Текст книги "Испытание огнем"

Автор книги: Нэнси Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

Сэм последовал за ней, и она услышала его голос за дверью:

– Что случилось, Стелла? Тебе нехорошо? Я знаю, что моя стряпня – не бог весть какой деликатес, но уверен, что повредить тебе она не может.

– Все прекрасно, – ответила Стелла, открывая дверь.

– Ничего подобного. – Он вошел в ванную и прикрыл за собой дверь, чтобы Адам не услышал их разговор. – Так что же тебя расстроило? – спросил он, поскольку заметил, что Стелла опять готова разрыдаться.

– Если бы не выкидыш, то у меня, очень может быть, родился бы такой же мальчик, как твой Адам, – сказала она, прислонившись спиной к стене. – Конечно, сейчас это уже трудно себе представить, но моя жизнь могла бы сложиться совершенно по-другому.

– Ты еще молодая женщина, Стел, – улыбнулся ей Сэм. – У тебя еще могут быть дети, если ты того захочешь. – Он некоторое время помолчал, а потом задал вопрос, который его, по-видимому, волновал: – Почему у вас с Брэдом не было детей? Ведь вы прожили вместе довольно долго.

– Он не хотел иметь детей, – сказала Стелла, и в ее голосе послышалось сожаление. – К тому же рядом всегда был мой брат Марио. Мы относились к нему, как к сыну. Мне трудно было спорить с мужем, Сэм. На операции, которые мне пришлось делать, ушло целое состояние, а с деньгами у нас тогда было туго.

Сэм посмотрел на нее и улыбнулся:

– А вот я бы не стал возражать против детей. Ладно, перестань. Пойдем. У нас еще мороженое на десерт. – Взяв Стеллу за руку, Сэм повел ее на задний двор, предварительно отослав Адама на кухню за мороженым.

Стелла и Сэм уселись на расстеленное на траве одеяло. Она положила голову Сэму на грудь.

– Мне кажется, Адам слишком развит для своих лет. Когда я беседовала с ним, у меня появилось ощущение, что я говорю со взрослым. Ты знал, что он собрал целую коллекцию вырезок, посвященную мне?

– Да, – кивнул Сэм. – Он твой давнишний поклонник. Еще до того, как я стал заниматься твоим разводом, он заставил меня отвести его в суд, чтобы посмотреть, как ты ведешь дело.

– Какое дело? – спросила польщенная Стелла.

– Дело Родригеса.

Стелла снова ужасно удивилась.

– Но ведь это дело касалось изнасилования. Неужели ты позволил мальчику присутствовать на такого рода процессе? Это в его-то возрасте?

– А почему бы и нет? – ответил Сэм. – Как я уже говорил, по телевизору он видит куда более страшные вещи.

Затем появился Адам, и они принялись за десерт. Солнце уже село, и на почерневшем небе засверкали звезды. Было по-прежнему тепло – не ниже семидесяти по Фаренгейту, но дневная духота отступила.

– Посмотрите, – воскликнул Адам, подняв руку вверх, – в-о-он ковш Большой Медведицы.

– Тебе пора отправляться спать, паренек, – заметил Сэм. – Взрослым, знаешь ли, иногда надо побыть наедине.

– Для того, чтобы обниматься, да? – спросил со смехом мальчик и шутливо ткнул отца кулаком в плечо. – Так вы придете к нам завтра вечером? – спросил он у Стеллы. – Если захватите с собой купальный костюм, то мы сможем перед сном немного поплавать. Мне очень нравится плавать в темноте, когда выключают фонари.

– Ну, хватит, хватит, – сказал Сэм, шутливым жестом отмахиваясь от сына. – Чего ты, собственно, добиваешься? Хочешь увести у меня даму? Найди себе другую девушку, а эта – моя.

Когда Адам, наконец, неохотно направился к себе, Сэм обнял Стеллу и страстно поцеловал ее.

– Завтра вернется экономка. Тогда мы переберемся к тебе.

– Звучит неплохо, – произнесла Стелла и поцеловала его – сначала в лоб, потом в щеку и в подбородок. – А я уже стала бояться, что ты позволишь Адаму наблюдать за нашими шалостями.

