Текст книги "Испытание огнем"

Автор книги: Нэнси Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

– Значит, – вмешался в разговор Уинтерс, – убедившись в том, что ничем больше не можешь помочь, ты решил вызвать пожарных?

– Послушайте, – выкрикнул Рэндалл, начиная нервничать, – разве я могу помнить все после стольких лет? Знаю только, что я сделал то, что должен был сделать. Когда возникает пожар, то любой человек первым делом вызывает пожарных, разве не так?

– Да, да, все верно, – с ухмылкой произнес Уинтерс. Он-то прекрасно помнил, что в действительности Рэндалл убежал из горящего дома, как последний трус. Когда пожарные прибыли наконец по вызову, то обнаружили потерявших сознание Стеллу и ее брата.

Они лежали на лужайке прямо перед домом, но никто из пожарных не увидел поблизости Рэндалла. Да и вызвал их не Рэндалл, а соседи семьи Каталони. Брату Стеллы чудом удалось избежать тяжелых ожогов, но Стелла пострадала очень сильно. Она ужасно обгорела, и в течение нескольких дней ее жизнь в буквальном смысле слова висела на волоске. Но, несмотря на то, что сочувствовал девушке, Уинтерс в глубине души был уверен, что именно Стелла виновна в гибели своих родителей. Для того, чтобы обречь человека на такую страшную смерть, должны быть какие-то глубинные, личностные причины, считал он.

Он подозревал, что такие причины у Стеллы были. Возможно, между Стеллой и ее отцом происходило нечто, о чем не знали посторонние. Возникли кровосмесительные отношения, например, к которым он ее принудил. Это вызвало у молодой девушки чувство отчаяния и стало серьезным мотивом для убийства. Положение могло стать еще более сложным из-за того, что она забеременела от своего парня, а отец, узнав об этом, впал в безумный гнев. Она могла опасаться неизбежной мести отца, который готов был наброситься на нее после ухода Рэндалла. Кроме того, говорил себе часто Уинтерс, она могла забеременеть намеренно, чтобы досадить отцу или отвязаться от него. Когда он разъярился, она решила убить его, надеясь, что все воспримут его гибель как несчастный случай. По своей глупости, она думала, что у нее будет достаточно времени, чтобы вывести из дома мать и брата.

– Давайте все-таки вернемся немного назад, – предложила Холли, выражение ее лица говорило о разгоревшемся любопытстве. – Если отец Стеллы, как вы сказали, с кем-то ожесточенно спорил в тот самый вечер, то ведь не исключено, что именно этот человек и поджег его дом.

– Когда начался пожар, в доме не было посторонних, – терпеливо объяснил Рэндалл. – Я попал в дом через подвал, если помните. Свет во всех комнатах уже выключили. Родители Стеллы находились наверху, в своей спальне, и, думаю, уже давно спали.

– Где располагалась комната Стеллы? – спросила Холли. – Брат Марио тоже жил в этом помещении?

– Нет, – покачал головой Рэндалл. – Их комнаты находились на первом этаже, напротив холла. Дело в том, что это был не особняк, а просто небольшой домик. В нем было очень мало места: если в холле кто-то начинал икать, то звук разносился по всему дому.

– Когда вы вышли из дома после драки с ее отцом, – продолжала допытываться Холли, пытаясь прояснить все обстоятельства дела, – не заметил ли рядом какую-нибудь чужую машину, то есть машину, не принадлежавшую семье Каталони?

– Нет, – ответил Рэндалл. – Вы можете задавать мне вопросы до бесконечности, но я еще раз повторяю: в доме не было посторонних.

Холли повернулась к Уинтерсу.

– Мог ли источник огня находиться за пределами дома?

– Нет, – уверенно ответил тот. – У специалистов пожарной команды не было ни малейших сомнений в том, что очаг возгорания находился в спальне Стеллы.

– Но как же это заключение совместить с рассказом Рэндалла? – спросила Холли с недоумением. – Он сказал, что находился в спальне в тот момент, когда начался пожар. Он только что сообщил нам, что пожар возник в холле, на первом этаже, после того, как Стелла спустилась вниз, решив сжечь своего отца.

