Текст книги " Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 85 страниц)

Что лежало в основе устремлений Сталина включить Литву, Латвию и Эстонию в состав СССР? В странах Прибалтики и на Западе вообще доминирует точка зрения, что это было продиктовано экспансионистскими устремлениями Москвы, по существу, стремлением воссоздать новую Россию в границах прежней царской империи. Однако в действительности в основе политики Сталина в прибалтийском вопросе доминировали вполне обоснованные и логичные соображения широкого военно-стратегического и, скажем прямо, геополитического характера. Несмотря на заключение пакта, вождь постоянно держал в уме, что рано или поздно схватка с фашистской Германией будет неотвратимой. Прибалтика представляла собой чрезвычайно важный и удобный плацдарм для Гитлера при начале военных действий против Советской России. Достаточно сказать, что уже через несколько недель после подписания пакта, а именно 20 сентября, Гитлер принял решение в ближайшее же время превратить Литву в протекторат Германии, а 25 сентября он подписал директиву о сосредоточении войск в Восточной Пруссии. Им предписывалось быть в готовности к вторжению в Литву[132]132
  Великая Отечественная война 1941 – 1945. Книга 1. Суровые испытания. М. 1998. С. 31.


[Закрыть]. Необходимо отметить, что еще ранее, а именно 11 апреля 1939 г., Гитлер утвердил «Директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939 – 1940 гг.», в которой предусматривалось, что после разгрома Польши Германия должна взять под свой контроль Латвию и Литву. Как было сказано в приложении к директиве: «Позиция лимитрофных государств будет определяться исключительно военными потребностями Германии. С развитием событий может возникнуть необходимость оккупировать лимитрофные государства до границы старой Курляндии и включить эти территории в состав империи»[133]133
  Год кризиса. 1938 – 1939. Т. 1. С. 376.


[Закрыть]. Конечно, об апрельской директиве фюрера советскому руководству тогда не было достоверно известно, однако общий настрой Гитлера на аннексию прибалтийских стран и включение их в той или иной форме в состав рейха Сталину был вполне понятен. И не только на базе разведывательных данных, но прежде всего на основе анализа поведения немецких руководителей и исходя из логики поведения Гитлера и понимания характера его замыслов.

Сталин забил тревогу и вызвал немецкого посла, который по его просьбе информировал правительство Германии о готовности СССР уступить отходившие в сферу его влияния территории за счет включения Литвы в сферу влияния СССР.

Иначе говоря, дальние военно-стратегические расчеты побудили хозяина Кремля добиться пересмотра положений секретного протокола в отношении Литвы. Сталин отдавал себе отчет в том, что в прибалтийских республиках существуют и активно действуют мощные прогерманские силы и что в случае войны они станут прямыми соучастниками агрессии Гитлера против Советского Союза. Заключенный пакт расширял возможности Сталина для решения прибалтийского вопроса в интересах упрочения безопасности Советской России. Причем не только в чисто территориальном аспекте, но и в более широком геополитическом. Немалую роль в его соображениях играло и стремление нейтрализовать прогерманские силы, действовавшие в странах Прибалтики. Словом, не экспансионистские мотивы как таковые были движущей пружиной его политики в данном вопросе. Опять-таки на первом плане стояли вопросы обеспечения национально-государственных интересов страны. Кроме того, при оценке данной проблемы нельзя вообще сбрасывать со счета, что эти республики прежде входили в качестве неотъемлемой части в состав России. Здесь исторический аспект также не был настолько незначительным, чтобы его можно было вообще исключить из всей совокупности соображений, принимавшихся в расчет Сталиным. Нельзя обойти молчанием и тот факт, что в соответствии с Рижским договором 1921 года Латвия, пользуясь мощной поддержкой западных держав, добилась включения в свой состав значительных территорий, принадлежавших всегда собственно России. Она просто воспользовалась выгодной для нее ситуацией, чтобы, как говорится, поживиться за счет России, находившейся в трудном положении международной изоляции.

И, наконец, последнее по счету, но не по важности. Если бы Советская Россия в 1939 – 1940 годах поступила бы иначе, то Прибалтика в целом стала бы мощным военно-стратегическим плацдармом для Гитлера, и начинать свой восточный поход ему пришлось бы с гораздо более выгодных позиций, чем в июне 1941 года.

