Текст книги "Илоты безумия"
Автор книги: Николай Чергинец
Жанр:
Детективная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)
Глава 22
Первое, что Левину пришло в голову, это мысль о провокации. «Напоили и пьяному подсунули шпика», – думал он, настороженно глядя на незнакомца. Тот оглянулся и, подойдя к Левину почти вплотную, показал фотографию.
Левин сразу узнал фото. На нем он был изображен с Михаилом еще в далекие детские годы. Этот любительский снимок сделал их отец.
Незнакомец протянул фотографию:
– На обороте ваш брат обращается к вам сам, прочтите.
Левин перевернул снимок и сразу же узнал почерк Михаила.
«Дорогой Абрам, мне сообщили ужасную новость о тебе. Держись, тебя спасут! Верь человеку, который предъявит это фото, и сделай все, что он скажет. Обнимаю, Михаил».
– Надеюсь, вы узнали его почерк? – чуть улыбнулся незнакомец.
– Да. Узнал сразу, хотя он мне уже давно не писал. Скажите, как он? На словах ничего не передавал?
– Он просил вас не волноваться, довериться нам и набраться терпения. С ним все в порядке.
Незнакомец был ростом чуть выше Левина, крепкого телосложения, с небольшими аккуратными усами, в легкой светлой рубашке и джинсах, он, пожалуй, в любой толпе оставался бы неприметным. Карие глаза незнакомца смотрели на собеседника спокойно и доброжелательно.
– Как вы здесь оказались? – спросил Левин.
– Не волнуйтесь, Абрам Иосифович, здесь я нахожусь по делу, и документы у меня в порядке.
Левин по привычке потрогал очки:
– Какие документы?
– Конечно же не от «Моссад». Я и еще несколько человек прибыли сюда как члены одной организации, подчиненной Кериму. Завтра уезжаю, но бывать здесь буду довольно часто. Я продумаю, как нам лучше всего, с точки зрения безопасности, встречаться. Если вы, конечно, согласны оказать нам помощь.
Левин не знал, как ему вести себя. Он верил и не верил этому человеку. С одной стороны, фотография и почерк брата не вызывают сомнений, но с другой – и Керим, и его помощники способны на любую провокацию. «Уж как-то слишком легко они разыскали меня», – мучился сомнениями ученый.
Незнакомец наверняка понимал Левина и, чтобы побыстрее рассеять подозрения, проникновенно сказал:
– Абрам Иосифович, в порядке перепроверки, действительна ли я говорю правду, вы можете спросить у меня о каких-либо деталях, связанных с вашей семьей. Ваш брат очень много рассказывал о себе, о вас и ваших родителях.
– Говорил ли Михаил, что произошло с нашим отцом во время войны с фашистами?
– Да, конечно. Ваш отец попал в концлагерь, а после побега воевал в партизанском отряде. Я помню этот горький рассказ Михаила Иосифовича, что пришлось пережить вашему отцу, когда ему удалось бежать из концлагеря и его укрыла в деревне крестьянская семья.
– О том, что отец видел расстрел группы крестьян и партизан, Миша не рассказывал?
– Именно об этом я и хотел вам сказать. Ваш отец был натрясен картиной: немцы и полицаи расстреливают людей, а среди палачей – один из полицаев, который стрелял в собственного отца, находившегося среди обреченных.
– Правильно. Мы плакали, когда отец описывал этот страшный случай…
– Да, жуткий рассказ, – кивнул головой незнакомец. – И еще ваш брат рассказывал, что когда вы жили все вместе, то соседом по лестничной площадке у вас был одинокий мужчина, которому, после того как он похоронил жену, ампутировали ногу. Вы и ваш брат были свидетелями, когда ваш сосед встретился с сыном, который жил на другом конце города и с родителями редко общался. Сосед познакомил вас с ним. Вы были потрясены, когда сын спросил у отца: «Почему ты хромаешь?» Отец был смущен, ему было неловко перед вами, и он уклонился от ответа, не сказав сыну, что он уже давно без ноги и ходит с протезом…
– Достаточно. Я верю вам…
– Меня зовут Исаак, но это только для вас. Для всех здесь я араб по имени Амад.
Вздохнув облегченно, Исаак продолжил:
– Ну, раз вы поверили мне, то перейдем к делу. Знаете ли вы, в чьи руки попали?
