Текст книги " Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3"

Автор книги: Николай Капченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 85 страниц)

Сталинская внешнеполитическая концепция слагалась из двух органически взаимосвязанных компонентов: понимания государственных, лучше даже сказать, державных интересов страны, с одной стороны, и классового подхода – с другой. Соотношение этих двух фундаментальных основ с течением времени претерпевало фундаментальные изменения. Державные интересы все в большей мере становились доминирующими, а классовые интересы все больше превращались лишь в форму выражения государственных, державных интересов. Но, как известно, не форма определяет содержание, а содержание определяет форму, придавая ей порой в виде своеобразной маскировки приоритетное место. Отсюда, разумеется, не вытекает заключение, будто Сталин вообще перестал быть сторонником коммунизма и марксизма-ленинизма и относился к ним всего лишь как к инструментам реализации своих политических и иных целей. Нет, и еще раз нет! Верно другое: он, будучи причисленным к классикам этого учения, давал ему свою собственную интерпретацию, порой не имевшую ничего общего с первоисточниками, т.е. произведениями Маркса, Энгельса и Ленина. На мой взгляд, такой подход вождя заслуживает не осуждения, а поддержки. Ведь ему приходилось действовать не в пределах виртуальных марксистских догм, а в условиях суровых мировых реальностей.

Чтобы не быть бездоказательным, приведу такой характерный пример. Во время переговоров в Москве в 1944 году, в частности по вопросу о претензиях СССР к Финляндии, Черчилль сказал советскому вождю: «у меня в ушах все еще звучит знаменитый лозунг: „Никаких аннексий и контрибуций“. Может быть, маршалу Сталину не понравится, что я говорю это».

Сталин с широкой улыбкой ответил: «Я же сказал Вам, что становлюсь консерватором»[632]632
  Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга третья. Тома 5 – 6. С. 228.


[Закрыть].

В ответе Сталина явно сквозил юмор, которым он стремился прикрыть серьезные вещи. Ведь с самого начала Великой Отечественной войны для советского лидера на первый план встали задачи создания единого фронта борьбы против Германии и ее союзников. А ведь еще всего несколько месяцев назад советская печать клеймила западные державы. Едва ли из памяти руководителей этих держав исчезли воспоминания о том, что, например, газета «Правда» в передовой статье от 2 февраля 1940 г. писала: «Пожар второй империалистической войны, зажженный англо-французскими империалистами, бушует за пределами нашей родины»[633]633
  В книге Сталин. К 60-летию со дня рождения. М. 1940. С. 388.


[Закрыть].

Сейчас все это уже стало прошлым. Ни о каком пожаре войны, развязанном якобы Англией и Францией, не могло быть и речи. Для Москвы встал вопрос о судьбе страны, все остальное отошло на второй план. Впрочем, приведенная формулировка, хотя и правильная в своей основе, она все же довольно упрощенна. Коренные, жизненно важные интересы как западных держав, так и Советского Союза отнюдь не исчезли и тем более не отошли на второй план. Судьбы стран требовали сплочения и единства в борьбе против агрессоров. Это было главным. Но почти все главные противоречия интересов, борьба за реализацию этих интересов отнюдь не отошли на задний план. Они постоянно давали о себе знать и в конечном счете предопределяли характер союзнических отношений, их постоянную борьбу по тем или иным вопросам, касавшимся этих интересов.

Война поставила не только перед Советским Союзом, но и перед всеми странами, выступившими против агрессоров, задачу сплочения своих сил для отпора захватчикам. Этот факт лишь подтвердил то место из речи Сталина от 3 июля 1941 г., что в этой войне мы не будем одиноки и будем иметь союзников в лице народов Европы и Америки и что наша борьба сольется с борьбой народов Европы и Америки за их независимость, за их демократические права. Данное заявление Сталина не было фразой. Оно нашло свое подтверждение в факте формирования широкой антигитлеровской коалиции. Возникновение антигитлеровской коалиции было обусловлено объективной необходимостью объединения усилий свободолюбивых государств и народов в справедливой борьбе с агрессорами, поработившими в первые годы войны многие государства Европы и Азии и угрожавшими свободе и прогрессивному развитию всего человечества. Основным ядром коалиции являлись три великие державы – СССР, США и Великобритания. Вклад отдельных её участников в разгром врага был весьма различным. Две другие великие державы – Франция и Китай – также участвовали своими вооружёнными силами в разгроме держав «оси» и их союзников. В тех или иных масштабах в военных действиях принимали участие соединения некоторых других стран – Польши, Чехословакии, особенно Югославии (к концу 1942 года численность Народно-освободительной армии – 150 тыс. чел.), а также Австралии, Бельгии, Бразилии, Индии, Канады, Новой Зеландии, Филиппин, Эфиопии и др. В составе фронтовых объединений Советской Армии воевали с врагом 1-я и 2-я армии Войска Польского, Чехословацкий армейский корпус, французский авиаполк «Нормандия – Неман», а также впоследствии 1-я и 4-я румынские армии, 1-я болгарская армия, венгерские части.

