Текст книги "Зеркало в руках"

Автор книги: Николай Петри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Нока Валерий нашёл в странном месте. Подиум, где обычно хранился третий ряд кресел, словно ножом срезало. Повсюду висели обрывки проводов, торчали полоски рваного, закрученного в спираль металла. Мембрана, отделяющая пассажирский отсек от грузового, оказалась смята. Нок лежал на правом боку, неестественно подвернув под себя ногу. Опасаясь самого худшего, Валерий наклонился к юноше. Проверил пульс, послушал дыхание, бегло осмотрел – видимых повреждений не обнаружил.

– Что с ним? – спросила Ариша.

– Не знаю… – ответил пилот. – Выберемся наружу – поглядим.

Освещение ослабло, потому что бледные огни аварийной индикации гасли один за другим. Непонятный булькающий звук под ногами становился тише, а треск в изоляции, прорванной во многих местах, наоборот – всё громче. Оглушительное пощёлкивание, похожее на микроразряды, подхлестнул всех словно удар током.

Ариша с Олесей бросились к Ноку и поволокли его через исковерканную мембрану в грузовой отсек. Валерий поспешил обратно к креслу Олеси, чтобы извлечь из-под него аварийный посадочный комплект. Сделать этого не удалось ни с первой, ни со второй попытки: полозья заднего ряда кресел намертво пригвоздили малиновый ящик к днищу. Пилот сумел лишь немного отогнуть металлическую крышку, чтобы достать из комплекта узкую тубу со специальным составом для маркировки места падения изотопами редкоземельных металлов – идеальное средство при поисках на обширной территории.

Положение винтолёта не изменилось. Нос по-прежнему находился значительно ниже, сильно задрав хвостовую часть. Отчего так произошло, Валерий не знал.

Выбраться наружу оказалось непросто. При таком наклоне пола девушки не смогли дотащить Нока до грузового люка. Пришедший в себя парень только усугубил ситуацию. Не понимая, где он находится и что творится вокруг, Нок попытался сам пробиться к выходу. Его усилия не пропали даром. Извиваясь всем телом, он больно придавил Олесе руку, оттолкнул Аришу в сторону, отчего девушка оказалась зажата между креслами. Досталось и пилоту, когда спортивные ботинки торопливо пробарабанили по его груди и плечам.

– Нок! – взревел пилот, отшвырнув от лица мельтешащие ноги. – Успокойся!..

Тихо всхлипывала Ариша, что-то вполголоса бормотала Олеся.

Нок хрипло спросил:

– Где мы?..

– Там же, где и раньше. – На остроты у пилота времени не было.

Через мгновение он бросил в темноту:

– Нок, попытайся открыть люк…

В сумраке, разбавленном несколькими красными лампочками, тлеющими на приборной доске, было трудно что-либо разглядеть. Нок долго шарил в темноте, потом смущённо пробормотал:

– Я не могу понять, как открывается эта штуковина…

– Пропусти! – Валерий дёрнул Нока за ногу.

Втиснувшись между ним и Аришей, приказал:

– Прикройте голову руками! Сейчас выбьем дверь пиропатроном.

– А если там вода? – спросила Олеся, прислушиваясь к тихим всплескам.

– Воды нет, иначе нас давно бы залило через дыру в левом борте.

Прошло несколько секунд, и тугая волна горячего воздуха прокатилась по головам. Послышался громкий всплеск. Сразу стало значительно светлее.

– Нок, иди первым! – распорядился пилот.

Нок выбрался наружу – все услышали громкий хруст.

– Где мы? – спросил пилот.

– У самого обреза воды, – сразу откликнулся Нок. – Винтолёт носом ушёл в воду, правда, неглубоко. Хвост лежит на склоне высотой около двух метров.

– Принимай Аришу! – Валерий подтолкнул девушку: – Всё будет хорошо.

Потом обернулся к Олесе.

– Теперь ты…

Совсем близко пилот увидел огромные глаза девушки. Страха в них не было, скорее – любопытство. Девушка улыбнулась и скользнула по пандусу.

