Текст книги "Солнцеворот"

Автор книги: Николай Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

Урхан очень обрадовался его предложению и сообщил о том, что он и его сыновья располагают десятью золотыми динарами – суммой, эквивалентной стоимости пяти обученных ремесленным профессиям рабов или табуна породистых лошадей. Эти деньги он был готов немедленно заплатить "храброму юноше и его боевой подруге" в обмен на гостеприимство, но Павлов и Урсула от предложенных денег отказались и даже подарили джурджени три бронзовых ножа, поразив их своей щедростью и благородством. И тогда Урхан заявил, что до конца дней своих будет молиться о здравии и благополучии Тибул-хана и Урсулы-воительницы.

Вода в реке Лопарь начала спадать, и местами можно было видеть пологий склон коренного берега. В низинах образовалось множество мелких водоемов, которые кишели рыбой. За рыбою охотились чайки, бакланы, цапли, норки, выдры и даже кабаны. В мерцающих сумерках; в высоких речных камышах слышался гомон диких уток, медлительными чёрными тенями пересекали бледное ночное небо длинношеие цапли. Урсула каждый раз тихонько вскрикивала, когда замечала на поверхности воды извивающееся тело речного ящера, бросала весло и хваталась за лук.

Павлов тоже не испытывал никакого восторга по поводу близкого соседства с необычными крокодилами, но был более спокоен, полагал, что при таком обилии рыбы и водоплавающих птиц рептилии навряд ли станут нападать на людей. Джурджени старались от них не отставать и гребли из последних сил.

Урсула предложила остановиться на большой привал с ночлегом на бывшей стоянке Белохвостого Оленя, на поляне возле метеоритного камня. Это место им было хорошо знакомо и вызывало положительные эмоции. Из подручного материала они выстрогали деревянные клинышки, которые Урсула, взбираясь на крутой склон, вбила в скалу. По этой импровизированной лестнице путешественники выбрались сами и вытащили на берег обе каркасные лодки.

Джурджени, несмотря на страшную усталость, активно занялись устройством стоянки: натаскали дров, развели костер и даже соорудили небольшой шалаш, используя шесты, древесную кору и бересту, оставшиеся от типи, которую сооружала Оленина, а разбирала Медвяная Роса. Пригодились и другие вещи, которые месяц тому назад Павлов и его спутники в спешке забыли с собой прихватить: бурдюки с водой и изготовленный Нарой и Березкой кувшин из полуобожженной глины. Старую воду из бурдюков они вылили и наполнили свежей ключевой, а в кувшине Урсула сварила чай из листьев смородины. Попив чайку, джурджени повеселели и даже начали строить планы возвращения в свои родные края.

Наши путешественники славно посидели у костра, поели птичьего шашлыка и запеченную в золе рыбу. Двух уток по пути подстрелила из лука Урсула, а рыбу – угрей и лососей – они наловили все вместе, когда специально для этой цели заплыли на мелководье. После сытного ужина всех потянуло ко сну. Павлов вызвался подежурить у костра до самого утра, сославшись на то, что днем ему удалось хорошо отдохнуть и восстановить силы.

Джурджени искренне поблагодарили Павлова за проявленную к ним заботу и отправились в свой шалаш, откуда вскоре донесся могучий храп. Урсула приготовила себе место для ночлега в каркасной лодке, которую подтащила к костру, нарвала травы и положила ее на дно, чтобы спать было мягче. Затем она искупалась и повесила свой комбинезон на шест – для просушки, а сама прикрылась маскировочным "лохматым" халатом.

Урсула уже улеглась и даже немного подремала, но потом подозвала к себе Павлова и призналась, что ей страшно из-за того, что на небе происходит что-то странное и непонятное: то ли наступило раннее утро, то ли продолжается поздний вечер. Чтобы ее успокоить, Павлов, экспромтом, сочинил и рассказал ей сказку о небесном охотнике, который, зазевавшись, бросил в костер слишком много хвороста, который сейчас догорает, но уже не белым, а красным пламенем. Урсуле сказка понравилась, и она потребовала ее продолжения, так как ей очень хотелось узнать, сколько у небесного охотника жен, есть ли у них дети и как их зовут. И Павлову пришлось напрячь свою память, чтобы вспомнить легенды и мифы Древней Греции, которые он когда-то читал. Урсула заснула, когда он закончил рассказ об Артемиде.

