Текст книги "Тайна Овального кабинета"

Автор книги: Николай Чергинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 41 страниц)

Глава 46

На всех фронтах, где Джон Макоули вел «войну», ситуация менялась стремительно. Если в Ираке положение стало улучшаться, то на любовном «фронте» – резко ухудшаться. Все больше пахло порохом на Балканах, в Югославии.

В Ботсване Президент получил от своих друзей – сенатора Дейла Беймса и адвоката Андриса Джонсона – тревожную информацию. Моника Левин дала согласие на сотрудничество со специальным прокурором Томасом Гордоном, который заключил с ней нехитрую сделку: Моника, за предоставление иммунитета от судебного преследования, рассказывает всю правду. Гордон готов прокрутить судье видеопленку, где Джон Макоули на судебном слушании по иску Люси Бриттон заявляет, что «…никакой любовной связи с ней, мисс Моникой Левин, у меня не было».

Джон Макоули отшвырнул от себя газету, где была изображена Левин и расписывался их роман. Со злостью произнес:

– Сучка, она, оказывается, слаба не только на передок, болтушка!

Он взял следующую газету. На самом видном месте те же россказни и в дополнение снимки Моники, сделанные на экране телевизора, а также текст ее заявления, в котором она признается, что у нее был роман с Джоном Макоули, и заявляет, что если ей пообещают, что не посадят в тюрьму, то она готова под присягой рассказать все, что было у нее с ним.

«Погоди! – вдруг подумал Макоули, вспомнив о записке Джонсона, где тот рекомендовал обязательно внимательно прочитать статьи и об убийстве Майкла Хаммера. – Это тот идиот, который с помощью сфальсифицированных фотографий пытался доказать, что он трахался с Сарой», – вспомнил Макоули, читая репортажи о загадочном убийстве. Неожиданно он вскочил с кресла. В статье одной из газет стоял огромный заголовок: «Убили ли супруги Сара и Джон Макоули Майкла Хаммера?»

– О черт, – простонал Президент, – этого еще мне недоставало!!

Он-то хорошо знал, как трудно отмыться от таких газетных домыслов в обществе, готовом с радостью подозревать любого, лишь бы интрига была покруче.

С трудом он заставил себя успокоиться и прочитать все газетные материалы об убийстве.

«Да, пожалуй, это похлеще, чем суды по искам этих шлюшек, – удрученно думал Макоули. – Это убийство, пожалуй, можно сравнить по своей взрывоопасности с заявлением Моники!»

Президент вызвал помощника и приказал связать его с директором Федерального бюро расследований. Он решил потребовать от директора ФБР бросить все силы на скорейшее раскрытие убийства.

В кабинет вошел помощник:

– Мистер Президент, директор ФБР находится на пути в свой офис, по прибытии он позвонит вам по закрытой связи.

– Хорошо, как позвонит, сразу же соедините.

– Будет исполнено, мистер Президент. К вам на прием хотят попасть миссис Христина Кейс и мистер Джеймс Уолш.

– Где они?

– В приемной.

– Приглашайте.

– Да, мистер Президент.

Как только госсекретарь и директор ЦРУ вошли в кабинет, Макоули яростно пнул валявшиеся на полу газеты:

– Вы читали? Меня и Сару уже обвиняют в убийстве!!

– Да, это неприятно, – озабоченно произнес Уолш, – особенно неприятно в связи с болтовней этой Левин.

– Делать нечего, – добавила миссис Кейс, – придется пройти и этот адов круг. Надо набраться сил и сражаться.

– Да, вы правы, друзья. Иного мне не дано. Ладно, об этом – позже, а сейчас о главном для Америки. Что по Югославии?

Уолш кивком головы предложил Кейс начинать первой.

– О результатах переговоров между сербами и албанцами я по телефону вкратце вас информировала…

– Не о результатах, а о безрезультативности этих переговоров, – поправил госсекретаря Президент и добавил: – «Вашингтон пост» уже дала свою оценку им. – Он взял со стола газету и громко прочитал заглавие одной из статей – «В Рамбуйе победил Милошевич».

