Текст книги "Зеркало в руках"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Всё прошло идеально. Антенна-электрод, вращаясь на расстоянии десяти сантиметров от груди Нока, передала микропроцессору всю необходимую информацию обо всех биофизических полях, генерируемых человеческим организмом. (Только одномоментная характеристика деятельности всех органов и систем могла в сочетании с биохимическими анализами дать полную и точную картину заболевания.) Конечно, человеческий организм – система с постоянно меняющимися параметрами, непрерывно сама в себя вносящая различные возмущения, связанные не только с заболеванием того или иного органа, но и с окружающей средой, а также – с психофизическим состоянием. Для большей достоверности следовало бы ещё раз "просканировать" Нока, но Валерий не решился – юноша мог что-то заподозрить.

Пилот пригласил Аришу, провёл "диагностику", и безапелляционным тоном заявил, что она нуждается в срочном продолжительном отдыхе. Ариша, очень довольная "диагнозом", ушла вместе с Олесей и Ноком. Валерий задержался. Пока процессор обрабатывал полученную информацию, а потом сравнивал её с эталоном в кристалле и анализировал полученные несоответствия, пилот нетерпеливо шагал по небольшому помещению.

Откуда-то издалека донеслись женские голоса – приняв душ, девушки укладывались спать. Когда Валерий взглянул на часы, то удивился – обработка данных продолжалась больше часа. Такой срок мог объясняться недостаточным быстродействием устаревшего процессора. Пилот вернулся к пульту, ожидая окончания процедуры.

Время тянулось медленно.

Наконец, рубиновое перемигивание индикаторных глазков закончилось, и на дисплей стала поступать информация. Валерий внимательно вглядывался в колонки цифр, непонимающе смотрел на ряды латинских терминов, с удивлением рассматривал сравнительные диаграммы, и ничего не понимал, потому что диагност разворачивал перед ним совершенно невозможную картину…

Увлечённый работой Валерий не услышал, как в комнату кто-то вошёл. Ни о чём не подозревая, пилот собирался распечатать полученные данные, но не успел – что-то тяжёлое ударило его по затылку, и он потерял сознание.

…Очнулся в темноте. Сильно болела голова.

Валерий потрогал затылок – рука была мокрой. Попробовал встать и понял: он чем-то накрыт. Поспешно сбросив с себя плотную материю, догадался, где находится – в бассейне, рядом с хозблоком. Лестницы поблизости не оказалось, поэтому пришлось воспользоваться обрывком толстого кабеля, свисавшего с выложенной зелёной плиткой стены.

Аварийное освещение кто-то выключил. Во всём помещении светился лишь вытянутый прямоугольник входа в столовую. Валерий направился туда. На кухне открыл кран и осторожно обмыл голову. Крови было немного, но любое прикосновение к огромной шишке вызывало острую боль. Обмотав голову влажным полотенцем на манер чалмы, поспешил в медблок. Сделав всего несколько торопливых шагов, понял, что спешить бессмысленно. В воздухе неприятно пахло горелой изоляцией, как тогда – при крушении винтолёта.

Пульт выглядел целым. Только дисплей и специальный модуль для считывания информации со стандартных кристаллов памяти были безжалостно разбиты. Валерий сорвал со стены огнетушитель и белой пеной залил дымящиеся провода, попутно удивившись, почему не сработала пожарная сигнализация. Постоял несколько минут о чём-то напряжённо думая, потом устало побрёл в спальный блок.

Здесь тоже не горел свет. Не раздеваясь, лёг на пустую кровать. Сетка скрипнула, тонкий матрац захрустел. Валерий осторожно опустил голову на подушку, стараясь не коснуться её затылком – в голове нарастал монотонный неприятный шум. Устроившись на правом боку, замер. Апатия нахлынула, мир закачался, тёмная пропасть тяжёлого сна чудовищным зевом ископаемой рептилии распахнулась перед ним…

Его разбудили голоса: басовитый – Нока, торопливый – Ариши, весёлый – Олеси. Голоса раздавались в столовой.