Позиция Сталина была достаточно откровенно и объективно изложена им в переговорах с представителями стран Прибалтики. Так, в записи беседы со Сталиным, сделанной латвийской делегацией 2 октября 1939 г. приводятся следующие аргументы, выдвинутые Сталиным: «…война ныне разгорается, и нам следует позаботиться о собственной безопасности. Уже исчезли такие государства, как Австрия, Чехословакия, Польша. Могут пропасть и другие. Мы полагаем, что в отношении вас у нас подлинных гарантий нет. Это и для вас небезопасно, но мы в первую очередь думаем о себе. То, что было решено в 1920 году, не может оставаться на вечные времена. Еще Петр Великий заботился о выходе к морю. В настоящее время мы не имеем выхода и находимся в том нынешнем положении, в каком больше оставаться нельзя. Поэтому хотим гарантировать себе использование портов, путей к этим портам и их защиту (разговор шел спокойно, без угроз)»[134]134
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 594.


[Закрыть]. Последний комментарий принадлежит представителям Латвии.

Как может убедиться читатель, доводы хозяина Кремля были разумными и вполне отвечали реальностям того времени. Не понимать этого не хотят только те, кто денно и нощно твердит об «оккупации» стран Прибалтики Советским Союзом и выдвигает даже баснословные претензии по компенсации «ущерба», якобы нанесенного этой, с позволения сказать, оккупацией. При этом предают забвению все существенные факты, в том числе исторического, правового и иного характера, в частности то, что за годы пребывания в составе СССР эти республики добились больших успехов во всех областях экономики, науки, культуры, образования и т.д. во многом благодаря именно помощи со стороны других союзных республик СССР, прежде всего Российской Федерации.

Стоит выделить еще один момент, на котором Сталин акцентировал внимание своих собеседников. Он сказал, что «если не мы, то немцы могут вас оккупировать»[135]135
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 595.


[Закрыть].

А теперь коротко о том, как развивался процесс присоединения прибалтийских республик к СССР на практике. Вскоре после подписания пакта Риббентроп – Молотов Москва обратилась сперва к Эстонии (27 сентября), затем к Латвии (2 октября) и Литве (3 октября) с предложением о заключении договоров о взаимной помощи. Соответствующие пакты были подписаны с Эстонией 28 сентября, Латвией 5 октября и Литвой 10 октября 1939 года. Пакты предусматривали оказание взаимной помощи в случае «прямого нападения или угрозы нападения со стороны любой великой европейской державы», оказание помощи вооружением и военными материалами, а также создание военных, военно-морских и военно-воздушных баз СССР с введением «строго ограниченного количества» советских вооруженных сил: в Эстонию – до 25.000, в Литву – до 20.000, в Латвию – до 25.000 человек. Стороны обязывались «не заключать каких-либо союзов или участвовать в коалициях, направленных против одной из Договаривающихся Сторон». Советско-литовский пакт предусматривал передачу Литве города Вильно (Вильнюс) и Виленской области. Одновременно в этот период были подписаны торговые соглашения, выгодные для трех прибалтийских республик.

О процессе формирования границ Литвы в этот период для прояснения истинной картины следует сказать особо. Во время второго визита Риббентропа в Москву (сентябрь 1939 года) был подписан еще один секретный протокол, в котором устанавливались новые границы. В нем немецкая сторона оговаривала, что в сферу ее интересов отойдет район Мариамполя (Мемель). Осуществление этого намерения затянулось по ряду причин: оговоренный район ранее принадлежал Польше и лишь по советско-литовскому договору от 10 октября 1939 года был в составе Виленской (Вильнюсской) области включен в Литву. Затем, после вхождения Литвы в июле 1940 года в СССР, советская сторона начала переговоры о том, чтобы район Мариамполя оставить за СССР (учитывая, что в нем проходили важные коммуникации). Споры закончились лишь в начале 1941 года, когда СССР предложил заплатить Германии за пересмотр прежнего решения 7,5 млн. долларов. «Выкуп» был подтвержден советско-германским соглашением от 10 января 1941 года[136]136
  1941 год. Документы. Книга первая. М. 1998. С. 145.


[Закрыть].