Формирование коалиции не было единовременным актом, оно осуществлялось постепенно в ходе вооруженной борьбы с агрессорами. Вступление Советского Союза в войну стало фундаментальным фактором, под воздействием которого антигитлеровская коалиция явилась главным и решающим фактором превращения второй мировой войны в справедливую, освободительную со стороны всех сражавшихся с агрессорами. Объективные предпосылки для образования и консолидации антигитлеровской коалиции создавала освободительная борьба, возросшая роль и активность втянутых в войну с фашизмом народных масс многих стран, убедившихся в невозможности остановить агрессоров и добиться освобождения без помощи Советской России. Если смотреть фактам в глаза, то надо признать, что нападение Гитлера на СССР фактически спасло Великобританию от судьбы, постигшей Францию. Бывший государственный секретарь США Э. Стеттиниус писал: «Если бы Советский Союз не удержал свой фронт, немцы получили бы возможность покорить Великобританию. Они были бы в состоянии захватить Африку, а затем создать плацдарм в Латинской Америке. Рузвельт постоянно имел в виду эту нависшую угрозу»[634]634
  История второй мировой войны. М. 1982. Т. 12. С. 114.


[Закрыть].

Но через пять лет после окончания войны Черчилль дал совершенно иную, явно противоречащую реальным фактам, оценку данного факта. Он в своих мемуарах писал: «Мы приветствовали вступление России в войну, но немедленной пользы нам оно не принесло. Немецкие армии были столь сильны, что казалось, они могут в течение многих месяцев по-прежнему угрожать вторжением в Англию, ведя одновременно наступление в глубь России. Почти все авторитетные военные специалисты полагали, что русские армии вскоре потерпят поражение и будут в основном уничтожены. То обстоятельство, что Советское правительство допустило, чтобы его авиация была застигнута врасплох на своих аэродромах, и что подготовка русских к войне была далеко не совершенной, с самого начала поставило их в невыгодное положение. Сила Советского правительства, стойкость русского народа, неистощимые людские резервы, огромные размеры страны, суровая русская зима были теми факторами, которые в конечном счете сокрушили гитлеровские армии. Но ни один из этих факторов еще не сказался в 1941 году. Президента Рузвельта сочли очень смелым человеком, когда он в сентябре 1941 года заявил, что русские удержат фронт и что Москва не будет взята. Замечательное мужество и патриотизм русского народа подтвердили правильность этого мнения»[635]635
  Уинстон Черчилль. Вторая мировая война. Книга вторая. Тома 3 – 4. М. 1991. С. 184.


[Закрыть].

Приведенное высказывание Черчилля относится ко времени, когда угроз над Англией уже не было и Германия была повержена. Но в начале войны настроения в английском кабинете были совершенно иные. Не случайно, что именно с Англией 12 июля 1941 г. было заключено первое соглашение, в котором оба правительства взаимно обязались оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии. Они далее давали обязательство, что в продолжение этой войны не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного согласия[636]636
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. М. 1944. С. 116.


[Закрыть].

Однако Сталин как истинный реалист больше полагался на дела, чем на слова и всякого рода заверения. В этом ключе следует рассматривать его телеграмму советскому послу в Лондоне И. Майскому от 30 августа 1941 г. Он инструктировал посла, что английское правительство «…своей пассивно-выжидательной политикой помогает гитлеровцам. Гитлеровцы хотят бить своих противников поодиночке, – сегодня русских, завтра англичан. Англия своей пассивностью помогает гитлеровцам. То обстоятельство, что Англия аплодирует нам, а немцев ругает последними словами, – нисколько не меняет дела. Понимают ли это англичане? Я думаю, что понимают. Чего же хотят они? Они хотят, кажется, нашего ослабления. Если это предположение правильно, нам надо быть осторожными в отношении англичан»[637]637
  И. Сталин. Соч. Т. 18. С. 248.


