Текст книги "Колесо превращений"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 38 страниц)

Глава 9
ДЕВА ТОНКОГО ДЫХАНИЯ

Вечерний сеанс лечения оказался для Аваддона знаменательным. Когда чародей вошел в одрину князя, Годомысл стоял у оконного витража, опираясь на плечо Ярила-кудесника! Лицо князя светилось непередаваемым восторгом.

– Поистине ты сказочный лекарь! – Голос князя так и звенел от переполнявших его чувств. – Сознаюсь, что не поверил я тебе вначале. За что готов повиниться!

– Что вы, князь Годомысл, моя заслуга лишь в том, что я смог пробудить силы в вашем организме, все остальное сделал несокрушимый дух воина!

Аваддон сам был несколько обескуражен поворотом событий. Он никак не мог предположить, что князь пойдет на поправку столь стремительно! Совсем не этого хотелось чародею. Однако вида он не подал.

– Я тоже готов признать за вами великие знания целителя! – Аваддону было непривычно слышать голос кудесника, который все эти дни безмолвной статуей безотлучно находился при князе. – Я благодарю вас за князя и прошу вашего согласия величать вас «кудесник-целитель»! Этого звания даже я – в мои большие годы – не заслужил еще!

С этими словами Ярил повесил на шею Аваддону, склонившему свою голову, небольшой амулет в виде двойной стрелы. Слова Ярила были искренни. И у чародея где-то в глубине его непроницаемо-черной и погрязшей в пороках души шевельнулось некое подобие доброго чувства к нему. Аваддон даже испытал легкий укор совести, потому что он уже решил участь Ярила и приговорил его своим судом… Но чувство раскаяния посетило его на столь короткий миг, что он едва заметил его и… сразу же благополучно о нем забыл.

– Я тронут вашей заботой, князь. Но должен напомнить, что лечение не закончено и вставать вам еще рано.

– Ладно-ладно, кудесник-целитель. Я и сам вижу, что рано, – ноги-то с непривычки совсем не держат… – Годомысл позволил уложить себя на мягкие покрывала, и Аваддон приступил к своим обычным обязанностям.

Выполняя привычные процедуры, чародей бросал короткие, незаметные взгляды на кудесника и смаковал подробности своей будущей расправы над ним. А Ярил, утратив свою постоянную подозрительность, сидел рядом с Годомыслом со счастливой улыбкой на устах и о чем-то мечтал, полузакрыв глаза. У Аваддона даже появилось желание прямо сейчас, пользуясь удобным случаем, воздействовать на князя, но он вовремя одумался: а вдруг этот хитрый старик устроил ему коварную ловушку?..

…Вечера Кальконис ожидал с понятным содроганием: сегодняшний день никак нельзя было считать для него удачным, а здесь еще вспомнилась Мерзкая Нечисть, пахнущая как стадо дохлых коров. А уж то, что осталось на полу от ночного гостя после его исчезновения, – бр-р-р! – пришлось убирать сэру Лионелю! А потом – Флората…

Аваддон, видя состояние своего незадачливого «компаньона» и понимая причину его терзаний, счел нужным успокоить:

– Не переживайте так, сэр Лионель, сегодняшний гость, а точнее, гостья, понравится вам обязательно!

Кальконис недоверчиво посмотрел на чародея. Если маг так говорит, то, возможно, вечером он призовет из мира теней создание, в десятки раз мерзопакостней, чем Нечисть, потому что чувство юмора у мага значительно отличается от юмора обыкновенных людей!

– Вы, магистр, видимо, смеетесь надо мной! Разве может явиться из мира теней создание, которое мне понравится?

– Может, уважаемый философ, может! И в этом вы убедитесь через несколько минут.

Кальконис на всякий случай забился в самый дальний угол их общей с чародеем опочивальни и стал со страхом наблюдать за манипуляциями чародея. Процесс вызывания был ему уже знаком, и он с нетерпением ждал финала…

– О, Дева Тонкого Дыхания, приди в мир людей – тебя вызывает Аваддон, ученик и верный адепт несокрушимого во времени Малаха Га-Мавета! – Голос чародея трепетал, словно кленовый лист под осенним ветром.

