Текст книги "Новый взгляд на историю Русского государства"

Автор книги: Николай Морозов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 56 страниц)

Они разделились на три армии:

Первая направилась на северо-восток, в страну хазаров (венгерцев), сутагов (?), русских, черкесов (т. е. черкасских казаков на Дону) и болгар и забрала земли до пределов Алеманов (германцев) и Унгаров, т.е. франков (пояснение автора). Во главе этой армии стоял Бату-хан.

Другая армия, под предводительством Огота(Гата?)-хана, пошла по направлению Индии и покорила большую часть ее. Татары этого отряда подчинили себе Уйгуров, Угузов, Хоразмийцев, Далемиков, взяли Алмалех, Бешбалех и все земли, находившиеся в тех странах.

Наконец, третья армия, приняв направление посреди них, перешла великую реку Джаган, которую они на своем языке называют Аму-Моран (Аму-Дарья?). Войска этого отряда, подобно бурному вихрю, вторглись в нашу страну, подчинили себе в короткое время всю вселенную, попрали и опустошили все царства; взяли Хоросан и разрушили многолюдные города: Балх, Хра, Мавр, Нашавур, Туе и Дамган; завоевали Хужи-стан, Лори-стан, Персию, Курди-стан, Араби-стан, взяли Диарбек в Ассирии, Шустер, Кирман, Багдад, Басру до города Ормуза на Индийском море; покорили Азербайджан, Аран (Иран), Армению, Грузию и часть Румских (Малоазийских) владений до Анкары и Гангра (д.б. Кянкари), Смирну Ефесскую, Киликию до Океана и Транквеонт у Понтийского моря; овладели Шамом (Сирией), взяли Ургу, Харан и все пространства до Гама и Гамса.

Прежде других вторгилсь в нашу страну Чарма-ган, Чага-тай, Аслан, Асавур и Гата-хан и завладели ею в 685 (1236) году После их пришел Гулагу-хан[222]222
  Во Франции издревне известна фамилия Malevy.


[Закрыть], внук великого Чингис-хана, и покорил все, что ими еще не было завоевано. Он взял Багдад, где убил Халифа в 707 (1258) году, и взял Муфаргин в 708 (1259) году после годичной осады. Он проник до самого Иерусалима, взял Алеппо, (т.е. Верию), Дымышк, (т.е. Дамаск), Балбек, (т.е. Арег), великую Антиохию, которая сдалась добровольно, отнял Иерусалим у Египтян и повсюду выказывал подвиги личной храбрости. И так как очень любил христиан, то все верующие народы подчинялись ему добровольно и помогали ему в его предприятиях».

Мы видим, что тут описан первый Крестовый поход между 1096 и 1100 годами, но с опозданием хронологии на 160 лет, что могло легко произойти благодаря разнообразию тогдашних летоисчислений. Но далее хронология делается у автора более согласною с общепринятою у современных историков.

«Этот Гулагу, великий и благочестивый властитель, надежда и опора христиан, скончался в 713 (1264) году. В то же время почила и благословенная жена его, Дохуа (Duchess?), оба отравленные коварным Ходжа-Саибом. Знает бог, были ли в благочестии ниже Константина и матери его, Елены! Они царствовали 8 лет. Преемником его был сын его, Абака, муж кроткий, добрый, миролюбивый и расположенный к христианам. По 18-летнем царствовании, ознаменованном победами и благополучием, он умер в Гамиане в 731 (1282) году, отравленный кем-то».

Это было через 21 год после изгнания крестоносцев из Царь-Града греками, и вот мы читаем далее о результатах такой неудачи крестоносцев.