Кстати сказать, обо всех этих перипетиях, связанных с включением в состав Литвы новых территорий благодаря Советской России, намеренно предпочитают умалчивать нынешние литовские политики. Они больше разглагольствуют об «оккупации» и всех бедах, принесенных им этой «оккупацией», сознательно замалчивая огромную помощь во всех областях экономики, науки, сфере образования и просвещения, в области медицины и т.д., которая была оказана Литве и другим прибалтийским республикам всеми советскими народами. Хорошее почему-то быстро стирается из памяти нынешних правителей государств Прибалтики. Да и не только у них. Но это, как говорится, к слову, хотя и по существу указанные моменты не могут быть вычеркнуты из истории и исторической памяти народов.

Но возвратимся в ту эпоху. В правящих кругах прибалтийских республик не было никаких иллюзий о значимости заключенных пактов. Они понимали, что Германия не окажет никакой поддержки прогерманским политикам прибалтийских государств, в том числе и тем, кто прямо предлагал вмешательство Германии (например, переход Литвы под немецкий протекторат). Для Советского Союза пакты были формой включения Прибалтики в советскую сферу влияния. Первоначально с советской стороны соблюдались внешние атрибуты независимости партнеров по пактам; дипломатические представители поддерживали лишь минимум контактов со ставшими легальными коммунистическими партиями и пр.[137]137
  1941 год. Документы. Книга первая. М. 1998. С. 70.


[Закрыть]

Однако это был своеобразный промежуточный этап, и Сталин на нем не собирался останавливаться. Кремль обвинил правительства прибалтийских республик в том, что заключенные пакты не привели, как на это рассчитывала Москва, к сближению Литвы, Латвии и Эстонии с Советским Союзом, так как этому воспротивились правящие группы этих стран. Они не только не пошли по пути сближения с Советским Союзом, чего как будто можно было ждать после заключения пактов взаимопомощи, но пошли по пути усиления враждебных Советскому Союзу действий, проводившихся ими втайне и за спиной СССР. Для этого была использована так называемая Балтийская Антанта, в которой раньше военным союзом, направленным против СССР, были связаны только Латвия и Эстония, но которая с конца 1939 года превратилась в военный союз, включающий, кроме Латвии и Эстонии, также и Литву.

Сталин сделал жесткий и однозначный вывод: правящие круги Литвы, Латвии и Эстонии оказались неспособными к честному проведению в жизнь заключенных с Советским Союзом пактов взаимопомощи, что они, напротив, еще усилили враждебную Советскому Союзу деятельность. Он решил, что дальше терпеть такое положение, особенно в условиях сложившейся международной обстановки, стало невозможным. Вслед за этим последовали требования Москвы об изменении состава правительств Литвы, Латвии, Эстонии и о вводе на территорию этих государств дополнительных частей Красной Армии.

После создания 14 – 16 июня 1940 г. новых правительств в Литве, Латвии и Эстонии, состоявших из дружественно настроенных к СССР политических деятелей и представителей коммунистических партий, эти правительства провели энергичные меры по созданию новых органов власти. Вышедшие из подполья коммунистические партии заняли ведущее положение в политической жизни. На массовых митингах выдвигались требования не только соблюдать договоры о взаимопомощи с СССР, но и провозгласить в трех республиках советскую власть с последующим вхождением в СССР.

Сталин, по крайней мере на первоначальном этапе, понимал, что процесс советизации прибалтийских республик форсировать не следует, ибо это приведет к нежелательной реакции как со стороны Запада, так и среди определенных слоев населения в самих республиках. Он в беседе с Г. Димитровым говорил: «Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия и Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать, строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают!»[138]138
  1941 год. Документы. Книга вторая. С. 596.


[Закрыть]

То ли стремительный ход развития событий, таивших в себе угрозу близкой войны, то ли более глубокие размышления, а может, все вместе взятое, фактически заставили Сталина пересмотреть свои первоначальные планы и прогнозы относительно темпов и сроков советизации. В итоге советизация началась без каких-то особых промедлений, хотя и проводилась достаточно осмотрительно.

