Текст книги " Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 85 страниц)

4. Сталин и подготовка к войне: успехи и просчеты вождя

В небольшом разделе, конечно, трудно, если вообще возможно, дать более или менее полную картину мер и шагов, предпринятых страной под руководством Сталина для подготовки к отражению агрессии, нависшей, как дамоклов меч, над Советской Россией со стороны фашистской Германии. С самого начала хочу определить свою принципиальную позицию: я полностью разделяю ставшую уже аксиомой мысль о том, что по ряду важнейших параметров советское государство оказалось неподготовленным к вызову, брошенному Гитлером. Мысль эта не столько аксиоматична, сколько подтверждена бесчисленным количеством фактов и примеров, которые невозможно отрицать, не порывая с принципом исторической правды. Ее признают как критики Сталина, так и подавляющее большинство его сторонников и поклонников. Лишь некоторые из наиболее рьяных (как бы сказали сейчас, упертых) апологетов вождя придерживаются позиции, согласно которой все, что было сделано Сталиным перед войной, было правильно и что сделано было буквально все возможное. Подобная позиция представляется мне ошибочной априори, ибо идеальной картины подготовки страны к отражению агрессии никто не может нарисовать даже при самом богатом воображении. Да и вообще, подготовка к большой войне относится к числу проблем, которые решить идеальным образом невозможно в силу природы самих этих проблем. Ибо не только трудно, но и практически невозможно предвидеть массу неожиданностей, и прежде всего со стороны противника, с которым приходится сталкиваться каждодневно в ходе большой войны.

Мне приходилось уже не раз подчеркивать, что главной целью Сталина был выигрыш времени. Но эта цель подчинялась главной задаче – устранить имеющиеся недостатки во всех сферах жизни страны – сугубо оборонной сфере, особенно в области производства новейших видов боевой техники и вооружений, военно-технической и производственной, экономической, в области обеспечения сырьевыми и продовольственными ресурсами, в плане подготовки кадров и специалистов различного профиля, прежде всего кадровых военных, в плане мобилизационной подготовки будущих бойцов и командиров, в сфере развития транспорта и возможно более быстрого перевода его в готовность в условиях войны. Можно перечислять много проблем, которые предстояло решить, причем в самом спешном, можно сказать, авральном порядке. Я уже не говорю о системе инженерно-технических мероприятий по созданию и оборудованию оборонительных и заградительных рубежей и укреплений, поскольку чуть позже я коснусь этого вопроса специально. С чисто военной точки зрения первостепенное значение имела разработка стратегических планов и планов мобилизационной готовности, которые составляли базу, на которой велась вся работа по практическому переводу страны на военные рельсы в случае войны. Хотя это сугубо специальные военные проблемы, на них также придется остановиться, ибо без их рассмотрения данная исключительно важная сфера деятельности Сталина оказалась бы вне поля зрения. Хочу сразу же оговориться, что все эти вопросы будут рассмотрены мной в конспективном ключе, поскольку сами по себе они весьма объемны и даже неохватны. Тем более, что по данной проблематике имеется весьма и весьма обширная, хотя и противоречивая литература, в которой этой стороне деятельности вождя уделяется большое внимание. Интересующийся читатель может обратиться к этой литературе. Я же лишь затрону наиболее существенные стороны этой проблемы, непосредственно относящиеся к данной сфере деятельности вождя. В основе моей позиции и выводов частично будут лежать уже достаточно аргументированные точки зрения, установившиеся в литературе о Сталине.

Если говорить в целом, то, повторяясь, следует констатировать, что Советская Россия оказалась в недостаточной мере подготовленной к началу войны. Сталин как высший руководитель, вне всяких сомнений, несет свою, и причем главную, долю ответственности за эту неполную готовность, а также за ряд весьма серьезных просчетов и ошибок, совершенных им самим или с его ведома другими, как накануне, так и в первые периоды войны. Нет ни оснований, ни смысла ни замалчивать или преуменьшать тяжесть этих ошибок, ни преувеличивать их. Они были велики и без всяких преувеличений! Поэтому следует блюсти меру и не нагнетать тучи и так над грозовым горизонтом. Вместе с тем, возлагая – и по праву – основную ответственность за провалы, просчеты и ошибки лично на Сталина, нельзя представлять дело таким образом, что все остальные, в особенности высшие военные руководители, не должны нести своей – и немалой – доли исторической ответственности за то, что страна не встретила войну в полной готовности, а в начальный ее период понесла тяжелейшие потери и поражения. Как нарком обороны Тимошенко, так и начальник Генштаба Жуков, равно как и другие высшие военные руководители центрального аппарата, а также военных округов, соединений и подразделений армии, авиации и флота, целая когорта политработников, численность которых также была весьма велика, – все они несут свою долю ответственности. Нельзя всю вину возлагать на одного человека, ибо тогда мы превращаем его из человека в некое подобие верховного божества.