В центре комнаты произошло какое-то движение, неожиданно пахнуло сыростью и плесенью. Пламя свечей заколебалось и погасло. Кальконис дрожащей рукой поспешил зажечь их снова, каждую секунду ожидая внезапного нападения, – в краткий миг перед наступлением мрака он успел заметить, как в комнате что-то зашевелилось. Но свечи не хотели гореть, а шум от середины комнаты стал перемещаться к Лионелю. Этого Кальконис уже не мог перенести, и в его горле стал зарождаться вопль, от которого – если он вырвется наружу – проснется весь княжеский двор! В этот критический миг свечи вдруг вспыхнули сами, и Кальконис сразу увидел и ухмыляющегося Аваддона и… Деву Тонкого Дыхания. О-о-о, это творение загробного мира отличалось от Мерзкой Нечисти по всем статьям! Кальконису – как настоящему ценителю изящных искусств – это стало понятно с первого взгляда.

Тонкодыханная Дева выглядела вполне аппетитно, несмотря на почти полную ее прозрачность! Похоже, сегодняшняя ночь обещает быть спокойной…

– Дева Тонкого Дыхания, – заговорил Аваддон, – я вызвал тебя, чтобы ты охраняла меня, пока я буду в стране твоего народа! Никто не войдет и никто не выйдет из этой комнаты до рассвета!

– И даже этот красавчик, который мне подмигивает? – Тембр голоса Девы был где-то приятен… где-то…

– А этот – особенно! – ответил чародей и стал укладываться спать.

– И не подмигивал я никому, – возмутился Кальконис. – С какой стати я буду с ней перемигиваться! Вот еще!!

Аваддон только ухмыльнулся в ответ на реплику философа и сказал, укрываясь с головой:

– Ну ладно, веселитесь – только сначала свечи задуйте. А у меня дела…

– Постойте, постойте, магистр, – затараторил Кальконис, не до конца осознав намеки коварного чародея, – о каком таком веселье вы говорите?..

Но Аваддон уже спал, а вот Дева Тонкого Дыхания…

– Ну что, красавчик, времени у нас предостаточно, так что давай ухаживай за мной.

– Да с какой стати! – возмутился Кальконис: дыхание у Девы не было таким уж тонким. Скорее наоборот. – Не собираюсь я за вами ухаживать. Мне спать надо!

– Ну, нет, аппетитный кусочек человеческой плоти, спать ты не будешь! Нам здесь до утра охранять велено. Понял, мешок с костями? – Голос Девы звучал теперь совсем иначе.

– А вы не обзывайтесь! – храбро сказал Кальконис и съежился под взглядом Девы.

– Да что ты, сладкий мой, и в мыслях не было! Это я так, любя… Вот сейчас свечки задуем и…

– Не надо гасить свечи! – пропищал Кальконис, сраженный мыслью о том, что ему придется провести ночь в полной темноте рядом с этой…

– Надо, кусочек ты мой сладкий, кровушкой напоенный, хозяин приказал.

– Аваддон мне не хозяин! – Кальконис пытался из последних сил отстоять свою независимость. – Я свободный человек!..

– Конечно, вот мы свободно и проведем эту ночь…

Кальконис и рта открыть не успел, а свечи уже погасли, и он физически ощутил, что тьма наваливается на него. А может, это была и не тьма вовсе?..

В который раз утро явилось для Калькониса избавлением. Он бревноподобно лежал на полу и чувствовал себя совершенно опустошенным. Дева Тонкого Дыхания не дала ему уснуть ни на минуту. Кальконис так устал, что даже не заметил ее исчезновения при первых проблесках зари. Ему хотелось лишь одного – хоть час, хоть полчаса забыться сном, чтобы самую малость восстановить совершенно подорванное здоровье.

