Текст книги "Зеркало в руках"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Валерий осторожно коснулся плеча Нока. Тот повернул голову, ощерился и с победным видом потряс в воздухе тушкой, освобождённой от шкуры.

– Пошли… – хриплым голосом сказал он. – Исполним на пылающем костре восторженный гимн чревоугодию, а то от твоих концентратов у меня изжога…

Нок торопливым шагом направился в сторону хорошо различимого зарева от разгоревшегося костра. Валерий приотстал. Подождав, пока Нок скроется за деревьями, он внимательно оглядел истоптанную полянку. Ни следопытом, ни ихнологом он не был, однако специальных знаний и не потребовалось: человеческий след был только один, и тянулся он со стороны истаявшего навсегда сияния…

Валерий, пройдя по следу метров пятьдесят, резко остановился. Дальше идти смысла не было, потому что ребристый отпечаток неоднократно пересекался другими следами, словно Нок, подобно Маугли, нёсся во главе стаи волков, а потом голыми руками убил одного из них…

Выпотрошив тушку прямо у костра, Нок насадил её на толстый прут и пристроил на две рогатки, воткнутые в оттаявшую землю. Жареное мясо защекотало ноздри, однако приятного томного ожидания сочное блюда не вызвало – в памяти Валерия вновь и вновь всплывала отвратительная картина у высохшей сосны…

Нок молчал. За час, пока истекающая жиром тушка, не покрылась румяной коркой, он не сказал ни слова. Сидел, нахохлившись, тупо смотрел перед собой, методично поворачивая импровизированный вертел. Временами отблески огня падали на его зрачки, и тогда Валерий с тревогой замечал, что из небесно-голубых они сделались непроницаемо-чёрными, за одну ночь поменяв пигментацию!

Когда Нок в очередной раз отошёл за хворостом, Валерий торопливо оглядел бивак. К своему удивлению не обнаружил ни рюкзака, ни единственного их оружия – топорика.

Едва Нок вернулся, он спросил:

– Ты не видел рюкзак?

– Звери… – хрипло сказал Нок и со злорадной усмешкой отвернулся.

Валерий встал, подошёл к палатке. Там, где пару часов назад стоял его рюкзак, остались только две неглубокие вмятины от пяточных упоров и чёткие ребристые отпечатки.

Пилот усилием воли подавил волну гнева, стремившуюся вырваться наружу. Сжав челюсти, тихо спросил:

– А топорик?..

– Извини, наверное, я его потерял, когда охотился… – Закусив от усердия нижнюю губу, Нок длинной палкой ворошил угли.

Валерий молча вернулся к костру. Он не знал, как поступить. То, что рюкзак потерян безвозвратно, он не сомневался. Как не сомневался и в том, что с Ноком происходит что-то страшное. За несколько дней из весельчака-балагура с чистыми глазами и добрым сердцем, он превратился в параноика. Спорадические приступы дисфории, когда злоба, гнев, агрессия буквально фонтанировали в атлетическом теле, очень быстро сменялись дистимией – подавленным тоскливым настроением. Нок уходил в себя и часами мог ни с кем не разговаривать, пребывая в эмоциональном коконе аутизма. О выходе из тяжёлого приступа свидетельствовал тремор – мелкое дрожание конечностей и век. На некоторое время юноша делался прежним: внимательным, добрым, заботливым. Но периоды эти с каждым днём становились всё короче, а приступы гнева носили всё более продолжительный и разрушительный характер.

Валерий за себя не боялся – тренированная сигнальная система заранее предупредит его, если Нок задумает что-нибудь плохое. Тревогу вызывало другое: девушки не могли не видеть пугающих изменений в их общем друге, и страдали от этого больше, чем от всех бытовых неудобств.