Более или менее объективные авторы, пишущие о Сталине и его роли в войне, стремятся дать такие оценки и сделать такие выводы и заключения, которые могли бы вписаться в рамки исторической достоверности. Если так можно выразиться, война была не только тяжелейшим испытанием и в каком-то смысле пятном на облике Сталина как исторической фигуры, но и его звездным часом. И не только благодаря тому, что он оказался вождем победившей страны, но и благодаря своему огромному, почти неизмеримому личному вкладу в достижение этой победы. История, конечно, никогда не простит Сталину его ошибок и просчетов, связанных с войной. Но в не меньшей степени она никогда не забудет и его вклада в великую победу над гитлеровской Германией. То, что его имя навсегда ассоциировалось с победой, не служит оправданием его просчетов и ошибок. Эта истина одинаково правомерна и в обратном измерении. В этом и выражается внутренняя диалектическая взаимосвязь и взаимозависимость не только течения исторических процессов, но и деятельности исторически масштабных фигур.

Между тем, рьяные противники Сталина игнорируют эту взаимосвязь, обусловленную самой историей. Они видят в деятельности вождя только непрерывную цепь преступлений, просчетов, не поддающихся оправданию ошибок и заблуждений. Едва ли есть смысл подробно перечислять все их обвинения, выдвигаемые против Сталина. Но некоторые наиболее существенные, видимо, стоит упомянуть, чтобы соблюсти верность принципу объективности. Так, российские исследователи В. Рапопорт и Ю. Геллер, возлагая главную вину за все неудачи на Сталина и подчеркивая, что предвоенные репрессии против военных сыграли здесь, по их мнению, решающую роль, особый акцент делают на том, что по вине Сталина и высших военных руководителей Тимошенко и Жукова перед началом войны были допущены следующие преступные деяния:

«Они пренебрегли многим, что входило в их прямые служебные обязанности. Они постыдно и безвольно шли за тираном по гибельному для Родины пути. Вот далеко не исчерпывающий перечень их ошибок:

До начала войны:

1) неверная оценка сил и намерений противника;

2) не был разработан план стратегического развертывания на случай войны;

3) войска западных округов не выводились на боевые позиции, они оставались на гарнизонном положении; командование округов не ориентировали на возможное близкое начало войны;

4) пренебрежение к пограничным укреплениям (старые разоружили прежде, чем были возведены новые);

5) пресекались даже элементарные меры предосторожности, принимаемые в войсках;

6) беспечность верхов простиралась столь далеко, что на случай войны в Москве не построили специально оборудованного командного пункта для Ставки;

7) самое главное: Тимошенко и Жуков не настояли на объявлении мобилизации. Это не поздно было сделать даже в начале июня. Такая мера безусловно расстроила бы планы немцев и могла вообще предотвратить нападение»[273]273
  В. Рапопорт, Ю. Геллер. Измена Родине. М. 1995. С. 263 – 264.


[Закрыть].

Как увидим в дальнейшем, отнюдь не все эти упреки безупречны, и тем более не все выглядело столь примитивно, как рисуют предвоенную обстановку авторы.

Начнем с того, что оценка сил и намерений противника не была столь уже безнадежно отсталой и некомпетентной. Так, например, в плане стратегического развертывания советских вооруженных сил от 11 марта 1941 г. четко указывались как главный противник, так и вероятная численность его сил, а также сил его возможных союзников. В документе говорилось:

I. Наши вероятные противники

Сложившаяся политическая обстановка в Европе заставляет обратить исключительное внимание на оборону наших западных границ.

Возможное вооруженное столкновение может ограничиться только нашими западными границами, но не исключена вероятность атаки и со стороны Японии наших дальневосточных границ.

