Текст книги "Новый взгляд на историю Русского государства"

Автор книги: Николай Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 56 страниц)

Глава III. Поход туркменских конников 1935 года

Когда это мое исследование было уже закончено, я неожиданно получил опытное подтверждение моих теоретических выводов о географической невозможности «монгольского ига» из «Средней Азии».

Все русские газеты 26, 27 и 28 августа 1935 года оказались полны восторженных описаний «БЕСПРИМЕРНОГО ВО ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ» конного перехода тридцати туркменских всадников в Москву из Ашхабада у персидской границы за Каспийским морем. Беру выдержки из самых скромных повествований об этом в «Известиях Центрального Исполнительного Комитета СССР».

«Почти четверть своего пути – тысячу километров – они прошли по безлюдной пустыне, по пескам и скалам, где нет ни дорог, ни растений. И единственный человек, которого они встретили на этой тысяче километров, был рыбак, случайно высадившийся на необитаемом берегу Аральского моря».

«Строптивая природа, казалось, напрягла всю свою злую изобретательность, придумывая все новые трудные препятствия на их пути. Она оставляла их надолго без воды, они шли под ливнями и палящими лучами солнца, их кони увязали в песках по колено. Природа испытывала стойкость людей и выносливость коней».

«Но всадники безостановочно шли вперед. Укладывали на целые километры дорогу саксаулом, который собирали в степи. Сбрасывали с собственных плеч халаты и укрывали ими лошадей. Отдавали последнюю воду из походных баклаг своим четвероногим друзьям. В Усть-Урте таскали по скалистому скату пятипудовые бочки с водой из родников, которые удавалось обнаружить под пятой плоскогорья. Рыли колодцы, искали, когда иссякал фураж, дикорастущую люцерну, рвали ее руками, собирая ежедневно столько, чтобы конь был сыт.

Так они шли 84 дня на своих ахал-текинцах и йомудах, на сухих тонкошеих конях через Кара-Кум, Усть-Урт, Поволжские степи —к сердцу Союза, в столицу Родины».

«Товарищ Сталин, – говорил им на торжественном приеме нарком обороны К. Е. Ворошилов, – очень внимательно следил за всеми сообщениями о вашем пробеге. Он говорил со мной о нем, характеризуя его как героический подвиг, который могли совершить только люди нашей страны.

Потом Нарком обороны наградил всех героических участников пробега за славный подвиг именными золотыми часами». И там же мы читаем далее:

«Славные конники Туркмении, совершившие беспримерный пробег Ашхабад—Москва, вчера, 23 августа, были приняты в Кремле председателем ЦИК Союза СССР тов. М. И. Калининым и председателем Совета Народных Комиссаров СССР тов. Молотовым.

В большом светлом зале заседаний Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР собрались лучшие колхозники солнечной республики, слава о которых прогремела по всей стране. В ярких национальных халатах, мохнатых папахах, бронзовые от загара, заняли они места за широким столом. Тов. М.И.Калинин вручает награды тридцати отважным участникам беспримерного в истории кавалерии конного перехода Ашхабад – Москва».

«Вызываются вслед за этими конниками те, кто обслуживал героический пробег, обеспечил его успех. Это врачи, снабженцы, шофер, седельных дел мастера, радист, фуражир и другие. Тов. Калинин вручает почетные грамоты ЦИК Союза ССР».

А еще далее читаем:

«Вечером состоялся прием туркменских участников исторического конного пробега Ашхабад—Москва Наркомом земледелия СССР.

Все участники пробега премированы Наркомом земледелия СССР велосипедами. Тридцати двум колхозам Туркмении, организовавшим славный пробег, Нарком выделил средства на строительство культурных учреждений».

А затем под крупным заголовком приводится и текст правительственного постановления:

«Центральный Исполнительный Комитет Союза СССР постановляет:

За беспримерный в истории конницы конный переход Ашхабад – Москва, совершенный колхозниками-ударниками Туркменской ССР на своих колхозных лошадях по маршруту, пролегающему значительной частью по бездорожью в безводной местности:

Наградить орденом „Красной Звезды“:

(перечисляются 30 конников).