Но и этому скромному желанию философа не суждено было осуществиться. Едва он смежил веки и отдался во власть бога сна Морфея, как кто-то бесцеремонно толкнул его в бок. Кальконис вздрогнул и проснулся.

– Вставайте, сэр Лионель, – сказал Аваддон, и его лицо расплылось в широкой улыбке, – Что это с вами?

– Где?! – похолодел от ужаса мгновенно проснувшийся Кальконис.

– Что у вас с головой?

– Голова у меня просто раскалывается… – пожаловался философ.

– Да нет, с волосами у вас что?!

Кальконис кинулся к зеркалу, лежащему в одном из ларцов чародея. Достал его трясущимися руками и с опаской взглянул на себя. Проклятая Дева! Она сотворила с его волосами что-то ужасное! Вся голова сэра Лионеля была покрыта тонюсенькими косичками, сплетенными из его дивной красоты длинных волос! О-о-о, это была для красавца Калькониса настоящая трагедия! Однако бессердечный Аваддон даже не позволил философу вдоволь настрадаться над утраченной красотой…

– Пошевеливайтесь, Кальконис. С минуту на минуту начнется…

– Что «начнется»? – недоумевал философ. Аваддон подозвал Калькониса к себе и тихо сказал ему на ухо:

– Сегодня ночью я собрал хорошую ватагу из разбойников всех мастей. И скоро они будут здесь.

– В крепости?! – похолодел Кальконис.

– Да нет же, – воскликнул Аваддон, – в лесу! Я покончу с кудесником их руками, и на меня не упадет даже тень подозрения!

– Как же так, магистр, ведь вы не покидали спальни всю ночь! удивился философ.

– Разумеется! Я собрал все эти отбросы общества благодаря универсальному свойству тонкого мира притягивать себе подобное. Мне было достаточно провести там несколько мгновений, и вокруг меня уже роились оболочки спящих разбойников. Потом я внушил им кое-что, они сразу же вернулись в свои тела и отправились в путь. Надеюсь, все уже добрались сюда и разыскивают кудесника.

– Что же вы им внушили?

– Я вложил в их пустые головы мысль, что Ярил где-то у себя в ските хранит драгоценности из тайной казны князя Годомысла!

Едва он произнес эту фразу, как до них снаружи донеслись звуки боевого рога. Через минуту на улице послышались топот, крики, бряцание оружия.

– Началось! – удовлетворенно произнес Аваддон и стал собираться к князю. Ничего, что еще рано, – боевой рог уже разбудил весь двор!

Глава 10
РАЗБОЙНИКИ

Годомысла Аваддон нашел не в одрине, где он обычно врачевал князя, а в гридне. Здесь собралось множество народу. Князь сидел на широкой лавке, опираясь на нее руками. Говорил Вышата:

– Стража заметила всадников еще на рассвете. Но тревоги это не вызвало – их было всего несколько человек, и выглядели они вполне мирно. А потом, когда рассвело и стало видно, что они вооружены, стража ворот в рог протрубила. Но лиходеи даже с места не тронулись, чтобы на зов откликнуться. Тогда конный дозор решил проверить ослушников. Но едва они от моста отъехали, как со всех сторон разбойники посыпались. Человек тридцать, не меньше! К этому времени Тур Орог с охранной сотней подоспели. Ворогов-то враз порубили, но в запале боя никто не видел, что еще с полсотни лиходеев в кустах стерегутся. А когда воины наши павших собирать стали, тут они и рванули прочь по лесной тропе. Тысяцкий со своими гридями – за ними. А мы сразу следопытов во все стороны выслали – может, еще где засада; вот они-то и сообщили, что кудесника Ярила в шалаше нет, а возле самого шалаша все поломано да разбросано. Самого кудесника, видно, тати проклятые с собой в полон взяли…

– Что-о-о! – Голос князя, несмотря на болезнь, гремел, как раскаты грома. – Кудесника Ярила, моего наставника, у самых стен двора в полон взяли! А вы где были?! Кто осмелился злодеяние поганое совершить?!

