Текст книги " Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 85 страниц)

усилить уже и ныне повсеместно сложившееся впечатление о предстоящем вторжении в Англию. Использовать для этой цели данные о новых средствах нападения и транспортных средствах;

преувеличивать значение второстепенных операций «Марита» и «Зонненблюме», действий 10-го авиационного корпуса, а также завышать данные о количестве привлекаемых для их проведения сил;

сосредоточение сил для операции «Барбаросса» объяснять как перемещения войск, связанные с взаимной заменой гарнизонов запада, центра Германии и востока, как подтягивание тыловых эшелонов для проведения операции «Марита» и, наконец, как оборонительные меры по прикрытию тыла от возможного нападения со стороны России.

б) На втором этапе:

распространять мнение о сосредоточении войск для операции «Барбаросса» как о крупнейшем в истории войн отвлекающем маневре, который якобы служит для маскировки последних приготовлений к вторжению в Англию…[214]214
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 661 – 662.


[Закрыть]

Возможно, я и злоупотребляю подробным цитированием наиболее важных документов, касающихся планов подготовки и осуществления нашествия на Советскую Россию гитлеровских полчищ. Но, по моему разумению, эти документы позволяют передать всю сложность задач, которые возникали перед Сталиным при решении вопроса о том, когда Гитлер осуществит неизбежное нападение на страну.

Итак, страна стояла на пороге войны. Но какая эта будет война? Чем она будет отличаться от прошлых войн? На этот вопрос не столь уж и трудно было дать ответ, зная звериную сущность немецкого фашизма. Сталин, конечно, понимал, что это будет не обычная война, а схватка не на жизнь, а на смерть. Война, в которой элементарные нормы, регулирующие в международном плане обычаи и права воюющих сторон, будут преданы забвению. Сталин прекрасно понимал, что в войне с Германией как бы сольются в единое органическое целое национально-государственные интересы Советской России и защита существовавшего в ней нового общественного строя. Вождь, конечно, не знал об одном весьма примечательном программном заявлении нацистского фюрера. В записи начальника штаба сухопутных войск Гальдера они предстают в следующем виде:

«Борьба двух мировоззрений. Фюрер дает уничтожающую оценку большевизма: равнозначен социальному преступлению. Коммунизм – чудовищная угроза будущему. Мы должны отказаться от точки зрения солдатского товарищества с ним. Коммунист не был нашим камарадом раньше, не будет он им и впредь. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем считать ее таковой, то, хотя и победим коммунистического врага, через 30 лет он снова будет стоять перед нами. Мы ведем войну не для того, чтобы консервировать врага.

Будущая картина государств: Северная Россия принадлежит Финляндии, протектораты: Прибалтийские страны, Украина, Белоруссия.

Борьба против России: уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции. Новые государства должны быть государствами социалистическими (т.е. национал-социалистскими – Н.К.), но без собственной интеллигенции. Надо не допустить образования новой интеллигенции. Борьба должна вестись против яда разложения. Это – не вопрос военных судов. Командиры частей должны знать, за что идет борьба. Они должны быть в этой борьбе ведущими. Войска должны защищаться теми же средствами, какими на них нападают. Комиссары и гепеушники – преступники, и с ними надо поступать, как с таковыми. Поэтому командиры должны держать свой личный состав в руках. Командир должен отдавать приказы и распоряжения, считаясь с мироощущением своих солдат.

Борьба эта будет очень отличаться от той, которая ведется на Западе. На Востоке суровость – это милосердие ради будущего. Командиры обязаны требовать жертв от самих себя, преодолевать все сомнения»[215]215
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 807.


[Закрыть].

Каждому ясно, что провозглашенная Гитлером программа означала физическое уничтожение миллионов и миллионов людей, в том числе и мирных жителей. Она предусматривала ликвидацию России как государства и ее раздел на протектораты и всякого рода генерал-губернаторства. Речь, таким образом, шла не только о дальнейшем существовании народов нашей страны, но и о судьбе самого государства, сложившегося на протяжении более тысячелетия. Задачи, поставленные фюрером, поражали не только своим безграничным безумием, но и тем, что в мировой истории трудно найти что-либо сопоставимое с ними. И, таким образом, судьбы всего мира были незримыми нитями соединены с судьбами Советской России, ибо от ее способности противостоять агрессии зависело не только будущее нашей страны, но, без преувеличения, всего человечества. Высокая и непомерно ответственная миссия выпала на долю Советской России.

