Текст книги "Тайна Овального кабинета"

Автор книги: Николай Чергинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 41 страниц)

– Я хочу тебе предложить перейти работать на должность помощника Президента по вопросам России, Беларуси и других стран СНГ. Как ты на это посмотришь?

Лицо Евы покрылось краской, и она, опустив глаза, тихо и растерянно произнесла:

– Я не знаю, я не ожидала… – только после этого она посмотрела в глаза Президенту. – А смогу ли я?

– Думаю, что сможешь. У тебя для этого все есть. – И вдруг улыбнулся: – А мне будут завидовать Президенты всех стран. Скажи, у кого будет еще такая красивая помощница? Так как? Сотасна?

– Если вы считаете, что я должна работать в должности вашего помощника, то обязана сделать все, чтобы оправдать ваше доверие.

– Ну вот и решили. Я сейчас же подпишу приказ, а ты начинай знакомиться со своими новыми обязанностями. Сразу же даю тебе первое поручение. Через несколько дней, думаю, что это может случиться сразу же, как мы отбудем из Израиля, я приму решение о начале боевых действий против Ирака. Проанализируйте вместе с миссис Христиной Кейс всю информацию по России и постарайтесь сделать прогноз реакции Москвы на наши действия в Ираке.

– Хорошо, мистер Президент.

Макоули встал и, обойдя стол, приблизился к Еве. Она тоже встала. И в этот момент самолет, делая поворот по курсу, вдруг сделал крен влево, и они невольно обхватили друг друга руками. Это было очень похоже на объятия, и Макоули, поцеловав ее в губы, произнес:

– Поздравляю с назначением, милая!

Через несколько секунд самолет выровнялся, и он отпустил Еву. Президент сел на свое место и нажал кнопку электронного навигатора. На экране монитора показалась карта Атлантического океана, Америки и Афро-Азиатского региона. Самолет пролетел уже большую часть пути. Президент поднял трубку аппарата и кому-то отдал распоряжение готовить обед на четыре персоны. Он решил пригласить отобедать Уолша, Кейс и Мискури, при этом уточнил, что на столе должно быть и спиртное.

Глава 28

Майклу Хаммеру после полученного страшного удара понадобилось более двух недель для того, чтобы хотя бы в какой-то степени прийти в себя. Анализируя случившееся в суде, он все больше приходил к выводу, что оказался жертвой интриги. Страдалец мучительно искал ответ на вопрос, кому понадобилось сыграть с ним такую жестокую шутку. Разъяснить обстановку мог только один человек – Райк Гинзбург. И Хаммер извлек из сейфа расписку Гинзбурга и бросился на его розыск. Оказалось, в городе Вашингтоне и в штате проживает семь человек с аналогичными фамилиями и именами.

Хаммер начал с тех, кто проживал в Вашингтоне, но, увы, среди них того, кто нужен, не оказалось. Он понимал, что звонить по телефону и выяснять, тот ли это Гинзбург, будет неправильно, и поэтому начал объезд прилегающей к столице Соединенных Штатов Америки территории. И сделал это в воскресный день, когда люди, не проживающие в городе, как правило, находятся дома.

К вечеру он подъехал к дому, где жил Райк Гинзбург, стоящий в списке шестым. Через калитку вошел в прекрасно ухоженный двор и по вымощенной фигурной плиткой дорожке направился к дому. Из дома навстречу вышел средних лет мужчина. Хаммер поздоровался и спросил:

– Мистер Райк Гинзбург?

– К вашим услугам, – с легким поклоном ответил хозяин.

Хаммер извинился и объяснил, какого именно Гинзбурга он ищет, и с разочарованием произнес:

– Я вижу, что вы не тот человек, которого я разыскиваю. Поэтому еще раз приношу свои извинения.

Но Хаммера вдруг остановил хозяин:

– Одну минуту, мистер…

– Хаммер, – подсказал гость и уточнил: – Майкл Хаммер.

