Текст книги "Новый взгляд на историю Русского государства"

Автор книги: Николай Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 56 страниц)

В Ипатьевской летописи под 6773 годом (1265 по нашему) мы читаем:

«Явися звезда на востоце хвостатая, образом страшным, испущающе от себя луче велики, си же звезда наречается власатая (явный перевод с латинского названия „комета“– волосатая); от видения же сея звезды страх объя вся человекы и ужасть, хитрици же смотревше тако рекоша: „оже мятежъ велик будешь в земли“, но Бог спасе своею волею и не бысть ничтоже».

Да и в Густинской летописи под 6772 годом (1264 по нашему) читаем о ней же:

«Явися звезда страшная, светящи чрез месяцей три, луча ко полудню испущающи».

И действительно, в 1264 году наблюдалась яркая комета, отмеченная многими западными хрониками, и светила в течение 3 месяцев – июля, августа и сентября (т. е. началась в 1264 и кончилась в начале 1265 года, считавшегося на Руси с сентября).

Но вот и в списке комет у Лерша, в выписке из хроники Мартина, и эта комета описана в выражениях настолько сходных с теми, которые имеются в Ипатьевской летописи, что является сильное подозрение о заимствовании[24]24
  Ab oriente cum magno fulgore surgens usque ad medium emisperii (T. e. hemisphaerae) versus occicdentum comam pelucidam protrapewat (восходя с большим блеском от востока к западу до средины небесного свода простирала она блестящие волоса).


[Закрыть].

Но вот и другой вариант, отмеченный годом позднее.

В Густинской летописи под 6774 годом (1266 по нашему) читаем:

«Тоей ж зимы явися звезда, а хвостата, по тринадесятъ нощий».

И в Тверской под тем же годом:

«Тоя оке зими явися звезда на западе, и бе от неа луча долга, яко хвост, к полуденной стране, пребыстъ нощей 13, и паки не видена бысть посемъ».

Допускать ошибку на один или два года, думать, что речь идет о комете, предшествовавшей 1264 года, здесь нельзя, потому что и время появления, и положение обеих комет на небе различное.

Точно также нельзя связать эту комету с яркой кометой 1265 года и с сомнительной кометой 1266 года. А потому и запись эта должна считаться внесенной откуда-то в летопись уже много позднее.

В Симеоновской летописи под 6875 годом (1367 по нашему) читаем:

«Тое оке осени и тое оке зимы на показание по многим вечеры и по многи нощи явися звезда копейным образом. Се оке проявление бывает не просто, ни в прибыток».

В Воскресенской под тем же годом:

«Тое же осени и тоя оке зимы явися звезда хвостата».

В летописи Авраамки уже под 6876 (т. е. 1368 по нашему) после событий, имевших место зимою, кратко отмечено: «тогда явися звезда хвостата». В Новгородской IV тоже под 6876 году (1368 по нашему) сказано: «явися звезда хвостата, а на осень ходил ратью к Тфери князь Дмитрий Иванович». В Никоновской под 6876 (1368): «того же лета явися звезда хвостата». Быть может, записи об этой же комете, сделанные в летописях Авраамки, Новгородской IV и Никоновской с указанием времени года и подробностей, проставлены позднейшими сводчиками под следующим 6876 (1368) годом, что и дало повод Карамзину, а вслед за ним и Покровскому, отнести их к комете 1368 года, но она наблюдалась совсем в другие месяца[25]25
  Сеятский Д. Указ. соч. С. 144.


[Закрыть]. Опять выходит позднейшая вставка.

В Новгородской I летописи и в летописи Авраамки под 6910 годом (1402 по нашему) читаем:

«Явися знамение на небеси, звезда хвостата, на западе лучь имуще светел; и пребыстъ месяц март весь».

В Новгородской IV под тем же годом:

«В великое говение месяца марта, явишеся некое знамение на небеси: в вечернюю зарю, на западе, звезда немала аки копейным образом, верху же ея аки лучь сияше, иже на востоце восходящи и на западе летнем являшеся, юже видехом весь той месяцъ тако восходящу».

В Софийской II летописи под 6910 (1402) годом все это переписано:

«месяца марта, являшеся на западе, в веченей заре, звезда немала копейным образом, верху оке ея аки луча сияше, на востоке всходящими, на летнем западе являшеся по 12 дний».

В Воскресенской летописи:

«Знамение. В лето 6910, месяца марта, явлъшеся, на западе, в вечернюю зарю, звезда немала копейным образом, верху же ея аки лучь сиаше, на востоце всходящими и на летнем западе явлъшеся, юже видехом по 12 дней тако восходящу и сиающу».

