Текст книги "Солнцеворот"

Автор книги: Николай Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 33 страниц)

Освободившись от свадебного наряда, Березка выдвинула из-под обеденного столика деревянный таз с водой и, встав в него ногами, попросила Павлова промыть ей те участки кожного покрова, на которых остались следы клея. Вода в тазу оказалась очень теплой, и Павлов получил еще одно наглядное доказательство организаторских способностей Лаванды.

– Так кто же все-таки тебя так разодел? – повторил свой вопрос Павлов.

– Двоюродные сестры. Они же и татуировку замужней женщины мне сделали. Нравится? – спросила Березка, повернувшись к нему лицом.

– Тебе, наверное, было очень больно? – посочувствовал Павлов и даже поцеловал ее венерин холм, на который очень искусно был нанесен узор из цветов и листьев.

– Больно, конечно. Но это ведь делается не в один день, а постепенно. Можно привыкнуть, – раскрыла Березка один из секретов приготовления юной орландской невесты к замужеству.

После омовения Березка забралась на перину и развязала принесенный с собой узелок. В узелке были разные золотые украшения: кольца, сережки, браслеты. И не только. Среди этих безделушек Павлов с удивлением увидел свой компас и коробок спичек. Эти предметы он забыл в своем комбинезоне, который Нара во время их пребывания на стоянке Белохвостого Оленя поручила Березке прополоскать в реке.

– Вот, это – твое, – сказала Березка и протянула ему компас и спички.

– Спасибо тебе, милая Березка! Такого я точно от тебя не ожидал! – расчувствовался Павлов.

– А теперь я жду подарок от тебя, – тихо сказала Березка и, покраснев, опустила голову.

– Какой подарок? – не понял Павлов.

– Подари мне братика!…

VI

С приходом Михея и Ерофея начался заключительная часть церемонии бракосочетания Тибула Храброго и Березки. Михей благословил молодых, а затем поздравил Нару и Юлия с помолвкой. Прошло немного времени, и в приют Белохвостого Оленя пожаловал Дмитрий Храбрый – старейшина рода Желтого Быка. 80-летнего старца принесли на носилках его внуки – двоюродные братья Березки и Урсулы. И опять все повторилось: благословление и поздравление. Глава рода Желтого Быка занял место на противоположном конце большого праздничного стола, то есть напротив Михея. Павлов и Березка сидели посредине стола, соответственно, напротив Нары и Юлия.

Для выхода к родственникам и гостям Павлов по просьбе Лаванды и Нары надел новую безрукавку и штаны и из какой-то тонкой, как пергамент, кожи и свой знаменитый плащ из тигровой шкуры. Березка переоделась в свой летний сарафан и надела на руки тонкие золотые браслеты. Когда они сели за стол, Юлий набросил на плечи Березки манто из шкурок горностая и сказал, что это – его подарок. Павлов догадался, что Юлий – рад несказанно. Хотя Нара была на десять лет его старше, она принадлежала к знатному орландскому роду – многолюдному и зажиточному. Кроме того у нее была безупречная репутация и она славилась, как искусная рукодельница и повариха. Хлеб, который она выпекала, не черствел, а пиво, которое она варила, отличалось изысканно-тонким вкусом и ароматом. Да и внешне Нара выглядела, что надо: высокая, статная, румяная и чернобровая. Чем-то она Павлову великую актрису Нону Мордюкову напоминала.

От Березки Павлов успел узнать, что Нара решилась на брак с Юлием потому, что захотела быть рядом со своей любимой младшей дочерью во время ее первой беременности, чтобы оказывать ей посильную помощь по хозяйству, защищать от притеснений и завистливых сплетен младших женщин. Со старшими женщинами рода Белохвостого Оленя, например, с Лавандой Нара была хорошо знакома и надеялась на то, что их приятельские отношения постепенно перерастут в родственную симпатию и взаимное уважение. Меньше всего она опасалось враждебного отношения к Березке со стороны Медвяной Росы, почувствовав ее добрый нрав еще при первом знакомстве на стоянке Белохвостого Оленя.

