Текст книги "Солнцеворот"

Автор книги: Николай Симонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Судя по унылому виду Ерофея, Корнея и старших женщин, Павлов догадался, что после неудачи с освобождением Медвяной Росы над "белохвостыми" потешаются во всех приютах и злословят по поводу псевдогероических подвигов пьяницы и хвастуна Сороки, которого Агата-воительница безосновательно велела называть Тибулом, то есть победителем тигра, и назначила своим адъютантом.

Вскоре клеветники и завистники замолкли. Из отряда орландских амазонок стали приходить удивительные новости. Так, во всех приютах узнали, что в День летнего солнцестояния 18-летний юноша из рода Белохвостого Оленя по прозвищу Сорока не валялся под столом в обнимку с бочонком пива, а принимал участие в дерзком нападении на хорошо укрепленный лагерь хунхузов у Лопарского водопада, отличился в бою и был тяжело ранен. По мере того, как становились известными все новые и новые детали операции под условным названием "Царица", отношение к "белохвостым" радикально поменялось: с ними особенно приветливо здоровались, зазывали в гости и приносили в подарок дефицитное свежее мясо. И уже мало кто после этого хвалил Беллерофонта за подлое похищение Медвяной Росы.

По данным группы разведки и сопровождавших Агафью и Ольгу охотников из старших родов, все хунхузы куда-то исчезли, бросив на стойбище возле Лопарского водопада свое оружие, одежду, съестные припасы и т. д. Встретившиеся им на берегу Черного озера три бывших хунхузских пленника (из тех, кого Павлов освободил в дубовой роще) рассказывали совершенно невероятные вещи о том, как всего два воина смогли обратить в бегство полчища врагов.

Бывшие пленные были совершенно уверены в том, что тут не обошлось без вмешательства богов. Павлов и его напарница Урсула в их описании выглядели златокудрыми красавцами, передвигающимися с быстротой молнии и обрушивающими своим криком горы. В доказательство своих слов они показали беломраморную глыбу, расколовшуюся на три части. Орланды им, конечно, им не поверили, но уточнили некоторые недостающие детали в цепи событий, приведших к самой славной победе за всю памятную историю племени.

На шестой день после возвращения Павлова в приют Белохвостого Оленя Верховный вождь Гонорий и Центурион Агата созвали Совет старейшин для того, чтобы главы родов дали оценку проведенной диверсионной операции и справедливо вознаградили ее организаторов, участников и непосредственных исполнителей.

По давно утвердившимся у орландов правилам тех, кто сражался, рискуя своей жизнью, на разбор военных действий не приглашали, чтобы они не смущали старейшин своими разноречивыми мнениями. К выступлениям на Совете старейшин в подобных случаях привлекались свидетели и знающие люди (эксперты), которые, лично, не имели интереса, чтобы ради славы и почестей искажать историческую правду. На слушания по данному вопросу были приглашены: воительницы: Старая Дося, Агафья и Ольга, а также охотники старших родов: Аггей-младший, Тимофей Бывалый и Матвей по прозвищу Горелый. По просьбе Агаты на заседание Совета старейшин в резиденцию Верховного вождя Гонория прибыли чужеземцы: Толемей-хан и Урхан.

Накануне заседания Совета старейшин Центурион Агата поговорила со всеми свидетелями и экспертами, и затем составила речь, которую несколько раз прорепетировала в присутствии своих заместителей: Старой Ядвиги и Сансары-воительницы. Красноречие у орландов было в почете, и тот, кто умел складно говорить пользовался большим уважением.

Речь Центуриона Агаты

на заседании Совета Старейшин:

Досточтимые старцы!

Я – Центурион постоянного войска племени орландов прошу принять к сведению следующие факты, имеющие отношение к безопасности наших родных и близких. В дни постигших нас бедствий, когда полчища хунхузов захватили наши охотничьи угодья и вплотную приблизились к Красным Камням, мы получили от досточтимого Толемей-хана очень важные сведения о нашем противнике. Толемей-хан, как известно, сам пострадал от наводнения и в настоящее время является нашим наипочетнейшим гостем. Это – один из самых умнейших и знатнейших из джурджени, и все, что он нам о хунхузах рассказал, является правдой.