– Да, надо признать, что фиаско переговоров лишило НАТО единственного рычага воздействия на Белград, – подтвердила всю сложность ситуации Кейс. – Выходит, что угрозы НАТО в который раз оказались пустым звуком.

– Да, уже совершенно ясно, что к своему юбилейному саммиту НАТО не успеет записать в актив успешное «блиц-урегулирование» нового конфликта на Балканах.

Президент взглянул на Уолша:

– Или ты, Джеймс, считаешь иначе?

– Нет, наши мнения полностью совпадают. На севере Косово снова завязались ожесточенные бои. Наблюдатели ОБСС – бессильны. Правда, албанцы воспользовались моментом и, согласившись, в отличие от сербов, с той частью мирного плана, которая их устраивает, ставят нас в положение, выход из которого один – ракетно-бомбовые удары по Югославии.

– Сейчас мы просто обязаны вывести из Косово всех 1380 наблюдателей в соседнюю Македонию, – произнес Макоули и обратился к Кейс: – Христина, у нас шансов нет получить санкцию от Совета Безопасности ООН на применение силы?

– Увы, нет.

– Джеймс, какова реакция России?

– Пока с определенностью можно констатировать лишь одно: последние события вокруг Косово высветили беспомощность России на международной арене.

– А что обозначает грозная фраза Президента России: «Мы не дадим тронуть Косово?!» – спросила Кейс.

– По нашей информации, эти слова – блеф. Мы можем сделать вид, что мнение Москвы нас не интересует. Многополярный мир, о котором так любят говорить в Москве, не более чем миф.

– Что может предпринять Россия, если мы плюнем на Совет Безопасности и ударим по Югославии? – спросил Президент, собирая с пола разбросанные газеты.

Уолш немного помедлил, а затем сказал:

– Насколько нам известно, грозное заявление Президента в России застало министерство обороны врасплох. Командование армии и ВМФ лихорадочно готовят свои предложения Кремлю на случай боевых действий на Балканах. Одним из вариантов является демонстрация российского флага в непосредственной близости от зоны конфликта. Россия может вывести в Средиземное море соединение кораблей, в состав которого будет включен единственный авианосец «Адмирал Кузнецов». Базирующийся на авианосце корабельный истребительный авиационный полк имеет в своем составе свыше тридцати палубных истребителей и штурмовиков, которые в случае необходимости могут выполнять облеты зоны конфликта. Кстати, полк только что закончил переучивание и готов к выполнению задач на новой технике.

Президент обратился к Кейс:

– Христина, не выкинет ли Саддам новую провокацию?

– Думаю, что нет. Саддам активизировал обвинения в адрес Ирана. Он утверждает, что в тюрьмах Ирана до сих пор содержится 13 тысяч иракских военнопленных, тогда как в Ираке еще в прошлом году был освобожден последний иранский летчик, сбитый в первый день войны между Ираком и Ираном почти двадцать лет назад. Похоже, что Саддам Хусейн начал грозить новой войной Ирану, у которого на самом деле не осталось в плену ни одного иракского военнослужащего. Саддаму нужен новый скандал, чтобы скрасить свою капитуляцию в борьбе с нами.

– Как рассматривается в мире наше возможное военное участие в ситуации в Югославии?

Ответил Уолш:

– По нашему мнению, реакция в мире достаточно умеренная. Единственное, что сказывается, так это то, что английские телевидение, радио и пресса растрезвонили о том, что в Судане наши «томагавки» атаковали ложную цель.

– Не понял, – насторожился Макоули, – как так ложную цель?

– К сожалению, это так. Журналисты телекомпании Эй-би-си провели расследование обстоятельства нашего ракетного удара, нанесенного по объекту в Судане, где, как мы полагали, с помощью Ирака производилось химическое оружие. Данные военной разведки оказались ошибочными, и «томагавки» поразили обыкновенную фармацевтическую фабрику. На этой фабрике производилась половина всех необходимых Судану медикаментов. Хозяин фабрики не имеет никаких связей с Усамой Бен Ладеном.