Даже милостник Вышата, опасаясь княжеского гнева, отступил к стене.

– Кто осмелился на княжеский двор покуситься?! – Голос Годомысла продолжал сотрясать стены гридни.

– Тати… – Только Вышата отважился перед буйствующим князем слово молвить. – То бишь лихоимцы, разбойничающие по дорогам…

На минуту в гридне повисло молчание. Годомысл о чем-то напряженно думал. Его верные воины замерли, боясь нарушить мысли княжеские. Все ожидали новой бури, но ее не последовало – князь успокоился.

– Послать тысяцкому еще сотню воинов – пусть перевернет всю округу, но найдет татей поганых! И еще небывалый случай, чтобы разбойники мелкие в такую силу сбивались. Кто-то собрал их вместе. Для чего? И зачем им чародей понадобился? – Князь внимательно оглядел всех присутствующих, задержав пронзительный взгляд на Аваддоне, спокойно встретившем пытливый взор Годомысла, и на Кальконисе, который сжался, словно шагреневая кожа. – Коня мне! Сам хочу посмотреть на татей!

– Но, князь, вам еще рано на коня садиться… – попытался отговорить Годомысла чародей.

– Князю перечить! – Годомысл так зыркнул на лекаря, что у него отпала всякая охота к дискуссии. – На обеденную трапезу ожидаю вас всех к этому столу. Тогда и поговорим.

Атмосфера в крепости Годомысла изменилась. Аваддон и Кальконис почувствовали это, едва покинув хоромы князя. В воздухе витал дух тревоги, встречавшиеся по пути люди выглядели озабоченными и хмурыми. Чужестранцы поторопились в свой терем, чтобы ненароком не угодить кому под горячую руку. Кальконису все происходящее пошло только на пользу – у него появилась возможность наконец-то выспаться, а вот Аваддон был крайне озабочен – такой реакции на свою затею с чародеем он никак не ожидал. Ох уж эти росомоны, и все-то у них не как у людей…

* * *

Годомысл сам побывал на месте разоренного разбойниками шалаша кудесника, потом, вернувшись к подъемному мосту, приказал привести плененных татей. Живых разбойников обнаружилось всего трое. Двое из них получили серьезные ранения и не могли приветствовать князя стоя, они лежали на траве. Третий оказался совершенно здоров, потому что во время короткого боя его просто столкнули в реку, откуда потом и выловили рогатинами.

– Говори как на духу! – приказал князь, когда к нему подвели пленника – мужичка небольшого роста, в грязной рваной одежде. – Если не слукавишь, смерть примешь легкую и быструю!

Мужичок упал на колени и жалобно заскулил.

– Кто привел вас сюда и зачем? – спросил Годомысл, с отвращением глядя на ползающего у ног его коня человека.

– Крыс и Дыряб разбудили нас сегодня середь ночи и велели собираться, – скулил полоненный тать. – Говорили, что им видение было: будто у крепости этой старик один обретается и ему место ведомо, где казна твоя тайная, князь, схоронена. А когда сюда примчались, здесь уже народу много было, и все про старика того говорили. Только откуда столь народу набралось – не знамо… Я из них почти никого не встречал ранее…

Разбойнику этому князь верил – слаб был нутром тать, чтобы князя обманывать.

– А где Крыс и Дыряб?

– Крыс – вот он! – указал мужичок на одного из лежащих. – А Дыряба в самом начале боя твои гриди срубили.

Годомысл указал рукой на Крыса, и двое бравых гридей схватили его и подтащили к князю. Крыс был ранен в грудь и стоять без посторонней помощи не мог. Гриди не давали ему упасть, пока князь, наклонившись к лошадиной гриве, разговаривал с предводителем татей.

– Слышал, что я спрашивал?

Крыс согласно мотнул головой и застонал от боли.

– Говори, что знаешь!