Хунхузы – не люди, но и не животные. Они обладают разумом и совершенно невероятными способностями к выживанию и размножению. С ними мы сражаемся уже много лет, но так и не поняли принципы организации их общества. Ученые мужи джурджени опередили нас в понимании этого вопроса, а Толемей-хан подсказал нам их самое уязвимое место. Это – их Царица, которая управляет ими, как Большая Пчела в пчелином улье или Большой Муравей в муравейнике. Но делает это она не с помощью звука, а с помощью запахов, которые ее подданные улавливают за многие десятки и, даже может, сотни стадий.

Мы обнаружили скопление хунхузов возле Лопарского водопада и наши разведчики Агафья и Ольга, просидев в засаде два дня и две ночи, установили, что, ежедневно, на рассвете, царица хунхузов, по прозвищу Пришедшая Красавица купается в струях Лопарского водопада, а потом выходит на большую мраморную глыбу, чтобы передать своим подданным свою высочайшую волю.

Мы разработали операцию по уничтожению Пришедшей Красавицы посредством отравленной стрелы и подготовили исполнителей этого покушения: Урсулу-воительницу из рода Желтого Быка и храброго охотника Тибула из рода Белохвостого Оленя. Толемей-хан и здесь нам помог, снабдив Тибула оружием дальнего боя, которое на языке джурджени называется гастрофетом, а по-орландски, это – аркубаллиста.

На рассвете в День летнего солнцестояния Урсула-воительница, вооруженная луком, и ее напарник Тибул, вооруженный аркубаллистой, вышли на позицию "единственного выстрела". В трудном походе до потухшего вулкана Бета и Таинственной реки их сопровождали охотник Аггей из рода Черного Кабана и его дочери – наши ученицы по имени Ася и Дина.

Наши прогнозы насчет того, что в этот день все хунхузы соберутся на встречу со своей царицей полностью оправдались. Их было столько, что они заполнили всю территорию от Лопарского водопада до Черного озера. Пришедшая Красавица вышла на беломраморную глыбу точно в то время, которое заметили Агафья и Ольга. Первой попыталась поразить Пришедшую Красавицу Урсула-воительница, но, взобравшись на валун, поскользнулась, упала и оказалась у хунхузов в плену. Охранявшие царицу хунхузы немедленно увели свою госпожу в безопасное место. В это время напарник Урсулы забрался на старую осину и спрятался среди ветвей, выжидая, что будет дальше. Он терпеливо просидел в засаде до самого полудня, когда хунхузы, облазив все окрестности в поисках сообщников плененной Урсулы, не решились возобновить церемонию чествования своей повелительницы.

Как только Пришедшая Красавица снова ступила на беломраморную глыбу, напарник Урсулы спустился с дерева, смело вышел на лишенный растительности берег реки, прицелился и произвел выстрел. Стрелял он, примерно, с расстояния трехсот шагов, но стрела поразила царицу хунхузов прямо в левый глаз. Хунхузы, стоявшие в оцеплении, немедленно схватили героя и потащили его на расправу. В это время подданных Пришедшей Красавицы охватил такой лютый страх, что они стали выть, кричать и разбегаться в разные стороны. Однако среди них был тот, кого хунхузы боялись и почитали не меньше, чем свою царицу. Это – Черный Шаман (колдун) по имени Хор. По мнению Толемей-хана, Хор – земное воплощение Великого Змея. Черный Шаман быстро навел среди хунхузов порядок и начал приготовление их к присяге своей дочери, которая, к слову, была еще более красива, чем убитая Тибулом царица.