– Я, конечно, человек передовых взглядов, – рассмеялся Сэм, – но не до такой же степени.

Стелла поднялась и пригладила волосы рукой.

– Мне пора домой. – Он взял ее за руку и проводил к выходу. – Какой хороший вечер, – сказала она, остановившись у дверей. – Я снова почувствовала себя человеком. Мне даже показалось сегодня, что все плохое – не более чем сон. Спасибо тебе, Сэм, от всего сердца. И не только за сегодняшний вечер, но и вообще – за все.

Сэм приблизился к ней и прошептал:

– Прибереги благодарственные слова на завтра, ладно?

Стелла рассмеялась, прижалась к нему на секунду плечом, а затем вниз по ступенькам направилась к машине.

Как только утром следующего дня Стелла появилась у себя в офисе, секретарша сообщила, что звонит Холли Оппенгеймер.

– Мы нашли пропавшую улику, – сказала Холли. – Кто-то по ошибке положил ее в другой ящик. Все это время она лежала в комнате, где хранятся вещественные доказательства.

– Прекрасно, – ответила Стелла. – Мы можем провести проверку прямо сейчас?

– Разумеется, но я не могу позволить тебе увезти этот предмет из Хьюстона. Назови лабораторию, и я попрошу Уинтерса доставить улику туда и дождаться результатов. Существует такое понятие, как «цепочка доказательств», и я хочу тебе об этом напомнить.

– Мне придется позвонить тебе еще раз, – произнесла Стелла, – ведь необходимо время, чтобы найти подходящую лабораторию в Хьюстоне.

– Или ты берешь ее на проверку, – ответила Холли, – или я сама пошлю ее в нашу лабораторию сегодня же. Не думай, что я буду сидеть и в бездействии ждать твоего ответного хода. Ты знаешь, время торопит. Согласись, что я и так оказываю тебе любезность.

Голос Холли звучал настолько ядовито и вызывающе, что Стелла прикусила губу, чтобы не сорваться и не сказать что-нибудь необдуманное, о чем пришлось бы потом сожалеть.

– Знаешь, о чем я сейчас вспомнила, Холли? – промолвила она, чтобы нарушить затянувшееся молчание. – Как-то я выступала в суде вместо тебя, когда у тебя были проблемы с Гроуманом. Я помню, сколько времени я потратила ради тебя, а ведь мне тогда не хватало опыта и то, что ты требовала от меня, было едва ли не выше моих возможностей. Случись что тогда, меня бы немедленно уволили, а ты так ни разу меня даже и не поблагодарила…

– Не глупи, Стелла, – ответила Холли. – Это было много лет назад. Между прочим, я была тебе очень признательна за все. Возможно, я об этом и не говорила, но…

Стелле показалось, что в голосе Холли прозвучала нотка сочувствия, и она решила воспользоваться моментом.

– Расскажи мне о деле Марио, – попросила она. – Ты по-прежнему собираешься квалифицировать его как уголовное преступление? Никогда он с тобой сотрудничать не будет, Холли. Даже представить не могу, как ты решилась о таком подумать. Ведь он мой брат. Кроме того, он не знает ничего, что уличало бы меня. Ты зря теряешь время.

– Ты оказываешь на меня давление, – пролаяла в ответ Холли. – Если ты хочешь что-то узнать об этом деле, то спроси своего чертова братца. Тебе отлично известно, что я не имею права разглашать конфиденциальную информацию.

– Ты все можешь, когда хочешь, – отразила удар Стелла. – И не толкуй мне про свои обязанности. Тебе не раз приходилось пренебрегать ими. К примеру, кто, как не ты, сообщил мне о показаниях Рэндалла в тот злополучный день? Или ты забыла об этом?

– Не доставай меня, – пробурчала Холли. – Эти домыслы ты можешь выкладывать Гроуману и своим дружкам-приятелям. Но меня они мало волнуют. – Тут Холли замолкла на секунду и с шумом втянула воздух. – На твоем месте я бы не стала волноваться по поводу Марио. Я бы сказала, это не самая крупная из твоих проблем. Виктор Пилгрим тридцать минут назад выбрал именно твою фотографию из всех, что мы перед ним положили. Похоже, игра окончена, Стелла.