– Послушайте, – примирительно заметил Рэндалл, – в ту ночь все произошло так быстро, что невозможно было уследить за событиями. Не исключено, что я в чем-то ошибся.

– Ты что, хочешь изменить свои показания? – грозно спросила Холли, с трудом сдерживая гнев. – Мы сидим здесь столько времени, слушаем весь этот бред, а теперь ты заявляешь, что все, возможно, было совсем не так. Выходит, ты берешь свои слова обратно?

– Нет, – сказал Рэндалл. – Я мог ошибиться только в том, что касается последовательности событий. Я ведь уже говорил, что у меня не очень хорошая память. – Он замолчал и задумался. – Возможно, отец Стеллы вошел к ней в спальню, а она, увидев его, вскочила с кровати, схватила со стола горючую жидкость и… Понимаете, – добавил он, кивнув в сторону Уинтерса, – она могла сделать это прямо у своей кровати, как сказал он. Я хорошо помню, что мы сидели и разговаривали на ее кровати. Было уже поздно, примерно двенадцать часов ночи. Может быть, я даже немного вздремнул, а проснулся через некоторое время от криков старика.

– Но что же ты все-таки видел? – спросила его Холли, скрестив руки на груди. – Если ты был в той же комнате, Рэндалл, как мог ты не увидеть того, что там происходило?

– Там было много дыма и практически ничего нельзя было разглядеть, – ответил он задумчиво. Его глаза внезапно заблестели. – Послушайте, если я почувствовал запах горевшего тела, то скорее всего старик действительно был в той же комнате. Думаю, Стелла заранее достала спички и жидкость, оставила их поблизости, а потом мы с ней уснули. Ее отец, видимо, решил войти к ней в спальню, чтобы снова пробрать за непростительное легкомыслие. В этот момент она проснулась, плеснула на него жидкость и зажгла спичку.

– Позволь мне задать тебе еще один вопрос, – обратилась к нему Холли. – Если ты знал, что эта трагедия произошла по вине Стеллы, то почему собрал вещички и быстренько удрал из Хьюстона? Почему же ты сбежал, если чувствовал себя невиновным? Неужели ты не понимал, что твое бегство будет расценено полицией как главное доказательство твоей вины? Ты должен был знать, что тебя станут разыскивать в качестве подозреваемого.

– Я любил ее, – сказал Рэндалл, – а бедняжка была так изуродована. От ее красоты не осталось и следа. Как я мог явиться в суд и рассказать правду о том, что случилось, прекрасно понимая, что из-за моих показаний ее посадят в тюрьму? Могли я поступить так с женщиной, к которой был неравнодушен?

Уинтерс наклонился к Холли и прошептал ей на ухо:

– Шестнадцать лет назад он готов был все свалить на нее. В досье есть его заявление.

В комнате на минуту воцарилось молчание. Затем Холли хлопнула ладонью по столу и попыталась вывести Рэндалла из себя.

– Ты хочешь накормить нас дерьмом, Рэндалл, – яростно сказала она. – Ведь ты мог промолчать тогда! Однако, когда наши люди впервые встретились с тобой вскоре после пожара, ты без колебаний указал на Стеллу как на виновницу происшедшего. Если бы не твое заявление, детектив Уинтерс никогда бы не решился арестовать ее. Только после того, как ты трусливо сбежал из города, прокуратура вынуждена была прекратить расследование этого дела, поскольку ты был единственным свидетелем.

Плечо Рэндалла стало нервно подергиваться. Теперь, наконец, он вспомнил этого старого пердуна. Прошло много лет, и он совершенно забыл, как выглядел Уинтерс тогда. В те времена он не носил широкополую ковбойскую шляпу.

– Но ведь вы могли легко найти меня, – продолжал он спорить. – Однако ко мне никто не приходил, никто меня не разыскивал.

– Разве ты жил не под чужим именем? – хитро спросил Уинтерс.