Все время, пока шли приготовления к присяге, Урсула-воительница и ее напарник Тибул находились среди пленных в дубовой роще. Их ожидала самая жестокая и мучительная казнь из всех, которые можно представить. Урсула от страха даже потеряла сознание. Но к ним пришла помощь, которую они не ждали. Одна молодая женщина из числа рабынь разрезала ремень, которым Тибул был привязан к дереву, вручила ему в руки копье с костяным наконечником и спряталась вместе с ним в кустах сирени. Когда мимо них проходила процессия, она показала Тибулу злого колдуна Хора, в которого он с расстояния десяти шагов метнул копье.

Черный Шаман, пораженный прямо в сердце, выделил из себя страшный смрад, а затем вспыхнул ярким пламенем. Столб огня был таким высоким, что его заметили охотники москиты со своего сторожевого поста на Оленьей Горе. После этого все хунхузы растворились в воздухе. В это невозможно поверить, но наша разведка тщательно обследовала территорию вокруг Лопарского водопада и обнаружила большое количество брошенного оружия, одежду и предметы быта.

На этом испытания наших героев не закончились. Взяв под свое покровительство освобожденного ими из плена купца Урхана из племени джурджени и двух его сыновей, Тибул и Урсула отправились на двух каркасных лодках вниз по реке Лопарь. По пути у них произошло боевое столкновение с людьми неизвестного племени, вооруженных очень опасным оружием. Один из пришельцев был сражен наповал Урсулой метким выстрелом из лука. Это произошло благодаря тому, что Тибул, жертвуя собой, заслонил собой свою напарницу, но при этом, к сожалению, получил тяжелое ранение в левое плечо. Один из пришельцев был захвачен в плен, доставлен на Красные Камни, но во время допроса скоропостижно скончался.

Мы сказали почти все. Вы же, досточтимые старцы, имеете возможность расспросить всех наших свидетелей и знающих людей.

……………………………………………………………………………………………………..

Все свидетели и эксперты, которых опросили старейшины, подтвердили факты, содержавшиеся в докладе Центуриона. Толемей-хан даже объяснил причину, по которой храбрый Тибул и его славная напарница Урсула вначале промолчали по поводу убийства Черного Шамана. Адепты культа Великого Змея, по его словам, обладают огромной силой и даже после своей смерти преследуют всех, кто причинил им хотя бы малейшую обиду. После этих слов старейшины вздрогнули. Убийство Тибулом Верховного жреца хунхузов могло, по их мнению, в дальнейшем навлечь на орландов какую-нибудь страшную беду.

Урхан, который сам лично Черного Шамана по имени Хор не видел, а только слышал о нем от других пленных, подтвердил, что это – мерзкое существо с кожей, как у змеи, и глазами, горящими, как угли. Показания Толемей-хана и Урхана переводил сын преподобного Колывана 17-летний Еремей, и не дословно, как Гита, а слово в слово. Сам Колыван пребывал в состоянии глубокой задумчивости и от вопросов к свидетелям воздерживался.

Группа разведки представила старейшинам главные вещественные доказательства того, что царица хунхузов и Черный Шаман убиты. С удивлением и страхом старейшины рассматривали и передавали по кругу золотой головной убор и искусственный фаллос из самородного золота. Агафья и Ольга подтвердили, что именно этот "шлем" они видели на голове Пришедшей Красавицы. По мнению Толемей-хана, золотой фаллос, найденный на стойбище хунхузов разведчиками – несомненно, символ адептов культа Великого Змея, наряду с двухголовой змеей. После этого Агата продемонстрировала старейшинам "шайтан агни кирдык", из которого пришельцы ранили Тибула. При виде карабина Верховный Жрец Колыван встрепенулся и хотел что-то сказать, но не решился и снова погрузился в состояние задумчивости.

Первым в прениях по докладу Центуриона и выступлений свидетелей и экспертов взял слово Дмитрий Храбрый – старейшина рода Желтого быка и родной дед Урсулы-воительницы:

– Странное дело, господа старейшины. Вроде бы одержана славная победа, но большой радости от этого я, почему то, не испытываю. Я горжусь своей внучкой Урсулой и восхищаюсь мужеством ее напарника Тибула. Они, если рассудить здраво, шли на верную гибель. И кто же, как не боги, сжалившись над ними, помогли им выполнить и даже перевыполнить боевое задание?! Хунхузов, в том виде, в котором мы их знаем, больше нет. Но это вовсе не значит, что они исчезли с лица матушки Земли бесследно. Я уверен, что на их место придут еще более мерзкие твари, и боевое столкновение с пришельцами является тому подтверждением.

