Текст книги "Судороги Земли (СИ)"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

  – А как часто они появляются?

  – За сорок минут я насчитал несколько сотен полусфер. Умножьте это число на десять...

  – Впечатляет! – произнёс Зодчий. – С агрессивной стороны они как-нибудь себя проявили?

  – Пока случая проверить не представилось, – сказал Агути. – Но скорость размножения тликов настораживает.

  – Наших старых знакомых: «арлекинов», «ходульников» кто-нибудь видел?

  – Ты уже соскучился по ним? – Агути без иронии посмотрел на Зодчего.

  – Вовсе нет. Но хотелось бы знать, что они задумали.

  Агути после недолгой паузы ответил:

  – Уже часов пять по всей кроне проходят ритмичные волны – словно ветер невероятной силы поднимает её, как простыню на кровати. Иногда оттуда доносится гул. Сказать что это, мы не можем. Как не можем утверждать, что имеем дело с совершенно новой формой Перехода. Одно не вызывает сомнений – Зокон балансирует на грани равновесия, медленно приближаясь к критической точке. Думаю, он в ближайшее время продемонстрирует нам свой гнев...

  – На каком удалении стоят троки? – спросил Зодчий у Рабуса.

  – Около полукилометра.

  – Не мало?

  – Смотря для чего. Если «баньян» выплюнет стандартный набор: фауна, флора, недовыходцы, то этого расстояния более чем достаточно, а если случится что-то похожее на Третью заставу, – сказать не берусь. Я в огнестрельном оружии ничего не смыслю.

  – Будем надеяться, всё пойдёт как обычно. Хотя не стоит забывать о тликах – мы ещё не сталкивались с ними.

  Спустившись с башни, Зодчий и Агути встретили Гоблина.

  – Ты не поделишься этимологией «смачного» термина? – спросил Зодчий.

  – Запросто! – охотно откликнулся Гоблин. – Тлик – это что-то тонкое, скользкое, вертлявое и невероятно мерзкое одновременно.

  – Знаешь, – глубокомысленно изрёк Агути, – а ведь ты только что нарисовал свой собственный словесный портрет!

  – Да ну вас... – обиделся Гоблин.

  Фархада они нашли в арбалетной установке. Выходец попросил себе в помощники двух поселенцев для управления механизмом передвижения и теперь обучал их всем хитростям сложного устройства. Судя по довольному лицу выходца, обучение шло успешно, обещая хорошие плоды в ближайшем будущем. О своём детище Фархад готов был говорить часами, поэтому, едва завидев Зодчего с товарищами, пустился в пространные объяснения:

  – Я несколько видоизменил схему подачи стрел на выпускной механизм, чем увеличил скорострельность на двенадцать процентов! Хотел заменить оптический прицел на лазерный, но деталей не хватает, да и времени тоже. Мне бы ещё месяца два-три – я бы такую конфетку сделал!

  – А ты в Зокон прошение отправь, – встрял Гоблин, – может, они его там и рассмотрят!

  Фархад пропустил шпильку мимо ушей, продолжая расписывать достоинства установки:

  – Кассеты со стрелами теперь имеют специальное покрытие, устраняющее заедание в люнете, а сами стрелы снабжены внутренним упрочняющим стержнем. Вынесенные за пределы установки кассеты с тремя видами стрел позволяют за сорок секунд менять один тип на другой.

  – Не боишься, что при подобной расточительности тебе не хватит никакого «боекомплекта»? – поинтересовался Агути.

  – Нисколько! – уверенно заявил Фархад. – Под полом уложено сорок кассет по четыреста стрел, а специальная повозка стоит в километре отсюда, – там ещё столько же!

  Гоблин и здесь нашёлся что сказать:

  – Тогда мы все в поселение на пикник отправляемся, потому как здесь осталась работа для тебя одного!

  Фархад задумался, потом с серьёзным видом произнёс:

  – Если у меня кончится смазка для кассет, я обязательно попрошу тебя поработать языком – хоть какая-то польза!

  Гоблин не растерялся и приготовил в ответ достойную тираду, однако обрушить её на Фархада не успел – в уши ударил ревун и пронзительный голос Агути резанул по ушам:

  – Во-о-оздух!