Около часа ночи, над кромкой леса показался светящийся край непонятно чего. На короткое время – не более одной минуты – это нечто поднялось вверх, превращаясь в сегмент громадного светящегося диска, словно над лесом вставало солнце какой-то чужой планеты. На небе сияла Луна, и можно было сравнить угловые размеры этих двух светил: диск был больше Луны раз в тридцать, то есть его угловые размеры превышали 15?. Павлов даже подумал, не галлюцинация ли это. Вдобавок ему показалось, что в привычные звуки летней ночи примешивается какой-то посторонний шум, похожий на звук работающего мотора. Звук то пропадал, то появлялся вновь.

Чтобы стряхнуть с себя наваждение, он зарядил арбалет и вышел на берег. На реку опустился туман и скрыл из вида противоположный берег. Из воды вышло и поднялось на воздух бесчисленное множество эфемерид. В простонародье их называют "поденками". Их личинки живут в воде и ведут хищнический образ жизни. Но потом, вдруг, все разом они поднимаются на поверхность воды и превращаются в изящные крылатые создания с прозрачными крылышками и тремя хвостовыми щетинками. Поденок было так много, что если бы не теплая летняя ночь и не душный запах трав и цветов, их можно было принять за снег. Они буквально наполняли весь воздух, засыпали берег и плавали по воде. Эфемериды торопились жить. Их век короток – всего лишь сутки.

Звук мотора слышался совершенно отчетливо. У Павлова перехватило дыхание и участилось сердцебиение.

– Кто это? Откуда? Зачем? – лихорадочно думал он, сжимая в руках арбалет.

Мимо него на небольшой скорости проплыла моторная лодка – казанка, на борту которой находились два молодых человека и две девушки. Молодые люди были одеты в спортивные костюмы, а девушки в брезентовые куртки с капюшонами и шорты. Павлов хотел крикнуть, чтобы привлечь к себе внимание, но слова застряли в глотке, и он прохрипел что-то невнятное. На моторной лодке его не услышали, но, вероятно, заметили, так как, не прошло и трех минут, как лодка развернулась и причалила к берегу.

– Эй, ты, абориген хренов! Что это за река? – грубо окликнул Павлова молодой человек с бритым затылком.

У Павлова, когда он услышал родную речь, от неожиданности дыхание спёрло, а радость была столь безмерна, что он, забыв об осторожности, торопливо спустился по импровизированной лестнице, которую соорудила Урсула, по крутому склону почти к самой кромке воды и встал на небольшой каменный выступ.

– Это река Лопарь – приток Ангары. Как вы сюда попали? – взволнованно заговорил он, опасаясь, что лодка и все находящиеся в ней люди исчезнут также внезапно, как и появились.

– Надо же! Он, оказывается, русский, а я подумал, какой-нибудь эвенк или чукча, – пробурчал молодой человек с бритым затылком. Сидевшие в лодке – казанке девушки студенческого возраста захихикали и заулыбались.

– Мы из Гринписа, стоим лагерем на Ангаре, решили прокатиться, но нас накрыл туман какого-то странного липучего свойства, из которого мы, когда вынырнули, очутились непонятно где, – объяснил причину их появления приятной наружности молодой человек в очках.

– Где здесь поблизости жилье? У нас, почему то, отключились мобильные телефоны, и мы не можем предупредить своих товарищей о том, что заблудились, – обратилась к Павлову симпатичная девушка с заплетенными в косу рыжими волосами.

– Может, у вас есть мобильник со Sky Link? – с надеждой в голосе спросила Павлова худенькая смуглая девушка с короткой стрижкой и пирсингом в носу.

– Простите, а что такое мобильник? – поинтересовался Павлов.