Глядя на застывшую фигуру Нока, Валерий решил сегодня же возвращаться к винтолёту. (На борту имелся диагностический блок, с помощью которого можно попытаться определить болезнь.) К тому же после таинственного исчезновения импульсного источника аварийного сигнала на всю его группу остался единственный браслет-излучатель. Конечно, у всех спасателей имеются мощные передатчики, силы которых достаточно, чтобы возбудить ток в фольгированной антенне браслета, но кто даст гарантию, что браслет не постигнет та же участь, что и импульсный источник?..

Девушки проснулись в хорошем настроении. Умывшись собранным с веток снегом, они придвинулись к костру, с удовольствием вдыхая аппетитные запахи. Нок, бросив на пилота острый взгляд, сказал, что перед рассветом нашёл зайца, растерзанного филином. Валерий промолчал. Нок с заботливостью старшего брата оторвал самые сочные куски жаркого и протянул сначала Арише, потом – Олесе. Девушки принялись есть, поминутно нахваливая кулинарные способности "повара". Никто из них даже не обратил внимания, что "заяц" на вертеле раза в три превышал размеры обычного русака, а его ногам мог бы позавидовать самый резвый кенгуру…

Валерий незаметно поднялся и пошёл собирать палатку.

Когда он свернул тонкую плёнку, за последние дни основательно пропахшую дымом, к нему подошла Олеся.

– Нок сказал, свечения больше нет. Значит, мы можем возвращаться?..

Бросив украдкой взгляд на юношу, весело болтавшего с Аришей, пилот молча кивнул головой. Обернув свёрток вокруг живота, он осмотрел поляну. Нок уже собрался. Забросав костёр землёй и снегом, он в правой руке держал сильно опустевшую сумку, а левой сжимал ладонь Ариши. Олеся стояла рядом. Валерий снова удивился невнимательности обеих спутниц: ни одна из них не заметила отсутствия рюкзака, хотя в нём оставались их последние продукты.

Шли быстро. Нок почти бежал, подгоняя уставшую Аришу. Олеся шла в двух шагах впереди пилота, время от времени оглядываясь и улыбаясь своим мыслям.

Они уже давно миновали условную границу, где вчерашним вечером истаяли последние кванты холодного излучения, а лес по-прежнему выглядел вполне заурядно. Он жил размеренной жизнью замкнутой экосистемы, скрепя стволами старых деревьев, шумя не успевшей опасть листвой, звонко перекликаясь голосами проснувшихся птиц.

Внимательно приглядывавшийся ко всему Валерий, не нашёл в нём видимых изменений. Если они и были, то, скорее всего, где-то на уровне микромира, либо ещё глубже – там, где обитает гипотетический фемтон.

Развязка наступила неожиданно.

Ещё минуту назад впереди раздавался голос Ариши, и вот – неприятная тягостная тишина повисла над головами, прижимая к земле, собираясь немедленно раздавить…

Валерий обошёл замершую Олесю, приблизился к Ноку и… едва не сорвался в пропасть. Торопливо отскочив назад, он дёрнул остолбеневших Нока и Аришу. Девушка упала, поползла назад, пока не уткнулась в ноги Олеси.

Нок повернул к Валерию удивлённое лицо и спросил:

– Как такое может быть?..

Валерий не ответил. Потянув Нока на себя, он заставил его отойти от пропасти. Потом осторожно двинулся вперёд. В пяти метрах от бровки лёг на землю и сантиметр за сантиметром пополз вперёд. Достигнув края, осторожно высунул голову, заглянул в пустоту.

Сердце громко бухнуло и замерло…

Валерий увидел вертикальный срез, уходивший далеко вниз. Слева, справа – было то же самое. Внизу клубился туман. Определить расстояние до подошвы пилот сумел лишь приблизительно. Оно могло быть и двадцать, и все сто двадцать метров.

Пока он разглядывал неизвестно каким образом возникший сдвиг, его спутники отошли вглубь леса. Когда Валерий присоединился к ним, эмоциональный настрой стал другим. Нок больше не улыбался напуганной Арише, равнодушно глядя на приближающегося пилота. Олеся только сейчас заметила отсутствие рюкзака, но ничего не спросила. Все трое терпеливо ждали его слов.