Валерий сел, посмотрел по сторонам. Три кровати были аккуратно заправлены сиреневым бельём из вакуумных пакетов. Пилот глянул на свой испачканный во многих местах комбинезон и усмехнулся. О вчерашнем происшествии думать не хотелось. Казалось, стоит лишь потянуть за одну тоненькую ниточку, как чудовищная лавина фактов обрушится и навсегда похоронит под собой…

Валерий встал. Голова не кружилась, но боль сидела где-то в области темени. Торопливо умывшись, он поспешил в столовую. Первым увидел Нока.

Юноша взгляда не прятал, заканчивая начатый разговор:

– …мы можем устроить импровизированный корт или баскетбольную площадку.

– А вот и соня пожаловал! – Олеся помахала рукой. – Умылся? Тогда присаживайся. Ариша из консервов настоящую сказку приготовила!

– Это что! – задорно улыбнулась Ариша. – Перед обедом я нарву дикого чесноку и кое-что для пикантной приправы – устроим настоящий праздничный стол по случаю новоселья!

Валерий сел на четвёртый стул, выдавив на лицо счастливую улыбку. Кажется, девушки ничего не заподозрили.

После продолжительного завтрака распределили обязанности. Валерий собирался выйти наружу и детально исследовать прикрытую скалой верхнюю часть комплекса. Олеся вызвалась идти вместе с ним. После некоторых колебаний Валерий согласился. Нок отправился осматривать хозяйственный сектор, а Ариша обещала всех удивить изысканными кушаньями из местных запасов.

В хозблоке Олеся облачилась в тёмно-вишнёвый утеплённый комбинезон с отстёгивающимся капюшоном. Валерий переодеваться не стал. Он захватил небольшой чемоданчик с инструментами, специальную перчатку операторов для пользования приборами в тёмном помещении. (В обычную ткань вплетаются световодные волокна, заканчивающиеся на концах пальцев; на другом их конце находится миниатюрный светодиод, излучающий свет.) Не забыл про форф и рулон пламера – полиэтиленовой ленты, по прочности не уступающей металлу из-за того, что молекулы в ней не свёрнуты в клубки, как в простом полиэтилене, а вытянуты в длинные, ориентированные в одну сторону цепи.

Проходя мимо столовой, помахали Арише: девушка в глубокой чашке заводила тесто. Оказавшись на улице, Валерий сразу пожалел, что не последовал примеру Олеси и не переоделся – в лесу дул пронзительный ледяной ветер, в слепом озлоблении швыряясь в людей колючими иглами снега. Но возвращаться не стал. Застегнув до горла замок, он медленно пошёл вдоль шершавой стены. Олеся шагала рядом, набросив капюшон и придерживая одной рукой массивный форф.

Валерий искал обыкновенную лестницу, либо простейший протововесовый подъёмник.

Снаружи "Спрутон" казался намного больше, нежели изнутри. Наверное, по периметру сооружения между двумя стенками проходил эксплуатационный коридор для многочисленных коммуникаций. Возможно, в одном из его "карманов" и находился блок связи?

Пилот не спешил. У них теперь было много времени. Если визуальный осмотр ничего не даст, он попробует "прощупать" цокольный этаж с помощью сканера. В любом случае помощь за ними придёт…

Подъёмника они не нашли. Забираться на купол пришлось по аппарели, отсыпанной мелкой щебёнкой. Судя по ширине и утрамбованности покрытия, пологая насыпь больше использовалась тяжёлой техникой, чем людьми, и вела, скорее всего, в закрытую при консервации штольню.

Повернувшись спиной к ледяному ветру, Олеся и Валерий торопливо поднялись на самый верх террасы и поспешно нырнули под каменный карниз. Стало тише и теплее. Тепловизора у пилота не было, но и без него Валерий догадался, что они находятся недалеко от энергетического распределителя – едва ощутимо гудела земля, пахло озонированным микромолниями воздухом. Прикоснувшись к каменной стене, Валерий нашёл её тёплой.