– Э, братец, да ты совсем темный, и в школу, наверное, не ходил, – разочарованно произнес молодой человек в очках.

– Я окончил геофак МГУ, – обиделся Павлов и только тогда понял, что сказал лишнее.

В ответ на его заявление относительно МГУ в моторной лодке издевательски засмеялись. Смеялись не только парни, но, что обиднее всего – девушки, которые вначале показались Павлову добрыми и очень даже симпатичными, особенно, рыженькая.

– Ладно, нечего с этим придурком лясы разводить. Поехали! – сердито буркнул молодой человек с бритым затылком и завел мотор.

– Держи на память об иркутских экологах. Может, когда-нибудь пригодится, – сказал парень в очках и кинул Павлову продолговатый предмет в белом пластмассовом корпусе.

Павлов поймал предмет на лету. При этом от неожиданности он поскользнулся, и, потеряв равновесие, чуть не свалившись в воду. Люди в лодке снова над ним посмеялись, – на этот раз точно, как над придурком, – и отчалили, чтобы продолжить свой путь вниз по реке Лопарь. Павлов засунул подарок иркутских экологов в карман комбинезона и, чуть не плача от досады, выбрался на крутой склон.

………………………………………………………………………………………………………

– Милый друг, что случилось? – вывел Павлова из оцепенения взволнованный голос Урсулы, которая, когда он вернулся, проснулась, услышав во сне что-то похожее на сердитое рычание крупного хищного зверя.

– Тигр? Медведь? – забеспокоилась Урсула.

– Медведица, – ответил он, не решаясь сказать правду.

– Где она? – настаивала Урсула.

– Ушла вдоль берега, но ты не волнуйся, она не вернется, – попытался успокоить ее Павлов, а сам в это время думал о том, что, возможно, по каким-то неведомым причинам, где-то произошло локальное смещение пространственно-временных слоев, и в образовавшуюся воронку случайно засосало его соотечественников из ХХ или даже XXI века. Удастся им выбраться в свое время, или они останутся здесь навсегда, в чуждой для них среде? Есть ли у них оружие? Ведь здесь на каждом шагу их подстерегает столько опасностей…

Урсула не успокаивалась и, быстро одевшись, начала сооружать рогатину, приспособив в качестве наконечника трофейный бронзовый кинжал. Когда рогатина была готова, Урсула предложила Павлову пройти вдоль берега, чтобы удостовериться в том, что медведица не находится где-то поблизости, и Павлову пришлось подчиниться.

Ни медведицы, ни даже следов ее они, разумеется, не нашли, и тогда Урсула высказала предположение, что опасный хищник, очевидно, переплыл на другой берег и теперь где-то на мелководье ловит рыбу. Посидев немного у костра, Урсула совсем успокоилась, разделась и снова забралась в каркасную лодку, чтобы продолжить прерванный сон. Джурджени в своем шалаше спали так крепко, что шум лодочного мотора их не разбудил.

Убедившись в том, что Урсула заснула, Павлов рассмотрел, что подарили ему люди, которые назвали себя экологами из Иркутска. По всей очевидности это был радиометр – прибор весом около 200 гр. для измерения уровня ионизирующей радиации. На это непосредственно указывал наклеенный на прибор знак в виде красного треугольника, на котором были изображены волны радиационного излучения, череп и бегущая фигура человека. На лицевой панели располагался четырехстрочный жидкокристаллический экран, на который выводились параметры проводимых измерений.

Прибор управлялся при помощи трех кнопок, с назначением которых Павлов интуитивно очень быстро разобрался: где включение-выключение, где настройка и звуковой сигнал оповещения. Прибор работал от тонкой аккумуляторной батареи, на корпусе которой он заметил надпись на английском языке. Надпись свидетельствовала о том, что батарея произведена в Китае. Это обстоятельство его очень сильно удивило, так как в конце 70-х годов XX столетия, кроме текстильной продукции, Китай ничего не экспортировал.