Валерий медлил. Цепь нереальных, абсурдных, чудовищных событий пополнилась новым ярким звеном, ставившим его тренированный мозг в тупик. В самом факте почвенных нарушений в данном геологическом районе не было ничего необычного. Сбросы, горсты, грабены, рампы – явление заурядное для тектонических разрывов. Однако подобные структуры не возникают за одну ночь. Сложные процессы требуют значительного отрезка времени и протекают в условиях непрекращающихся деформаций земной коры. Ни одна форма разрыва не может появиться в полной тишине и при отсутствии тектонических подвижек.

В течение часа они шли вдоль кромки, удалившись от неё на тридцать-сорок метров. Повсюду была одна и то же картина: лес словно разрезали ножом, мгновенно опустив одну часть и вознеся в небо другую.

Когда взошло солнце, росшие на самом краю деревья с шумом стали падать в пропасть, увлекая вывороченными корнями кустарник, траву, землю. В некоторых местах глубокие трещины разрезали грунт на многие десятки метров вглубь леса. После недолгого совещания решили вернуться к костру и идти от него в прежнем направлении – в сторону медленно выраставших гор. Все надеялись, что грядущая ночь раскроет блестящий полог долгожданных звёзд.

В полдень разделили оставшиеся плитки питательного концентрата, найденные Аришей в сумке. Валерий свою порцию есть не стал, незаметно сунув два сантиметровой толщины прямоугольника в кармашек на плече.

Ночевать решили рядом с каменным останцем, неожиданно выросшим в самой гуще леса. Сооружая навес в непосредственной близости от внушительных размеров валуна, Валерий обратил внимание на множество бороздок и штрихов, затейливыми изгибами прочертивших значительную площадь северного склона. Если бы Нок не впал в очередную депрессию, пилот обязательно поинтересовался бы его мнением по поводу природной литоглифики.

Наступления ночи ждали с нетерпением. Теперь, когда невозможным стало возвращение к винтолёту, они могли надеяться лишь на единственный браслет-излучатель.

Оглядывая молчаливых спутников, Валерий видел, что они неодинаково оценивают создавшееся положение. Ариша почти никак не отреагировала на последние события, всецело доверившись мужчинам. Нок, соорудив костёр и натаскав ворох веток, погрузился в обычное дремотное состояние, не реагируя на тревожные взгляды Ариши. Олеся, пристроившись рядом с подругой, часто поглядывала на быстро темнеющее небо.

Закончив возиться с плёнкой, Валерий сел рядом с ней.

Неожиданно налетевший порыв ветра принёс запах сырости. Погудев в кронах и кинув несколько пригоршней опавших листьев на оцепеневших людей, он умчался прочь, оставив после себя тревожную тишину. А потом пошёл мокрый снег. Валерий с вздохом сожаления посмотрел в посеревшее небо и предложил девушкам идти под навес. Вместе с ними побрёл Нок.

Пилот проводил его изучающим взглядом и остался следить за костром.

Снег скоро прекратился, небо прояснилось, но звёзды так и не показались…

Утром долго сидели у костра, пили кипяток, в который Ариша бросила пучок травы, придавшей воде терпкий сладковатый вкус. Отлучившийся "на минутку" Нок отсутствовал больше часа и вернулся в дурном расположении духа. Он сразу же набросился на пилота, упрекая его во всех бедах. Слова девушек в защиту Валерия только подлили масла в огонь – Нок ногами расшвырял костёр. Наговорив всем кучу гадостей, он схватил сумку и почти бегом покинул поляну. Валерий направил девушек следом, а сам, торопливо собрав немногочисленный груз, догнал их возле небольшой речки, плавно струившей прохладные воды в сторону недавнего сброса.

К полудню Нок немного повеселел и даже извинился за несдержанность. Однако Валерий понимал: эмоциональная рецессия продлится недолго.