– Я буду через минуту! – крикнул пилот. – Только осмотрюсь немного…

Он ощупью добрался до остатков мембраны. Здесь, в специальной стойке, хранились люмены – хемилюминесцентные фонари. Из трёх уцелел всего один. К сожалению, процесс перехода атомов из возбуждённого состояния в нормальное, с более низкой энергией, носил в нём дискретный характер. Однако и в таком виде люмен давал достаточно света, чтобы успеть кое в чём разобраться. Пройти к своему креслу пилот не смог – вода дошла до второго ряда кресел. Не залитым пока оставался один грузовой отсек. Он-то сейчас и интересовал Валерия.

Включив освещение па полную мощность, пилот принялся внимательно осматривать бокс-зеро – небольшой модуль, куда стекалась вся информация о происходящем на борту. Судя по стерильности и ослепительной чистоте внутреннего выстилающего слоя, здесь всё было в порядке. Хотя…

– Валерий! – звонко крикнула Олеся. – Ты где?

– Уже иду… – быстро отозвался пилот.

Прежде чем закрыть бокс-зеро, пилот вынул кристалл с информацией о полёте (пусть специальная комиссия занимается расследованием причины катастрофы), и поторопился к выходу. Свесившись с пандуса и приготовившись спрыгнуть на землю, Валерий случайно осветил внутренность пустых ячеек грузового отсека. От удивления фонарь едва не выпал из его рук…

Первым, кого увидел пилот, оказавшись снаружи, был Нок. Он протянул руку – Валерий подал ему включённый фонарь. Холодный луч света скользнул по фигуре Ариши, присевшей у массивного ствола. На границе света и тени Олеся энергично махала руками, пытаясь согреться. Нервное возбуждение быстро проходило, уступая место усталости.

Плотный туман, окутавший место падения винтолёта, принёс сырость и прохладу.

Валерий пошарил по карманам. Флеймера (зажигалки, подаренной ему накануне) в кармане не оказалось. Зато он нашёл один сигнальный патрон из аварийного комплекта (когда он успел положить его?).

Раздумывал недолго.

– Нок, посвети мне. Нужно разжечь костёр.

Дождя не было больше недели и недостатка в сушняке не оказалось. Костёр развели метрах в десяти от берега – так и до леса недалеко, и хвостовое оперение винтолёта видно. Собирая в свете костра валежник, Валерий почувствовал острую боль в левой ноге, но сейчас было не до этого, и пилот постарался о боли забыть.

Когда в костре запылало несколько берёзовых стволов, а тепло волнами стало распространяться вокруг, разговор, несколько раз прерывавшийся, возобновился вновь.

– Удивительно, что винтолёт не утонул! – произнесла Ариша, удобно устроившись на обломке бревна.

– Видимо, в воде у берега много топляка, – предположил Валерий. – Машина рухнула с двухметрового обрыва и носом вошла в воду. Если бы не было никакого препятствия, гладкий корпус винтолёта должен был повести себя, как доска сёрфера – проскользить с десяток метров и остановиться.

– Интересно, смогли бы мы тогда спастись?.. – вслух подумал Нок.

– Это зависит от повреждений, которые получила машина, – сказал Валерий, бросив неодобрительный взгляд на Нока: подобные разговоры не лучший способ успокоить напуганных девушек.

– Значит, утром ты осмотришь машину и ответишь? – Нок пристально посмотрел на пилота.

– Почему утром? Немного согреюсь и займусь. – Валерий поворошил костёр.

– Стоит ли сейчас этим заниматься? – возразила Олеся. – Через несколько часов рассветёт, тогда можно будет всё осмотреть.

Валерий качнул головой.

– Пока не выяснится, что именно остановило винтолёт у берега, – машина по-прежнему находится в опасности. Хрупкое равновесие может нарушиться в любой момент…

– Чем нарушиться? – спросил Нок.

– Хотя бы ветром. – Валерий показал рукой вверх – кроны деревьев глухо шумели. – Прибой может раскачать винтолёт, и он соскользнёт в воду. А мне нужно достать ряд вещей, крайне необходимых в нашей ситуации.

– В какой это – "нашей ситуации"?! – насторожился Нок. – Разве нас не ищут с того момента, как винтолёт сбился с курса?