«После смерти Абака-хана в 731 (1282) году на ханский престол сел племянник его Такудар (Tangodor), который, назвав себя Ахматом, решился искоренить христианство и обратить всех в мусульманскую веру. Весною он с несметными силами выступил в Хорасан против Аргуна, сына Абака-хана, с целью умертвить этого христианского наследника престола. Он схватил его и привез с собой. Но христианский бог обратил к Аргуну сердца вельмож, которые в ту же ночь освободили его от оков и провозгласили царем, а Ахмата и приверженцев его предали мечу. Между сановниками Аргуна находился и царь грузинский, Деметра, которого полюбил Аргун и дал ему в управление всю Армению. Деметра радостно воротился на родину, в сопровождении грузинских и армянских дворян и князей. Когда он достиг Шарура, к нему навстречу вышел (татарский представитель) Тарсаидж и почтил его великими почестями и царскими подарками... Сделавшись ата-бегом Армении Тарсаидж до того был милостив и сострадателен ко всем, что в селе Нетик на реке Гураздан во имя его воздвигли крест.

Но вскоре епископы, жившие в Татеве, побужденные завистью, успели посеять много раздоров и этим нанесли церкви много вреда... Тер-Степакос, армянский митрополит, сам отправился к великому властителю Аргуну, показал ему письмо армянского каталикоса, т. е. патриарха, и объяснил все обстоятельства дела. Тот с большим почетом принял его и в знак своего расположения приказал, по их обыкновению, написать ему ярлык, в котором утвердил за ним власть над всеми церквами, церковными владениями и епископами, дал ему от своего двора проводника и отправил его восвояси (но только кто же, кроме папы или его примаса, мог это сделать?)».

«Гулагу, – продолжает автор в главе 69-й, – первый из народа стрелков (не иначе как крестоносцев!) процарствовал в нашей стране в течение 8 лет; после него старший сын его Апага – 18 лет; за ним Ах-мат, племянник Апага; а после него Аргун в течение 7 лет. Причиною его смерти была сильнолюбимая им наложница, которая отравила его в Муганской равнине, в день святого Феодора.

Военачальники и высшие сановники двора разделились на две партии: одни приглашали на престол Байто, родственника Аргуна, из Багдада; другие торопили приездом Кехату, брата Аргунова, бывшего в Румской стране (Малой Азии). Этот последний поспешил прибыть и занял ханский престол в 740 (1291) году. Он приказал приготовить диркемы и дакеканы из бумаги и снабдил их надписью и штемпелем, имея в виду вывести из употребления серебряные деньги, а вместо них ввести в торговлю бумажные. И это повеление было обнародовано во всех городах и со всею строгостью приведено в исполнение.

Однако на 5 году его царствования вспыхнул мятеж при его дворе. Заговорщики схватили Кегату и задушили, причем перебили и всех его приверженцев. Затем они отправились на встречу Байто и с большой радостью провозгласили его ханом и царем над всеми странами, в долине Срав».

Является вопрос: где же это место Срав, которое не могло быть ничтожным, если в нем провозглашали царей? Специалисты, стоя на восточнической точке зрения, нашли город Сераб в Азербайджане, между Арде-билем и Танризом[223]223
  Патканов, I, с. 94.


[Закрыть]. Но ведь Сераб то же самое слово, что и серб, а потому законен вопрос: не служит ли название остатком прежних представлений, что татары, христианство которых так подчеркивается у армянских писателей, пришли из Сербии?

Вот, например, что говорит автор в 70 главе: «Вскоре после возвращения нашего из Киликии мы отправились к властителю Аргуну и представились ему. Хан Аргун принял нас с большим почетом и любовью, так говорит Стефан Орбелиан, митрополит Сюнийский, автор этой истории (т. е. автор говорит в третьем лице сам о себе!). Он новой грамотой подтвердил за нами наши светские и церковные владения ... и приказал нам участвовать в освобождении новой церкви, присланной ему римским папой. В это время находился при его дворе каталикос Нестор (едва ли такое имя было не у несториан) вместе с 12 епископами, и мы с их помощью освятили церковь. Сам Аргун собственноручно одевал нас в святительские облачения, покрой которых сам определил для каталикоса, для нас и для епископов. В то же время он с колоколом в руке обходил лагерь, звонил в него и благословлял всех (т.е. был посвящен в духовное звание). Вскоре после этого прибыл от того же папы епископ, окрестил младшего сына царя и назвал его Феодосием, татары же назвали его Харбанда (Служитель осла, перепутав так арабское слово Ходабенде – служитель бога). Он принял нас с таким же почетом, как и брат его, и новою грамотою подтвердил наши права. По воцарении Газана мы представились и ему, и он принял нас с еще большим почетом, чем его предшественники. Он вдвойне подтвердил ту же грамоту и приказал нам носить перед ним крест в наших странствованиях. При этом он пожаловал нам золотую плитку в 1 1/2 четверти, на которой начертаны были имена бога, хана и несколько других слов».