Эту ночь пилот провёл без сна. Он лучше других понимал, что ожидает их в ближайшее время: без пищи, на одной воде они смогут продержаться не больше недели (Ариша – и того меньше). Однако неадекватное поведение Нока пугало пилота больше, чем перспектива многокилометровых голодных переходов. Из помощника, хорошо знавшего лес и способного выжить в нём без многочисленных благ цивилизации, талантливый трассолог постепенно превращался в реальную угрозу. Его несдержанность и агрессивность могли стоить кому-нибудь жизни…

Утро принесло хорошие новости: выглянувшее солнце быстро растопило снег и прогрело воздух. Громко запели птицы. Даже вода в неглубокой речке изменила цвет, став в одночасье хрустально-прозрачной. Новый день радовал обилием красок и призывал жить, не смотря ни на что.

Валерий посчитал обилие добрых примет хорошим предзнаменованием и уверенно повёл группу вдоль череды окатанных камней, оставленных последним оледенением. Против обыкновения, они не остановились на дневной отдых. Некое неосознанное чувство влекло пилота вперёд, и он спешил, боясь утратить единственную ниточку, способную вывести его немногочисленный отряд к людям.

Когда на исходе дня в разноцветной массе листвы Валерий заметил ровные прямоугольники нежно-розового цвета, он задохнулся от восторга, ибо такой чистый насыщенный тон могли давать только блоки из сиграна – синтетического гранита!

Пилот почти бегом устремился навстречу переливающейся в закатном солнце сиграновой стене.

Вынырнув из зарослей жёстколистного кустарника, Валерий оказался недалеко от массивных блоков из сталефибробетона, образующих цокольную часть сооружения. Ноги сами понесли его вперёд. За спиной раздались возбуждённые голоса. Скоро возле пилота появились трое его спутников. Они замерли рядом с шершавой стеной, с интересом рассматривая мелкоячеистую структуру.

Валерий посмотрел по сторонам, затем поднял голову вверх.

Визуальную часть подобных исследовательских комплексов за шестигранную форму и устремлённость грозовым разрядником ввысь учёные между собой называли "карандашом". Попасть внутрь сооружения было несложно. Года два назад Валерий принимал участие в консервации похожего комплекса и знал, что обычно полностью демонтировали лишь площадку для малотоннажных грузолётов, при этом каналы пневмодоставки не трогали, ограничиваясь аварийной блокировкой шлюзов от возможного проникновения животных. Разблокировать входные люки можно было как изнутри, так и снаружи – стандартных запоров никто менять не стал.

Правда, стальные ригели центрального шлюза подались не сразу (наверное, неизвестные монтажники по халатности забыли смазать червячный механизм консервационной смазкой). Пришлось несколько раз ударить по заржавевшему колесу обрезком швеллера, после чего шестерни сдвинулись с места. Люк открылся без скрипа, обдав Валерия и прислонившегося к его плечу Нока тяжёлым запахом давно не вентилируемого помещения.

– И мы туда полезем? – с сомнением спросил Нок.

– Придётся… – вздохнул пилот.

Прежде, чем нырнуть в проём, он посоветовал Ноку подежурить возле шлюза, а заодно присмотреть за девушками, беззаботно прогуливавшимися вдоль цокольного этажа. Назначения комплекса Валерий не знал, поэтому минимальные меры предосторожности лишними не показались. Если поверхностный кожух из сиграна и сталефибробетона скрывал под собой обыкновенную сейсмическую станцию, то возможной опасности ждать не приходилось, однако в зоне разломов существовали и другие лаборатории, о которых в кругу пилотов ходили нехорошие слухи.

Тамбур, больше похожий на шлюз, тянулся на пять-шесть метров, высота его не превышала трёх. Слабо изогнутые стены светились ровным светом. По мере продвижения вперёд интенсивность излучения падала. Но сумрак не пугал пилота. Флуоресцентная маркировка, хорошо различимая в полумраке, наносилась только на пластмассовые листы из хоризона – полипропилена с введёнными в него хрупкими крупинками сульфида цинка. Безвредное вещество запасало солнечную энергию, поступающую снаружи по световодам, проложенным во внутренних каналах, а потом светилось в темноте. Яркость излучения при этом такова, что хоризон зачастую используют в качестве аварийных осветителей.