  Зодчий оглядел горизонт: со стороны «баньяна» приближалось несколько тёмных точек.

  – Что это? – обратился он к Фархаду.

  Выходец посмотрел в оптический прицел и спокойно доложил:

  – Драконы.

  – Фархад, брось свои шутки! – поморщился Зодчий.

  – Я не шучу... – пожал плечами Фархад. – Эти твари имеют узкое тело, длинный хвост, совсем не птичий, и крылья как у «кукурузника»!

  – Расстояние до них?

  – Метров пятьсот...

  – Сможешь «снять» одного?

  – А то!

  Фархад принялся неторопливо вращать штурвал горизонтального перемещения. Прильнув к окуляру, замер. Потом что-то тихо-тихо тренькнуло, и наступила странная тишина.

  – Ты собрался одной-единственной стрелой завалить летающего монстра? – Гоблин не скрывал разочарования.

  – Помолчи... – сжатыми губами обронил Фархад. – Стрела имеет титановый стержень и снабжена кумулятивным зарядом. Такой стрелой БТР пробить можно!

  Гоблин не успел излить остатки скепсиса на замершего у прицела Фархада, как в небе распустился красочный огненный цветок. Через несколько мгновений до заставников долетел гортанный крик умирающей твари.

  – Вот это да!.. – восхищённо выдохнул Гоблин.

  Фархад к восторгам товарищей остался равнодушен, продолжая следить за оставшимися особями небольшой стаи «драконов». Снова тренькнула тетива. Потом ещё раз. И ещё. А дальше считать количество выпущенных стрел стало бессмысленно – всё небо расцветилось фейерверком одинаковых багровых шаров, и в неясный гул отдалённых взрывов вплелись многочисленные пронзительные крики...

  До заставников долетели немногие из оставшихся в живых, но лишь потому, что Фархад сам позволил им это сделать, продолжая внимательно следить за особо ретивыми особями. Одного «дракона» он подпустил совсем близко. Об этом Фархада попросили сами выходцы – им хотелось взглянуть на «новичка». «Новичок» нездорового интереса собравшихся внизу к собственной персоне не одобрил, с высоты пятнадцати метров резко спикировав на головы заставников. Паники неожиданный манёвр «дракона» не вызвал, потому что вблизи он выглядел совсем нестрашно – этакий худосочный крокодильчик с перепончатыми крыльями и вечно улыбающейся физиономией дельфина.

  Фархад продолжал внимательно следить за гостем через прицел. Выпустить стрелу с такого расстояния он не решался – «дракон» планировал над самыми головами заставников. Непрошеный гость сделал несколько кругов, после чего спокойно повернул в обратную сторону. Все посчитали это дурным знаком: Зокон никогда не позволял себе заигрывать с выходцами...

  – Надо было и остальных угробить!.. – с недовольством в голосе обронил Гоблин.

  Зодчий вспомнил короткую строку «...настанет день, настанет час – Судьба придёт, чтоб выбрать нас...» и стал рефреном повторять её, пытаясь отогнать неприятные мысли. Уходят, навсегда уходят последние спокойные минуты, обрекая и выходцев и поселенцев на бесконечную борьбу, в которой победителей не будет... Всё просто: победа человека над природой – это всегда стопроцентное его поражение, а победа природы над человеком – это нарушение законов космической гармонии, допускающей только поступательное движение снизу вверх, от простого к сложному, от хаоса к порядку...

  Победителей не будет...

  Но человек, понимая это, не собирался позволить раздавить себя, словно муху на лабораторном стекле истории...

  52.

  – Дистанция сто метров! Расстояние до Зокона пятисот метров! Командирам троков действовать самостоятельно, рассчитывать только на себя! – таков был последний приказ, который отдал Зодчий Рабусу и Фархаду незадолго до того, как началось светопреставление.

  Зокон не стал раскачиваться, оплёвывая заставников всякой мелочью, типа «мышей» или «лис». Нет, он сразу обрушил на троки всю мощь, которой обладал в эту минуту. «Баньян» вдруг распахнулся по всей ширине, выпуская из-под своей сени целые толпы недовыходцев. Судя по их количеству, сегодня Зокон не намерен был давать заставникам ни единого шанса на спасение.