Но вот дошли мы, наконец, и до такого момента, когда отрезанным от Рима зачерноморским католикам, благодаря отнятию греками Царь-Града у крестоносцев в 1261 году и победоносному наступлению турков, ничего не оставалось сделать, как отречься от победоносного Ватиканского бога и признать бога турок или греков или, наконец, провозгласить независимость своей национальной церкви.

В связи с этим, мы читаем у того же Стефана Орбелиана[224]224
  Патканов, I, с. 97.


[Закрыть]:

«Между тем с наступлением осени прибыл (принявший магометанство) Газан из Хоросана со всеми хорасанскими войсками, называемыми каравунас (караваны) и выступил против христианина Байто, требуя у него уступки отцовского престола. Во главе хоросанских войск находились великий и благодетельный Хутлу-шах, т. е. „благодатный царь“ и непобедимый в битвах, хитрый мусульманин Навруз, имя которого в переводе значит: Новый год. В то время все (т. е. внуки крестоносцев, смешавшиеся с местным населением и потерявшие связь с родиной) оставили уже свои родные верования и приняли мусульманскую веру.

Ненавистник христиан и враг церквей Навруз, подобно стремительному вихрю, шел во главе передового отряда, называемого Магла (мангла значит – передовое войско) и уничтожил войска, охранявшие пути сообщения. Весть о поражении правительственных войск возбудила во дворце страшное замешательство, вследствие чего великий тысячник Тачар перешел на сторону Навруза. Бодрость покинула всех сторонников Байто: они оставили его и бежали, бежал и сам неразумный Байто к Дукалу, который с войсками своими находился в то время в Нахичеванской долине, на берегу Аракса. Но Дукал при виде его испугался и потерял всю бодрость духа: полководцы его схватили Байто, отправили к Газану, а сами рассеялись в разные стороны.

Таким образом Хутлу-шах и Навруз, почти без войны и битв, овладели всеми странами и возвели Газана на престол отца его, Аргуна.

Ненавистник бога Навруз обнародовал повсеместное приказание разрушить церкви, ограбить христиан и подвергнуть обрезанию священников. Так было разрушено множество церквей, перебито много священников, истреблено множество христиан. Те, кто избег меча, лишились всего своего имущества. Женщины и дети были толпами уведены в неволю. Сильнейшие гонения происходили в Багдаде, Моссуле, Гама-дане, Тавризе, Мараге, в Румских странах и в Месопотамии. В наших пределах ограбили нахичеванские церкви, полонили и замучили многих священников, разбили врата святилищ, опрокинули алтари. Но главные военачальники не дозволили „татарам“ совсем разрушить церкви, опасаясь грузинских князей. Часть Армении, через которую протекает Араке, осталась благодаря богу, пощаженною. Они схватили жившего в Мараге сирийского католикоса, замучили его до смерти и отняли все его имущество. В монастыре, где находилась гробница святого апостола Фаддея, разрушили все здания, разграбили и уничтожили все до основания... Царь армянский Гетум, который отправился приветствовать Байто, прибыл туда во время гонений, живя в Марагской церкви, где в то время была резиденция сирийского католикоса, он неоднократно сам подвергался многим притеснениям. Но, несмотря на то, он успел добраться до Газан-хана и был им принят с большими почестями. Представившись хану, он довел до его сведения о всех притеснениях, которые терпят христиане. Газан прикинулся неповинным и свалил все на Навруза:

„Я ничего не знаю, все это сделал Навруз“, – сказал он и тотчас же приказал написать и разослать во все места грамоту, которая бы запрещала трогать христиан и их церкви и предписывала всем жить в мире и хранить веру, которую каждый имеет. С тех пор гонения несколько приостановились, и царь Гетум, взысканный почестями и отличием, мирно воротился в страну свою Киликию.