Дальше Валерий пошёл без боязни: если исправно функционируют световоды, значит, и основное освещение в порядке. Действительно, едва он переступил комингс шлюза, как над головой загорелись желтоватые лампочки. (Фотодатчик уловил тепловое излучение человека и мгновенно включил свет.) Лампочки горели вполнакала, многие не работали, однако света хватило, чтобы рассмотреть помещение в деталях.

Увиденное Валерия обрадовало.

По иронии судьбы он оказался в исследовательском комплексе "Спрутон", который отличался от рядовой сейсмостанции так же, как самокат от гоночного болида. Комплекс назвали в честь морского хищника потому, что его многочисленные лаборатории располагались на значительном удалении друг от друга, соединяясь с "телом" длинными коммуникационными тоннелями. В том, что попасть в лаборатории он не сможет никогда, Валерий не сомневался. "Спрутоны" предназначались, преимущественно, для узкоспециальных биологических исследований, и их секреты надёжно охранялись. Пилот мог десятки раз пройти мимо такого хода, но ничего не заподозрить – все они были закрыты не только фальшивыми панелями, но и на сотни метров заполнены специальным составом, идентичным по характеристикам окружающей горной породе. Впрочем, лаборатории Валерия нисколько не заботили. Его интересовали вполне прозаические вещи: есть ли в главном "теле" медицинский сектор, и можно ли в него проникнуть. Еда, энергия, тепло – всё отодвигалось на второй план. Сначала нужно помочь Ноку.

По оценке пилота, помещение представляло собой своеобразную "таблетку", разделённую на функциональные зоны. Поперечник "таблетки" не превышал двадцати метров. Зная по опыту, что рабочие, консервировавшие станцию, никогда не блокируют медицинский отсек и центр связи, Валерий искал именно эти помещения. Внутри "Спрутона" он оказался впервые, поэтому слабо представлял, в какой части следует искать нужные боксы. Помогло освещение. Пройдя более половины диаметра просторного зала, он услышал слабый щелчок – где-то сработало реле.

Валерий замер на месте, ожидая чего угодно.

На потолке появилось едва заметное свечение – будто луч сильного прожектора пытается пробиться сквозь туманное небо. С каждой секундой луч разгорался, пока не наполнил комнату ярким "дневным" светом. Только теперь Валерий обратил внимание на тонкую трубу под потолком, с широкой продольной щелью, из которой в комнату лился свет, получаемый по технологии "вниси". (Металлический каркас трубы обтянут прозрачной плёнкой, изнутри плёнка покрыта амальгамой, и только продольная щель оставлена прозрачной; световой поток от лампы накаливания, установленной в торце, мгновенно отражается от зеркала противоположного торца и от стенок, сделанных таким образом, что поток закручивается в спираль и прорывается сквозь прозрачную щель.)

Когда свечение достигло своего максимума, послышалось слабое гудение: фотодатчики, уловившие присутствие человека, по цепочке передали сигнал, задействовав весь комплекс механизмов, обеспечивавших стандартную среду обитания обслуживающего персонала. Конечно, запасённой в аккумуляторах энергии было недостаточно для проведения всего комплекса мероприятий по расконсервации помещения, однако самое необходимое уже проводилось.

Валерий услышал над головой слабое гудение. Наверное, заработал ионизатор. В биологических лабораториях даже обыкновенная пыль может обладать потенциальной опасностью. Чтобы не дать ей попасть в атмосферу, используют способы очистки воздуха, не связанные с фильтрами. Обычно пыль ионизируют, то есть придают ей электрический заряд, а потом в газовый поток вводят во встречном направлении противоположно заряженные частицы; они связываются с пылью в тяжёлые нейтральные комочки и оседают под собственной тяжестью.