Павлова и Березку оставили в "брачных покоях" наедине, не ограничивая во времени интимного общения. Их никто не беспокоил, поэтому они успели сделать все, что хотели, откровенно поговорили на разные темы и даже немного подремали. Березка поделилась с ним своими планами на будущее. Так, она изъявила желание, чтобы после возвращения Медвяной Росы они жили втроем в одной хижине, а когда у нее и у Медвяной Росы родятся дети, они построят вторую хижину, в которой он сможет спокойно отдыхать после мирных и ратных трудов.

– Только не отдаст тебе Беллерофонт Медвяную Росу добровольно, – высказала Березка мнение Нары, Лаванды, Урсулы и, отчасти, свое собственное.

– Я вызову Беллерофонта на поединок чести, когда поправлюсь! – вскипел Павлов, задетый замечанием Березки за живое.

– Вот, когда выздоровеешь и наберешься сил, тогда и вызывай, пока же твоя единственная жена, это – я. И я не желаю, чтобы какой-то Беллерофонт сделал тебя калекой, – сказав это, Березка всхлипнула и прижалась к нему еще крепче.

А теперь снова вернемся к праздничному столу. Все "белохвостые" и их гости уже знали, что Дмитрий Храбрый и Михей принесли с собой какие-то очень важные новости и с нетерпением ждали, когда они их им сообщат. Но Дмитрий Храбрый и Михей, словно, нарочно, держали паузу, и обменивались колкими шутками и замечаниями по поводу Нары Рукодельницы и Юлия Бортника. У Нары, дескать, пиво никогда не выдыхается, а у Юлия пчелы делают такой мед, что его можно сразу употреблять, как медовуху.

Наконец, подав друг другу условный знак, старейшины встали. Вслед за ними немедленно встали все остальные. Дмитрий Храбрый и Михей торжественно сообщили о недавно принятом в резиденции Верховного вождя Гонория решении именовать Тибула Храброго основателем рода Тигра с выделением ему и его семье родовой вотчины и охотничьих угодий. Это известие вызвало бурное ликование, поскольку все поняли, что это – круче, чем триумф.

…Солнце наполовину скрылось за горизонтом, когда за воротами приюта Белохвостого Оленя послышались мерные удары копий о кожаные щиты. Трижды протрубил рог. Березку и Тибула Храброго пришли поздравить Урсула-воительница и свободные от дежурства старшие ученицы ее отряда в количестве десяти человек. Павлов и Березка вышли из-за стола и направились к воротам в сопровождении Ерофея и Гарегина, которые несли в руках штандарты Белохвостого Оленя. Михей и Дмитрий Храбрый, а за ними и все остальные: родственники и гости, – тоже захотели посмотреть, как Урсула-гроза хунхузов будет поздравлять младшую сестру Березку и своего боевого соратника Тибула со вступлением в законный брак.

– Урал!!! – восторженно закричали старшие ученицы при виде Павлова и Березки. А дальше произошло то, что никто не ожидал: Павлова посадили на щит и подняли на вытянутых руках.

– Слава нашему Тигру Тибулу! – закричали ученицы.

– Слава нашей Тигрице Урсуле! – снова закричали ученицы, и на щите, стоя на ногах, над толпой поднялась Урсула в бронзовом шлеме с высоким гребнем и до блеска начищенном медном панцире. Эти доспехи из арсенала Верховного вождя Гонория ей незамедлительно выдали сразу после окончания заседания Совета старейшин.

В этот торжественный момент все вокруг озарилось светом отразившихся от гранитных берегов Красных Камней лучей заходящего солнца. Хотя Павлов уже успел привыкнуть к этой ежедневной иллюминации, на этот раз она показалась ему особенно великолепной.

Михей радушно пригласил Урсулу-воительницу и юных амазонок в приют Белохвостого Оленя. Для них немедленно поставили и накрыли отдельный стол, а Ерофей выкатил для них большую бочку крепкого пива. Павлов не мог не догадаться, что его свадьба влетела сородичам, как выражались в его время, "в копеечку". Из погребов были вытащены все соления, копчения и сладкие ягодные вина. Накануне Гарегин выменял на причале у знакомых охотников на выделанные звериные шкуры свежее мясо (оленину и кабанину), которое было сварено в двух больших медных котлах.