– Ищут. Только найдут нескоро.

– Почему? – Настороженность Нока передалась и Арише.

– После первого удара по корпусу траектория винтолёта походила на самописец сошедшего с ума сейсмографа. При этом нас увело далеко в сторону от пассажирских трасс – вглубь зоны тектонических разломов. Трудно сказать, на какое расстояние я отклонился от запланированной трассы. Это может быть и сто и двести километров.

– Какая разница насколько нас отнесло в сторону? – запальчиво проговорил Нок. – При поиске из космоса это не играет большой роли!

– При поиске чего? – спокойно поинтересовался пилот.

– Как чего?! – опешил Нок. – Винтолёта, конечно!

– А если он затонет до того, как нас обнаружат? – спросил Валерий и шагнул от костра.

Нога болела всё сильнее. Теперь жгучее покалывание ощущались не только в ступне, но и выше – в голени. Осторожно спустившись по осыпающемуся склону, пилот пошёл к машине. Отсюда костёр виден не был. Но зарево над земляной бровкой, козырьком нависшей над головой, и редкие искры, расчерчивающие бледнеющий воздух, говорили, что он близко. Валерий осветил ногу. Высокие ботинки и лётный комбинезон до самых коленей были забрызганы жидкой грязью, успевшей местами подсохнуть от сильного жара костра. Ничего не обнаружив на корке растрескавшейся глины, пилот со стороны левого борта приблизился к винтолёту.

За спиной зашуршал песок. Валерий оглянулся.

– Я могу подержать фонарь, – предложила Олеся, подходя ближе.

Валерий молча протянул ей люмен.

– Свети сюда. – Он указал на проломленный бок.

Олеся повела лучом в нужном направлении. Увидев картину разрушений, не удержалась от испуганного восклицания:

– Ой!..

На уровне второго ряда кресел фюзеляж оказался разворочен, словно в него с невероятной силой вонзили таран, а потом этим тараном размолотили весь бок, вывернув наружу не только тепло– и звукоизоляцию, но и разорвав, словно бумагу, специальные металлические конструкции – стрингеры.

– Как же Нок уцелел?! – поразилась Олеся.

– Удар пришёлся по касательной, – ответил Валерий, внимательно разглядывая края пробоины. – К счастью, сук, на который мы напоролись, рос в направлении водоёма, а не навстречу нам. Иначе…

Он не договорил. Картина висящего над землёй и нанизанного на огромный сук, словно на шампур, винтолёта неправдоподобно реально предстала перед ним. Валерию даже показалось, будто за лобовым стеклом он увидел безжизненное тело Олеси…

Сбросив с себя наваждение ужасной картины, пилот принялся освобождать пробоину от многочисленных ветвей и прутьев, срезанных острыми краями выкрученного металла. Луч фонаря помогал ему, плавно качаясь, то в одну, то в другую сторону, но пилот догадывался об истинной причине световых колебаний: у девушки просто дрожали руки.

Кинув под ноги последнюю ветку, Валерий оглянулся.

– Освети кабину.

Олеся послушно сдвинула луч.

Пилот долго разглядывал что-то в мутной воде, на две трети поглотившей нос винтолёта.

– Что там?.. – не выдержала гнетущей тишины Олеся.

– Всё не так мрачно, как мне представлялось, – тут же отозвался Валерий. – У берега настоящий бурелом. Из такой западни никакой прибой не сможет освободить машину.

– Это хорошо или плохо? – не поняла Олеся.

– Как посмотреть. В воду винтолёт уже не сползёт, но и вытащить его мы не сможем.

– Вытащить?.. – поразилась девушка. – Ты собирался его ремонтировать?!

– Взлётная живучесть у винтолётов исключительная. К сожалению, ни в нашем случае…

Валерий вернулся к пролому в фюзеляже и полез внутрь. Отверстие оказалось неровным, поэтому приходилось ползти осторожно, чтобы не порезать руки или комбинезон. Оказавшись внутри, прошёл в кабину и после перезапуска включил аварийное освещение. Загорелась короткая цепь на отрезке от кабины до грузового отсека. Попросив у Олеси люмен, Валерий начал медленно водить лучом фонаря по пустым ячейкам: он хотел убедиться в верности своего предположения. Бесстрастный холодный свет скоро подтвердил это.

