Текст книги "Колесо превращений"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 38 страниц)

Глава 7
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КАЛЬКОНИСА

Но Ухоня не возвращался. Минул полдень. Туман, разорванный было резкими порывами ветра, вновь окутал путешественников. Милав с Кальконисом не на шутку встревожились.

– И куда он запропастился? – негодовал Милав. – Ну, получишь у меня, когда вернешься!

Милав еще долго мог бы посылать проклятья на тигриную голову, но в этот момент где-то впереди и справа от них послышался душераздирающий крик. Милав с Кальконисом быстро переглянулись.

– Ухоня?! – спросил Милав напряженным голосом.

– Вроде он… – неуверенно ответил сэр Лионель.

– Тогда берите обеих лошадей и ведите по тропинке, – быстро заговорил кузнец, – а я напрямую через кустарник. Встретимся дальше!

И Милав, словно на крыльях, полетел на затухающие в лесу звуки. Но как он ни торопился, все-таки оказался в обществе ухоноида уже после того, как Ухоня одержал победу в коротком лесном бою.

Милав огляделся. На небольшой поляне валялось множество вещей веревки, какие-то палки, обрывки серой ткани и даже несколько плетеных корзин. Убитых и раненых не было. Да и вообще никого не было. Хотя…

Большой сверток среди обрывков ткани зашевелился. Кузнец приблизился к нему вместе с Ухоней, из пасти которого все еще торчали остатки чьих-то штанов.

– Что все это значит? – спросил он негромко, не спуская глаз с ожившего свертка из грубо выделанных шкур не то горных коз, не то равнинных туров.

– Я, как только углубился в лес после непочтительного ответа Калькониса, – стал объяснять Ухоня, – сразу приметил, что за нами кто-то следит. Мне пришлось немного поднатужиться и тряхнуть стариной превратиться в невидимку. Оказалось, что по нашим следам шли разные группы. Мне, конечно, пришлось немного последить за ними, буквально ежесекундно рискуя оказаться в их кровожадных руках!

– Ухоня! – взмолился Милав. – Пожалуйста, давай без твоих штучек!

– Как знаешь, – обиделся Ухоня, но рассказ свой продолжил: – Следил я за ними долго. Оказалось, что они по очереди за нами следят. Представляешь, какие наглецы! Ну, я малость не сдержался, и в тот момент, когда очередная парочка этих наивных следопытов вернулась в основной отряд, идущий параллельно нам, я и устроил им маленький афронт.

– Надо думать, что ты никого из них не съел?

– Напарник, и как только твой язык повернулся обвинить меня в подобной мерзости!

– Ладно-ладно, – торопливо проговорил Милав. – Пойдем лучше осмотрим, что это там за поклажа такая неугомонная по земле елозит.

– А чего смотреть?! – возразил Ухоня. – Это их пленник. Я видел, как они кормили его, а потом опять в мешок посадили.

– Пленник? – переспросил Милав. – С чего ты взял, что пленник?

– Руки у него были связаны. Бандюки его из ложки кормили. А потом кляп в рот, мешок на голову и поволокли.

– Интересно, – задумчиво проговорил Милав, развязывая многочисленные узлы на шевелящемся мешке. – Что это за пленник такой у самого подножия перевала Девяти Лун?

Ухоня не ответил, наблюдая за тем, как из развязанного мешка появляется пыльная физиономия. Милав вытащил кляп изо рта пленника и спросил:

– Вы кто?

Освобожденный посмотрел на Милава открытым взглядом, в котором не было ни подобострастия и унижения бывшего невольника, ни заносчивости и надменности знатного дворянина, случайно плененного разбойниками. Взгляд незнакомца Милаву понравился, и он тут же узнал, кто перед ним.

«Витторио Чезаротти – потомственный дворянин: родовой замок пошел с молотка за долги его многочисленных братьев. Вынужден продавать свою шпагу тем, кто в ней нуждается и хорошо за это платит. Холост. Образован. Общителен. Красив. Склонен к длительным путешествиям. На родине – в Итталоо – не был семь лет. Владеет всеми языками Большого полуострова. Любит одиноких женщин (а кто их не любит?); не любит бражничать с малознакомыми людьми (ибо попойки в этом случае часто заканчиваются чьей-то гибелью)».

Информация оказалась полезной и весьма своевременной. К сожалению, в ней не было ни слова о том, что холостяк Витторио почти всегда говорит, путая слова сразу нескольких языков, и что даже Ухоне нечего делать рядом с ним в соревновании по «речевой скорострельности».