Стелла продолжала прижимать трубку к уху, хотя Холли уже бросила свою. Она механически вслушивалась в гудки зуммера, и ей стало казаться, что загудело у нее в голове. Наконец она разжала пальцы и трубка спустилась на рычаг. Следом Стелла бессильно опустила голову на полированную поверхность стола.

Она представила, как все произойдет, как Виктор Пилгрим, бывший офицер полиции, вперит в нее холодный обвиняющий взгляд, а затем при многочисленных свидетелях укажет на нее пальцем. Любой прокурор использовал бы его показания как козырную карту. Ведь Пилгрим опознает ее как человека, который убил Тома Рэндалла.

Приподняв голову, Стелла стала перебирать лежавшие на столе бумаги. Нет, на работе она сконцентрироваться не могла. Да и кто смог бы, если бы знал, что впереди – тюремная камера? В трех различных округах ей инкриминируют убийство, не говоря уже об обвинении в поджоге. Если обстоятельства сложатся не в ее пользу, то остаток жизни ей придется провести в заключении.

На лбу у Стеллы выступила испарина, грудь сдавило, а в горле заклокотало что-то горькое. Сколько раз ей приходилось обсуждать с адвокатами обвиняемых условия освобождения под залог и объяснять несчастным, что их может ожидать в результате решения присяжных. Кто из этих бедолаг, интересно знать, был невиновен и кто сдался на милость своей хромой судьбе, не выдержав давления не самой совершенной на свете судебной системы? А ведь тогда Стелла не очень задумывалась над этим. Так ли уж сильно она отличалась от Холли? Неужели и ее главной целью было обвинить человека? Неужели успех обвинения совсем недавно затмевал для нее все и, чтобы добиться своего, она отбрасывала всякие сомнения в виновности подсудимых?

Но надо было продолжать борьбу, и Стелла отвлеклась от невеселых размышлений.

Мысль о звонке Фитцджеральду была ей неприятна, но она знала, что скоро придется выйти на связь с ним и выяснить, что ждет ее в будущем, какие обвинения ей предъявят. Умышленное убийство? И сколько их будет – три? Она поежилась, как от холода, медленно выбралась из-за стола и, захватив сумочку, покинула офис.

Глава 14

Стелла и Бренда, утомленные и мрачные, прилетели в Хьюстон четырехчасовым рейсом. Следователь со стороны обвинения настоял на их присутствии в момент, когда Карл Уинтерс будет передавать найденную улику в лабораторию Хьюстона. Что касается Стеллы, то у нее была еще одна причина для приезда: Виктор Пилгрим.

Женщины выбрались из аэропорта и направились в контору по найму автомобилей. Они решили взять седан последней модели. К тому времени, когда они покончили с формальностями и добрались до полицейского участка, стрелки часов перевалили за шесть и Уинтерса на работе уже не было.

– Не могли бы вы позвонить ему домой и попросить вернуться? – спросила Бренда у офицера, сидевшего в комнате, где хранились вещественные доказательства. – Это очень важно. Мы прилетели из Далласа ради этого дела, и нам хотелось бы покончить с ним сегодня же.

Офицер нашел номер телефона Уинтерса и позвонил. Несколько секунд спустя он выглянул из окошка и сообщил, что детектива нет дома.

– Я не могу позволить вам забрать вещественное доказательство, – добавил он при этом. – Вам придется подождать до утра.

– Великолепно, – только и ответила Бренда. Она была ужасно раздосадована. – Нам следовало вылететь раньше, Стелла. Я предполагала, что именно так все и произойдет.

Офицер за стеклом был тем же, с которым они разговаривали в прошлый раз, когда приезжали ознакомиться с вещественными доказательствами, и Стелла решительно шагнула к окошку.

– Один мой приятель тоже служил здесь когда-то, – сказала она, кокетливо улыбнувшись.

– Неужели? – спросил человек. – А как его зовут? – Возможно, мне не следует называть его имя, – ответила Стелла, беспокойно оглядываясь. – Не так давно он вышел на пенсию по нетрудоспособности. Хотя, признаться, меня гложет любопытство: с ним, по крайней мере на первый взгляд, все нормально. Неужели с ним действительно произошло что-то серьезное? Он, правда, намекнул мне, что с пенсией ему помог капитан Каталони. Что вы думаете по этому поводу? Где тут правда?