  В троке Зодчего все находились на своих местах. Лепестки подняты, стопоры из-под шасси убраны, механизм движения смазан. Справа от Зодчего – малышок-минитрок Фархада, обладающий мощью пограничного корабля, за ним – трок Рабуса. Позади, в километре – с десяток подвод со всем необходимым и десятью поселенцами разного возраста в качестве ополченцев. А впереди...

  – Вижу «арлекинов»! – взволнованный голос молодого поселенца, впервые участвующего в стычке.

  – Слева десятка три «скачков». Здоровые, черти! – густой бас Сифа.

  – «Ходульники» идут вместе с «зывунами»! – спокойный голос Агути.

  – А что это за черное месиво перед ними шевелится? – Взволнованный голос Енора. (Он стоит справа от Зодчего, горящими глазами глядя в амбразуру.)

  – Это тлики, – медленно произносит Зодчий.

  – Да сколько же их там?!

  – Сколько бы ни было – все наши! – улыбается Сиф, с хрустом разминая мышцы спины.

  Зодчий внимательно следит за первой линией «арлекинов», которых быстро настигают «ходульники». «Скачки» почему-то не торопятся, позволяя «зывунам» выходить на оперативный простор.

  – До линии атаки три десятка метров! – громко говорит Зодчий, дрожащими пальцами поглаживая измятый панцирь.

  На ум неожиданно приходят слова из прочитанного недавно старинного манускрипта: «...не бойся, друже, смертушки, ибо она есть избавительница великая, а не собирательница тел мёртвых...»

  – До линии атаки два десятка метров!

  «Кто из нас навеки успокоится, не дожив до нового рассвета?..»

  – Первый «ходульник» на линии! Фронт триста метров! Ого-о-онь!!!

  Суеты не было – в троке единственный новичок, все остальные уже успели «понюхать пороху»; многочасовые тренировки в течение последнего времени тоже не прошли даром. Трок функционировал как хорошо отлаженный механизм. Без спешки заставники находили цель, в зависимости от того, какая стрела наложена на тетиву, и методично, как на учениях, «выбивали» недовыходцев, пересекших линию терминатора.

  Зодчий, не забывая поглядывать на минитрок Фархада, отстреливал исключительно «зывунов», оставляя «арлекинов» естественным путём распадаться. В какой-то момент Зодчий отметил, что расстояние между троками и Зоконом сократилось.

  Он сказал об этом Агути. Выходец подтвердил его предположение:

  – «Баньян» движется на нас...

  Зодчий подал ревуном короткий сигнал, означающий: «Отойти на сто метров», и первым оказался у механизма передвижения. Помогал ему Агути. Третьим присоединился Сиф.

  Несколько минут напряжённой работы, и трок оказался на новом месте. Зодчий вернулся к своей бойнице. Сиф спросил:

  – Здесь мы ещё можем отходить широким фронтом, а как быть на просёлочной дороге?

  – Пойдём в затылок друг другу...

  Договорить Зодчий не успел – десятка два «ходульников» приблизились на расстояние в полсотни метров. Пришлось спешно ими заняться.

  Через пару минут внимание всех привлекло громкое восклицание Енора:

  – Посмотрите на тликов!

  Увлёкшись недовыходцами, Зодчий упустил из виду последний сюрприз Зокона – тлики успели окружить его трок. Через бойницу они выглядели совсем безобидными – пухлые, неповоротливые, добродушные ящерицы. Однако стоило одному из них приблизиться вплотную к стене трока, как он мгновенно преобразился: бесследно исчезли вальяжность и показная леность в каждом движении, заставив истончившееся до состояния живого веретена тело действовать со скоростью метеора. Тлик поднялся на короткие задние лапки, напружинился и буквально выстрелил вперёд собственным телом. Зодчий едва успел отшатнуться от бойницы, как в ней возникла конусовидная головка. Вращая маленькими бусинками-глазками, тлик широко раскрыл пасть и...

  Зодчий ожидал увидеть длинный змееподобный язык, жалящий всё живое. Но вместо него из раскрытой пасти брызнула тонкая струя жидкости ярко-жёлтого цвета. Что-то внутри подсказало – это не парфюм и не прохладительный душ. Зодчий рванулся в сторону, но, видимо, недостаточно быстро – струя задела левое плечо, закрытое надкрыльями панциря. Послышалось шипение, потом сухой треск и дикая боль пронзила сустав.