– Да, но у меня же на столе находилась докладная, что этот Ладен финансировал на указанной фабрике производство химического оружия. Согласно данным ЦРУ, на фабрике были обнаружены неопровержимые доказательства преступного бизнеса – следы химикатов, которые используются исключительно для производства нервно-паралитического газа. Я не путаю?

– Нет, Джон, все так. Согласно твоему указанию, мои люди провели проверку информации военной разведки и действительно обнаружили и даже доставили в США эти химикаты. Оказалось, что к удару по фабрике нас очень хитро подталкивали наши фирмы, производящие лекарства. Эти дельцы смогли подсунуть нашим двум агентам указанные химикаты, а затем, после того как ракеты разрушили фабрику, заполнить освободившуюся нишу своими лекарствами. Доходы исчисляются сотнями и сотнями миллионов.

– Черт знает что! Это же предательство. Сволочи! Они не уйдут от суда! Вспомните, как они завалили предложения рабочей группы по преобразованию всей системы здравоохранения. Там тоже не обошлось без жульничества и подтасовок. Надо срочно начать расследование…

– Мистер Президент! На связи директор Федерального бюро расследований.

Макоули подошел к аппарату закрытой связи и, почти не задавая вопросов, потребовал от директора бросить все самые лучшие силы на раскрытие убийства Хаммера.

– Вы сами должны понимать, что брошена тень на репутацию семьи Президента. Я уверен, что это подлое убийство организовано теми, кто пытается дискредитировать Президента и его супругу в глазах американцев и всего мира. Налицо смесь уголовщины с политикой. И еще, вам директор ЦРУ пришлет материалы, связанные с нашим ракетным ударом по объекту в Судане. Примите все меры к расследованию этого случая. Похоже, что воротилам из бизнеса лекарствами удалось спровоцировать этот удар…

Макоули положил трубку на аппарат и некоторое время стоял в глубокой задумчивости, а потом с грустью заметил:

– Черт знает что! Джон Макоули миротворец за рубежом… и мученик дома. Бедная Сара, представляю, в каком она состоянии! Наверняка уже начиталась этих обвинений. Зря я ее отпустил в Северную Ирландию. Была бы здесь, рядом, и я бы смог ее поддержать, успокоить…

Макоули снова впал в глубокую задумчивость. Наступила гнетущая, неловкая пауза. Кейс и Уолш молча переглядывались. Они чувствовали себя крайне неудобно. Наконец Уолш тихо произнес:

– Джон, ты разреши нам уйти. Мы понимаем, тебе надо побыть одному.

Макоули с трудом отвлекся от своих тяжких дум и кивнул головой:

– Спасибо, друзья. Вы свободны. Мне действительно надо подумать, какие ответные шаги предпринять.

Оставшись один, Макоули сразу же приказал помощнику соединить его с сенатором Дейлом Беймсом. Помощник осторожно заметил:

– Мистер Президент, ничего, что в США сейчас ночь?

– Ничего страшного. Не всегда же ему поднимать меня ночами.

Через несколько минут связь была установлена, и Макоули, извинившись за то, что звонит ночью, с удивлением услышал:

– О чем ты говоришь, Джон! Какой тут может быть сон. Мы с Андрисом ломаем головы, как поступать дальше.

– Что, шума много?

– Такого еще не бывало. Газеты и экраны телевидения забиты рассказами Левин и рассуждениями вокруг убийства бывшего руководителя сектора кадрового аппарата Майкла Хаммера. Нам удалось установить, что Хаммер в последнее время кое-кому обещал огласить взрывоопасные документы в отношении тебя и Сары. Мы не исключаем, что убийство могло быть совершено в политических целях, чтобы завладеть этими документами.

– Он носил их с собой?