Для контроля над выполнением правительствами Литвы, Латвии и Эстонии новых обязательств, принятых ими 14 – 16 июня 1940 года, Советское правительство направило в Литву заместителя наркома иностранных дел СССР В.Г. Деканозова, в Эстонию – секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Жданова, в Латвию – заместителя наркома иностранных дел СССР А.Я. Вышинского. В тесном контакте с руководством местных компартий они контролировали весь процесс политических преобразований, прошедших в июне и приведших к созданию советских республик и их вступлению в СССР[139]139
  1941 год. Документы. Книга первая. С. 70.


[Закрыть]. Сталин устами Молотова выразил уверенность в том, что нет никакого сомнения в том, что вхождение этих республик в Советский Союз обеспечит им быстрый хозяйственный подъем и всесторонний расцвет национальной культуры, что вхождением в Советский Союз их силы будут во много раз умножены, их безопасность будет укреплена и вместе с тем еще больше вырастет мощь великого Советского Союза[140]140
  Там же. С. 151.


[Закрыть].

Так это выглядело с официальной точки зрения. Более точную и более правдивую картину обрисовал впоследствии Молотов, когда ему не оставалось ничего другого, как предаваться воспоминаниям и весьма осторожно отвечать на вопросы даже тех лиц, которым он доверял. Приведу соответствующий пассаж, касающийся решения прибалтийского вопроса.

«Коммунисты и народы Прибалтийских государств высказались за присоединение к Советскому Союзу, – говорил он. – Их буржуазные лидеры приехали в Москву для переговоров, но подписать присоединение к СССР отказывались. Что нам было делать? Я вам должен сказать по секрету, что я выполнял очень твердый курс. Министр иностранных дел Латвии приехал к нам в 1939 году, я ему сказал: „Обратно вы уж не вернетесь, пока не подпишете присоединение к нам“.

Из Эстонии к нам приехал военный министр, я уж забыл его фамилию, популярный был, мы ему то же сказали. На эту крайность мы должны были пойти. И выполнили, по-моему, неплохо.

Я в очень грубой форме вам это представил. Так было, но все это делалось более деликатно.

– Но ведь первый приехавший мог предупредить других, – говорю я.

– А им деваться было некуда. Надо же как-то обезопасить себя. Когда мы предъявили требования… Надо принимать меры вовремя, иначе будет поздно. Они жались туда-сюда, буржуазные правительства, конечно, не могли войти в социалистическое государство с большой охотой. А с другой стороны, международная обстановка была такова, что они должны были решать. Находились между двумя большими государствами – фашистской Германией и Советской Россией. Обстановка сложная. Поэтому они колебались, но решились. А нам нужна была Прибалтика…»[141]141
  Феликс Чуев. Сто сорок бесед с Молотовым. С. 15.


[Закрыть]

Действительно, была нужна, ибо прибалтийский регион с его равнинной местностью являлся воротами, через которые западные завоеватели вторгались в пределы России. По указанию Сталина в этом регионе создавалась мощная группировка Красной Армии. Незамерзающие порты круглый год обеспечивали действия Балтийского флота. В случае войны он получал возможность проводить крейсерские операции, организовывать рейды подводных лодок, осуществлять минирование акватории у берегов Восточной Пруссии и Померании, блокировать доставку в Германию железной руды из Швеции. С аэродромов, расположенных в Прибалтике, советские самолеты могли достигать территории Германии.

Видимо, нет необходимости останавливаться на том, какова была международная реакция на эту акцию Кремля. Тем, кто хотя бы частично видел вероятность германской агрессии против Советской России, мотивы действий Сталина в общем были понятны и в чем-то даже оправданы. Так, министр иностранных дел Великобритании Э. Галифакс заявил, что «концентрация советских войск в Прибалтийских государствах является мероприятием оборонного характера»[142]142
  Великая Отечественная война 1941 – 1945. Книга 1. Суровые испытания. С. 35.


[Закрыть]. А лондонская «Таймс» 26 июля 1940 г. отмечала: «Единодушное решение о присоединении к Советской России отражает… не давление со стороны Москвы, а искреннее признание того, что такой выход является лучшей альтернативой, чем включение в новую нацистскую Европу»[143]143
  «The Times». July 26, 1940.


[Закрыть].

Германия вынуждена была считаться с новой реальностью, хотя, конечно, Гитлер не мог не испытывать глубокого недовольства действиями Сталина. Однако сделать что-либо, чтобы воспрепятствовать этому, он в то время не мог по различным причинам. Во-первых, действовал пакт, а, во-вторых, он полагал, что скоро не только Прибалтика, но и вся Россия вплоть до Урала окажется под германским сапогом.