– О, да. В руки бандитов.
– Точнее в руки крупной террористической, причем международной организации.
– Да. Они хотят завоевать весь мир.
– Что, еще один Хусейн объявился?
– По-моему, пострашнее.
И Левин, торопясь, рассказал все, что ему было известно: и о задаче, которую поставил перед ним и Стрельцовым Керим, о его планах, и о тех ученых, с которыми он и Стрельцов успели познакомиться, и о строительстве на дне океана в районе Бермудского треугольника.
Исаак напряженно слушал, а когда Левин закончил, то задумчиво произнес:
– Если хотя бы часть из того, что вы рассказали, соответствует правде, то ваша информация даже близко не совпадает с нашими предположениями. В таком случае вы правы – Керим страшнее Хусейна. Итак, я вас попрошу запомнить, что надо выяснить как можно скорее: первое – какими реальными возможностями – и людскими, и техническими – обладает организация для осуществления своих планов. Второе – фамилии и гражданство ученых, работающих в Центре, темы их исследований, сведения о других людях, находящихся здесь. И третье – конкретные места и даты совершения террористических акций. Понимаю, что это слишком сложная задача, но пока у нас надежда только на вас. Постарайтесь изучить людей, с которыми придется контактировать, они могут оказать вам помощь в получении информации.
– Хорошо. Кстати, Анохин нам обещал по советскому солдату, ну, словно денщиками, приставить. Посмотрим, что за ребята, может, присоединятся к нам.
– А как Стрельцов, надежный человек?
– Конечно. Мы же друзья. Я за него как за себя ручаюсь.
– А как он посмотрит на то, что надо помогать «Моссад»?
– Ну, он же видит, что бывший комитетчик бандитам помогает, так что вам в святом деле помогать сам Бог велит.
– Прекрасно. Теперь посмотрите сюда, – Исаак подошел к трем чахлым деревьям, остановился у одного из них: – Здесь я высмотрел небольшое дупло. Если меня не будет, свою информацию положите в него. Я или кто-либо из моих людей будем регулярно проверять тайник и забирать ваши записки. Позже, когда я определюсь, подберу связника. Ну, а теперь давайте прощаться.
Они пожали друг другу руки и разошлись. Как раз в этот момент и появился Стрельцов.
Когда Левин рассказал ему о только что состоявшейся встрече, тот сначала не поверил, а затем насторожился:
– Слушай, Абраша, а что, если это провокатор, а?
– Нет, нет, Андрей! Я уверен, он сказал правду.
И Левин, волнуясь, часто поправляя на переносице очки, подробно сообщил другу о том, как он перепроверил Исаака.
Стрельцов обреченно пробормотал:
– Вот попали! Теперь уже на «Моссад» работать будем.
– Перестань, Андрей! Мы же убедились: организация Керима воюет против человечества, и чем быстрее она будет ликвидирована, тем лучше для всех людей.
– Да я все понимаю, Абраша, но мы же воспитывались в условиях, когда вместе с молоком матери в наше сознание внедрялась мысль, что служить должен только своей Родине и больше никому. Оказывается, в жизни есть и иные, я бы сказал, общечеловеческие, ценности.
– Ой! – вдруг воскликнул Левин, хлопнув себя по лбу. – Я же забыл сообщить Исааку о Кашпировском.
– Не переживай. Воспользуемся дуплом. Идем подготовим записку, а как стемнеет, положим ее туда.
– Пожалуй, ты прав. Это единственное, что мы можем сейчас сделать.
Уже далеко за полночь Стрельцов наконец уснул, а Левин так и не смог сомкнуть глаз.
Он родился после войны, но тяжелые послевоенные годы не дали его поколению счастья. Болезнь отца, затем его смерть и смерть матери. Обстановка подозрительности и недоверия, сложившаяся вокруг него в связи с выездом брата в Израиль. Этот неожиданный захват их террористами. И вдруг снова такой совершенно неожиданный поворот судьбы. Он получил весточку от брата. Волновало и то, что им помогал Израиль, страна, с которой Советский Союз даже не имел дипломатических отношений.