В Никоновской под тем же 6910 (1402) годом:

«Знамение. Тое же зимы в Великое говенье, месяца Марта, явися знамение на западе, в вечерней зари, звезда велика зело копейным образом, верху лучь велик сиашо, обходящи, юже видехом за дванадесятъ дний на востоце возходящему и на западе летнем в вечерней заре сиащу; се убо прояви знамение, понеже возсташаязыци воеватеся друг на друга...»

В Псковской 1 летописи под 6911 (1403) годом:

«Явися звезда хвостата на западной стороне, месяца февраля, а погибе месяца марта, в Вербную суботу».

В дополнение к указанным здесь местам об этой комете необходимо еще привести описания ее из других летописей, заключающие еще большие подробности; так, в Псковской II летописи под 6911 (1403) годом читаем:

«явися звезда хвостата, на западной стране, и восходяще с прочими звездами от свадеб до вербной суботы; и тако погыбе».

А в Суздальской летописи (ПСРЛ t.XVII) под 6910 (1402) годом читаем:

«Во великое говение месяца марта знамение было на небеси: явилася в вечернюю зарю на западе великая, аки копейным образом, вверху же ея яко лучи сияли иже востоце восходящи на западе летнемь, иже видихом все говение великое в пятницу великую, и шла та звезда весь день пред солнцем, ecu мы видели ея идущу».

Эту комету видели днем также и на Западе, по свидетельству многих хроник, как цитирует и Араго в его «Общепонятной Астрономии», (т. II, с. 237): «комета была столь ярка, что солнечный свет, в конце марта, не препятствовал видеть, в самый полдень, ее ядро и даже хвост, на расстоянии двух сажень».

* * *

Я не пишу здесь специальной хроники комет. Она уже была дана мною в VI томе «Христа», и потому ограничиваюсь сказанным. Этого достаточно для нашей цели. Мы видим, что и кометные записи начались в русских летописях самостоятельно только в так называемых «продолжениях Никона», а в прежних материалах, сводку которых будто бы сделали Никон и Сильвестр до 1111 года, никаких записей о кометах, солнечных и лунных затмениях не было, а, следовательно, не было и никаких других национальных хроникерских записей. Другими словами, то, что мы называли до сих пор «продолжениями», было на самом деле началами, а то, что мы называли Начальной Летописью – вплоть до Владимира Мономаха – миф, имеющий лишь внешность летописи. И составлен этот миф был, очевидно, уже значительно позднее того, как первые правильные записи, начавшиеся уже после 1111 года, послужили к созданию Русской истории и ее понадобилось углублять, чтоб возвеличить свое государство, «из любви к отечеству и народной гордости», как писал наш основной историограф Карамзин.

Таблица X. Наглядное статистическое сопоставление комет, показанных в «Начальной летописи», с кометами, описанными ее псевдопродолжателями (а на деле: первых летописцев)

	1390		1120		850
1402	1400		1113		860
	1410	1145*	1140		870
	1420		1150		880
	1430		1160		890
	1440		1170		900
Нет!*	1450		1180	<912>*	910
1468	1460		1190		920
1472	1470		1200		930
	1480		1210		940
1490	1490	1222*	1220		950
1500?	1500		1230		960
	1510		1240		970
1520?	1520		1250	<989>*	980
1531	1530	1264	1260		990
1532	1540	1266?	1270		1000
1533	1550		1280		1010
1556	1560		1290		1020
	1570	1301*	1300		1030
1580	1580		1310		1040
	1590		1320		1050
	1600		1330	<1064!>*	1060
Нет!*	1610		1340	вместо	1070
1618	1620		1350	1066	1080
	1630	1366	1360		1090
	1640	1382?	1370		1100
	1650		1380		1110

Звездочками обозначены появления кометы Галлея, а точками другие кометы. В угловых скобках <*> появление кометы Галлея, заимствованные из византийских записей.

Отсутствие каких-либо сведений о крестовых походах и, особенно, об «освобождении гроба господня из рук неверных» 15 июня 1099 года не менее подтверждает этот наш астрономический вывод. Какой монах не возликовал бы по этому поводу и не посвятил бы этому дню не одной, а многих страниц как радостному событию для всего христианского мира?

И вдруг о первом крестовом походе ничего не известно его современнику Нестору или Сильвестру даже и в 1110 году, до которого он доводит свое повествование.