Наградить грамотой ЦИК Союза ССР участников конного перехода Ашхабад – Москва, сопровождавших и обслуживающих переход (всего перечислено 17 человек).

Слава бесстрашным джигитам знойной Туркмении!»

Что уж говорить о многочисленном, не регулярном и разношерстном войске (фактически огромном табуне лошадей, которых гонят люди за многие тысячи верст в чужие земли) идущем с фантастической скоростью и фантастически же успешно покоряющие пройденные земли. При том это войско не только не тает, а наоборот множится (непонятно за счет какого населения и каких ресурсов). В это можно поверить, только не зная особенностей коневодства. Даже в благоприятных и стационарных условиях ведения дела очень не просто сохранить поголовье. Особая забота—подготовка пастбищ, которые специально делятся по временам года. И все слова, сказанные о необычайной выносливости, воинственности и массовом мародерстве «монгол и К°», позволивших им не просто без потерь, но и с прибылью пройти всю Азию с востока на запад, есть просто фантазии, далекие от реальности.

Уже этого достаточно, чтобы все рассказы о грандиозных завоеваниях монголов считать искаженной историей реальных завоеваний немецкими орденами южных и западных территорий нынешней России. Что же касается других сложностей подобного похода, то хочется отметить, что в отличие от туркменских конников восточные завоеватели двигались отнюдь еще не по карте и ездили они совсем без автомобилей, врачей, седельных мастеров и инструкторов по ковке и радиосвязи с городами, куда едут и откуда выехали.

У туркменских всадников были в распоряжении точные географические карты, по которым они знали даже и без дорог, по какому направлению надо ехать до ближайшего населенного пункта, где можно найти пищу и кров для 47 человек и корм для их лошадей. Они имели компасы, чтобы не заблудиться, приехать к нужному населенному пункту, если туда не было проторенной дороги, а те – монголы, – говорят нам, – даже и не имея никакого понятия о географической карте, а с нею, конечно, и о направлении, по которому надо идти в Киев, Москву или Тверь, безошибочно приходили туда и уходили оттуда целыми десятками тысяч и при том не по дружеской местности, снабжающей их всем необходимым, а при разбегающемся от них во всех стороны враждебном и испуганном населении.

Сколько же времени они шли? Вот, теперь перед нами уже не расчет, а факт. Тридцать туркменов, совершив «мировой рекорд», приехали верхами из-за Каспийского моря в Москву в три месяца без шести дней, в самое светлое и теплое время года – в июне, июле и августе, когда день продолжается в среднем более 18 часов, а темнота менее 6 часов. И вот, они уже не возвращаются таким же путем на родину, считая это физически невозможным, так как даже и в том случае, если бы они и обратно ехали только три месяца, то не приехали бы домой ранее декабря, тогда как с конца октября и в продолжении всего ноября земля была бы покрыта снегом, а перед этим был бы период осеннего ненастья и слякоти. Они поехали обратно уже по железной дороге, и вот что мы читаем в «Известиях» от 13 сентября:

«Героические конники – участники пробега Ашхабад—Москва – вчера подъехали (в поезде) к границам Туркмении. Навстречу им примчалось несколько сот всадников-туркменов. С высоты воздуха их встречала эскадрилья самолетов „Динамо“.

Многочисленная толпа колхозников забросала героев цветами. 13 сентября конники прибыли в Ашхабад. Этот день объявлен всенародным туркменским праздником».

И справедливо, – прибавим мы от себя. А сравнив это с походами «монголов» оттуда же в Москву и даже далее и обратно, сделаем же, наконец, и подобающий вывод. Очевидно, что и монгольский отряд Батыя, выехав весной из прикаспийского Сарая и прибыв, как эти рекордные всадники, только к сентябрю в Москву, Тверь или Старую Руссу, близ Великого Новгорода, уже не смог бы возвратиться домой без помощи железной дороги или дать о себе известие туда без радиотелеграфа ранее сентября следующего года, т. е. «герои» пропадали бы без вести для своего заволжского великого хана более года. Каким же образом такой далекий хан мог бы держать в подчинении у своих сборщиков податей все русские крупные города без постоянных сильных оккупационных отрядов и не лишив права местных русских князей иметь русские и по природе своей враждебные ему войска?