– Ну-у-у, да, – неохотно признал Рэндалл. – Но для такого опытного полицейского, как ты. Карл, думаю, это не было неразрешимой проблемой.

– Повестка в суд, которую выписали на твое имя, действовала в пределах штата, – объяснила Холли. – Судье показалось тогда, что дело это недостаточно серьезное, чтобы объявлять федеральный розыск. Хотя мы, конечно, могли обвинить тебя в пренебрежительном отношении к суду, – добавила она. – Да и сейчас можем это сделать, так как без особого труда докажем, что ты скрывал информацию об убийстве.

– Я не хочу слушать всю эту чушь, – неожиданно закричал Рэндалл и вскочил. – Насколько мне известно, я еще не арестован. Я пришел сюда добровольно, чтобы предоставить вам нужную информацию, чтобы просто помочь вам. И вот тебе, пожалуйста – вы обращаетесь со мной, как с каким-то кровожадным убийцей. Да пошли вы все к черту! Вы решили устроить все это, чтобы добиться от меня признания в преступлении? Или это попытка запутать свидетеля?

– Сядь на место, – гаркнул на него Уинтерс. Рэндалл довольно хорошо сыграл роль крутого парня, но он оказался намного умнее, чем детектив предполагал все это время.

– Нет, я не намерен садиться, – резко парировал Рэндалл, он был крайне возбужден. – Я пожертвовал своей стипендией в Нотр-Даме! Из-за всего этого дерьма убежал из города и скрывался в другом штате, как какой-то бездомный. И все это мне пришлось пережить только из-за того, что я не хотел давать показания против нее. Вы, вообще говоря, можете представить себе, как много значила для меня эта потеря? Еще мой отец играл в Нотр-Даме! – Рэндалл так разгорячился, что стал взволнованно ходить по комнате. – Всю свою сознательную жизнь я мечтал попасть в эту школу и играть за ее команду. Если бы не Стелла, то я уже давно бы стал профессионалом и обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь. А что же делаю я? Я до сих пор тренирую толстозадых школьников и ломаю голову над тем, как мне заплатить за жилье. – После этих слов он остановился и посмотрел на сидевших за столом людей. – Я могу идти? Если вы решили задержать меня здесь против воли, то вам придется арестовать меня и зачитать мне мои права.

Пока продолжался допрос, Фрэнк Майнор спокойно стоял в углу, молча слушал и наблюдал за происходящим. Для человека, которому всего несколько недель назад исполнилось тридцать лет, он слишком быстро пробирался вверх по служебной лестнице. Когда Холли вопросительно посмотрела на него, он молча кивнул головой. Он тщательно анализировал полные противоречий показания Рэндалла, пытаясь определить, можно ли из всего этого состряпать добротное дело.

– Ты можешь идти, – недовольно сказала Холли. – Если нам понадобятся какие-либо дополнительные сведения, мы свяжемся с тобой.

Уинтерс выключил магнитофон и встал из-за стола, собираясь уйти вслед за Рэндаллом. Холли подошла к Майнору и прошептала:

– Не очень благоприятные показания для Стеллы, не правда ли? Как ты думаешь, это все вранье, или в том, что он рассказал, есть доля правды?

– Почему ты думаешь, что он врет? – равнодушно ответил Майнор и направился к двери.

Рэндалл в этот момент уже открыл дверь, чтобы выйти из комнаты, но вдруг застыл как вкопанный. Лицо его выражало ужас. В коридоре, у входа в комнату, стояла Стелла. Только несколько футов разделяли ее и семейство Рэндалла.

Увидев Рэндалла, Стелла вспыхнула, бросилась вперед и сильно ударила его по лицу.

– Ты ублюдок! – закричала она, вонзая острые ногти в его правую щеку и раздирая ее до крови. Затем она убрала волосы со своего лица и снова закричала: – Посмотри, что ты со мной сделал, подонок! Если бы я знала, что смогу легко отделаться, то убила бы тебя голыми руками! Я бы задушила тебя прямо сейчас!