2. Кто виноват: разведка или Сталин?

Название раздела может вызвать недоумение у вдумчивого читателя, поскольку вопрос поставлен слишком прямолинейно и даже, можно сказать, упрощенно-примитивно. Но мне хотелось сразу привлечь внимание к данной проблеме, проблеме, которая вот уже более полувека не снимается с повестки дня исторических исследований. Наоборот, каждый вновь появляющийся документ или новая трактовка проблемы будоражат сознание общественности и служат горючим материалом для еще большего разжигания жарких споров и горячих дискуссий среди историков, занимающихся поставленным в заголовке вопросом. Заранее хочу оговориться, что я далек от мысли внести полную ясность в идущие споры и поставить, как говорится, последнюю точку. Уверен, что еще длительное время вокруг данной проблемы будут продолжаться интеллектуальные схватки. И до окончательного ответа на нее еще очень далеко.

И дело здесь не столько в обилии, сколько в противоречивости имеющихся документов и материалов по данной теме. Не менее существенную роль играет то обстоятельство, что подходы, оценки и выводы разных авторов большей частью, к сожалению, базируются на определенных идеологических позициях. Поэтому зачастую одни и те же факты трактуются диаметрально противоположно в зависимости от идеологической ориентации автора. При таком подходе ожидать вполне достоверных и соответствующих критериям научной объективности выводов не приходится.

Моим кредо при подходе к данной проблеме, как и к другим проблемам, связанным с освещением деятельности Сталина, является принцип объективности. Это отнюдь не означает, что мне всегда удается неукоснительно следовать ему на практике. Как говорится, одно дело проповедь, а другое дело – проповедник. Но тем не менее в трактовке поставленной в разделе проблемы я старался проявить максимум взвешенности, учитывая и сопоставляя факты, которые укладываются в мою трактовку или же не укладываются.

Прежде всего следует отметить, что я нисколько не претендую на открытие каких-то принципиально новых моментов в данной теме. Свою задачу усматриваю в том, чтобы вписать эту страницу биографии Сталина в общую картину его политической жизни и деятельности. Разумеется, вписать не искусственно, а органически вплести в единую ткань его действий. Конечно, я полностью сознаю, что исследуемый вопрос принадлежит к разряду тех, по которым ведется особенно ожесточенная атака против Сталина. Это, в свою очередь, как раз и диктует необходимость дать освещение этой стороны его деятельности, не затушевывая его действительные ошибки и промахи и не истолковывая в заведомо тенденциозном плане его поведение в последние предвоенные год-полтора. Думается, что здесь есть место и для серьезной критики линии поведения Сталина, равно как и для критики тех, кто целенаправленно искажает реальную картину того периода времени и приписывает вождю грехи и прегрешения, которых у него не было. Добавлю, что в силу понятных причин освещение поставленной темы будет носить обобщенный характер, поскольку в ней содержится столько нюансов и аспектов, что их даже просто перечислить трудно.

Начну с того, что в советский период впервые вопрос о просчетах Сталина в предвоенный период, а также о том, что он якобы не доверял достоверным данным разведки и поэтому оказался не готовым к нападению Германии, был весьма остро, но слишком примитивно и однобоко поднят Хрущевым в его докладе на XX съезде партии. На фоне того, что в сталинские времена все действия вождя превозносились как высшее проявление мудрости и стратегической гениальности, с учетом того обстоятельства, что сама советская пропаганда неустанно повторяла тезис о внезапности нападения Гитлера, откровения Хрущева прозвучали чуть ли не как взрыв бомбы. Хотя, конечно, в широких кругах общественности и в народе в целом твердо господствовало убеждение, что Советский Союз и Сталин были застигнуты врасплох вероломством Германии.

Одним из убойных аргументов в докладе Хрущева была ссылка на то, что Сталина об опасности нападения заблаговременно предупреждал даже Черчилль. Вот соответствующий пассаж из закрытого доклада Хрущева: «Из опубликованных теперь документов видно, что еще 3 апреля 1941 года Черчилль через английского посла в СССР Криппса сделал личное предупреждение Сталину о том, что германские войска начали совершать передислокацию, подготавливая нападение на Советский Союз. Само собой разумеется, что Черчилль делал это отнюдь не из-за добрых чувств к советскому народу. Он преследовал здесь свои империалистические интересы – стравить Германию и СССР в кровопролитной войне и укрепить позиции Британской империи. Тем не менее Черчилль указывал в своем послании, что он просит „предостеречь Сталина, с тем чтобы обратить его внимание на угрожающую ему опасность“. Черчилль настойчиво подчеркивал это и в телеграммах от 18 апреля, и в последующие дни. Однако эти предостережения Сталиным не принимались во внимание. Больше того, от Сталина шли указания не доверять информации подобного рода, с тем чтобы-де не спровоцировать начало военных действий.

