Текст книги " Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 85 страниц)

2. Политико-дипломатические баталии по вопросу о втором фронте

Поистине титанические усилия Сталина были направлены на то, чтобы добиться скорейшего открытия союзниками второго фронта. Верховный Главнокомандующий, очевидно, исходил из двух наиболее возможных вариантов развития событий в данном вопросе. С одной стороны, он полагал, что союзники, в первую очередь Великобритания, сами прямо и непосредственно заинтересованы в скорейшем разгроме гитлеровской Германии и ее сателлитов, поскольку угроза со стороны последней оставалась реальной опасностью для них. С другой стороны, здравый смысл и богатый политический опыт говорили в пользу того, что союзники будут как можно дольше тянуть с открытием второго фронта с тем, чтобы как Германия, так и Советский Союз в максимальной степени ослабили свои силы как в военном, так и в экономическом отношении. Это создавало почву для того, чтобы в дальнейшем можно было использовать этот фактор в качестве эффективного инструмента давления, в том числе и на своего союзника – Советскую Россию.

Оба эти варианта развития лежали в основе военно-политической стратегии Сталина. Для СССР вопрос о втором фронте имел жизненно важное значение, особенно в период 1941 – 1942, да частично и 1943 годов. И вполне естественно, что он находился в эпицентре внешнеполитической деятельности Сталина, занимал в ней приоритетное место. И бросая ретроспективный взгляд на историю и эволюцию этой проблемы, есть веские основания сделать общий вывод: вопрос о скорейшем открытии второго фронта явился именно тем вопросом, где Сталину не удалось добиться цели в то время, когда данная проблема была особенно актуальна. Надо учесть еще одно обстоятельство: скорейшее открытие второго фронта выступало не только в качестве важной военно-стратегической и политической задачи, от этого зависело, сколько человеческих жизней могло быть спасено. Так что союзники, оттягивая открытие второго фронта, брали на себя, помимо всего прочего, большую моральную ответственность перед народами антигитлеровской коалиции. И здесь едва ли помогут самые изощренные доводы и оправдания, целью которых было обосновать или просто объяснить их стратегию в данном вопросе. Здесь правда истории, безусловно, на стороне Сталина. И она в полной мере подтверждает правильность его стратегии и настойчивость усилий, которые он принес на алтарь скорейшей победы над гитлеровской Германией и ее сателлитами.

В ноябре 1942 года Сталин с полным правом говорил: «Часто спрашивают: а будет ли всё же второй фронт в Европе. Да, будет, рано или поздно, но будет. И он будет не только потому, что он нужен нам, но и, прежде всего, потому, что он не менее нужен нашим союзникам, чем нам. Наши союзники не могут не понимать, что после того, как Франция вышла из строя, отсутствие второго фронта против фашистской Германии может кончиться плохо для всех свободолюбивых стран, в том числе – для самих союзников»[646]646
  И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. С. 70.


[Закрыть]. Особенно настойчиво Верховный добивался от союзников скорейшего открытия фронта в Европе после известных неудач наших войск в 1941 году. Может быть, желая несколько запугать союзников, он писал Черчиллю 3 сентября 1941 г.: «Все это привело к ослаблению нашей обороноспособности и поставило Советский Союз перед смертельной угрозой.

Здесь уместен вопрос: каким образом выйти из этого более чем неблагоприятного положения?

Я думаю, что существует лишь один путь выхода из такого положения: создать уже в этом году второй фронт где-либо на Балканах или во Франции, могущий оттянуть с восточного фронта 30 – 40 немецких дивизий, и одновременно обеспечить Советскому Союзу 30 тысяч тонн алюминия к началу октября с. г. и ежемесячную минимальную помощь в количестве 400 самолетов и 500 танков (малых или средних).

Без этих двух видов помощи Советский Союз либо потерпит поражение, либо будет ослаблен до того, что потеряет надолго способность оказывать помощь своим союзникам своими активными действиями на фронте борьбы с гитлеризмом»[647]647
  Переписка… Т. 1. С. 29.


[Закрыть].