– Прав Лоханька, – хрипел Крыс, – было мне ночью видение. Сон то был, но словно наяву! Позвал меня кто-то, говорит: добыча вас богатая ожидает нужно только старика поймать да о месте тайном спытать его. Я проснулся, а следом и Дыряба соскочил и слово в слово мой сон пересказал. Тут мы и поняли, что видение нам было… Только когда сюда попали, догадались нечистое это дело: чтоб враз все ватаги гулящие в одном месте собралися! Мы как раз решали, что делать будем, когда у ворот рожок заиграл. А дальше понятно: каждый за жизнь свою постоять должен…

– Кто во сне твоем про старика говорил, помнишь? – Князь приник к самому лицу раненого татя. Крыс слабо мотнул головой:

– Прости, князь. Сон то был…

Годомысл выпрямился, подозвал Вышату и спросил у него:

– Что думаешь?

– Прямо голова идет кругом! Понятно, что их кто-то собрал в одном месте. Но кто это мог быть? Может, обры чего надумали?

– Зачем обрам мой кудесник? Да и про какую такую тайную казну говорил Лоханька?

– Нужно к Лесному Народу на поклон идти! – твердо сказал Вышата.

– Да ты очумел, что ли? – возмутился Годомысл. – Чтобы я – удельный князь – к ним за помощью подался?! Никогда!

– Значит, одна надежда – на погоню тысяцкого, – покорно согласился Вышата и, заметив, что Годомысл покачнулся в седле, испуганно воскликнул: Князюшко! Да на тебе лица нет! Скорее, помогите князю!..

Годомысла спешно доставили в его покои и послали за лекарем. Когда посыльный умчался за Аваддоном, князь сказал своему милостнику:

– Будешь рядом – вместо Ярила… Чую неладное вокруг!

– Мой меч всегда при мне! – ответил Вышата с готовностью.

– Вот и славно, а к вечеру, может, и Тур Орог с хорошими новостями возвернется…

Аваддон спешил к Годомыслу в самом чудесном расположении духа. Он все правильно рассчитал: разбойники увезли кудесника в надежное место, и вредный старик теперь ему не помеха. Князь остался без присмотра, а раз за лекарем послали в неурочное время – значит, князю стало гораздо хуже, и задача его, Аваддона, значительно упрощается.

Но в опочивальне князя его ждало разочарование. Вышата сидел точно на том же месте, где вредный старик каменным истуканом торчал последнее время. Чародею даже показалось, что это и не Вышата вовсе, а сам кудесник, неведомым образом помолодевший на много десятков лет, сейчас пристально следит за всеми его действиями! Гнев навалился на великого мага так стремительно и внезапно, что он ненадолго потерял над собой контроль, а когда пришел в себя, то увидел стоящего перед ним Вышату с обнаженным мечом.

– Не надо так стремительно приближаться к князю! – сказал милостник и со звоном вложил меч в ножны.

– Я только спешил помочь! – Аваддон уже полностью овладел своими эмоциями и теперь лихорадочно рассуждал над тем, как ему загладить свой невольный порыв. – Князю нужна срочная помощь!

– Делай свою работу, лекарь…

Годомысл в диалоге не участвовал, он и выходки Аваддона не заметил, потому что находился в полубессознательном состоянии: прогулка верхом отняла у него столько сил, что теперь он с трудом балансировал на грани беспамятства. Видя такое состояние князя, Вышата оказался в затруднительном положении. С одной стороны, он должен разрешить лекарю помочь князю, но с другой – поведение Аваддона его сильно насторожило, с таким выражением лица, какое было у чародея, раны не врачуют! Если бы здесь был кудесник Ярил!

Вышата скрепя сердце позволил Аваддону приступить к лечению.

Прошло не более получаса, и Годомыслу стало легче. Он даже открыл глаза и слабо улыбнулся Вышате.

– Я приду вечером, как обычно, – сказал лекарь, видя, что князь пришел в себя.

Вышата вопросительно посмотрел на князя, и тот согласно кивнул.

