Текст книги "По светлому следу (сборник)"

Автор книги: Николай Томан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 42 страниц)

ВЕЧЕРОМ ПОСЛЕ БУРИ

Подъезжая к экспериментальной базе, Курганов еще издали увидел на сером фоне горных хребтов ослепительное сверкание своего параболоида. Его огромная чаша, обращенная к солнцу зеркальной поверхностью, была высоко поднята над землей стальной ажурной мачтой на железобетонном постаменте.

Сарычев спросил о чем-то Евгения, но тот был так обеспокоен сиянием параболоида, что не понял даже, о чем спрашивает его Антон Кириллович. Сердце сжалось тревожно от предчувствия беды. Он готов был, крикнуть Асмару, чтобы тот ехал быстрее, но механик и сам погнал вдруг машину с предельной скоростью.

Обернувшись к Курганову, он произнес взволнованно:

– Не беспокойтесь, Евгений Николаевич: в котле должен быть запас воды. К тому же кто-нибудь на базе должен же догадаться открыть питательные трубы. Не волнуйтесь, пожалуйста…

Асмар, видимо, хотел успокоить Курганова, но голос его так дрожал, что это встревожило Евгения еще больше.

Но вот наконец машина миновала каменную ограду базы, обогнула огромные стеклянные секции солнечных водонагревателей и остановилась возле дома Сарычева. Евгений выскочил из машины одновременно с Асмаром, и они, обгоняя друг друга, побежали к параболоиду. Однако еще издали Евгений заметил, что гелиокотел над зеркальным отражателем параболоида слегка парит.

«Выходит, что в котле и в самом деле есть вода», – с облегчением подумал он.

Асмар в это время был уже у питательной трубы параболоида и радостно закричал:

– Все в порядке, Евгений Николаевич! Правильно я говорил – есть вода в паровом котле!

Асмар теперь только перевел дух и вытер мокрый лоб, вспотевший, видимо, не столько от бега, сколько от волнения.

Гелиокотел был гордостью Энергетического института. Его конструировали вместе с Кургановым еще несколько молодых инженеров, бывших однокурсников его по факультету гелиоэнергетики. Проблема создания такого котла возникла у них давно, почти одновременно с проблемой собирания с помощью параболоидных зеркал солнечной энергии в одну точку – в фокус.

Вопрос о том, как сохранить солнечное тепло, был не из легких. Тепловая энергия, как известно, самая неустойчивая, ее нелегко уберечь от потерь. Долго бились над этой задачей молодые конструкторы, прежде чем разработали надежную систему самоизоляции.

Гелиокотел они построили по принципу абсолютно черного тела, которое полностью поглощает все падающие на него лучи любой длины. В природе такого тела не существует. Даже сажа, кажущаяся глазу совершенно черной, отражает все же некоторое количество света. Абсолютно черное тело создано физиками искусственно. Оно представляет собой непрозрачный полый шар, внутрь которого через маленькое отверстие падает свет. Попав на внутреннюю полость шара, луч частично поглощается ею, частично отражается и попадает на другую стенку, где с ним происходит то же самое. И так до тех пор, пока весь свет не окажется поглощенным. Обратного пути световому лучу из этого шара нет.

По принципу такой своеобразной мышеловки и построили молодые советские гелиоэнергетики свой солнечный котел. Поверхности нагрева они расположили в нем таким образом, что тепловая энергия, попав в котел, уже не могла найти пути назад. Тепло, которое терялось в нем одной поверхностью, поглощалось другими поверхностями и, не проникая за пределы котла, целиком уходило на образование пара из воды, поступающей в котел по питательным трубам.

Буря чуть не погубила этот труд, но теперь все, кажется, обошлось благополучно, и Евгений вздохнул облегченно.

Солнце между тем склонилось к закату. Горы помрачнели, стали суровыми, резкие тени легли в их расщелинах, заострились контуры. Жара начала спадать, но параболоидное зеркало все еще продолжало автоматически поворачиваться вслед за солнцем, подставляя, будто огромные пригоршни, свою вогнутую поверхность потоку солнечных лучей.

Только когда солнце совсем скрылось за горами, потух и параболоидный отражатель. В нем не стало уже того блеска, того ослепительного сияния, которое делало его величественным. В вогнутой зеркальной поверхности его огромной чаши причудливо отражались теперь только горы, резко очерченные лучами зашедшего за них солнца, да пурпурные облака вечера него неба.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ АСТРОВА

Домик Астрова был метрах в трехстах от параболоида Курганова. Евгений хорошо видел издали его открытую настежь дверь и распахнутые окна. Валялись вокруг клочки газет и какая-то бумага. Странным, необычным показалось это Курганову. Невольная тревога за Астрова вкралась к нему в сердце, и он поспешил к его домику.