– Мистер Хаммер, я хочу рассказать об одном случае. Дело в том, что более двух месяцев назад, когда я ездил по делам в Вашингтон, я утерял водительское удостоверение. Сейчас я уже получил новое, но не исключено, что с вами мог разговаривать и мошенник, у которого оказалось мое удостоверение.

– А где точно вы его потеряли?

– Точное место я не могу назвать, так как обнаружил пропажу уже дома. Но на все сто процентов уверен: утрата произошла только в Вашингтоне, и больше нигде. Я посещал супермаркет и, когда доставал деньги для расчета в кассе, скорее всего там и обронил.

– А вы не обращались в супермаркет?

– На следующий же день специально поехал в Вашингтон. В этом супермаркете мне сказали, что моего документа у них нет, и посоветовали на всякий случай обратиться в полицию. В полиции зарегистрировали мое заявление и пообещали в случае обнаружения удостоверения сразу же сообщить мне. – После небольшой паузы Гинзбург добавил: – Кто знает, может, кто-то нашел мой документ и использовал его в преступных целях. В наше время всякое может быть…

Хаммер поблагодарил Гинзбурга и, пожав ему руку, направился к машине. Он решил закончить объезд всех Гинзбургов, а потом уже делать выводы и думать, что еще можно предпринять. Единственное, в чем повезло в этом деле Хаммеру, это то, что все Гинзбурги были дома.

Поздним вечером он возвращался в Вашингтон. Его руки тяжелым грузом лежали на руле, а тело и мозг испытывали усталость и апатию. Несмотря на позднее время, шоссе, ведущее к Вашингтону, было заполнено автомобилями. Горожане после воскресного уик-энда возвращались домой. Это требовало повышенного внимания, что, в свою очередь, в какой-то степени отвлекало от грустных мыслей. Но тревога, заполнившая все его сердце, беспокоила и болью, и напоминанием о приближающейся развязке дома. Жена и дети уже возвратились из вынужденной поездки в Германию, и вот-вот грянет грандиозный скандал. Стоит жене зайти в банк – и она узнает новость. Это означает одно – личную катастрофу для Хаммера. И как ни хотелось ему думать об этом, тревога заставила окунуться в реальную ситуацию, которая, словно вонючая яма, отталкивала его, и ему очень хотелось держаться от нее на расстоянии. Постепенно Хаммер предался неприятным размышлениям и вдруг громко матюгнулся и произнес:

– Черт возьми! Что же придумать?

Глянув в зеркало, он перестроился в крайний левый ряд и увеличил скорость. Подумал: «Главное не поддаваться панике! Завтра же встречусь с Элизабет Богарт. Она должна помочь мне. Поговорю с братом, он тоже обязан мне помочь».

В тревожном ожидании встречи с женой Хаммер въехал в город, и не прошло и получаса, как он был дома. По выражению лица и по поведению жены он понял, что она еще ничего не знает о его проблемах. Наскоро перекусив, он сослался на усталость и лег спать.

На следующий день он встал раньше всех, приготовил легкий завтрак и спустился во двор. Через несколько минут он ехал к центру в сторону Белого дома. Выбрав место, где можно было припарковаться, Хаммер купил несколько газет. Он хорошо знал, что Элизабет Богарт так рано в офисе еще не будет, да и брат вряд ли появится в такое время у себя на работе, а идти к нему домой и встречаться с его женой не хотелось. Он уселся на свое место в машине и начал просматривать газеты. Так и есть. Все газеты смаковали его фиаско: «Мистер Хаммер склеил свои доказательства из нескольких фотографий», «Хаммер доказывает, что он может заниматься сразу с тремя дамами», «Половой гигант любит одновременно не менее трех…». Такие названия статей мелькали перед его глазами. Ему не хотелось даже читать их. Ехать к Богарт или к брату еще рано. Хаммер нажал на рычаг, откинул спинку сиденья и попытался подремать. Закрыл глаза и заставил себя думать о чем-нибудь другом, но сразу же вспомнил о том, как его с лихорадочной быстротой увольняли из Белого дома, даже в свой кабинет после объявления приказа об увольнении он смог пройти в сопровождении сотрудника внутренней охраны. Он свалил в дипломат и целлофановый пакет свои личные вещи, и его вывели из Белого дома, куда дорога ему уже закрыта навсегда.