Когда в окно заглянули первые лучи солнца, Левин сразу же встал. Стараясь не шуметь, умылся, вышел на улицу и сел на большой осколок скалы, с удовольствием подставляя лицо ласковым, еще не жарким лучам солнца. Странно, но чудилось ему, что сегодня должно что-то случиться такое, что обязательно перевернет всю его дальнейшую жизнь. Но, увы. Вскоре появился Стрельцов, они пошли на завтрак, а затем в лабораторию, и все пошло своим обычным чередом. Правда, были и новости. Перед самым обедом в лабораторию неожиданно пришел Хинт. Высокий, худощавый, с седеющими волосами, обычно сдержанный, он радовался как ребенок.
– Господа, я сегодня закончил работу над своим детищем.
– Каким детищем? – не поняв, что имеет в виду англичанин, спросил Левин.
– Я добился, что мое изделие достанет цель на расстоянии в два раза большем, чем мы с вами недавно наблюдали.
Стрельцов, сунув руки в карманы белого халата, вплотную приблизился к Хинту:
– Скажите, Гревилл, почему вы добровольно согласились сотрудничать с Керимом?
Англичанин, удивленный прямотой вопроса, некоторое время молчал. Стрельцов пояснил:
– Не обижайтесь, но мне непонятна логика ваших действий. Ученый, который своим открытием может удивить мир, – и вдруг оказывается в террористической организации.
Стрельцов и Левин уже неплохо изучили Хинта. Он был не из тех, кто мог донести, но даже Левин и тот поразился: «Чего это Андрея понесло? Того и гляди, погореть можем!»
Наконец, Хинт ответил:
– Ну, во-первых, мистер Андрей, я не ученый, я – изобретатель, и мое оружие скорее не открытие, а изобретение. Во-вторых, мое пребывание на родине… Да вы же знаете…
– Вы нам не говорили.
– Дело в том, что один из первых образцов я продал своим друзьям, а они применили его на ипподроме во время соревнований. Сбивая с лошадей всех соперников всадника, на которого они поставили на тотализаторе, эти джентльмены получали огромные выигрыши. Но вскоре они были изобличены и схвачены. Вместо того чтобы в полиции сказать, что прибор купили у незнакомца, они назвали мое имя. Что мне после этого оставалось делать?
– Ну и что вы сделали? – спросил Стрельцов.
– Я погрузил часть деталей, документацию в автомобиль своего друга, и он доставил меня на пароме во Францию, а затем в Испанию. Там я попал в поле зрения людей Керима. Мне было предложено приличное вознаграждение взамен на продолжение работы над изобретением и предоставлены прекрасные условия для этого. Скажите, Андрей, что мне оставалось делать?
– Понятно, – ответил Стрельцов, украдкой бросив многозначительный взгляд на Левина. – Ну что, господа, пошли обедать.
– Да, пора, – согласился Хинт. – Мне надо снять халат.
Левин, выждав, пока англичанин покинет лабораторию, набросился на Стрельцова:
– Ты что, офонарел?! Какого черта лезешь к нему с такими вопросами! Хочешь, чтобы стукнул?
– Не стукнет. Но знать о нем побольше не помешает.
– А на кой хрен он тебе?
– Мне он – до лампочки, а вот его изобретение и тебе, и мне – явно не помешает.
– Беззвучное оружие?
– Наконец-то до твоего котелка дошло. Следующий твой вопрос о том, как им завладеть?
– Вот именно.
– Или по дружбе, или склонив Хинта к сотрудничеству – он таким образом может искупить свою вину перед Ее Величеством. Или же – изготовив копию ключа от сейфа, где Хинт хранит свои игрушки, в подходящий момент пришить им ноги.
– Ишь ты, – усмехнулся Левин, – а ты, Андрей, оказывается, ворюга.
– Конечно, в детстве приобрел эти качества, когда по садам лазил, штаны на заборах рвал.
– Ясно, уголовник, – рассмеялся Левин. – Пошли руки мыть и обедать.
Глава 23
Мельников был расстроен. Уже третью неделю он не мог увидеться с Олегом Понтиным, а Ахмед поторапливал. Он уже не менее пяти раз бывал в Центре и в каждый приезд просил встретиться с Олегом. Чувствовалось, что в Центре здорово заинтересованы американцем. Правда, Мельникову и Полещуку было чему и радоваться. Они смогли установить контакт с Левиным и Стрельцовым. Те не сразу поверили Полещуку, который, улучив момент, бросил им записку, когда они были на прогулке. Левин долго всматривался в текст записки и, зная, что где-то недалеко находятся военнопленные, пришел к выводу, что это не провокация, и негромко бросил вслед отходящему от проволоки Полещуку:
– Спасибо, парень! Мы верим тебе. Сегодня же подготовим ответ. Перебросим записку в этом же месте.