А Навруз, когда замыслы его были обнаружены, удалился в отдаленнейшие края Хорасана. Кутлу-шах с большими силами бросился его преследовать, и бог выдал ему в руки проклятого. Кутлу-шах истребил его с лица земли, причем князья наши, Липарит и Еачи, плевали ему в лицо и наносили жестокие оскорбления».

Этим я и закончу свои выписки из Стефана Орбелиани, Мы видим, что несмотря на примесь беллетристики на уже установившееся ложное представление о «монголах» как о пришельцах с востока, а не с запада (что, конечно, было сделано уже позднейшими переписчиками-корректорами), у него сохранились совершенно отчетливые следы «татрского» крестоностничества в период первого и четвертого крестового похода, вплоть до конца Латинской империи Балдуина в 1261 году, после чего, как я уже говорил, внуки крестоносцев, уже потерявшие, как всегда бывает с внуками переселенцев, язык своей отдаленной родины и всякую связь с нею и ассимилировавшиеся по костюму и мировоззрению с населением своей новой родины, перешли под влиянием своих новых властелинов к мусульманству или к примирившемуся теперь с мусульманами греческому и армянскому православию.

Вследствие этого утратилось в дальнейших поколениях и самое воспоминание об их крестоносном происхождении, которое современному мыслящему историку приходится восстанавливать по лингвистическим следам и по обрывкам истины в мифических сказаниях, виднеющимися то здесь, то там, как островки в затопленной наводнением местности.

Этим определяется и мое отношение к современным исследованиям А.Ю. Якубовского о «феодализме на Востоке». Вся разница между мною и им заключается лишь в том, что он не затрагивает установленного историками старой школы извода среднеазиатских феодалов из Пустыни Гоби, а я извожу их из центра тогдашнего феодализма – Западной Римско-Германской Империи.

Вот, например, резюме его доклада на сессии Академии Наук 21-25 марта 1935 года о восстании Тараби. Замените в нем крестоносцами слово «монголы», с которым у нас без всякого основания связывается представление о кочевниках пустыни Гоби, никогда не называющих себя так[225]225
  Слово манту у них значит фронт, лоб. Обозначить им целый народ это тоже самое, как назвать русских лбами.


[Закрыть] и происходящего от греческого слова мегалы, т. е. великие, и вы получите следующее:

«В труде персидского историка Джувейни „История завоевания мира“ сохранился такой интересный рассказ.

„К 1221 году Средняя Азия была во власти монголов-завоевателей (т.е. великих завоевателей). Их ханы (т.е. их князья) смотрели на богатую страну как на источник больших доходов. Не имея на первых порах собственных сил для управления сложной административной системой, они сдали на откуп сборы феодальных повинностей от населения Средней Азии купеческо-ростовщическому дому Махмуд Ялавача... Тяжело было и положение ремесленников в городах, у которых монгольская власть (т. е. власть передовых крестоносных отрядов) безвозмездно изымала большую часть их продукции в виде вооружения и военного сообщения. В этой обстановке и родилось восстание Тараби в 1238 году.