Следует сказать, что такого рода информация о нависающей угрозе вторжения немецких войск на территорию Советского Союза шла и от наших армейских и дипломатических источников, но в силу сложившегося предвзятого отношения к такого рода информации в руководстве она каждый раз направлялась с опаской и обставлялась оговорками»[216]216
  Культура и власть. От Сталина до Горбачева. Доклад Н.С. Хрущева о культе личности Сталина на XX съезде КПСС. Документы. М. 2002. С. 84 – 85. (В дальнейших ссылках – Доклад Н.С. Хрущева о культе личности).


[Закрыть].

Действительно, такого рода предупреждения были. Вот текст ставшего знаменитым предупреждения Черчилля о возможности германского нападения[217]217
  Кстати, впервые это послание Сталину было опубликовано в мемуарах Черчилля о второй мировой войне, широко известных с начала 50-х годов во всем мире, но только не в Советском Союзе. Поэтому для партийных чиновников, равно как и для широких кругов населения, был на закрытых собраниях зачитан специально подготовленный для этих целей вариант доклада Хрущева.


[Закрыть].

Премьер-министр – Стаффорду Криппсу. 3 апреля 1941 года

«Передайте от меня Сталину следующее письмо при условии, что оно может быть вручено лично вами.

Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда немцы сочли Югославию пойманной в свою сеть, то есть после 20 марта, они начали перебрасывать из Румынии в Южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий. Как только они узнали о сербской революции, это передвижение было отменено. Ваше превосходительство легко поймет значение этих фактов»[218]218
  Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга вторая. Тома 3 – 4. М. 1991. С. 160.


[Закрыть].

Министр иностранных дел Англии А. Иден сделал к письму следующую приписку, адресованную послу: «Вы, конечно, не станете намекать, что мы сами просим у Советского правительства какой-то помощи или что оно будет действовать в чьих-либо интересах, кроме своих собственных. Но мы хотим, чтобы оно поняло, что Гитлер намерен рано или поздно напасть на Советский Союз, если сможет; что одного его конфликта с нами еще недостаточно, чтобы помешать ему это сделать, если он не окажется одновременно перед особыми трудностями вроде тех, с которыми он сталкивается сейчас на Балканах, и что поэтому в интересах Советского Союза предпринять все возможные шаги, дабы помешать ему разрешить балканскую проблему так, как ему этого хочется»[219]219
  Там же.


[Закрыть].

На первый взгляд, кажется, что столь серьезные сигналы не должны были пройти мимо внимания Сталина. Однако картина предстает такой простой и до удивления ясной лишь с позиций сегодняшнего дня. Вождь не доверял английской информации, полагая, что путем разжигания советско-германского конфликта поставкой такого рода информации Лондон стремится облегчить свое положение, поскольку война между Германией и Советской Россией целиком и полностью лежала в плоскости английских интересов. Тем более, что по разведывательным каналам Москва получала информацию о провокаторской роли Лондона в обострении советско-германских отношений. В Москву поступали сведения о шагах английской разведки, направленных на провоцирование столкновения Германии с СССР. Стремясь отвести от Британии угрозу вторжения, английская разведка распространяла слухи о том, что «Советский Союз намерен немедленно предпринять дальнейшие агрессивные военные действия, как только Германия будет втянута в крупные операции». По сообщениям крупного советского агента К. Филби, английское руководство всеми средствами стремилось нагнетать среди германского руководства страх перед советскими военными приготовлениями, чтобы стимулировать напряженность и конфликты в советско-германских отношениях[220]220
  См. М.И. Мельтюхов. Советская разведка и проблема внезапного нападения. «Отечественная история». 1995 г. № 3. (Электронный вариант).


[Закрыть].