Желающих поздравить Тибула Храброго и Березку было так много, что Ерофею и Лаванде пришлось устанавливать очередность пребывания гостей за праздничным столом. Рассказывают, что Шалопай и Кудлатый – бывшие друзья Сороки, уже изрядно выпившие на поминках по своему товарищу из рода Красной Лошади, попавшему на рыбалке в пасть огромного речного ящера, тоже пытались напроситься в гости, но Ерофей дал им жесткий отпор. Те так разобиделись, что поклялись при первой же возможности отомстить своему зазнавшемуся дружку.

По дороге к Главному причалу Шалопай и Кудлатый встретили возвращающуюся с пикника компанию незамужних девиц и холостых парней. Лидером среди них, несомненно, являлась 14-летняя дочь Верховного вождя Гонория Ириска, считавшаяся на Красных Камнях первой красавицей и самой завидной невестой.

– Привет, Ириска! – крикнул Шалопай, и послал ей воздушный поцелуй, – на что Ириска в ответ презрительно поджала губы.

– Откуда такие хмельные и невеселые? – поинтересовался Патриций – один из младших сыновей Гонория.

– Из приюта "белохвостых". Со свадьбы Сороки, то есть Тибула, и Березки – дочери Нары и Уренгоя. Только нам ничего не досталось. По усам текло, а в рот не попало, – ответил Кудлатый.

– Березка?! – удивилась Ириска, и, поняв, что Шалопай и Кудлатый не шутят, заревела и, путаясь в полах своего белого льняного плаща, побежала домой, чтобы выяснить, почему обещанный ей отцом муж-герой достался другой невесте.

– Вот тебе и Сорока! – сказал Кудлатый, догадавшись о причине, по которой красавица Ириска ударилась в слезы.

– А может быть он и не Сорока вовсе? – предположил Шалопай и в задумчивости почесал затылок.

– Тогда кто же он?

– Кто?

– ???

Веселье в приюте Белохвостого Оленя продолжалось до полуночи. Для освещения были зажжены заранее сложенные костры. Заметив, что его юная супруга уже ничего не кушает и не участвует в общем разговоре, а клюет носом, Павлов обратился к сидевшему с ним рядом на лавке Ерофею с вопросом:

– Дядюшка, не будет ли с моей стороны неучтивым, если я и Березка оставим гостей и отправимся почивать?

– Нет проблем, племянник! Бери ее под руку, а я и Лаванда зажжем факелы и вас проводим! – обрадовал его Ерофей.

Нара и Юлий тоже вызвались проводить молодых. По озабоченному выражению лица Нары Павлов догадался, что его теща хочет ему сообщить что-то важное и не удивился, когда, подойдя к хижине, Нара заявила, что ненадолго с молодыми задержится, чтобы оказать своей дочери небольшую врачебную помощь. Сородичи поняли ее правильно и быстро удалились

Когда они остались втроем, Березка сердито заявила Наре о том, что ни в какой врачебной помощи не нуждается, так как Тибул – настоящий мужчина и сделал ее женщиной так, что она не почувствовала никакой боли.

– Я в этом и не сомневалась, доченька! – засмеялась Нара и с помощью огнива и кресала зажгла принесенную с собой толстую восковую свечу.

– Тогда зачем ты здесь? – сердито спросила Березка.

– Я здесь для того, чтобы сообщить тебе и твоему мужу о том, что Верховный вождь Гонорий завтра с утра отправится с Главного причала на своей ладье в факторию. Гонория будут сопровождать его слуги, а также Ерофей, Корней, Гарегин и, ты, Тибул. Вы пойдете, якобы, за Медвяной Росой. Но это – ловушка, – сказала Нара, сославшись на источник информации, заслуживающий доверие.

– Я не смогу отказаться от поездки, и вы, мама, это прекрасно понимаете, – сказал Павлов и тяжело вздохнул.