Вооруженное нападение Германии на СССР может вовлечь в военный конфликт с нами Финляндию, Румынию, Венгрию и других союзников Германии.

Таким образом, Советскому Союзу необходимо быть готовым к борьбе на два фронта: на западе – против Германии, поддержанной Италией, Венгрией, Румынией и Финляндией, и на Востоке – против Японии, как открытого противника или противника, занимающего позицию вооруженного нейтралитета, всегда могущего перейти в открытое столкновение.

II. Вооруженные силы вероятных противников

Германия в настоящее время имеет развернутыми 225 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных дивизий, а всего до 260 дивизий, 20.000 полевых орудий всех калибров, 10.000 танков и до 15.000 самолетов, из них до 9.000 – 9.500 – боевых.

Из указанного количества дивизий 76 дивизий, из них до 6 танковых и 7 моторизованных, в настоящее время сосредоточены на наших границах и до 35 дивизий – в Румынии и Болгарии.

При условии окончания войны с Англией предположительно можно считать, что из имеющихся 260 дивизий Германией будут оставлены не менее 35 дивизий в оккупированных и на границах с ними странах и до 25 дивизий в глубине страны.

Таким образом, до 200 дивизий, из них до 165 пехотных, 20 танковых и 15 моторизованных, будут направлены против наших границ.

Финляндия сможет выставить против Советского Союза до 18 пехотных дивизий.

Румыния в настоящее время имеет до 45 пехотных дивизий и 700 боевых самолетов, из них можно ожидать, что против Советского Союза будет использовано не менее 30 пехотных и 3 кавалерийских дивизий, до 2.700 орудий всех калибров, 400 танков и 600 самолетов.

Венгрия сможет выставить против СССР до 20 пехотных дивизий, 2 мотобригад, 850 орудий, 350 танков и 500 боевых самолетов[274]274
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 741 – 742.


[Закрыть].

Как видим, со стороны наркомата обороны и Генштаба имелись оценки вероятных противников и оценка их сил, что в целом соответствовало реальному положению дел. Был разработан и план стратегического развертывания наших вооруженных сил. Однако следует указать, что если в прежних таких планах направление главного удара противника против нашей страны определялось правильно, то в последнем плане, утвержденном в марте 1941 года, была допущена серьезнейшая ошибка (если ее так позволительно назвать) с определением главного удара гитлеровских войск. В нем констатировалось, что Германия, вероятнее всего, развернет свои главные силы на юго-востоке, с тем чтобы ударом на Бердичев, Киев захватить Украину[275]275
  Там же. С. 743.


[Закрыть].

И здесь, видимо, главную ответственность должен нести Сталин, поскольку он при анализе стратегических планов Гитлера исходил из неверной предпосылки, что первейшей целью фюрера будет захват районов, богатых сырьевыми ресурсами и продовольствием, а потому, мол, Украина стоит здесь на переднем плане. Между тем, гитлеровское командование, исходя из указаний фюрера, ориентировалось прежде всего не на захвате районов, богатых ресурсами, а на разгроме главных сил Красной Армии и взятии Москвы. Мне думается, что старый опыт Гражданской войны сослужил здесь плохую службу Сталину, ибо он в какой-то мере проводил аналогию со своим планом разгрома Деникина. Словом, эта ошибка носила чрезвычайно серьезный характер и последствия ее оказались губительными для нас в первый период войны. Вина военных состояла в том, что они оказались не на высоте положения, т.к. не располагали разведывательными данными о направлении главного удара немецких полчищ, а во-вторых, не смогли настоять на том, что главный удар немцев будет в центре. А ведь в предшествующих планах стратегического развертывания именно так и предполагалось.

Рассматривая вопрос о стратегических просчетах Сталина как высшего должностного лица в стране, неправомерно было бы сваливать всю вину на него одного. Хотя подчеркну еще раз – главная доля ответственности, несомненно, лежит на нем. Вместе с тем, исходя из его положения как верховного вершителя всех судеб, в том числе и в военных вопросах, нельзя сбрасывать со счета и ошибок высших военачальников, которые в силу серьезности ситуации обязаны были проявлять твердость в отстаивании своего мнения. Сталин, по многочисленным отзывам лично знавших его людей достаточно близко, отнюдь не отвергал с порога, а тем более немотивированно, мнения военных специалистов, в том числе и накануне войны. Иными словами, наши просчеты, особенно в определении направления главного удара немцев, – это, пожалуй, не менее важный элемент, чем даже сведения о предстоявшем нападении Гитлера на Советский Союз. Есть определенные основания считать, что просчет в определении главного направления удара немцев нанес гораздо больше вреда, чем так называемая версия о внезапности гитлеровского нашествия на Россию. Но оставим этот вопрос на суд военных специалистов, которым, как говорится, виднее. Мое дилетантское суждение в данном случае – всего лишь одно из предположений.

