Текст книги "Тайна Овального кабинета"

Автор книги: Николай Чергинец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 41 страниц)

– Не мало. Что сделано с нашей стороны?

– Практически Североатлантический альянс уже завершил переброску в Македонию одиннадцатитысячного контингента войск НАТО, в том числе полторы тысячи из корпуса быстрого реагирования.

– Чьи войска включены в его состав?

– Сухопутные подразделения Великобритании, Германии, Франции и США.

Президент обратился к госсекретарю:

– С Францией не было проблем?

– После провала переговоров французское руководство проявило активность…

– Наконец-то. Мистер Кевин, как я вас понял, вы докладывали о первом этапе операции?

– Да, мистер Президент. Поскольку сухопутные операции на первом этапе не планируются, в их составе невысок уровень тяжелой техники: в целом лишь около двухсот танков и артиллерийских систем. На втором этапе мы планируем дополнительную переброску в Македонию еще шестнадцати – восемнадцати тысяч солдат и офицеров с тяжелым вооружением, а также присоединение к этим силам ударных и тыловых подразделений стран, хотя и не входящих в НАТО, но выразивших свое согласие с проведением операции.

– Конкретно каких стран?

– Швеции, Финляндии, Австрии, Эстонии, Литвы, Латвии, Румынии, Словении, Болгарии, Словакии, Азербайджана и Грузии.

– Ишь ты, – усмехнулся Макоули, – спешат к нашему пирогу. Какая роль отводится военно-морским силам?

– В ракетно-бомбовых ударах по территории Югославии на уровне НАТО планируется задействовать надводные корабли и подводные лодки США, Великобритании и Франции. Как вы знаете, мистер Президент, согласно вашему приказу, в Адриатике и восточной части Средиземного моря сейчас курсирует наш авианосец «Энтерпрайз». К нему вчера присоединился французский авианосец «Фош», сюда же подошли одна английская и две наши подлодки, на вооружении которых имеются крылатые ракеты «томагавк». Мы готовы направить и другие корабли, в том числе и десантные с войсками на борту.

– Какую авиацию планируется задействовать?

– В ударах с воздуха мы намерены применить до 430 боевых самолетов НАТО, в том числе 250 американских, среди которых вооруженные крылатыми ракетами стратегические бомбардировщики «Б-52», «невидимки» «Ф-117А», использующие бомбы лазерного наведения. Не исключено, что апробируем и наши новейшие тяжелые бомбардировщики «стелсы» «Б-2», которые еще ни разу не использовались в реальных боевых действиях.

– Сухопутных сил явно недостаточно для вторжения, – задумчиво произнес Макоули, не отрывая глаз от карты. – Югославия, конечно же, не Ирак. Задача, стоящая перед нами на первом этапе конфликта, более или менее ясна: провести эффективную демонстрацию силы, убедить Белград в бессмысленности сопротивления, заставить югославского Президента пойти на компромисс. Нам надо добиться цели малой кровью, стараясь не ввязываться в серьезную схватку с югославами. Вспомните, господа, когда мы изгоняли Саддама Хусейна из Кувейта, то наши потери удалось свести к минимуму, и эта кампания стала подлинным триумфом американской военной машины. Но мы не должны забывать и другой пример. Стоило боевикам генерала Айдида в Сомали убить шестнадцать наших морских пехотинцев, как в стране поднялась волна протестов и нам пришлось спешно эвакуировать войска из Африканского Рога. Встает вопрос, как поведет себя Белград. Ваше мнение, миссис Кейс?

– В самой югославской столице и среди специалистов по региону распространено мнение, что Милошевич также не собирается вести настоящую войну. Он, скорее всего, только обозначит сопротивление, а через несколько дней капитулирует, согласившись подписать мирный договор с косовскими албанцами. При этом он всегда сможет возразить оппонентам, что «сдал» провинцию не без боя, а вследствие агрессии и шантажа со стороны Запада, спасая соотечественников от разрушительных бомбардировок.

– А как вы думаете? – обратился к директору ЦРУ Президент.

– Мы располагаем информацией о возможности другого сценария, который предусматривает, что белградские власти готовы всерьез сражаться за Косово.

– Этот вариант самый непредсказуемый и опасный! – воскликнул Макоули.