  – Чёрт! – ругнулся Зодчий, дважды рубанув мечом по раскрытой пасти.

  Тлик вывалился наружу.

  Превозмогая пляшущие перед глазами огни, Зодчий крикнул, чтобы слышали все:

  – В первую очередь бейте тликов – они плюются кислотой!

  Когда боль в плече ослабла, Зодчий смог охватить картину боя. В его троке больше никто нападению не подвергся. Что происходило у соседей, сказать было сложно. Но, судя по многочисленным микровспышкам вокруг установки Фархада, выходец раскусил коварных тликов и не позволял им приблизиться к своему малышу. У Рабуса дела тоже шли неплохо – там кто-то додумался угостить тликов несколькими струями из огнемёта.

  Тревогу Зодчего вызывало другое: Зокон продолжал ломиться вперёд, миллионотонным катком сметая всё на своём пути. Гадать, что остаётся позади него было бессмысленно – кто сможет это увидеть?..

  Неожиданное появление «зывунов» перед бойницей Зодчего, заставило его позабыть обо всём, кроме врагов. Хотя «зывуны» не плевались как тлики, они продолжали оставаться самыми страшными и свирепыми врагами. Сосредоточившись исключительно на них, Зодчий обратил внимание, что число «зывунов» заметно уменьшилось: Фархад, вычистив перед собой пространство, кишащее тликами, переключился на правый фланг.

  Пока всё складывалось удачно. Если бы не стремительное продвижение Зокона, сегодняшний бой можно смело считать самым успешным за последние месяцы. Но радости почему-то не было. Особенно, когда пришлось с болью и горечью наблюдать за тем, как в течение всего нескольких минут многочисленные постройки Второй заставы превратились в ничто, завёрнутые в колоссальный рулет Зоконом-катком...

  – Быстро нас лишили прописки... – невесело пошутил Агути, вглядываясь в пыльную муть.

  До вечера прошли больше трёх километров. Вымотались ужасно.

  Пропустив оба трока по дороге, Зодчий со своей группой замыкал печальное шествие. Активность Зокона упала почти до нуля. Вылазки немногочисленных недовыходцев носили редкий и хаотичный характер. Основную угрозу по-прежнему представлял Зокон, ни на минуту не прекращавший своего поступательного движения.

  Все девять заставников по очереди управляли механизмом движения. Остальные в это время шагали по дороге рядом с троком, вдыхая холодный воздух, со страхом прислушиваясь к шуму за спиной; поломка шасси в подобный обстановке почти наверняка повлекла бы за собой потерю трока. Понимая это, Зодчий распорядился, чтобы оставшиеся на повозках поселенцы по возможности очистили дорогу от камней и срубили выступающие корневища деревьев.

  К утру у Зодчего появилось ощущение, что его отправили на галеры – десять километров перевозки защитного комплекса отняли все силы. Он с тревогой думал о предстоящем дне: заставники устали и едва ли способны ещё на одни сутки каторжной работы. Зодчий внимательно прислушивался к монотонному хрусту Зокона, пытаясь по изменению тональности определить, уменьшилась его скорость или нет.

  Хорошая новость пришла только к обеду. Её принёс неугомонный Гоблин, у которого нашлись силы после своей «смены» сбегать за поворот и проверить предположение Зодчего (шум почти полностью прекратился, но висящая в воздухе пыльная взвесь мешала что-либо рассмотреть).

  – Остановился! – прокричал он издалека. – И хрюкает от удовольствия!

  – Кто хрюкает? – не понял Зодчий.

  – Да Зокон! Кто же ещё! – Гоблин приблизился и стал с азартом рассказывать: – Пылища там ужасная, но движения никакого нет. Только вздохи раздаются, больше похожие на поросячье хрюканье.

  – А почему мы ничего не слышим? – спросил подошедший Рабус.

  – Звуки глухие и приходят оттуда, – Гоблин рукой показал в ту сторону, где ещё вчера стояла их застава.