Дмитрия Храброго поддержал Ургант – старейшина рода Красной Лошади:

– Не следует торопиться с возданием почестей тем, кто организовал операцию "Царица". Еще неизвестно, чем смерть Пришедшей Красавицы и колдуна Хора нам аукнется. Тибул и Урсула, безусловно, заслуживают триумфа, но не такого пышного и кичливого, к которым мы привыкли. Меньше всего я желаю того, чтобы у Тибула – еще безбородого юноши – от славы и почестей закружилась голова…

Сергий Мудрый – старейшина рода Росомахи и родной отец Центуриона Агаты – рассудил так:

– Мы добились успеха непонятно, какими средствами. Тибул и Урсула были отправлены Центурионом на диверсионную операцию без малейших шансов на возвращение. Если бы они погибли, мы бы их оплакали, а потом забыли. Но они выжили и заслужили достойную награду. Позвольте мне усыновить Тибула. Мой род гаснет: старший сын Панкратий – неизлечимо болен, младший сын Нурлан пристрастился к медовухе. А ведь мы – прямые потомки благородного Авесалома. Пусть Тибул Храбрый будет моим наследником.

Речь Сергия Мудрого задела за живое Михея – старейшину рода Белохвостого Оленя:

– Ишь, что выдумал! Не смог воспитать в своем роду героя, а теперь желаешь заполучить готовенького?! Не позволю! Тибул – мой любимый внук и я по праву горжусь им, как Дмитрий Храбрый гордится Урсулой-грозой хунхузов.

Речь Костромы – старейшины рода Куницы была длинной и витиеватой, но если ее ужать, то смысл ее сводился к следующему:

– Тибул – герой и заслуживает того, чтобы быть основателем отдельного рода, тотемом которого должен быть Тигр. Пусть каждый род в течение ближайших двух-трех лет предложит ему в жены хотя бы по одной юной невесте. Пусть он выберет, кто ему понравится. За это время можно совместными усилиями отремонтировать для него пустующую башню на левом берегу Припяти. После этого он поселится в ней вместе со своими женами, приемной дочерью Сарой Гудвин и родными братьями: Рико и Люком.

– Хорошая идея! За предложение Костромы голосую обеими руками! – заявил Андрей Лучник – старейшина рода Черного Кабана.

– Для почина выдаю за Тибула Храброго замуж свою дочь-красавицу Ириску! – вмешался в прения Верховный Вождь Гонорий.

– Помалкивай, пока тебя не спросили! – грубо оборвал его Сергий Мудрый, заметив, что Гонорий нарушил веками существующий регламент заседания Совета старейшин.

Предложение Костромы – старейшины рода Куницы поддержали главы родов Красной Лисицы, Черного Соболя и Пантеры.

Заседание Совета старейшин началось ровно в полдень и с короткими перерывами на молитву и легкий перекус из сухих лепешек со свежим медом и душистым травяным чаем продолжалось до вечера. За это время главы родов обсудили еще два вопроса: предложения старейшин племени москитов о новом разграничении территории охотничьих угодий по реке Припять и о потенциальной угрозе нападения племени кайяпо на Красные Камни в начале зимы текущего года.

Окончательное решение по вопросу об итогах операции "Царица" Совет старейшин выработал после того, как разобрался с москитами и кайяпо. Старейшины москитов, с которыми Агата-воительница провела переговоры, предлагали предоставить их племени весь левый, возвышенный, берег Припяти. Орландам в этой связи доставался весь правый берег реки, сильно размытый наводнением. В ближайшее время на этой территории вместо красивого хвойного леса и нерестовых рек и ручьев должны были появиться непроходимые болота.