Хаммер понимал: сейчас для него устроиться на работу будет большой проблемой. Кто рискнет брать на работу провокатора и лгуна?

Хаммер взял с соседнего сиденья тоненький кейс и достал из него мобильный телефон и записную книжку. В глаза бросился небольшой пистолет Беретта. Грустно подумал: «Кто знает, может, придется решить все свои проблемы одним движением пальца». Он начал листать записную книжку с целью отыскать номер телефона офиса Элизабет Богарт и вдруг обратил внимание на фамилию Баррет. Его пронзила мысль: «А что, если встретиться с ним? Его же родственник… как его? Пруден – редактор газеты «Вашингтон таймс», которая первой опубликовала материал с моими претензиями к Саре. Может, эти люди мне помогут? Попытка – не пытка. Надо использовать любой шанс», – и Хаммер набрал мобильный телефон Баррета. Тот ответил сразу же. Хаммер поздоровался и представился:

– Мистер Баррет, вас беспокоит Майкл Хаммер. Если помните, нас познакомил мистер Томас Гордон, специальный прокурор.

– А, мистер Хаммер, конечно же, я помню вас. Жаль, что вы прокололись с женой Макоули. Но хочу сказать, что лично я верю вам. Я уверен, вы стали жертвой большой провокации.

– Мистер Баррет, а не моши бы мы встретиться с вами?

– Можем, но только через две недели. Дело в том, что через десять минут я выезжаю в аэропорт и вылетаю в Канаду. По возвращении я готов встретиться с вами, мистер Хаммер.

И ему ничего не оставалось, как пожелать Баррету счастливого пути и попрощаться. Затем он набрал номер офиса Элизабет Богарт. Ответила секретарь. Она узнала Хаммера и сообщила, что миссис Элизабет Богарт появится в офисе только через три-четыре дня.

С тяжелым сердцем Хаммер позвонил брату. Тот был на месте, и Хаммер спросил:

– Том, мы бы могли где-нибудь встретиться? Мне очень надо с тобой срочно поговорить.

– Подъезжай ко мне – поговорим.

– А может, где-нибудь в другом месте? Мне что-то не хочется вести разговор в твоем офисе.

– Майкл, нам никто здесь не помешает. Мне надо дождаться очень важного звонка из Лондона.

– Хорошо, я еду.

Брат Хаммера был не в настроении. Не прошло и получаса, как он буквально взбесился. Хаммер, ничего не скрывая, рассказал все: и как познакомился, и как склонил Сару к сожительству, и как попал на удочку Райка, и как проиграл в суде.

– Идиот! Кретин!! Как ты мог поверить в эти штучки с фотографиями?! Зачем полез на президентшу?! Что, тебе женщин не хватает?!

Чуть поостыв, брат произнес:

– Знаешь, Майкл, теперь я за твою жизнь ни цента не дам. В любой момент тебя могут пристрелить, взорвать вместе с автомобилем или подстроить автокатастрофу.

– Не должны они этого сделать. Все газеты об этом пишут, а в делах, которые получили огласку, они действуют осторожно. Кстати, ты читал об этой истории?

– Когда? Я же только сегодня приехал.

– Почитай, у тебя волосы встанут.

– А там что, наша фамилия упоминается?

– Конечно.

– О черт! Ты же нанесешь удар и по моему бизнесу, и моему имиджу! Я еще не знаю, как моя жена к этому отнесется? Она же тоже со мной была в Европе и, конечно же, ничего не знает!

– Моя тоже ничего не знает, – уныло произнес Майкл.

– Как – не знает? А газеты она читает?!

– Она, как и ты со своей, вместе с детьми была в Европе. – И Майкл рассказал о том, как он, обманув жену, отправил ее и детей в Европу, что в какой-то мере рассмешило брата.

– Ни фига себе! Он получил санкцию от жены трахаться с женой Президента!

– Мне не до смеха, брат! – угрюмо воскликнул Майкл. – Ты лучше скажи, дашь мне денег или нет?