Включив радиометр, Павлов сделал первое измерение, которое заставило его серьезно задуматься. Прибор, если он, конечно, являлся исправным, показывал значение, близкое к 20 мкРч. Это означало превышение естественного фона на 5 мкРч.

– Может, это метеоритный камень "фонит", – подумал Павлов и решил проверить

Когда до камня оставалось не более 10 шагов, радиометр запищал, сигнализируя об опасном уровне радиации. Павлов попятился назад. Он знал, что радиация по самой своей природе вредна для жизни в любых дозах. Последствия облучения могут проявиться через год-два и даже через 10 лет. Судя по показаниям на дисплее, уровень радиации в радиусе 10 метров от метеоритного камня превышал допустимую норму в 2–3 раза. На поверхности камня значение уровня радиации могло составить 100 Р/ч и даже больше! Павлов вытер с лица холодный пот и вернулся к костру.

Павлов был совершенно расстроен, подавлен и испуган.

– Почему Арнольд Борисович не предупредил его о том, что метеоритный камень "фонит"? – размышлял он про себя, не зная, что и предположить.

Месяц тому назад он и его "братишки" Рико и Люк пробыли в непосредственной близости от камня достаточно времени, чтобы нахвататься радиации. Как она на них подействует? Теперь уже не могло быть и речи о том, чтобы раскопать тайник и забрать схороненные в нем вещи. И еще он подумал о том, что черный камень и не метеорит вовсе, а, например, расплавившийся ядерный реактор или инопланетный космический корабль, потерпевший катастрофу на подлете к Земле. И опять ему стало страшно.

Чтобы немного развеяться и отогнать от себя тревожные мысли, он направился к реке, прихватив с собой заряженный арбалет. Первые робкие лучи солнца касались верхушек вековых деревьев, дробились на тонкие лучики и терялись в густом утреннем тумане, делая его слегка розоватым. На память пришли чьи-то стихи:

"На реке Стикс клубится туман.

Плеск весла лечит грусть и тоску.

В твоем взгляде ни боли, ни слез,

И эмоций затих ураган".

Следующие строфы он забыл, и, как не пытался, вспомнить не мог. Неожиданно у него почти из-под ног выскочил заяц и бросился наутек. Павлов так опешил, что, когда вскинул арбалет, заяц растворился в тумане. Он сделал несколько шагов вперед по невысокой, влажной от росы траве, и вспугнул второго зайца. Он даже толком не прицелился, когда производил выстрел. Услышав звук спущенной тетивы, заяц подпрыгнул, и закричал, пронзенный арбалетной стрелой. Смертельно раненый длинноухий зверь забился в судорогах и вскоре затих. В отличие от пули, наконечник арбалетной стрелы при попадании в цель своими широкими зазубринами не оставляет жертве никаких шансов на выживание.

Павлов осмотрел свой охотничий трофей и обрадовался. Это был упитанный заяц-беляк весом не менее 7 кг. Он перерезал ему трофейным бронзовым ножом горло, поднял за задние лапы, дождался, когда стечет кровь и в хорошем настроении вернулся на место стоянки. Прежде чем содрать с зайца шкуру, он на всякий случай замерил ее на радиометре. Показания прибора его успокоили, и он, невольно, поймал себя на мысли о том, что у него начинает развиваться радиофобия. Настроение от этого у него снова испортилось.

Проснулась Урсула, сладко потянулась, улыбнулась и приспустила "лохматый" халат до пояса, намекая Павлову на возможность интимной близости. Убедившись, что милый друг на ее наготу никак не отреагировал, она попробовала возбудить его соблазнительной позой. Когда и это не подействовало, она поняла, что Павлову не до нее, потому что, наверное, опять что-то произошло. Не говоря ни слова, Урсула покинула свое ложе, быстро переоделась в свой просохший комбинезон и схватилась за лук.

– Тигр? Медведь? Люди? – шепотом спросила она его.

– Вроде никого, – ответил он, но не настолько убедительно, чтобы Урсула ему поверила.

– Что с тобой? На тебе лица нет? – настаивала она на том, чтобы он сказал правду.