Прямое наблюдение ближайшей же к нам жизни народов показывает нам, что все это могло бы быть только в том случае, если великий хан, как римский папа у католических народов, или как Далай-лама у тибетцев, считался у русских главой их церкви, наместником бога на земле.

А между тем ортодоксальные историки как раз и отбрасывают такое объяснение, объявляя «татар» или «монголов» иноверцами, державшимися исключительно военной силой. Они утверждают, что сами русские князья в продолжение 300 лет ежегодно по очереди совершали такие же «беспримерные в истории» конные пробеги, как на днях приехавшие в Москву 30 туркменов, но только в обратном направлении и не с целью представиться своим покровителям, а с целью поклониться своим угнетателям, не считаясь в своих выводах ни с климатическими условиями проходимых стран, ни с состоянием культуры и техники в данное время, ни с физическими силами людей и лошадей.

С нашей точки зрения почти трехмесячный переезд 30 туркменских всадников из Ашхабада в Москву имеет даже несравненно большее значение, чем придали ему в Москве: это опытное доказательство невозможности Батыевых походов, и остается пожелать, чтобы верящие в монгольское иго историки попробовали повторить походы Чингис-Хана, чтобы доказать опытным путем их еще большую физическую невозможность. Там, где является возможность сомнения, опыт всегда решает дело. Но только... не достаточно ли для этого и только что описанного опыта?

Том II
Критический разбор
Прежних западных востоковедов

Пролог. Психология сочинительства исторических сообщенийГлава I. Краткое резюме предыдущего тома

Для того, чтобы мой читатель не путался в многочисленных и разнообразных деталях, которые мне, по необходимости, пришлось привести для достаточного обоснования моих столь неожиданных выводов о «татарском иге», я резюмирую здесь их основную сущность, и лучше всего в той последовательности поисков и размышлений, посредством которых, против воли меня самого, я к ним пришел.

Когда я пошел по лингвистическим следам, то увидел: вот, в русских летописях мы находим, что татарские сборщики податей назывались бессерманами, откуда русское слово бусурман. Но ведь это немецкое слово Besteuerman – сборщик податей: от глагола besteuern – собирать подати, и от существительного steuer – налог.

Вот, в русских летописях предводители татарских отрядов назывались баскаками, и это производят от тюркского слова баскан – нажимать. Но какой же чиновник будет сам себя называть официально нажимателем? Ведь так могли бы назвать его только русские на своем, а не на его языке, которого они даже и не знали... И зачем все это поистине «нажимистое» словопроизводство, когда само собой навязывается другое совершенно простое. Переведите только на русский язык слово капитан, происходящее от латинского caput – башка, глава, и вы получите башкак, т. е. главак, откуда и теперь осталось слово «главнокомандующий» и «главарь». Точно так же и по-немецки ротный командир называется Hauptman, т.е. главак, иначе башкак, превратившийся затем в латинском произношении носителей этого русского названия – в баскака, из-за того, что по латыни чужеземный звук Ш заменяется через С.

Я стал затем применять и экономические соотношения и соотношения сил русских и татар.