– Сколько?

– Пятьсот.

– Пятьсот долларов?

– Пятьсот тысяч долларов.

– Слушай, Майкл, а не лучше ли тебе признаться во всем жене? Она же не дура и хорошо соображает, что если ты и изменил ей, то, как говорится, с королевой. Это добавит ей гордости.

– О чем ты говоришь! – воскликнул Майкл. – О какой гордости ты ведешь речь?! Она, если узнает правду, расквасит мне морду, не постесняется и за нож схватится, чтобы хрен отрезать. Она не пойдет ни на какие уговоры. Учинит вселенский скандал и тут же разведется, а всю оставшуюся жизнь посвятит травле детей на меня. Прошу тебя, помоги мне, мы же братья!

После долгого раздумья брат посмотрел на Майкла.

– Хорошо, Майкл. Я переведу на твой счет в банке эту сумму, но при одном условии: ты дашь мне слово, что не снимешь ни цента моих денег без моего разрешения.

– Я согласен! Я будут искать этого Райка и выбью у него свои деньги.

С огромным облегчением и нескрываемой радостью Майкл попрощался с братом и вышел на улицу. Он решил повстречаться с Гордоном и потом ждать возвращения Джима Баррета.

«А пока буду искать этого мошенника Райка Гинзбурга. Я из него вытрясу свои деньги, и пусть молит Бога, чтобы остаться живым!»

Он сел в машину и направился к специальному прокурору Гордону. Майкл был уверен, что Гордон не откажется от его услуг, а это значит, что можно будет заработать немного денег. Майкл был уверен и в другом – прокурор поможет ему в розыске Райка.

Глава 29

Визит Президента в Израиль прошел успешно. Руководители Израиля со всей серьезностью отнеслись к требованиям высокого гостя не идти на резкое обострение с Саддамом, если он начнет ракетные атаки на Израиль. Президент Макоули не скрывал, что требования к Израилю сводятся к главному: ни в коей мере Израиль не должен применить ядерное оружие. Именно этого добивались многие горячие головы в Израиле. Они словно не понимали, что применение оружия массового поражения сразу же объединят соседние страны с Ираком в борьбе против Израиля, который всему миру подтвердит, что тайно вел разработку ядерного оружия. Макоули пообещал поставить в Израиль новейшие ракетные системы «Пэтриот» с американскими расчетами, которые предназначались для ведения борьбы не только с самолетами, но и ракетами.

Уже в самолете, взявшим курс на Америку, директор Центрального разведывательного управления доложил Президенту, что Ирак обладает двумастами устаревшими ракетами советского производства «скад», которые могли достичь территории Израиля и Кувейта. Но если организовать эффективную противовоздушную оборону, то эти ракеты можно будет во время подлета к цели ликвидировать. Президент тут же приказал немедленно начать поставки систем «Пэтриот» в Израиль и прикрыть ими наиболее опасные направления. Министр обороны заверил Макоули, что армия готова выполнить его приказ незамедлительно, так как все подготовительные мероприятия проведены. Он прямо с борта самолета переговорил с главами большинства союзных стран и позвонил командующим всех родов войск. Командующие уверенно доложили – они готовы. Макоули был склонен к тому, чтобы по прибытии в Белый дом принять окончательное решение. Но не зря французы говорят: «Шерше ля фам».

Самолет ВВС-1 находился в воздухе чуть более часа, как позвонил адвокат Андрис Джонсон. Он сообщил, что Гордон настоял на рассмотрении иска Каролы Цайс через два дня. Это означало для Президента нерадужную перспективу вести войну на два фронта – против Ирака и Цайс с Гордоном одновременно.

Макоули скрипнул зубами: «Гордон, а не работаешь ли ты на Саддама Хусейна? Не случайно ли ты активизируешься так синхронно с нашими врагами?»