  – Сделаем так, – сказал Зодчий, – отведём троки ещё метров на пятьсот и встанем на отдых. А ты, Гоблин, возьми ещё кого-нибудь и на двух лошадях верхами сторожить Зокон. Только смотри! Без твоего любимого сумасбродства!

  – Обижаешь, начальник! – воскликнул Гоблин и вприпрыжку побежал вперёд.

  – Доверил мужик лисе кур сторожить! – усмехнулся Агути.

  – Справится, – уверенно заявил Зодчий. – А если накуролесит, то будет бессменным дневальным в своём троке!

  Пятьсот метров прошли на удивление быстро. Все знали: впереди их ждёт долгожданный отдых, поэтому каждый старался изо всех сил.

  С Гоблином к Зокону отправился Енор. Зодчий в этот момент был занят делами, и удержать поселенца не успел. А когда освободился, то молодых уже и след простыл...

  53.

  Ночью посменно дежурили шесть заставников: четверо у Зокона и двое в самом лагере. Спать легли в повозках, полных свежего душистого сена (ночевать в троке было и холодно и жёстко).

  Утром приехал посыльный. Вести привёз невесёлые: Первая застава потеряла около трёх километров земли и один трок. Из заставников никто не пострадал – трок пришлось бросить из-за поломки. На Третьей результаты ещё хуже – девять километров!

  – И как им только сил хватило на девять километров?.. – удивился кто-то из поселенцев.

  – Их двенадцать на один трок...

  – При атаке «зывунов» такой массой в троке не отсидишься...

  – То-то и оно...

  Зодчий был задумчив и участия в разговоре не принимал.

  – Ты чего? – поинтересовался Агути.

  – Наша тактика себя не оправдывает, – заговорил Зодчий. – Мы бессмысленно растрачиваем силы, пытаясь убежать от Зокона.

  – Что предлагаешь?

  – Нужно стянуть все троки к поселению, пока у нас есть такая возможность. Вспомни вчерашний день. Если скорость Зокона возрастёт всего на несколько сот метров – мы обречены!

  – А если Зокон больше не двинется? – спросил Рабус.

  – Тогда мы вернёмся.

  – Как быть с недовыходцами?

  – Оставим здесь мобильную группу с минитроком Фархада.

  – Что оставят вместо прикрытия Первая и Третья?

  – Надо подумать...

  Больше часа Зодчий, Фархад, Агути, Рабус и поселенец-посыльный пытались найти выход из затруднительного положения. Решили поступить следующим образом: ровно половину из имеющихся у них заставников вместе с троком Рабуса сейчас же отправить в поселение; посыльному вернуться на Первую и Третью с предложением так же отправить в крепость половину своего состава, а оставшимся продолжать медленно двигаться в сторону от Зокона, выставив арьергард в виде мобильной конной группы из пяти-шести воинов.

  К выполнению плана приступили немедленно. Посыльный умчался по дороге, подняв облако пыли. Рабус спешно собрал свою команду. Через полчаса его трок уже скрылся из виду.

  – Не поторопились ли мы? – с сомнением в голосе спросил Агути, глядя на рассеивающийся пыльный шлейф.

  – Время покажет... – неопределённо ответил Зодчий.

  Гоблин, относившийся к команде Рабуса, покинуть выходцев наотрез отказался. Зодчий «из благодарности» определил его к механизму передвижения. Гоблин в ответ пожаловался на вопиющую дискриминацию, взывая к общественному мнению. Всё кончилось тем, что Фархад взял его к себе в качестве второго «стреломётчика»...

  Вторую ночь пришлось спать в троке (повозок на всех не хватило). К утру все так замёрзли, что вылезли к костру задолго до назначенного для побудки часа. Сидели у ярко полыхающего костра, пили обжигающий чай и думали. Молча. Сосредоточенно.

  Зодчий вглядывался в знакомые лица, посеревшие и похудевшие, и с болью думал о том, что для кого-то из них сегодняшний рассвет может оказаться последним, а кому-то придётся испить чашу страданий до дна, чтобы, осушив её, подавиться болью и обидой оттого, что Судьба выбрала именно его в качестве последнего наблюдателя ужасной драмы...