Наркомат обороны и Генштаб в декабре 1940 года провели военно-стратегическую игру, цель которой состояла в проверке реальности и целесообразности основных положений плана прикрытия и действия войск в начальном периоде войны. Причем во всех материалах, подготовленных для этой большой игры, в значительной степени были отражены последние действия немецко-фашистских войск в Европе. Как повествует в своих воспоминаниях Жуков – «синяя» сторона (это были немцы) выступала в роли нападающей, а «красная» сторона (Советская Армия) в роли обороняющейся. Игра сложилась для «красных» неудачно и изобиловала драматическими моментами, оказавшимися во многом схожими с теми, которые возникли после нападения фашистской Германии. По предложению Сталина разбор игры проводился в Кремле. В ходе этого разбора вождь выразил свое недовольство действиями «красных» и потребовал соответствующих объяснений. «Ход игры докладывал начальник Генерального штаба генерал армии К.А. Мерецков. Когда он привел данные о соотношении сил сторон и преимуществе „синих“ в начале игры, особенно в танках и авиации, И.В. Сталин, будучи раздосадован неудачей „красных“, остановил его, заявив:

– Не забывайте, что на войне важно не только арифметическое большинство, но и искусство командиров и войск»[276]276
  Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 208.


[Закрыть].

Далее Сталин спросил генерал-полковника Д.Г. Павлова, который руководил действиями «красных»:

«– В чем кроются причины неудачных действий войск „красной“ стороны?

Д.Г. Павлов попытался отделаться шуткой, сказав, что в военных играх так бывает. Эта шутка И.В. Сталину явно не понравилась, и он заметил:

– Командующий войсками округа должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось»[277]277
  Там же. С. 208.


[Закрыть].

На разборе итогов военно-стратегической игры Сталин подверг резкой критике взгляды тех, кто отстаивал отжившие и явно устаревшие взгляды на ведение войны и роль в войне тех или иных видов и родов войск. В частности, он заявил, что победа в войне будет за той стороной, у которой больше танков и выше моторизация войск.

По указанию Сталина с 23 по 31 декабря 1940 г. состоялось совещание высшего командного и политического состава РККА (всего 270 человек). На этом совещании были заслушаны доклады по актуальным проблемам военного строительства и ведения наступательных и оборонительных операций, а также ряду других проблем. Сталин лично не участвовал в совещании, но ему регулярно докладывали о его ходе. По итогам совещания выступил нарком обороны Тимошенко. Он сделал ряд выводов, которые, с точки зрения ретроспективного подхода, содержали ряд правильных положений, учитывавших опыт войны на Западе. Но в его выступлении были и весьма сомнительные выводы. В частности, он заявил: «1. Опыт последних войн и особенно западноевропейской войны 1939 – 1940 гг. показывает, что в области военного искусства происходят большие сдвиги, обусловленные применением новых и усовершенствованием известных ранее боевых средств вооруженной борьбы.

2. В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового (выделено мной – Н.К.). Но в области оперативного искусства, в области фронтовой и армейской операции происходят крупные изменения.

Прежде всего важно отметить, что массированное применение таких средств, как танки и пикирующие бомбардировщики, в сочетании с моторизованными и мотоциклетными войсками, во взаимодействии с парашютными и посадочными десантами и массовой авиацией, обеспечило, помимо прочих причин, высокий темп и силу современного оперативного наступления»[278]278
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 471.


[Закрыть].

По оценке специалистов, да и с позиций здравого смысла, утверждение, будто в смысле стратегического творчества война в Европе не дает ничего нового, является совершенно необоснованной, что потом пришлось, как говорится, на собственной шкуре испытать советским военачальникам. Им следовало, конечно, не так нигилистически подходить к стратегическим новациям, которые внесли в мировую практику ведения войны немецкие генералы. Здесь, видимо, дали себя знать элементы зазнайства и высокомерия, которыми были отчасти заражены и высшие воинские начальники Красной Армии.