Аваддон собрал инструменты в свой ларец и, поклонившись князю, вышел. Уже закрывая за собой дверь, он заметил слабое движение у себя за спиной. Он быстро обернулся, но, кроме двух вооруженных гридей, стоявших в самом конце коридора, ничего не увидел. Видимо, показалось…

В это время в одрине князя происходил следующий разговор:

– Отправь сотни две воинов к брату моему названому – Эрдусу. Старшим пусть Мстислав Меченый поедет. Наказ ему дашь, чтобы о делах наших только самому Эрдусу все рассказал. Супруге моей Ольге – ни слова, пусть в спокойствии в доме родительском гостит. А Эрдусу – быть готовым к походу: думается мне, что силы тайные на похищении Ярила-кудесника не остановятся. Поэтому Ольгу охранять – как меня самого! Понял ли?

– Все сделаю, князь, как воля твоя прикажет!

– А теперь ступай. Отдохнуть хочу… Что-то тяжело мне… мысли черные сердце давят…

Вышата с тревогой посмотрел на князя и негромко кашлянул.

– Что еще? – спросил князь, не открывая глаз.

– Дозволь Аваддона-лекаря не пускать к тебе нынче вечером!

– В чем причина твоей странной просьбы?

Вышата замялся. Говорить Годомыслу о мимолетном срыве Аваддона он не хотел, тем более что и сам-то сейчас был не совсем уверен – правильно ли оценил поведение чародея? Но что-то подсказывало Вышате – не пускай иноземного лекаря к князю!

– Чего молчишь? – Князь с трудом приоткрыл веки и мутным взором глядел на своего милостника.

– Ярила нет, дозволь мне эту ночь за тобой поухаживать. Завтра, если будет на то воля богов, Тур Орог с кудесником возвернутся… А что до лекаря… опасный он! Глядит тебе в глаза – словно копьем рану бередит!.. Дозволь не пускать его к тебе!

– Делай как знаешь… – Голос князя стал совсем тихим. – Спать хочу… не тревожь меня больше…

Вышата на цыпочках вышел из покоев Годомысла и плавно прикрыл за собой дубовую дверь. Потом негромко позвал сотника Руслава, обретавшегося в конце коридора.

– Стражу у покоев князя утроить! – быстро говорил Вышата. – В гридне чтобы постоянно гриди с оружием дежурили! Здесь, у одрины, сам на охрану встанешь. И чтобы никакого шума! Я всю ночь буду у князя, а сейчас – мигом за Мстиславкой Меченым: княжеское дело к нему большой важности!

Глава 11
ТАЛИСМАН АБСОЛЮТНОГО ЗНАНИЯ

Аваддон сосредоточенно готовился к предстоящему решающему сражению за обладание силой Годомысла. Он проверил содержимое обоих ларцов, в которых хранились необходимые для лечения вещи, – они ему больше не понадобятся. Кончилось то время, когда великий маг и чародей Ав Ад-Дон пресмыкался перед какими-то варварами-росомонами, врачуя их физическую немощь! Пришел час показать этому темному народу истинное лицо несокрушимой магии, которой владеет верный адепт могучего Малаха Га-Мавета Аваддон – маг девятого уровня и чародей Черного Квадрата!!! Теперь уже ничто не сможет помешать ему установить собственную масть над заносчивыми росомонами, способными побеждать только еще более диких обров! И поможет ему в этом подарок ангела смерти (да будет его имя пребывать на устах моих еще тысячу лет!).

Аваддон с благоговением взял в руки то, что в памятную ночь разговора с Малахом Га-Маветом последний подарил ему. Это был Талисман Абсолютного Знания, в уменьшенном виде точно повторяющий хрустальный шар Всезнающего Ока. С помощью этого Талисмана Аваддон без труда одержит верх над Годомыслом: в Талисмане сконцентрирована вся мощь Всезнающего Ока, которому не может противостоять ни одна сила физического мира!