  Кажется, Зодчий задремал, потому что звук ревуна подбросил его на месте. Вскочив на ноги и опрокинув на себя кипяток из алюминиевой кружки, он в первое мгновение ничего не понял: земля дрожала и вибрировала под ногами, произвольным образом фонтанируя молочно-белой жидкостью. Стволы деревьев в непосредственной близости от дороги выглядели смазанными – вокруг что-то происходило...

  – По местам! – собственный звонкий голос Зодчий воспринял, как чужой приказ и стремглав кинулся к троку.

  Оказавшись внутри защитного комплекса, он первым делом оглядел ту часть дороги, которая вела к Зокону. Там было удивительно тихо. Вся суматоха происходила тут, вокруг него.

  По настилу торопливо застучали ноги бегущих. Зодчий подгонял:

  – Быстрее! Быстрее!..

  Рядом промелькнул Агути. Зодчий поймал его за рукав.

  – Как дела у Фархада?

  – Все уже внутри!

  – Что с дозором?

  – Не знаю...

  – А кто использовал ревун?

  – Наверное, дозорные...

  Трок качнулся – это правые лепестки начали закрываться. Зодчий быстро оглядел находящихся внутри заставников – двоих не хватало.

  – Кто был в дозоре? – спросил он у Агути.

  Выходец пожал плечами. И тут Зодчий заметил, что бойница Енора пуста.

  – Вот, Гоблин, бестия! – в сердцах воскликнул он.

  Правая половина захлопнулась, дрогнула левая.

  – Приподнимите лепестки и ждите меня! – крикнул Зодчий, прыгая с края платформы.

  Через мгновение за его спиной что-то брякнуло. Недовольный голос пробурчал:

  – Опять в героя-одиночку решил сыграть?

  Зодчий, не оборачиваясь, хлопнул Агути по бедру и побежал по дороге навстречу Зокону. Земля, словно живая шевелилась под ногами, мешая правильно рассчитывать свой бег. Дважды Зодчий едва не упал – вздыбившиеся травяные горбы больно били в стопу.

  – За изгибом дороги удобное место для засады! – прокричал за спиной Агути.

  – Засады на кого?.. – не понял Зодчий.

  – На нас!

  Обогнув поворот, Зодчий понял – Агути прав.

  Прямо перед ними, на протяжении пятнадцати метров вся дорога оказалась изрыта, словно здесь проводились соревнования на самого продуктивного крота! В центре разрытого круга, на холме из свежей земли, разворачивалось главное действо: прикрывшись телами двух мёртвых лошадей, Гоблин и Енор отбивались от наседавших на них...

  Таких безобразных существ Зодчий в «мире Амвросия» ещё не видел! Высокие, невероятно худые, они походили одновременно и на «скачка» и на «ходульника». Но орудовали в отличие от своих собратьев не столько руками, издалека казавшимися короткими как у кенгуру и явно недоразвитыми, сколько длинными ногами, способными сгибаться в самых неожиданных местах. Каждый взмах ноги сопровождался неприятным сухим щелчком. Зодчий тут же окрестил их «щелкунами».

  Приблизившись настолько, что их заметили не только Гоблин с Енором, издавшие радостный крик, но и «щелкуны», Зодчий обратил внимание на массивные костные наросты на пальцах безобразных созданий. Ещё через секунду эти пальцы так проскрипели по его нагрудному панцирю, что выходец едва удержался на ногах. Располовинив двух ближайших «щелкунов» и встретив грудью удар третьего, Зодчий крикнул укрывшимся за конскими телами заставникам:

  – Бегом за нами!

  Но заставники не только не отозвались на его призыв, они почему-то поползли в противоположную сторону!

  – Гоблин, ты что делаешь?! – заревел Зодчий с такой силой, что запершило в горле.

  Он шагнул вперёд, как бык прокладывая себе дорогу не столько мечом, сколько телом-тараном. Оказавшись на полуметровом гребне, он собрался шагнуть в изрытый круг, но замер, остановленный диким воплем Гоблина:

  – Не-е-ет!

  Вслед за этим ближайший к Гоблину «щелкун» получил от выходца удар такой силы, что, взмахнув в воздухе нелепыми конечностями, упал у ног Зодчего. Мгновенно земля забурлила, выдавливая из себя жидкость, похожую на гной, и тело бьющегося в агонии «щелкуна» исчезло в глубине.