Совершенно очевидно, что результаты военной игры и военного совещания, которые можно объединить в одно целое, не могли не вызвать у Сталина тревоги. Он решил произвести радикальные перестановки в кадрах высшего военного руководства. Постановлением Политбюро от 14 января 1941 года начальником Генерального Штаба был назначен Г.К. Жуков. Одновременно произошла перетряска командующих военных округов[279]279
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 537.


[Закрыть]. Эта мера – явно назревшая – призвана была повысить уровень военного руководства как в центре, так и в округах. Данный факт однозначно свидетельствовал о том, что Сталин видел серьезные изъяны в организации руководства войсками и предпринимал необходимые шаги к исправлению положения, исходя из того, что военная опасность принимает все более четкие очертания.

Вполне естественно, что особое внимание уделялось развитию оборонной промышленности. Жуков специально отмечает роль Сталина в этом деле (хотя надо сказать, что его книга появилась тогда, когда Сталина уже перестали обличать в печати, но и особенно не хвалили, сводя дело лишь к малосодержательным стандартным формулам). Жуков писал: «Должен сказать, что И.В. Сталин сам вел большую работу с оборонными предприятиями, хорошо знал десятки директоров заводов, парторгов, главных инженеров, встречался с ними, добиваясь с присущей ему настойчивостью выполнения намеченных планов. Таким образом, с экономической точки зрения налицо был факт неуклонного и быстрого, я бы даже сказал форсированного, развития оборонной промышленности.

При этом не следует забывать, что, во-первых, этот гигантский рост в значительной степени достигался ценой исключительного трудового напряжения масс, во-вторых, он во многом происходил за счет развития легкой промышленности и других отраслей, непосредственно снабжавших население продуктами и товарами. Точно так же необходимо иметь в виду, что подъем тяжелой и оборонной промышленности происходил в условиях мирной экономики, в рамках миролюбивого, а не военизированного государства»[280]280
  Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 213 – 214.


[Закрыть].

Едва ли есть необходимость углубляться в детали, ведя речь об оснащенности Красной Армии и ВМФ основными видами вооружений и техники, имея в виду сопоставление по этим параметрам с германскими вооруженными силами. Но некоторые данные привести все же целесообразно, чтобы не сложилось впечатления, будто к войне наша страна подошла чуть ли не с голыми руками. Конечно, по качеству основная масса наших танков и самолетов уступала немецким. Однако уже были сконструированы и пущены в производство новые виды вооружений и техники, в частности танк Т-34, новые самолеты, минометы и другие виды оружия. Я приведу некоторые обобщающие цифры, взятые из официальных (тогда, разумеется, совершенно секретных) документов военного ведомства.

Танки: тяжелые (КВ, Т-35) – 299; тогда как согласно плану развертывания необходимо было 3.907 штук. В 1941 году намечалось поступление на вооружение таких танков 900. Средние танки (Т-34, Т-28) – на 1 января 1941 г. было всего 562 штуки, из них Т-28 – 447 штук. Ориентировочно от промышленности в 1941 году намечалось получить 2.500 штук средних танков. Зато с легкими танками положение складывалось более чем отрадное: легких БТ – 10.942 штук. Легких огнеметных танков – 3.546. Всего танков было в наличии на 1 января 1941 года 36.879 штук[281]281
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 619 – 620.


[Закрыть].

Казалось бы, число впечатляющее. Однако оснований для успокоения, а тем более для уверенности не имелось, ибо современных, отвечающих требованиям ведения боевых действий против такого противника, как Германия, танков было ничтожно мало.

Примерно аналогичное положение было и с авиацией. Всего было в наличии на 1 января 1941 г. 14.954 самолета всех типов во фронтовой авиации и 11.438 – в тыловой авиации. Однако качество самолетов, особенно истребителей и штурмовиков, а также и тяжелых бомбардировщиков оставляло желать лучшего. Всего было 26.392 самолета, а потребность определялась в 32.628 самолетах[282]282
  1941 год. Документы. Книга первая. 620 – 621.


[Закрыть].