Конечно, Сталин явно сгущал краски, рисуя перспективу поражения Советского Союза, если союзники в самое ближайшее время не откроют второй фронт. Однако оснований для такого сгущения красок было немало. Не случайно именно в это время советский лидер выдвинул еще один план, нацеленный на то, чтобы облегчить положение советских войск. Суть его он изложил в послании Черчиллю также в сентябре 1941 года. Вот его содержание: «Я не сомневаюсь, что Английское Правительство желает победы Советскому Союзу и ищет путей для достижения этой цели. Если создание второго фронта на Западе в данный момент, по мнению английского Правительства, представляется невозможным, то, может быть, можно было бы найти другое средство активной военной помощи Советскому Союзу против общего врага? Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25 – 30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территории СССР по примеру того, как это имело место в прошлую войну во Франции. Это была бы большая помощь. Мне кажется, что такая помощь была бы серьезным ударом по гитлеровской агрессии.

Приношу благодарность за обещание ежемесячной помощи со стороны Англии алюминием, самолетами и танками.

Я могу лишь приветствовать, что Английское Правительство думает оказать эту помощь не в порядке купли-продажи самолетов, алюминия и танков, а в порядке товарищеского сотрудничества»[648]648
  Переписка… Т. 1. С. 32.


[Закрыть].

Однако эти призывы советского лидера можно было бы назвать гласом вопиющего в пустыне. Черчилль фактически игнорировал предложения Сталина, прибегая к самым различным доводам, прежде всего неготовности союзников в данное время осуществить подобного рода действия. Впрочем, при желании всегда можно найти массу аргументов. Даже на первый взгляд и убедительных, чего не скажешь о доводах Черчилля.

И нет ничего удивительного, что Сталин с каждым днем все больше терял терпение и его уже не могли сдержать рамки так называемой дипломатической вежливости. В ноябре 1941 года он отправил Черчиллю послание, которое было пронизано не столько чувством огорчения, но скорее, негодования и неприкрытого недовольства. При этом Сталин, используя, разумеется, дипломатическую фразеологию, откровенно высказал свою оценку сложившейся ситуации. «Я согласен с Вами, – писал он главе английского кабинета, – что нужно внести ясность, которой сейчас не существует во взаимоотношениях между СССР и Великобританией. Эта неясность есть следствие двух обстоятельств: первое – не существует определенной договоренности между нашими странами о целях войны и о планах организации дела мира после войны; и второе – не существует договора между СССР и Великобританией о военной взаимопомощи в Европе против Гитлера. Пока не будет договоренности по этим двум главным вопросам, не только не будет ясности в англо-советских взаимоотношениях, но, если говорить совершенно откровенно, не обеспечено и взаимное доверие. Конечно, имеющаяся договоренность по вопросу о военном снабжении Советского Союза имеет большое положительное значение, но это не решает дела и далеко не исчерпывает вопроса о взаимоотношениях между нашими странами»[649]649
  Переписка… Т. 1. С. 42 – 43.


[Закрыть].

Следует подчеркнуть, что со стороны президента США Рузвельта глава советского правительства встречал (по крайней мере, чисто внешне) больше понимания, нежели со стороны Черчилля. Однако это понимание фактически в плане реальных результатов оказалось той порой также малопродуктивным. Рузвельт писал Сталину: «Соединенные Штаты хорошо понимают тот факт, что Советский Союз несет основную тяжесть борьбы и самые большие потери на протяжении 1942 года, и я могу сообщить, что мы весьма восхищены великолепным сопротивлением, которое продемонстрировала Ваша страна. Мы придем к Вам на помощь по возможности скорее и по возможности большими силами, как только сможем это сделать, и я надеюсь, что Вы верите мне, когда я сообщаю Вам об этом»[650]650
  Переписка… Т. 2. С. 29.


[Закрыть].

Словом, по дипломатическим каналам шла оживленная переписка между лидерами двух стран как по вопросу открытия второго фронта, так и по другим важным проблемам взаимоотношений. В декабре 1941 года в Москву был направлен министр иностранных дел Англии А. Иден, чтобы провести переговоры с советскими руководителями. Для того, чтобы несколько оживить тематику изложения, приведу один эпизод, свидетелем которого был посол И. Майский – участник переговоров с Иденом.

Он вспоминал впоследствии:

«Сталин устроил в честь Идена большой обед в Кремлевском дворце. За длинным столом кроме английской делегации сидели члены Политбюро, наркомы, генералы. Председательское место занимал Сталин. Справа от Сталина сидел Иден, рядом с Иденом сидел я и являлся для них обоих переводчиком. Сталин произнес главный тост в честь британского министра иностранных дел. В конце обеда отвечал Иден тостом за хозяев.

