Текст книги "Испытание огнем"

Автор книги: Нэнси Розенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

– Как только ты подпишешь эти бумаги, – сказал Брэд, доставая из кармана пиджака ручку, – я немедленно свяжусь с банком, разморожу счета и отправлю деньги телеграфом прямо сюда. А потом посмотрю, смогу ли достать еще какую-то сумму для того, чтобы ты смогла заплатить адвокату. Тебе нужно нанять адвоката с хорошими мозгами, чтобы побыстрее выбраться из этого дерьма.

Стелла взяла ручку и хотела подписать бумаги, но неожиданно за ее спиной выросла фигура надзирательницы.

– Я закончу буквально через пару минут, – сказала она, торопливо просматривая бумаги. Ей требовалось поставить подпись в нескольких местах.

– Дело в том, – спокойно сказала женщина, стоявшая сзади, – что вы сможете закончить свои дела в более подходящем месте. Мы только что получили залог на ваше освобождение.

Ничего не понимая, Стелла удивленно посмотрела на Брэда, а затем на надзирательницу.

– Вы, должно быть, ошиблись, – предположила она. – Мы именно сейчас оформляем документы на получение денег и выплату залога.

– У меня уже есть ордер на ваше освобождение, – сказала женщина, помахивая листом бумаги перед Стеллой. – Но вы, как я понимаю, не очень спешите уйти отсюда. Ну что же, считайте себя моей гостьей.

– Вы уверены? – переспросила Стелла, по-прежнему не понимая, что произошло. – Кто же это, интересно, уплатил залог за меня?

– Здесь об этом ничего не сказано, – ответила женщина и равнодушно пожала плечами.

Стелла просунула под стекло бумаги, которые она так и не подписала.

– Подожди, – прошипел Брэд, – что ты делаешь? Ты же собиралась подписать их. Кто, интересно, уплатил за тебя залог? Не забывай, Стелла, что тебе еще понадобятся деньги для оплаты услуг адвоката.

– Думаю, сейчас нет необходимости подписывать себе смертный приговор и лишаться всего имущества, – спокойно сказала Стелла, и в уголках ее губ заиграла веселая улыбка.

Брэд возбужденно вскочил, бросил трубку и заорал что есть мочи через стеклянную перегородку:

– Ты делаешь большую ошибку! Я больше сюда не приду! Ты сама сожгла все мосты… Ты неблагодарная сучка!

– Да пошел ты… – не выдержала Стелла. Скорее всего Брэд не расслышал ее слов, но ее это мало волновало. Она испытала высочайшее удовлетворение от того, что наконец хоть как-то выразила свое возмущение. Стелла встала и быстро последовала за надзирательницей.

Прошло немногим более пятидесяти минут, прежде чем Стелла выполнила все необходимые формальности, связанные с освобождением под залог, и вышла из здания тюрьмы. Она окунулась в яркие, ласково согревающие лучи полуденного солнца. Стелла медленно спускалась по лестнице, намереваясь поймать такси и отправиться в аэропорт, когда неожиданно увидела Сэма, который радостно размахивал руками возле своей машины, припаркованной на обочине. Она бегом бросилась вниз, приблизившись к Сэму, повисла у него на шее. Стелла так крепко обняла его, что тот чуть не задохнулся. Ему пришлось оторвать ее от себя, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха.

– Это ты уплатил за меня, Сэм, – выпалила она, когда они сели в машину. – Как я смогу отблагодарить тебя? Это самый дорогой подарок, который я когда-либо получала в своей жизни.

Сэм радостно улыбнулся.

– Я уверен, что ты найдешь способ отблагодарить меня, Стелла. Я просто не мог позволить, чтобы тебя и дальше держали в этой вонючей камере.