– Я знаю, кто вы, – последовал ответ. – Не понятно только, зачем вы говорите это о капитане. Насколько я понимаю, он ваш дядя, не так ли?

Бренда была поражена. Она схватила Стеллу за руку и потащила ее прочь. Когда они шли по коридору, она шепотом встревоженно забормотала ей на ухо:

– Ты что делаешь, Стелла, а? Хочешь прямиком отправиться на тот свет? Уж лучше бы ты сразу нарисовала у себя на спине мишень.

– Мне, извини, теперь на все наплевать, – выпалила Стелла. – Если дядя Клемент захочет меня прикончить – тем лучше. Но я не намерена больше терпеть эту ложь.

– Придется тебе переночевать сегодня в отеле со мной, – твердо сказала Бренда. Она стала еще больше беспокоиться за Стеллу. – Уж теперь-то я с тебя глаз не спущу.

– Но мне нужно поговорить с Марио, – запротестовала Стелла. – Мне необходимо убедить его пройти курс лечения. Если он сделает, что я попрошу, суд, возможно, назначит ему испытательный срок.

Они вышли из участка и направились к своему автомобилю, припаркованному поблизости.

– Лучше позвони ему, – сказала Бренда, занимая место водителя.

Стелла тоже собиралась сесть и уже открывала дверцу с противоположной стороны, но вдруг заметила Клементина Каталони, который в этот момент шел к своей машине, стоявшей на расстоянии нескольких футов от них. Стелла быстро обошла нанятый ими седан и постучала в окошко Бренды, чтобы привлечь внимание подруги.

– Посмотри, кого мы встретили, – прошептала она.

– Забирайся поскорее в машину, – резко бросила Бренда. Когда Стелла плюхнулась на сиденье радом, она спросила: – Он видел нас?

– Уверена, что да, – произнесла встревоженно Стелла. Бравада, с которой она действовала несколько минут назад, исчезла без следа. – Он смотрел прямо на меня. Обрати внимание – он и сейчас погладывает в нашу сторону.

– Черт, – поморщилась Бренда, нажимая на педаль газа и делая быстрый разворот влево. Выехав с площадки, она сказала: – Нам необходимо немедленно добраться до Пилгрима.

– У тебя есть его адрес?

– Загляни в эту папку, – промолвила Бренда, глянув в зеркало заднего вида. – Кажется, Клем решил нас не преследовать. Если он все-таки за нами едет, то у него чертовски удачно получается оставаться незаметным. Я по крайней мере его не вижу.

Стелла нашла нужную бумагу и зачитала вслух адрес в Гэлвстоун-бей.

– Ясно, – сказала Бренда, – ты знаешь, как туда добраться?

– Конечно, – последовал ответ. – Гэлвстоун-бей находится неподалеку от озера Клеар, сразу за космическим центром. Но путь туда неблизкий. Может, нам лучше предварительно позвонить и выяснить, дома ли он?

Бренда отрицательно покачала головой, словно удивляясь предложению Стеллы, которая, похоже, собиралась всему городу сообщить об их приезде. Но Стелла сегодня только и делала, что удивляла Бренду, и это стало ее немного раздражать.

– Ты что, в самом деле хочешь ему позвонить?

– Да нет, – сказала Стелла и покраснела, – уже нет.

Джанет Эрнандес встретилась с мужем, чтобы пообедать в ресторане «Стейк энд эль» на Инвуд-роуд. Ее подвезла знакомая секретарша из суда – Рэй, как обычно, задерживался на работе, а Джанет настолько была переполнена новостями, что у нее не хватило терпения сидеть и ждать, пока он за ней заедет. Как только они уселись за столиком и официант принял у них заказ, Рэй спросил:

– Слушай, что происходит? Ты похожа на кошку, которая только что слопала канарейку. Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что я по обыкновению задержался на работе?

Джанет отрицательно покачала головой.

– Сегодня во время обеденного перерыва я снова ходила в Строительную инспекцию, – выпалила она. – Я поинтересовалась, сохранились ли в офисе какие-либо документы, связанные с обвалом школы. Оказывается, сохранились. Именно Тони Каталони проверял конструкцию сразу после того, как здание было построено. Кроме того, ему поручили осмотреть провал, когда случилась трагедия.