Некоторое время пилот простоял, глубоко задумавшись. Осторожный шорох песка, долетевший снаружи, заставил его действовать. Валерий нагнулся, отсоединил двойные фиксаторы пандуса и столкнул его наружу. Из ниши, расположенной у самого пола, извлёк три пакета, одинаковых по форме, но разных по весу, и стопкой бросил их в темноту.

Олеся с тревогой спросила:

– Ты собираешься весь винтолёт разобрать?

– Нет, – отозвался Валерий. – Нужно и на завтра что-нибудь оставить!

Он выбрался наружу через выбитые двери грузового отсека. Олеся успела подняться по склону и стояла рядом с Ноком, подносившим пакеты ближе к костру.

– Что в них? – спросил Нок, вернувшись за второй партией.

– Палатка, блок связи и недельный запас продуктов для экипажа из пяти человек. – Пилот положил свою ношу рядом с остальными и тяжело опустился на сосновый комель, который неутомимый Нок успел подкатить к костру.

– Послушай, командор, – Нок почему-то игнорировал его имя, обращаясь к пилоту полушутливо-полуофициально, – мы не первый год в экспедициях и видели немало винтолётов. Лично я не встречался с подобной аварийной комплектацией штатного ВТЛ-12. Ты нам ничего не хочешь сказать?..

Валерий нехотя поднялся, устало произнёс:

– Хочу…

Нок слегка подался вперёд, ожидая невероятных признаний.

– Пойдём ставить палатку. Девушкам нужно отдохнуть.

Ариша с Олесей улыбнулись, а Нок задышал тяжело и неровно. Пилот не отреагировал на эмоции юноши. Проверив маркировки на пакетах, он выбрал нужный и, не оглядываясь, отошёл от костра метров на восемь.

Из темноты произнёс:

– Если ты занят, я могу справиться один…

Палатку установили быстро. Сняв защитный чехол, пилот раскатал содержимое на ровной площадке и сорвал пломбу с газового нагнетателя. Через минуту на поляне вырос миниатюрный домик на пять человек с коротким входным тамбуром и тремя надувными кроватями разной ширины. Осталось лишь закрепить в грунте анкера и повесить в специальный захват люмен, дававший всё меньше света.

С анкерами ловко управился Нок, а вместо фонаря Олеся предложила использовать свет костра. Валерий не возражал. Впереди его ожидало немало работы, а усталость и боль в ноге всё больше давали о себе знать. Закончив с палаткой, он распаковал тубу редкоземельного маркера и специальным составом пометил место падения винтолёта. При свете дня он увеличит радиус отметок, а сейчас остаётся последнее – подключить блок односторонней связи и попытаться триангулировать своё местоположение.

– Тебе помочь? – Олеся присела рядом.

Пилот отрицательно покачал головой.

– В палатке всего три кровати. Нок лёг слева, твоя – с правой стороны. Мы с Аришей ляжем на одну широкую.

– Хорошо. Иди. Я долго не задержусь.

Олеся собралась уходить, но вдруг остановилась. Её взгляд упал на ноги пилота – с мокрых штанин капала грязная вода.

– Снимай форму! – приказала девушка, – я её прополоскаю. За полчаса она успеет высохнуть у костра.

– Спасибо, в этом нет необходимости. – Категоричным тоном сказал Валерий.

Удивлённая неожиданной резкостью пилота, девушка торопливо отошла в тень. Зашуршал полог тамбура, через секунду послышался приглушённый голос Нока, а потом всё стихло.

Валерий облокотился боком о выступ коряги, на которой сидел, точно на троне, вытянул к огню левую ногу и закрыл глаза. Ему нужно было побыть одному, чтобы хорошо обдумать события последних часов…

Он проснулся от прикосновения чьих-то пальцев к своим губам.

– Кажется, у него жар…

Валерий рывком сел, едва не застонав от боли. Огляделся.