По логике сейчас должны появиться механические уборщики и стерилизовать пол. Валерий прислушался. Кроме тонкого гудения ионизатора других звуков не уловил. Что ж, видимо "киберобслугу" отключили от вспомогательной энергосети.

На медицинский блок наткнулся случайно. Внимание привлекла шпалера со стабилизированными растениями, созданными специально для таких случаев. Два эвкалипта и ярко-зелёный плющ, густо обвивший стволы деревьев, на самом деле, были "подлиннее подлинных". Но после того как живые семена взошли, и растения выросли до нужных размеров, жизненные соки искусственно заменили химическими продуктами, которые их "мумифицировали", превратив в "вечные" растения, не нуждающиеся более ни в каком уходе.

Обойдя шпалеру, Валерий нашёл то, что искал. Прямо перед собой он увидел стилизованную под декоративную кладку стену из полиэтилен-борного кирпича "нейтростоп", позволявшего работать с источниками нейтронов даже в густонаселённых городских районах. Однако зачем стены медблока сложены материалом для защиты от нейтронных потоков в ядерной энергетике, Валерий не знал.

Тяжёлая дверь бокса открылась сразу. В нос ударило резким запахом дезинфицирующего вещества. Загудел электромотор тепловой завесы, с тихим щёлканьем заработал импульсный кварцеватель воздуха.

Валерий осторожно вошёл внутрь.

Медицинская аппаратура была не новой. Наверное, "Спрутон" законсервировали лет десять-пятнадцать назад. Во всяком случае, медтехника не выглядела архаичной, а процессор главного диагноста показался пилоту смутно-знакомым. Валерия это обрадовало.

Он подошёл ближе и с интересом принялся разглядывать пульт. Серийная модель, весьма популярная десяток лет назад. Вместо кнопок клавиатуры – цветные квадратики, нанесённые на тонкой полимерной плёнке; лёгкое нажатие пальца вырабатывает около пяти вольт при токе в несколько микроампер – для управления более чем достаточно. Такой пульт проще и надёжнее клавишного. А главное – удобнее: изменилась суть задачи, решаемой оператором, – пластину можно заменить на новую, с другим рисунком кнопок.

Больше всего пилота обрадовал тот факт, что пульт имел специальный модуль для считывания информации со стандартных кристаллов памяти. Это означало, что диагност в качестве эталона примет полную медицинскую карту, снятую с Нока в момент старта, и сможет выдать не только схему расхождений, но и порекомендует необходимое лечение.

Дело оставалось за малым: как заставить Нока пройти необходимое обследование. Принудительно сделать этого нельзя (если только усыпить!). Но тогда последний слой информации окажется искажённым, и возможная ошибка при диагностировании превысит допустимое значение. Нет, параметры должны быть сняты с бодрствующего человека, желательно при минимальных эмоциональных всплесках.

Валерий коснулся энергетического сенсора – минидисплей процессора окрасился разноцветными огоньками. Противного писка, сигнализировавшего о нехватке напряжения, не прозвучало. Значит, аварийная линия запитана от "идеального" аккумулятора с максимальной электродвижущей силой, с максимальной ёмкостью и минимальным весом. А таким мог быть только полипирроловый накопитель. Пилот ещё раз добрым словом вспомнил бригаду, консервировавшую "Спрутон" и оставившую всё в идеальном состоянии.

На ознакомление с основными характеристиками медицинского диагноста ушло не больше двух минут. Валерию повезло и на этот раз. Правда, в комплект не входил электромагнитный измеритель сердечного кровотока, потому что для достижения необходимой чувствительности все измерения должны проводиться в надёжном защитном помещении, с использованием сверхпроводящих квантовых интерферометрических приборов. Но и наличествующего оборудования должно было хватить для постановки диагноза.

Выключив диагност, Валерий продолжил обход станции.