В мобилизационном плане на 41 год предусматривалось установить численность Красной Армии при проведении общей мобилизации всех округов около 8,7 миллиона человек. Тяжелых танков – около 4 тыс., средних (Т-34 и Т-28) – 12.843 штуки[283]283
  Там же. 642 – 643.


[Закрыть].

А по агентурным сообщениям ГРУ, германское командование изыскивало все меры к максимальному увеличению уже имеющейся 8-миллионной армии. Сюда нужно приплюсовать также и силы вероятных союзников Германии – Румынии (на начало 41 года она располагала армией в 400 – 450 тыс. человек и могла быть довольно быстро увеличена до миллиона человек). Надо учитывать было и вооруженные силы Финляндии, Италии, Словакии, а также вооруженных сил оккупированных Германией стран, которые могли выставить значительное число дивизий.

Сталину некоторые авторы ставят в вину, что плохо обстояло дело с мобилизационными планами. На самом деле, по официальным источникам, положение было таково.

Мобилизационные планы составляют одну из основ обороноспособности любого государства. Они предусматривают планомерный и своевременный переход с организации и штатов армии мирного времени на организацию и штаты военного времени. Эту задачу в предвоенный период Красная Армия решала в сложных условиях – с мая 1940 до июня 1941 года мобпланы перерабатывались четыре раза. Если учесть, что на разработки необходимой мобилизационной документации требовалось не менее 9 месяцев, то неудивительно, что к началу войны эта работа не была завершена. Некоторые важные элементы, например, мобилизационные планы развертывания военной промышленности, пролежавшие больше месяца в столе Председателя Комитета обороны К.Е. Ворошилова, так и не были утверждены.

Мобилизационные возможности СССР определялись общими условиями третьей пятилетки (1938 – 1942). В августе 1940 года было принято решение о разработке первого плана МП-41, согласно которому Вооруженные силы после отмобилизования должны были насчитывать 8,7 миллиона человек (206 дивизий). Однако эти цифры были вскоре увеличены до 8,9 млн. человек (303 дивизии). Это увеличение совпало с реорганизацией большинства соединений, в результате чего в большинстве войсковых частей и соединений возник большой некомплект. Появилось большое количество небоеготовных или ограниченно боеготовных соединений и частей. Те же части, которые были обращены на формирование новых соединений, утратили свою боеспособность. Полное обеспечение вооружением новых соединений МП-41 предусматривалось лишь через 5 лет.

Значительным просчетом мобилизационных планов было предположение, что противнику после нападения на СССР потребуется до 15 суток для своего стратегического развертывания. В действительности вермахт напал в состоянии уже произведенного полного развертывания. Советские планы предусматривали, что первый эшелон советских войск будет иметь на отмобилизование 1 – 3 суток, второй эшелон (все танковые части, большинство стрелковых дивизий) – от 8 до 5 суток. Эти сроки оказались нереальными[284]284
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 689 – 690.


[Закрыть].

Когда мы оцениваем боеготовность Красной Армии к войне и возлагаем всю ответственность на Сталина, мы не должны упускать из поля зрения один фундаментальный факт, который объясняет многое, если не все: суть проблемы состояла не в репрессиях, предпринятых против военных во второй половине 30-х годов и не в недостаточной подготовленности командного состава (хотя эти факторы сыграли свою безусловно отрицательную роль). То, что наша армия оказалась далеко не в нужной мере подготовленной к войне с германским вермахтом, в решающей степени объясняется тем, что в течение 1939 – 1941 гг. она возросла в 3 раза – с 1,9 млн. чел. на 24.02.1939 г. до 5,8 млн. чел. на 22.06.1941 г.[285]285
  «Отечественные записки». (Приложение к газете «Советская Россия») 8 декабря 2005 г.


[Закрыть]

Не стану распространяться на тему старых укрепленных районов (УРов). Эта проблема – одна из многих, которую ставят в прямую вину Сталину: мол, старые укрепрайоны ликвидировали, а новые не успели создать. Сошлюсь здесь опять-таки на такую, безусловно, одну из самых авторитетных фигур в данном вопросе, каким является Г.К. Жуков. Он писал: «В отношении приведения в боевую готовность вооружений УРовских дотов и дзотов на рубежах старой государственной границы был допущен просчет во времени. Директива Генштаба требовала приведения их в боевую готовность на десятый день начала войны. Но фактически многие рубежи УРов были захвачены противником раньше этого срока.