– Люди-призраки на быстрой лодке. Это они проплыли вниз по реке, когда ты спала, – признался Павлов.

– Шайтан– лодка кирдык? – предположила Урсула.

– Что-то вроде того. Их четверо: двое мужчин и две женщины, – уточнил Павлов, догадываясь, что с подобными явлениями орланды уже знакомы.

– Давненько же они нас не посещали, – сказала Урсула, и помрачнела.

Заметив его недоумение, воительница рассказала ему о том, что 14 лет тому назад, в год, когда родилась Березка, возле Круглой горы, что находится в сотне стадий от Красных Камней, появились люди в необычной одежде. Они приплыли на большой самодвижущейся ладье, которая ревела, как раненый тигр. Дело было поздней осенью, когда уже несколько раз выпадал и таял снег. Пришельцы (их было не меньше десяти и в основном это были мужчины) остановились на зимовку. Огромной сетью они ловили в реке Припять рыбу, а зверя (оленей, лосей и медведей) били из длинных палок, изрыгающих огонь и серный дым.

По отношению к местным жителям (орландам и москитам) пришельцы повели себя очень недружелюбно: они, например, напали на стойбище москитов, убили всех мужчин, а женщин забрали в плен. В результате совместной военной операции москитов и орландов все пришельцы были уничтожены. Их трупы, а также все вещи, которые при них были, орланды спустили в прорубь, а большую ладью, вмерзшую в лед, обложили хворостом и подожгли. Когда хворост разгорелся, из шайтан-лодки вырвался огненный смерч, и вскоре ее обуглившийся остов затонул.

– Да, невеселая история, – подумал Павлов, и ему уже по-настоящему стало тревожно за жизнь заблудившихся во времени экологов из Иркутска.

Проснулся Урхан и присел к костру. Он хорошо отдохнул, и его распирало довольство от того, что, как он полагал, все самое худшее уже позади. Увидев тушку зайца, именитый купец облизнулся и вызвался зажарить охотничий трофей на вертеле. Павлов и Урсула не возражали.

Когда Урсула отошла к реке, чтобы набрать в бурдюки воду, Урхан поинтересовался:

– Это твоя жена?

– Сестра, – слукавил Павлов.

– Откуда ты так хорошо заешь наш язык? – стал допытываться у него Урхан.

– Бабка научила. Она много лет прожила среди джурджени в городе, где императорский дворец, – соврал Павлов.

– Значит, на Альхоне, – в голосе Урхана проявилось уважение.

Именитый купец решил, что, вероятно, бабка юного туземца попала в императорский дворец в годы правления Банзай-хана по прозвищу Справедливый. После его смерти, согласно его завещанию, все его рабы и наложницы получили свободу, и многие из них смогли вернуться на родину к своим соплеменникам.

– А сам-то ты женат? – в голосе Урхана появился какой-то неслучайный интерес.

– Да, – ответил Павлов, поймав себя на мысли о том, как он соскучился о Медвяной Росе.

– Ты, ведь, и вторую жену можешь иметь. Не правда ли? – спросил его Урхан и, не дожидаясь ответа, торопливо объяснил, что у него есть дочь по имени Клементина, которой 15 лет, и она хороша собой, умна, послушна, искусная рукодельница. Урхан на полном серьезе заявил, что он с радостью готов отдать ее Тибул-хану в жены, чтобы породниться и вместе заняться торговлей солью, мехами и изделиями из бронзы.

Урхан не торопил его с ответом, но при этом, как бы невзначай, заметил, что на следующий год он собирается вместе со своими компаньонами отправиться на ладьях к Северному океану, а так как путь их будет проходить через Красные Камни, то он сможет захватить с собой и Клементину.

– Ей, наверное, будет очень тяжело ужиться среди варваров, – заметил Павлов, жалея девушку заранее.

– Какие же вы варвары? У нас ведь, кажется, одна вера? – весело рассмеялся в ответ Урхан и добавил: Дочь – моя, и я отдам ее замуж хоть за медведя.