– Дмитрий! – окликнул Евгений Астрова, заглядывая в окно.

Никто не отозвался. Курганов порывисто вбежал в домик и на пороге комнаты, в которой обычно работал Дмитрий, споткнулся об опрокинутый стул. На столе была разлита тушь, на полу валялись чертежи, газеты и еще какие-то бумаги. Ни в этой, ни в соседней комнате Дмитрия не оказалось.

Встревоженный Курганов уже хотел было бежать к Сарычеву, как вдруг в открытом окне увидел взволнованное лицо помощника Астрова, техника Муратова.

– Пропал куда-то Дмитрий Иванович… – растерянно проговорил он не своим голосом.

– То есть как это «пропал»? – вздрогнув невольно, переспросил Евгений.

– Во время бури исчез куда-то. Мы всю территорию базы и даже окрестности обыскали – и никаких следов!

Новость была так неожиданна, что Курганов растерялся.

– Когда же вы видели его в последний раз? – спросил он наконец, начиная понемногу приходить в себя.

– Утром сегодня, – ответил Муратов. – А когда разразился ураган и все мы бросились спасать стеклянные перекрытия водонагревателей и сушилок, Дмитрия Ивановича среди нас не было.

– Куда же он мог деться? Есть у вас хоть догадка какая-нибудь?

– Положительно ничего придумать не могу, – развел руками техник. По мальчишескому, веснушчатому лицу его видно было, что он встревожен не на шутку.

Пока они разговаривали, к домику Астрова подошел инженер Гасан Назимов, смуглый молодой человек, учившийся вместе с Астровым в Энергетическом институте. На экспериментальной базе он занимался солнечными установками, получающими тепло низкого потенциала.

– Слыхал уже, что Митя пропал? – не здороваясь, спросил он. – Утром завтракали вместе – и вдруг как сквозь землю провалился! Мы его, правда, хватились уже после аврала, который был на базе во время урагана, но дядя Рустам уверяет, будто до урагана Митя не выходил из своего домика. Уйти же с базы во время бури, сам посуди, нелепо.

Назимов был контужен на фронте, и в минуты волнения у него слегка подергивалась левая щека. Чтобы скрыть это, он медленными движениями ладони массировал лицо. Сегодня он почти не отнимал рук от щеки.

– Боюсь, не приключилось ли с ним чего серьезного, – продолжал Назимов, усердно массируя щеку. – Уж очень он угрюм был в последние дни. А вчера на целый день уезжал куда-то. Митя, правда, любил иногда выезжать в горы или соседние колхозы, но никогда не делал из этого секрета, а вчера почему-то не сказал мне, куда ездил.

– Да, странно все это… – задумчиво проговорил Евгений.

– Очень странно! – возбужденно подтвердил Назимов. – Вон дядя Рустам радиомачту поправляет. Попробуй расспросить его, Женя. Может быть, известно ему, куда ездил вчера Дмитрий? Я уже спрашивал его, но мне он не ответил ничего, чувствую, однако, что ему известно что-то.

И, не ожидая согласия Евгения, Назимов высунулся в окно и крикнул коменданту базы Рустаму Садыхову, прозванному Пехлеваном (богатырем) за его атлетическое телосложение:

– Дядя Рустам, зайди, пожалуйста, на минутку! Спустя несколько минут огромная фигура коменданта с трудом втиснулась в окошко домика Астрова.

– Салам алейкум, Женя! – поздоровался дядя Рустам с Кургановым. Всех на базе, кроме начальника, называл он по имени.

– Алейкас салам! – отозвался Евгений и спросил, не знает ли дядя Рустам, куда ездил вчера Астров.

– Не знаю, – хмуро ответил Рустам. – Утром оседлал я Мите Мюнаджима, а вечером принял его обратно. Ни Мюнаджим, ни Митя не сказали мне ни слова, куда ездили.

Мюнаджимом, или Звездочетом, звали любимого коня Астрова, на котором он часто выезжал на прогулку в горы.