Не задавая вопросов, Олеся молча следила за ним. Валерий улыбнулся девушке и пошёл в тёмную глубину тоннеля. Олеся раскрыла защитную диафрагму форфа – по щебёнке заскользил яркий узконаправленный луч. Через двадцать шагов их ждало разочарование: высокая овальная дверь оказалась герметично закрыта и опечатана системой "аллигатор".

– Ты не сможешь её открыть? – с надеждой спросила Олеся.

Валерий покачал головой.

– "Аллигатор" относится к классу пассивных охранных систем, но имеет эшелонированную схему поддержки. Если давление на дверь превысит пороговое значение, сработает голосовое предупреждение. В случае если динамическая нагрузка не прекратится (металлической дверью может заинтересоваться и медведь), тогда вступает в действие волновой микроразрядник. Штука довольно неприятная. Убить не сможет, но наэлектризует по полной программе. А дальше по нарастающей: резиновые пули, газовая струя, инфразвук. В конце богатого "меню", скорее всего, – камуфлет.

– Что это?

– Локальный тепловой удар. В паре с антипиреном не страшнее новогодней петарды, но без него – настоящий сгусток плазмы в шаре диаметром три метра.

Олеся испуганно отступила назад.

– Тогда нам лучше уйти!

– Пожалуй… – нехотя согласился Валерий.

Терраса встретила их ветром. Молочно-серые облака быстро неслись по небу, едва не касаясь кучевыми "брюшками" самых высоких елей. Снег почти прекратился, мороз усилился.

Олеся зябко поёжилась. Валерий хотел предложить ей вернуться к Арише, но в этот момент слабая дрожь пробежала по земле.

Девушка встревожено посмотрела на пилота.

– Это "аллигатор"?! – шёпотом спросила она.

– Н-нет… – одними губами выдохнул Валерий.

Пугающая дрожь не могла быть результатом действия охранной системы, потому что алгоритм действия заложен в программе и самостоятельно меняться не может. Земля дрожала по иной причине. Валерий секунду стоял, пытаясь понять, что происходит. Потом, догадавшись о чём-то, бросился бежать.

– Скорее!.. – крикнул он остолбеневшей Олесе, и тут же покатился по утрамбованному щебню, сбитый с ног сильным толчком.

За спиной ойкнула девушка – тяжёлый фонарь больно ударил её по ноге. Оборачиваться Валерий не стал. Вскочив на ноги, он кинулся к подножию пятидесятиметровой аппарели, а оттуда – к входному шлюзу. Бежать было нелегко, потому что земля качалась под ногами, заставляя приноравливаться к её спорадическим толкам.

Где-то за спиной раздался громкий крик Олеси. Валерий скосил глаза, но не остановился.

Тамбур был уже рядом – пилот устремился к нему. Подбежал, с силой рванул массивную дверь на себя. Полутонная плита не сдвинулась с места. Валерия обдало жаром – дверь закрыли изнутри!

Схватив камень, он принялся барабанить, не замечая, как шершавый сталефибробетон начал деформироваться, съёживаться, втягиваясь в невидимые внутренние полости.

В какой-то момент Валерию показалось, будто за толстой металлической плитой он услышал приглушённые толстым слоем металла голоса. Продолжая с ожесточением стучать, он увидел невозможное: выпуклый рельеф двери потерял резкость, форма овального входа изменилась, а потом потекла…

В этот миг колесо механизма открывания медленно повернулось…

Обрадованный Валерий налёг на него всем телом, услышав за спиной пронзительный предостерегающий крик. Однако пилот упорно продолжал крутить неподдающееся колесо и почти открыл массивный замок. Но вместо испуганных лиц Ариши и Нока, он увидел желтоватую пену, выползающую из тонкой щели. А потом был резкий удар колесом в грудную клетку – пилот кувырком полетел назад.

Он успел подумать об Олесе и потерял сознание…

…подходящего вида нашли за орбитой Плутона. Параметры гиперболической траектории, удельный вес, а также геометрия найденного обломка полностью соответствовали просчитанной физиками модели, и «Молох» – самый крупный исследовательский корабль флотилии – лёг в дрейф. К обломку подвели монтажную платформу с установочным комплексом. Высыпавшиеся из его чрева сборщики немедленно приступили к сооружению импульсной пушки. За несколько минут восьмикилометровая глыба осветилась множеством искусственных солнц – параболические концентраторы заливали ярким светом изрытую микрометеоритами кору. На выбранной площадке началось бурение под камуфлетные полости для установки электромагнитной ловушки.