– Неизвестно. По показаниям бармена, Хаммера он видел до этого уже несколько раз. В этом кафе-баре Хаммер с кем-то встречался и вел переговоры. В этот вечер он тоже явно кого-то дожидался. В зале почти никого не было, когда туда вошел неизвестный в маске и с пистолетом с глушителем. Ничего не говоря, киллер приблизился к Хаммеру и всадил в него четыре пули. После этого жестом приказал всем оставаться на местах, вышел и завернул за угол. Скорее всего, он скрылся на автомашине, но свидетелей нет.

Сегодня вечером Андрис выступил по телевидению и предупредил всех твоих и Сариных недоброжелателей, что вы не потерпите никаких обвинений и никаких намеков на вашу причастность к этому убийству. Любого, кто выступит с такими измышлениями, будут ждать судебные преследования. Я сегодня обратился к коллегам в сенате с просьбой сохранять спокойствие и не торопиться с непродуманными шагами.

– Что с Левин?

– Хреново. Эта стерва, кажется, готова даже ночью не вылазить с телеэкранов, заполонила все программы. Специальный прокурор официально обратился к конгрессу с предложением рассмотреть вопрос об импичменте. Палата представителей приступила к формированию комиссии. Кажется, слушаний не избежать.

– Дейл, что мне делать? Может, прервать вояж по Африке и возвратиться в Штаты?

– Ни в коем случае. Ты должен продолжать поездку. Тем самым ты показываешь всем, что для тебя дела страны поважнее, чем личные. Было бы неплохо подтвердить это конкретными шагами.

– Ты имеешь в виду Югославию?

– Тебе виднее, Джон, но что-то в этом роде было бы своевременным.

– Хорошо, Дейл, я постараюсь придумать, что предпринять. Пусть Андрис задействует весь свой аппарат. Уверен, что и ты и он понимаете, что нам надо выдержать этот последний удар Гордона и не допустить импичмента. Я постараюсь в ближайшие дни передать тебе материалы о преступных действиях наших дельцов от здравоохранения, которые ради сверхприбылей подставили свою страну. Надо сделать все, чтобы телевидение и пресса уделили этому факту не меньше внимания, чем этим Хаммеру и Левин. Можете звонить мне в любое время суток. Передай привет Андрису. Я, как всегда, надеюсь на вас, друзья! Пока!

Макоули положил трубку, а затем по внутреннему телефону позвонил Еве Миссури и пригласил ее в кабинет.

Ева, стройная, красивая, как всегда, одетая со вкусом, через три минуты предстала перед шефом:

– Мистер Президент…

– Привет, Ева! – перебил ее Макоули. – Мне очень плохо. Ты, конечно, уже знаешь, куда толкнули эту Монику Левин деньги?

– Да, мистер Президент.

– А об убийстве Хаммера?

– Тоже в курсе. По-моему, здесь пахнет политикой.

– Скорее всего. Но кто-то пытается втянуть в это дело меня и мою жену…

– Ради этого и совершено убийство.

– Как ты думаешь, следует ли мне прервать визит и возвратиться в Штаты?

– Если вы это сделаете, то по возвращении в Америку окажетесь в центре событий и вам придется раз за разом давать пояснения, отвечать на беспардонные вопросы. Надо ли вам это, мистер Президент?

– Пожалуй, ты права. Присаживайся, давай с тобой порассуждаем о возможных шагах России, если мы ударим по Югославии.

Ева устроилась в кресле, а Президент сел на диван.

– Мистер Президент, я как раз закончила анализ поступившей информации по России и некоторым странам бывшего Советского Союза. На сегодняшний день в Кремле не сомневаются в том, что НАТО вот-вот начнет боевую акцию против Югославии, и лихорадочно ищут ответный ход.

– Да, я уже знаю, как Ельцин заявил, что Косово он нам не отдаст, – с легкой иронией заметил Макоули. – Меня интересует, какие шаги конкретно Москва может предпринять.