Предложение москитов вызывало у старейшин сильнейшее негодование. Дело в том, что, когда на территорию охотничьих угодий москитов в летний период вторгались хунхузы, москиты отсиживались в своих стойбищах на вершинах сопок, зачастую питаясь одними грибами, ягодами и древесной корой, и мечтали о том, когда лето закончится, и они смогут спокойно ловить рыбу и охотиться на оленей и кабанов. С исчезновением хунхузов москиты совсем обнаглели, поскольку заявили свои претензии даже на угодья, на которых орланды испокон века, отогнав хунхузов, охотились, а поздней осенью устраивали свои зимние промысловые лагеря.

Война с москитами – маленькими людьми с выпученными глазами и треугольными ушами – обещала быть долгой и кровопролитной. Их игрушечные луки стреляли недалеко, но были снабжены отравленными стрелами, которые даже при малейшей царапине вызывали летальный исход. Хунхузы побеждали москитов внезапностью нападения в ночное время и разными хитрыми приманками вроде запаха жареного мяса или свежей крови. Орланды на подобные приманки не велись, что позволяло им не попадать в западню, а при сближении с хунхузами в открытом бою издалека отстреливать их своими мощными дальнобойными луками. Москиты хунхузов всегда страшно боялись, а воительниц из отряда Центуриона Агаты безмерно уважали за помощь, оказываемую им во время осады хунхузами их летних стойбищ, расположенных на вершинах сопок.

Заслушав доклад Агаты о переговорах со старейшинами москитов, у большинства глав родов племени орландов промелькнула мысль о том, что немного хунхузов, порядка хотя бы одной сотни, для острастки москитов, совсем бы не помешало. Но еще больше старейшин орландов взволновал вопрос о весьма вероятной войне с кайяпо, которые, следуя по избранному ими маршруту кочевья, должны были поздней осенью появиться в 50–60 стадиях севернее Красных Камней. Агата напомнила Совету старейшин о показаниях бывшей жены сына вождя кайяпо по имени Медвяная Роса, которая добровольно пришла к орландам и была принята досточтимым старцем Михеем в качестве наипочетнейшего гостя рода Белохвостого Оленя.

Упомянув Медвяную Росу в контексте с возможными враждебными действиями кайяпо, Агата намекала на то, что эту женщину следует возвратить туда, где она была принята по закону гостеприимства. И все старейшины, в один голос, заявили о том, что так должно и быть.

– Господа! – взмолился Верховный вождь Гонорий, – Я все понимаю, но Беллерофонт – мой любимый брат, и я не могу приказать ему вернуть Медвяную Росу в приют Белохвостого Оленя.

– Вождь ты, или не вождь?! – гневно спросил его до того хранивший молчание Верховный жрец Колыван.

– Вождь я, вождь, и я завтра же отправлюсь в факторию за Медвяной Росой, – чуть ли не взмолился Гонорий.

Ближе к вечеру Совет старейшин племени орландов выработал свое решение по первому вопросу повестки дня, то есть диверсионной операции под условным названием "Царица". Это решение, с какой точки зрения его не рассматривай, было совершенно беспрецедентным.

Во-первых, Совет старейшин объявил Центуриону Агате и Старой Досе строгий выговор – за то, что они не обеспечили пути отхода Урсулы-воительницы и ее напарника, которого теперь всем велено было называть Тибулом Храбрым, с места покушения на хунхузскую царицу.

– Победителей не судят! – пыталась возразить Агата.

– Замолчи! На твоей совести, кроме прочего, смерть рабыни из племени илинойцев: робкой, как олененок, и беспомощной, как слепой котенок! – заявил преподобный Колыван, и Агата закрыла свое лицо ладонями, чтобы скрыть хлынувшие из глаз слезы.