[Закрыть].

Как видим, любвеобильные речи Черчилля и других западных деятелей не вводили Сталина в состояние эйфории, ибо он оставался на почве реальности. Тем более что в самое трудное для страны время (1941 и 1942 годы) наша страна нуждалась не в политических комплиментах, а в реальной помощи со стороны союзников. Вместе с тем надо отметить и такое обстоятельство: Сталин, видимо, отдавал себе отчет, что после недавнего пакта с Гитлером Черчилль, да и некоторые другие западные руководители, будут испытывать по отношению к Москве и к нему как главе правительства определенное недоверие или какие-то сомнения, о которых открыто не говорили.

События между тем развивались в направлении расширения и укрепления антигитлеровской коалиции. 14 августа 1941 г. президент Рузвельт и премьер-министр Черчилль подписали «Англо-американскую декларацию (Атлантическую хартию)», в которой изложили цели и принципы борьбы против нацизма и агрессии, подтвердили свою решимость после уничтожения нацизма добиваться торжества демократических норм международных отношений.

Сталин счел необходимым дать указание советскому послу в Англии И. Майскому, чтобы тот на проходившей в сентябре 1941 года межсоюзной конференции в Лондоне огласил декларацию правительства СССР о согласии Советского Союза с основными принципами Атлантической хартии. Причем делалось это без явных оговорок, но они как бы проглядывали между строк: «Советское правительство, имея в виду, что практическое применение указанных выше принципов неизбежно должно будет сообразоваться с обстоятельствами, нуждами и историческими особенностями той или другой страны, считает необходимым заявить, что последовательное осуществление этих принципов обеспечит им самую энергичную поддержку со стороны Советского правительства и народов Советского Союза.

Советское правительство вместе с тем считает необходимым с особой силой подчеркнуть, что основная задача, стоящая в настоящее время перед всеми народами, признавшими необходимость разгрома гитлеровской агрессии и уничтожения ига нацизма, заключается в том, чтобы сконцентрировать все экономические и военные ресурсы свободолюбивых народов для полного и возможно более скорого освобождения народов, стонущих под гнётом гитлеровских орд»[638]638
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. С. 147.


[Закрыть].

Ко времени, о котором идет речь, США еще не подверглись нападению японских милитаристов на Перл-Харбор, поэтому их участие в антигитлеровской коалиции в какой-то мере было не совсем полным и безусловным, но тем не менее достаточно активным. 2 августа 1941 г. исполняющий обязанности госсекретаря США С. Уэллес сообщил советскому послу в Вашингтоне, что «правительство Соединённых Штатов решило оказать всё осуществимое экономическое содействие с целью укрепления Советского Союза в его борьбе против вооружённой агрессии. Это решение продиктовано убеждением Правительства Соединённых Штатов, что укрепление вооружённого сопротивления Советского Союза грабительскому нападению агрессора, угрожающего безопасности и независимости не только Советского Союза, но и всех других народов, – соответствует интересам государственной обороны Соединённых Штатов»[639]639
  Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны. Т. 1. С. 124.


[Закрыть]. Для финансирования обеспечения поставок США предоставили СССР беспроцентный кредит на сумму до 1 млрд. долл. со сроком погашения через 5 лет после окончания войны. 8 ноября 1941 г. президент Рузвельт отдал распоряжение приступить к осуществлению помощи СССР на основе закона о ленд-лизе (в переводе с английского – давать взаймы или сдавать в аренду).

Российские авторы адмирал флота В. Чернавин и историк Н. Бутенина, исследовав проблему ленд-лиза, а также ее значение для Советского Союза во время войны, справедливо отмечали, что американские, английские и канадские поставки играли для Советского Союза отнюдь не второстепенную роль во время войны, особенно на первых ее этапах. Н. Бутенина кратко излагает основные моменты, касающиеся данной проблемы. Она пишет, что 1 октября 1941 г. в Москве был подписан первый Московский протокол о снабжении Советского Союза до конца июня 1942 г. В конце месяца Рузвельт сообщил Сталину, что американские поставки будут осуществляться под беспроцентный заём на сумму 1 млрд. долл. с оплатой в течение десятилетия. В течение всей войны были подписаны еще три протокола – Вашингтонский, Лондонский и Оттавский. Официально ленд-лизовские поставки были приостановлены 12 мая 1945 г. В послевоенный период высказывались различные оценки роли ленд-лиза. В СССР чаще преуменьшалась значимость поставок, в то время как за рубежом утверждалось, что победа над Германией была определена западным оружием и что без ленд-лиза Советский Союз не устоял бы. Сегодня отношение в нашей стране к помощи союзников несколько изменилось.