УРы на старой государственной границе не были ликвидированы и полностью разоружены, как об этом говорится в некоторых мемуарах и исторических разработках. Они были в основном сохранены на всех важнейших участках и направлениях, и имелось в виду дополнительно их усилить. Но ход боевых действий в начале войны не позволил полностью осуществить задуманные меры и должным образом использовать старые укрепленные районы»[286]286
  Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. М. 1995. С. 350 – 352.


[Закрыть].

Как видим, даже самое поверхностное ознакомление с некоторыми важными фактами, касающимися подготовки страны к войне, создает впечатление сложной, мозаичной картины. Сталин, конечно, допускал в руководстве военным строительством серьезные ошибки и промахи. И главная из них, на мой взгляд, заключалась в том, что он считал возможным выиграть хотя бы еще один, роковой 41 год, чтобы лучше подготовиться к отпору со стороны гитлеровских полчищ. Он не был в полной мере уверен в боеготовности Красной Армии и полагал, что необходимо с максимальной интенсивностью использовать оставшееся время для ликвидации недостатков в военном деле. К тому же, большую ставку он делал на то, что новые виды боевой техники, которые уже начали поступать на вооружение, серьезно изменят соотношение сил и укрепят позиции Советской России. Расчеты, конечно, были логичными, но их самым уязвимым местом являлся дефицит, а точнее, отсутствие времени. Время стало решающим фактором успехов на первом этапе войны.

В контексте сказанного резонной представляется оценка, данная И. Дойчером: «Сталин использовал двадцать два месяца отсрочки для интенсивного развития российских военных отраслей промышленности и для переквалификации вооруженных сил в свете нового военного опыта. Но Гитлер также использовал те же двадцать два месяца. Освобожденный от кошмара войны на два фронта, он поработил почти всю Европу и использовал экономические ресурсы и трудовые ресурсы дюжины стран для работы на немецкую военную машину»[287]287
  Isaac Deutscher. Stalin. p. 447.


[Закрыть].

Разумеется, мнение И. Дойчера трудно оспорить, да и в этом нет особой нужды. Важно здесь подчеркнуть другое: сам Гитлер уже после начала войны с Советским Союзом с большой тревогой и озабоченностью говорил о том, что каждый год промедления с нападением на Советскую Россию делает шансы на победу в этой войне иллюзорными для Германии. Вот что он говорил в июле 1942 года в узком кругу своих приспешников:

«После ужина шеф в беседе исходил из того положения, что Советы представляли бы для нас страшную опасность, если бы им удалось с помощью выдвинутого КПГ лозунга „Не бывать больше войне!“ убить в немецком народе солдатский дух. Ведь в то же самое время, когда они у нас с помощью коммунистического террора, прессы, забастовок, короче говоря, всеми средствами боролись за победу пацифизма, у себя в России они создали невероятно мощную военную промышленность.

Невзирая на то, что в Германии они всячески пропагандировали слюнявый гуманизм, у себя они удивительнейшим образом сумели использовать рабочую силу и, развернув стахановское движение, приучили советских рабочих работать не только быстрее, чем средний рабочий в Германии и капиталистических государствах, но также и продолжительнее по времени.

И чем больше мы узнаем о том, что происходит в России при Советах, тем больше радуемся тому, что вовремя нанесли решительный удар. Ведь за ближайшие десять лет в СССР возникло бы множество промышленных центров, которые постепенно становились бы все более и более неприступными, и даже представить себе невозможно, каким вооружением обладали бы Советы, а Европа в то же самое время окончательно бы деградировала и, оказавшись совершенно беззащитной, превратилась бы в объект советской экспансии, направленной на установление мирового господства.

И было бы глупо высмеивать стахановское движение. Вооружение Красной Армии – наилучшее доказательство того, что с помощью этого движения удалось добиться необычайно больших успехов в деле воспитания русских рабочих с их особым складом ума и души.

И к Сталину, безусловно, тоже нужно относиться с должным уважением. В своем роде он просто гениальный тип. Его идеал – Чингисхан и ему подобные, о них он знает буквально все, а его планы развития экономики настолько масштабны, что превзойти их могут лишь наши четырехлетние планы»[288]288
  Генри Пикер. Застольные разговоры Гитлера. С. 450 – 451.


[Закрыть].