Вернулась Урсула и поставила на огонь глиняный кувшин, чтобы вскипятить в нем воду и заварить травяной чай. Между ней и Урханом завязался оживленный диалог на языке жестов, который Урхан за долгие годы делового общения с представителями разных племен и народов усвоил в совершенстве. Со стороны это выглядело так, как будто разговаривают глухонемые. Жесты и мимика, которыми обменивались Урхан и Урсула, были настолько красноречивы, что Павлов, хоть и с трудом, но догадывался, о чем идет речь: Урхан предлагал Урсуле выйти замуж за одного из своих сыновей, а Урсула в ответ, разумеется, в шутку, предлагала ему в жены себя.

"Женихи", то есть Меликхан и Чикохан проснулись, когда солнце уже высушило росу, и сразу побежали к реке, чтобы искупаться. Вскоре они вернулись, испуганные, и сообщили о том, что на берегу, где спуск к реке, разлеглись и греются на солнце два речных ящера. Урсула вручила Меликхану рогатину, Чикохану – заостренный шест, а сама взяла лук и колчан со стрелами и решительно направилась к реке. Напутствуемые колкими замечаниями Урхана, Меликхан и Чикохан засеменили вслед за ней.

Павлову тоже хотелось бы посмотреть на охоту на крокодилов, но Урхан предложил не прерывать завтрака, так как прием пищи, по его словам, важнее всех прочих дел и забот, – тем более что рептилии им явно не угрожают. И они продолжили свою беседу. Павлов с интересом расспрашивал Урхана о географии и природе Прибайкалья, изумляя своего собеседника не по возрасту зрелым умом и любознательностью. Наконец, Урхан не выдержал и честно признался, что он никак не ожидал услышать от "варвара" столь точные и осмысленные вопросы.

Со стороны реки послышались радостные крики и вопли, которые могли означать, что охота закончилась удачно. Тут уж и Урхана разобрало любопытство, и он предложил Павлову пройтись до реки. Они появились на берегу в тот самый момент, когда Меликхан и Чикохан тащили убитого ящера за хвост. Урсула была так взволнованна и обрадована своим метким выстрелом из лука (стрела попала рептилии в глаз), что приплясывала от восторга и пела.

Увидев Павлова, она бросилась к нему и повисла у него на шее. Так, орланды открыли счет убитым речным ящерам, из выделанных кож которых получались очень красивые и прочные изделия: куртки, сумки и сапоги. Охота на рептилий, которых особенно много собралось на заболоченных низинах реки Лопарь, продолжалась до глубокой осени. На следующий год все они куда-то пропали, вероятно, не выдержав суровой зимы.

Убитый крокодил от кончика хвоста до кончика носа был длиной около двух с половиной метров и весил, наверное, полцентнера. Заточив о мягкие камни бронзовые ножи, Урсула и сыновья Урхана, принялись сдирать с него кожу. Работали они так быстро и слаженно, что даже Урхан высказал свое одобрение. А затем он подмигнул Павлову и хитро улыбнулся, заметив, как Меликхан и Чикохан, украдкой, обращают к Урсуле свои восхищенные и влюбленные взгляды. Снятую с рептилии кожу Урсула разделила на два равных лоскута: один для себя и второй для Меликхана, который добил крокодила рогатиной. Кожу еще следовало высушить и выделать, но и без этого все были очень довольны. Ободранную тушу крокодила Меликхан и Чикохан оттащили к реке тем же способом, как и притащили, то есть за хвост.

Павлов хотел отправиться в путь сразу, когда Урсула и сыновья Урхана позавтракают, но Урхан запротестовал, заявив, что не двинется со стоянки до тех пор, пока уважаемый Тибул-хан не поспит хотя бы до полудня. Урсула его поддержала, и Павлову ничего не оставалось делать, как отправиться в шалаш. На Павлова сразу же, лавиной, нахлынули тревожные мысли и воспоминания, которые мешали заснуть и путали мысли. В частности, он обдумывал сообщение Урхана о том, что задолго до джурджени и иллинойцев в Прибайкалье жили люди, построившие большие города с огромными зданиями, которые сейчас находятся на дне Байкальского моря. Но, вот, он сосредоточился на Медвяной Росе и почувствовал, что душа его встрепенулась, а под ложечкой неприятно засосало. В сознание вползла нехорошая мысль:

– Вдруг, Медвяная Роса – женщина лживая, коварная и неискренняя, раз она бросила своего мужа, само имя которого – Верный Друг – свидетельствует о том, что он очень порядочный человек?