Рассвет наступил больше двух часов назад. Костёр и августовское солнце высушили всю его одежду. Мокрыми оставались только ботинки. Ариша с Олесей сидели возле него. В руках девушки держали какие-то растения, завёрнутые в полоски ткани. Нока поблизости видно не было.

Заметив его ищущий взгляд, Ариша пояснила:

– Нок решил прогуляться, а заодно посмотреть: может, найдёт что-нибудь из выпавшего багажа.

– А меня будить не захотел?

Ариша неопределённо пожала плечами.

– Ходок из тебя неважный, – сказала Олеся, указав пилоту на его ногу: короткий металлический стержень проткнул ботинок и вошёл в мышцу голени; прикосновение к стержню и вызывало приступы боли.

Ариша, по непонятной причине продолжавшая звать его на "вы", удивлённо спросила:

– Как же вы ходили?!

– Ногами… – попытался отшутиться Валерий.

– Напрасно вы иронизируете, – укоризненно покачала головой Ариша, – если бы мы сделали перевязку ночью, то рана бы не загноилась.

– Так быстро! – не поверил пилот.

– Водоём, куда угодил винтолёт – настоящий бульон из бактерий.

Только сейчас пилот смог хорошо осмотреться.

Они находились на берегу небольшой старицы, заросшей так плотно, что местами чахлый подлесок тонул, на полметра погрузившись в затянутые тиной воды. Осинник с редкими берёзами кое-где образовал настоящие буреломы. Имелись и открытые места – именно на такой поляне они ночью развели костёр. Метрах в сорока от старицы угадывалась необычная "просека" из срезанных верхушек деревьев – след упавшего винтолёта. Наверное, где-то там сейчас бродит Нок.

– Чтобы перевязать рану, мне нужно удалить этот предмет, – Ариша указала на ногу пилота, – но я не знаю как.

Вместо ответа Валерий правой рукой ухватился за стержень и под недоумённый возглас Ариши выдернул его. Кровь потекла в ботинок. Валерий быстро снял его, и девушки смогли приступить к перевязке.

– Вы сумасшедший! – с негодованием произнесла Ариша.

– Ты могла предложить другой способ?

– Нет, но всё-таки… – смутилась девушка.

Промокнув кровь, она начала прибинтовывать к ране свежерастёртую траву.

– Чем вы меня лечите? – спросил Валерий.

– В винтолёт за аптечкой мы не полезли, а гулять по окрестностям у меня времени не было. Единственное, что я нашла поблизости – авран. Вам повезло, что это растение любит влажные места, правда, я не слышала, чтобы он встречался так далеко на север. Может быть, здесь он менее ядовит.

– Ядовит?! – Валерий с тревогой посмотрел на Олесю. – А вы, вообще-то, знаете что делаете?..

– Не волнуйтесь, – беззаботно махнула тонкой ручкой Ариша, – авран содержит гликозиды.

– Это должно меня как-то успокоить? – не понял Валерий.

– Конечно, – всё так же беспечно ответила Ариша, – это же антибиотик!

Знакомый термин немного успокоил пилота.

Когда Ариша закончила с перевязкой, Валерий спросил:

– Могу показаться грубым, но мне непонятна связь юбилейного симпозиума палеоэтнографов Севера с антибиотиками из… толчёной травы.

– Ариша – палеоботаник. Лекарственные растения её специализация, – пояснила Олеся, помогая пилоту снять второй ботинок.

– А теперь отдыхайте, – попросила Ариша. – Повязку сменим часа через три. Если не будете купаться в этом болоте, – она указала на старицу, – то через несколько дней на коже появится розовая грануляция ткани.

– Ещё один вопрос, пока вы не перестали сорить фамильными секретами! – Валерий умоляюще поднял руку.

– На нескромные вопросы не отвечаем! – заранее предупредила Ариша.

– Вовсе нет. После ваших объяснений я могу представить себе двух молодых учёных – этнографа по культуре Севера и палеоботаника с уклоном в траволечение. Однако Нок заметно выпадает из вашего тандема.