Нельзя сбрасывать со счетов и количественный фактор ленд-лизовской помощи, в результате чего были существенно снижены людские потери. Так, доля поставок по ленд-лизу в общем объёме поставок для армии и гражданских нужд составляла: по бронетанковой технике – 16 %; самолётам – 15,3 %; боевым кораблям – 32,4 %; зенитной артиллерии – 18,4 %; радиолокационной аппаратуре – свыше 80 %; тракторам – 20,6 %; металлорежущим станкам – 23,1 %; паровозам – 42,1 %; грузовым и легковым автомобилям – 66,1 %. Эта оценка дана только по количественным показателям без учета качественных характеристик машин, их грузоподъемности, мощности двигателя, проходимости[640]640
  Н. Бутенина. Сколько же мы должны? (Электронная версия).


[Закрыть].

Адмирал В. Чернавин в материале, посвященном данной проблеме, констатировал следующее:

После Великой Отечественной войны, и особенно в период «холодной войны», некоторые историки писали, что поставки по ленд-лизу имели для нас небольшое значение: они составляли, дескать, всего 4 % объёма валовой промышленной продукции СССР в 1941 – 1945 гг. И это действительно так. Но по отдельным видам вооружений эти показатели были значительно выше: по автомобилям – 70 %, танкам – 12 %, самолётам – 10 %, а по морской авиации – 29 %.

Из Великобритании, США и Канады в нашу страну было поставлено:

Самолётов 22 195

Танков 12 990

Автомашин свыше 500 000

Различного типа орудий 5 000

Кроме того, от союзников поступило огромное количество снарядов, взрывчатки, обмундирования, медикаментов и т.д.[641]641
  В. Чернавин. Ленд-лиз в системе второй мировой войны. (Электронная версия).


[Закрыть]

Полагаю, что в связи с рассмотрением вопроса о значении поставок союзниками Советскому Союзу военной техники, горючего, продовольствия и других различных материалов, необходимых для ведения войны, стоит привести оценку, данную Микояном, непосредственно занимавшимся этими вопросами. Российский историк Г.А. Куманев задал ему в 70-е годы вопрос:

«– А как Вы оцениваете ленд-лиз, его роль в вооруженной борьбе Советского Союза в годы Великой Отечественной войны?

 – Военно-экономические поставки нам со стороны наших западных союзников, главным образом американские поставки по ленд-лизу, я оцениваю очень высоко, – ответил Микоян. – Хотя и не в такой степени, как некоторые западные авторы.

И, поясняя свое утверждение, добавил:

 – Представьте, например, армию, оснащенную всем необходимым вооружением, хорошо обученную, но воины которой недостаточно накормлены или того хуже. Какие это будут вояки? И вот когда к нам стали поступать американская тушенка, комбижир, яичный порошок, мука, другие продукты, какие сразу весомые дополнительные калории получили наши солдаты! И не только солдаты: кое-что перепадало и тылу.

Или возьмем поставки автомобилей. Ведь мы получили, насколько помню, около 400 тысяч первоклассных по тому времени машин типа „Студебеккер“, „Форд“, легковые виллисы и амфибии. Вся наша армия фактически оказалась на колесах и каких колесах! В результате повысилась её манёвренность и заметно возросли темпы наступления.

 – Да-а… – задумчиво протянул Микоян. – Без ленд-лиза мы бы наверняка еще год-полтора лишних провоевали»[642]642
  Г.А. Куманев. Рядом со Сталиным: откровенные свидетельства. М. 1999. С. 38.


[Закрыть].

Такова в самых общих чертах картина с поставками нам союзниками, прежде всего Соединенными Штатами, вооружения, техники, автомобилей и многого другого, в чем крайне нуждалась наша страна. Поэтому как чрезмерное преувеличение, так и нигилистическое отрицание важного значения для СССР поставок по ленд-лизу следует отвергнуть как несостоятельные. Ведь совсем не случайно в переписке Сталина с Рузвельтом и Черчиллем проблемы поставок и организации прохода конвоев, доставлявших соответствующие материалы, не просто фигурировали как важные, но и вызывали порой серьезные разногласия и упреки советской стороны. Это вызывалось тем, что союзники частенько нарушали свои обязательства, чем затрудняли действия наших войск.