Координатор, находившийся в вынесенной за пределы корабля рубке-гондоле, внимательно отслеживал последовательность всех технологических этапов, иногда вмешиваясь в процесс, чтобы поторопить одних и остудить пыл других, своей поспешностью вносивших диссонанс в общую гармонию. Параллельно с бурением камуфлетных полостей начался длительный процесс подготовки амниотической полости, или, как её чаще называли, – амниона.

Амнион представлял собой оболочку-кокон, в которой впервые в истории Земли учёные пыталось отправить человека посредством "кротовой норы" на расстояние в сто светолет. Сама теория космического корабля – амниона, разрушающего пространство – была предложена более двухсот лет назад, но реализация её стала возможной лишь после обнаружения микрообъектов – реликтонов, являющихся своеобразными сгустками "коацервата" первичной материи, закапсулированной тяготением на начальной стадии развития Вселенной. По сути реликтон являлся микронейтронной звездой, способной в короткий миг создать плотность энергии в десять в тридцать четвёртой степени эрг на сантиметр кубический. Подобной плотности должно было хватить для отрыва куска пространства с образованием четырёхмерной "кротовой норы" в пространстве-времени.

Наряду с теоретиками, математически обосновавшими концепцию "звездолёта прямого луча" и внимательно следившими за подготовкой эксперимента, на борту "Молоха" находилась группа оппонентов, категорически выступавших против "нуль-транспортировки", апеллируя не менее вескими аргументами: искусственно создать "норы", используя внешний источник энергии, невозможно в принципе, потому что на это самой природой наложен запрет. Особого антагонизма в среде учёных не наблюдалось, поэтому все они разместились в общем зале, имея доступ к одной и той же информации. Здесь же находился комиссар секретариата безопасности, отвечавший за соблюдение всех мыслимых и немыслимых норм. Вероятность несчастного случая была, но она оценивалась цифрой с десятью нулями после запятой.

Бионики закончили подготовку амниона в срок. Осторожно поместили внутрь кокона оператора, после чего специальная группа доставила весь комплекс в приготовленное на астероиде сооружение. Начался обратный отсчёт. Монтажную платформу вернули в ангар, весь обслуживающий персонал эвакуировали. Оставив над многокилометровым обломком дюжину следящих систем, "Молох" отошёл на пятнадцать миллионов километров и замер. Телеметрия работала исправно, непрерывно передавая потоки информации.

Когда до старта оставалось несколько минут, произошла первая заминка: сейсмодатчики зафиксировали подземные толчки. Информацию приняли к сведению, но посчитали ошибкой, – какая тектоника на мёртвой глыбе? В начале последней минуты отсчёта поступили сигналы о структурных изменениях в верхнем слое коры астероида. Эксперты-геологи сочли небольшие отклонения результатом термического воздействия гелиоконцентраторов, и эксперимент прерывать не стали. За тридцать секунд до инициации реликтона на главный пульт одновременно поступило несколько тревожных сообщений: пятибалльная сейсмическая активность, спорадическое появление фумарол, отказы силовой установки, удерживающей реликтон в метастабильном состоянии. Не без колебаний координатор принял решение – эксперимент прекратить.

Сообщение было передано на астероид, но… ничего не произошло: все датчики ослепли и оглохли одномоментно. Продолжал поступать лишь скудный ручеёк сведений непосредственно из амниона: оболочка-кокон исправно функционировала до последнего мгновения. Даже в момент взрыва, хорошо видимого без телескопов, передача данных, к удивлению всех присутствующих, не прекратилась. В район катастрофы немедленно выслали скоростной бот, но, прибыв на место, он сообщил неутешительные вести: от астероида ничего не осталось. Найти амнион также не удалось – сигналы передавала небольшая часть уцелевшей оболочки…

…Вокруг была ночь.