Ничего этого Милав не знал, задавая свой простой, казалось бы, вопрос. Однако его неведение продолжалось недолго – ровно до того момента, когда красавчик Чезаротти разомкнул свои уста.

– О! Прекрасно! Прелестно! Брависсимо! – Слова лились с языка Витторио неостановимым потоком, в котором малознакомый с подобной манерой общения человек мог ненароком и утонуть. – О! Стераго корлезо рыцарь! Вы освободить меняно, и яно, потомко древний родо Свято Чезаро, у вас в неоплатный долг. Эти наивно разбойнике позорно бежано от ваш огромный мяу-мяу! Я есть полный восторга!

– Скажи ему, – прошептал Ухоня, – что я не «мяу-мяу» и вовсе не в восторге от него самого!

– Сам и говори, – огрызнулся Милав, которого речь молодого Чезаротти тоже застала врасплох.

Витторио молчал всего несколько секунд, переводя светлый взгляд с Милава на ухоноида и обратно. Затем словесная Ниагара вновь обрушилась на росомонов.

– О! Я видеть, ваш мяу-мяу говорить, а вы ему достойно отвечать! Это есть колоссаль и полный фур-фур! Мои глаза вылезано из орбито, я упадано в обморок и лишайся чувство от этот вид! Если вы сказано мне ваш титул и звание, я много раз читай молитва про вас стояно на колено! Меня есть имя Витторио Чезаротти, я чрезвычайно впечатлено ваш поступке. Вы – воино храбрано!

Чезаротти закрыл рот, и Милав понял, по какой причине разбойники держали красавчика Витторио не только связанным, но и с кляпом такой внушительной величины, что им можно было бы при необходимости воспользоваться и против глетчерных рогойлов, если бы они умели так говорить.

– Очень рад вашему освобождению, – произнес Милав, вглядываясь в глаза Витторио, горящие восторгом. Потом подумал: «И чего он светится, словно месяц новорожденный?» Витторио пока молчал, и Милав продолжил: – Меня зовут Милав-кузнец, я из страны Рос. А это мой друг Ухоня. Он вроде и тигр, но на самом деле, такой же, как мы с вами. Вы меня понимаете?

Зря спросил Милав об этом. Ой зря!

– О! Я поимей и понимай все! Мяу-мяу есть не мяу-мяу, а таинственно секретно животное именем Ухонио («Наконец-то дошло!» – пробормотал ухоноид). А вы Милаво – есть колдуно-чародее и владеть секретом колдовано. О! Это полный восторго мой тело, мой душ! Не слушайт мой плохой, медленный (о-го-го!!) слово – я есть сильно взволновано и нужный слово куда-то улетано. Но я все совсемо понимано. Вы есть не бойся – я большой другано вам, Милаво, и вам, мяу-мяу Ухонио!

– Взаимно, – буркнул Ухоня, обиженный приставкой, которой каждый раз снабжал холостяк Чезаротти его имя.

– С нами путешествует еще один наш товарищ, – заговорил Милав, вспомнив о Кальконисе, – его зовут Лионель де Кальконис. И мы сейчас идем к нему. Вы с нами?

– О! Я ходить ваш компанио и долго благодарить каждый из вас и не только вас, но и ваш мамо, папо и грандомамо и грандопапо! Я теперь не отставано от вас и каждый минуто говорино, как я обрадовано мой освобождение!

– Спасибо, мы все поняли.

Милав торопливо зашагал сквозь кусты, прислушиваясь к лесным звукам. Туман рассеялся, было тепло и тихо. Солнце еще пряталось за рваными облаками, но все говорило о хорошей погоде на завтра. Милав почти бегом вышел на тропинку и по следам лошадей определил, что Кальконис проехал здесь недавно.

«Неужели он не слышал болтовни Витторио?» – удивился он и негромко позвал:

– Кальконис… Сэр Лионель, вы где?

Чирикали птицы, шумели кроны деревьев. Ответа не последовало.

Милав опрометью бросился по тропинке, на ходу вглядываясь в следы. Их было немного – от двух лошадей и одного человека, который шел посередине, ведя за собой животных.

– Кальконис! – крикнул Милав громче и вспугнул пару огромных птиц, с шумом вырвавшихся из ближайшего кустарника.

И вновь в ответ – молчание. Только теперь до кузнеца и ухоноида стало доходить, что с Кальконисом могло что-то случиться – слишком опрометчиво поступил Милав, оставив Калькониса одного.