В самом начале обеда произошел забавный инцидент. На столе перед Иденом в числе других вин стояла большая бутылка перцовки. Желтоватый цвет жидкости несколько напоминал шотландское виски. Иден заинтересовался этой бутылкой и спросил Сталина:

 – Что это такое? Я до сих пор не видал такого русского напитка. Сталин усмехнулся и с искринкой в глазах ответил:

 – А это наше русское виски.

 – Вот как? – живо откликнулся Иден. – Я хочу его попробовать.

 – Пожалуйста.

Сталин взял бутылку, налил Идену бокал. Иден сделал большой глоток. Боже, что с ним сталось! Когда Иден несколько отдышался и пришел в себя, Сталин заметил:

 – Такой напиток может пить только крепкий народ. Гитлер начинает это чувствовать»[651]651
  И.М. Майский. Воспоминания советского дипломата. 1925 – 1945. С. 629.


[Закрыть].

Но это – своего рода отвлечение в сторону от основной линии изложения, хотя надо сказать, история складывается не только из одних серьезных событий и эпизодов, но и всякого рода второстепенных и даже курьезных моментов, позволяющих воссоздать реальную картину того времени.

В том же 1942 году Англию и США посетил Молотов. В Лондоне был заключен договор о союзе в войне против Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны[652]652
  См. Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. С. 235 – 238.


[Закрыть]. Это уже был определенный шаг в направлении углубления отношений путем взятия определенных юридических обязательств. Из Лондона Молотов вылетел в США, где провел переговоры с Рузвельтом и другими американскими официальными лицами. В отчете Молотова о переговорах в Лондоне в мае 1942 года отмечалось, что Черчилль расспрашивал его «о том, каковы методы работы Сталина». А через несколько дней в Вашингтоне Рузвельт говорил Молотову: «Для обсуждения вопросов будущего и вопросов настоящего времени он хотел бы встретиться с великим человеком нашего времени – Сталиным. Он, Рузвельт, не мог этого до сих пор осуществить, но он верит, что эта встреча еще состоится. Он провозглашает тост за руководителя России и русских армий, за великого человека нашего времени, за Сталина»[653]653
  О.Л. Ржешевский. Война и дипломатия. Документы, комментарии (1941 – 1942). М. 1997. С.141, 179.


[Закрыть].

Однако тосты и приветствия никак не могли заменить собой второй фронт. Сталина интересовали не столько дифирамбы в его честь, сколько реальный вклад союзников в дело скорейшего разгрома гитлеровской Германии. Поэтому тон его посланий Черчиллю становился все более жестким и требовательным. Так, в послании от 23 июля 1942 г. он без всяких экивоков писал: «Что касается второго вопроса, а именно вопроса об организации второго фронта в Европе, то я боюсь, что этот вопрос начинает принимать несерьезный характер. Исходя из создавшегося положения на советско-германском фронте, я должен заявить самым категорическим образом, что Советское Правительство не может примириться с откладыванием организации второго фронта в Европе на 1943 год.

Надеюсь, что Вы не будете в обиде на то, что я счел нужным откровенно и честно высказать свое мнение и мнение моих коллег по вопросам, затронутым в Вашем послании.

И. СТАЛИН»[654]654
  Переписка… Т. 1. С. 69.


[Закрыть].

Чтобы подвести своеобразное резюме и в более полном виде представить позицию Сталина в данном вопросе, целесообразно, на мой взгляд, привести еще одно послание главы Советского правительства. Значимость этого послания состоит не только в жесткой и откровенной постановке вопроса, но и в убедительности аргументации, к которой прибег Сталин. «Как известно, организация второго фронта в Европе в 1942 году была предрешена во время посещения Молотовым Лондона и она была отражена в согласованном англо-советском коммюнике, опубликованном 12 июня с. г. – писал глава правительства СССР. – Известно также, что организация второго фронта в Европе имела своей целью отвлечение немецких сил с восточного фронта на Запад, создание на Западе серьезной базы сопротивления немецко-фашистским силам и облегчение таким образом положения советских войск на советско-германском фронте в 1942 году.

Вполне понятно, что Советское Командование строило план своих летних и осенних операций в расчете на создание второго фронта в Европе в 1942 году.

Легко понять, что отказ Правительства Великобритании от создания второго фронта в 1942 году в Европе наносит моральный удар всей советской общественности, рассчитывающей на создание второго фронта, осложняет положение Красной Армии на фронте и наносит ущерб планам Советского Командования.