Во-вторых, Совет старейшин постановил перевести Толемей-хана со своими слугами и Урхана со своими сыновьями на более комфортное место жительства в подворье Кочубея и обеспечить им дополнительное продовольственное и вещевое довольствие на период до начала зимы. В это время по скованной льдом Припяти с севера на юг шли на оленьих упряжках купеческие караваны с мороженой рыбой, китовым жиром, шкурами тюленей и морских котиков. С одним из этих караванов джурджени могли возвратиться на родину. Толемей-хан, кроме прочего, получал в награду за консультационные услуги золотой головной убор Пришедшей Красавицы, Хора, от которого старейшины орландов решили на всякий случай избавиться.

В-третьих, Урсула-воительница награждалась полным комплектом вооружения и доспехов из меди и бронзы.

В-четвертых, Тибул Храбрый из рода Белохвостого Оленя провозглашался главой рода Тигра со всеми вытекающими отсюда последствиями, включая участие в заседаниях Совета старейшин, и получал в вечное пользование своей семьи участок территории на Красных Камнях возле Разрушенной башни. Башню, естественно, еще следовало восстановить, а род – произвести.

Как правило, к завершению заседания Совета старейшин возле входа в резиденцию Верховного вождя толпился народ, чтобы узнать последние новости. Были среди них и близкие родственники старейшин, которые под руки или на носилках провожали почтенных старцев до родовых приютов. Старейшина "белохвостых" Михей обычно предпочитал добираться до своего приюта без посторонней помощи, но на этот раз его ждал сюрприз. Его старший сын Ерофей усадил его в четырехколесную деревянную повозку в виде очень удобного кресла, обитого кожей, и под аплодисменты зевак и лай собак покатил по вымощенной брусчаткой дороге.

– Что это такое? – удивился Михей.

– Это – драндулет. Его придумал Тибул до того, как отправиться в свой героический поход, а Гарегин, тайком, изготовил.

– Как наши дела, отец? – в свою очередь поинтересовался Ерофей.

– Победа, полная победа! – обрадовал своего старшего сына Михей.

V

В полдень, когда началось заседание Совета старейшин, Павлов сидел в тени высокого вяза на лавочке возле ворот приюта Белохвостого Оленя, наслаждался погожим летним днем, щелкал каленые кедровые орешки и наблюдал за тем, как Рико и Люк соревнуются друг с другом в метании копья в цель. Копье у них было игрушечное с наконечником из самородного золота. Вскоре к нему присоединилась Сара Гудвин и в очередной раз начала рассказывать ему о том, как в День Благодарения Авесалома она выступала на танцевальном конкурсе. За время своего пребывания на Красных Камнях чернокожая девочка быстро освоила орландский язык, разговаривала с небольшими ошибками и практически без акцента. Она была очень довольна своей новой жизнью и относилась ко всем «белохвостым» с неподдельной любовью и уважением. Павлова же она любила и уважала больше всех и готова была ради него разбиться в лепешку.

У Павлова было предчувствие, что скоро произойдет какое-то важное событие, которое, если не перевернет, то сильно изменит его жизнь. Об этом косвенно свидетельствовали загадочные улыбки и подмигивания старших женщин, которые с утра начали стряпать пироги и пробовать разные ягодные вина, чтобы удостовериться в том, что они не прокисли. Вначале Павлов решил, что "белохвостые" ждут появления Медвяной Росы и на всякий случай спросил об этом Гарегина. Но его самый близкий друг лишь развел руками и попросил набраться терпения до решения этого вопроса на сегодняшнем заседании Совета старейшин, который не позволит Гонорию и Беллерофонту оскорблять честь и достоинство храброго воина, совершившего подвиг и получившего тяжелое ранение.

Не успел Павлов дослушать рассказ своей приемной дочери о танцевальном конкурсе, который изобиловал новыми подробностями, как увидел, что из ворот приюта, одна за другой выходят жены сыновей Корнея: Снежинка, Прасковья и Елена. На них были длинные праздничные сарафаны из выбеленного холста, а в руках они держали букеты полевых цветов. Следом за ними вышли их мужья: Макар, Демьян и Савелий. Они были одеты в летние комбинезоны из оленьей замши и несли рыболовную сеть, которую затем развернули в виде луча. Откуда-то неподалеку раздался протяжный звук рога, на который из приюта Белохвостого Оленя протрубили трижды. Громким лаем залилась вся собачья стая "белохвостых" и куда-то понеслась со всех ног.