Вот новгородский князь Александр Невский в 1240 году в большой битве на Неве разбивает шведского полководца Биргера, вследствие чего и получает свое прозвище. А затем, как это видно из иностранных источников, он наносит сильное поражение соединенным силам рыцарей Ливонского и Тевтонского орденов на льду Чудского озера при так называемом «Ледовом побоище» (1242 году), «победоносным походом против Литовцев обеспечивает независимость от них Новгородского княжества». А что же этот герой и победитель делает потом? Уж не сошел ли он с ума? Через три года после своих блестящих побед, он вместе с братом Андреем едет в 1245 году с великими трудами и лишениями, при тогдашнем отсутствии проторенных путей сообщения, по диагонали через всю восточную Европу – не иначе как через Тверь, Москву, Рязань, Тамбов, Саратов и по мало населенным степям в какой-то Сарай на нижней Волге, нежизненность которого доказывается тем, что от него потом ничего не осталось. Он едет, преодолевая все препятствия, в орду к бусурманскому Бате-хану (т. е. батюшке – священнику, так как «хан» есть библейское слово, значащее священник, а Батый испорченное русское Батяй[302]302
  Хан по-еврейски (КЕН или ХЕН) – священник. Отсюда английское слово КИН (King) – король, немецкое Konig в значении священной особы. Так назывался прежде и римский папа, о чем свидетельствует его жилище Ватикан (т. е. Дом Хана, а также слова Канон, Каноник. Что же касается до имени Батый, то его невольно сопоставляешь со словами Мамай, как именами служителей бога – отца и богини – матери (мадонны).


[Закрыть]).

А затем дело становится еще хуже: Батюшка-священник (Батя-хан) отправляет его по непроходимым, при тогдашних культурных условиях путям сообщения, в Забайкалье, в какое-то пропавшее затем без следа урочище на реке Амуре к Великому Хану (т. е. в переводе к Великому Священнику – Pontifex Maximus по латыни) и через 7 лет путешествия, в 1250 году, Александр Невский возвращается обратно с бумагой («ярлыком») на княжение в Киеве и Новгороде, а его брат Андрей с бумагой на княжение во Владимире. Потом за великую покорность и усердие Александр Невский получает еще ярлык[303]303
  От немецкого слова Ihrlich – почетное званье, или от jarlich – годичное ленное обязательство дани. Не отсюда ли английское звание earl – граф?


[Закрыть] на великое княжение во Владимире и умирает благополучно через 11 лет 14 ноября 1263 года, после чего, несмотря на такую свою преданность бусурманам и бусурманству, причисляется православною церковью к лику святых. Его мощи открываются еще в 1381 году, т.е. за сто лет до сброса «татарского ига» Московским великим князем Иоанном III, а в 1724 году переносятся, будто бы, из Владимира в Петербург в Александро-Невскую Лавру.

Но ведь это же все так нелепо, что мне для оправдания остается только отослать читателя к любому подробному энциклопедическому словарю для проверки такой биографии. Ведь ехать из Великого Новгорода после победы над шведами, над Ливонским и Тевтонским орденами и над Литовцами за нижнюю Волгу в Прикаспийскую Орду, а затем еще и в Забайкалье (!!) на реку Амур (!!), чтобы утвердиться у тамошнего бусурманского Великого Первосвященника в правах на христианское княжение в защищенном так блестяще Великом Новгороде, это то же самое, как если бы русский царь Александр I после отражения Наполеона поехал утверждаться в своих правах на царствование в России к шаману на Чукотский Нос и возвратился бы оттуда с «ненецкой» грамотой на Всероссийское царствование, после чего, несмотря на такую великую преданность шаманству, был бы причислен русской церковью к лику святых.

Другое дело, если после своих блестящих побед на льду Чудского озера над Ливонским и Тевтонским орденами он почувствовал, что они все-таки не оставят его в покое и решил отдаться под покровительство более влиятельного гроссмейстера Ордена Святого Креста на несоседнем с ним и потому безопасном Балканском полуострове, и поехал не в Сарай в степях за Волгой, а в Сараево в Боснии, где жил папский наместник[304]304
  Припомним, что и до сих пор гроссмейстер Ордена Святого Креста живет в Праге и считается первым прелатом Богемии, нося на груди золотой мальтийский крест (с 1238 года).


[Закрыть], и затем не в Урочище на р. Амуре, а в Рим на реке Тибре, к римскому Великому Первосвященнику (Pontifex Maximus) и, приобщившись к униатству, привез оттуда буллу на княжение. Тогда понятно, что он вполне обеспечил бы свое княжество от нападения соседних с ним Ливонского и Тевтонского орденов. А за такое свое усердие он, естественно, был бы причислен к святым своею церковью, если б она в то время была униатскою и в Киеве, и в Новгороде, и во Владимире.