Ни звёзд, ни света, ни голоса…

Валерий попытался встать и застонал: к нудному звону в голове прибавилась перехватывающая дыхание боль в груди. Валерий прикрыл глаза, полежал недолго, напряжённо прислушиваясь. Звуков не было. Со слухом что-то не в порядке, подумал он и повторил попытку подняться. Получилось. Стоя на дрожащих ногах, он попробовал вспомнить, что произошло. Память долго не пускала его дальше тёмной поляны, на которой он сейчас стоял, но потом, будто сжалившись, широко распахнула створки морозного дня.

Валерий вспомнил…

С трудом переставляя ноги, он побрёл наугад, ориентируясь на слабое зарево впереди. Прошёл не больше десяти-пятнадцати шагов и заметил узкий луч света. Заторопился навстречу, однако ноги подогнулись – Валерий упал лицом вниз. Пока пробовал подняться, кто-то присел рядом.

– Лежи! – требовательно сказала Олеся. – Тебе нельзя двигаться…

– Почему? – перевернувшись, одними губами спросил Валерий.

– Кажется, у тебя сломаны рёбра…

Валерий послушно откинулся на спину. Голова кружилась, дышать было трудно.

Через минуту он спросил:

– Что с Ноком и Аришей?

Ответа не последовало.

Валерий повернул голову направо, потом налево – Олеси нигде не было. Скоро она появилась из темноты, неся в руках охапку лапника. Молча бросила пахнущий смолой ворох рядом с пилотом и сразу пошла за вторым, потом – за третьим.

– Нельзя лежать на голой земле… – сказала она бесцветным голосом, разбирая пухлые ветки.

Валерий, как мог, помогал ей раскладывать лапник, не решаясь повторить свой вопрос. В голове всё перемешалось. Дневные воспоминания накладывались на рваные красочные полотнища, родившиеся в сознании, пока он находился в забытьи. Глядя на Олесю, Валерий никак не мог рассортировать картинки на те, что произошли на самом деле и те, что явились продуктом его беспамятства.

Закончив, Олеся села рядом с ним – Валерий плечом почувствовал тепло её бедра. Узкая ладонь легла на его лоб.

– У тебя жар… – тихо сказала она.

– Пройдёт… – хрипло ответил Валерий.

Помолчали. Собравшись с духом, он вновь спросил:

– Ариша? Нок?..

Олеся не ответила. Она отвернулась в сторону, чтобы пилот не увидел её слёз. Валерий нашёл её руку, успокаивающе погладил.

– Что там произошло?..

Олеся рукой прикрыла дрожащие губы и с трудом заговорила:

– Когда ты пытался открыть дверь, цоколь станции уже на метр опустился в землю. Отовсюду потекла пенистая жидкость… Она почти мгновенно застывала, превращаясь в пористое покрытие. Ты всего этого не видел, продолжая крутить колесо. Я пыталась предупредить, что никакого шлюза за дверью уже нет – на его месте пузырилась всё та же быстротвердеющая пена. А потом купол станции провалился вниз, и волной воздуха меня сбило с ног. Вокруг всё завертелось, закружилось… Когда вскочила на ноги, от станции осталась одна воронка, быстро заполнившаяся клейким веществом. Тебя нашла у самой кромки леса. Накрыла ветками, чтобы не замерз, а сама долго бродила вокруг… Отыскала твой чемоданчик, перчатку, плёнку. Аппарель почти не пострадала, только один край осыпался… Когда наступил вечер, включила фонарь. Мне показалось, что он стал светить ярче. Я вспомнила твои слова о тритии и испугалась – вдруг пена радиоактивная! Такое может быть?

– Не знаю… – после недолгого раздумья ответил Валерий.

Девушка вздохнула.

– И я не знала. Подумала, будет лучше, если мы на километр-другой спустимся вниз…

– А как ты меня дотащила?! – удивился Валерий.