Рико и Люк бросили свои спортивные занятия, прибежали к Павлову и забрались к нему на колени. Сара Гудвин начала хныкать, упрекая Павлова в том, что он уделяет своим братьям больше внимания, чем ей, тогда как она любит его больше всех на свете.

– И я тоже люблю тебя, Сара, – пытался успокоить ее Павлов.

– И я стану когда-нибудь твоей женой? – обрадовалась Сара.

– Тебе, что, уже замуж захотелось? – изумился Павлов.

– Теку, как сучка. Уже невтерпеж! – простодушно призналась Сара.

– Раньше, чем тебе не исполнится 14 лет, думать об этом не смей! Понятно?! – грозно предупредил ее Павлов.

Сара Гудвин обиженно зашмыгала носом и посадила к себе на колени Рико, заметив, что Павлову неудобно держать на себе двух упитанных пацанов, растолстевших от орландской каши и блинов с медом. Так они и сидели, с любопытством наблюдая за начавшимся театральным действом, пытаясь разгадать его смысл. Никто Павлова о предстоящем, родовом или племенном, празднике не предупреждал, а Сара Гудвин не ведала об этом и подавно.

Из ворот приюта вышла Лаванда в нарядном сарафане с деревянным подносом в руках. На подносе был круглый хлеб из желудевой муки и глиняная солонка. Следом за ней появился красный от смущения 25-летний Юлий, старший сын Дорофея и Глафиры, по прозвищу Бортник. Двойнику Павлова Сороке он приходился троюродным братом. Его главной обязанностью в приюте был уход за пчелами и все, что с пчеловодством связано: изготовление ульев и восковых свечей, приготовление разных напитков на основе меда: алкогольных для взрослых и безалкогольных – для детей, и так далее. Юлий все время был чем-то занят, и Павлов с ним общался очень редко. У Дорофея и Глафиры было еще два взрослых женатых сына и дочь-подросток по имени Синица, с которой очень крепко дружила его Сара Гудвин.

Павлов был в курсе, что жена Юлия по прозвищу Гусыня по весне умерла от простуды, оставив ему трех малолетних детей. По достоверным сведениям Гарегина, Лаванда и Глафира пытались просватать за Юлия какую-нибудь вдову или разведенную женщину, но пока безуспешно. Возможно, что на этот раз им это удалось, и Павлова разбирало любопытство, на ком же Юлия женят: на Дуне Вертихвостке из рода Красной Лисицы или на Любаве Косоглазой из рода Куницы? Вскоре его любопытство было удовлетворено, но то, что он увидел, повергло его в крайнее изумление, а в глубине души его зашевелилась ревность: во главе свадебной процессии, идущей в направлении приюта Белохвостого Оленя, он увидел Нару и Березку.

То, что невестой является Березка, было понятно без дополнительных разъяснений. На ней был наряд "девственной невесты", сшитый из тончайшей бересты. Рядом с Березкой шла Нара, одетая в халат из тонкой оленьей кожи, украшенный собольим мехом. Их сопровождали сородичи, одетые в праздничные одежды, в количестве шести человек: три юноши и три девушки. У девушек в руках были полевые цветы, а юноши несли на себе тюки, в которых, вероятно, находилось приданое невесты и подарки родственникам ее будущего мужа.

Приблизившись к Лаванде и Юлию, Нара и Березка низко поклонились. Юлий предложил Наре и Березке отведать хлеба-соли. После этого он взял Нару за руку, и они троекратно поцеловались. То же самое Юлий повторил с Березкой. Затем Юлий и Нара взяли Березку за руки, и повели ее к скамейке, на которой расположился Павлов и его семейство. Опережая их, к скамейке направились Макар, Демьян и Савелий и окружили ее рыболовной сетью. Павлов понял, что происходит что-то серьезное, попросил Люка слезть с его колен и встал, не зная, что и подумать.