Через два или три поворота они нашли лошадей, спокойно стоящих на тропе и щиплющих траву. Калькониса рядом с ними не оказалось, и это было странно – они никогда не оставляли лошадей одних (что делать пешему путнику в таком краю, да еще без запасов пищи, одежды и прочего необходимого имущества?). Милав кинулся изучать следы. Первого же беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: трое неизвестных подошли к Кальконису спереди, справа и слева и, видимо, обездвижили его, потому что от лошадей вели только три пары следов.

– Они понесли его на себе! – уверенно заявил Ухоня, читавший следы не хуже Милава-волка.

– Да, и это случилось недавно – мы находились на поляне совсем недолго.

– Я грустно смотреть, – подал голос Витторио, – ваш другано пропадано?

– Да, – ответил Милав, проверяя поклажу на лошадях – не пропало ли что.

– Я знать – его похищано те же разбойнике, что и меня. Я знать этот разбойнике и знать, где он скрывано.

Милав повернулся к Витторио:

– Мы вас слушаем.

– День пути в сторона мой родина есть большой крепость…

– Замок Пяти Башен?

– Да-да, Пятто Башено замок. Разбойнике обитано тамо!

– Вы не знаете, есть ли у них лошади? – Милав говорил на ходу – они с Витторио уже шли по тропе (Ухоня бежал впереди, принюхиваясь к следам).

– Много лошадь возле бурно широко речано.

– Далеко до нее?

– Нет, рядомо очень. Мы можемо не успеть ваш другано, если быстрано не поскакано!

Милав стремительно кинулся к поклаже, выхватил нож и обрезал кожаные ремни – если догонят похитителей, то вернутся, ну а если не догонят, то…

Вскочив на первую лошадь, Милав кинул поводья второй Витторио и пришпорил коня.

– Поторопись, Ухоня! – крикнул он товарищу. – Нагоняем!

Ухоня уже и сам сообразил, что черепашьим шагом им не догнать разбойников (навряд ли бы они отважились на похищение, если бы не были уверены в том, что смогут оторваться от погони росомонов). Так что Ухоня летел в полуаршине от земли, все увеличивая темп. Скоро лес поредел, и в просветах замелькали серебристые отсветы воды. Ухоня сделался абсолютно невидимым и рванулся в ближайший просвет между деревьями в надежде на то, что настигнет злоумышленников на переправе. Он проскользнул между поваленными осинами и вылетел на плес, слыша за спиной дробный перестук копыт, – Милав и Витторио мчались за ним. Река была широкой и полноводной. Брод здесь отсутствовал. Узкий подвесной мост теперь полоскался в стремительных водах, обрезанный кем-то из похитителей; вдалеке Ухоня заметил несколько быстро удаляющихся точек.

– Опоздали… – вздохнул Милав, остановив лошадь у самой кромки воды.

– Нет! Я успею догнать их! – возразил Ухоня, переливаясь голубым цветом.

– Не дури, – возразил Милав, – один ты не справишься. Так что давай-ка вернемся за вещами и все хорошенько обдумаем…

Глава 8
ЗЕРКАЛЬНЫЙ ПЕРЕВЕРТЫШ

Но Витторио замотал головой и стал бурно возражать:

– Нельзя медлимо: если ваш другано попадано в кре пость – мы не есть ему помогано!

– Мне кажется, он прав, – сказал Ухоня. – Не станем же мы в самом деле штурмовать замок!

– Ладно, – согласился Милав, – ты займись мостом, а я вернусь за поклажей.

– Я тоже хотено помогано! – подал голос Витторио, глядя на Милава чистыми, преданными глазами.

– Хорошо. Будете помогать Ухоне.

– О! Говорино мяу-мяу Ухонио! Я иметь наслаждение помогано такой чудесно тигрино!

Ухоня только клацнул зубами, но перечить Милаву не стал – уж больно счастливым выглядел Чезаротти в предвкушении помощи своим спасителям.

Когда Милав вернулся, мост уже был готов – оказалось, что когда рот красавчика Витторио закрыт, его руки работают быстрее языка!

Милав покачался на деревянных пластинках моста, связанных не то веревками, не то местной разновидностью необычайно прочных трав. Мост казался хлипким и ненадежным.

– Нас-то он выдержит, – сказал Милав, – а лошадей?

– Лошадино подвесано мосто не ходи, – затараторил Витторио. – Конино напугано и в воду бултых!

– И ничего не «бултых»! – возразил Ухоня. – Я их буду на весу поддерживать!

– А справишься? – усомнился Милав.

– Какой разговор, напарник!

– «Напарнико» – это титуле колдуно Милаво?

– «Титуло», «титуло», – пробормотал ухоноид, только чтобы отвязаться от назойливого Витторио.