– По данным нашей разведки, сегодня премьер-министр России после встречи с Президентом Ельциным собрал у себя министров обороны и иностранных дел, а также директора Службы внешней разведки и начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба. Наш источник в Министерстве обороны сообщил, что принципиальное решение о мерах военного характера в случае ударов НАТО по Югославии сегодня принято.

– В чем смысл этого принципиального решения выяснить еще не удалось?

– Кое-что уже выяснили, мистер Президент, – улыбнулась Мискури, – в число военных мер отнесены перебазирование на территорию Белоруссии ракетных систем с ядерным оружием как оборонительного, так и наступательного характера, сворачивание программ сотрудничества с НАТО, конкретная военная помощь Югославии и посылка в район Средиземного и Адриатического морей группы кораблей с десантом на борту. Несколько дней назад Президент Белоруссии направил в Югославию большую военную делегацию во главе с госсекретарем. В составе делегации один сенатор и специалисты в области борьбы с воздушными целями и ведения радиоэлектронной войны. Сегодня в Югославию вылетел и Президент Белоруссии. Его встречают как героя, так как он первым заявил о своей поддержке Югославии.

– В Белоруссии еще не уничтожены площадки для запуска ракет?

– На территории этой страны прежде находились четыре ядерных объекта. Две базы межконтинентальных баллистических ракет располагались в Лиде и Мозыре и еще два объекта складского хранения стратегических наступательных вооружений в Колосово и Лесной в Минской области. После вывода войск и носителей ядерного оружия в Россию оставшиеся площадки должны были быть уничтожены или путем извлечения их из грунта, либо взрывом. Эти работы должны быть закончены до конца 2001 года, однако пока взорваны только три площадки, так как США прекратили финансирование этих работ, а уничтожение огромных бетонных плит полутораметровой толщины требует огромных средств.

– Выходит, мы допустили ошибку, прекратив финансирование этих работ?

– Да, мистер Президент. Своим отказом мы дали повод руководству Белоруссии обвинять США в срыве соглашения. Кроме того, они обсуждают инициативу Югославии о присоединении к Союзу Беларуси и России.

– Ева, ты считаешь, что это возможно?

– На сегодняшний день – нет. Но нельзя исключить и то, что после начала наших ударов по Югославии, эта идея может приобрести дополнительный мощный импульс.

– Я уверен, что Милошевич уже на третий-четвертый, максимум, пятый день поднимет вверх руки. Мы обрушим на головы югославов такие ракетно-бомбовые удары, что даже младенцев заставим вопить: «Милошевича – в отставку». Надо обязательно усилить и наши пропагандистские усилия по показу мировой общественности всех преступлений Милошевича и его клики. Суд в Гааге должен тоже пошевелиться, не зря же мы через своих партнеров подкармливаем его. Кстати, а где этот ученый из Белоруссии, который уводил сотни наших ракет от целей в Ираке?

– Я попрошу мистера Уолша и военную разведку выяснить.

– Нам нельзя допустить, чтобы он, этот, как его?

– Станилевич.

– Да, да, Станилевич. Не дай Бог, он начнет творить свои штучки в центре Европы.

– Хватит ли средств на проведение такой масштабной операции? – с сомнением в голосе произнесла Мискури.

– Да, средств понадобится немало. Мы уже вывели на новый уровень количественный состав наших сил. Я приказал направить в этот район еще группу кораблей во главе с одним-двумя авианосцами. Сегодня утром в район будущих боевых действий выдвинулись еще два – французский и британский авианосцы. Ко мне утром обратился главнокомандующий объединенными силами НАТО в Европе с просьбой направить в его распоряжение еще триста самолетов, прежде всего истребителей-бомбардировщиков, а также самолетов для ведения электронной войны и воздушных дозаправщиков.

Я приказал министру обороны и председателю комитета начальников штабов изучить эту просьбу и к вечеру подготовить предложение. Проследи за их исполнением.

– Да, мистер Президент. Но не много ли просит наш главнокомандующий в Европе?