– Не врешь? – осведомился Рэй, улыбаясь. – Что еще тебе удалось выяснить?

– Мистер Каталони не успел закончить свое расследование и сделать выводы. Он умер, – продолжила Джанет, – но он оставил кое-какие записи в своей папке с документами. Каталони считал, что фундамент не был достаточно прочным. Знаешь, его заметки датированы тем же днем, когда произошел пожар в его доме. Он написал, что намеревается подвергнуть фрагменты фундамента испытаниям на предмет наличия арматуры. Однако неожиданная смерть помешала ему сделать это.

– Разве так и не назначили нового инспектора после его гибели?

– Нет, – ответила Джанет. Пока официант расставлял на столе напитки, она хранила молчание. Затем сказала: – Люди, которые взялись за расследование происшествия потом, имели отношение к различным страховым компаниям. Они пришли к выводу, что здание построили на геологическом разломе и в почве образовалась воронка. Именно это вызвало разрушение фундамента и провал. Естественно, родители детей, которые пострадали во время катастрофы, наняли чрезвычайно дорогого адвоката, который возбудил иск против компании по развитию, продавшей землю под строительство школы. Скорее всего чиновники из Строительной инспекции так и не узнали о существовании записок Каталони. Возможно, кто-то дал чиновникам взятку, и это сильно повлияло на ход дела, поскольку поиски были направлены совершенно в другую сторону.

– Слушай, а что такое «арматура»? – спросил Рэй. – Кажется, это какие-то стальные прутья?

– Да, – сказала Джанет. – Строительное законодательство требует, чтобы предприниматели усиливали арматурой бетонные конструкции. Но вот в чем проблема: когда бетон застывает, трудно определить, была использована арматура для усиления бетона, или нет. Очень важен и другой вопрос: насколько соответствует норме количество стальных прутьев в арматуре. Если бы родителям пострадавших стало известно о каких-то нарушениях, то они бы обрушились с судебным иском не на компанию по развитию, продавшую землю, а на строительных подрядчиков!

– Ага, – сказал Рэй и с интересом посмотрел на жену. – Кажется, я начинаю понимать. Геологический разлом и воронка в земле не стали бы причиной катастрофы, если бы бетон фундамента был как положено укреплен арматурой. Но почему все-таки родители стали судиться именно с фирмой, продавшей участок под застройку?

– Они просто-напросто не знали, что фундамент был с изъяном, – сказала Джанет. – Клерк из офиса сказал, что такие воронки в почве города встречаются повсеместно. Разумеется, строить здание на геологическом разломе не самый лучший вариант, но повреждения домов по этой причине в основном бывают минимальными. Обычно ничего страшного не происходит. Фундаменты крайне редко обрушиваются, вызывая катастрофы, подобные обвалу в воскресной школе.

Появился официант с подносом еды. Рэй заказал себе толстенный – в два пальца – бифштекс с печеным картофелем, а Джанет – жареную куриную грудку с салатом. Муж уже схватился было за вилку и нож, чтобы приступить к трапезе, но Джанет неожиданно вернула свою тарелку официанту и попросила:

– Не могли бы вы пока поставить заказанные нами блюда в печь? Мы, видите ли, должны обсудить очень важный вопрос.

– Конечно, – кивнул официант, – сделаем все, как вы хотите, но только не говорите потом, что бифштекс пересушен.

Рэй нахмурился, когда официант унес его тарелку.

– Знаешь, я умею есть и разговаривать одновременно, – недовольно произнес он. – Тебе не кажется, что это детективное расследование чересчур тебя увлекло.

– Два ребенка погибли, Рэй, – ответила ему жена. – И не забудь, что двадцать три малыша пострадали. А мне казалось, ты меня поймешь…

Рэй положил подбородок на ладонь, опираясь локтем на стол. Ладно, не дуйся. Так чем закончилось твое расследование?