Он неожиданно отвернулся и посмотрел в окно. Сэм был отнюдь не бедным человеком и весьма преуспевал как адвокат, но ему было нелегко расстаться с деньгами ради женщины, которую он знал очень непродолжительное время. У него был сын, о котором нужно заботиться, а после смерти жены он хотел быть уверен, что будущее его сына, как, впрочем, и его собственное, будет надежно обеспечено. Он провел бессонную ночь, напряженно размышляя о Стелле и пытаясь убедить себя в том, что не стоит принимать близко к сердцу ее проблемы. Но как только взошло солнце, он вскочил с постели и помчался в аэропорт, чтобы успеть на первый рейс самолета, вылетающего в Хьюстон. Все остальное было делом техники. Он узнал сумму залога, явился в офис тюрьмы и сразу же внес его.

Пока Сэм пытался упорядочить лихорадочно наскакивающие друг на друга мысли, Стелла откинулась на заднее сиденье и глубоко вдыхала свежий воздух свободы, наслаждаясь яркими лучами солнца. Было очень влажно и жарко, но она не обращала на это абсолютно никакого внимания. За всю свою жизнь она еще никогда не ощущала такого разнообразия запахов. Чрезмерный приток кислорода после долгих дней, проведенных в душной камере, вероятно, вызвал быстрый рост адреналина в крови. Ее охватило чувство безмерной радости и облегчения. Стеллу не волновало сейчас то, что долгожданная свобода могла оказаться непродолжительной, что после предварительного слушания по первому делу освобождение под залог может быть аннулировано и ее снова отправят в гнусную тюремную камеру, где будут держать до окончания судебного процесса. Она была свободна, и воздух свободы опьянял ее, как выдержанное хорошее вино. Это опьянение кружило ей голову и радостно будоражило воображение, подстегиваемое приятным запахом крема для бритья, исходившим от Сэма. Она наклонилась к нему и почувствовала легкий запах лимона и еще чего-то очень приятного.

– Давай поедем в гостиницу, – предложила она. – Там мы сможем раздеться и весело отпраздновать мое освобождение.

– Стелла, – повернулся к ней Сэм и сдержанно улыбнулся, – я не хочу, чтобы ты думала, что я внес за тебя деньги только для того, чтобы добиться каких-либо сексуальных уступок.

– Да, я знаю, что это не так, – сказала Стелла, улыбнулась и положила руку ему на плечо. – Я делаю это не только для тебя, но и для себя тоже.

– Ты это серьезно? – спросил Сэм, отвечая на ее улыбку. – Как это понимать?

– Той ночью, – сказала она, проведя пересохшим языком по верхней губе, – ты обращался с моим телом так, как виртуоз с виолончелью. Я никогда не думала, что ты такой талантливый музыкант.

– Гм, – промычал Сэм, явно польщенный столь высокой оценкой. Он притянул ее к себе и быстро поцеловал в губы. – Всегда к вашим услугам, мадам, – шутливо произнес он, убирая прядь волос с ее лба. – Я хочу сказать, что любой мастер готов работать часами ради совершенствования своего мастерства. Но, когда ты неожиданно попросила меня уйти, я подумал, что порядком наскучил тебе.

– Нет, это не так, Сэм, – взволнованно возразила Стелла. – Ты был просто великолепен. Я не раз вспоминала каждую секунду той замечательной ночи. Мысли о ней помогли мне продержаться в этой вонючей дыре.

– Ну что же, – сказал он, включая двигатель и довольно усмехаясь, – если ты настаиваешь, мы отправимся в мотель, расположенный неподалеку отсюда. Правда, это не самое лучшее место в городе. Может, все-таки поедем куда-нибудь в центр? Там есть немало первоклассных гостиниц, таких, например, как «Омни» или «Ритц-Карлтон».

– Я только что вышла из тюремной камеры, Сэм, – грустно напомнила ему Стелла. – Поэтому любой мотель покажется мне самым настоящим дворцом.

Сэм убрал руки с руля и снова посмотрел на нее.

– В таком случае, может быть, сначала нам стоит поехать в хороший ресторан и основательно подкрепиться? А потом…

Стелла склонилась и положила голову ему на плечо. Затем она прижалась к нему всем телом и, упираясь грудью в его плечо, тихо и томно прошептала: – Сыграй свою партию, Сэм.

Через мгновение они уже мчались по тихой улочке к ближайшему мотелю.