Только тогда вся эта нелепица исчезает и получается вполне реальный смысл и, при том, вполне гармонирующий с остальными характеристичными феодальными отношениями того времени.

Вот, например, около семидесяти лет до этого римско-германский император Фридрих I Рыжая Борода (1152-1190) тоже воюет против воли папы с итальянскими папистами, но в 1177 году едет в Венецию принести папе земной поклон и покаяние и, прощенный, утверждается папой в своих «императорских правах». Но и этого мало. Он предпринимает в пользу папской власти крестовый поход против магометан-сельджуков в Малой Азии и там, по словам историков, даже тонет во славу папства при переправе через реку Салеф в древней Киликии (Cilicia), отошедшей к Армении (хотя, по немецкому народному преданию, он еще и до сих пор спит спокойно в одном из далеких восточных замков, но проснется и встанет в тот день, когда Германии будет грозить смертельная опасность, и восстановит в прежнем блеске и силе Германскую Римскую Империю).

А вот и другой пример.

Уже во время самого Александра Невского (1220-1263 гг.), внук только что указанного спящего до сих пор Рыжебородого Фридриха – Фридрих II, император западной Римской империи, король «обеих Сицилии» (1220-1255 гг.), тоже, будучи католиком и даже крестоносцем, ведет затем «ожесточенную борьбу» с самим папой Григорием IX, который за это отлучает его от церкви, но продолжает борьбу и с преемником Григория Иннокентием IV и за упорство свое объявляется, наконец, отрешенным от германского престола целым католическим собором в Лионе в 1245 году. Однако и здесь ясно, что если бы Фридрих II вместо «упорства» поехал к папе, как его дед «Рыжая Борода», то папа обратно принял бы его в лоно своей церкви.

И вот, вся история Александра Невского, разбившего сначала тевтонских рыцарей, а потом поехавшего в Рим просить у папы утверждения на свое княжение, так сходна с историей этих современных ему Фридрихов, что невольно приходит мысль: не действовал ли он по примеру Фридриха I и не окончил ли ссору более благоразумно, чем Фридрих II?

Так все нелепое с современной нам Заволжской и с Забайкальской точкой зрения в истории русского псевдомонгольского ига приходит в логический порядок и в соответствие с реальной историей того времени, как только Чингисхана (т. е. царственного священника)[305]305
  По английски Kingish – chan (Кингиш-хан), причем слово Kingish вместо современного Kingly (от Kinglike) вполне допустимо, как устаревшая форма, аналогичная другим прилагательным на ish, вроде girlish – девический, english, russish и т. д. И это тем более вероятно, что в старинных первоисточниках и Чингис-хан называется Хингис-ханом, да и самое слово Ватикан (по еврейски Бат-Кен, что значит на библейском языке «Жилище хана» показывает, что римские папы в средние века назывались ханами.


[Закрыть] мы признаем монгольским призраком римского царственного хана-священника. А вместе с тем исчезает и целый ряд других несообразностей, которыми полна вся история «татарского ига», если мы будем продолжать считать его за монгольско-татарское, а не за униатское татарское иго, которое тяготило русский народ своими сборами в пользу папской церкви. Вот хотя бы летописные записи о Ростовском князе Борисе Васильевиче (1231-1277), который за 14 лет княжения восемь раз ездил в «Орду» и дважды посылался к «Великому хану». Но как же он успел, если Великий Хан жил не в Ватикане?

В согласии с этим находятся и другие географические факты, например, что мы нигде не находим страны Татарии за исключением венгерских Татров. Общая схема русской истории представляется с новой точки зрения такой.

Первый ее период, до взятия Царьграда крестоносцами, является полумифическим.