Решение вопроса о Бессарабии и Северной Буковине. После того, как сформировались новые границы Советской России на западе, Сталин приступил к укреплению геополитических и военно-стратегических позиций страны на юго-западе. Здесь с давних пор (с 1918 года) открытым был вопрос о Бессарабии, захваченной Румынией. Советская Россия никогда не признавала законность этого территориального приобретения королевской Румынии и всегда оставляла за собой право на восстановление исторической справедливости. В июне 1940 года германскому послу Шуленбургу было заявлено, что Москва считает решение бессарабского вопроса делом срочным и неотложным. Кремль заявил, что предпочитает мирный путь решения вопроса, но не откажется и от военного пути, если не найдет понимания румынской стороны. Актуальность постановки данного вопроса диктовалась следующим соображением. С весны 1940 года Румыния, ранее ориентировавшаяся на Англию и Францию, все теснее начала связывать себя с рейхом. Румынское правительство обратилось в Берлин за помощью в строительстве укреплений на советско-румынской границе, проходившей по Днепру. Оно демонстративно провело мобилизацию более 1 млн. резервистов, увеличило военные расходы, усилило группировку своих войск в Бессарабии. Поспешность, с которой происходило подчинение Румынии третьему рейху, давала веские основания полагать, что немцы постараются превратить румынскую территорию, а вместе с ней Бессарабию и Северную Буковину в плацдарм для нападения на СССР[144]144
  Великая Отечественная война 1941 – 1945. Книга 1. Суровые испытания. С. 36.


[Закрыть]. Все это не могло не настораживать Сталина.

26 июня 1940 г. Москва передала румынскому представителю ноту, в которой предлагалось приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу. Но правительство Румынии заняло уклончивую позицию, 27 июня последовала очередная нота с требованием вывести румынские войска с территории Бессарабии и Северной Буковины в течение четырех дней, начиная с 14 часов по московскому времени 28 июня. Вопрос о Северной Буковине вызвал настороженность в Берлине. Эта территория никогда не входила в состав России и не была оговорена в протоколе от 23 августа 1939 г. Попытка румынского правительства обратиться за заступничеством в Берлин успеха не имела.

28 июня Красная Армия вступила в Бессарабию и Северную Буковину. Румынские политические партии и организации на этих территориях немедленно были распущены, повсеместно создавались органы советской власти. 2 августа 1940 г. была образована Молдавская ССР, куда вошли большая часть Бессарабии и Молдавская автономная республика, еще с 1924 г. существовавшая по левому берегу Днестра. Северная Буковина и южные районы Бессарабии вошли в состав Украины.

Таковы в общих чертах кардинальные меры, предпринятые по инициативе Сталина для того, чтобы посредством территориальных приобретений (причем каждое из них имело свою специфику и их все нельзя подводить под одну общую крышу) создать более выгодные условия для отражения надвигавшейся военной угрозы со стороны Германии. И история подтвердила в целом правильный путь, который избрал Сталин. В этом контексте в качестве голословных и трафаретных выглядят утверждения типа того, которое содержалось в статье А. Сахарова, на которую я уже однажды ссылался. А. Сахаров безапелляционно пишет: «Советские аппетиты точно укладывались в геополитические российские приобретения XVIII – XIX веков. Конечно, ни о каких военно-стратегических мотивах, в условиях мировой войны, обороне западных границ от будущего агрессора в действительности не могло быть и речи. Рассуждения по этому поводу являлись дымовой завесой, которая прикрывала геополитический реванш в наиболее выгодных внешнеполитических условиях»[145]145
  «Вопросы истории». 1995 г. № 7. С. 32 – 33.


[Закрыть].

Мне представляется излишним еще раз приводить доводы и аргументы с целью опровержения подобного рода оценок. В сущности, весь приведенный выше фактический и аналитический материал как раз и служит развенчанию этих концепций. Здесь дело не в качестве и количестве аргументов, а в идеологической позиции, занятой автором. Это одинаково относится как к тем, чьи взгляды и выводы я подвергаю критике, так и ко мне как автору, кстати, тоже имеющему право иметь собственную позицию.