– В тебя могут выстрелить отравленной стрелой из лука. На ладье или по прибытию в факторию тебя могут угостить отравленным пивом или медовухой. От угощений откажись. Надень в поездку холщевый панцирь и повесь на спину круглый щит. Урсула в курсе дела, и завтра утром нужные доспехи тебе и Гарегину предоставит, – Нара говорила так убедительно, как будто она эту ситуацию уже давно предчувствовала.

Когда Нара ушла, пожелав молодым спокойной ночи и здорового потомства, у Березки началась истерика. Она так безутешно заплакала, уткнувшись лицом в подушку, что Павлов не выдержал и напугал ее тем, что, когда она родит ребеночка, молоко у нее будет соленым. Березка ему не поверила, но плакать перестала и даже неумело начала с ним любовную игру, которая продолжалась до тех пор, пока горела оставленная Нарой восковая свеча.

………………………………………………………………………………………………………

Ранним утром над Красными Камнями разразилась короткая летняя гроза, которая помешала Павлову досмотреть чудный сон, вызвавший у него ностальгию о прежней жизни. В этом сне он видел своих родителей, брата, друзей школьных и студенческих лет и прекрасно понимал, что их всех уже нет в живых. Давным-давно умерли даже их дети и внуки, и из населения той Атлантиды, наверное, остался только он один. Среди прочих он увидел во сне Лёньку-философа, который, небрежно опершись о стойку бара, читал свои стихи. Стихи были длинные-длинные, и он успел запомнить только первые три строчки:

"Когда звезды свиваются в вервь и по ней на Землю спускаются боги,

Когда нового Солнца рассвет с радостью встречают первобытные люди,

Тогда рождается Миф – первых слов благозвучье значений".

Гроза разбудила и Березку. Его юная супруга нежиться в постели под пуховым одеялом не стала, а, накинув на себя холщевый халат, разожгла в очаге огонь и поставила в медном кувшине греться воду. Вопросы гигиены у чистюли Березки стояли на первом плане, и Павлова это не могло не порадовать.

Невдалеке послышались чьи-то тревожные голоса и крики. В хижину без стука вбежала испуганная Сара Гудвин и сообщила о том, что горит дровяной склад, в который попала молния. Эта новость заставила Павлова немедленно подняться с постели и одеться. Вместе с Сарой он поспешил на место происшествия. К счастью, "белохвостые" возгорание заметили вовремя и успели огонь погасить, иначе при сильных порывах ветра не миновать было большой беды. Павлов уже был наслышан о том, что во время последней сильной грозы от пожара очень сильно пострадал приют Красной Лисицы.

Тушением пожара в дровяном складе руководил Гарегин. Дровяные склады, как и столярная мастерская, были его заботой. От сажи и копоти он был весь черный, как трубочист. Заметив Павлова, он подошел к нему и сообщил о том, что еще до грозы в приют Белохвостого Оленя прибежал посыльный от Верховного вождя Гонория и велел передать, чтобы Ерофей Чернобородый, Корней Весельчак, Гарегин Плотник и Тибул Храбрый, за три часа до полудня были у причала, готовые к поездке в факторию. Его друг подтвердил опасения Нары и сказал, что они отправятся в полном боевом снаряжении, и по дороге будут держать ухо востро.

– Будь готов к любым неожиданностям, брат, – предупредил его Гарегин.

Павлов пригласил Сару позавтракать вместе с ним и Березкой, и чернокожая девочка с радостью согласилась. Заметив на обеденном столике много вкусных вещей, она пришла в еще больший восторг. Ей особенно понравилось хрустящее медовое печенье и утиные грудки, зажаренные в кедровом масле. Детей и подростков во время свадебного торжества тоже хорошо угостили, но всего попробовать им, разумеется, не удалось. Сара рассказывала о том, как она со своими подругами наблюдала за тем, как веселятся взрослые, из окна второго яруса башни и уморительно передразнивала особенно запомнившихся ей гостей.