Президент посмотрел на карту Ирака, где были помечены объекты, по которым следует ударить в первую очередь. Мысленно представил эти дворцы, здания, где размещалось командование и центры боевого управления, позиции радаров и средств ПВО. Единственное, что смущало, – это то, что ряд объектов, где мог укрываться Хусейн, были расположены в жилых массивах Багдада. Любая неточность – и жертвы среди мирного населения будут неизбежны. Тогда шума в прессе многих государств не избежать.

Президент поднял трубку и пригласил к себе государственного секретаря. Кейс явилась через несколько минут.

– Я разговаривала с министром иностранных дел Великобритании. Он заверил, что они церемониться с Ираком тоже не собираются. Министр вчера сделал по этому поводу резкое заявление, где говорится, что Великобритания готова нанести удар по Багдаду в любой момент и делается предложение всем иностранным представителям и гражданам других государств покинуть Багдад.

– Наших граждан в Ираке нет?

– Нет, мистер Президент. Об этом я позаботилась еще почти месяц назад, когда у меня уже не стало никаких сомнений о наших действиях.

– Да, вряд ли стоит несговорчивость Багдада связывать лишь с личной неприязнью к членам специальной комиссии ООН. Я уверен, что Хусейну есть что прятать.

– Несомненно. Ведь стоило бы Саддаму доказать миру, что Ирак больше не занимается разработкой оружия массового поражения и что он не прячет ранее произведенное такое оружие, и бремя восьмилетних санкций было бы снято.

– Откуда у Саддама такая самоуверенность, даже наглость? Неужели он не понимает, что мы сотрем его в порошок? – задумчиво глядя на карту, спросил Президент и, подойдя к столу, по внутреннему переговорному устройству пригласил к себе Еву Мискури. И пока она не пришла, спросил у Кейс:

– Христина, какое у вас мнение о миссис Еве Мискури?

– Я думаю, что вы не ошиблись в своем выборе. Она очень образованная и прекрасный специалист, особенно в вопросах Восточной Европы и стран бывшего Советского Союза. В последние дни я ежедневно по нескольку раз беседовала с ней и убедилась в этом.

В кабинет вошла Мискури. На лице ни капли усталости. Безукоризненно одетая, свежая, она излучала деловитость и привлекательность.

– Миссис Мискури, – обратился к ней Президент, – в случае нашего удара по Ираку, какова будет реакция России?

Мискури мельком посмотрела на карту Ирака, словно прикидывая масштабность планируемой операции, и произнесла:

– Находящийся в Мадриде министр иностранных дел России вчера обвинил руководителя специальной комиссии ООН по контролю за разоружением в Ираке в превышении полномочий и призвал Совет Безопасности провести экстренное заседание, посвященное ситуации в Ираке. Но, как ни странно, я думаю, русские понимают, что нанесение нашего удара по Ираку отвечает и интересам России. Москва, во-первых, не может простить Саддаму его недавнюю выходку, связанную с опровержением заявления России о возможном разрешении кризиса вокруг Ирака и согласия на это Багдада. Во-вторых, Москва прекрасно понимает, что Багдад, обладающий оружием массового поражения, представляет опасность не только для соседних стран и, наконец, в-третьих, снятие с Ирака нефтяного эмбарго приведет к катастрофическому понижению и без того баснословно низких цен на «черное золото», оно, как известно, является для России основным поставщиком валюты. В связи с этим можно сделать вывод, что протесты России будут в рамках вежливости и показной озабоченности, не более. Правда, после некоторого времени, прошедшего после начала боевых действий, от России следует ожидать активизации шагов, направленных на прекращение ударов. В этом случае Москва постарается занять лидирующее положение среди стран, добивающихся этого, и таким образом утвердиться в глазах стран Ближнего Востока, да и мира тоже, в своем миролюбии и стремлении не допустить полного разгрома Ирака.

Мискури замолчала, и на некоторое время в кабинете наступила тишина. Наконец паузу прервал Президент:

– Миссис Кейс, ваше мнение?

– Я согласна с Евой Мискури, – и «железная» леди с легкой улыбкой ободряюще посмотрела на Еву.

Та слегка покраснела и глазами поблагодарила Кейс.

– Хорошо, благодарю вас, уважаемые дамы. Я сейчас же подпишу приказ о начале боевых действий.