– По сердцу ли тебе девушка, которую мы к тебе привели? – с неожиданным вопросом обратился к нему Юлий.

– Конечно, по сердцу, – ответил Павлов, полагая, что это делается для того, чтобы узнать у него, как авторитетного сородича Юлия, его личное мнение по поводу Березки.

– Так бери ее себе! Пусть она будет тебе любимой женой, твоим братьям – старшей сестрой, а твоей приемной дочери Саре – доброй мачехой! – с этими словами Юлий слегка подтолкнул Березку в спину, и она, пройдя через открывшийся проход в сети, бросилась к Павлову на шею, плача от радости.

И тут-то до него дошло, почему Фиалка (жена Гарегина) и Муза (жена Корнея) затеяли в его хижине генеральную уборку, а самого его попросили посидеть у ворот приюта на лавочке и понаблюдать за братьями Рико и Люком, которые "совсем от рук отбились". Присутствие на церемонии "встречи невесты" Юлия имело еще более простое объяснение: Юлий (вдовец) и Нара (вдова) объявляли о своей помолвке. Из этого следовало, что Юлий становился для Березки отчимом. У орландов не существовало шаблонов, по которым они проводили свои торжественные церемонии, – все зависело от конкретных условий и обстоятельств, примеряясь к которым старшие женщины родов каждый раз придумывали новый сценарий.

Под веселую песню о незадачливом рыболове, которого съела пойманная им рыба, Павлов и Березка отправились в приют Белохвостого Оленя в хижину, где Павлов еще совсем недавно, душа в душу, жил со своей Медвяной Росой. Их осыпали цветами и кричали: "Тили-тили тесто жених и невеста"! Когда Лаванда, открыв дверь, впустила их в помещение, Павлов глазам своим не поверил: настолько изменилась вся обстановка. На полу лежали медвежьи шкуры, а на кровати – пуховая перина, застеленная тонким льняным полотном. В каждом углу стояла высокая глиняная ваза с ветками пихты и можжевельника. На низеньком обеденном столике было расставлено разное угощение, а под столик был задвинут деревянный таз с водой.

– Желаю счастья! – крикнула Нара, когда Лаванда затворила за молодыми дверь.

– Есть хочешь? – спросил Павлов Березку, не зная, как начать с ней общаться в столь пикантной ситуации.

– Не хочу. Помоги мне лучше снять этот наряд. Мне в нем холодно, – попросила его Березка.

Снять с Березки "свадебное платье" оказалось делом не простым, так как некоторые его фрагменты были к ней просто приклеены.

– Кто же тебя так разодел? – поинтересовался Павлов, сдирая с ее спины большой лоскут бересты.

– Ай, больно! – отвечала Березка, пытаясь в это время отстегнуть юбку.

– И замуж за меня тебя, наверное, силком идти заставили, – съязвил Павлов и тут же нарвался на конфликт.

– Как тебе не стыдно?! Я по тебе, можно сказать, со дня нашей первой встречи сохну, а ты издеваешься! – возмутилась Березка, отстегнув, наконец, от пояса свою юбку. Юбка свалилась, и Павлову осталось только развязать узел, скрепляющий пояс. На поясе держались колготки из тончайшей бересты. Он и прежде уже видел Березку обнаженной, хотя и не в полный рост, а по пояс. Это было полтора месяца назад на стоянке Белохвостого Оленя. Он еще тогда подумал, что юная Березка линиями своего тела больше похожа на женщину, чем ее старшая сестра Урсула-воительница.

– Не смей при мне думать о моей сестре! – неожиданно заявила Березка и, шутя, дернула его за ухо.

– Как ты догадалась? – изумился Павлов, чувствуя, как к его лицу прихлынула кровь.

– По губам. Ты беззвучно прошептал: "Урсула", – сообщила наблюдательная Березка, таким образом, поставив его перед фактом, что перед ней ему, вряд ли, удастся что-нибудь утаить.