Холли попыталась схватить ее за руку, чтобы оттащить в сторону, но Стелла вырвалась и плотно сжала кулаки, собираясь снова наброситься на Рэндалла. Его жена при виде этой сцены тихо скулила, а дети громко плакали, обхватив ручонками ее ноги. Несколько сотрудников прокуратуры услышали шум и быстро направились к комнате для допросов из другого конца коридора. В этот момент к Стелле подскочил Уинтерс, обхватил ее обеими руками за талию, поднял вверх и поставил на пол в нескольких метрах от Рэндалла.

– Если вы сделаете хотя бы одно липшее движение, – грозно предупредил он, с трудом сдерживая гнев, – я надену на вас наручники. И мне плевать, кто вы там на самом деле.

Пока Фрэнк Майнор и другие сотрудники провожали Рэндалла к выходу, Холли подошла к Уинтерсу и объяснила тому, кто такая Стелла. В суматохе схватки он не узнал ее, хотя неоднократно видел по телевизору. Сейчас она выглядела совсем по-другому. Ее волосы прикрывали правую часть лица, которое к тому же было покрыто слоем пудры и крема. Впервые увидев ее на экране телевизора, он сразу подумал, что она, должно быть, перенесла довольно серьезную пластическую операцию. Восстановительная хирургия, как известно, существенным образом меняет черты лица. Резкие границы шрама удалось сгладить, но при этом изменились и черты ее лица.

– Что ты с собой сделала? – спросил ее Уинтерс через некоторое время. – Мне кажется, раньше ты выглядела совершенно иначе. Что произошло? Ты изменила форму носа?

– Да, – смущенно призналась Стелла. На лице ее было такое же выражение, как в тот момент, когда она напала на Рэндалла. – Я попыталась сделать все возможное, чтобы избавиться от изуродовавших меня шрамов, Уинтерс. И поскольку ты сам начал этот разговор, должна сказать тебе откровенно, что и ты сильно изменился за эти годы. Мало того, что стал намного старше, так еще и чертовски потолстел.

Холли ласково обняла подругу, и они направились по коридору в ее кабинет.

Рэндалл остановился в холле здания прокуратуры и, используя любезно предложенный Майнором носовой платок, тщательно стер следы крови с лица. Семью он уже отправил на улицу, попросив подождать его в машине.

– Мать твою… – недовольно проворчал он. – Никогда не думал, что подвергнусь нападению в этом проклятом здании. Интересно, могу ли я подать на нее жалобу? Ведь когда мужчина бьет женщину, ему приходится платить чертовски много денег. Почему же она должна отделаться так легко?

Фрэнк Майнор был заинтригован. Он был склонен доверять рассказу Рэндалла, так как сам Уинтерс неоднократно говорил ему о том, что это Стелла подожгла дом и тем самым погубила своих родителей. А сейчас, после этой бурной сцены, он убедился в том, что это дело стоит тщательного расследования. Однако, с другой стороны, затевать судебный процесс против окружного прокурора, да еще такого известного и почитаемого, каким, несомненно, является Стелла Каталони, было весьма рискованно. А Майнор не принадлежал к тем людям, которые привыкли рисковать по любому поводу. Тот, кто любит рисковать, всегда должен быть готов к проигрышу. А он слишком высоко оценивал перспективы своей карьеры, чтобы подвергать ее ненужному риску. Любая ошибка могла положить конец его уверенному продвижению по службе. К тому же, независимо от положения и влияния Стеллы, это было не просто старое дело. Оно было поистине древним. А значит, надеяться на благоприятный исход было совершенно невозможно. За шестнадцать лет многие свидетели могли умереть, как могли исчезнуть, и едва ли не все, необходимые улики.

– Вы не могли бы рассказать в суде все то, что сообщили нам в комнате для допросов? – спросил Майнор, пристально глядя на Рэндалла. – Я не стану обещать, что мы возобновим это дело, но ваши показания смогут помочь нам принять окончательное решение.

Рэндалл долго думал, обводя взглядом огромное помещение холла.