Но усталость взяла свое, и Павлов провалился в глубокий сон.

Он проснулся раньше, чем солнце достигло зенита. На стоянке был только Урхан. Он сидел возле костра и бронзовым ножом строгал двухлопастное весло. Поздоровавшись с Павловым, он сообщил, что Урсула, Меликхан и Чикохан ушли к реке купаться. Павлов хотел было последовать их примеру, но потом раздумал, присел к костру и, пользуясь, случаем, предложил продолжить прерванную его сном беседу. На этот раз Павлов попросил Урхана рассказать о Ротоне – городе-государстве, расположенном на большом полуострове, на северо-западном побережье Байкала.

Беседа продолжалась, а Урсулы и сыновей Урхана все не было, и Павлов начал беспокоиться. Наконец, они появились, веселые, оживленные и освеженные речной водой. По тому, как Урсула отводила от него свой взгляд, Павлов догадался, что между нею и юными джурджени установились очень дружеские отношения, и испытал жгучее чувство ревности. Его догадка подтвердилась, когда он замети, как красавец Меликхан и Урсула, украдкой, посмотрели друг на друга и покраснели.

– Любовь с первого взгляда, – подумал Павлов и решил, что в перспективе для него это, наверное, не так плохо.

V

Павлов, Урсула и их спутники уже было собрались в поход, как на небо надвинулась огромная черная туча и закрыла его со всех сторон. Вскоре на них обрушилась короткая мощная гроза. Джурджени переждали ливень в шалаше, а Павлов и Урсула – под каркасными лодками. Когда гроза закончилось, на небе вспыхнули сразу три радуги, что, по мнению Урхана, предвещало им здоровье, счастье и удачу.

Первый отрезок пути путешественники проделали с хорошим настроением. Гроза освежила воздух, и дышалось очень легко. Так как джурджени восстановили свои силы, и у них было уже не два, а три весла, то их лодка шла впереди, и теперь уже Урсуле и Павлову пришлось трудиться изо всех сил, чтобы не отставать. По этой причине они друг с другом почти не разговаривали.

Когда сделалось жарко, и от насекомых совсем не стало житья, они остановились на долгий привал, решив, что лучше продолжить путь ближе к вечеру, плыть до времени полного заката солнца, и только потом устроиться где-нибудь на ночлег. В нескольких местах на поверхности воды у берега Павлов успел заметить радужную маслянистую пленку, которая, несомненно, свидетельствовала о том, что это– бензин, и, следовательно, здесь недавно проплывала моторная лодка. Но о своей догадке он молчал, чтобы прежде времени не тревожить свою напарницу.

На долгом привале произошел довольно забавный эпизод. Меликхан подошел к Павлову и вызвал его на откровенный разговор, естественно, по поводу Урсулы. Краснея, заикаясь и путаясь в словах, он заявил, что Урсула ему так нравится, что он совсем не прочь взять ее в жены. Если же это невозможно, то он хотел бы пригласить ее в "любовный шалаш" и спрашивал у него, как ее брата, разрешения вступить с нею в интимную связь. Выслушав юношу, Павлов чуть не залепил ему пощечину, но вовремя одумался и сказал, что Урсула сама вправе решать такие вопросы, и он их любви не помеха. Обрадованный Меликхан побежал к Урсуле и начал с ней объясняться, но к своему удивлению (и еще большему удивлению Павлова) получил жесткий и решительный отпор.

– Я тебе – не жена! Что ты меня под него подкладываешь!? – грозно зашипела Урсула Павлову на ухо, отведя его в сторонку.

– Так ведь он тебе нравится, – стал оправдываться Павлов.