– Да, мистер Президент. Поэтому мы обязаны учитывать и такой поворот событий. Он опасен и для сербов, и для Запада, и для албанцев. Милошевич ставит перед собой цель – нанести НАТО как можно более чувствительный урон. Он хорошо понимает, что общественное мнение Америки и Европы поддерживает лишь те силовые акции, за победу в которых не приходится платить жизнями своих солдат. Если Милошевич надеется повторить сомалийский вариант, ему надо в первую очередь запастись терпением. Он понимает, чтобы войска НАТО начали нести чувствительные потери, их надо втянуть в серьезную затяжную войну. И здесь очень многое будет зависеть от эффективности сербской противовоздушной обороны. Сумеет ли ПВО Югославии выдержать первый ракетно-бомбовый удар НАТО, который, как они хорошо понимают, наверняка обрушится именно на ее объекты? Сохранят ли сербские зенитчики способность сбивать западные самолеты на пятый, десятый, двадцатый день конфликта? От ответов на эти вопросы зависит ход войны, а возможно, и ее исход…

Макоули продолжал стоять у карты. Мысли о том, что говорил директор ЦРУ, не покидали и его. Но не мог же он, Джон Макоули, сказать присутствующим здесь должностным лицам, что всего три часа назад ему в машину позвонил сенатор Дейл Беймс и сообщил, что Моника Левин дает специальному прокурору Томасу Гордону правдивые показания и согласилась выступить на суде, где расскажет все, что было между ней и Президентом. Левин согласилась сообщить суду и о причинах дачи ложных показаний на предыдущих судебных слушаниях, которые она дала под воздействием Джона Макоули. Не мог же Президент сказать, что кроме войны с Югославией он не видит выхода из труднейшего положения, в котором он оказался.

– Эксперты в штаб-квартире НАТО отнюдь не склонны недооценивать силу противника, – не спрашивая у Президента разрешения, заговорил министр обороны. – По их мнению, югославская система противовоздушной обороны представляет для союзников несравненно большую угрозу, чем, например, иракская. Что касается авиации, то ее почти не опасаются. В воздушных боях она едва ли составит серьезную конкуренцию более современным американским, британским и французским самолетам…

Но Джон Макоули не дал министру договорить. Он, не скрывая тревоги, сказал:

– В руках Милошевича остается еще один козырь, о котором нельзя не упомянуть. Если Милошевич сочтет, что ему нечего терять, то он вполне может пойти ва-банк, взорвав хрупкий мир в соседней Боснии. При том влиянии, которое Белград до сих пор имеет на руководство боснийских сербов, подобная перспектива представляется вполне реальной, не так ли, миссис Кейс?

– Да, к сожалению, такая опасность существует. Поводов для денонсации Дейтонских мирных соглашений по Боснии при желании можно найти сколько угодно. Например, «несправедливое», по мнению сербов, решение международного арбитража по вопросу о статусе города Брчко.

– Если в Боснии возобновится война, то на линии огня окажутся не только сербы и мусульмане, но и международные миротворцы, среди которых больше всего американцев, французов и британцев, – произнес Джеймс Уолш. – Наносить потери западным сухопутным силам в Боснии сербам будет гораздо легче, чем охотиться за неуловимыми самолетами в Косово. Нельзя сбрасывать со счета, что в этой ситуации на авансцену могут выйти такие полузабытые «герои» боснийской войны, как Радован Караджич или Ратко Младич. Ясно, что вступивший в схватку с нами Милошевич больше не заинтересован в их нейтрализации.

– Вы все правы, леди и джентльмены, – произнес Президент и наконец отошел от карты и сел за стол. – От ударов по Югославии мы уже отказаться не сможем. Надо сделать все возможное и даже невозможное, чтобы заставить Милошевича капитулировать в течение двух-трех, максимум – пяти дней. Я уверен, больше он не продержится. Готовьте операцию, господа. Вы все, за исключением миссис Кейс, можете возвращаться на свои рабочие места. Завтра утром я вылетаю в Уганду. Миссис Мискури, позаботьтесь о подготовке к вылету. А сейчас – все свободны.

Глава 45

Специальный прокурор Томас Гордон проводил уже третью встречу с Моникой Левин. Было хорошо видно, что она приняла твердое решение сотрудничать с прокурором. Они заключили своего рода соглашение – правда и раскаяние за гарантию от привлечения к уголовной ответственности за ложь под присягой. Прошло менее года, как незадачливая служащая Белого дома торжественно поклялась суду, что все это домыслы и никаких поползновений в виде сексуальных домоганий со стороны примерного семьянина Джона Макоули не было. И вот новый поворот в этом деле.

Сейчас они сидели вдвоем за журнальным столиком напротив друг друга, и, если бы не миниатюрный микрофон, стоящий перед мисс Левин, со стороны можно было подумать, что идет дружеская беседа двух людей за чашкой кофе.