– Да, – сказал он наконец. – Я дам показания. Стелла Каталони поливала меня грязью все эти годы. Она даже позвонила моим родителям и сказала, что я виновен в том, что произошел этот пожар. Черт возьми, она рассказала об этом всем моим друзьям? Сейчас я получил новую работу и наконец-то смогу свести концы с концами. Если это единственный способ раз и навсегда избавиться от проклятой сучки, – тут он ухмыльнулся и похлопал Майнора по руке, – то я полагаю, вы получите все, что вам нужно.

Через некоторое время Стелла совершенно успокоилась, хотя и чувствовала себя эмоционально истощенной. Она сидела в кабинете Холли, с трудом сдерживая дрожь и ощущая какую-то странную пустоту внутри. Она чувствовала себя так, как будто ее душу вывернули наизнанку.

– Как он мог набраться наглости, чтобы городить эту чушь? – возмущалась она, узнав о том, что говорил Рэндалл. – Он в самом деле сказал, что вынес моего брата из горящего дома, а потом скрывался много лет, чтобы защитить меня от суда? – Стелла возмущенно покачала головой. – Как я могла связаться с таким подонком? Одна мысль о том, что я когда-то спала с этим ублюдком, приводит меня в отчаяние.

Холли сидела молча, с непроницаемым выражением лица, обхватив голову рукой. Уже больше часа она слушала гневные тирады Стеллы, пытаясь хоть немного успокоить ее. Когда она рассказала Стелле о том, как представил события Рэндалл, у Стеллы снова начался приступ бешеной ярости, и только сейчас она стала понемногу успокаиваться.

– Знаешь, что я хочу сказать? – спросила Стелла, уставившись куда-то поверх головы Холли. – Меня всегда удивляли люди, совершившие убийство. Мне всегда интересно было узнать, почему они дошли до этой черты? Что толкнуло их на этот шаг? Как им удалось сделать это? Принято думать, что убийство требует каких-то огромных усилий, какого-то беспредельного отчаяния. Но, судя по всему, дело обстоит совсем не так. Не исключено, что какого-то совершенно незначительного и мелкого чувства, возникшего в результате неадекватного отражения внешних обстоятельств, вполне достаточно, чтобы подтолкнуть человека к совершению убийства.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Холли, все еще прокручивая в голове заявление Рэндалла.

– У меня когда-то было одно дело, – продолжала Стелла свою мысль. – Оно основывалось на перепродаже краденых вещей, но у парня, которым мы занимались, был солидный стаж преступника, и все его делишки были так или иначе связаны с кражами. Я настаивала на том, что он должен провести несколько месяцев за решеткой. А его адвокат старался вызвать симпатии присяжных, напирая на то обстоятельство, что жена этого вора и его дети будут обречены на голодное существование, если его посадят в тюрьму. – Стелла возмущенно хмыкнула. – Тогда я встала и заявила, что его жена может в конце концов оторвать задницу от мягкого дивана и найти какую-нибудь работу. Я хотела тем самым сказать, что большинство женщин с детьми в наше время работают. Все, что ей нужно было сделать, так это отдать детей в школу с продленным днем. Я совсем не имела в виду, что ее дети должны остаться сиротами при живых родителях. Почему, собственно говоря, жена этого парня должна чем-то отличаться от большинства других женщин?

Холли неожиданно почувствовала себя психоаналитиком, выслушивающим жалобы пациента.

– Но какое это имеет отношение к Рэндаллу? – спросила она, стараясь сменить тему разговора. – Тебе не кажется, Стелла, что мы немного уклонились в сторону?

– Этот парень, – продолжала как ни в чем не бывало Стелла, – освободившись из заключения через каких-то тридцать дней, выследил меня и попытался застрелить. К счастью, он промахнулся, но знаешь, что он мне тогда сказал?

– Что?