– О! Чезарно-лучезарно! Можно я тожемо называно Милаво титуло напарнике?

Милав уже открыл рот, чтобы объяснить Чезаротти смысл этого слова, но поймал умоляющий взгляд Ухони и сдержался:

– Можете, Витторио, конечно, можете…

– О, гранде карлиццо! Какой удивляно титуло у росомоно – напарнико Милаво-кузнеццо!

– Да уж, мы такие, – не растерялся Ухоня и, растекшись на спине первой лошади не тигром, а его шкурой, медленно повел дрожащую лошадь на другой берег. Милав видел, что конь почти не касается копытами тонких и ненадежных дощечек моста. К тому же находчивый ухоноид закрыл своим хвостом глаза лошади, и она заметно успокоилась. Едва конь ступил на траву на другой стороне реки, Милав торопливо перебрался по подвесному мосту, принял у Ухони поводья, и ухоноид отправился обратно. Потом к ним присоединился Витторио, и Милав с Ухоней смогли вновь насладиться его эмоциональной речью.

– О! Непостижимо! Грандиозо! Я бесконечно удивляно такой способо переправо!

– Мы тоже! – не удержался Ухоня.

– Да, мало я отыскано нужный слово, чтобы открыть мой восторого!

«Если это – мало слов, – подумал Милав, – то что такое – много?!»

Милав быстро приторочил поклажу, и погоня началась. Но очень скоро стало понятно, что разрыв между ними и похитителями слишком велик.

– Далеко до замка? – спросил Милав у Витторио.

– Трудно сказано – надо смотреть, какой лошадино!

– Но до вечера мы доберемся туда?

– О нет! Нужно одна ночь переспано!

– И разбойникам тоже?

– Ночь эта долина ехать сложно-невозможно, можно дорогано потеряно!

– Что ж… – Милав принял решение. – Давай, Ухоня, дуй за разбойниками на всех парах! Но в драку не ввязывайся – постарайся напугать их так, чтобы они бросили Калькониса, а сами разбежались.

– Ну, это мы можем! – Такие просьбы ухоноиду не нужно повторять дважды. Его тело стало плоским и стремительно понеслось вперед.

Витторио округлил глаза и, захлебываясь, заговорил:

– О! Колоссале энергие! Ухонио – не тигрино, Ухонио – стрелано! Такой грациозо грандиозо полето!

Ухоне не сразу удалось настигнуть разбойников. Похитители петляли по зарослям, несколько раз заходя в воды стремительной реки (видимо, в надежде сбить со следа ухоноида, которого они по незнанию могли принять и за огромную собаку). Но Ухоне уже не требовались лошадиные следы – он летел на запах. Запах страха, паники и первобытного ужаса, который овладел похитителями в тот момент, когда на одном из прямых участков дороги они увидели позади себя нечто, мало похожее и на тигра и на собаку: на разбойников катился огромный шар, состоящий, казалось, из одних клыков. Прием этот был Ухоней неоднократно проверен на практике и никогда не давал сбоев. Вот и сейчас, оказавшись в двадцати-тридцати саженях от разбойников, которых было не менее дюжины, Ухоня издал такой ужасный рев, что некоторые кони шарахнулись с дороги, унося своих седоков в непроходимые дебри трав, кустарников и деревьев. Ухоня посчитал первую фазу атаки удачной и приступил ко второй. Он быстро нашел в поредевшей толпе крепко привязанного к седлу человека с мешком на голове. Однако, опасаясь ошибки, он еще некоторое время преследовал похитителей, пока по одежде не определил, что всадник с мешком на голове – Кальконис. Тогда Ухоня рванулся вперед, поравнялся с Кальконисом и, вернув телу облик двадцатипудового тигра, обрушился на коня, сбив его с ног вместе с седоком. Разбойники даже не заметили потери, продолжая удирать со всех ног. Ухоня кинулся к седоку, откатившемуся к самой обочине, и стал зубами срывать мешок, спеша удостовериться в том, что перед ним действительно сэр Лионель, а не кто-либо другой.

Обрывки от мешка полетели в стороны, и скоро Ухоня увидел бледное лицо Калькониса. Глаза его были закрыты, губы плотно сжаты. На лбу алела здоровенная шишка – не то от недавнего падения, не то от удара дубинкой в момент пленения. Ухоня стал тормошить Калькониса, пытаясь привести его в чувство. На это потребовалось некоторое время. Наконец сэр Лионель застонал, веки его затрепетали, он полуоткрыл глаза и спросил:

– Где я?