Я уже не говорю о том, что затруднения для Красной Армии, создающиеся в результате отказа от создания второго фронта в 1942 году, несомненно, должны будут ухудшить военное положение Англии и всех остальных союзников.

Мне и моим коллегам кажется, что 1942 год представляет наиболее благоприятные условия для создания второго фронта в Европе, так как почти все силы немецких войск, и притом лучшие силы, отвлечены на восточный фронт, а в Европе оставлено незначительное количество сил, и притом худших сил. Неизвестно, будет ли представлять 1943 год такие же благоприятные условия для создания второго фронта, как 1942 год. Мы считаем поэтому, что именно в 1942 году возможно и следует создать второй фронт в Европе. Но мне, к сожалению, не удалось убедить в этом господина Премьер-Министра Великобритании, а г. Гарриман, представитель Президента США при переговорах в Москве, целиком поддержал господина Премьер-Министра.

И. СТАЛИН»[655]655
  Переписка… Т. 1. С. 74.


[Закрыть].

Но аргументы Сталина не были приняты во внимание, хотя, надо сказать, что отнюдь не все английские отговорки носили злонамеренный и откровенный характер бойкота и уклонения от выполнения своих обязательств. На этот счет состоялись длительные дискуссии Черчилля со Сталиным во время его первого визита в Москву в августе 1942 года. Они также, будучи полезными в плане установления личных контактов и прояснения позиций сторон, не внесли каких-либо кардинальных перемен в планы западных союзников отложить открытие второго фронта в 1942 году. Российский историк В. Золотарев считает, что уверенность (на мой взгляд, надо было бы сказать – надежды, а не уверенность – Н.К.) Сталина в открытии второго фронта в 1942 г. вряд ли имела достаточно оснований. Это объяснялось отсутствием необходимого количества войск США на Британских островах; реальной угрозой срыва операции вермахтом и преимуществ на этом фоне высадки войск в Северной Африке, где им противостояли малочисленные и трудноснабжаемые итало-германские войска; тяжелым положением западных союзников на азиатско-тихоокеанском театре, которое начало изменяться к лучшему только во второй половине 1942 г.; наконец, политикой сбережения собственных сил, прежде всего за счет советского союзника[656]656
  «Новая и новейшая история». 2005 г. № 2. С. 128.


[Закрыть].

Доводы российского историка, на мой взгляд, хотя и выглядят внешне убедительными, в действительности же являются лишь фактическим пересказом аргументов, которые выставляли сами союзники. Лишь последнее соображение – о сбережении собственных сил – воспринимается как вполне бесспорное и, на мой взгляд, решающее.

Своевременное открытие второго фронта могло бы не только оказать существенную помощь СССР, который нёс основную тяжесть войны против фашистской Германии и её союзников, но и значительно ускорить разгром фашистского блока, сократить продолжительность войны, а значит, количество жертв как со стороны Советской России, так и со стороны союзников. Однако правящие круги США и Великобритании, несмотря на требования своих народов быстрее начать военные действия в Западной Европе, уклонились от выполнения взятых на себя обязательств. Вскоре после переговоров они приняли одностороннее решение перенести открытие второго фронта на 1943 год. Вместо создания второго фронта англо-американские войска высадились в 1942 году в Северной Африке, а в 1943 году на Сицилии и в Южной Италии, где отвлекли на себя лишь незначительные силы вермахта (6 – 7 %).

Решающим аргументом в пользу открытия второго фронта явились блестящие победы советских войск над вермахтом, прежде всего Сталинградская битва и победа под Курском и Орлом. Это были не аргументы слов, а аргументы дел и великих свершений в военных действиях. А такие аргументы не могли не подействовать на союзников, прежде всего на Черчилля. У руководителей западных держав складывалось убеждение (и это вполне закономерно), что советские армии и без вторжения союзных войск способны нанести окончательное поражение Германии. Об этом свидетельствуют, например, слова президента Рузвельта своему сыну Элиоту, сказанные им осенью 1943 года: «…Если дела в России пойдут и дальше так, как сейчас, то возможно, что будущей весной второй фронт и не понадобится»[657]657
  Э. Рузвельт. Его глазами. М. 1947. С. 161.


[Закрыть]. Стоит сослаться и на мнение посла США в СССР А. Гарримана: «Советский Союз мог выиграть войну и без помощи союзников»[658]658
  David Eisenhower. Eisenhower at war 1943 – 1945. N.Y. 1986. p. 16.