– Нисколько, – улыбнулась Ариша. – Нок – трассолог, хотя этология – науке о поведении животных в естественных условиях – всегда оставалась у него на первом месте. Дело в том, что в природе остаётся всё меньше видов животных, пребывающих в исторически сложившихся ареалах обитания. Непрерывно мигрируя по планете, человек оккупирует всё большую и большую часть земной поверхности, попутно уничтожая или лишая естественного жилища тысячи живых существ. К сожалению, животные не могут с такой же скоростью приспосабливаться к стремительно изменяющейся среде обитания, потому что по-прежнему полагаются на генетические механизмы, в то время как человек адаптируется к внешним условиям за счёт культурных новаций. Возможно, именно на этой почве Нок стал яростным противником техногенеза, считая его главным виновником опасного уменьшения генофонда биосферы. Многим, как и вам, непонятна связь трассологии, входящей составной частью в археологию, и этологии, являющейся производной общей науки о животных, хотя обе дисциплины объединяет одно: желание вернуться к истокам эволюции, не замутнённым дальнейшим необузданным скачком технического прогресса. Потому что именно поступательный процесс необдуманного удовлетворения человеческих потребностей и капризов привёл к тому, что даже предметы домашнего быта – от ремесленных, индивидуальных, несущих помимо чисто прикладной ещё и значительную эмоциональную нагрузку – превратились в вещи индустриальные, стандартные, полностью обезличенные. В итоге подобной метаморфозы становится всё более очевидным отчуждение от человека наиболее интимной для него среды – домашней. Поэтому Нок стремится всё делать своими руками… Его Сигатоха-Бу произвёл ошеломляющее впечатление на специалистов только потому, что сделан не под копирку, с помощью новейшего электронного оборудования, а одним-единственным резцом, управляемым сердцем…

– Кому посвящён хвалебный панегирик? – весело осведомился Нок, появляясь из-за деревьев. На плече он нёс две большие сумки. – Девочки, принимайте приданое. Свою, к сожалению, не нашёл.

Олеся с Аришей бросились обнимать Нока, заметно смутившегося от такого внимания.

Когда девушки отошли в сторону, Нок присел на траву рядом с пилотом. Поинтересовался:

– Как нога?

– Нормально… – отозвался Валерий.

– Я смотрю, у вас утро откровений?

– Трудно сказать, как долго придётся быть вместе. Я подумал, пора познакомиться поближе.

– И много узнал?

– Имена, профессии. Пока достаточно.

– "Пока"?

– Не придирайся к словам. Не хочешь говорить о своей загадочной профессии – не надо.

– Отчего же! В моей работе хоть и есть элемент криминалистики, но закрытой её не назовёшь.

Нок растянулся во весь рост, скинул ботинки. Поучительным тоном заговорил:

– В принципе нас – трассологов – можно назвать следователями, но с небольшой оговоркой: мы имеем дело с "вещественными доказательствами" истории. Однако по внутреннему содержанию профессии мы – исследователи, потому что изучаем на древних орудиях, найденных в археологических экспедициях, следы износа и уже по этим следам познаём саму сущность производственной деятельности наших предков.

– Разве такое возможно? – удивился Валерий.

– Возможно, и я тебе это докажу. Чтобы понять как жил, например, человек палеолита: что ел, какими орудиями работал, о чём мечтал, нужно, прежде всего, с максимальной достоверностью поставить себя на его место.

– Ты о погружении в прошлое?

– Нет, с трансгрессией мы не работаем. Я говорю о другом – о практической археологии. Нужно жить в той местности, где обитал наш далёкий предок, спать в доме, в каком он проводил многие ночи, и работать теми же орудиями труда, которые кормили пращура и его семью.

– Сомневаюсь, чтобы найденными археологами орудиями труда можно обеспечить себя пропитанием в наше время… – скептически заметил Валерий.

– Вот! – обрадовался Нок. – Ты попал в самую точку! Мы имеем множество артефактов древности, но весьма смутно представляем себе процесс их изготовления. Заполнить досадный пробел помогает трассология. В специальных лабораториях мы, используя только подручные средства, которыми мог пользоваться наш далёкий пращур, воссоздаём орудия труда. И не просто воссоздаём, а работаем ими: срезаем дикие злаки, траву, тростник, после чего сравниваем следы нашей работы на лабораторном полигоне с теми, что дошли до нас через тысячелетия.