В аналогичном направлении действовала и английская дипломатия. 19 апреля 1941 г. С. Криппс передал советскому правительству заявление, в котором намекал на вероятность соглашения Англии и Германии в случае затяжной войны и получения Германией свободы рук на Востоке в обмен на уход из Западной Европы. Этот документ, переданный официальным представителем Англии, был расценен Сталиным как серьезное предупреждение о возможном англо-германском сговоре. И более того, как выяснилось впоследствии в результате более глубокого и обстоятельного исследования вопроса о «предупреждении» Черчилля, само это предупреждение слишком попахивало крупной дипломатической игрой. Дело в том, что вплоть до начала июня 1941 года сама английская разведка отрицала возможность нападения Германии на СССР. Таким образом, «предупреждения» Черчилля в апреле – мае 1941 года были всего лишь еще одной попыткой втянуть СССР в войну с Германией для облегчения положения Англии[221]221
  См. М.И. Мельтюхов. Советская разведка и проблема внезапного нападения. (Электронный вариант).


[Закрыть].

А в опубликованной книге английского автора К. Эндрю и советского разведчика-перебежчика О. Гордиевского показано, что советские агенты в Англии докладывали, что английское правительство иначе оценивает военную ситуацию в Европе, нежели Черчилль в своих посланиях в Москву. 23 мая 1941 г., менее чем за месяц до нападения на Советский Союз, британский Объединенный разведывательный комитет считал, что «преимущества Германии от заключения соглашения с Советским Союзом очевидны и возобладают над выгодами от начала войны с ним». Даже когда в начале июня 1941 г. английское правительство пришло к выводу, что Германия готовится к войне с СССР, оно вплоть до 22 июня считало, что Берлин предъявит Москве ультиматум, подкрепленный угрозой применения силы, а не начнет внезапное вторжение[222]222
  К. Эндрю, О. Гордиевский. КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева. М. 1992. С. 283.


[Закрыть].

Как видим, нет ничего удивительного в том, что Сталин не внял предостережениям Черчилля. При обилии столь разноречивых сведений принять за чистую монету только информацию британского премьера было бы довольно проблематично, если не сказать, простодушно и наивно. Впоследствии, уже в 1942 году, сам Сталин коснулся данного вопроса в беседе с Черчиллем. Он, в частности, заметил: «Некоторое время назад, – сказал Сталин, – Молотова обвиняли в том, что он настроен слишком прогермански. Теперь все говорят, что он настроен слишком проанглийски. Но никто из нас никогда не доверял немцам. Для нас с ними всегда был связан вопрос жизни или смерти»[223]223
  Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга первая. Тома 1 – 2. С. 558.


[Закрыть].

Кажется, лаконичнее и яснее и не скажешь! В свете данной констатации Сталина совершенно нелепыми, даже абсурдными выглядят утверждения, что вождь, мол, слишком доверял Гитлеру, а потому и попал в его ловушку. Как мог уже убедиться читатель, Сталин отнюдь не страдал простодушием, а тем более излишней доверчивостью. Особенно по отношению к таким деятелям, как Гитлер. Да и в определенной мере это касалось и Черчилля. Ведь в сознании генсека навсегда запечатлелись исторические факты, когда Черчилль фактически возглавил те силы на Западе, которые стремились «задушить большевизм в колыбели». Такие вещи не проходят бесследно, и даже ход времени порой на них не сказывается. Единственное, в чем есть основания упрекнуть Сталина, так это в том, что чисто классовое мышление в данном случае взяло верх над трезвыми геополитическими расчетами. Радикальная перемена всей мировой политической картины диктовала необходимость перешагнуть через узкоклассовые подходы и рамки. И, как уже отмечалось выше, у Сталина процесс освобождения от классических догматов ортодоксального большевизма в пользу более реалистического геополитического подхода проходил весьма успешно и эффективно. Но все-таки груз прошлого давал о себе знать, сужая горизонты политического мышления и мешая более глубокому и более реалистическому анализу бурно развивавшейся мировой ситуации.