[Закрыть].

В конечном счете, новый поворот в событиях на театрах военных действий в войне дал основание Сталину заявить в ноябре 1943 года следующее:

«В этом году удары Красной Армии по немецко-фашистским войскам были поддержаны боевыми действиями наших союзников в Северной Африке, в бассейне Средиземного моря и в Южной Италии. Вместе с тем союзники подвергали и продолжают подвергать основательной бомбардировке важные промышленные центры Германии и тем самым значительно ослабляют военную мощь врага. Если ко всему этому добавить тот факт, что союзники регулярно снабжают нас разным вооружением и сырьем, то можно сказать без преувеличения, что всем этим они значительно облегчили успехи нашей летней кампании. Конечно, нынешние действия союзных армий на юге Европы не могут еще рассматриваться как второй фронт. Но это все же нечто вроде второго фронта. Понятно, что открытие настоящего второго фронта в Европе, которое не за горами, значительно ускорит победу над гитлеровской Германией и еще более укрепит боевое содружество Союзных государств.

Таким образом, события истекшего года показывают, что антигитлеровская коалиция является прочным объединением народов и основана на крепком фундаменте.

Теперь уже для всех очевидно, что гитлеровская клика, развязав нынешнюю войну, завела Германию и ее прихвостней в безысходный тупик. Поражения фашистских войск на советско-германском фронте и удары наших союзников по итало-немецким войскам потрясли все здание фашистского блока, и оно теперь разваливается на наших глазах»[659]659
  И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. С. 122.


[Закрыть].

На этом высказывании, казалось, можно было бы поставить точку, чтобы завершить рассмотрение вопроса о борьбе советского лидера за скорейшее открытие второго фронта. Однако окончательно этот вопрос был решен только на Тегеранской конференции, причем и после этого окончательного решения вопрос все же не был исчерпан до конца и вызывал различные споры и обсуждения конкретных аспектов, связанных с практическим осуществлением данной задачи. Поскольку в данной главе я буду в суммарном виде рассматривать ход и итоги трех важнейших встреч лидеров СССР, США и Великобритании в ходе и после войны – Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций, – мне в разделе о Ялтинской конференции еще придется мимоходом коснуться вопроса о втором фронте – именно там он получил свое окончательное решение.

3. Вопрос о сепаратном мире с Германией

Проблему заключения сепаратного мира с Германией и проведение закрытых и строго секретных переговоров и зондажей на этот счет, которые велись союзниками в разные периоды войны, я намерен рассмотреть в самом сжатом виде. Главное внимание сосредоточу на том, как Сталин рассматривал эту проблему и как он реагировал на факты, которые становились известны ему. Но, во-первых, следует с самого начала подчеркнуть, что Сталин был категорически против любых сепаратных переговоров с недобитыми фашистскими лидерами. Он прекрасно понимал, что в условиях непрерывных поражений германских войск ее руководители непременно прибегнут к попыткам заключить с нашими союзниками сепаратный мир, играя на существовании реальных противоречий в антигитлеровской коалиции. Прежде всего они делали ставку на антикоммунизм и антисоветизм, который отнюдь не исчез на Западе с началом второй мировой войны. Там еще остались достаточно влиятельные силы, испытывавшие к нашей стране не просто неприязнь, а чувство ненависти и полного отторжения. Словом, какая-никакая, но объективная предпосылка для гипотетической сепаратной сделки существовала. Хотя надо признать, что реальных шансов на ее успех было слишком мало. И причина коренилась в том, что перед всем миром нацизм обнажил свое подлинное обличье, и уже в силу этого сделку с ним трудно было не только оправдать, но даже объяснить.

Весьма примечательно, что тема о мнимых сепаратных переговорах между Советским Союзом и фашистской Германией в некоторых органах печати западных стран поднималась не раз. Москва не откликалась на каждый такой «политический чих». Более того, она не обращала на эти вздорные вымыслы внимания – а это тоже являлось одним из средств борьбы с такими клеветническими измышлениями. Но порой Сталин отходил от этого правила. Так было на московской конференции министров иностранных дел трех держав 30 октября 1943 г. Работавший тогда переводчиком Сталина В. Бережков писал в своей книге следующее:

«В саркастических тонах Сталин опроверг циркулировавшие в некоторых странах слухи о том, что будто Советский Союз и гитлеровская Германия могут заключить сепаратный мир. Хэлл (тогда госсекретарь США – Н.К.) сказал, что все, кто хоть немного знает советский народ и историю взаимоотношений с гитлеровской Германией, убеждены, что советские люди никогда не заключат сепаратного мира. Однако Иден насупился и промолчал.