Но если он не знал о том, что происходило и гремело повсюду при нем, то как же он мог знать что-нибудь о призванном за 250 лет до него царе Рюрике, о Вещем Олеге (иначе Волеге), погибшем от своего коня, о жене Игоря Ольге (иначе Вольге), о Владетеле мира Красном солнышке, сыне какого-то Святого и Славного царя (т. е. Святослава), окрестившем Русь еще за сто лет до Нестора? Не является ли это «Красное Солнышко» лишь простым солнечным мифом, из тех, каких мы видим без конца в сказаниях о начале всех народов?

Во всяком случае, так называемая «Начальная летопись» переходит, благодаря отсутствию в ней «небесных записей», целиком на положение позднего апокрифа, первоисточники которого уже после XIII века, и в представлениях о прошлом, существовавших, после того времени, как крестовые походы были забыты населением. А с этой точки зрения нам становится прямо необходимо исследовать и то, как отразилось в головах благочестивых монахов «продолжателей хроники Нестора» (уже описывавших довольно правильно небесные явления) такое грандиозное событие, бывшее на их глазах, как взятие крестоносцами в 1204 году духовной их столицы Царь-Града и установление там «богомерзкого» латинского богослужения вместо православного.

Предмет этот так захватывающе интересен, что я посвящаю ему особую главу. А здесь отмечу поразительное совпадение.

Взятие Царь-Града крестоносцами (1202 год) было ни более, ни менее как при Рюрике, на седьмом году его княжения над Русью в Киеве от 1195 по 1201 год. Правда, что его теперь называют Рюриком II, жившим, будто бы, через триста с лишком лет после первого мифического своего тезки, якобы основавшего русское государство, но сам-то второй Рюрик, конечно, и не подозревал, что он второй, а не первый, да и имени такого в христианских святцах нет, а только – у «варягов».

Все это так странно, что исследование крестовых походов по отражениям их в русских летописях того времени становится необходимым.

Часть первая. Летописная история РусиГлава I. История русской истории. Первые мнения о начале русского государства

В книге Константина Багрянородного «О фемах» и «О народах» в главе о путешествии росов (Ρως) из Росии (Ρωσιας) в Константинополь в моноксилах (μονοξυλων – лодка выдолбленная из одного бревна) дается название днепровских порогов. Вот это место.

«Прежде всего они приходят к первому порогу, нарекаемому Эссупи (Εσουπη), что означает по-роски и по-славянски (Σχλαβηνιστι) „Не спи“ (μη χοιμασαι)... Когда они пройдут этот первый порог, то снова, забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу, называемому по-роски Улворси (Ουλβορσι), а по-славянски Островунипрах (Οστροβουνιπραχ), что означает „Остров порога“ (το νησιον του φραγμου)... Подобным же образом минуют они и третий порог, называемый Геландри (Γελανδρι), что по-славянски означает „Шум порога“ (ηχος φραγμου), а затем так же – четвертый порог, огромный, нарекаемый по-роски Аифор (Αειφορ), по-славянски же Неасит (Νδασητ), так как в камнях порога гнездятся пеликаны... Подступив же к пятому порогу, называемого по-роски Варуфорос (Βαρουφορος), а по-славянски Вулинпрах (Βουλνηπραχ)... они достигают шестого порога, называемого по-роски Леанди (Λεαντι), а по-славянски Веручи (Βερουτξη), что означает „Кипение воды“ (βρασμα νερου)... От него они отплывают к седьмому порогу, называемого по-роски Струкун (Στρουχουν), а по-славянски Напрези (Ναπρεζη), что переводится как „Малый порог“ (μιχρος φραγμος)».

Он дает описание семи крупнейших днепровских порогов, название которых, как считается, он дает в греческой транскрипции и с пояснением названий на греческий язык. В пяти случаях он предлагает по два названия, которые он называет «роским» и «славянским».

Пороги там называются по-русски не Теляндри и Варуфорос, а Волчье Горло, Ненасытец, Перун, Вольницкий, Звонецкий, Кайдацкий, Лоханский, Вольный и Будиловский.