  Зодчий в страхе отступил назад, продолжая ощущать ногами неприятную пугающую дрожь. Он лихорадочно думал, как помочь Гоблину и Енору? Молодые воины сами нашли выход из положения. Сначала один, а потом другой с разбега перепрыгнули через кипящую землю, оказавшись рядом с Зодчим.

  Гоблин дико ощерился. Отсвечивая голой ягодицей в разорванной штанине, хрипло выдохнул:

  – Хор-р-рошо!..

  Зодчий покосился на товарища, не забывая время от времени наносить удары – кольцо «щелкунов» вокруг них начинало сжиматься.

  – Надо уходить! – крикнул Агути, поддерживая Енора, получившего удар в грудь и согнувшегося пополам.

  – Хватай Енора под руки! – сказал Зодчий Гоблину. – И вперёд! Я прикрою!..

  Гоблин крутанулся, вновь показав лоскут белой кожи. Подхватив хрипевшего Енора под руки и, припадая на левую ногу, по которой струилась кровь, побежал по дороге вперёд. Зодчий пятился вслед за ним, без труда отсекая ноги особенно агрессивных «щелкунов», при этом с тревогой прислушиваясь к нарастающему гулу под ногами.

  Вынырнув из-за поворота, Зодчий услышал громкие радостные крики. Но звучали они недолго. Скоро Зодчий понял, почему: до спасительного трока оставалось всего метров пятнадцать, когда почва перед ними вдруг вспучилась, выдавливая из себя густую маслянистую жидкость отвратительного жёлто-белого цвета.

  Агути, Гоблин и Енор, висящий у них на руках, замерли перед неожиданной преградой. Зодчий услышал торопливый сухой стук за спиной – «щелкуны» торопились не опоздать на праздник обезумевшей плоти. Зодчий заскрипел зубами, обрушиваясь на противника со всей накопившей злобой. И хотя количество «щелкунов» вокруг стремительно увеличивалось, Зодчий понял, что ряды врагов тают удивительно быстро. Оказалось, Фархад вывел свою установку из-за трока и принялся методично выбивать опасное окружение Зодчего.

  Постепенно гора тел перед ним, слева и справа, стала расти. Это навело Зодчего на мысль...

  – Валите их в разжиженную землю! – крикнул Зодчий. – Пройдём по ним как по мосту!..

  Гоблин с Агути сразу же поспешили выполнять приказ. А сам Зодчий, ощущая нарастающую тяжесть в руках и теле, думал об одном: лишь бы Фархад не промахнулся (дважды его стрелы едва не коснулись тела выходца).

  В какой-то момент он почувствовал сокрушительный удар в голову, успев удивиться: «А где же шлём?..» Далее память выхватывала из потока реальности лишь отдельные фрагменты, не всегда понятные, а порой откровенно противоречивые.

  ...Длинный, загибающийся внутрь коготь мелькает перед глазами и уплывает вбок, оставив радостное ощущение не прерванной смертельным касанием жизни...

  ...Оскаленное лицо Гоблина медленно отодвигается в бирюзовый туман, уступая место чьей-то мерзкой физиономии; Зодчий тычет в эту гадкую физиономию мечом и получает в лицо струю жидкости, от запаха которой внутренности выворачивает наизнанку, а глаза ничего не видят от слёз...

  ...Кто-то помогает ему подняться, поддерживая под руки, потому что ноги дрожат как после продолжительной и изнурительной болезни...

  ...Громкий крик бьётся в мозгу словно сердечный пульс:

  – Скорей!

  – Скоре-ей!

  – Скоре-е-е-ей!

  54.

  – Вроде очнулся...

  Зодчий оглядывается по сторонам. Он лежит на меховой подстилке, вокруг – улыбающиеся лица заставников. Трок шевелится и поскрипывает – они едут.

  Зодчий с трудом поднимается с пола.

  – Да полежи ты, неугомонный! – голос Агути больно ударяет по ушам.

  – Как... всё... прошло?.. – хрипит Зодчий, оглядывая присутствующих.