– И что?

– Мы сделали множество поразительных открытий! Имея базу в несколько десятков тысяч экспериментальных эталонов самых разнообразных орудий, использованных в различных операциях, мы можем точно сказать, что именно делалось тем или иным древним орудием, найденным при раскопках. Для этого нужно всего лишь сравнить находку с эталоном. Дальше – больше. Звено за звеном мы начинаем нанизывать достоверную информацию, располагая всего лишь несколькими орудиями труда, а иногда – даже их фрагментами. Мало того, делая орудия самостоятельно, мы пришли к поразительным выводам. Бытовало общепринятое мнение, будто каменное орудие изготавливалось очень долго – месяцы, а, может быть, даже годы, при этом мастер должен был представлять собой едва ли не Микеланджело того времени. Оказалось, совсем не так: на работу уходило всего несколько часов, а ремеслом владело большинство населения. Выходит, когда ломалось или терялось орудие, никто не впадал в панику, не рвал на голове от отчаяния длинные волосы! Он просто садился в укромном уголке и делал новое. Но это всё, так сказать, самые очевидные, лежащие на поверхности результаты наших исследований. Есть и глубинные, для анализа которых приходится подключать самую совершенную аппаратуру. Например, следя за динамикой и кинетикой работающего человека в нашей лаборатории, мы узнаём реакцию и последовательность движения первобытного человека, вплоть до интенсивности роста мышечной массы… Эй! Ты уснул, что ли? – Нок привстал на локте, заглядывая в лицо пилоту.

– Не уснул. Я в некотором замешательстве, – отозвался Валерий. – Честно говоря, никогда не слышал о подобных вещах.

– "Есть многое на свете друг Горацио…" – с пафосом продекламировал Нок.

– Трассологи и Шекспиром увлекаются? – в тон ему поинтересовался Валерий.

– Иногда, если кремний в лаборатории заканчивается, – Нок принялся стаскивать с себя одежду. – Припекает!

– Теории в твоей лекции было предостаточно, а как насчёт практики? – Пилот сел, но раздеваться не стал.

– То есть словам моим ты не поверил? – Нок разминал широкие плечи, искоса поглядывая на Валерия.

– Словами дерева не срубишь, – уклончиво ответил пилот.

– Верно! – согласился Нок. – В таком случае, держи. – Он достал из кармана куртки узкий продолговатый камень. – Скребок: десять минут работы.

Валерий взял камень, с интересом повертел его в пальцах.

– Пока будешь тестировать, хочу найти местечко без тины и искупаться.

Нок снял брюки, сделал несколько волнообразных движений руками, высоко подпрыгнул и с разбега кинулся в воду.

Валерий, от нечего делать, поднял палку и принялся строгать её, оценивая режущую сторону скребка. Получалось не очень.

Захрустел песок, пилот поднял голову.

– Чем занимаешься? – Прежде, чем сесть, Олеся аккуратно сложила разбросанную Ноком одежду.

– Да вот, – Валерий показал камень, – пытаюсь сделать колышек, только ничего не выходит. Думаю, Нок подшутил надо мной.

Олеся улыбнулась:

– Скребок – для выделки шкур, а не для обработки дерева!

– Пусть так, – покорно согласился Валерий, – только у меня всё равно ничего не получается.

– У тебя нет ощущения камня. Нок говорил, что пришёл к этому чувству только на второй год работы.

– Он тебе нравится? – спросил пилот.

– Конечно, – он мой друг! – Искренне, без жеманства ответила девушка. – Вообще-то только благодаря ему нас и пригласили на симпозиум.

– Как это?