Но пусть их прежние псевдорусские имена теперь забыты, и это нам все равно. Нам важно тут только их толкование Байером и Погодиным. Оставим пока в покое Теляндри и займемся Варуфоросом. Багрянородный говорит, что «Варуфорос» – это русское название порога, а по-славянски он называется «Вульнипраг». Последнее, славянское слово, истолковывается легко как Вольный порог (и таковой есть), ну, а что же такое значит якобы русское его название Варуфорос? И Лерберг, и Байер, и Погодин отметили, конечно, что такого слова по-русски нет. А что же вывели они из этого? Руководясь своим уже предвзятым именем об основании Русского Царства на Днепре пришельцами из далекой заморской Скандинавии, они нашли, что в норвежском языке «war» значит – тихий, a «fors» – порог, а в сумме «Тихий порог». На основании этого якобы лингвистического следа, хотя шаг из Скандинавии на Днепр и был поистине гигантским, они пришли к выводу, что Варуфорос слово скандинавское, и, следовательно, грек Багрянородный назвал руссами ни кого иного, как киевских скандинавцев. Отсюда ясно, – не правда ли? – что русское государство (даже и в Украине) скандинавского происхождения.

Но, позвольте! – восклицаете вы, – какой же речной порог мог быть назван тихим, когда он по природе своей вечно шумит? Да и зачем было отправляться так далеко от Днепра за объяснением его имени, когда оно является общенародным много поближе, в Византии? Ведь это же чисто греческое слово, с прекрасно подходящим для порога смыслом: УНОСЯЩЕМ ТЯЖЕСТИ[26]26
  Варуфорос по византийскому и Варуфорос по латинскому произношению от слова βαρος – тяжесть, откуда слово барометр и φορος – несущий.


[Закрыть].

Каким же образом историки-классики Лерберг, Байер, Погодин и другие не знали этого? Каким образом не знал греческого языка и сам греческий царь-писатель Константин Багрянородный? Ведь если книга его не апокрифический перевод с латинского, причем латинский автор действительно мог принять греческое слово Варуфорос за русское, то как объяснить такой промах? Неудивительно поэтому, что знаменитый критик середины XIX века Добролюбов высмеял это словопроизводство даже в стихах, говоря от имени Погодина в своем «Свистке»:

 
Геляндри и Варуфорос,
Вот два моих столба,
На них мою теорию
Поставила Судьба!
Геляндри и Варуфорос,
Вот так сказать быки,
О кои обобьете вы
Напрасно кулаки!
 

Да и всю норманскую теорию он справедливо приравнял к бессознательному патриотическому порыву, восклицая тоже от имени Погодина:

 
Какой-то чрезвычайной
Я силой обуян,
Мне шепчет голос тайный,
Что Рюрик был норман!
 

И, действительно, кроме «тайного голоса» ничем нельзя установить скандинавско-норманской теории. Разочаровавшись в этом направлении, другие «словоохотливые» филологи, тоже забывая, что созвучным словам в различных языках можно придавать значение лишь тогда, когда они не только созвучны, но и осмысленны, пытались найти и другие объяснения «Порфирородным порогам».

Так Болтин в своих «Критических замечаниях на первый том Истории Российской князя Щербатова» пробовал с надеждой на успех производить имена их, поближе, с венгерского. Для порога Ульворси он подыскал в венгерском «ulo» – сидящий и «warsa» – верша.

Для Геляндри оказалось у него венгерское «helo» – урочище и «graga's» – дорогое, приятное, а порог Леанти оказался созвучным с венгерским «leany» – девушка. Конечно, нет ни малейшего сомнения, что происхождение южнорусского государства от венгерского завоевания географически правдоподобнее, чем от «призыва скандинавцев». Эверс не без основания говорил, что если б русское государство произошло от норманов, то в русском языке и до сих пор остались не десятки, а сотни не вызывающих сомнения слов норманского происхождения. И кроме того, почему в скандинавских сагах ни-Я не упоминается о таких национальных героях, какими были бы у них Рюрик и его братья?

Итак, и Скандинавия, и Исландия, и как будто даже Венгрия отпадают, но отпадают ли с нею и норманы вообще? Ведь имя норманы лишь тенденциозно навязано скандинавцам, так как и до сих пор Нормандией называется не Скандинавия, а северо-западная часть Франции, да и имя их третьего предводителя – Трувор – очень близко напоминает французское слово «trouveur», т.е. трубадур[27]27
  Я не могу умолчать здесь о курьезном истолковании одним ученым-филологом имен: Рюрик, Синеус и Трувор. Он видит тут целую скандинавскую фразу: Rurik Sine hus och trover или в том же смысле, но еще лучше по-немецки: Rur-reich sein haus und Treuwer. Русский царь, его дом и верное воинство. Но не слишком ли это остроумно для того, чтоб быть правдоподобно?


[Закрыть].