Березка, слушая Сару, сдержанно улыбалась, как и положено взрослой замужней женщине. Затем Сара стала рассказывать о том, какие у нее и ее подруг на сегодня планы в мастерской, и с сожалением отметила, что в отсутствие Медвяной Росы работа по пошиву одежды уже не так спорится. Березка покраснела и опустила голову, понимая, что в качестве закройщицы заменить Медвяную Росу она, наверное, не сможет

VII

Верховный вождь Гонорий приветливо встретил «белохвостых» возле своей ладьи с резными бортами и поздоровался с каждым за руку.

– Что это вы как в военный поход снарядились? – удивился он и неестественно засмеялся.

Сам Гонорий и его сыновья: Кочубей, Аркадий и Моисей, – были одеты в обычные летние охотничьи комбинезоны из оленьей замши. На носу лодки были сложены мешки с солью и тюки с выделанными кожами – товар, который Гонорий перевозил в факторию для продажи на предстоящей осенней ярмарке. Традиционная летняя ярмарка по причине наводнения, не состоялась, и состоится ли осенняя, никто не знал, но семья Верховного вождя на всякий случай к ней готовилась.

Верховный вождь жестом приказал своим сыновьям занять места гребцов. Ерофей, Корней и Гарегин тоже сели за весла. Слуга Гонория по прозвищу Илиноец – мрачный глухонемой мужчина атлетического телосложения – взялся за тяжелое кормовое весло. Павлова Гонорий пригласил присесть на низенькой скамейке возле мачты и сел на такую же скамейку напротив него. За их отбытием в факторию наблюдало много любопытных. Пришла проводить своего боевого соратника и Урсула-воительница. С Березкой и Нарой Павлов попрощался в приюте, и они обещали ждать его у причала весь вечер.

Путь от Красных Камней до фактории занял шесть дневных часа. Всю дорогу Павлов и Гонорий разговаривали. Верховного вождя орландов интересовали некоторые детали операции "Царица", и самое главное – причина, из-за которой хунхузы словно сквозь землю провалились. Павлов старался отвечать четко, по-военному. Относительно исчезновения хунхузов он искренне признался, что был удивлен этим даже больше, чем тому, что вообще остался жив.

Ответы юноши и то, как он держался: скромно и учтиво, – произвели на Гонория очень сильное впечатление. И тогда Верховный вождь раскрыл перед ним свои планы: он хотел бы выдать за него замуж свою дочь Ириску, с условием, что пять дней в неделю (у орландов она называлась "декадой" и состояла из девяти дней). Тибул Храбрый будет проживать в его резиденции и совместно с ним заниматься государственными делами. Остальное время он мог бы проводить в своем родовом гнезде в приюте Тигра, который Гонорий обещал помочь к зиме отстроить, обязав каждый род выделить ему в помощь по одному плотнику.

Кроме того, Гонорий хотел, чтобы его будущий зять, пользуясь пребыванием на Красных Камнях Толемей-хана, выучил язык джурджени и научился на этом языке читать и писать. Об этом, кстати, Гонория попросил сам Толемей-хан, заявив о том, Тибул – на редкость способный юноша. От Верховного Жреца Колывана подобной помощи ждать было бесполезно, так как он искренне считал, что грамота орландам ни к чему. Он только сыновей своих грамоте обучал, да и то лишь потому, что в возрасте 17–18 лет они покидали отчий дом и отправлялись на юг – в Империю джурджени к родственникам, или на север – в Храм Высочайшего Одина – для продолжения учебы и принятия жреческого сана.

Окружающий ландшафт никого не радовал. Берега Припяти были сильно подтоплены, как после весеннего половодья. Здесь располагались охотничьи угодья родов Красной Лисицы, Росомахи, Красной Лошади и Черного Соболя. Лесные промысловые звери: лоси, олени и кабаны, – ушли на возвышенные участки суши, и охотникам оставалось только надеяться на то, что осенью они вернется на прежние места своего обитания. А пока же между родами то и дело вспыхивали ссоры по поводу того, кто и где имеет право охотиться. Верховному вождю орландов приходилось улаживать и эти конфликты, и вновь и вновь перекраивать границы между участками сократившихся из-за наводнения охотничьих угодий.