– Он заявил, что разозлился на меня не потому, что я отправила его в тюрьму, и не потому, что назвала его вором перед судом присяжных. Он взбесился из-за того, что я заставила его жену пойти на работу! – Стелла нервно рассмеялась. – Полагаю, его жена не очень-то любила работать, но к тому времени она, наверное, успела привыкнуть к этому. Попытка покушения на жизнь прокурора стоила ему десяти лет тюрьмы в Хантсвилле. Но я думаю, что он скорее всего не отсидит там эти десять лет. Полагаю, этого подонка могут уже очень скоро выпустить на свободу.

– А ты не боишься, что он снова попытается отомстить тебе? – спросила Холли, постукивая пальцами по блокноту.

– Нет, вряд ли, – спокойно ответила Стелла. – Мне кажется, что сейчас я могу совершенно спокойно отправить ему свой адрес.

– Но я все еще не понимаю, зачем ты мне это рассказала, – с легким раздражением заметила Холли. Все ее телефоны безостановочно звонили. Естественно, она предупредила секретаря о том, что нужно принимать телефонные сообщения, но дело было в другом: она уже на десять минут опоздала на последнее заседание суда, и вот теперь все оставшееся время должна будет отвечать на телефонные звонки.

– Дело в том, – начала медленно Стелла и наклонилась к столу, – что я не знаю наверняка, поджег ли мой дом Рэндалл. Просто я всегда была уверена в том, что именно он это сделал. Но знаешь, что бесит меня больше всего? Из-за чего я хочу подвесить его так, чтобы его поганые глаза вылезли наружу?

– Что? – удивленно спросила Холли. Стелла произнесла это таким тоном, что Холли сразу забыла обо всех своих неприятностях.

– То, что он утверждает, будто именно он спас моего брата, – взволнованно сказала Стелла. – Этот негодяй все время думает только о себе. Да он не пришел бы на помощь даже собственному ребенку, если бы знал, что это может угрожать его, лично его жизни.

Холли решительно покачала головой, ее светлые кудряшки рассыпались по лбу.

– Кто же в таком случае вынес твоего брата из горящего дома?

– Это сделала я, – так же горячо воскликнула Стелла. – Если бы я не побежала вниз, чтобы забрать из холла Марио, то не обгорела бы так сильно и мне не пришлось бы терпеть ужасную боль во время бесконечных пластических операций.

– Знаешь, я недавно видела Марио, – задумчиво сказала Холли, вспоминая, что иногда встречалась с ним еще в те времена, когда работала вместе со Стеллой в окружной прокуратуре Далласа. – Я столкнулась с ним в спортивном зале несколько недель назад. Мы вместе пообедали, и он рассказал мне о своей работе. Как раз в те дни проходила выставка его фоторабот в галерее Грэхема в Западной Алабаме. Он попросил, чтобы я заскочила к нему на выставку, и я, естественно, не могла отказать. У него прекрасные работы, Стелла. Они произвели на меня большое впечатление.

Для Стеллы это было полной неожиданностью. Она думала, что Марио по-прежнему оформляет выставки модной одежды и делает рекламные фотографии. Брат никогда не говорил ей о том, что собирается заняться чем-то иным и думает выставляться в известных галереях. Хотя в этом не было ничего удивительного. Она не разговаривала с ним уже довольно продолжительное время.

– Надо бы найти его и пригласить на обед, – сказала она, вставая. – Я пыталась созвониться с ним некоторое время назад, но безуспешно. Он часто запирается в темной комнате и не слышит телефонных звонков.

Когда Стелла вышла в приемную Холли, ее секретарь быстро поднялась из-за стола и направилась к ней. Это была черноволосая женщина с умными глазами и добродушным, открытым лицом. Она подошла к Стелле и протянула руку.

– Меня зовут Джанет Эрнандес, – представилась она, смущенно улыбаясь. – Я внимательно слежу за телевизионными передачами, освещающими дело Пэлхама. Вы были просто великолепны на последнем заседании суда.

– Благодарю вас, – с достоинством ответила Стелла. Интересно, подумала она, где была эта женщина в тот момент, когда я набросилась на Тома Рэндалла? Теперь она и сама понимала, что ее поведение сегодня было далеко не образцовым. Возможно, она ходила обедать в это время, подумала Стелла и повернулась к двери, собираясь уйти.