Не отвергая крещения «Владимира Святого» по греческому обряду, а, следовательно, и греческого влияния хотя бы на одно Киевское княжество, как первого зародыша будущей русской истории, мы должны признать, что после взятия Царьграда крестоносцами все славянские народности на Балканах, а с ними и Киевское княжество, приняли униатство. Они держались его и после обратного взятия греками Царь-града вплоть до 1480 года, когда Московский Великий князь Иван III отказался, вступив в брак с Софией Палеолог и в союз с крымским ханом Менгли-Гиреем, платить папе, а не монгольскому первосвященнику, униатский налог при сочувствии всего своего народа и национального русского духовенства, переставшего боготворить римского папу после Авиньонского пленения (1305-1377) и католического раскола (1378-1417 гг.) и запомнившего только католические поборы и налоги.

С этого момента и по этой причине весь период русского униатства и стал называться татрским, в русском народном произношении – татарским, а по-гречески даже «тартарским», т. е. адским, игом. А затем началось умышленное перенесение папистами сцены действия в Монголию.

Действительно, после битвы на Косовом поле в 1389 году, когда был убит наступавшими на славян турками последний независимый правитель Сербии Лазарь, и югославянские христианские земли подпали под другое магометанское иго, с этим новым игом в последующих поколениях стали невольно объединять и былое латинское иго и, таким образом, переселять его с запада на восток, что было как раз на руку папству, которому турки тоже угрожали.

Соединившиеся интересы латинян и славян, а с ними, может быть, и греков, стали подсказывать им, как это постоянно бывает, новые мысли:

– А действительно ли татрское иго было христианское, католическое, а не адское, тартарское, пришедшее от турецких единоплеменников в Туркестане?

Такая мысль, как соответствующая интимным желаниям обеих сторон, должна была показаться очень удачной ученым клерикалам по итальянской пословице: se non e'vero, e'ben trovato (если и не правда, то хорошо придумано).

– Вместо того, чтобы вспомнить старые счеты, не лучше ли их позабыть в виду необходимости объединиться против общего врага?

Но для того, чтобы все забыть, необходимо было объяснить, откуда же пришло это татарское иго, о котором еще ходили в народах ужасающие сказания? Конечно, надо извести его оттуда же, откуда пришли и наличные угнетатели – турки. И это было сделать легко.

Восточное название римских священников «ханами»[306]306
  По-библейски КЕН или ХЕН.


[Закрыть], а великих первосвященников (pontifices maximi) хаганами, а по другому произношению Ка-ганами и Ха-канами, было взято прямо из Библии. Возьмем, например, библейскую книгу «Цари», которая, как мы видели в I и VII томах, представляет в действительности якобы затерянные «Царьградские консулярии»[307]307
  Consularia Constantinopolitana.


[Закрыть] и трактует под именем богоборческих и богославных царей – израильских и иудейских – о цезарях Восточной и Западной Римской империй. Там священник Иодай при царе Иоасе (Цари II, 12,3) соответствует, судя по своему времени, патриарху Иоанну Златоусту при царь-градском императоре Аркадии (395-408), и назван ханом. Значит, и вообще христианские патриархи назывались ханами, как об этом свидетельствует, между прочим, и название жилища папы в Риме Ватиканом, т. е. жилищем хана.

Таким образом, сама христианская церковь, в основе которой лежит Библия, употребляла такую терминологию. Терминология эта держалась и у мирян в Западной Европе во все время крестовых походов. Вот, например, хоть тогдашние Норвежские цари: Гакон (т. е. Хаган) Добрый (936-961), погибший при попытке ввести христианство; Гакон Старый (1247-1263), присоединивший, будто бы, к Норвегии Исландию и Гренландию (еще до открытия компаса!!!) и Гакон последний, пытавшийся присоединить к Норвегии Швецию в 1361 году.

А если мы припомним, что «Книгой Гаконов», т. е. «Книгой верховных первосвященников (Hakonar-bok)» и до сих пор называется в Исландии сборник старинных норвежских законов, относимых к тому же XIII веку, то мы увидим, что библейское название Гакон (Ha-kon или иначе Ha-chan) было употребительно как прозвище царственного первосвященника Cingish-chan'a в северо-западной Европе.