Кейс и Мискури направились к дверям, но вдруг государственный секретарь остановилась:

– Мистер Президент, при подписании приказа следует учесть разницу во времени. Может случится так, что приказ будет подписан на следующий день после начала боевых действий.

Президент рассмеялся.

– Спасибо, Христина! Я действительно не учитывал этот фактор.

Президент, оставшись один, на листе бумаги четко вывел названия стран, чьим руководителям надо было позвонить немедленно. В столбике названий можно было прочесть: Великобритания, Германия, Франция, Италия, Канада и Израиль. Подумав, Макоули дописал: Турция и Испания.

После этого Президент приказал секретарю по очереди связать его с главами этих стран.

Когда самолет «Боинг-747» ВВС-1 приземлился на военно-воздушной базе «Эндрюс», мало кто знал даже из тех, кто летел в этом самолете, что Президент где-то над Атлантическим океаном подписал приказ о начале операции «Лис пустыни». Очередная военная экзекуция Ирака начиналась. И начиналась она потому, что в ближайшие дни была намечена моральная экзекуция Президента Соединенных Штатов Америки. Несмотря на позднюю ночь, Макоули прямо с базы позвонил лидеру демократического меньшинства в конгрессе и сообщил ему о принятом решении, а затем сразу же направился в Белый дом, где спустился в «ситуационную комнату». Началось заседание Совета национальной безопасности, которое продолжалось до утра.

В девять утра Президент поднялся в свой кабинет и сразу же позвонил спикеру палаты представителей Гринвичу и лидеру республиканского большинства в сенате Линдеру. Гринвич воспринял новость стоически, предложив тщательно взвешивать каждый свой шаг. Зато Линдер, выслушав его, буквально взорвался. Трудно было даже разобрать отдельные фразы, когда тот, словно пулемет, выстреливал в адрес Макоули резкие слова.

Президент положил трубку на аппарат и со злостью бросил:

– Оказывается – главная опасность не в Ираке, а здесь, в Вашингтоне.

Он подошел к большой карте, час назад повешенной на стене его кабинета, и попытался представить, как к Ираку приближаются «томагавки», как пилоты, подняв самолеты, нетерпеливо ждут момента, когда можно будет нажать на кнопку «пуск» и ударить по радарам ракетами «Харм».

Подали завтрак, и Макоули, быстро перекусив, снова спустился в «ситуационную комнату». Председатель объединенного комитета начальников штабов, стоя с лазерной указкой у огромной карты Ирака и прилегающих к нему территорий, начал докладывать:

– Мистер Президент, согласно вашему приказу наши вооруженные силы начали воздушную атаку на Ирак. С боевых кораблей в Персидском заливе запущено 206 ракет «томагавк». С наших баз в Бахрейне и Кувейте в воздух поднялись 196 американских и британских самолетов. Сейчас они наносят ракетно-бомбовые удары по намеченным целям.

– Результатов атак пока нет?

– От пилотов, перед которыми стояла задача ослепить противовоздушную оборону Ирака путем ударов по радарам, поступили доклады, что они выполнили задачу. Чуть позже мы будем иметь предварительные результаты ударов. Сейчас идут доклады по каждой цели.

– Хорошо, мистер Бартон, я буду у себя в кабинете. Прошу вас, если не случится чего-либо неординарного, сообщать мне о ходе боевых действий каждый час, – и Президент направился к себе в кабинет. По пути подумал о предстоящем рассмотрении дела по иску Каролы Цайс.

«Надо будет позвонить друзьям. Джонсон наверняка ломает голову над доводами, которые убедят судью не тащить меня в суд. Черт бы побрал эту Цайс! Вынырнула из небытия, словно из ада».

Задумавшись, Макоули не пошел сразу в свой кабинет, а прошелся по коридорам Белого дома. Он машинально улыбался и отвечал на приветствия сотрудников. Они, конечно, видели, в какой озабоченности находится он, и считали, что причина этому Ирак.