– Ты не шути, дядя Рустам, – серьезно заметил Евгений. – Пропал ведь человек…

– Знаю, – ответил Рустам и снова нахмурился. – Сам искал его по всей базе. Даже в соседних колхозах наводил справки. А вчера самому мне странным показалось, что не сказал Митя, куда ездил. Даже на вопрос мой не ответил. Очень задумчивый был. Может быть, не расслышал, о чем я его спрашивал? Больше того тебе скажу: всю ночь не спал Митя. До утра огонь в его окне горел. Никогда раньше не сидел так поздно.

Все услышанное Кургановым от Муратова, Назимова и Рустама обеспокоило его не на шутку, и он решил немедленно идти к Сарычеву.

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Было уже темно. В квартире Антона Кирилловича горел свет. Он писал что-то за своим огромным письменным столом, уставленным разными безделушками. Через окно Курганову было видно его сухое, узкое лицо, склонившееся над какой-то бумагой.

Евгений постучал в оконное стекло. Сарычев вздрогнул и, щуря близорукие глаза, стал всматриваться в темноту.

– Кто там? – спросил он. – А, это вы, Евгений Николаевич? Заходите.

Курганов вошел. Антон Кириллович предложил ему камышовое кресло и коротко спросил:

– По поводу Дмитрия Ивановича?

– Да, – ответил Евгений, все еще не садясь в предложенное кресло. – Что бы это могло значить, Антон Кириллович?

У Сарычева было бледное лицо, в глазах светился какой-то тревожный огонек.

– Ничего не могу понять… – растерянно проговорил он.

– Но все-таки, – настаивал Курганов, – есть же у вас какое-нибудь предположение? Он ваш ученик, вы лучше других должны его знать. Кроме того, в последние дни…

– Вот именно, «в последние дни»! – вспыхнул вдруг Сарычев. – Не результат ли это «последних дней»?

– Объясните яснее, – нахмурился Курганов, не совсем еще понимая мысль Сарычева, но уже догадываясь, к чему он клонит.

Антон Кириллович ответил не сразу. Помолчав, он произнес медленно, с трудом подбирая нужные слова:

– Я полагаю, что его сильно обидело решение комиссии – Совершеннейшей бестактностью было с их стороны заявить Дмитрию Ивановичу, что он занимается бесплодными экспериментами…

– Зачем же вы утрируете так заявление комиссии? – возмутился Евгений. – Никто не говорил Дмитрию о бесплодности его экспериментов. Ему лишь посоветовали не спешить с постановкой новых опытов, а серьезно изучить уже достигнутые результаты. Я лично считаю такой совет мудрым. В последний год Дмитрий ведь почти не продвинулся вперед в своих поисках сверхсветочувствительного металла для фотоэлементов. Он попросту топтался на месте, нервничал и, видимо, совершал ошибки. Ему нужно было переменить тактику в достижении своей главной цели: заняться временно другим делом, попытаться реализовать уже достигнутые результаты И, кто знает, может быть, это подсказало бы ему новое, более удачное решение трудной задачи. Что же обидного в таком совете комиссии?

Антон Кириллович нервно теребил какую-то бумажку. Не глядя на Курганова, он заметил раздраженно:

– Вам не понять этого, Евгений Николаевич, а я очень остро чувствую… Когда я в одиночку трудился над такой же проблемой, надо мною просто посмеивались, обрекая всю мою идею на полную неудачу. Вы и представить себе не можете, как было обидно!

Антон Кириллович резко поднялся, прошелся по комнате и торопливо выпил несколько глотков воды.

– Но в отношении меня это еще было понятно, – продолжал он, немного успокоившись, – я достиг лишь ничтожных результатов: коэффициент полезного действия моих фотоэлектрических батарей составляет не более полутора-двух процентов. А ведь Астров добился большего! Он уже аккумулирует с помощью фотоэлементов электрический ток значительной силы и достиг бы вскоре еще больших успехов. – Антон Кириллович тяжело вздохнул и добавил, понизив голос: – И вот, вместо того чтобы поддержать талантливого ученого, ему становятся поперек дороги…

– Кто становится?! – почти выкрикнул Евгений, начиная терять терпение. – Что за ересь вы несете, Антон Кириллович! Честное слово, у меня такое впечатление, что вы сами кружите голову Астрову. Во что бы то ни стало хотите вы доказать всем, что идея использования солнечной энергии с помощью фотоэффекта чуть ли не единственно верная и, главное, легко осуществимая. Воспользовавшись первыми успехами Астрова, вы уже видите скорую и полную его победу, суетитесь, спешите, торопите Дмитрия. Но ведь это же несерьезно!