По свидетельству Джувейни, среди крестьян и ремесленников широко велась пропаганда против порядков. Центром движения стала Бухара. В 1238 году Махмуд Тараби из селения Тараб двинулся со своими последователями в Бухару и устроил свою штаб-квартиру во дворце мелика (т. е. царя) Сенджари. Растерянность властей была настолько велика, что Махмуд беспрепятственно повел отсюда призыв к восстанию. У холма Абу-Хавса он устроил и военный лагерь, куда начали стекаться в огромном количестве крестьяне из соседних селений, вооруженные лопатами, косами, дубинами. Почти без боя была захвачена и Бухара. Махмуд Тараби насильственно собрал представителей высшего духовенства во главе с Садром и заставил провозгласить себя халифом. Очистив город от феодальной знати и высшего духовенства, он начал серьезно готовиться к борьбе с монгольскими (т. е. крестоносными) военачальниками и феодалами. А в Кермине образовался лагерь контрвосстания.

Первое сражение у Кермина дало победу Махмуду. Крестьяне соседних селений, по словам Джувейни, помогли добить остатки разбитого отряда. Однако, в этом сражении пал Махмуд Тараби и его главный сподвижник Махмуби. Власть над восстанием перешла к братьям Махмуда – Мухаммеду и Али. Прошло немного времени. Феодалы забили тревогу. Вызваны были из ряда городов и селений большие монгольские (т. е. крестоносные) силы. Во втором сражении, у самой Бухары, восставшие были разбиты. Победители начали расправу, не щадя ни города, ни селений. По словам Джувейни, погибло свыше 20 000 восставших.

Описанное движение выходило далеко за пределы простого протеста против злоупотреблений во взимании повинностей, оно обрушивалось и на самое существо феодальных порядков“.»

Так был резюмирован в «Известиях ВЦИК» 30 марта 1935 года доклад А. Ю. Якубовского, и вы сами видите, что разница у нас только в новом определении значения слова «монгол», и мне кажется, сам автор не может не согласиться, что при изводе татар из Европы, его феодализм на Востоке выходит много понятнее, чем при обычном его выводе из азиатских кочевьев.

Я не могу не остановиться здесь и на докладе А. А. Фреймана «Некоторые результаты расшифрования недавно найденных согдийских рукописей», сделанном на этой же сессии Академии Наук. Вот краткий реферат об этом докладе, как он дан тоже в «Известиях ВЦИК» 30 марта 1935 года.

«В изданном осенью 1934 года Академией Наук СССР Согдийском сборнике сообщено уже о тех приобретениях мирового значения, которые были сделаны осенью 1933 года экспедицией Академии наук в Таджикистане в 60 километрах к востоку от Пенджикента, у впадения речки Кум в Заравшан.

В развалинах здания на обрывистой горе Муг, на высоте 150 метров над Заравшаном, открыты памятники материальной культуры, монеты и рукописные документы на бумаге, коже и дереве, написанные на согдийском языке, относящиеся к первой четверти VIII века (едва ли так рано!). Как выяснилось, эти рукописи представляют собой остаток архива крупного согдийского феодала Дивастича, эпохи завоевания Средней Азии арабами (а не турками?). Из арабских источников известно, что Дивастич, первоначально дружественно относившийся к арабам, по невыясненным пока причинам разошелся с ними и двинулся во главе недовольным элементов на Педжикент в Фергану. По дороге туда в 722 году (какой эры?) он был застигнут арабами, разбит и взят в плен на речке Кум. Здесь, по-видимому, и был брошен его архив.

При первом же рассмотрении этих документов обратил на себя внимание титул, которым величал себя Дивастич, с которым обращались к нему его корреспонденты. В ряде этих документов ему присвоен титул „согдийский царь, господин Самарканда“ – буквально тот же титул, который носил его современник согдийский царь Гурек. Выяснению этого противоречия и были посвящены первые попытки расшифрования документов: трудно было допустить одновременно существование двух согдийских царей.

Среди писем, актов, деловых записей, расписок, из которых состоит этот архив, обратили на себя внимание документы, датированные годами Дивастича. Естественно было думать, что они могут выяснить роль его в арабо-согдийских отношениях и в частности выяснить его отношение к согдийским царям: Гуреку и его предшественнику Тархуну.