– Компания, которая продала землю под воскресную школу, была признана виновной, – заявила Джанет. – Судьи особенно упирали на то, что ее представители должны были знать о подземной воронке и ни в коем случае не выделять этот участок под строительство школы. А ведь земельные угодья были проданы довольно большие, Рэй, они стоили миллионы долларов. Разве этого не достаточно, чтобы заставить кое-кого задуматься?

– Кого же? – поинтересовался муж. – Что-то я ничего пока не понимаю, Джанет.

– Это потому, что ты плохо слушаешь, – бросила женщина. Она произнесла эти слова довольно громко, и кое-кто из посетителей даже оглянулся на нее. – Так вот, слушай меня, Рэй, внимательно. Виновны в катастрофе и смерти детей строители, а совсем не компания по развитию.

– Что ж, допустим, – ответил Рэй. – Но кто именно укладывал фундамент?

Искорки, вспыхнувшие было в глазах Джанет, исчезли.

– Я не знаю, – сказала она. – Я еще не так глубоко изучила это дело. Мне удалось выяснить название фирмы, которая занималась постройкой, но кроме нее в строительстве принимало участие множество субподрядчиков и, к сожалению, сведений о них в архиве нет. Компания «Литлфилд констракшн» прекратила существование вскоре после пожара, поэтому выявить тех, кто сотрудничал с ней, – дело не простое.

– Ты хорошо поработала, детка, – улыбнулся Рэй, знаком подзывая официанта, – но давай, наконец, поедим – ладно? Заодно я скажу тебе, как действовать дальше.

Гэлвстоун – это Мекка для туристов, особенно летом. Поток автомобилей заполнил автостраду номер 145, которая вела в Гэлвстоун-бей. Люди обоего пола и всех возрастов высовывались из окон автомобилей, переговаривались, пересмеивались, а их стереомагнитофоны вопили в полный голос, извергая рок-баллады.

– Уж лучше бы мы приехали сюда весной, – сказала Стелла, обращаясь к Бренде. – Сейчас здесь просто зоопарк.

Наконец машины снова двинулись, и они помчались по курортной зоне, застроенной гостиницами, ресторанами и магазинами, торгующими антиквариатом. Солнце садилось, и на небе полыхали яркие краски заката. Десятки парусных лодок и яхт виднелись на горизонте, все они двигались по направлению к гавани под тугими белоснежными парусами, овеваемыми вечерним бризом.

– Здесь есть то, чего нет в Далласе, – вода, – сказала Стелла, любуясь морским пейзажем. – Иногда мне и в самом деле не хватает океана. Знаешь, мой отец всегда хотел завести лодку. Его отец был рыбаком в Италии. У моего же была привычка по воскресным дням после мессы приезжать сюда, чтобы посмотреть, как яхты возвращаются в гавань.

– Нам нужно найти Шорлайн-драйв, – сказала ей Бренда. – На карте отмечены маленькие улицы или только главные магистрали?

– Сверни направо, – подсказала Стелла, наклоняясь вперед и всматриваясь сквозь ветровое стекло в очертания улиц. – Почти уверена, что эта самая Шорлайн-драйв должна показаться справа. Это одна из улиц, что ведут к гавани.

Приблизительно через двадцать минут они остановились у довольно скромного загородного домика и едва нашли место для своего автомобиля на пятачке, который еще оставался свободным от машин. Хотя дом был только чуть больше стандартного коттеджа, женщины сразу поняли, что Виктор Пилгрим заплатил за него изрядную сумму. Любая собственность такого рода вблизи воды стоит дорого, а сразу же за задним двором Пилгрима открывался великолепный вид на Мексиканский залив. По тротуарам во всех направлениях шныряли ребята на скейтах. Более взрослые парни степенно шли, придерживая серферы, которые они – по обыкновению – переносили, уложив на головы. Зрелые обитатели прибрежной зоны перетаскивали к лодкам рюкзаки с продуктами и вещами, необходимыми для путешествия по морю. Мимо промчались несколько машин, явно превышавших скорость, в них было полно не в меру возбужденных подростков.

– Веселятся напропалую, – хмыкнула Бренда. – Как думаешь, сколько человек здесь сбивают за год? Десять? Двадцать? А ведь большинство этих юнцов по закону не имеют права даже на покупку пива.

– Неплохо бы здесь как-нибудь позагорать, – заметила Стелла. – А вообще, похоже, тоска здесь смертная.