– На волокуше… – пожала плечами Олеся. – Три длинных ветки обвязала плёнкой, сверху положила тебя и потащила. Потом вернулась за всем остальным. Когда возвращалась, ты и очнулся…

Валерий устало откинулся на спину. Что-то прояснилось. Не всё – лишь малая часть запутанных событий.

Пошарив по карманам, нашёл зажигалку-флеймер, протянул Олесе.

– Надолго её хватит? – спросила девушка, разглядывая узкую малахитовую пластинку.

– Нанотехнология. Подарившие её физики утверждали, что гарантированный срок службы – десять тысяч циклов!

Олеся невесело усмехнулась:

– Зачем нам столько?..

Валерий промолчал.

Девушка поднялась, отлучилась ненадолго.

Скоро между двумя валунами горел костёр. Совместными усилиями подвинули ложе из лапника ближе к огню и надолго замолчали, глядя на беззаботно резвившееся пламя.

Вдруг Олеся всхлипнула и мелко дрожащими губами тихо произнесла:

– Ариша готовила нам праздничный обед…

Утром, несмотря на протесты Олеси, Валерий поднялся и сразу направился к станции. В его душе теплилась надежда, что катаклизм, уничтоживший тело «Спрутона», нарушил блокировку энергетического тоннеля, и теперь они смогут проникнуть в его недра.

Однако дальше леса не пошли.

Картина тотального разрушения подействовала угнетающе; отсутствие птиц и животных добавило тревоги. Валерий отважился лишь на короткую прогулку до цоколя станции, превратившегося в иззубренный парапет. Заглянув внутрь, он не увидел ничего кроме матово поблёскивающего стеклянистого слоя.

На миг пилоту почудилось, будто в непроницаемой апельсиново-молочной глубине он заметил контуры крупного тела, но это оказался всего лишь слой тончайшей пыли, причудливым образом рассыпанной ветром по гладкой поверхности. Об энергетическом тоннеле также стоило позабыть: массивный диоритовый козырёк обрушился, навсегда похоронив вход под сотнями тонн горной породы.

Не оглядываясь, Валерий вернулся к Олесе, молча взял её за руку и увлёк в лес. Остановился у прогоревшего костра. Осторожно приседая, чтобы не вызвать новой волны боли в груди, пилот соорудил из пламера лямки для чемоданчика. Забросив его за спину, словно рюкзак, попросил девушку надеть перчатку со световодами. Олеся послушалась. Подхватив свободной рукой зашторенный фонарь, она первой пошла по едва различимой звериной тропе. Валерий двинулся следом.

Чтобы отвязаться от тупой боли, прятавшейся под рёбрами, он заставил себя думать о другом. Не сомневаясь, что Олеся ничего не знала о происшествии в медицинском блоке, он не стал ей ничего говорить. Да она бы и не поверила. Прямых доказательств вины Нока у Валерия не было, а шишку на затылке он мог получить при случайном падении в бассейн. Поэтому он решил оставить всё как есть. Пусть Олеся думает, что трагедия произошла из-за случайного стечения обстоятельств. Сам Валерий так не считал. Эксплуатационная надёжность "Спрутона" известна. Чтобы заставить сторожевую систему превратить жилой комплекс в озеро аморфного вещества, следовало очень и очень постараться. Здесь случайностью не пахнет. Но если это не чудовищная роковая нелепость, тогда Нок действовал целенаправленно, прекрасно зная, к чему могут привести его действия…

Валерий остановился. Перед глазами замелькали разрозненные картинки. Они то складывались в отдельные фрагменты целостного полотна, то вновь рассыпались, оставляя после себя горечь повторной утраты. Подняв голову, Валерий заметил, что Олеся тоже замерла и терпеливо ждёт его в десяти шагах. Пилот тряхнул головой и поспешил к ней. Калейдоскоп не сложившейся картины окончательно рассыпался, но Валерий нисколько не сомневался, что очень скоро сумеет разобраться в его таинственной запутанной вязи.

Бесконечной чередой потянулись однообразные дни, отличавшиеся друг от друга только степенью физической напряжённости и количеством абсурдных происшествий, нахлынувших на двух путников, как грязные потоки в половодье.