Является вопрос: каким же образом и под стенами Китая это прозвище Норвежских королей принял в ту же самую эпоху некий монгольский завоеватель Хингис-Хан?

Загадка эта с точки зрения нашей теории решается очень просто: Римские папы, эти действительные Кингиш-ханы, желая восстановить унию с восточными христианскими народами, не признали восточное прозвище га-ханов за свое, тем более, что у себя на родине они уже назывались по латыни pontifici maximi. Оставив этот библейский титул исключительно за магометанами, и, которые, прибавлю, были отлучены от христианской церкви лишь в начале крестовых походов, в 1180 году, они тем самым отделили себя и от всех сказаний о себе, сохранившихся в славянских и русских летописях. Возможно, что они и сами себя не узнали в этих сказаниях. Не трудно было отделаться и от названия «Татарское иго», говорившего о том, что оно шло с запада из Татров, а не с востока. Оно легко было по созвучию превращено у западных историков-клерикалов в тартарское, т. е. адское иго, но его первоначальное название все же сохранилось в славянских первоисточниках.

В интересах Римской церкви, все еще свободной и могущественной на западе, необходимо было ранее, чем начать переговоры с оставшимися вне Турции славянами и греками о новом признании главенства папы и о вторичном объединении с латинянами, заставить их совсем забыть о прежнем горьком опыте. Надо было, путем трансплантации первоначальных сказаний в чужие земли, создать настоящую связную историю какой-нибудь недоступной по своей отдаленности страны. И вот, измышляются клерикалами целые этнографии внутренних азиатских татаровей и целые путешествия к ним, каковы книги епископа Черногорского Иоанна Плано-Карпини и монаха Бенедикта из Бреславля, якобы его спутника, путешествие архиепископа Рубрука и даже, якобы, светского лица Марко Поло, продиктовавшего свои воспоминания своему товарищу по заточению в тюрьме в 1298 году.

Фантастический характер всех этих произведений я покажу ниже. Но им все верили в то некритическое время, и они достигли своей цели. Еще оставшийся независимым от турок Византийский император Иоанн Палеолог со многими греческими епископами отправился, как раз в эпоху распространения этих книг, в 1438-1439 году, на созванный папою Евгением IV с целью заключения унии Ферраро-Флорентийский собор, и уния была признана с предоставлением восточным священникам права вступления в брак, а мирянам употреблять при причащении вино с признанием римского папы своим главою.

А в ответ на эту унию турки делают натиск на греческое духовенство в своих землях, и оно, собравшись через пять лет на собор в исламитском Иерусалиме, предает (в 1443 году) Флорентийскую унию анафеме. Затем еще через 10 лет, в 1453 году, турки берут сам Царь-Град и, сделавшись главою всей Византии, подчиняют себе все греческое духовенство. Увидев бесполезность навязывать ему далее унию, папская курия направляет все свои усилия на оставшихся независимыми или полузависимыми от Турции славян, употребляя, как средство для привлечения их к себе, придуманный католиками монгольский «извод» их собственного ига, и, выпуская дальнейшие «подтверждения» его прихода из Азии, заменив Сараево в Боснии каким-то Сараем за Волгой и подменив завоеванный крестоносными орденами Царь-Град, захваченным, будто бы монгольскими ордами, Пекином.

И эти усилия, совпадая с надвигающейся на русских и славян опасностью от турок, имели свое действие. Через сотню лет таких уверений действительная история «татарского ига» была совершенно забыта, и в 1596 году Брестский собор в Литве, на который приехал и Киевский митрополит Михаил Рогоза и много славянских русских епископов, признал унию, которая затем и стала распространяться в юго-западной Руси, Волыни, Подолии и Белоруссии, встречая сопротивление только в казачестве и в Московии. Здесь Иоанн III, опираясь на дружбу с Крымским ханом Менгли-Гиреем, еще в 1480 году отказался платить дань татарам, т.е. католическому духовенству с легатом во главе, под наблюдение которого он был отдан Римом, и взамен этой ликвидации папского татарского ига стала все более и более разрабатываться версия «адского тартарского» ига из воображаемой Монгольской Тартарии.