Левин знал, что охранники по-русски не понимают, и, когда они начали удивленно смотреть на него, сделал вид, что обращается к Стрельцову.
К вечеру Полещук снова подошел к ограде и незаметно поднял записку.
В укромном месте развернули ее и прочли: «Дорогие товарищи! Мы понимаем, что соотечественники в такой ситуации, в которой оказались все мы, должны стремиться быть рядом. Сообщите подробнее о себе и сколько вас. Нам интересно и то, как к вам относятся. Мы имеем возможность общаться с местными руководителями и, если надо, готовы попросить, чтобы к вам относились получше. Чем вы занимаетесь здесь?»
Посоветовавшись, решили пока Ахмеду ничего не говорить. Это можно будет сделать позже, когда все станет ясно.
Все последующие дни Мельников и Полещук изо всех сил старались встретиться с Понтиным, но, увы, Олег не объявлялся.
Согласившись на предложение Анохина, Олег оказался в изоляции. Анохин понимал, что допускать его контакты с остальными военнопленными нельзя.
Мельников, обследуя в свободное время дальние уголки Центра, неожиданно наткнулся на странные строения. Они были низкими, длинными, без окон. Подходы к ним тщательно охранялись, да и у самих строений находились часовые с автоматами, по углам – пулеметные гнезда. Понимая, что одному трудно выяснить, что это за здания, капитан привлек к этой работе своих товарищей по несчастью.
Прошло несколько дней, и по отрывочным, на первый взгляд незначительным сведениям Мельников пришел к выводу, что там хранятся оружие и боеприпасы. Он попросил Дино перепроверить эту информацию. Вскоре Дино подтвердил догадку и предложил Мельникову познакомиться с охранником – египтянином, который состоял в штате охраны складов.
Мельников согласился. И вот ровно в три часа в кустарнике недалеко от полигона, где советские солдаты отрабатывал и приемы захвата какого-то объекта, встреча состоялась. Дино представил молодого высокого парня по имени Гамаль. На вид ему было двадцать три – двадцать пять лет. Гамаль совсем не говорил по-русски, и бедный Дино с трудом исполнял роль переводчика.
Мельников не рискнул раскрываться перед Гамалем и старался подчеркнуть, что это знакомство ему необходимо, для того чтобы выяснить, не может ли Гамаль достать ему сигареты и спиртное. Дино переводил и недоуменно поглядывал на Мельникова.
Гамаль отвечал охотно, он объяснил, что спиртное и сигареты достать не может, но, когда Мельников рискнул и поинтересовался, что Гамаль охраняет, тут же ответил:
– Там очень большие здания, они полны оружия.
– Какого?
– Разного. Я раньше служил в армии и разбираюсь в разных системах. На складах хранятся американские и французские гранатометы, английские и итальянские мины, советские и израильские автоматы, различные пулеметы и даже индивидуальные реактивные приспособления, позволяющие человеку перемещаться по воздуху. В складе, который расположен у самых гор, находится несколько десятков дельтапланов, некоторые из них с мотором. Там же хранятся переносные ракетные установки для стрельбы по самолетам и вертолетам. Вчера я видел, как на пяти больших грузовиках в ящиках партия оружия была вывезена.
– А что на ящиках написано? – уточнил Дино.
– Что в них швейные машинки «Зингер» и название страны, куда они направляются.
– В какие страны пошел этот груз?
– Я смог разглядеть названия двух стран – это Боливия и Парагвай.
А вот дней десять назад такая же партия была направлена в Мексику и Бразилию.
– Не знаете, для чего это делается? – спросил Мельников.
– Нет. Я – маленький человек, и мне не положено знать это.
Мельников, расспрашивая Гамаля, размышлял, чем тот может быть еще полезен. На всякий случай спросил:
– Скажите, а русские на складах не бывают?
– Только один. Он работает в Центре, – и по дальнейшему рассказу Мельников понял, что Гамаль имеет в виду Анохина.
Дино наконец понял, почему так странно ведет себя Мельников:
– Виктор, ты можешь говорить с ним откровенно, он нас не предаст.
– Ты уверен?