Некоторые арабские источники, а за ними и некоторые ученые считают слово „Тархун“ не собственным именем. Данные наших документов заставляют принять именно такую точку зрения, так как на этой основе только и возможно разрешение поставленного выше вопроса. В частности совпадение времени царствования Тархуна и Дивастича (704-710 годы[226]226
  Едва ли юлианские, какими их считают согдисты!


[Закрыть]) и количество лет царствования (5-6 лет) легко объясняется, если признать, что Тархун и Дивастич – одно и то же лицо.

Титул „тархун“, по всей вероятности, не что иное, как „тарахан“ – слово турецкого происхождения, которым обозначали феодалов, зависимых или находящихся под покровительством турок. Согдийские цари не раз обращались за помощью к турецкому хакану против арабов, и поэтому наделение согдийского царя титулом „тархун“ не может вызвать удивления.

Наши датированные документы, в которых приводятся названия дней и месяцев, дают богатый материал для суждения о согдийском календаре. Этот календарь отличался всеми особенностями иранского солнечного календаря. Год делился на 12 месяцев, по 30 дней в каждом, причем каждый день месяца носил особое название, посвященное тому или иному иранскому божеству, лишь 8-й, 15-й и 23-й дни носили одно название. Названия согдийских месяцев сильно отличалось от персидских. В конце года прибавлялось 7 дней, недостающих до 365». Такое резюме доклада А. А. Фреймана.

Мы видим здесь, что отождествления двух разноименных лиц в одной персоне делается уже не одним мною. А в данном случае обращаю внимание только на одно интересное хронологическое совпадение. Если в 704-710 годы, в продолжение которых, как здесь говорится, царствовали и Тархун и Дивастич, мы будем считать по армянской эре, то в переводе на наш счет они дадут 1255-1261 годы, из которых последний есть год изгнания крестоносцев из Царь-Града греками и контрнаступления турок. Только тогда становится уместен и титул «тархан», слово турецкого происхождения, которым обозначали феодалов, зависимых или находящихся под покровительством турок...

Но здесь я уже уклонился от основного предмета настоящей главы: от изложения татарского нашествия по армянским источникам. Читатель видит сам, что все они рисуют «татар» сначала пришлыми боевыми защитниками христиан от надвигающихся на переднюю Азию исламитов, носителями креста, т. е. крестоносцами, и даже получающими из Рима полномочиями папы, как раз в ту эпоху, когда в эти страны хлынули рыцари Четвертого Крестового похода. А затем, когда крестоносцы были уже изгнаны из Царь-Града и их Латинская империя на Востоке ушла в область истории, их потомки, отрезанные от родных своих дедов и ассимилировавшиеся с местным населением, приняли веру своих победителей.

Все это в полном согласии с выводами, которые я первоначально получил из исследования русских летописей.

И к этому же выводу приходят также некоторые из западно-европейских исследований. Возьмем, например, немецкую книгу Фесслера (Dr. J. A. Fessler: Die Geschiehte der Ungern und ihrer Jandsassen. I Feil, Leipzig, 1815), где на с. 193 говорится прямо: «Название татары встречается впервые в русских летописях под 1154 годом. Под этим названием там понимаются половцы (т.е. по нашему пловцы —генуэзские мореплаватели), которые вскоре вместе с татарами составили один народ». Да и по Энгелю (Geschihte des Ungariaschen Reich, Feil I, S. 345) это имя «вместе с названием команы происходит из Венгрии около ИЗО года от куманского князя Татара». А что значит куманский? Мне кажется, что это испорченное слово комменский, т. е. пришельческий от немецкого слова Kommen – приходить, т.е. пришельческий князь Татровец.

Я не сомневаюсь, что такие же указания найдутся и в других западно-европейских первоисточниках. Для примера я приведу здесь часть выписки, сделанной для меня еще в 1935 году профессором В. Мрочеком из летописи Хорасан-Корсунь:

«Вывод татар из Татров не вызывает по существу принципиальных возражений. Русская летопись говорит: „Явишася языки, их же никто же добре ясно не весть, кто они суть и отколе изыдожа и какой язык их и какого племени суть и какая вера их“.