– Мисс Левин, мистер Джон Макоули, когда вас уговаривал лгать на суде, был один?

– Раза три или четыре он был один, но в последние несколько раз, за три-четыре дня до того, как мне нужно было идти в суд, он был со своим адвокатом Андрисом Джонсоном.

– И что, они уламывали вас говорить на суде неправду?

– Да.

– Скажите, мисс Левин, а вы с Джоном Макоули никогда не делали друг другу подарков?

– Ну что вы! – весело махнула рукой Моника. – Конечно же, мы дарили что-нибудь друг другу. Лично я это делала ровно 30 раз, а Джон – 18.

– Вы что, считали?

– Конечно. Это же так интересно – делать друг другу приятное. Правда, я так тогда думала.

– Он, принимая подарки, благодарил вас?

– Конечно. Только самый мой первый подарок – это было в «День Босса» несколько лет назад – мистер Макоули отправил в архив.

– А что это был за подарок?

– Стихотворение, выгравированное на мраморе. Я понимаю, почему он это сделал.

– Почему?

– Просто мы тогда еще не были знакомы настолько, чтобы оставлять подобные вещи себе на память.

– Скажите, о чем вы беседовали во время встреч?

– Мы шутили. Обсуждали текущие события. Я всегда говорила ему о своих глупых идеях по поводу управления страной. Он рассказывал мне о своем детстве, я ему о своем. Я думала, что это нормальная тема для разговора с тем, о ком ты бы хотел узнать побольше.

– А сексуальные контакты у вас с Джоном Макоули были?

– Естественно.

– Часто?

– В последнее время – нет. Я уверена, у него появились новые увлечения.

– Простите меня, мисс Левин, но я просто обязан уточнить, а в те моменты, когда у вас происходили с Джоном Макоули сексуальные контакты, у вас были беседы с ним?

– Обычно наши встречи начинались с разговоров, потом переходили в интим, посде чего были длинные беседы. – Моника неожиданно улыбнулась и сказала: – Помню, как однажды Джон признался, что провел со мной больше времени, чем с кем-либо другим, исключая, конечно, семью, друзей и коллег.

– Что Макоули еще говорил на эту тему?

Томас Гордон старался, как можно чаще упоминать фамилию Президента. Это было необходимо на тот случай, если эта ветреная и достаточно легкомысленная девица вздумает отказаться от своих показаний или адвокаты Президента станут ставить под сомнение то, что Левин рассказывала именно о Макоули.

После небольшой паузы Моника, не сгоняя улыбки со своих пухлых губ, ответила:

– Он говорил, что еще с сорока лет, то есть с того времени, когда его в четвертый раз избрали губернатором Арканзаса, он чувствует себя совершенно несчастным в браке с Сарой и что готов бросить жену и политику ради того, чтобы найти человека, которого он бы любил и кто отвечал бы ему взаимностью. А я наивно верила, что таким человеком могу стать именно я.

– Мисс Левин, а что вы еще, кроме стихов, дарили мистеру Джону Макоули?

– Когда наши отношения стали близкими, то я подарила ему галстук. В тот же вечер Макоули позвонил мне домой со словами благодарности, а чуть позже, через день или два, выслал мне свою фотографию в этом галстуке.

Я всегда очень тщательно подбирала ему подарки, потому что знала, чем ему угодить. Все мои подарки, предназначенные для Макоули, входили в сферу его интересов.

– Вы можете назвать, что еще дарили Президенту Джону Макоули?

– Конечно. Сигары и лягушек, шесть галстуков, антикварное пресс-папье с видом Белого дома, серебряную настольную коробку для сигар, солнечные очки, рубашку, кружку с надписью «Санта Моника», нож для открывания писем в виде лягушки, несколько романов, юмористический цитатник и несколько дорогих антикварных книг…

– А фотография, которую вам прислал мистер Президент Макоули, где он изображен в галстуке, подаренном вами, у вас сохранилась?

– Да.

– Она нужна вам?

– Нет, я уже ничего не жалею. Я принесу ее вам в следующий раз. Кстати, Джон любил надевать галстук или другой предмет одежды, подаренный мной, на публичные выступления. При встрече он не забывал заметить: «Ты видела? Вчера я выступал в твоем галстуке!»

– А что вы отвечали?

– Я говорила: «Я люблю, когда ты надеваешь мои галстуки, потому что тогда я знаю, что я – у самого твоего сердца».

– А что вам дарил Джон Макоули?