Сталин, бросив быстрый взгляд на британского министра иностранных дел, заметил, что ему очень приятна такая уверенность Хэлла, и еще раз повторил, что распространение подобных слухов – величайшая глупость.

Думаю, Сталин специально выбрал данный момент, чтобы коснуться слухов о сепаратных переговорах с гитлеровской Германией. Ведь тогда вновь появились сведения о контактах между гитлеровскими эмиссарами и представителями Англии и США в ряде нейтральных стран. В частности, оживленные переговоры с нацистскими агентами вел в Женеве резидент разведки США Аллен Даллес. Заговорив об этих слухах, Сталин, видимо, хотел прощупать Хэлла и Идена, а возможно, и получить от них определенное заявление на этот счет. Но ни тот, ни другой не развивали эту тему, сделав вид, что не поняли намека»[660]660
  В.М. Бережков. Страницы дипломатической истории. М. 1984. С. 209.


[Закрыть].

Сталин понимал, что отнюдь не исключена вероятность того, что фашистские заправилы попытаются вступить в сепаратные переговоры с нашими союзниками. Любопытную деталь сообщает советский разведчик А. Феклисов. Он пишет, что перед отъездом в США резидента советской разведки Зарубина вместе с начальником разведки Фитиным принимал Сталин. Он определил: главные усилия резидентура в США должна направить на то, чтобы помочь выиграть войну, и поставил конкретные задачи:

 – следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и все вместе не пошли против Советского Союза;

 – добывать сведения о военных планах Гитлера в войне против СССР, которыми располагают союзники;

 – выяснять секретные цели и планы союзников в этой войне;

 – пытаться узнать, когда западные союзники собираются в действительности открыть второй фронт в Европе;

 – добывать информацию о новейшей секретной военной технике, создаваемой в США, Англии и Канаде.

Сталин также отметил, что советское правительство заинтересовано в получении секретной информации и по многим другим вопросам, важно, чтобы это помогало приблизить разгром фашистской Германии и вскрывало тайные планы союзников относительно послевоенного устройства мира[661]661
  См. Александр Феклисов. За океаном и на острове. Записки разведчика. М. 1994. С. 51 – 52.


[Закрыть].

Вполне естественны и понятны такие инструкции сотрудникам разведки со стороны Сталина. Это говорит о том, что подобного рода опасность сепаратного сговора для него не являлась абсолютно исключенной. Тем более, что он сам в ноябре 1944 года счел необходимым специально остановиться на этой проблеме в своем докладе об очередной годовщине Октябрьской революции. Он говорил: «На всем протяжении войны гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки разобщить и противопоставить друг другу Объединенные Нации, вызвать среди них подозрительность и недружелюбие, ослабить их военные усилия взаимным недоверием, а если удастся – и борьбой друг с другом. Подобные стремления гитлеровских политиков вполне понятны. Для них нет большей опасности, нежели единство Объединенных Наций в борьбе против гитлеровского империализма, и для них не было бы большего военно-политического успеха, нежели разобщение союзных держав в их борьбе против общего врага. Известно, однако, сколь тщетными оказались потуги фашистских политиков расстроить союз великих держав. Это означает, что в основе союза СССР, Великобритании и США лежат не случайные и преходящие мотивы, а жизненно важные и длительные интересы.

Можно не сомневаться в том, что если боевой союз демократических держав выдержал испытания более чем трех лет войны и если он скреплен кровью народов, поднявшихся на защиту своей свободы и чести, то тем более этот союз выдержит испытания заключительной стадии войны»[662]662
  И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. С. 164 – 165.


[Закрыть].

И такие испытания пришлось выдерживать. Хотя истины ради следует сказать, что это было делом отнюдь не легким и простым. Поскольку наши союзники по мере приближения крушения нацистской Германии все больше активизировали свои усилия в этом направлении. Приведу суммарные данные относительно секретных англо-американо-германских контактов, являвшихся, по существу, видом сепаратных переговоров, проводившихся за спиной Советского Союза.