Немного определеннее и то место этой летописи, где переданы впечатления от битвы при Калке: „Сих же злых татар – таурмен не ведаем, откуда они пришли на нас и куда делись опять; только бог весть“.

Всеобщая история с IV ст. до нашего времени» Лависса и Рамбо, том II, с. 716 (рус. изд. 1897 году) упоминает об этом лишь в 4 строчках: «Призванные на помощь устрашенными половцами (т. е. пловцами) русские князья выступили против монголов (т. е. великих) с 80000-ным войском и встретили их на берегах Калки (1224 году). Русские, ослабленные бегством половцев (пловцов-генуэзцев), потерпели жестокое поражение».

Перейдем теперь к другому источнику, арабскому писателю Ибн-Эль-Асиру, летопись которого «Совершенство по части летописания» издана в XIX ст. Считают, что автор жил с 1160 года по 1233 году в городе Мосуле, так что сам на черноморском побережье не бывал. Этим объясняется и замечание редактора русского перевода в. Тизенгаузена: «Рассказы свои о татарах он почерпнул, по-видимому, частью из расспросов очевидцев, частью из дошедших до него слухов». Однако, как сейчас мы увидим, он передал слухи вполне правдоподобно.

«Когда Татары овладели землею Кипчаков (купчаков) и Кипчаки разбрелись, как мы рассказали, то большая толпа из них ушла в землю русских; это страна обширная, длинная и широкая, соседняя с ними, и жители ее исповедывают веру христианскую. По прибытии к ним кипчаков-генуэзцев все собрались и единогласно решили биться с Татарами, если они сойдут на них.

Татары пробыли некоторое время в земле Кипчакской, но потом в 620 году (4 февраля 1223-3 января 1224 году) двинулись в страну Русских. Услышав весть о них, Русские и Кипчаки (купчики – генуэзцы), успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить от нее. Известие о движении их дошло до Татар, и они (Татары) обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков (генуэзцев) явилось желание (напасть) на них, полагая, что татары повернулись вспять со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары оке не переставали отступать, а русские и кипчаки гнались по следам их 12 дней, (но) потом татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда уже наткнулись на них; для преследователей это было совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары с значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней. Наконец Татары одержали победу».

Затем идут подробности о беглецах и о преследовании их татарами, и параграф кончается словами: «Рассказывал об этом деле участвовавший в нем».

Мы сразу видим, что половцы (т. е. пловцы) – это генуэзские мореплаватели, кипчаки, т.е. купчики —это второе их название; только после «татарского» (т.е. татрского) завоевания кипчакское (т.е. купеческое) государство превратилось в Дешт-Кипчак, т. е. немецко-купеческое и Татары (т. е. татровцы) разбили их, а затем проникли в Крым, где разграбили главный город Кипчаков Судак. Так рассказывал Ибн-эль-Асир, и это подтверждается рядом других источников, восточных и западных.

Но если татары отступали на восток, откуда – по русской версии – пришли, то какие же были интересы для западных русских князей: галичского и киевского, а еще более северного, черниговского князя, которые могли толкнуть их на такую авантюру? Если армия в 80 тысяч человек двинулась в пустынные степи, то чем же она питалась? Другое дело, если путь отступления «татар» лежал в оперативной области русских; на это намекает цитата из Лависс-Рамбо: «Русские наступили на монголов и встретили их». Но встретить отступающего врага можно в одном лишь случае: заступив ему дорогу! Никакая армия, в большинстве пешая, не сможет нагнать отступавшего по тому же направлению конную армию, как мы имеем в данном случае. А ведь после выхода из Крыма путь на восток прямой, тогда как из Галича, Киева и Чернигова, значительно более западных областей, путь сложный. Достаточно взглянуть на карту.