– Не думаю, что сейчас мне не хватает именно того, чтобы поваляться на солнце, – заметила Бренда. Она потянулась к дверной ручке, но вдруг повернулась к Стелле и добавила: – Тебе придется подождать в машине. Пилгрим тебя сразу узнает.

Бренда позвонила. Через некоторое время дверь открыла женщина. Она выглядела простушкой с седеющими волосами. На ней было короткое платье, напоминавшее мужскую рубашку.

– Виктор Пилгрим дома? – спросила Бренда, предъявив значок прокуратуры и быстро спрятав его в сумочку. – Я из офиса окружного прокурора, мадам. Мне необходимо задать ему несколько вопросов.

– Подождите, – сказала женщина и скрылась в доме. Когда она вернулась, лицо ее было удивленным. – Я видела его буквально минуту назад, но сейчас почему-то не могу отыскать. Вероятно, он вышел прогуляться по пляжу. Может быть, вы зайдете и подождете его в доме? Уверена, он с минуты на минуту вернется. Он редко уходит далеко – а все из-за ноги.

Бренде показалось странным выражение лица женщины, особенно озадачивали глаза. Было похоже, что женщина смотрит не на нее, а как-то сквозь нее. Неожиданно для себя самой Бренда помахала ладонью прямо перед глазами женщины. Та даже не моргнула. Бренда опустила глаза и увидела в ее руках трость.

– Если вы не против, мы заедем еще раз – попозже. Так что, вы говорите, случилось у вашего мужа с ногой?

– Она все еще его беспокоит, – ответила женщина. – Он получил травму, когда работал в полиции. Он выписывал штраф, стоя на шоссе, и в этот момент пьяный водитель врезался в машину, с владельцем которой он разбирался.

– А в каком отделении он служил?

– Извините, – произнесла женщина. – Я не расслышала вашу фамилию.

– Меня зовут Бренда Андерсон, – сказала она и протянула руку, однако тут же почувствовала себя глупо, поскольку ее ладонь нелепо повисла в воздухе, а женщина продолжала держать руки внизу, у бедер.

– Мне надо идти, – произнесла женщина и захлопнула дверь прямо перед носом следователя.

Когда Бренда подошла к машине и села на свое место, она повернулась к Стелле и сказала:

– Жена Виктора Пилгрима – слепая.

– А где сам Пилгрим?

– Боюсь, что я все испортила, – ответила Бренда. – Мне кажется, я сказала то, о чем говорить не следовало.

– И что же ты такое сказала?

– Я спросила, к какому департаменту был приписан ее муж, когда получил травму.

– Ну, и что в этом особенного?

– Подумай, как следует. Пилгрим получает пенсию от Хьюстона. Тебе не кажется, что по логике вещей и травму он должен был получить в Хьюстоне, а не тогда, когда он служил в полицейском департаменте Сан-Антонио.

– Я не очень хорошо тебя понимаю, – сказала Стелла. – Если за всем этим кроется сделка, то у него вообще никаких травм быть не должно.

– Совсем необязательно, – возразила Бренда. – Вообще-то офицеру полиции выйти на пенсию по нетрудоспособности не так-то просто. До тех пор, пока ты в состоянии передвигаться, отдел полиции будет держать тебя на службе. Ты же знаешь: правительство считает, что лучше пусть служит калека, чем место опустеет. К тому же калеке, вышедшему в отставку, еще и пенсию каждый месяц придется отстегивать.

– Неужели они такие бессердечные? – спросила Стелла, пораженная услышанным.

– Можешь мне поверить на слово, – произнесла Бренда. – Но есть и другая сторона медали. По этой самой причине все полицейские стараются преувеличить свои беды. Набьют себе несколько шишек, а потом принимаются выть, будто волки, – до того вроде им плохо. Иногда у них случаются нервные срывы – ну, выстрелил в них кто-нибудь, к примеру, или сцену какую-нибудь малопривлекательную увидят – да мало ли что может быть! А куда, собственно, полицейскому податься, если он отслужил лет десять? В санитарную инспекцию, что ли? Понятно, что им хочется из системы уйти, но не просто унести ноги, а сделать так, чтобы им еще и платили. Поэтому пенсия по нетрудоспособности – для них самый лакомый кусок.