– Да, на все сто. Он, с тех пор как разобрался, куда попал, только и мечтает, как убежать отсюда.
– Хорошо. Тогда спроси у него, а другие объекты он охраняет?
Выслушав вопрос, Гамаль согласно закивал головой:
– Да, да, нас часто меняют местами. Мне приходилось стоять то на одном посту, то на другом, по всей территории Центра. Здесь же почти каждое строение охраняется.
– А там, где живут иностранцы, тебе не приходилось бывать?
Мельников незаметно для себя перешел на «ты».
– Да, и там я бывал. Охранял иностранцев. Говорят, это ученые. У них там, в складах, несколько больших лабораторий и даже, рассказывают, есть завод, но там я не был. Какие-то опыты делают.
– А ты не знаешь кого-либо из ученых или рабочих, которые там работают?
– Нет. Я не интересовался.
– А когда снова там будешь?
– Не знаю. Это зависит от командира.
– Кто у вас командир?
– Мусафи. Он ливанец. Злой очень. Говорят, он полностью предан Абдулле Кериму, самому главному здесь.
– Ты видел когда-нибудь Керима?
– О, да. Он лично осматривает склады, почти каждый день торчит в лабораториях.
– А ты имеешь доступ в склады?
– Нет… но вообще-то, когда что-нибудь привозят… или вывозят со складов, то… вполне… в суматохе туда можно попасть.
– А с иностранцами, которые работают в лабораториях, общаться есть возможность?
– Да. Им запрещено с нами заговаривать, но мы можем что-либо сказать… вроде бы приказ отдаем.
– Записку можешь незаметно передать?
– Конечно.
– Хорошо. Спасибо, друг. Мы еще встретимся. Пока.
Мельников пожал руку Гамалю и направился прочь. Дино, шагая рядом, спросил:
– Ну как он тебе?
– Трудно сказать, но парень на первый взгляд вызывает доверие.
– Да, да, я в нем уверен…
Дино вдруг судорожно схватил за руку Мельникова:
– Виктор, навстречу идет Анохин!
Он увлек Мельникова в заросли, расположенные, к счастью, рядом. Они залегли в редком кустарнике за большими обломками скал.
Оказалось, что Анохин не один. Он, когда его засек Дино, шел среди нагромождений скал по узкой тропе, и поэтому идущие вслед за ним Эршад и Бугчин не были видны.
Зато когда они проходили мимо затаившихся Мельникова и Дино, то были уже рядом друге другом. Теперь они хорошо были видны через редкие заросли.
Выждав некоторое время, парни вышли из укрытия.
Пожав руку Дино и договорившись встретиться вечером, Мельников направился к себе.
Чем ближе он подходил к своему модулю, тем больше росла в душе тревога. Сначала она была как легкое облачко. Но постепенно облачко тревоги стало тучей и заполнило всю душу. Виктор начал искать причину и после долгих раздумий понял, что причина беспокойства кроется в Анохине.
«Чего он пошел к складам, да еще с Эршадом и Бугчиным? Может, пронюхали что-либо?»
Он вошел в комнату и привычным взглядом окинул свои «контрольки». Пытаясь выяснить, есть ли за ним слежка и не проверяют ли в его отсутствие комнату, Виктор устроил, где только мог, незаметные контрольки: то стул поставит так, что, если кто войдет, обязательно сдвинет его с места, то нитку натянет на дверцу тумбочки. Именно на это он обратил внимание в первую очередь. Нитка была порвана. Взглянул на кровать – и там обрыв. Открыл тумбочку – явно кто-то копался в вещах.
Капитан сел на кровать и задумался. Он уже давно ничего подозрительного не замечал и начал считать, что от него отцепились. Оказывается – нет. Слава Богу, что ремень с фотоаппаратом он носит с собой. Была же мысль оставить его в комнате, тем более, что аппарат надо было заменить. В последнее время автоматическое устройство не всегда производило перемотку кадров, и Ахмед через Дино предупредил, что на следующую встречу принесет другой аппарат.
Виктор так задумался, что не услышал, как к дверям подошел Дино, который, перешагнув порог, сразу же сказал:
– Виктор, приехал Ахмед. Он просит тебя как можно быстрее прийти к тому месту, где вы встретились с ним в первый раз.
– Фотоаппарат мне взять с собой?
– Нет. Отдай его вместе с пленкой мне. Я ему передам после вашей встречи.