– Два года назад при раскопках кургана на сырте Мёгу нашли фрагмент скульптуры. Датировка установила возраст: восьмое тысячелетие до нашей эры. Очень редкая находка, к сожалению, в ужасном состоянии. При дальнейших раскопках были обнаружены ещё фрагменты, но целостной картины всё равно не складывалось. Находку ждала незавидная участь – подвалы бессрочного хранения. Нока пригласили для анализа материала скульптуры и орудий, которыми она была изготовлена. Заключение он составил, а через месяц шокировал археологов, показав им целую фигуру! О событии сразу заговорили. Никто и подумать не мог, что неизвестный аспирант сможет воссоздать древнейшее эсхатологическое божество – Сигатоху-Бу! И не просто воссоздать, – анализ новой скульптуры дал совпадение с древними фрагментами по восьми параметрам из десяти! А год назад Сигатоха-Бу начал опалесцировать. Физики говорят о каком-то фазовом переходе; для меня их термины – тёмный лес. Я твёрдо знаю лишь одно: небольшая личина – так Нок называет фигурку – несёт в себе бездну положительной энергии!

– Значит, именно её вы должны были представить в докладе?

– И её в том числе.

– Хорошо, что этот ваш… Сигатоха сейчас в полной безопасности на Луне.

– Почему на Луне? – удивилась Олеся. – Он здесь, в сумке Ариши. Ты думаешь, Нок пошёл искать наши тряпки? Как же! Он искал Сигатоху-Бу! Видел, каким весёлым он вернулся? Кремниевый божок – его талисман. Он с ним никогда не расстаётся.

Забулькала вода, недалеко от берега показался довольный Нок. Снимая с плеч тину и водоросли, заговорил:

– Разок нырнул рядом с винтолётом – сидит мёртво.

– Аварийное освещение работает?

– Нет. Бликуют одни отражатели.

– Жаль…

– Это так важно?

– В нашей ситуации – да.

Валерий встал.

– Решил прогуляться? – спросил Нок.

– Хочу размять ноги, а заодно посмотреть, куда нас забросило.

– Если тебе интересно, то я был только в той стороне, – Нок указал рукой на сломанные вершины. – Прошёл километр, может, два.

– Обнажения не видел?

– Что?

– Ну, скалы, камни…

– Справа тянулся увал. Лес там значительно реже, чем вокруг, – Нок задумался. – Я обратил внимание, что местность заметно поднимается в ту сторону, откуда мы прилетели. Может быть, там горы?

– Скорее сопки, – вслух подумал пилот. – Судя по карте, этот район – слабопересечённая местность.

– Для нас это плюс?

– Несомненно, – излишне бодро ответил Валерий.

Он отошёл шагов на двадцать, когда его догнал звонкий голос Олеси:

– Не задерживайся. Мы собираемся устроить небольшое застолье из того, что нашлось в сумках. Хочется надеяться, что до твоих концентратов дело не дойдёт!

– Мне нужно минут тридцать, не больше…

Вернулся он раньше и с удовольствием устроился между Олесей и Ноком.

После короткого завтрака, все расположились недалеко от костра: пришло время детально обсудить создавшееся положение.

Первым заговорил Валерий:

– Ночью мы коснулись важной темы. Чтобы не было непонимания, хочу прояснить некоторые аспекты. Я объясню вам общий алгоритм поисков, не вникая в детали. Итак, с момента взлёта и до посадки винтолёт непрерывно "ведёт" ближайший воздушный терминал, то есть в течение всего полёта поддерживается двусторонняя связь на уровне электронного диспетчера по схеме двухбитовой информации. Чувствительность системы такова, что она знает о пролетевшей мимо кабины птице даже в том случае, если сам пилот ничего не заметил. О механических воздействиях на корпус и говорить не стоит: минимальный порог чувствительности – падение капли воды на лобовое стекло. Так что об ударе по винтолёту стало известно на терминале через несколько секунд после столкновения. С этого момента сопровождением занимается другая служба – аварийного контроля. Она следит за траекторией полёта судна и в случае отклонения от курса посылают запрос на спутник. В данной ситуации потерять машину практически невозможно. Для районов так называемой "горячей зоны" – с действующими вулканами, частыми ураганами или, как в нашем случае, – с тектоническими разломами, предусмотрены дополнительные следящие устройства. Вкупе все перечисленные меры дают надёжность в девяносто восемь процентов.

– Но всё-таки не сто? – спросил Нок, внимательно слушавший пилота.