– Они были более скромными и незначительными, – небрежно махнула рукой Моника. – Шпильки для шляпы, две броши, полотенце, мраморная фигурка медведя и поэтический сборник «Листья травы» Уолта Уитмена.

– А часто вы перезванивались?

– О да. И Джон, и я любили поболтать по телефону. Чаще всего, как правило, после десяти вечера, Макоули звонил сам. Мы могли говорить обо всем на свете, нередко эти беседы длились далеко за полночь. Однажды Джон во время одного из разговоров уснул с телефонной трубкой в руке.

– А как вы можете подтвердить то, что у вас были такие телефонные разговоры?

– Дни встреч и телефонных разговоров я обводила кружочком в домашнем календаре. Почти все телефонные разговоры были записаны на пленке автоответчика.

– Скажите, мисс Левин, а для чего вы фиксировали свои разговоры с Президентом Джоном Макоули?

– Для истории, – рассмеялась Моника и уточнила: – Президент Соединенных Штатов Америки – историческая личность. И кто знает, может, когда-то и я напишу книгу об этом времени.

«Да, влип Макоули в историю! – подумал Гордон. – Из этой грязи, ты у меня, мистер Президент, не выберешься!!!»

– Как вы думаете, почему вас неожиданно перевели из Белого дома в Пентагон?

– Близились перевыборы Президента. Помощники, конечно же, постарались, чтобы не засветить Макоули. – Она снова широко улыбнулась. – Когда я сама спросила его об этом, то он откровенно сказал: «Ты слишком сексуальна, чтобы работать в восточном крыле. Для Пентагона, где ты будешь писать пресс-релизы, это больше подойдет».

– Ну, и как вы после этого себя чувствовали?

– Я была опустошена, чувствовала, что меня переводят только из-за моих отношений с Президентом. Я боялась, что с потерей работы в Белом доме больше никогда не встречусь с Президентом. Однажды я позвонила ему, и он мне ответил: «Я обещаю, что, если выиграю ноябрьские выборы, верну тебя обратно».

Прошли выборы, но Джон не торопился переводить меня обратно. Я позвонила ему и со слезами сказала, что очень несчастлива, мне в Пентагоне не нравится. Потом я ему написала об этом же. Шло время, и я начинала терять терпение. Моя подруга, после очередной моей жалобы ей, лишь заметила: «Солнце не светит каждый день».

В конце концов меня перевели обратно.

– Как зовут вашу подругу?

– Анджела Мор.

– Вы согласны, если понадобится, предъявить суду вещи, фотографии и предметы, которые подарил вам Президент Джон Макоули?

– Да, согласна и готова хоть сейчас принести вам или судье.

– Благодарю вас, мисс Левин, мы продолжим с вами сотрудничество в интересах правды. Не так ли?

– Да, конечно. Я готова.

Отпустив Монику Левин, Томас Гордон сразу же приступил к подготовке очередного письма в конгресс.

Он решил, что у него достаточно оснований, чтобы официально поставить вопрос об импичменте Президента Соединенных Штатов Америки.

«Близится час расплаты, мистер Президент. Вам не уйти от меня, и вы сполна получите за все, что вы сделали во вред стране и ее народу!»

В кабинет неожиданно вошел помощник специального прокурора:

– Мистер прокурор, я думаю, что эта информация вас заинтересует.

Помощник положил перед Гордоном несколько газет и удалился. Прокурор начал читать выделенную фломастером статью и через несколько секунд вскочил на ноги.

Под громким названием «Месть семьи Президента или просто убийство?» газета писала: «Вчера вечером в шесть часов десять минут в известном районе К-стрит неизвестный в маске вошел в кафе-бар и в упор из пистолета расстрелял бывшего высокопоставленного сотрудника кадрового аппарата Белого дома Майкла Хаммера, который скончался на месте. Преступник вышел на улицу и исчез за углом. Скорее всего, он скрылся на автомашине. Майкл Хаммер – это тот, кто недавно попытался доказать в судебном порядке свою любовную связь с первой леди Америки…»

Гордон схватил следующую газету. Прочитав название «Кто убил любителя Президентской постели?», пробежал глазами текст.

– Невероятно! – буквально прокричал Гордон. – Он же мне несколько дней назад обещал сообщить что-то сенсационное…

Специальный прокурор сел в кресло и попытался успокоиться:

«Что это, работа Сары и Джона Макоули? Они же сейчас в Африке. Значит, Хаммера убрали по их приказу… Но кто это сделал? Что хотел сообщить мне Хаммер?..»