«Кто же эта Карола Цайс? – Макоули мучил свою память, пытаясь вспомнить, как она выглядит. – Может, и ничего себе, если я ее полез целовать. Говорит, что я ее руку положил на свой член?.. А что ей давать в руку, авторучку, что ли? Собственно, чего мне ее бояться? У нее же нет никаких доказательств. А что, если?..» – и он развернулся и быстро зашагал к Овальному кабинету.

Он решил, что немедленно вызовет в Белый дом Джонсона и Беймса и предложит им план.

В приемной дежурный секретарь, молодой парень, четко доложил, что через пять минут по телевидению будет повторное заявление лидера республиканского большинства в сенате Линдера, который крайне отрицательно отнесся к ударам по Ираку.

– Хорошо, я посмотрю его выступление, – сказал Президент. – Мне сенатор Беймс или адвокат Джонсон не звонили?

– Звонили, мистер Президент. Они интересовались, не могли бы вы уделить им время.

– Позвоните им. Пусть приезжают как можно скорее.

Макоули прошел через Овальный кабинет в другой – личный – и включил телевизор. Поудобнее устроился в кресле и на минуту расслабился. Он понимал, что наступили для него очень напряженные дни. Сейчас важно не допустить потерь и довести дело до конца: уничтожить Саддама и заставить Ирак капитулировать. И вот на экране появилось одутловатое, круглое, как блюдце, лицо Линдера.

После первых же слов республиканца Макоули хотел встать и выключить телевизор, но усилием воли заставил себя дослушать его. Линдер, не жалея крепких слов, осудил Президента за авантюру, которую он предпринял для того, чтобы увернуться от судебных слушаний по иску оскорбленной и униженной им миссис Каролы Цайс. Сенатор откровенно пугал страну и гибелью сотен американских парней, и осуждением большинством стран этой агрессии, и падением имиджа Америки, и даже присоединением к войне на стороне Ирака многих стран, в том числе и России. Он не сомневался, что террористы воспользуются ситуацией и нанесут Америке серию ударов: будут взрывать американские здания и убивать граждан Соединенных Штатов.

Когда передача закончилась, Президент встал, выключил телевизор и громко произнес:

– Козел! Ты же ни хрена не понимаешь в том, о чем говоришь! Придурок и болтун!

Убедившись, что весь запас ругательств, пришедших на ум, иссяк, он направился в Овальный кабинет. Сел за стол и спросил по переговорному устройству у секретаря, удалось ли дозвониться до Джонсона и Беймса.

– Да, мистер Президент. Они уже на подъезде к Белому дому, – ответил секретарь.

– Когда появятся, пусть сразу же заходят ко мне.

Отключив связь с приемной, Макоули поднял трубку прямой связи с министром обороны. Кевин ответил сразу же.

– Как дела, Альберт? – спросил он.

– Пока нормально, мистер Президент. В первые минуты удара наши ракеты смогли поразить аэродромы, пусковые установки и их радары. Ракеты поразили шесть дворцов Саддама и девять объектов, где может производиться или храниться оружие массового поражения. По предварительным данным воздушной разведки, на аэродромах уничтожено не менее ста пятидесяти самолетов. Авиация продолжает налеты. Сейчас в Ираке ночь и мы усилили авиаудары. Наши самолеты над всей территорией Ирака, – Кевин вдруг запнулся и секунд через десять продолжил: – Мистер Президент, мне только что доложили, что у нас появились первые потери. Над Багдадом сбито два наших и один английский самолеты. Принимаются меры по спасению экипажей, если пилоты остались живы.

– Это плохо, Альберт. Ты, наверное, слышал заявление сенатора Линдера.

– Да, слышал. Я бы не назвал его выступление патриотическим.

– Но вой он поднимет еще больший.

– Но это война, сэр. Мы же прекрасно понимали и понимаем, когда идет бой, то даже самая современная армия несет хотя бы минимальные потери.

– Как только появятся сведения о сбитых пилотах, сразу же сообщите мне. И вообще, по каждой нашей потере, каждому погибшему или пропавшему человеку сообщайте мне незамедлительно.