Правда, что легенда о начале государства производит его даже и не от норманов, а варягов, но слово «варяги» —скорее всего искаженное имя франки, перешедшее по-гречески в варанги и по русски в варяги[28]28
  Эверс Г. Предварительные критические исследования для русской истории. Кн. 1. С. 38, прим. 32.


[Закрыть], и это название «Варанги» (франки) приводит нас во Франкскую империю Карла Великого, которая в 843 году распалась на Францию, Германию и Италию. А ведь к этому же времени, к 862 году, относят и возникновение русского княжества с Рюриком, Синеусом и Трувором. Эти-то франки (при гулком восточном произношении «варанги» и затем «варяги») и могли быть скорее всего основателями Южно-Русского Государства со столицею в Киеве. А прежде всего такое событие могло произойти через посредство русинов в Венгрии.

«Варяги, – говорит Эверс[29]29
  Эверс Г. Предварительные критические исследования для русской истории. 1825. С. 18.


[Закрыть], – покрыты густым мраком, и надежда осветить его исчезала тем более, чем различнее были перспективы, подсказываемые ложным светом этимологии. Эти „налагатели податей“ считались попеременно за голштинцев, шведов, пруссаков, французов, и в особенности за иордановых еваргов (от греческого евагрос – счастливый охотник (см. в „Исторических Изысканиях Королевского Научного о-ва в Копенгагене“, 280))». За голштинцев их считал Герберштейн («Rerum Moscovitarum auctores», 2, 3), за шведов – Ирэ («Glossarium sucogothic», II, 1069), за пруссаков – Коцебу («Древнейшая История Пруссии», 305), за французов – Тит Дион Кассий Коккеан (см. его перевод на немецкий язык Панцеля 1, 351). «Затем их считали за скандинавов, норманов, морских разбойников или вообще купцов, производя последнее от Waarenjager (т. е. охотник за товарами, поясним мы от себя, чтоб подчеркнуть курьез такого словопроизводства)»[30]30
  Последнее у Ремера (Булевз: «Литература русской истории» 1, 316). А о морских разбойниках по финскому производству Байера, а также из местного названия Ирландского моря.


[Закрыть].

И Эверс справедливо заканчивает свое перечисление словами: «каждое из этих мнений уменьшает достоверность остальных, не увеличивая собственной».

Здесь дело осложняется еще и поздним их появлением. «Варяги, – говорит Шлецер, – упоминаются по-гречески только после 1100 года нашей эры (т.е. со времени крестовых походов)[31]31
  Цитирую по Эверсу 1, 42. И он же говорит: «франки» назывались фрягами, откуда и варяги (1, 112).


[Закрыть]. Они называются по-славянски варяги, что сближает их с фризами, появившимися на крайнем северо-востоке Германии в подчинении франкам». А мы прибавили к этому, что слово «фризы» созвучно с «паризами», т. е. парижанами, как назывались не только жители Парижа, но и вообще французы в Библии,[32]32
  По-еврейски ПАРИЗИ, по-гречески и по-русски искажено сначала в Ферезеи, а потом в фарисеи. О фризах и партах см. Бытие 3.7; Иисус 5.1; Царств 2.20; Ездра 2.1. О фарисеях как лжемудрствующих ученых, критикующих учение Иисуса, во всех греческих евангелиях говорится более 35 раз.


[Закрыть] и потому они едва ли были на востоке Германии основным народом, а не корпорацией миссионеров или духовных орденов. Мы отметим кстати, что австрийский орден Крестоносцев возник под именем Вифлеемского духовно-рыцарского ордена в Палестине еще в лето 1217 году по Богемии, Моравии, Силезии и Польше. Он был утвержден папою Григорием около 1238 года. Его гроссмейстер, командир и рядовые члены и называются «Крестоносцы красной звезды». Их гроссмейстер теперь находится в Праге.

К довершению всего слово варяги созвучно и со словом валахи, а Валахов греки смешивали с болгарами (по-византийски – волгары), и этому нельзя удивляться, так как оба имени происходят от того же самого слова Волга. Болгары значит волгари, а Валахи представляют испорченное Вологи, т. е. Волжцы. Никита Акоминат, давая очерк истории болгар до 1206 года, всегда называет их влахами.

Точно также и о готах.

Ведь и до сих пор мы имеем готический стиль в архитектуре и знаем, что это стиль германский. Отсюда проще всего выходит, что готы были германцы времен западно-римской империи Карла Великого.