– Я понимаю, ты имеешь в виду дополнительные расходы. Только численность самолетов достигнет тысячи единиц. Добавь к этому, что в Албанию мы направляем 24 ударных вертолета «Апачи» и другую технику. Мы финансируем участие американских добровольцев в количестве до полутора тысяч человек в конфликте на стороне косовских албанцев. Так что ты права, затраты наши огромные. Поэтому подготовьте вместе с Альбертом Кевиным запрос в конгресс о выделении дополнительного чрезвычайного финансирования для оплаты наших расходов в операции против Югославии в сумме трех-четырех миллиардов долларов. Пусть в конгрессе больше ломают голову над тем, как помогать нам, а не ковыряются в грязном белье Президента.

– Хорошо, мистер Президент. Я сегодня подготовлю необходимые материалы.

– Ну и прекрасно. Если не возражаешь, то сегодня поужинаем вдвоем?

– Как будет приказано, – Ева неожиданно весело улыбнулась и взяла под козырек. – Я – солдат, мистер Президент. Что прикажете – исполню, причем – с удовольствием.

И они оба весело расхохотались.

Глава 47

Сару охватил страх. Он не покидал ее днем, а, мокрый, липкий и болезненный, каждую ночь прогонял сон, залезал в душу, колол серд-це и холодил мозг. Она прекрасно понимала: сделай Сольдо одно неверное движение, один неосторожный шаг – и катастрофа неизбежна. Сколько сил надо было ей потратить, чтобы улыбаться радушным гостям, весело махать ручкой на митингах, раздавать тысячам жителей Северной Ирландии автографы, пожимать им руки! Она старалась быть непринужденной и радостной. В ее выступлениях сквозили уверенность и надежда на мир в обществе, а легкие нотки наставлений, иногда звучавшие в ее словах, еще раз подтверждали, что первая леди Америки искренне стремится помочь гражданам Северной Ирландии быстрее достичь мира и согласия. Зажигаясь от своих же слов, она иногда на какое-то время забывала о страхе и тревоге, которые удавалось загнать в дальний угол сердца. Но стоило ей остаться одной, как сразу же начиналась паника. Страх вклинивался, казалось, в каждую клеточку ее организма. Мысленно она молила Сольдо быть осторожным и сделать дело так, чтобы никто не мог подкопаться. Она молила его быстрее позвонить. И когда он наконец позвонил, то измученная леди бросила в трубку:

– Где же ты пропал, Джо?

– Ну, что ты, дорогая, нигде я не пропал. Прикажи, и я прилечу.

– Ну, рассказывай, как ты? Как дела? – нетерпеливо потребовала Сара.

– У меня все в порядке, так что можешь спокойно решать свои важные государственные дела, – весело ответил Сольдо. – Ты же сама знаешь, мне пришлось на время уезжать из Нью-Йорка. Съездил, разобрался, как говорится, без лишних слов и свидетелей и возвратился домой.

Сара понимала, что Джо не хочет лишнее болтать по телефону. Главное он уже сказал. По достоинству оценив осторожность темпераментного любовника, она не стала расспрашивать его и сказала:

– Спасибо тебе, Джо. Думаю, через неделю я возвращусь в Штаты и сразу же приеду в Нью-Йорк. У нас с тобой будет масса времени, чтобы наговориться, и масса дел, чтобы их решать.

– Да, да. Я и твои единомышленники ждем тебя. Предвыборная борьба начинает разворачиваться на всю катушку и требует, чтобы ты быстрее приезжала. Мне чертовски хочется тебя увидеть. Так что заканчивай свои дела и приезжай. Главное сделано, остальное – впереди.

Этот разговор состоялся утром, а через два часа помощница Сары Макоули – белокурая Роза – принесла свежие американские газеты. Оставшись одна, Сара развернула «Вашингтон таймс» – и руки ее задрожали. Она увидела фото, на котором был изображен лежащий у стола в луже крови Хаммер. Буквы запрыгали перед ее глазами, но она заставила себя прочитать все шесть газет, вернее, в шести газетах все статьи, посвященные этому убийству, а затем прошла в спальную комнату и упала на кровать.