Гордон набрал номер телефона дежурного Федерального бюро расследований и, узнав, что на месте никого из руководства нет, попросил, чтобы первому же, кто прибудет в штаб-квартиру, передали просьбу Гордона срочно перезвонить ему. Затем прочитал все статьи, посвященные этому убийству. Он сразу же обратил внимание на характерную черту – во всех материалах первой версией была месть Сары или ее мужа Хаммеру.

Неожиданно в кабинет вошел помощник. Он протянул конверт и смущенно произнес:

– Мистер прокурор, вам письмо от Хаммера.

– От кого?! – вскрикнул Гордон и дрожащей рукой взял конверт.

Действительно, на конверте в углу, где ставят данные отправителя, он увидел четко выведенные слова: «Майкл Хаммер». Кивком головы Гордон отпустил помощника и лихорадочно вскрыл конверт, но прежде чем достать из него лист, он потянулся к нижнему выдвижному ящику, достал оттуда тонкие резиновые перчатки, надел их и осторожно вынул лист бумаги. Устроился поудобнее и начал читать:

«Добрый день, мистер специальный прокурор. Думаю, что вы не пожалеете о том, что в недавнем времени сотрудничали со мной. Я понимаю, вы разочарованы тем, что я проиграл. Но вы, мистер прокурор, не хуже меня понимаете, что мне пришлось бороться не столько с Сарой Макоули, сколько с четко отлаженной мафиозной машиной.

Я уверен на сто процентов, что уже в ближайшие несколько дней Америка будет потрясена известием о мафиозной банде, во главе которой стоит Сара Макоули и, может, также и ее муж – Джон Макоули! Я вам сегодня сказал по телефону о предстоящей сенсации, которую не могу доверить даже телефону. О ней сообщу лично, а пока сообщаю вам некоторые маленькие детали. Первая, муж Беллы Крипас, когда она раскаялась перед ним и рассказала правду о том, что Президент Джон Макоули буквально изнасиловал ее, порядочную женщину, не выдержал позора и оставил жену. С того времени мистер Крипас и его семья живут раздельно. Он готовый свидетель, который своими показаниями может подтвердить виновность Джона Макоули. Вторая деталь связана с главной сенсацией, о которой сообщу вам лично. Но пока скажу одно – не доверяйте адвокату Элизабет Богарт – миссис Барбаре Декарт. Знайте, мистер прокурор, вы стали объектом гнусного заговора, в котором и Сара Макоули, и адвокат Барбара Декарт, и президент фонда «За свободу женщин» основные шестеренки одной преступной машины. Не хочу отнимать у вас время и описывать весь механизм действий этой мафии. Уверен, что наша встреча в ближайшие дни потрясет вас и одновременно обрадует, так как она позволит немедленно объявить Президенту импичмент и начать грандиозный судебный процесс над ним и его супругой. Ждите меня с интересными известиями и доказательствами.

С уважением Майкл Хаммер».

Гордон на всякий случай заглянул в конверт, но там было пусто. Прокурор откинулся на спинку кресла и, покачиваясь в нем, задумался: «Жаль, что я не догадался поглубже покопаться в биографии этой Крипас. Одного появления ее мужа и его показаний о том, что жена сообщила ему о своей связи с Макоули, что послужило причиной его ухода из семьи, в которой имеется две дочери, хватило бы, чтобы разделаться с Макоули. Но ничего. Может, это и к лучшему. Теперь, когда заговорит эта Левин и располагая новыми обстоятельствами в деле Крипас, я смогу загнать осиновый кол в политическую карьеру этого полового бандита. Что же касается предупреждения Хаммера в отношении Барбары Декарт, то в этом ничего нового для меня нет. То, что она человек миссис Элизабет Богарт, – естественно, Барбара и сама этого не скрывает, и действует она от имени Богарт и ее фонда… А относительно утверждений Хаммера, что с ними заодно и Сара Макоули, то, скорее всего, он перехватил через край. Не в интересах Сары Макоули топить своего муженька. Случись что-либо с ним – и на ее притязаниях на кресло сенатора можно ставить крест, американцы не любят женщин, которые предают своих мужей, тем более президентов…

Через несколько минут Томас Гордон вызвал помощника и приказал ему установить, кто ведет следствие по факту убийства Майкла Хаммера, и выяснить все обстоятельства этого преступления.

После того как помощник ушел, Томас Гордон снова принялся дозваниваться до руководства ФБР. Ему не терпелось предложить сделать в доме погибшего Хаммера тщательный обыск. Спецпрокурор был почти уверен, что во время обыска можно будет найти документы, которые помогут понять, что имел в виду застреленный.