Западные готы, говорит Иордан[33]33
  Jordan: De rebus Goticis (с. 16).


[Закрыть], т. е. Вест-Готы, приняты были по собственному желанию императором Валентином в 377 году в состав Римской империи и поселены во Фракии.

По выражению «поселены» мы ни в каком случае не должны нигде понимать в буквальном смысле, будто какой-то народ целиком привели откуда-то куда-то. Это обычная уловка старинных историков объяснить присутствие в данной местности какого-либо народа, а в действительности надо понимать, что тут и застали их первые исторические упоминания.

Все это относится и к только что упомянутым Валахам-варягам-болгарам. Несомненно, и они получили свое название не на современной нашей Волге, а на берегах Дуная. Но если так, то Дунай, т. е. Данная река, где кочующие народы платили дань[34]34
  Потом Раздельной рекой, т.е. от слова Фалгой-Волгой.


[Закрыть] византийцам в своем нижнем течении первоначально и назывался Волгой или, как прежде писали, Вольгой (по-видимому, от библейского слова Фалег, т.е. пограничная река, откуда и русское: воля) стал Дон, тоже от слова dona – дары, а потом и современная нам – Волга.

Отсюда мы видим: до какой степени ненадежны наши представления о началах даже поздних государств, вроде русского, когда мы, бросив учебники, обратимся к первоисточникам. А что же сказать после этого о «древних царствах» ?

Как образчик исторических курьезов я приведу еще народец Весь, которой образовался по недоразумению от выражения «весь народ». Так, Стриттер при исчислении Олегова войска вместо «все кривичи» читает «весь и кривичи», хотя Эверс (с. 57) и не соглашается позволить ему считать эту «весь» за «весь народ».

«Подобными курьезами полны наши первоисточники о началах всех народов и государств. Так, не шутя, нам говорят, что новгородский князь Владимир Ярославич (1052) был женат на дочери графа Гаральда, сделавшегося в 1066 году английским королем (Эверс, 1, с. 47). Но разве какой-нибудь английский граф, не говоривший даже по-русски, отдал бы свою дочь за тысячи километров дикому князю, даже не говорящему по-немецки?»

Лишь с середины XV века начали вестись в России официальные летописи «приказными дьяками» – говорят нам сами наши историки. Это было почти одновременно с завоеванием Царь-Града турками (1453 году), а потому и надежные материалы для государственной истории России мы имеем только через 200 лет после окончания крестовых походов. К тому же времени относят впервые опубликований в 1802-1809 гг. перевод, выполненный Августом Шлецером, да и то по-немецки, «Несторовой Летописи» под названием: Nestor Russiche Annalen. Гёттинген, 1802-1809. Затем уже в 1809-1819 году перевел их Д. И. Языков и на русский язык, посвятив свой перевод императору Александру I. И к этому же времени, к самому концу XVIII века или к началу XIX, относится открытие «Лаврентьевской Летописи» графом Мусиным-Пушкиным, поднесшим императору Александру I, который передал ее в Публичную Библиотеку. А издана она была окончательно только в 1846 году. И тем же Мусиным-Пушкиным в 1795 году открыта была и рукопись «Слово о полку Игореве», пропавшая во время оккупации Москвы Наполеоном в 1812 году.

Первая связная «История Государства Российского» со времени его воображаемого основания была составлена только Карамзиным, который в 1816-1825 гг. выпустил при субсидии правительства первые одиннадцать ее томов (а последний двенадцатый том вышел лишь в 1826 году после его смерти).

Правда, что и ранее его пытался изложить ее Татищев под названием «История Российская с самых древних времен до царя Михаила», опубликованная Миллером лишь после смерти автора в 1769-1774 гг., и, кроме того, князь Щербатов написал «Историю российскую с древнейших времен» в семи томах, вышедших в промежуток от 1770 по 1791 год, где он доводит повествование до 1610 года, но это были лишь как бы прологи к Карамзину.

А кто же послужил фундаментом всему этому историческому зданию?