Приведу пару примеров. Так, с марта по ноябрь 1943 года США и Англия вновь, как это было и в 1942 году в период Сталинградского сражения, приостановили посылку в СССР конвоев северным морским путем, что означало фактическое прекращение поставок Советскому Союзу вооружения. Черчилль сообщил главе Советского правительства 1 октября 1943 г. о намерении Англии возобновить с ноября 1943 г. отправку конвоев в северные порты СССР. Он сопроводил свое сообщение лестными словами в адрес Советского Союза и его армии, как бы пытаясь сгладить неприятности, возникшие в связи с приостановкой поставок. Черчилль писал Сталину: «С 22 июня 1941 года мы неустанно старались, несмотря на наше собственное тяжелое бремя, помочь Вам защищать Вашу страну от жестокого вторжения гитлеровской банды, и мы никогда не переставали признавать и провозглашать великие преимущества, которые мы получили благодаря замечательным победам, одержанным Вами, и благодаря смертельным ударам, которые Вы нанесли германским армиям»[643]643
  Переписка… Т. 1. С. 199.


[Закрыть].

Но Сталин, как говорится, не клюнул на эту удочку. Он исходил из того, что военные поставки – это не милость со стороны союзников, а их обязательство и вместе с тем вклад в борьбу против общего врага. Поэтому с нескрываемым раздражением он ответил Черчиллю: «Получил Ваше послание от 1 октября с сообщением о намерении направить в Советский Союз северным путем четыре конвоя в ноябре, декабре, январе и феврале. Однако это сообщение обесценивается Вашим же заявлением о том, что намерение направить в СССР северные конвои не является ни обязательством, ни соглашением, а всего лишь заявлением, от которого, как можно понять, британская сторона может в любой момент отказаться, не считаясь с тем, как это отразится на советских армиях, находящихся на фронте. Должен сказать, что я не могу согласиться с такой постановкой вопроса. Поставки Британским Правительством в СССР вооружения и других военных грузов нельзя рассматривать иначе, как обязательство, которое в силу особого соглашения между нашими странами приняли на себя Британское Правительство в отношении СССР, выносящего на своих плечах вот уже третий год громадную тяжесть борьбы с общим врагом союзников – гитлеровской Германией»[644]644
  Переписка… Т. 1. С. 205.


[Закрыть].

Не стану более детально распространяться об антигитлеровской коалиции, поскольку в дальнейших разделах данной главы различные аспекты ее деятельности и роль в ней Сталина будут рассмотрены достаточно подробно. Следует лишь отметить следующее.

Основные проблемы совместной англо-американской военно-политической стратегии в борьбе со странами блока агрессоров решались на встречах глав правительств США и Великобритании. Согласованный курс англо-американской стратегии, выработанный на конференции в Вашингтоне 22 декабря 1941 – 14 января 1942 года, исходил из признания Германии главным противником в войне, а района Атлантики и Европы – решающим театром военных действий. Однако оказание помощи Советской Армии, нёсшей главную тяжесть борьбы, намечалось лишь в форме усиления воздушных налётов на Германию, её блокады и организации подрывной деятельности в оккупированных странах. Предполагалось подготовить вторжение на континент, но не ранее 1943 года, либо из района Средиземного моря, либо путём высадки в Западной Европе. Советская Армия, весь советский народ стойко противостояли основным вооруженным силам фашистского блока.

Вся внешнеполитическая деятельность Сталина была ярким и убедительным образцом выполнения союзнических обязательств по антигитлеровской коалиции. Однако твердая сталинская линия внутри атлантической коалиции нередко сталкивалась с линией реакционных кругов западных держав, стремившихся подчинить ведение войны и решение послевоенных проблем своим эгоистическим интересам. Борьба эта проходила на протяжении всей войны по важнейшим направлениям – при определении целей войны, согласовании военных планов, выработке основ послевоенного урегулирования, по вопросам будущего германского государства, по определению границ, наказания военных преступников, выплаты репараций и многим-многим другим вопросам. Надо удивляться не тому, как много было разногласий в антигитлеровской коалиции, а скорее тому, как их удавалось разрешать. И надо отдать должное Сталину – он внес огромный вклад в деятельность антигитлеровской коалиции, в каком-то смысле был едва ли не главным локомотивом, благодаря которому коалиция не распалась под ударами противоречий и разногласий, а, наоборот, неуклонно, преодолевая препятствия и трудности, двигалась вперед к намеченной цели – поражению гитлеровской Германии и ее союзников, а затем и милитаристской Японии.