Но все-таки Сталин перешагнул – и, конечно, не мог поступить иначе – через узкоклассовый подход как главный критерий при оценке мировых событий. Об этом свидетельствует фрагмент из его беседы с Черчиллем во время войны. Вот этот эпизод в описании Британского премьера: «Во время обеда Сталин оживленно говорил со мной через переводчика Павлова. „Несколько лет назад, – сказал он, – нас посетили Джордж Бернард Шоу и леди Астор“. Леди Астор предложила пригласить Ллойд Джорджа посетить Москву, на что Сталин ответил: „Для чего нам приглашать его? Он возглавлял интервенцию“. На это леди Астор сказала: „Это неверно. Его ввел в заблуждение Черчилль“. „Во всяком случае, – сказал Сталин, – Ллойд Джордж был главой правительства и принадлежал к левым. Он нес ответственность, а мы предпочитаем открытых врагов притворным друзьям“. „Ну что же, с Черчиллем теперь покончено“, – заметила леди Астор. „Я не уверен, – ответил Сталин. – В критический момент английский народ может снова обратиться к этому старому боевому коню“. Здесь я прервал его замечанием: „В том, что она сказала, много правды. Я принимал весьма активное участие в интервенции, и я не хочу, чтобы вы думали иначе“. Он дружелюбно улыбнулся, и тогда я спросил: „Вы простили меня?“ „Премьер Сталин говорит, – перевел Павлов, – что все это относится к прошлому, а прошлое принадлежит богу“»[224]224
  Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга вторая. Тома 3 – 4. С. 551 – 552.


[Закрыть].

Но вернемся к основной нити нашего изложения.

Если мы вспомним, что примерно в то же самое время, когда Черчилль посылал Сталину предупреждения о грозящем нападении, в Англию неожиданно прилетел заместитель Гитлера по партии Гесс. Фюрер приказал объявить своего заместителя сумасшедшим, и тем самым положить конец всяким слухам о том, что Гесс приземлился на парашюте в Англии, чтобы попытаться договориться с англичанами об условиях мира. В историографии до недавнего времени превалирующей была версия, что Гесс сам, по собственной инициативе, предпринял этот рискованный вояж, обуреваемый стремлением найти точки соприкосновения с Лондоном для заключения мира. Однако вновь открывшиеся данные свидетельствуют о том, что на самом деле Гитлер был в курсе его планов и, видимо, благословил его на этот отнюдь не чисто дипломатический полет. Как писал А. Сосновский, собкор «Московских новостей» в Берлине, он беседовал с рядом лиц, в том числе и с сыном Гесса, ознакомился с рядом документов и выяснил следующее.

7 мая 1941 г., за три дня до полета, в своей канцелярии Гитлер встречается со своим заместителем по НСДАП Гессом. Встреча проходила в обстановке абсолютной секретности. В аудиенции отказано даже Герингу, который обычно входил без доклада. Разговор фюрера со своим заместителем продолжался 4 часа. Гесс-младший свидетельствовал: «О том, что происходило в тот день в канцелярии, мне рассказала секретарь Гитлера, мы с ней много лет переписывались. Отец и Гитлер вышли из кабинета вдвоем, причем Гитлер шел впереди и говорил: „Давай, давай – лети. Но учти, если дело пойдет вкось, ты пропал“. Гитлер был полностью посвящен в план»[225]225
  «Московские новости». 18 июня 2004 г.


[Закрыть].

Информация о полете Гесса в Англию стала достоянием всего мира. Естественно, что она привлекла самое пристальное внимание Сталина. Полет явился одним из событий, которое подтверждало опасения И.В. Сталина о возможности сговора между Германией и Англией. Независимо от подлинных намерений Р. Гесса, о чем споры идут до сих пор, полет был воспринят в Москве как попытка сговора. Первые сообщения разведывательных органов из Лондона, поступившие от К. Филби 14 и 18 мая, шли именно в этом направлении. Начало Великой Отечественной войны оттеснило эту тему с первого плана, однако И.В. Сталин не терял к ней интерес, впоследствии затрагивал ее в беседах с английскими собеседниками. В октябре 1941 года лондонская резидентура прислала в Москву повторное сообщение от источника, близкого к британскому премьеру и подтверждавшего высказанную версию; такое же донесение поступило 21 октября 1942 года. В нем сообщалось, что Гесс прилетел в Англию, будучи «завлеченным» специальной операцией британской разведки, шедшей с помощью герцога Гамильтона, в поместье которого приземлился самолет Гесса[226]226
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 296.


[Закрыть].

То, что полет Гесса в Англию не был акцией полусумасшедшего, свидетельствуют многие факты. В частности, то, что важнейшие документы, относящиеся к конкретным переговорам, оставлены засекреченными правительством Англии до 2017 года. Любопытен и такой эпизод: на Нюрнбергском процессе в августе 1946 г. Гесс под присягой хотел рассказать о своих переговорах в Лондоне, но председательствовавший в то время британский представитель не позволил ему это сделать[227]227
  История дипломатии. Т. IV. М. 1975. С. 112 – 113.