– О, да вы, я вижу, совсем расклеились, – сказал Ухоня, впрочем, чрезвычайно довольный, что Кальконис пришел в себя.

Сэр Лионель потрогал шишку на лбу:

– Кто это меня так?

– Не я… – развел лапами Ухоня.

– Я догадываюсь, что не вы. – Кальконис сделал попытку подняться и застонал. – Однако хорошо они меня приложили! – сказал он, оставшись сидеть на траве. – Посижу, голова что-то кружится…

Пока Кальконис собирался с силами, Ухоня успел проверить седельные сумки лошади, на которую он так бесцеремонно обрушился. Конь от нападения ничуть не пострадал, он опасливо косил глазом на огромного хищника, от которого почему-то не пахло зверем.

В сумках ничего интересного не оказалось, за исключением умело нарисованной карты! Ухоня даже зарычал от удивления: карты в их мире были очень редки и очень дороги – как она очутилась у обычных разбойников? Ухоня не стал строить версии – решил дождаться Милава с Витторио, уж они-то с этим разберутся.

Скоро послышался топот, и на тропе появились двое всадников.

– Догнал? – крикнул Милав издалека, заметив лишь одинокую лошадь и не видя сидящего в траве Калькониса.

– Догнал, – отозвался Ухоня и махнул лапой вбок. Милав подскакал, спешился и стремительно шагнул к Кальконису, намереваясь поднять его.

– Осторожно! – предупредил Ухоня. – Сэр Лионель малость пострадал от разбойников.

– О! Разбойнике натурале – омерзительно человеко! – подал голос Витторио.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Милав у Калькониса.

– Сейчас уже лучше, но голова немного кружится…

– Ладно, отдыхайте пока. А мы здесь немного оглядимся…

Ухоня знаком позвал Милава в сторону.

– Ты чего? – спросил Милав, приближаясь к ухоноиду.

– Я думаю, пришло время расспросить Витторио, каким образом он оказался в руках бандитов и кто они такие. К тому же…

– Что?

– Похитители какие-то странные – с картой!

– Да ну!!

Ухоня подвел Милава к лошади, на которой скакал Кальконис, и указал на раскрытую сумку:

– Смотри!

Милав долго и внимательно изучал карту. Это была, насколько он мог судить, карта перевала Девяти Лун и равнины на западе от него. За спиной кузнеца раздался взволнованный голос красавчика Витторио:

– О! Это мой карт! Я рисовано его прошлый лето! Где вы его найти?

– Здесь. – Ухоня указал на сумку.

– Я трудно понимано – зачем горгузо мой прошлогодний карто?

– Так вас похитили горгузы?

– Это печально историо. Я много есть страдай в этот замок Пятто…

– Пяти Башен?

– Да-да, плохое место! Много грязно, сильно вонь. Хороший собеседнико совсемо нет! Я без беседа совсем умирано!

– Что вовсе не удивительно при такой болтливости! – сказал Ухоня очень тихо.

– Два зима до этот час меня приглашано богатый додж в эти горо, чтобы я составляй для него подробный карто. Прошлый лет додж погибано на охото очень-очень таинственный смертно – и в замок прибывано другой хозяине. Я просить мой деньги за карто, но он меня не выпускано. Я убегано три разо, но на запад мне один не пройти, а восток – перевал. Тамо – смерть!

– Уже нет, – сказал Милав и похлопал Витторио по плечу.

«Можно ли ему доверять? – размышлял он, вглядываясь в лицо говорливого картографа. – Глаз он не прячет – в них я прочитал о нем все. Что же касается его рассказа, то проверить это весьма непросто. Да и зачем? Вместе нам нужно только выбраться из этой долины, а там – у каждого своя дорога. Так что…»

– Напарник. – Голос Ухони вывел Милава из задумчивости.

– Да! – откликнулся кузнец.

Они оставили Витторио разглядывать свой прошлогодний труд, а сами отошли в сторону.

– Ты чего? – спросил Милав, угадывая в товарище настороженность и тревогу.

– Посмотри на Калькониса.

– И что? – вновь спросил Милав, пожав плечами, – сэр Лионель по-прежнему сидел в траве и осторожно поглаживал шишку на лбу.

– Его застежка на плаще… Зеленая…

– Ну?

– Она на левом плече…

– И что?

– Кальконис ее всегда носит на правую сторону!

– Ты уверен?!

– Конечно, я сам несколько раз помогал ему ее застегивать – там, на перевале…

– Так ты думаешь, что он…

– Угу. Зеркальный перевертыш!

– А сам Кальконис?

– Об этом нужно этого типа расспросить…