– Есть, сэр! – четко ответил Кевин.

Президент положил трубку на аппарат и собрался соединиться с директором ЦРУ, но не успел. В кабинете появились Джонсон и Беймс. Они явно были возбуждены. Буквально через несколько минут Макоули узнал, в чем дело.

Дейл в сердцах бросил:

– Линдер поднял на ноги весь сенат. По-моему, у него крыша поехала. С утра начал озванивать всех сенаторов, обвинять тебя, что ты хочешь в очередной раз сорваться с крючка. Затем, совершенно ни с кем не советуясь, выступил по телевидению с заявлением, где полил тебя грязью, обвинив, что личные проблемы для тебя превыше государственных интересов.

– Да, да, я смотрел и слушал этого отморозка.

– Кроме того, – добавил Джонсон, – Линдер позвонил судье и, как мне стало известно, прокурору Гордону. Он им заявил, что, начав войну с Ираком, ты хочешь сорвать судебные слушания и таким образом уйти от ответственности.

– Но ведь это является прямым вмешательством в судебные дела! – воскликнул Президент.

– Конечно. Я обратился к судье с требованием отреагировать соответствующим образом на это вмешательство и нарушение закона. Думаю, что нам надо воспользоваться бездарным поступком Линдера и обратиться к судье с просьбой отложить слушания.

– А я думаю иначе, – вдруг произнес Макоули. – Я хочу предложить вам свой план. Суть его в том, что, когда страна воюет со своим врагом, Президента заставляют явиться в суд и объясняться по пустяковому делу, организованному его недругами, засевшими в конгрессе и действующими заодно со специальным прокурором Гордоном.

– Подожди, подожди, Джон, – привстал со своего кресла Дейл Беймс, – ты хочешь явиться в суд?!

– Да, именно так. Пусть граждане Соединенных Штатов сами убедятся, что из-за выяснения такой мелочи, поцеловал Президент или нет когда-то дамочку, он вынужден отрываться от исполнения обязанностей главнокомандующего, не обеспечивать безопасность страны и ее летчиков, наносивших удары по главному врагу. Согласитесь, друзья, момент для нас удачный, чтобы доказать всем, что я не боюсь являться в суд. Не так ли?

– Молодец, Джон! – воскликнул Беймс и повернулся к Джонсону. – Андрис, что ты молчишь?

– Знаете, джентльмены, а это гениальный ход! Мы сможем заткнуть рот этой стерве – Цайс. Заплатим ей за то, чтобы она заявила, что больше не желает дальнейших судебных разбирательств, и покажем голый зад линдерам и гордонам вместе взятым.

– Ну что ж, друзья, тогда вперед! Послезавтра явимся в суд. А пока разделим обязанности. Ты, Андрис, готовишься к суду. Ты, Дейл, постарайся подготовить пару хороших журналистов, которые сразу же после судебных слушаний обрушатся на наших оппонентов. Ну а я, – Президент улыбнулся, – буду громить врага Америки.

Наступил вечер. Президент, выслушав информацию министра обороны, директора ЦРУ и государственного секретаря, решил ночевать в Белом доме. Он приказал, что в случае осложнения ситуации, немедленно будить его.

Несмотря на то, что Макоули не любил ночевать в Белом доме, на сей раз усталость взяла свое и он уснул сразу же. Да и выспался прекрасно. Встал ровно в шесть и, приведя себя в порядок, прежде чем позавтракать, выслушал доклад командующего ВВС, который доложил о ходе ударов авиации по Ираку и данных на пилотов, чьи самолеты были сбиты.

– Спасательные команды никого не обнаружили? – спросил он.

– Нет, мистер Президент. Спасатели не смогли засечь ни одного сигнала миниатюрных радиопередатчиков, которые имеют все наши пилоты. Из этого можно сделать вывод, что они погибли или сразу же после приземления попали в плен. Сегодня наши и британские самолеты будут продолжать уничтожать ракетные пусковые установки, радары, аэродромы и самолеты на них, а также будут работать по объектам, где может находиться Хусейн, и другим целям, имеющим отношение к обороне.