– Я надеюсь, что вы простите мою навязчивость, – неожиданно продолжила Джанет, протягивая Стелле лист бумаги и ручку, – но не могли бы вы дать мне свой автограф, прежде чем покинете нас?

Холли внимательно следила за происходящим с порога своего кабинета.

– Оставь ее в покое, – неожиданно сказала она грубым и даже слегка оскорбительным тоном.

Стелла повернулась к подруге и удивленно посмотрела на нее.

– Ничего страшного, – сказала она и быстро расписалась на листе бумаги.

– Вы даже не представляете, что это для меня значит, – сказала Джанет и прижала листок к груди. – Если мой муж получит новую работу, то я осенью попробую поступить на юридический факультет. Воспоминание о встрече с вами будет вдохновлять меня.

Стелла заметила, что Холли бросила на секретаршу сердитый взгляд.

– Мне кажется, Джанет, что у вас хватит решительности, чтобы стать юристом, – сказала Стелла, пытаясь понять причину недовольства Холли и хоть немного разрядить обстановку. – Ведь вы работаете в офисе одного из лучших прокуроров штата.

Джанет густо покраснела, но промолчала и лишь еще ниже склонила голову над столом. Она проработала в офисе Холли уже больше года и знала, что кое-кто в окружной прокуратуре уже заключает пари относительно того, сколько еще дней пройдет, прежде чем Джанет подаст заявление об уходе. Холли не очень церемонилась со своими секретарями, зачастую относясь к ним так, как основная масса людей относится к предметам повседневного обихода. Почти все они уходили от нее со слезами на глазах.

Холли постояла несколько мгновений на пороге, а затем так сильно хлопнула дверью, что обе женщины в приемной вздрогнули. На лбу Джанет появились крупные капли пота. Ей приходилось мириться с выходками Холли, чтобы сохранить работу и иметь возможность поступить на юридический факультет. Лишившись должности, она не могла рассчитывать на получение стипендии, а значит, не смогла бы и учиться, так как платить за образование было бы для нее непосильным бременем.

– Кажется, я допустила ошибку? – растерянно спросила она.

Стелла подошла к столу Джанет и сочувственно пожала ей руку.

– На вашем месте я не забивала бы себе голову подобными пустяками, – тихо сказала она. – Мы все допускаем ошибки. Время от времени.

Как только Стелла ушла, в офис Холли позвонил Фрэнк Майнор. Он сказал Джанет, чтобы та попросила Холли немедленно явиться в его кабинет.

– Ответь ему, что я только что отправилась на заседание суда, – бросила ей Холли, проходя мимо. В руках она держала папку и портфель. – Я уже опаздываю, а судья Роллинг на редкость пунктуален.

– Чуть раньше Майнор потребовал, чтобы я позвонила в суд и попросила перенести слушание вашего дела в самый конец заседания, – взволнованно объяснила Джанет. – Он сказал, что хочет видеть вас прямо сейчас, Холли. Не думаю, что он изъявит желание подождать до окончания судебного заседания.

– Прекрасно, – со злостью выпалила Холли и швырнула папку чуть ли не в лицо Джанет. – А теперь посоветуй, пожалуйста, что мне делать?

Джанет ловко увернулась, и папка угодила в стену позади нее, а затем шлепнулась на пол. Она тут же наклонилась, чтобы собрать разлетевшиеся по приемной бумаги, а Холли пулей выскочила из офиса. Джанет поняла, что проявление внимания к Стелле дорого обойдется ей, С тех пор, как Стелла добилась обвинительного приговора для Пелхама, Холли постоянно пребывала в дурном расположении духа. Джанет, как и все работники прокуратуры, знала, что в свое время Холли проиграла это дело. Ей следовало быть более осторожной, не стоило демонстрировать открыто свое восхищение мастерством Стеллы, к: тому же в присутствии Холли. Она прекрасно знала, что Холли – чрезвычайно завистливая женщина с ярко выраженным стремлением к лидерству. Холли просто жить не могла, не подчеркивая собственное превосходство над другими людьми, причем не только над подчиненными, вроде Джанет, но и над равными ей по должности и положению. Особенно ревниво она относилась к другим женщинам. Общаясь с мужчинами, Холли всегда использовала свой неотразимый шарм, благодаря которому многого добивалась, но к женщинам была не только придирчива, но и безжалостна.