Сарычев сидел нахмурившись, ссутулясь и как-то вдруг постарев. Он хотел возразить что-то Курганову, но Евгений энергичным жестом остановил его и повысил голос:

– Нет, уж вы выслушайте меня до конца! Не часто ведь случается такой откровенный разговор между нами. Мне кажется, ошибка ваша в том, что вы единолично хотите решить эту трудную проблему. Отсюда и спешка ваша, и суета, и даже, пожалуй, обидчивость. Вас ведь в этом именно и обвиняли всегда, а вовсе не в том, что вы взялись за безнадежное дело. Я лично глубоко убежден, что решение этой задачи посильно только большому, дружному коллективу. Разве не ясно уже теперь, что не обойтись вам без опытных химиков в поисках светочувствительных металлов для фотоэлементов? Да и многие другие вопросы гораздо легче было бы решить сообща. Вы-то этого, может быть, уже и не в состоянии понять, но Дмитрии поймет рано или поздно. Откровенный разговор с председателем комиссии, мне кажется, открыл ему глаза на многое. Не сгущаете ли вы краски, предполагая, что он обиделся за что-то?…

– Я не предполагаю, – раздраженно перебил Евгения Сарычев, – я убежден в этом! Дмитрий Иванович намеревался даже поехать в институт и лично высказать директору свое возмущение.

– Он намеревался или вы пытались внушить ему такую мысль? – с иронической усмешкой спросил Евгений.

Сарычев резко ударил рукой по столу:

– Да что же это такое в конце концов!… Что за допрос такой?

Голос его прерывался от волнения. Пальцы рук заметно дрожали, и он убрал их со стола.

– Вы не смеете так разговаривать со мной! – продолжал Антон Кириллович, доставая из кожаной папки, лежавшей перед ним, какую-то бумажку. – Вот текст телеграммы, которую я послал в институт с просьбой сообщить, прибыл ли уже к ним Астров. Он мог уехать туда с дневным поездом и к вечеру быть в Баку. Значит, сегодня ночью или завтра утром мы можем получить сообщение, что он уже в институте.

– Вас успокаивает такое предположение? – спросил Евгений, пристально посмотрев в глаза Антону Кирилловичу.

– К сожалению, это единственное, что можно предположить, – ответил Сарычев.

– А меня не успокаивает это, – решительно тряхнул головой Евгений и встал с кресла. – Не могу я поверить, что Астров уехал тайком, не сообщив никому о своем отъезде, не оставив даже записки об этом.

Направляясь к двери, он добавил:

– Прошу вас, Антон Кириллович, как только придет ответная телеграмма из института, поставить меня в известность об этом.

ПОИСКИ АСТРОВА

Секретарь партийной организации экспериментальной базы несколько дней назад срочно уехал к директору института, и Курганов временно замещал его. Он хорошо понимал, какая ответственность ложилась на него в связи с исчезновением Дмитрия Астрова, и готов был действовать самым решительным образом. В тот же вечер Евгений имел обстоятельный разговор почти со всеми сотрудниками базы, но это не прибавило ничего нового к тому, что он уже знал сам.

Было совсем поздно, когда Евгений направился к своему домику. Он уже открыл дверь и перешагнул через порог, когда его окликнул комендант базы:

– Подожди минутку, Женя! Серьезный разговор есть.

Евгении обернулся и еле различил в темноте мощную фигуру Рустама.

– Давай сядем, – предложил ему Рустам, опускаясь на скамеечку под молодой чинарой, росшей возле домика Курганова. – Сначала вопрос к тебе будет: узнал ты что-нибудь новое о Мите?

– Нет, не узнал, – ответил Евгений, садясь рядом с Рустамом.

– Вот что я тебе тогда скажу, – почему-то понизив голос до шепота, произнес комендант, – если Митя ушел куда-нибудь, то до урагана.

– Почему ты так думаешь? – удивился Евгений.

– Плащ его в шкафу висит. Не мог он без плаща уйти в такую бурю.

– Разве дождь был?

– Зачем дождь? Не было дождя. Солнце почти все время светило. Зато пыль была сильная. От пыли он обязательно надел бы плащ. Ты учти это… Ну, а я пойду, начальник приказал срочно на телеграф ехать. Телеграммы какой-то никак не может дождаться.