Природа не стала тратиться на бабье лето, сразу обрушив на Валерия и Олесю всю богатую атрибутику промозглой осени: холодный, пронизывающий до костей ветер, дождь, перемежающийся обильными снежными зарядами, стремительно убывающий световой день. Но не они заставляли страдать мужчину и женщину больше всего. Гораздо тяжелее было переносить повторяющиеся изо дня в день мелкие происшествия, каждое из которых в отдельности не заслуживало мимолётного внимания, но сложенные вместе они ставили разум в тупик.

Всё началось дня через три после того, как они покинули "Спрутон". Валерий чувствовал себя хорошо (в голове перестало шуметь, а каждый вздох уже не сопровождался режущей болью). Сами собой распределились немногочисленные обязанности в их группе. В течение дневного перехода оба старательно собирали попадающиеся на пути грибы, ягоды, орехи и складывали их. Олеся – в широкий карман на груди комбинезона, Валерий – в пакет, сплавленный из пламера. Ели один раз – вечером. С наступлением сумерек заранее подыскивали место для ночлега, потом занимались каждый своим делом. Олеся, сняв цилиндрический защитный кожух с форфа, кипятила воду и готовила горячее блюдо из того, что обоим удалось найти за день, а Валерий собирал хворост для долгой ночёвки и мастерил лежанку из лапника. Мороз ниже пяти градусов не опускался, поэтому жара от костра хватало, чтобы спокойно пережить ночь. Голод особенно не чувствовался – ели всё, что попадалось. Обоим казалось, нужно преодолеть ещё два или три перехода, и они непременно окажутся за пределами экранирующей радиосигнал зоны.

Однажды утром они проснулись под десятисантиметровым снежным "одеялом". Перебросившись несколькими словами, стали неспешно собираться. Тут-то и начались странности. Валерий не обнаружил рулон пламера, который всегда клал под голову; Олеся не нашла "котелка" – защитного кожуха форфа. Переглянувшись, они переворошили всю поляну, но вещи бесследно исчезли. Дальше – больше.

На следующую ночь пропала половина инструментов из закрытого чемоданчика и пакет, в который пилот собирал съестное. Затем – сам чемоданчик, который Валерий предусмотрительно поставил на ночь между телами. А потом необъяснимые события посыпались как из рога изобилия.

К концу первой недели обоим стало ясно: на их примере рушатся фундаментальные математические постулаты. Возможность реализации любого случайного события превратилось для них в догмат с непреложным стопроцентным исполнением.

Примеров были сотни. Если ветка срывалась с дерева, то она непременно попадала либо в Валерия, либо в Олесю. Причём рядовое падение не было безобидным: обязательно оказывавшийся на ветке острый сук распарывал кожу до крови. Если они набредали на болотце с целыми полями клюквы, то ягода росла так далеко, что добраться до неё было невозможно. (Однажды Валерий всё-таки рискнул и едва не утонул, угодив в бездонную полынью.) Если они выходили к реке, чтобы напиться, то неизбежно кто-нибудь из них или оба сразу, соскальзывали в воду, несмотря на все меры предосторожности.

Теперь дневные переходы стали вполовину короче, потому что постоянно приходилось либо сушиться, либо выбирать из волос целые горы репья, либо подручными средствами перевязывать многочисленные царапины, порезы, раны. Они пытались вместе анализировать шквал случайностей, но бросили это занятие после того, как случилось самое неприятное.

Проснувшись как-то утром, они не нашли форфа. Но потеря фонаря огорчила их мало. Страшнее было другое: непонятно как подобравшийся огонь расплавил подошвы ботинок, превратив их в горбатые коромысла. Обоих удивило не то, почему обувь не загорелась, подвергнувшись точечному нагреву, а то, что никто из них не проснулся…

Прошёл месяц…

Лес засыпало снегом. Мороз сковал реку. Мир впал в зимнюю спячку.