Нам говорят, что – Нестор, но не тот Нестор-герой, который принимал участие в борьбе с центаврами, в походе аргонавтов и в Троянской войне, а будто бы Нестор-монах Киево-Печерского монастыря, умерший там около 1114 года после «рождества Христова». Но и это имя давно оспаривалось, и некоторые исследователи стали считать автором ее «Сильвестра, настоятеля Выдубицкого монастыря». А в конце XIX века все историки уже согласились, что ни тот, ни другой не могли быть авторами так называемой, но нигде не упоминаемой в первоисточниках и никем не виданной до сих пор, «Начальной летописи Государства Российского», которой, конечно, должен был пользоваться Нестор, хотя и пишет везде от себя, так как иначе она чистая фантазия, тем более, что представляет собою нечто вроде хрестоматии, в которую вошли и договоры с греками, и поученья моральные и повествование о «начале Руси», положенном будто бы в Великом Новгороде Рюриком-варягом из племени Русь в 862 году, в начале царствования Михаила Пьяницы в Византии, говоря:

«В лето 6860, 15 день индикта наченшу Михаилу царствовати начася прозывати Русская земля».

Дальнейшие династические события Российского государства автор ведет год за годом вплоть до 1110 года, т. е. до времени Владимира Мономаха (1093-1125). Эту рукопись никак нельзя считать за подлог нового времени, потому что к XIX веку было найдено несколько ее вариантов, древнейшими из которых считаются «Ипатьевский» список, написанный, как думают, в начале XV века, и «Лаврентьевский», помеченный 1377 годом, которым пользуюсь здесь я.

Но как бы много ни было найдено таких копий, однако, благодаря тому, что в них говорится уже о событиях XII века, поднимается вопрос: каким образом автор, живя в киевском монастыре в XII веке, мог знать то, что было в 862 году в Великом Новгороде, при огромной трудности тогдашних путей сообщения и полной безграмотности всей страны? Ответ здесь может быть только один: не мог никак. А потому и вся «Нестерова Летопись» есть простое сочинительство.

Поскольку же Нестор является автором необоснованного тезиса о скандинавской колонизации Руси, следует более внимательно рассмотреть причины его возникновения и закрепления в истории России. Вот с чего начинается скандинавская версия.

«Пошли послы за море к варягам, к Руси, как зовут тех варягов русью, как иные зовутся свеями (шведами), иные – урманами (германцами), иные – англами, иные готами. Так и эти сказали Руси, Чудь, словяне, кривичи и все: „земля наша велика и обильна, а порядку в ней нет. Придите княжить и владеть нами“[35]35
  Вот подлинный текст по Лаврентьевской рукописи: «Идоша за море, к Варягам, К Руси, сице бо тии звахуся Варяги Русь, яко ее друзии зовутся Свие, друзие же Урмане, Англяне, друзии Готе, тако и сии. Реша Руси чудь, и Словени, и Кривичи и вси: земля наша велика и обилна наряда в ней нет. Да пойдети княжить и володети нами».


[Закрыть].

Основоположник псевдо-критической (а никак не научной) истории Русского Государства Шлецер нисколько не удивляется тому противоречию, что в другом месте говорится, будто бы за три года перед этим те же варяги были, наоборот, изгнаны. Вот буквальные слова автора: „В 859 году варяги были изгнаны, в 862 призваны опять (Нестор, 11, 100, в извлечении из сп. Архива)“.

– Что же тут необыкновенного? – спрашивает Шлецер сам себя, и отвечает себе:

– Точно тоже сделали в 499 году бритты с Генстом и Горсом (Шлецеров „Нестор“, II, 187), и то же сделало в 91 году французское правительство с Горсом[36]36
  Эверс Г. Предварительные критические исследования для Российской истории. С. 62. – По-видимому, присутствие Горса в обоих случаях не опечатка.


[Закрыть].

Но вот и продолжение Нестора:

„И избрались от немцев[37]37
  «От немцев» стоит в большинстве списков и только в одном от варягов и немцев, в некоторых только от варягов. Но они совсем почему-то исключены в Лаврентьевской рукописи, где это место читается так: «И избраша ся 3 братья с роды своими и пояша по себе всю Русь, и придоша: старейший Рюрик седе Новгороде (а не в Ладоге), а другий Синеус на беле Озере, и третий Изборице Трувор. И от тех Варяг прозвася Русская земля Новугородьци» (под 862 годом).


[Закрыть] три брата с родными своими и взяли себе всю Русь и пришли прежде к славянам и срубили город Ладогу. И сел в Ладоге старший Рюрик, второй – Синеус на Белом Озере, а третий – Трувор в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля Новгород“[38]38
  Шпецер присоединил сюда еще и испанское имя Родерик.


[Закрыть].

(Наиболее остроумным из всех этих словопроизводств я считаю созвучие имен Рюрик, Синеус и Трувор с германской фразой переводимой, как Рурское царство, его династия и верное воинство).