В плохом настроении вошел Евгений в свою комнату. Было уже поздно, но он не ложился спать. Он просто не мог бы заснуть в таком состоянии. Очень скверно было на душе. Не верилось, чтобы Дмитрий мог тайно сбежать куда-то, затаив обиду. Антон Кириллович надеялся, что он уехал к директору института, а Евгений все больше сомневался в этом. Но где же он в таком случае? Куда исчез так таинственно?

Евгений стал перебирать в памяти все события сегодняшнего дня. Вспомнилась невольно комната Дмитрия, в которой царил странный беспорядок. Возможно, конечно, что просто ветер во время бури ворвался в открытые окна. А может быть, приключилось другое что-нибудь? Он попытался представить себе, что же еще могло произойти в домике Астрова, и у него тревожно заныло вдруг сердце.

Заснул он поздно, во втором часу ночи. Спал неспокойно, видел нелепые, отрывочные сны. Проснувшись ранним утром, поспешно умылся и вышел на небольшое крылечко. Солнце только еще всходило из-за горных вершин. Косые лучи его были нежны и не несли пока испепеляющего зноя, а параболоидное зеркало уже жадно ловило их, автоматически поворачиваясь вслед за солнцем, подобно гигантскому гелиотропу.

Оторвав наконец взгляд от параболоидной установки, Евгений посмотрел на дорогу, пролегавшую неподалеку от энергетической базы. Она вела на горные пастбища и по ней величественно двигались один за другим двугорбые верблюды. Они шли размеренным широким шагом, торжественно, как на параде, и сложная система колокольчиков на гордо выпяченных шеях животных мерно покачивалась в такт их движениям.

Залюбовавшись этой экзотической картиной, Евгений постоял немного в задумчивости, вспоминая события вчерашнего дня, и решил снова зайти в домик Дмитрия. Нужно было точно установить, чем был вызван беспорядок в его комнате. Однако, подходя к домику Астрова, еще издали заметил он, что кто-то побывал уже в нем. Окна его теперь оказались закрытыми, дверь захлопнута. Внутри тоже все было приведено в порядок: стул поднят, разлитая тушь вытерта, бумаги и чертежи положены на место.

Евгению казалось, что если Дмитрий действительно уехал, то должен был все-таки оставить хоть записку какую-нибудь. И он стал торопливо рыться в ящиках, письменного стола Астрова, перелистывать страницы его настольного блокнота и календаря, но все было тщетно.

А когда полчаса спустя Курганов выходил из домика Дмитрия, он чуть было не столкнулся с Муратовым.

Поздоровавшись с техником, Евгений спросил его, не он ли это навел порядок у Дмитрия Ивановича.

– Нет, – ответил Муратов. – Был тут чуть свет сам начальник, товарищ Сарычев, а затем дядя Рустам приходил. Видно, это ему Антон Кириллович приказал убрать квартиру Дмитрия Ивановича.

Он хотел расспросить Курганова, узнать его мнение о непонятном исчезновении Дмитрия, но Евгений и сам знал об этом не более Муратова и не пришел еще ни к какому заключению. Он поспешил попрощаться с техником и торопливо пошел к своему параболоиду. Нужно было дать указания механику Асмару о ремонте поворотного механизма.

Асмар был уже на месте и регулировал тормозную систему. Обычно очень разговорчивый и веселый, он теперь показался Евгению задумчивым и хмурым. Сдержанно поздоровавшись, он снова принялся крепить какую-то гайку, не задав ни одного из своих бесчисленных вопросов, которыми обычно засыпал Курганова во время работы.

Удивленный молчаливостью своего механика, Евгений спросил его:

– Что это вы скучным таким стали, Асмар?

– Никак не могу в себя прийти после урагана. Такой замечательный солнечный котел изобрели люди, и чуть-чуть не погиб он…

– Но ведь все обошлось благополучно, – попытался Евгений утешить механика.

Асмар только вздохнул тяжело и ничего не ответил.

– Расскажите лучше, как обстоит дело с заданием, которое я дал вам вчера? – спросил Курганов.

– Все сделал, как вы велели, – ответил Асмар. – Был на автобусной станции, расспрашивал и начальника Джангирова и кассиршу Иззету. Говорят, что ни в тот день, ни позже не видели они Дмитрия Ивановича. А их станция самая ближняя к нам. До следующей километра три будет.

– Странно… – пробормотал Евгений.

– Очень странно, – согласился Асмар. – Не пошел же Дмитрий Иванович пешком, когда по шоссе автобусы ходят? А если его автобус не устраивал, мог бы лошадь взять. Накануне он ездил ведь куда-то на Мюнаджиме.