Сталин при подходе к проблемам антигитлеровской коалиции в полной мере учитывал тот факт, что в ней объединены в каком-то смысле разнородные силы, между которыми имеются серьезные противоречия, прежде всего социально-классового порядка. Однако при реалистическом подходе с обеих сторон эти противоречия не должны были служить препятствием для единства в борьбе против агрессоров. Общие интересы, безусловно, должны были превалировать над разногласиями, даже принципиального характера. Это свое понимание природы и особенностей коалиции он сформулировал в ноябре 1942 года:

«Говорят, что англо-советско-американская коалиция имеет все шансы на победу и она наверняка победила бы, если бы не было у неё одного органического недостатка, способного ослабить и разложить её. Недостаток этот, по мнению этих людей, выражается в том, что эта коалиция состоит из разнородных элементов, имеющих неодинаковую идеологию и что это обстоятельство не даст им возможности организовать совместные действия против общего врага.

Я думаю, что это утверждение неправильно. Было бы смешно отрицать разницу в идеологии и в общественном строе государств, входящих в состав англо-советско-американской коалиции. Но исключает ли это обстоятельство возможность и целесообразность совместных действий членов этой коалиции против общего врага, несущего им угрозу порабощения? Безусловно, не исключает. Более того, создавшаяся угроза повелительно диктует членам коалиции необходимость совместных действий для того, чтобы избавить человечество от возврата к дикости и к средневековым зверствам. Разве программа действия англо-советско-американской коалиции недостаточна для того, чтобы организовать на её базе совместную борьбу против гитлеровской тирании и добиться победы над ней? Я думаю, что вполне достаточна.

Предположение этих людей неправильно ещё и потому, что оно полностью опровергается событиями истекшего года. В самом деле, если бы эти люди были правы, мы наблюдали бы факты прогрессивного отчуждения друг от друга членов англо-советско-американской коалиции. Однако мы не только не наблюдаем этого, а наоборот, мы имеем факты и события, говорящие о прогрессивном сближении членов англо-советско-американской коалиции и объединении их в единый боевой союз. События истекшего года дают прямое к тому доказательство. В июле 1941 г., через несколько недель после нападения Германии на СССР, Англия заключила с нами соглашение „О совместных действиях в войне против Германии“. С Соединёнными Штатами Америки мы ещё не имели тогда никаких соглашений на этот предмет. Через 10 месяцев после этого, 26 мая 1942 г. во время посещения Англии т. Молотовым, Англия заключила с нами „Договор о союзе в войне против гитлеровской Германии и её сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны“. Договор этот заключён на 20 лет. Он знаменует собой исторический поворот в отношениях между нашей страной и Англией. В июне 1942 года, во время посещения США т. Молотовым, Соединённые Штаты Америки подписали с нами „Соглашение о принципах, применимых к взаимной помощи в ведении войны против агрессии“, соглашение, делающее серьёзный шаг вперёд в отношениях между СССР и США»[645]645
  И. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза. С. 72 – 74.


[Закрыть].

Ход событий не только не опроверг прогноз Сталина, но и подтвердил его правильность и дальновидность. Антигитлеровская коалиция – уникальное в своем роде явление в мировой политике. При осуществлении своей стратегии в отношении этой коалиции Сталин проявил себя как крупный политик, ни в чем не уступавший таким фигурам, как Черчилль, Рузвельт и де Голль. И не только не уступал им, но даже порой превосходил их, о чем любой объективный читатель найдет немало свидетельств в воспоминаниях Черчилля, де Голля, в исторических документах того периода.

Эти деятели в своих странах, да и в мире в целом, пользуются всеобщим признанием. У нас же для оценки Сталина даже в тех вопросах, где он твердо, последовательно и искусно отстаивал государственные интересы страны, как правило, не находится слов одобрения. Напротив, все сосредоточено на том, чтобы выискивать какие-то злые умыслы и коварные мотивы. Такой подход к оценкам исторических событий и личностей свидетельствует только против тех, кто применяет его.