Если мы будем рассматривать каждое имя самостоятельно, то приходится признать, что на западно-европейских языках они не имеют смысла, значит пришли из чужой страны. Считая, что это занесено из Византии.

Название „немцы“ тут мало смутило историков, допустивших, что немцами у русских летописцев назывались все не говорившие на их языке. А для определения национальности трех пришедших княжить и владеть Русью, поступили так: Рюрик, – говорили, – скандинавское имя. Оно происходит вовсе не от имени Рурикия Помпеянина, византийского полководца, сражавшегося будто бы в 312 году с Константином Великим за Лициния, от скандинавского имени Грорекур, Рорек, Рорикръ, Рурик я допускаю происхождение имени Рюрик от византийского слова „рюорика“ – царь спаситель. Имя Трувор всего созвучнее с французским Трувер (trouveur), т.е. трубадур, как я уже говорил, и это кстати дает и осмысленное значение. А имя Синеус никак не укладывается ни в какие другие языки кроме греческого, где Синеус значит доблестный. И мне кажется, что это словопроизводство наиболее вероятно, так как не скандинавская, а византийская культура имела влияние на русскую. Припомним только, что большинство и современных наших имен – греческие. А словопроизводство Синеус вполне естественное, проявившееся, например, в словах: синтаксис (сопоставление), синтезис (сопоставление, сложение), синтетикос (сопоставляющий) и так без конца. Не раз уже показывал я, что все имена людей были первоначально лишь их прозвищами, имевшими значения на своем языке, и что созвучные слова на разных языках могут считаться имеющими общее происхождение лишь тогда, когда они не только созвучны, но и осмысленны. А при всех слово-производствах со скандинавских языков имена Рюрик, Синеус и Трувор (по-русски трубарь) бессмысленны. Лишь при моем отождествлении Трувора с французским Трувером, Рюрика с византийским Рюориком, Синеуса с греческим Син-Евсо получается подходящий смысл[39]39
  Я беру это из Эверса на веру, но прибавлю от себя и Эриков-Датских.


[Закрыть].

Догадка знаменитых языковедов Михаэлиса и Бютнера, что библейский Навуходоносор был славянин, так как имя это созвучно с русским „Небу-угодный-царь“ (Эверс, 1, 7), гораздо убедительнее, чем все умозаключения романистов.

Итак, филология не доказывает скандинавского происхождение Новгородской Руси. А если возьмем южную Киевскую Русь, интересно, что наиболее культурный народ средних веков ромеи-византийцы производили ее от франков. Так, продолжатель Феофановой хроники, живший – говорят нам – около 963 года, пишет:

„Их (руссов) зовут кочевниками и производят от рода франков“[40]40
  Hos (russos) dromitas vocant atque a Francisgenus.


[Закрыть].

И эту же самую фразу переписывает и Симеон Метафраст, относимый к 1140 году:

„Русские, — пишет он, – которых зовут кочевниками, производятся от рода франков“[41]41
  Russos quos drjmitas vocant ex Francis genus ducentus (Historiae Byzantinae Scriptores post Theophanum, p. 489). Очевидно, переписал из предшествовавшего (Феофана).


[Закрыть].

Интересны отношения первоначальной Руси к хазарам (chozari, chazari, les khazars). „Они, – говорят нам, – совершенно исчезли с исторической сцены в X веке, и остатки их некоторые видят в крымских караимах“[42]42
  Тунман в своей работе: «Исследования об истории восточных народов», (I, 160) считает название – хазары – видоизменением слова корсары. Но не правдоподобнее ли сближать его со словом кесари, т. е. по-гречески царские, а по-еврейски – стойкие, крепкие.


[Закрыть].

Но исчезновение целого народа, будто бы „простиравшегося до Индии“, может быть только в детском воображении. Вот почему, несмотря на уже обрисованную мною опасность руководиться случайными лингвистическими соображениями, я не могу не отметить, что венгерские конные войска вплоть до нашего времени назывались гусарами, вероятно, от греческого – кесари (кайзеры), и что в подражание венгерским гусарам и в самой России известная часть конных войск получила имя гусары, а затем появились и уланы (от еврейского ул – сильный, передовой, откуда, может быть и аланы). Таким образом и дань, которую платили южные руссы хазарам, была скорее всего дань венгерским гусарам, или просто „кесарю“. А морем хазарским в таком случае окажется, может быть, не Каспийское, куда впадает наша Волга, а Черное, в которое впадает первичная Волга-Дунай, до которого легко могла простираться в X веке и венгерская власть.