Евгений промолчал, а Асмар добавил:

– Да и не мог он пешком уйти незамеченным. Ему обязательно нужно было бы мимо домика Алима пройти, а тот бы его непременно заметил: у него пес очень злой и на всех прохожих обязательно бросается. Недаром старик Алим прозвал его Фаррашем – полицейским, значит.

– Ну, а насчет телеграммы как, поинтересовались? – спросил Курганов.

– Поинтересовался. Не получил еще Антон Кириллович ответа от института.

Сделав несколько распоряжений Асмару, Курганов пошел помочь остальным работникам базы, приводившим в порядок солнечные машины.

Вчерашний ураган был необычен по силе для здешних мест, однако он не причинил базе больших разрушений. Немного пострадало от него только солнечное хозяйство инженера Назимова, которое состояло из самых разнообразных систем водонагревателей, кипятильников и горячих ящиков. Наружные поверхности их составляли стеклянные перекрытия общей площадью в несколько сот квадратных метров.

Принцип, с помощью которого инженер Назимов улавливал солнечную энергию, был очень прост, но остроумен. Назимов ловил солнечные лучи так же ловко, как птицелов птичек. Даже лучше, безошибочнее. Силок у него был самый незатейливый: обыкновенный ящик больших размеров с черной внутренней поверхностью, а сверху – самое обыкновенное оконное стекло. Оно свободно пропускало солнечные лучи с длиной воли в пределах от 0,4 до 2,5 микрона. Лучи эти, попав затем на зачерненное дно ящика, нагревали там водяные трубы до ста и более градусов. Это вызывало тепловое излучение с длиной волн от 3 до 6 микрон, то есть сверх той нормы, которую пропускало стекло. Солнечная энергия таким образом, попав в горячий ящик, не находила выхода назад и оказывалась в ловушке.

Таков был принцип почти всех солнечных установок Гасана Назимова, уже имевших довольно широкое применение в народном хозяйстве страны. С их помощью можно было кипятить воду для самых разнообразных целей, варить пищу, сушить фрукты и овощи, отапливать здания, производить искусственный холод для охлаждения помещений и складов со скоропортящимися продуктами. На экспериментальной базе теперь усовершенствовали эти машины и комбинировали их с другими гелиоустановками.

Евгений Курганов искренне любил разнообразное солнечное хозяйство своей базы. Все его товарищи по работе были ловцами солнечной энергии, но каждый ловил ее своим собственным способом, и каждый способ был по-своему остроумен. Гелиоэнергетики экспериментировали тут над солнечными лучами так же, как в биологических лабораториях экспериментируют над кроликами и морскими свинками. Они то заточали солнечный луч в стеклянные клетки, то собирали в ослепительные пучки зеркальными линзами, выжимали из него то тепло, то холод, заставляя нагревать воду и давать пар, с помощью которого вырабатывали затем электрическую энергию…

В последнее время Курганов был так занят своим параболоидом, что почти не интересовался состоянием всего хозяйства энергетической базы в целом, но теперь, помогая своим товарищам ликвидировать последствия урагана, он как-то особенно ясно почувствовал, как много ими уже сделано.

Евгений ходил теперь мимо всей этой техники, и ему досадно становилось, что она все еще числилась только экспериментальной. А ведь совсем рядом были колхозы, которые остро нуждались в такой технике и послужили бы для нее той питательной средой, без которой она могла захиреть здесь, в «тепличных» условиях экспериментальной базы.

Будто прочитав мысли Евгения, инженер Назимов, находившийся неподалеку, подошел к нему и заметил раздраженно:

– Закиснем мы тут, Женя! Положительно не понимаю, почему Сарычев противодействует нашему «выходу в люди». Мне даже кажется, что Антон Кириллович побаивается этого выхода, так как по натуре он типичный кабинетный ученый. Видно, поэтому стадия эксперимента всегда затягивается у нас удивительно долго, я бы даже сказал – преступно долго.

Курганов не успел ответить Назимову, так как в это время подбежал к нему Рустам и сообщил, еле переводя дух:

– Телеграмма пришла из института! Наверное, важное что-то…

– Прости меня, Гасан, – поспешно извинился Евгений. – Поговорим об этом попозже. Мне сейчас срочно нужно к Сарычеву.

И Курганов торопливо зашагал к домику Антона Кирилловича.