  – Всё прошло замечательно! – словесная скорострельность Гоблина заставляет Зодчего поморщиться, но она же вызывает в нём тёплые чувства: «Жив, курилка!»

  Несколько минут Зодчий приходит в себя, потом осмысленно начинает задавать вопросы. Очень болит горло. Зодчий не может понять, почему.

  – Давно я здесь? – он кивнул на подстилку.

  – Около часа... – Агути выглядит изрядно потрёпанным, но довольным.

  – А что произошло?.. Я ничего не помню...

  – Дай я скажу! – Гоблин не может спокойно сидеть на месте.

  У Зодчего нет сил бороться с бурлящей энергией выходца. Он согласно кивает головой:

  – Говори...

  – Ха! Ну и дали мы прикурить всем этим выродкам!

  – А если по существу? – Зодчий видит улыбающуюся физиономию Агути и понимает, что поправлять Гоблина бессмысленно.

  – Здрасьте! – восклицает Гоблин. – Я и говорю по существу! Как только мы десятка три вонючих созданий в болотину сбросили, с другой стороны из земли полезло тако-о-ое!.. В общем, пока Фархад заливал всю эту нечисть напалмом, мы смогли перетащить Енора к троку. Вернулись за тобой, а у тебя под ногами земля кипит как вода в котле! Мы тебя тащим из неё, а ты продолжаешь махать мечом как одержимый! Едва и нам вместо головы одни кочерыжки не оставил!

  Зодчий вопросительно смотрит на Агути.

  – Приврал?

  – Конечно! Хотя выглядел ты в тот миг, действительно, как настоящий демон! Мы уж думали, ты совсем обезумел.

  – А потом... Что было потом?..

  – Фархад минут десять «стерилизовал» землю напалмом, чтобы поджарить этих тварей, устраивающих на дороге ловушки. Только через полчаса смогли тронуться в путь.

  – Никто не пострадал?

  – Нет.

  – А Енор?..

  – Не знаю, чем его так ударило, только три ребра у него сломаны и боль внутри. Сейчас он спит. Дал я ему кое-что из медицинских запасов...

  ...Пройдя четыре километра, решили остановиться на ночёвку.

  Чтобы не рисковать людьми и обезопасить себя от неожиданного появления неведомых созданий подземных глубин, Фархад предложил расставить на дороге и по бокам сигнальные вешки с десятком-другим «погремушек», которые тут же сам и изготовил из повреждённой алюминиевой кассеты.

  Выставив обязательное охранение, Зодчий вызвался дежурить первым – хотелось в тишине и одиночестве о многом подумать. Гоблин пожелал составить ему компанию. Поворчав для видимости, Зодчий согласился: нравился ему Гоблин своей бесшабашностью и лёгким отношением к жизни. Казалось, Гоблин раз и навсегда решил для себя непростой философский вопрос: «Для чего я живу?..» Всё поведение Гоблина говорило, что живёт он ради удовольствия, ради веселья. Всегда. Даже – когда страшно. Потому что в этом случае должно быть страшно весело! А ещё из Гоблина так и выпирало смачное словечко «кураж». Только Гоблин ухитрялся обставлять свои поступки так, что все вокруг только удивлялись: каким образом этот выходец умудряется привлечь на свою голову все несчастья «мира Амвросия»?! Но хитрый Гоблин своего секрета не выдавал. Поэтому с ним было хорошо. Тревожно, но хорошо!

  Прислушиваясь к сонному шуршанию за стеной трока, Зодчий спросил:

  – А почему вы оказались в конном разъезде? Очередь-то была не ваша?..

  Гоблин только плечом дёрнул – дескать, пустяки. Зодчий настаивать не стал. Помешивая длинной палкой рубиновые угли, он вдруг вспомнил историю прорицательницы. Как там было написано у Церапа: «...головни вдруг вспыхнули ярким фиолетовым пламенем и потянулись к Эркатоге. Онемев от происходящего, я зачарованно наблюдал за тем, как тонкие огненные ручки обняли тело старухи, и я услышал радостный счастливый смех Эркатоги...»

  «Огонь обладает магической, завораживающей силой... Я бы тоже не отказался искупаться в его пламенной купели...» – мечтательно подумал Зодчий.