[Закрыть]. К тому же до сих пор среди ряда исследователей сохранилось убеждение, что Гесс не покончил самоубийством в 1987 году, когда стали раздаваться голоса об освобождении его из тюрьмы в связи с преклонным возрастом, а был убит, и его убийство было организовано английскими спецслужбами[228]228
  «Новая и новейшая история». 2005 г. № 1. С. 24.


[Закрыть].

Но вернемся к основной линии нашего изложения.

Противоречивые данные и внушавшие серьезные опасения симптомы возможного сговора между Англией и Германией, безусловно, вызвали серьезную тревогу Сталина. Он, как верховный руководитель страны, не мог игнорировать и не принимать в расчет подобный разворот событий. Тем более что история полна прецедентов такого рода. Поэтому ставить в вину вождю то, что он не поверил на слово Черчиллю, на мой взгляд, абсолютно неправомерно. Речь шла о судьбах страны, а эти судьбы нельзя было ставить в зависимость от сомнительной информации.

Но Сталин в своих решениях опирался отнюдь не на информацию, вроде той, о которой шла речь выше. Советская разведка располагала определенной сетью агентуры в самой Германии, а также имела в своем распоряжении агентуру военного атташата в Берлине. И, конечно, опиралась также на довольно разветвленную сеть агентуры в других странах, в частности в Швейцарии, Японии и т.д. Оттуда также поступали тревожные, но также противоречивые данные. В качестве иллюстрации я сошлюсь на некоторые из них.

Военный атташе в Берлине генерал В. Тупиков в конце апреля 1941 года доносил в центр.

1. В германских планах сейчас ведущейся войны СССР фигурирует как очередной противник.

2. Сроки начала столкновения – возможно, более короткие и, безусловно, в пределах текущего года.

Другое дело, что эти планы и сроки могут натолкнуться на нечто подобное поездке Мацуока «в Москву через Берлин и Рим», как ее здесь в дипломатических кругах называют. Но это уже не по доброй воле немцев, а вопреки ей[229]229
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 117.


[Закрыть].

Вот другое донесение резидентуры НКГБ в Берлине:

«30 апреля 1941 г.

Источник „Старшина“, работающий в штабе германской авиации, сообщает, что по сведениям, полученным от офицера связи между германским министерством иностранных дел и штабом германской авиации Грегора, вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно и начало его следует ожидать со дня на день. Риббентроп, который до сих пор не являлся сторонником выступления против СССР, зная твердую решимость Гитлера в этом вопросе, занял позицию сторонников нападения на СССР»[230]230
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 130.


[Закрыть].

Аналогичного свойства шифровки поступали и от легендарного Р. Зорге из Токио. Так, 6 мая 1941 г. он доносил: «Возможность возникновения войны в любой момент весьма велика потому, что Гитлер и его генералы уверены, что война с СССР нисколько не помешает ведению войны против Англии.

Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной Армии настолько низко, что они полагают, что Красная Армия будет разгромлена в течение нескольких недель. Они полагают, что система обороны на германо-советской границе чрезвычайно слаба. Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией»[231]231
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 175.


[Закрыть].

Следует особо подчеркнуть, что наряду с более или менее достоверной, хотя и противоречивой информацией, советские разведывательные органы клали на стол Сталину и явную «дезу». Подобного рода дезинформация являлась результатом широкой дезинформационной кампании, которой сопровождалась подготовка к реализации плана «Барбаросса». Здесь уместно особо подчеркнуть, что нацистская машина введения советского руководства в заблуждение действовала с немецкой педантичностью и была весьма эффективна. Вот почему при оценке просчетов Сталина, связанных с определением срока нападения на СССР, данное обстоятельство должно непременно приниматься в расчет как одна из важных составляющих общей картины. К примеру, советский агент под кличкой «лицеист» был двойным агентом и фактически выполнял задания немецкой разведки. Но его донесения также предъявлялись Сталину, и по идее, он должен был верить им. Так вот, лицеист сообщал 19 мая 1941 г. своим хозяевам в НКГБ:

«Германия сконцентрировала сейчас на советской границе около 160 – 200 дивизий, снабженных большим количеством танков и самолетов, которых имеется там около 6000.