– А тут еще москиты совсем обнаглели, требуют себе высокий берег, вплоть до реки Лопарь, – пожаловался Гонорий, уже сожалея об исчезновении хунхузов, которые в летние месяцы держали москитов в страхе и напряжении.

– И что же? Война? – поинтересовался Павлов.

– Война с москитами сейчас нам не с руки. Есть еще кайяпо, которые кочуют от нас поблизости и могут нарушить мирный договор, – поведал Гонорий еще об одной международной проблеме, которая волновала его гораздо больше, чем все остальные.

– Почему не осваивается территория у потухшего вулкана Бета? Охотник Аггей из рода Черного Кабана утверждает, что зверя там больше, чем где бы то ни было, – не выдержал Павлов.

– Страх! Там бесследно пропадают люди и появляются невиданные животные и растения. После посещения этих мест многие начинают испытывать беспричинную тоску и боли в суставах. Разве тебе это неизвестно? – удивился Гонорий.

– Так ведь Аггей из рода Черного Кабана там охотится, и ничего, – неуверенно возразил Павлов.

– Уже не охотится. Сегодня на рассвете Аггей отошел в Царство Теней. Накануне, вечером, у него из горла внезапно хлынула кровь, – сообщил Гонорий печальную для Павлова новость.

………………………………………………………………………………………………………

Братья Верховного вождя Беллерофонт и Капуцин проживали в фактории на просторном подворье вместе со своими семьями и домашней прислугой. Место, на котором располагалась фактория, Павлову очень понравилось. Это был высокий берег реки Припять неподалеку от слияния ее с рекой Еленой. В различных районах России такие места имели разные названия: "стрелка", "бык", "раздер", "россошь". У орландов место слияния двух рек называлось словом "сангам" и традиционно считалось средой обитания доброй волшебной силы.

Всего в фактории насчитывалось шесть подворий, в которых постоянно проживали купцы из Империи джурджени и представители родоплеменной знати окрестных полуоседлых и кочевых племен. Все это сообщество жило довольно дружно, охраняемое двусторонними мирными договорами между племенами. В фактории накапливался товар для последующей реализации на ярмарке (летней и осенней) или выполнения каких-то межплеменных обязательств по взаимным поставкам товаров и рабов. Земля, на которой располагалась фактория, когда-то принадлежала делаварам – некогда самому могущественному племени Северного Забайкалья. В результате какой-то страшной болезни все племя практически вымерло, и "сангам" Елены и Припяти стал "ничейным". Местные племена договорились считать эту территорию "землей неведомого бога".

Капуцин встретил прибывших с Гонорием "белохвостых" очень радушно: приказал своим женам накрыть стол в праздничном варианте и выкатить бочку крепкого пива.

– Мы не ради угощения прибыли, а за Медвяной Росой! – с твердостью кремня в голосе заявил Ерофей.

– Она здесь. Только она немного прихворала. Ее муж Беллерофонт отправился сегодня утром вместе со своей старшей женой Рауленой в гости к своему тестю – князю Бильдыеву, – сообщил Капуцин, упомянув имя вождя племени южных тунгусов-оленеводов.

Ответ Капуцина "белохвостых" насторожил, и Павлов потребовал, чтобы Медвяную Росу ему немедленно представили. Старшая жена Капуцина Магнолия из рода Желтого Быка без лишних слов проводила его в светлицу на втором этаже просторной рубленой избы. Свою любимую жену Павлов застал лежащей на перине и сразу заметил, как она сильно изменилась: глаза потускнели, щеки опали и побледнели.

Увидев его, Медвяная Роса вскрикнула от неожиданности и попыталась подняться с постели, но, застеснявшись, почему-то своей наготы, попросила Павлова отвернуться, чтобы она могла надеть свой халат. Павлов отвернулся, удивившись тому, что Медвяная Роса воспринимает его как постороннего мужчину. Одевшись, она подошла к нему и уткнулась лицом ему в спину. Павлов повернулся, и осторожно обнял ее за плечи. Медвяная Роса плакала. Она была несказанно рада тому, что он жив и здоров. И она была крайне опечалена тем, что ее с ним насильно разлучили.