С питанием становилось всё тяжелее. Замёрзшее болото теперь позволяло безбоязненно собирать ягоду, но снег толстым слоем завалил ягодники. Можно было целый час носком ботинка ковырять кочки и найти лишь пару замёрзших клюквин. Иногда выручал кедровник. Если встречалось дерево с шишками, Валерий искал массивный сук и начинал методично бить по стволу. Шишек падало немного, к тому же почти все они оказывались либо пустыми, либо больными, однако тех немногих, что содержали в себе полноценные зёрна, хватало, чтобы продержаться ещё одни бесконечно долгие сутки.

Олеся сильно ослабла. Она подолгу лежала на высоком валке из хвои и виновато смотрела на Валерия. Пилот её не торопил. Укрыв девушку лапником и подбросив в костёр сухих веток, он отправлялся бродить по лесу в поисках еды. Если везло и он находил нанизанные белкой на веточки высохшие рыжики, то возвращался довольный, обжаривая на прутике добычу и угощая Олесю. Девушка отказывалась, но пилот умел быть настойчивым. Если же ничего найти не мог, то соскабливал веткой живицу и приносил её, словно мороженое на палочке. Олеся улыбалась, безропотно жевала горьковатую смолу и поднималась…

Ещё через восемь дней Валерий понял, что сил у Олеси не осталось. Виноватая улыбка застыла на её впалых щеках; тонкие синие губы что-то тихо шептали.

Валерий наклонился.

– … можешь меня оставить… ни у кого нет права упрекнуть тебя…

Валерий погладил тонкую, почти прозрачную руку и отвернулся. Слёз не было. Они не могли родиться в душе, залитой антарктическим льдом.

Повернувшись через минуту, он с улыбкой сказал:

– Мы обязательно выберемся… Я обещаю! А пока полежи. – Он заботливо накрыл её припорошенной снегом веткой. – Я скоро…

Олеся ничего не ответила. Возможно, она его уже не слышала.

Валерий придвинулся к костру, выбрал прямой сук полутораметровой длины, сунул тонким концом в огонь. Пока пламя жадно вгрызалось в расщеплённые волокна, пилот с тревогой посматривал на лежащую с открытыми глазами девушку.

Вдруг Валерия словно током ударило.

Отбросив сук, он дрожащей рукой полез в небольшой кармашек на правом плече. Пальцы не слушались. Наконец, пилот вынул два прямоугольника каменной твёрдости – питательный биоконцентрат! Он метнулся к Олесе, погладил её по мокрому от растаявшего снега лицу. Девушка непонимающе посмотрела на него. Валерий заставил Олесю открыть рот и положил на язык одну пластинку. Вторую вложил в её холодные бесчувственные пальцы.

– Я скоро… – шепнул он и, выхватив из огня сук с обожжённым концом, побежал в лес.

Он торопился. Завывания ветра обещали затяжную метель. Если он до вечера ничего не добудет, то бивак у высокой сосны станет последним для них обоих.

Два часа Валерий рыскал по лесу то приближаясь, то удаляясь от стоянки. Он молился, чтобы ему попался хоть какой-нибудь зверь. Один раз он увидел зайца, но преследовать его не стал – беляк находился слишком далеко.

Почти отчаявшись, Валерий вышел на большую поляну и замер.

Он смотрел и не верил своим глазам…

В двадцати метрах впереди, накрытая развесистыми ветками столетней лиственницы стояла древняя постройка. Ей было, наверное, не меньше пяти десятков лет, потому что пилот никогда не встречался с такой необычной формой – в виде вытянутой бочки. Сделав несколько шагов, Валерий заметил покосившийся навес, под которым угадывались сложенные "костром" длинные позеленевшие поленья.

Валерий с громким воплем рванулся вперёд…

Возвращаясь на бивак торопливым шагом, он никак не мог поверить в чудо, раз за разом прокручивая в памяти последние полчаса…

Приблизившись к двери, он с трудом прочитал выцветшую надпись: "БАЛОК Љ3. ХОЗЧАСТЬ". Войти сразу не смог – петли для навесного замка были туго скручены толстой проволокой. Пока отыскал под навесом необходимой толщины арматуру, пока возился со скруткой, прошло минут десять. Наконец, дверь открылась…