«Господи, прости меня! Ты же сам видишь, что иного пути не было…»

Постепенно шок прошел, и Сара начала думать. Она заставила себя возвратиться в кабинет, сесть в кресло и обдумать ситуацию. Она прекрасно понимала, что намеки прессы на причастность ее и даже Джона к убийству – это вывод из логической цепочки событий, связанных с рассмотрением в суде взаимных исков Хаммера к ней и ее к Хаммеру. Никто никаких доказательств не приводил. «Нет, делать вид, что меня это не касается нельзя, – думала Сара, – даже ежу понятно, что я должна с гневом отвергнуть все эти намеки как грязные домыслы. Очевидно, надо поручить адвокатам заняться этим, чтобы даже тень сомнений, не то что подозрений, не пала на мою репутацию. Мои противники по выборам в сенат наверняка могут попытаться воспользоваться моментом».

Она решила, что надо немедленно звонить адвокатам, но вспомнила, что ряд статей делают намеки на причастность к убийству и Джона, а это значит, что руководитель группы адвокатов Президента Андрис Джонсон, конечно же, не оставит этот факт без внимания и незамедлительно предпримет соответствующие шаги. И тогда она вызвала помощницу. Когда Роза вошла, Сара пригласила ее присесть и спросила:

– Вы читали об убийстве Майкла Хаммера?

– Извините меня, миссис Макоули, – смутилась Роза, – но принесли газеты только по одному экземпляру, и я сразу же отнесла их вам.

– Это неважно, Роза. Возьмите газеты, внимательно прочитайте все материалы об этом преступлении и подготовьте вместе с пресс-секретарем проект, моего заявления. Необходимо выразить сожаление о случившемся, высказать требование к правоохранительным органам скорее найти преступника, отвергнуть все грязные намеки в мой адрес, оценить их как нечистоплотную политическую возню, направленную на компрометацию моей предвыборной борьбы в сенат. В заявлении должно быть высказано и предупреждение всем, кто попытается обвинить меня в причастности к этому убийству, что я не оставлю это без реагирования.

– Хорошо, миссис, будет сделано.

– И еще. Роза, передайте Морису, чтобы он сделал анализ сообщений, где говорится об Америке, и, конечно же, наиболее важных событий внутри страны. Вечером у меня пресс-конференция, и надо быть готовой к любым вопросам.

– Морис уже подготовил по обстановке в стране. Там есть некоторые неприятные моменты, связанные с новыми обвинениями в адрес мистера Президента. – С этими словами Роза положила перед первой леди тоненькую папочку. – Здесь вся информация.

– Спасибо, Роза. Вы свободны.

Не откладывая, Сара приступила к изучению аналитической записки, но вскоре, не дочитав, в изнеможении откинулась на спинку кресла.

«Да, Джон, похоже – это конец. Ты не понял главное: любовниц надо выбирать не болтливых. Как видишь, дорогой, ценить в женщине надо не только мордашку, фигуру, ноги, есть еще одна деталь, о которой мужчины забывают, – это умение женщины держать язык за зубами.

Хотя это относится и ко мне. Хаммер оказался не менее болтливым. Поэтому его и не стало. Господи, но почему у меня так неспокойно на сердце? Меня же наверняка будут допрашивать. Ведь я единственная, с кем у Хаммера в последнее время произошел конфликт. А если докопаются до правды с этими фотографиями? Что тогда? Прямой путь к разгадке причины убийства?! О Господи!.. Подскажи, что мне делать?!.»

Чтобы хоть немного успокоиться, Сара продолжала чтение аналитической записки. Стало ясно, что специальный прокурор готовит материалы для предъявления Джону Макоули уголовного обвинения, что конгресс приступает к расследованию, что Моника Левин бесповоротно и окончательно перешла на сторону Гордона. В стане демократов началось брожение. Оставлены без внимания ходатайства адвокатов Макоули сохранить его право не отвечать по гражданским искам, пока он Президент. Верховный суд обязал Президента выступить ответчиком по таким делам.