Англо-американо-германские контакты, тайные, осуществлялись США и Великобританией вопреки их союзническим обязательствам по антигитлеровской коалиции, с целью заключения сепаратного мира с Германией, использования её в последующем в качестве противовеса растущей военной и экономической мощи Советского Союза, его усиливавшегося политического влияния в Европе. Правители фашистской Германии при этом надеялись, что США и Великобритания дадут им в обмен на обещание защитить Запад от «угрозы большевизма» возможность выйти из войны без поражения.

Особенно интенсивно англо-американо-германские контакты развивались после поражения фашистской Германии под Сталинградом. В 1943 – 44 гг. англо-американо-германские контакты использовал Ватикан: своё посредничество папа Пий XII предложил президенту США Ф.Д. Рузвельту. Во 2-й половине 1943 года вопрос о заключении мира обсуждался на встречах в Ватикане посла Германии, бывшего заместителя министра иностранных дел Вайцзеккера, бывшего министра иностранных дел Италии Чиано с представителем США кардиналом Спелменом (последний встречался и с Риббентропом). В начале 1944 года Вайцзеккер продолжал переговоры с послами США и Великобритании в Ватикане. Аналогичные попытки предпринимались в феврале 1943 года в Испании на встречах Франко (предложившего Германии свои услуги) и министра иностранных дел Испании с английским послом. В феврале 1943 года в Швейцарии фашистский эмиссар Гогенлоэ обсуждал со специальным уполномоченным правительства США А. Даллесом вопросы о будущем Австрии, Чехословакии, Польши, Румынии, Венгрии, о заключении мира с Германией (при этом предполагалось, что Германия будет по-прежнему господствовать в Восточной Европе; планировалось путём расширения Польши в сторону востока и сохранения Румынии и сильной Венгрии поддержать создание «санитарного кордона» против «большевизма и панславизма»). Связи с реакционными силами в правящих кругах США имела и группа заговорщиков в Германии (пытавшихся устранить Гитлера): в разработке их планов участвовал Даллес; через швед, банкира Валленберга они установили контакт и с представителями правительства Великобритании. В июле 1944 года Даллес сообщил в Вашингтон, что в случае успеха заговора немецкие войска приступят к планомерному отступлению на западе, в то время как на востоке будут сконцентрированы лучшие их дивизии.

Зимой 1944 – 45 годов имела место телеграфная переписка Кейтеля (выступал от имени командующих трёх родов войск) с генералом Д. Эйзенхауэром и генералом Б. Монтгомери о заключении на Западном фронте перемирия, с тем чтобы германское командование могло попытаться нанести Советской Армии уничтожающий удар между Вислой и Одером. Монтгомери выразил согласие с этим предложением при условии пропуска войск США и Великобритании к западным границам Германии (на что немецкое, командование не пошло). 8 марта 1945 г. по приглашению Даллеса в Цюрих с согласия Гитлера прибыл главный представитель СС при армейской группе «Ц» в Италии обергруппенфюрер Вольф. При участии заместителя начальника штаба армии США генерала Лемнитцера и заместителя начальника штаба 8-й Британской армии, руководителя английской секретной службы в Италии состоялось обсуждение вопросов о перемирии на Западном фронте. 12 марта 1945 г. Советское правительство, узнав об этих встречах, потребовало от союзников участия в них советских представителей[663]663
  См. Великая Отечественная война 1941 – 1945. Энциклопедия. С. 49.


[Закрыть].

В дело непосредственно вмешался Сталин, ибо дело носило не какой-то частный характер, а затрагивало принципы отношений между союзниками и нормы соглашений, заключенных между ними. По этому вопросу он имел переписку с президентом Рузвельтом (Черчилль, видимо, как наиболее ярый поборник таких контактов как-то остался в стороне). 29 марта 1945 г. Сталин направил президенту послание, в котором, в частности, говорилось:

«Но я согласен на переговоры с врагом по такому делу только в том случае, если эти переговоры не поведут к облегчению положения врага, если будет исключена для немцев возможность маневрировать и использовать эти переговоры для переброски своих войск на другие участки фронта, и прежде всего на советский фронт.

Только в целях создания такой гарантии и было Советским Правительством признано необходимым участие представителей Советского военного командования в таких переговорах с врагом, где бы они ни происходили – в Берне или Казерте. Я не понимаю, почему отказано представителям Советского командования в участии в этих переговорах и чем они могли бы помешать представителям союзного командования.