В трёх шагах от медблока обнаружил столовую с пустым неработающим холодильником и складом, где на высоких стеллажах можно было отыскать консервы с не истёкшим сроком годности, а также немного муки и пакеты с крупой. Пять аккуратных столиков на четверых, позволяли судить о штатном составе обслуживающего персонала.

Из столовой, отделанной светло-сиреневыми прямоугольными плитами стекловолокна с никелевым покрытием, Валерий попал в спальный блок. Короткий общий коридор делил блок на два неодинаковых помещения – для мужчин и женщин. В каждом имелся душ и туалетная комната, выложенные кафелем, искусно стилизованным под дымчатый агат и уральскую яшму, но изготовленным из остеклованного ситалла. Пилот открыл кран – вода не потекла. Разумеется! Резервного накопителя не могло хватить на все нужды большого комплекса.

Обошёл обе спальни, декорированные стеклокремнезитом разных оттенков благородного мрамора: по светлому фону, оттенённому лёгкой голубизной, струились тонкие переливающиеся прожилки. На мужской половине стояло всего четыре кровати, остальные были сложены аккуратной стопкой в дальнем углу. Женская оказалась пуста.

Автоматически открывая дверцы у индивидуальных шкафчиков, Валерий нашёл несколько комплектов постельного белья, запаянного в вакуумные пакеты. Пилот догадался, почему рабочие их не тронули: хлопчатобумажная ткань была непростой. На её волокна нанесён мощный антисептик – четырёхкомпонентный аммоний – пятнадцать граммов на килограмм ткани. Он обладает сильными бактерицидными свойствами, при этом выдерживает неоднократную стирку. Правда, тонкий, не совсем приятный запах, многим мешает спать. Обнаруженные пакеты Валерий аккуратно выложил на кровать и двинулся дальше.

За полчаса пилот узнал многое. Последнее, что он хотел выяснить прежде, чем вернуться к спутникам, где находится центр связи. Торопливо обойдя просторное помещение по периметру, Валерий ничего похожего не отыскал. Ему встретился овальный вход в пустой ангар для авиеток – лёгких одноместных комбипланеров с двигателем небольшой мощности.

Обнаружил хозблок с множеством полезных вещей – от новых рабочих комбинезонов, до стойки с различными люменами, среди которых нашёлся один форф – автономный источник света со сроком службы до пятнадцати лет. Пилот крайне удивился, случайно наткнувшись на него. Форф – довольно дорогой прибор, потому что специальная трубка в нём заполняется люминофором – сульфидом цинка, а в центр её вставлен радиоактивный изотоп водорода – тритий с периодом полураспада в пятнадцать лет. При распаде тритий испускает бета-лучи (электроны), они возбуждают люминофор, и он светится. Весь уход за тритиевым фонарём сводится к банальному удалению пыли, а уровень радиоактивности не представляет опасности для человека. Валерий сдвинул защитную диафрагму – мягкий свет ударил в лицо. Захватив форф, пилот направился к выходу.

У распахнутой настежь двери натолкнулся на Олесю.

– Ты куда пропал?! – набросилась на него девушка. – Мы уже собирались идти тебя искать!

Валерий с удивлением обнаружил, что в лесу наступили сумерки. Ариша и Нок стояли здесь же. Все трое смотрели на него с надеждой.

– Прошу! – с видом радушного хозяина Валерий пригласил уставших путешественников. – Заходите и чувствуйте себя как дома!

Первой вбежала Ариша, за ней – Олеся, последним, с неизменной сумкой в правой руке, вошёл Нок. На секунду он задержался у комингса, глянул исподлобья на пилота, но ничего не сказал.

Валерий закрыл массивную дверь, заблокировал её специальным рычагом и поспешил на звонкие девичьи голоса.

…Они сидели в столовой за одним из столиков, и каждой клеточкой уставшего тела впитывали уют светлого тёплого помещения. Прошло уже более четырёх часов, как они оказались внутри «Спрутона», а радостная эйфория не проходила.