Капуцин и Магнолия не возражали против того, чтобы Медвяная Роса и Тибул Храбрый могли пообщаться друг с другом наедине, без посторонних глаз, совершив прогулку по высокому берегу Елены.

Во время этой прогулки, к немалому своему огорчению, Павлов выяснил причину, по которой Медвяная Роса вместе с ним на Красные Камни не вернется. И не потому, что она его разлюбила, а потому, что любит его так сильно, что не может рисковать его жизнью. Вот, что, в частности, Медвяная Роса ему рассказала:

– Беллерофонт – подл и неприятен. Он ревнует тебя ко мне и завидует твоей славе. Через декаду, когда ты выздоровеешь, он вызовет тебя на "поединок чести", заявив о том, что ты забрал меня с его подворья в его отсутствие. Но поединок этот будет бесчестным, потому что Беллерофонт смажет свои бойцовские рукавицы соком черной лягушки кваки. Он как раз и отправился в гости к своему побратиму князю Бильдыеву, чтобы в известном тунгусам болоте этих ядовитых тварей наловить. При попадании сока кваки на кожу образуется едва заметный ожог, который вскоре превращается в незаживающую язву, а потом ты умрешь. Об этом я узнала от Магнолии, которая относится к тебе с большим уважением, как и все "быки".

Весь обратный путь к Красным Камням Гонорий и Павлов почти не разговаривали. Гонорий, чувствуя, что его собеседник опечален, откровенными разговорами больше не донимал. Ерофей, Корней и Гарегин тоже очень сильно расстроились, так как не могли понять причину, по которой Медвяная Роса отказалась возвращаться к их славному сородичу.

Обратный путь занял гораздо больше времени, потому как грести (выгребать) пришлось против течения. Ветер был попутный, северный, но очень слабый и прямоугольный парус, когда его поднимали на мачту, не надувался. В нескольких местах орланды вели лодку на шестах и даже на бечеве, медленно передвигаясь вброд вдоль пологого берега. Но не все было так плохо. Благодаря разливу, путешественникам удалось обойти стороной речное ущелье под названием Красивый каньон, которое проходило по старому руслу реки Припять. По словам Гонория, соваться туда было также опасно, как в пасть тигра. Павлов и Гонорий в бечеву не впрягались: один на положении раненого, второй – на положении Верховного вождя. Ближе к вечеру ветер усилился. Лодка с поднятым на мачте прямоугольным парусом пошла быстрее, и гребцы смогли перевести дух.

На Красные Камни путешественники прибыли поздним вечером, когда солнце уже опустилось за горизонт.

………………………………………………………………………………………………………

– Я вернусь в приют Белохвостого Оленя ровно через двенадцать лун, а ты береги себя и люби милую Березку также, как любил меня, – сказала Павлову на прощание Медвяная Роса, загадочно улыбаясь, и он о чем-то догадался, но спросить ее об этом постеснялся.

………………………………………………………………………………………………………

При подходе к урочищу, где сливаются два рукава Припяти – западный и восточный – путешественники повстречали предоставленный течению отвязанный плот с догорающим на нем костром. На плоту был отчетливо виден обгоревший остов одноместной лодки-долбленки. Верховный вождь Гонорий поднялся со своей скамейки, низко поклонился и сказал:

– Прощай, Аггей!

Гребцы оставили свои весла, поднялись на ноги, поклонились и, вразнобой, сказали:

– Прощай, Аггей! Пусть твой последний путь будет счастливым и радостным!

Вместе с гребцами произнес прощальные слова в адрес Аггея и Павлов, и, не выдержав, горько заплакал, вспомнив, как Аггей провожал его и Урсулу у озера возле потухшего вулкана Бета.