Протянув Дино ремень с фотоаппаратом и ранее отснятую пленку, Мельников первым вышел из комнаты. Идти было недалеко, и капитан вскоре был на месте. Ахмед, улыбаясь, вышел из зарослей, пожал ему руку:
– Я все забываю сказать. Помните, когда вы были в аэропорту Александрии, к вам подходил мужчина?
– Конечно, я тогда так обрадовался.
– Это был я.
– Вот как! Но там было темно, и поэтому здесь я вас не узнал.
– Это естественно. Я ведь там еще почти ничего не знал о вас и поэтому специально говорил на плохом русском языке и несколько изменил свой облик.
– Да, да, я помню.
– Времени у меня мало. Из Москвы вам передают огромную благодарность. Все макеты, которые вы сфотографировали, – копии ядерных баз в Соединенных Штатах, а также трех атомных станций. А вот объектом, для захвата которого тренируют вас и вашу группу, является… как вы думаете что?
– Наверное, что-то находящееся в горах. Потому что последние дни часто занимаемся в горном тоннеле. Он в западной части полигона оборудован.
– Нет. Речь идет о тоннеле, который под проливом Ла-Манш соединяет берега Франции и Англии. Длина его около пятидесяти километров. В ближайшее время он будет введен в эксплуатацию.
– Не ошибаетесь? – засомневался Виктор. – Нас тренируют по захвату трех параллельно расположенных тоннелей.
– Правильно. От французского города Кале и английского Фолкстона строится тоннель, в котором имеется как бы три соединенных между собой тоннеля. Два из них – рабочие, а тот, который между ними, – служебный.
– Тогда ясно. Но зачем нужен Кериму этот тоннель?
– Над этим предстоит еще поломать голову. Строительство обойдется в сумму, превышающую шесть миллиардов фунтов стерлингов…
Ахмед взглянул на часы. Он явно спешил, и Мельников, не мешкая, рассказал о своей встрече и знакомстве с Гамалем.
– Виктор, только будьте осторожны. Помните, вы и ваши товарищи должны вернуться на Родину живыми, и поэтому рисковать надо в определенных пределах. И еще. Для вас самое главное – выяснить основную цель Керима и его возможности: силы, их расстановку, техническую оснащенность, систему информации, сроки. Кстати, из Москвы пришло сообщение, что Бугчин сопровождал в Союз не советского солдата Гуляма Азизова, а пакистанца – агента Керима, внешним сходством которого с Азизовым воспользовался Керим, скорее всего вместе с Анохиным. Разработали ему легенду, что после контузии он потерял речь и память, и подсунули эту дезинформацию родным Азизова. А тут еще неверие матери солдата в то, что ее сын погиб, как бы создало психологическую обстановку, при которой даже родные Гуляма поначалу признали в нем своего родственника, но наши товарищи сомневались. Да и мать, а затем и брат почуяли неладное. Пришлось сделать эксгумацию похороненного, и все встало на свои места. Ведь цинковый гроб родным во время похорон не разрешили вскрывать, а когда вскрыли, то и мать, и родные сразу же опознали Гуляма. После этого агент сразу же заговорил и стал слышать.
– А цель этой выходки?
– Создание националистических мусульманских групп для дестабилизации обстановки в республиках, чьи жители исповедуют ислам. Нет, нет, Керим пашет глубоко и довольно широко. Теперь об Анохине. Он действительно профессионал-разведчик, сбежал из посольства СССР, и кажется, они – находка друг для друга.
Ахмед еще раз взглянул на часы:
– Ну что, Виктор, мне, пожалуй, пора. Сегодня задерживаться не следует, охрана слишком активна, – Ахмед помолчал. – Неспокойно на душе что-то. Вот вам новый фотоаппарат и пленка. До свидания, будьте осторожны, а мне еще Дино надо повидать.
Ахмед крепко пожал руку Мельникову и скрылся.
Не видел Мельников, как через десять минут Ахмед встретился с Дино, принял от него фотоаппарат и вскоре, сидя за рулем, выезжал с территории Центра.
Вот и последний кордон. Ахмед притормозил и протянул одному из охранников пропуск. Тот предложил выйти из машины. Ахмед пожал плечами и молча вышел. И тут неожиданно его ударили по голове прикладом, и Ахмед, даже не успев вскрикнуть, упал на землю.