Чародей с отвращением сорвал с себя амулет в виде двойной стрелы, подаренный ему ненавистным кудесником, и швырнул его от себя. Потом с трепетом и великим почтением надел (скорее даже возложил!) на себя переливающуюся цепь Талисмана Абсолютного Знания. Пока он проделывал этот обряд, достойный самых могущественных королей, вездесущий Кальконис, молча наблюдавший за ним все это время, незаметно поднял брошенный амулет и чуть менее торжественно, чем чародей Черного Квадрата, произвел себя в звание кудесника-целителя, быстро нацепив амулет и поглубже спрятав его в складках одежды – чтобы Аваддон ненароком не увидел! Да, теперь титулов у философа было не меньше, чем у Искандера Двурогого: сэр Лионель де Кальконис, кудесник-целитель племени Рос! Ох, как красиво звучит! Кальконис даже зажмурился от удовольствия. Радужные картины светлого будущего уже рисовались перед его мысленным взором, когда суровая действительность напомнила о себе увесистым подзатыльником. (Фу-у-у, магистр Аваддон совершенно утратил светские манеры в этом диком крае!)

– Готовьтесь, уважаемый сэр Лионель, мы скоро покидаем эту негостеприимную страну!

– Разве князь Годомысл уже здоров? – Наивный Кальконис, несмотря на всю свою находчивость и изобретательность в делах житейских, так и не осознал до конца, с каким человеком (да и человеком ли?) свела его неумолимая судьба!

– Не-е-ет, философ ты мой велеречивый, князь Годомысл уже никогда не будет здоров!

– В-в-вы отравили его? – От ужаса Кальконис стал заикаться.

Аваддон удивленно посмотрел на него:

– С чего вы взяли?

– Ну, как же – князь сегодня уже и на лошади скакал?!

– Успокойтесь, сэр Лионель, – сказал Аваддон с хитрой ухмылкой на лице. – Князь безнадежно болен. А на сегодняшнюю поездку, как ни прискорбно об этом говорить, у него ушли последние жизненные силы. У князя осталась всего одна ночь. И эту ночь мы проведем вместе с ним.

– Мы? – выдохнул Кальконис. – Вы хотите сказать, что…

– Годомысл умирает, и мне понадобится ваша помощь, чтобы облегчить его страдания.

– Но я…

– Вы пойдете вместе со мной!!

Трансформация в поведении чародея испугала Кал-кониса, и он торопливо забормотал:

– Конечно, конечно, магистр Аваддон…

– А сейчас сходи к отрокам – пусть приготовят поесть!

– Меня уже здесь нет…

Оставшись один, Аваддон еще раз внимательно обдумал предстоящую ночь. Значит, так, первое – это князь Годомысл, который благодаря своей верховой прогулке зачеркнул все многодневные усилия лекаря и сейчас находится в том же состоянии, в каком пребывал до приезда чужестранцев. То есть болезнь прогрессирует, и силы удельного князя тают быстрее, чем снег под весенним солнцем. Это просто замечательно, потому что без физического сопротивления тела князя силой его тайной можно будет овладеть очень быстро: процесс заражения души весьма скоротечен, не пройдет и двух часов, как духовный доспех росомона станет уязвим, и дело завершится! Помешать этому уже не может ничто, так как вторая заноза в мыслях чародея – кудесник Ярил навсегда устранена с помощью пришлых разбойников. Дальше – тысяцкий Тур Орог, кинувшийся со своими воинами в погоню за плененным Ярил м. По этому поводу можно было бы поволноваться, если бы Аваддон заранее не подготовился. Благодаря Талисману Абсолютного Знания маг сумел-таки увидеть в будущем наиболее вероятный вариант развития событий и кое-что предпринял…

…Аваддон самодовольно потер руки: имея Талисман Абсолютного Знания, он мог творить с глупыми росомонами все, что ему взбредет в голову! Та-а-ак, значит, и наиболее грозная сила в лице тысяцкого в ближайшие дни не будет ему помехой. И кто же остается из грозных (хи-хи!) противников? Только Вышата – любимец и милостник удельного князя? Ну-у-у, это и не противник вовсе! Так, рыбешка мелкая, питающаяся крошками княжьей милости. Да я раздавлю его, как мизгиря крошечного!..