Саре вдруг стало жалко Джона. Она впервые поставила знак равенства между своими любовными утехами и его похождениями. Она не поленилась и прошла в одну из соседних комнат, где накануне оставила недочитанную брошюру, где имелись исследования психотерапевта, однофамильца ставшей уже знаменитой Моники Левин.

Сара возвратилась в кабинет и, устроившись в кресле, начала читать: «Джон Макоули, как и любой обладающий властью, харизматический лидер, чувствующий себя одиноким, одолеваемым тоской человеком, отличается сексуальной озабоченностью и склонен к агрессивной сексуальности. Вовсе не любовная страсть толкнула Макоули в объятия практикантки Моники, а скорее, стремление неуверенного в себе человека обрести успокоение и утвердиться в собственной самоценности. Нельзя не вспомнить о психологической травме, которую испытал Макоули из-за того, что он никогда не знал своего биологического отца. Все это, вместе взятое, плюс стресс от президентских обязанностей могут вовлечь Макоули в целую серию опасных ситуаций, включая опрометчивый роман с Моникой…»

В кабинет вошел помощник.

– Разрешите?

– Входите, Морис.

– Я принес аналитический обзор международной обстановки.

– Спасибо, Морис, оставьте.

Помощник положил тоненькую кожаную папку перед Сарой и удалился. Сара отодвинула в сторону брошюру и раскрыла папку. Морис явно знал свое дело. Кратко и сжато давал анализ по Ираку, Ближнему Востоку, откликам в прессе, освещающей визит Президента в страны Африки. Больше всего внимания Морис уделил положению в Югославии.

Для Сары стало ясно: война с Югославией неизбежна. НАТО обложило эту страну практически со всех сторон. Соседние страны, за исключением Греции, наперебой предлагают свою помощь НАТО. Сара, усмехнувшись, подумала: «А ведь Венгрия, Румыния, Чехия, Польша, страны Балтии ведут себя по отношению к России, своему бывшему «брату», пожалуй, точно так же, как эта сучка Моника Левин по отношению к Джону. Ничего не поделаешь, деньги делают свое дело, особенно с проститутками».

Ее глаза пробежали выдержку из какой-то югославской газеты, и сначала Сара не поняла смысла изложенного, но вдруг она встрепенулась и прочитала сначала: «… жены практически всех руководителей Белого дома увлекались или хотя бы изредка пробовали наркотики. Все они рано или поздно признавали это, и только супруга Макоули отрицает очевидное. Даже родная мать Сары и личный священник признались, что Сара, особенно в юности, любила побаловаться травкой. И сегодня, когда Президент хочет развязать войну против непокорной Югославии, цель его ясна: отвлечь внимание общественности от скандала с Моникой Левин и заодно получить прощение своей супруги…»

– Ну, это уж слишком! – вскрикнула в бешенстве Сара. – Эти славяне будут еще и свой нос совать в наши дела! Хватит!!

Она нажала кнопку переговорного устройства и приказала Розе соединить ее с супругом. Через минуту Джон был на связи. Сара, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, жестко произнесла:

– Джон, неужели мы будем терпеть этих грязных югославов? Не пора ли проучить их, и если понадобится, то загнать их в каменный век!!

– Я согласен с тобой, Сара. Я начну эту кампанию. Надеюсь, это позволит одновременно заткнуть рты и нашим доморощенным ублюдкам, которые обливают тебя и меня грязью. А сейчас, извини, я очень занят подготовкой этой операции.

Удовлетворенная, Сара положила трубку и подумала: «Вот как мы с Джоном думаем одинаково. А что, может, и из меня получился бы Президент Америки?»

Одного не могла знать первая леди – того, что Джон в этот момент находился в постели вместе с Евой Мискури и решал тоже очень важную задачу.