К этому время Валерий сумел восстановить подачу питьевой воды. Сделать это было непросто, потому что поступающая из подземной скважины вода проходила очистку от минеральных примесей не с помощью отстойников и фильтров, а методом озонирования. В конце концов, мощные генераторы заработали, воздух озонировался да двух процентов общего веса, и полученная газовая смесь стала очищать воду прямо в подводящем трубопроводе. Девушки были в восторге и собирались после затяжного чаепития принять душ! Валерий не возражал – дебит скважины легко перекрывал их скромные потребности.

Один Нок не проявлял особой радости, хмуро поглядывая по сторонам. Весь вечер он настойчиво расспрашивал пилота только об одном – о возможности связаться с ближайшим терминалом.

Валерий изворачиваться не стал.

– Центр связи я не нашёл, – признался он. – Но не думаю, что его, так же как и тоннели к лабораториям, залили пеной. Скорее всего, он находится где-то в верхней части комплекса. Завтра при свете дня я попробую его отыскать.

– Думаешь, получится? – спросила Олеся.

– Уверен. Правда, в стандартный набор аппаратуры входят блоки только спутниковой связи, которые в нашем случае ничем не могут помочь. Но помимо них комплексы, подобные "Спрутону", должны быть оборудованы дублированными каналами с волоконными световодами повышенной дальности без промежуточного усиления сигнала. Пятнадцать лет назад эта величина составляла не менее тысячи километром. На таком расстоянии наш сигнал могут принять десятки станций.

– Для передачи кодированного сообщения нужен специальный лазер, уменьшающий рассеивание световых импульсов, – негромко произнёс Нок. – А лазер потребляет много энергии.

– Не беда, – сказал пилот. – Станции такого класса должны иметь несколько независимых источников энергии. Скорее всего, это стандартный набор: ветряк, мощная гелиостанция с десятком простых солнечных концентраторов, и сегнетоэлектрические накопители на основе титана бария. Запасание солнечной энергии впрок при помощи растворённой в воде смеси из двуокиси титана, хлористого кальция и гидрогеназы фототрофных бактерий считаю для такого сооружения нерациональным. Во всяком случае, энергетический "голод" нам точно не грозит!

– То есть ты не исключаешь возможности, что мы не сможем сообщить о себе в ближайшие дни? – осторожно спросил Олеся.

Валерий нехотя ответил:

– Если не удастся найти центр связи, нам придётся здесь задержаться…

– Консервов не больше, чем на две недели, – тихим голосом напомнила Ариша.

– Рядом с хозблоком есть небольшая оранжерея и бассейн для марикультуры. При искусственно поддерживаемых температуре и режиме питания, мы сможем выращивать тепловодных рыб. В качестве корма попробуем использовать разновидности микробного белка.

– Я гляжу, ты успел всё продумать! – недобро прищурился Нок. – Может быть, ты специально нас сюда завёл?..

Валерий отвечать не стал. (Он до сих пор не сделал главного – не обследовал Нока.) Именно об этом думал пилот в течение всего вечера.

Решение пришло неожиданно.

Когда Нок отправился бродить по станции, Валерий обратился к девушкам за помощью. Ариша сразу согласилась. Не дожидаясь возвращения юноши, она сама нашла его и пожаловалась, что неважно себя чувствует. Нок направился к Олесе, а та адресовала его в медблок. Поскольку трассолог мало что понимал в диагностической технике, ему пришлось обратиться за советом к пилоту. В итоге все четверо оказались в залитом ярким светом помещении, пахнущем лекарствами и дезинфицирующим раствором.

Валерий долго возился у пульта, делая вид, что впервые видит сияющую многоцветьем панель. Потом "случайно" включил диагностический аппарат и попросил Нока встать на вращающуюся платформу, сославшись на её резкие колебания. Массивный Нок послушно встал в центр, и целую минуту стоял не шелохнувшись, пока пилот проделывал ряд непонятных манипуляций.