Через несколько минут Холли уже стояла на пороге офиса Майнора. Она оглядела его огромный кабинет, обставленный вполне приличной мебелью. Большие окна, едва ли не до самого пола, гигантских размеров книжные полки, закрывавшие одну стену, нравились ей. И все это по праву должно было принадлежать ей. Взгляд Холли скользнул по стене и остановился на висевшем на ней дипломе Гарварда, обрамленном красивой рамкой. У нее сжалось сердце. Когда несколько месяцев назад она и Майнор участвовали в конкурсе на замещение должности руководителя отдела по расследованию убийств, Холли была абсолютно уверена в том, что выйдет победительницей. Она имела больший опыт участия в судебных разбирательствах, да и сама когда-то была полицейским, чего нельзя было сказать о ее сопернике. Холли очень хорошо знала все тонкости этой работы: задержание подозреваемого, сбор и анализ вещественных доказательств, выяснение мотивов преступления, оформление необходимых бумаг к судебному процессу. Но, когда Майнор буквально вызвал эту должность у нее, она была убита горем и с трудом перенесла поражение.

В отличие от Майнора Холли не имела такого важного преимущества, как богатые и влиятельные родители. Ее отец умер, когда ей было всего лишь двенадцать лет. Семья оказалась на грани нищеты. Холли пришлось очень много работать, чтобы попасть в число окружных прокуроров. Юридическая школа в Далласе всегда была очень дорогой, и поэтому Холли вынуждена была поступить на службу в полицию, чтобы получить правительственную стипендию. Отработав целый день на своем участке, она садилась за книги и занималась всю ночь. И вот теперь ее диплом показался кому-то менее весомым, чем корочки в деревянной рамке этого выскочки из Гарварда! Проиграв конкурс, она стала опасаться, что проведет остаток своей трудовой жизни в каком-нибудь захудалом офисе, вроде того, в котором сидит сейчас. В отличие от многих коллег, имеющих примерно такое же образование, Холли не льстила себя надеждой, что должность окружного прокурора сама по себе сможет гарантировать ей безоблачное будущее и успешное продвижение по службе. Так думали только безнадежные глупцы, к которым она себя не откосила. Она не могла не понимать, что диплом выпускника знаменитого университета всегда играет определяющую роль в карьере его обладателя.

В подобной ситуации оказался когда-то отец Холли. После двадцати пяти лет добросовестной работы на корпорацию «Мобил Ойл» он вынужден был принять участие в конкурсе на замещение вакантной должности управляющего и проиграл. Холли хорошо помнила, с каким угрюмым выражением лица он пришел домой в тот день.

– По их бумагам вышло, что я не очень хорош, дорогая, – сказал он тогда жене. – Руководству просто наплевать на то, что я отлично справляюсь с работой, что у меня самый богатый опыт, по сравнению с остальными претендентами. Их не устраивает только то, что я окончил обычный городской колледж, а не какой-нибудь престижный университет. Я не получил эту должность исключительно из-за того, что у меня нет какой-то паршивой бумажки.

Следующее утро ознаменовалось трагедией в жизни Холли. Тогда она была очень подвижной двенадцатилетней девочкой, любимицей отца. Они не были очень состоятельными, но все же чувствовали себя счастливыми и вели содержательную, интересную жизнь. Ее беззаботное детство внезапно оборвалось в то самое утро, когда она заглянула в гараж, чтобы взять велосипед, на котором обычно ездила в школу. Холли обнаружила там бездыханное тело отца, висевшее на веревке, закрепленной на перекладине у потолка. Его ноги безжизненно свисали, чуть касаясь сиденья ярко-красного велосипеда девочки.