На Главном причале, несмотря на позднее время, толпилось много людей. Большинство из них пришли сюда, чтобы проститься со своим сородичем и другом Аггеем, и не расходились, допивая за помин его души последние чарки медовухи. Увидев ладью Верховного вождя, толпа оживилась, ибо уже все знали, с какой целью Гонорий и Тибул Храбрый со своими сородичами за три часа до полудня отправились в факторию. Все ожидали увидеть Медвяную Росу, но красавицы дакотки в ладье не было, и это вызывало недоумение.

Заприметив в толпе Лаванду, Нару и Березку, Павлов приказал себе собраться с силами, чтобы не выглядеть перед ними подавленным и опустошенным. В ответ на их радостное приветствие Павлов жестами показал им следующее: "Все в порядке, но пока есть некоторые проблемы".

Перепрыгнув со своей скамеечки на причальный плот, Гонорий попросил Павлова ненадолго задержаться, а потом что-то шепнул на ухо к подбежавшему к нему младшему сыну Патрицию. Все видели, как Патриций утвердительно кивнул головой и поспешил на причал, разыскал в толпе свою сестру Ириску и, схватив ее за руку, повел к отцу.

– Это – Тибул, о котором все говорят с уважением, – сказал Гонорий, представляя Павлову красную от смущения Ириску.

– Это – моя любимица Ириска, – сказал Гонорий, представляя Ириске побледневшего от злости Павлова.

Толпа на причале заволновалась и зашумела. Всем стало понятно, что Гонорий уладил конфликт между Тибулом Храбрым и Беллерофонтом посредством обмена красавицы дакотки на свою дочь Ириску. Такого благородного поступка от Гонория мало кто ожидал. Меньше всего этого ожидала милая Березка, у которой сразу прихватило сердце и из глаз полились слезы.

– Очень рада нашей встрече на причале в этот вечер, – пролепетала Ириска, протягивая ему руку.

– И я тоже очень рад. Вам к лицу соболий ваш наряд, – ответил Павлов, намекая на манто из соболей, которое было на плечах у дочери Верховного вождя.

И тут Павлов допустил ошибку. Вместо того чтобы пожать протянутую Ириской руку, он ее поцеловал.

– Вот и славно! – обрадовался Гонорий. – Засылай сватов, когда совсем поправишься!

"Белохвостых" такой поворот событий застал врасплох. Породниться с Верховным вождем было для них величайшей честью. Но и Медвяную Росу они очень любили. Собравшись в одну группу, они, молча, наблюдали за тем, как их славный сородич под ручку с Гонорием поднимается по ступенькам широкой лестницы. И опять остановка. К Павлову навстречу вышли Урсула-воительница и Ася и Дина – дочери покойного Аггея. Поздоровавшись с Гонорием, Урсула, не стесняясь, обняла своего боевого соратника и крепко расцеловала. То же самое сделали Ася и Дина. Павлов принес юным амазонкам свои соболезнования. Гонорий последовал его примеру. Вытерев слезы, Ася протянула Павлову золотую стрелу – приз, который Аггей получил на соревнованиях по стрельбе из лука в День Благодарения Авесалома. При этом она сказала:

– Вот, возьми. Отец перед смертью просил передать тебе эту стрелу, считая, что не он, а ты – лучший стрелок среди охотников орландов. "Я, – сказал он, – с тридцати шагов белке в глаз попадаю, а Тибул Храбрый делает это с расстояния в десять раз больше".

При других обстоятельствах Павлов от такого подарка бы отказался, но тут речь шла о воле покойного, поэтому Павлов взял стрелу с благодарностью, заверив Асю и Дину в том, что будет помнить славного Аггея до конца своих дней.

Воспользовавшись заминкой, к Павлову подкрался Ерофей и, как клещами, сжал ему выше локтя правую (здоровую) руку. Павлов понял сигнал правильно и поспешно простился с Верховным вождем и его родственниками.

– Вот, влип, так влип! – пожаловался он Ерофею, когда тот повел его к сородичам.

– Не печалься! Как-нибудь выкрутимся! Ты, главное, Березку успокой. Дескать, обещать – не значит жениться, – мрачно пошутил Ерофей, подсчитав в уме, во что "белохвостым" обойдется еще одна пышная свадьба.