– Мало ли, кто мне еще может понравиться! Это – мимолетное увлечение, слабость, которую испытывают все женщины при встрече с красивыми мужчинами. Я любила, люблю и буду любить только тебя! – заверила она Павлова и попыталась его обнять, но от проявлений ее нежности уклонился, жестом указав, что за ними, возможно, наблюдают.

За все время пути они пока не встречали каких-то особых препятствий в виде непроходимых скоплений упавших деревьев и лесного мусора, и это вселяло надежду на то, что и дальше проход будет чистым. Однако, на том месте, где река делала пологий изгиб, образовался большой завал. Весь берег около него представлял сплошной бурелом, поэтому наши путешественники решили обойти это место по высохшей старой протоке протяжённостью в триста-четыреста шагов, неся каркасные лодки на себе.

Они также обратили внимание на большое маслянистое пятно, которое медленно кружилось в воронке, образовавшейся неподалеку от завала. Урхан даже по внешнему виду сразу определил, что это – нефть, которую он образно называл "черной кровью земли". Урсула ничего подобного никогда не видела и только недоуменно пожала плечами. У Павлова же при виде маслянистого пятна защемило сердце, ибо он подумал, что на дне реки, возможно, лежит опрокинувшаяся моторная лодка – казанка иркутских экологов, а сами они, если остались живы, бродят где-то неподалеку.

Затащив свои каркасные лодки на берег, путешественники сделали короткий привал и двинулись по руслу старой протоки в таком порядке: впереди Павлов с заряженным арбалетом, а за ним, попарно, взвалив на себя лодки, Урсула и Меликхан, Урхан и Чикохан. Они уже достигли чистой воды, когда на опушке небольшой поляны, с трех сторон окруженной соснами и елями, их остановил грубый окрик:

– Стой! Руки вверх!

Павлов по голосу опознал парня с бритым затылком, но самого его не видел, так как тот стоял, спрятавшись за деревом. Спутники Павлова бросили лодки и присели. Джурджени схватились за ножи, а Урсула стащила с плеча свой боевой лук и, пригнувшись, двигаясь бесшумно и ловко, как кошка, скрылась из виду.

– Я что сказал? Стоять! Руки вверх! – из-за сосны вышел человек в спортивном костюме и с охотничьим карабином в руках. Павлов не ошибся, определив по голосу, кто это. Его и его современника разделяло расстояние, примерно, в двадцать шагов.

– Это же я! – закричал Павлов и сделал шаг навстречу человеку, вооруженному огнестрельным оружием. И в тот же момент раздался выстрел. Парень с бритым затылком выстрелил в воздух, но Павлов, растерявшись от такого поворота событий, выронил арбалет и поднял руки вверх, подчиняясь приказу.

– Оставьте свои лодки и дуйте отсюда, пока я вас всех не перестрелял! – истерично заорал парень, и Павлов с облегчением вздохнул, поняв причину его столь недружелюбного поведения: попавшим в беду иркутским экологам, очевидно, понадобилось плавсредство взамен утонувшей лодки– казанки.

– Где твои товарищи? Они живы? С ними все в порядке? – дрожащим от волнения голосом Павлов пытался установить с парнем контакт, чтобы объяснить ему реальную ситуацию.

– А, это ты, придурок! – сказал, наконец-то, узнавший Павлова парень и опустил карабин.

– Я не придурок. Моя фамилия Павлов. Павлов Дмитрий Васильевич, – обиделся Павлов.

– Не обижайся, Павлов, опусти руки и скажи, где ближайший населенный пункт? Надо вызвать вертолет, потому что Витька, кажется, сломам ногу и не может передвигаться, – парень заговорил спокойно и даже миролюбиво, но глаза у него все равно лихорадочно блестели.

– Ближайший населенный пункт в 30 километрах отсюда, но вертолеты здесь не летают, так как вы находитесь… на параллельной Земле, – неожиданно для себя Павлов нашел определение, которое могло хоть как-то объяснить этому парню и его товарищам причину того, что с ними произошло.