Да и русский летописец подтверждает арабского, когда говорит про «злых татар-таурмен». Так как Крым раньше назывался Таврида (таурида), то «таур-мен», очевидно, немецкое словообразование: taur-manner. Можно, пожалуй, поверить летописцу, что он не знал, откуда сперва явились эти «таурмены» и куда они ушли; но их появление из Крыма после разгрома половцев (т. е. пловцов) ему было известно.

Перейдем теперь к некоторым фактам из истории Венгрии и Тевтонского ордена.

В 1222 году король Андрей II Венгерский призывает Тевтонский орден, рассчитывая на него в борьбе с магнатами. Действительно, в этом же году была издана «золотая булла», подобно известной английской «Кемской Хартии», ограничившая королевскую знать. Андрей II предоставил Тевтонскому ордену по особому акту, утвержденному 20 декабря папой Гонорием II, область Burzenland в юго-восточной части Трансильвании с полной политической автономией. Еще раньше там поселились Саксонцы-эмигранты, и вся Трансильвания с тех пор стала носить немецкое имя Leibenburgen (Семиградье). Тевтонскому ордену было поручено усмирить и по возможности отодвинуть половцев (пловцов) – куманов, т. е. пришельцев (comraani) от границы Венгрии; поэтому в акте заранее предоставлялась ордену часть территории куманов (пришельцев, от немецкого Kommen) за трансильванскими горами.

Поручение Андрея II Венгерского было выполнено уже в 1223 году. Поход Тевтонского ордена против куманов-половцев (т. е. пришельцев-пловцов) закончился успешно. Но уже в 1224 г. Андрей II, обеспокоенный замыслами гроссмейстера Тевтонского ордена, знаменитого Германа фон Зальца, отобрал у него всю область, а папа буллой 22 августа принял ее в ведение Римской церкви. Зальц – правая рука германского императора Фридриха II – согласился расторгнуть договор с Венгрией, тем более, что его непосредственный руководитель, император, как раз решил перевести Тевтонский орден в Германию и сделать своей гвардией (письмо Фридриха II из Катаны 5 марта 1224 года к папе).

Сопоставление перечисленных выше фактов и рассказов летописцев дает возможность установить следующую историческую картину.

Куманы-Половцы-Кипчаки были генуэзские колонисты в Крыму и на всем черноморском побережье.

Разгромив куманов-половцев-кипчаков, Тевтонский (татрский, т. е. татарский) орден проник в Крым, чтобы разрушить морскую базу генуэзцев – Судак.

Узнав о готовящемся нападении русских в союзе с «половцами», татрские войска Ордена спешно вышли из Крымского полуострова и через Днепр, Днестр и так далее направились обратно в Венгрию.

А что было дальше предоставим слово Ибн-Эль-Асиру (стр. 27): «О возвращении Татар из земель Русских и Кипчаков к своему царю».

«Опустошив земли Русских, татары вернулись оттуда и направились в Булгар (т.е. Болгарию). Когда жители Булгара услышали о приближении к ним, они в нескольких местах устроили им засады, выступили против них (Татар), встретились с ними и, заманив их до тех пор, пока они зашли на место засад, напали на них с тыла, так что они (Татары) остались в середине; поял их меч со всех сторон, перебито было их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было 4000 человек. Отправились они (оттуда) в Саксию (Саксонию), возвращаясь к своему царю Чингисхану (царственному священнику, т.е. не иначе как к Фридриху II), и освободились от них земли Кипчаков (купчиков). Кто из них (т.е. купцов-генуэзцев) спасся, тот вернулся в свою землю. Пересекся путь в сторону кипчаков с тех пор, как вторглись в нее татары, и не получилось от них (Кипчаков) более ничего по части мехов, белок, бобров и (всего) другого, что привозилось (ими) ш этой страны. Когда же татары покинули ее и вернулись в свою землю, тот путь восстановился и товары опять стали привозиться, как было прежде».