Царственный хан (Кингиш-хан) – папа Иннокентий III – окончательно обратился вместо завоевателя Царьграда в завоевателя Пекина, завоевание крестоносцами дунайских немцев (Донай-готов) превратилось в завоевание тан-гутов[308]308
  Отмечу, что в Чехии знаменита фамилия Тун (von Thun).


[Закрыть], считаемых почему-то даже не за созвучных по имени Сибирских тунгусов, а за китайско-тибетское кочевое племя Си-фан, т. е. Западных Варваров.

Временное завоевание в конце XII и начале XIII века крестоносцами магометанских стран превратилось в завоевание обширного царства Мохаммеда-Хорезм-Шаха, простиравшееся будто бы от Индии до Каспийского моря, покорение Угров (венгров) – по-немецки Хунгаров – превратилось в завоевание уйгуров в Бухаре.

В окончательном виде это зафиксировал первый знаменитый историограф Карамзин, который резюмировал все эту трансформацию в своей «Истории государства Российского».

Год 1224. Происхождение татар.

«В нынешней китайской Татарии (такой нет!) на юг от Иркутской губернии, в степях скитались орды монголов, одноплеменников с восточными турками. Сей народ дикий, рассеянный, питаясь ловлей зверей, скотоводством и грабежом, зависел от татар ниучей (созвучно только с русским словом неучи, а теперь переделано в нючжена), господствовавших в северной части Китая, но около половины XII века сей дикий рассеянный народ усилился и начал славиться победами. Хан его, именем Езукай Багадур (созвучно только с Исакий Богодар), завоевал некоторые области соседственные и, скончав дни свои в цветущих летах, оставил в наследие тринадцатилетнему сыну Темучину 40000 подвластных ему семейств или данников. Сей отрок, воспитанный матерью в простоте жизни пастырской, долженствовал удивить мир геройством и счастьем, покорить миллионы людей и сокрушить государства знаменитые сильными воинствами, цветущими искусствами, науками и мудростью своих древних законодателей.

По кончине Багадура многие из данников отложились от его сына. Темучин собрал 30000 воинов, разбил мятежников и в семидесяти котлах, наполненных кипящею водою, сварил главных виновников бунта. Юный хан все еще признавал над собою власть монарха татарского, но скоро, надменный блестящими успехами своего победоносного оружия, захотел независимости и первенства. Ужасать врагов местию, питать усердие друзей щедрыми наградами, казаться народу человеком сверхъестественным – было его правилом.

Все особенные начальники монгольских и татарских орд добровольно или от страха покорились ему: он собрал их на берегу одной быстрой реки, с торжественным обрядом пил ее воду и клялся делить с ними все горькое и сладкое в жизни. Но хан кераитский, дерзнув обнажить меч на сего второго Аттилу, лишился головы, и череп его, окованный серебром, был в Татарии памятником Темучинова гнева.

В то время, как многочисленное войско монгольское, расположенное в девяти станах близ источников реки Амура под шатрами разноцветными, с благоговением взирало на своего юного монарха, ожидая новых его повелений, явился там какой-то святой пустынник, или мнимый пророк, и возвестил собранию, что бог отдает Темучину всю землю, и что сей владетель мира должен впредь именоваться Чингисханом или Великим Ханом. Воины и чиновники единодушно изъявили ревность быть орудиями воли небесной: народы следовали их примеру. Киргизы единой Сибири и славные просвещением игуры или уйгуры (т. е. по нашему венгерцы!), обитавшие на границах Малой Бухарин, назвались подданными Чингисхана. Сии уйгуры, обожая идолов, терпели у себя магометан и христиан несторианских, любили науки, художества и сообщили грамоту всем другим народам татарским. Царь Тибета также признал Чингисхана своим повелителем.