– Но, судя по всему, Пилгрим действительно больше не может служить, – заметила Стелла. – А если так, то зачем ему покровительство моего дяди?

Бренда немного помолчала, всматриваясь в прохожих сквозь ветровое стекло: ей показалось, что она увидела возвращавшегося домой Виктора Пилгрима. Однако мужчина, которого она приняла за Пилгрима, вовсе не был похож на хромого, и она вернулась к своей мысли.

– Все сходится, как ты не понимаешь? Положим, некоторые из полицейских и в самом деле получили серьезные травмы, но не смогли убедить начальство позволить им удалиться на заслуженный отдых. Как я только что сказала тебе, врачи сталкиваются с огромным количеством необоснованных исков по поводу нетрудоспособности, поэтому даже вполне законные требования могут иногда оказаться отклоненными. Тогда раздосадованные парни встречаются с твоим дядей и он все устраивает к обоюдному удовольствию. Для них, вполне вероятно, твой дядя – кто-то вроде святого.

– Теперь я понимаю, к чему ты клонишь, – сказала Стелла.

– Дело не только в этом, – продолжила Бренда. – Если жена Пилгрима – слепая, то у него было еще больше причин желать пенсии и увольнения. У полицейских ненормированный рабочий день, а бедной женщине приходится сидеть дома и ждать его в полной темноте и одиночестве.

В течение довольно долгого времени они молчали, погрузившись в свои мысли. Наконец Стелла не выдержала:

– Мы что, так и будем сидеть здесь и ждать? А вдруг он придет только через несколько часов?

– Нет, – ответила Бренда, включая зажигание, – давай-ка лучше поедим где-нибудь. А потом вернемся и послушаем, что нам сообщит мистер Пилгрим.

За обедом женщины старались не касаться серьезных тем. День оказался чрезвычайно утомительным, и они, словно договорившись заранее, отложили разговоры о делах.

– Ты думала когда-нибудь о том, чтобы выйти замуж? – спросила Стелла.

– Я была замужем в течение трех лет, – сказала Бренда, промокнув рот салфеткой. – Это худшие годы моей жизни.

– Почему же?

– Дело в том, – ответила подруга, пережевывая французскую поджарку, – что не так уж много черных парней горят желанием жениться на женщине, которая служит в правоохранительных органах. Если быть до конца честной, то придется признать, что трудно найти темнокожего парня, которого бы не арестовали хоть раз по той или иной причине.

– Думаю, ты преувеличиваешь, – сказала Стелла. – На свете полно нормальных чернокожих, овладевших престижными профессиями врачей, инженеров, адвокатов. Как только тебе в голову могло прийти такое?

– Я знаю, то права, – ответила Бренда. – Вот ты имеешь, к примеру, представление о том, сколько чернокожих сидит по тюрьмам? Поинтересуйся статистикой. Что же касается чернокожих врачей, инженеров или там адвокатов, то они… что ж, они часто женятся на белых.

– Тогда и ты выходи замуж за белого, – предложила Стелла. – Что, спрашивается, тебя останавливает?

Бренда от души расхохоталась, но через пару секунд она уже снова стала серьезной.

– Мужчины вообще не любят самостоятельных женщин, Стелла, а чернокожие в этом отношении хуже всех остальных. Они почти сплошь эгоцентрики – считают, что если уж кому и суждено носить оружие в кармане, так это непременно им.

– Твой муж имел отношение к полиции?

– Я больше не встречаюсь с представителями закона, – ответила Бренда, покручивая пальцами солонку. – Что касается твоего вопроса, то могу ответить: именно так оно и было. Когда меня повысили до сержанта, он все еще оставался простым патрульным. Очевидно, не слишком оказался хорош для нашего дела. На следующей же неделе он от меня уехал, а перед этим закатил мне скандал. Он сломал мне четыре ребра, но и я, правда, поставила ему синяк под глазом и повредила селезенку. – Бренда мрачно усмехнулась. – В профессии полицейского все-таки есть плюсы – если какому-нибудь парню вдруг захочется тебя побить, то ты по крайней мере сумеешь оказать ему сопротивление.