Война между Советским Союзом и Германией маловероятна, хотя она была бы очень популярна в Германии, в то время как нынешняя война с Англией не одобряется населением. Гитлер не может идти на такой риск, как война с СССР, опасаясь нарушения единства национал-социалистской партии. Хотя поражение СССР в случае войны не подлежит никакому сомнению, все же Германии пришлось бы потратить на войну около 6 недель, в течение которых снабжение с Востока прекратилось бы, потребовалось бы много времени, чтобы наладить организацию снабжения Германии, а за это время Англия с помощью Америки намного усилилась бы. Лето было бы потеряно для Германии, и наступила бы опять голодная зима.

Германские военные силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость действовать, если ее к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин станет в связи с этим более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а главное, даст побольше товаров, особенно нефти»[232]232
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 259.


[Закрыть].

Наконец, нельзя не привести еще один документ, который, на мой взгляд, в концентрированном виде отражает всю сумму разведывательной информации, ложившейся на стол Сталина. Вот перед нами доклад начальника разведуправления генштаба генерал-лейтенанта Голикова в НКО, СНК и ЦК ВКП(б) от 20 марта 1941 г. Основные положения доклада сформулированы следующим образом:

Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходит от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией. Вместе с тем, исходя из природы возникновения и развития фашизма, а также его задач – осуществление заветных планов Гитлера, так полно и «красочно» изложенных в его книге «Моя борьба», краткое изложение всех имеющихся агентурных данных за период июль 1940 – март 1941 года заслуживают в некоторой своей части серьезного внимания.

В числе многих агентурных сообщений он привел и такое:

Столкновение между Германией и СССР следует ожидать в мае 1941 года. Источником подчеркивается, что это мнение высказывается как в военных кругах, так и в кругах министерства иностранных дел. Никто не реагирует одобрительно на эти планы. Считают, что распространение войны на СССР только приблизит конец национал-социалистического режима. Это мнение высказывает и племянник Браухича, который занимает видный пост в министерстве иностранных дел…

д) по сообщению нашего ВАТ (военного атташе – Н.К.) из берлинского источника, начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года.

Вывод:

1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.

2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать, как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки[233]233
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 778 – 780.


[Закрыть].

В дополнение можно привести следующую весьма характерную справку.

«Справка

27 апреля 1964 года

4 февраля 1964 года маршал Голиков обратился с письмом к начальнику ГРУ ГШ, в котором просил разрешения ознакомиться с „…письменным докладом РУ за моей подписью в адрес Инстанции и военного руководства о силах, которые фашистская Германия на то время может бросить против СССР в предстоящей войне, и об основных операционно-стратегических направлениях наступления гитлеровской армии против Красной Армии“.

По рассмотрению начальника ГРУ т. Голиков был в апреле 1963 года ознакомлен с этим документом. Он его признал. Внимательно прочитал, заметил, что все правильно изложено. В отношении выводов сказал, что они значения не имеют.

Начальник ЦА МО РФ (подпись)»[234]234
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 780.


[Закрыть].

Полагаю, что комментировать выводы генерала Голикова нет резона. Их уже неплохо прокомментировал Резун (он же небезызвестный сочинитель мифов о предвоенных планах Сталина Суворов). Есть смысл привести обобщающую оценку маршала Г.К. Жукова – пожалуй, одного из наиболее осведомленных людей по данной проблематике. К сожалению, некоторые его свидетельства в переложении других лиц страдают явной противоречивостью. Но я сошлюсь на прижизненное издание его мемуаров. Вот его фундаментальные выводы. «В… ошибках и просчетах чаще всего обвиняют И.В. Сталина. Конечно, ошибки у И.В. Сталина, безусловно, были, но их причины нельзя рассматривать изолированно от объективных исторических процессов и явлений, от всего комплекса экономических и политических факторов.

Нет ничего проще, чем, когда уже известны все последствия, возвращаться к началу событий и давать различного рода оценки. И нет ничего сложнее, чем разобраться во всей совокупности вопросов, во всем противоборстве сил, противопоставлении множества мнений, сведений и фактов непосредственно в данный исторический момент.

Сопоставляя и анализируя все разговоры, которые велись И.В. Сталиным в моем присутствии в кругу близких ему людей, я пришел к твердому убеждению: все его помыслы и действия были пронизаны одним желанием – избежать войны или оттянуть сроки ее начала и уверенностью в том, что ему это удастся. И.В. Сталин хорошо понимал, какие тяжелые бедствия может причинить народам Советского Союза война с таким сильным и опытным врагом, как фашистская Германия, и потому стремился, как и вся наша партия и правительство, выиграть время.