Глава 7

Комната оказалась маленькой и безвкусно обставленной. От разорванных кое-где покрывал и старых простыней пахло клопами. Тем не менее Стелла чувствовала себя здесь куда лучше, чем в тюремной камере.

Она приняла душ и, выйдя из ванной комнаты, направилась к Сэму, прикрывшись большим полотенцем. Сэм ждал ее на кровати. Когда она подошла поближе, он попытался сдернуть с нее полотенце.

– Не надо, Сэм, – сказала Стелла, нахмурившись, и удержала полотенце, скрывающее ее тело. – Ты же говорил, что в этом мотеле на всех окнах плотные шторы. Или я ослышалась? Почему здесь так много света?

– Здесь действительно есть плотные шторы, но они почему-то не опускаются, – объяснил Сэм. – Что-то случилось с веревкой, должно быть, она запуталась. Кроме того, – продолжил весело он, – я хочу видеть тебя при свете.

Стелла вскинула вверх подбородок, и по ее спине пробежали мурашки.

– Это тебе только кажется, что ты хочешь видеть меня, – тихо сказала она. – Поверь мне, Сэм, не надо этого делать.

Сквозь ветхие занавески пробивались яркие лучи солнца, и Стелла вдруг поняла, что стоит в самом центре комнаты и ее со всех сторон заливает солнечный свет. На мгновение ей даже показалось, что она стоит на сцене в мощных огнях рампы. Она сделала несколько шагов назад, стараясь укрыться в тени.

– Не надо быть такой стеснительной, – ласково сказал Сэм. – Я уже видел шрам на твоей щеке. Неужели ты не помнишь этого? Стелла, ты так ловко зачесываешь волосы, что он совершенно незаметен.

– Ты думаешь, это единственный шрам на моем теле? – грустно спросила Стелла, не выходя из тени. – Это не так, Сэм.

– Ну и что? – спросил Сэм, не отрывая от нее взгляда. – Где бы они ни находились, мне все равно. Я не обращаю внимания на подобные пустяки. Ты кажешься мне очень привлекательной женщиной. Ты просто прекрасна, Стелла. Не знаю, почему ты не хочешь понять этого. С этим согласны все, кто тебя окружает.

– Искалеченные люди всегда ведут себя несколько странно, – сказала Стелла низким и каким-то монотонным голосом. – Девушки с обезображенными руками почти всегда носят платья с длинными рукавами, чтобы скрыть от посторонних свою ущербность. А парни с деформированными ушами стараются надевать глубокие вязаные шапочки. Люди с атрофированными ногами прикрывают одеялом нижнюю часть тела. – Она замолчала и откашлялась, прочищая горло. Ее глаза стали слегка поблескивать от набежавших слез. – Я провела несколько месяцев в ожоговом центре и видела там людей с такими ужасными ранами, что не могла понять, зачем вообще врачи боролись за их жизнь. – Она снова замолчала и тяжело вздохнула. – Полагаю, что воля к жизни настолько сильна, а страх перед смертью – настолько велик, что эти люди продолжают жить и даже показываются на улице, несмотря на то, что страдают от каждого взгляда и каждой неосторожной фразы, высказанной в их адрес. Но я не похожа на этих людей, – твердо сказала она. – Я бы не смогла жить, если бы знала, что дорогой для меня человек считает мое тело безобразным.

– Подойди ко мне, – сказал Сэм. Лицо его выражало нежность. – Я не хотел ставить тебя в неловкое положение. Я никогда больше не буду просить тебя показать свое тело. Обещаю. – Он протянул к ней руки, приглашая ее жестом к себе.

Стелла быстро скользнула в постель, накрывшись с головы до ног простыней, и положила голову ему на плечо.

– Прости меня, Сэм, – грустно произнесла она. – Мне кажется, что я испортила наш праздник.

– Послушай, – прошептал он. – Ничего не говори – просто послушай. Мне кое-что известно о шрамах. Когда человек умирает от рака, он погибает не сразу. Его все время режут, вновь и вновь отсекая пораженные метастазами участки тела. Моя жена Лиз перенесла несколько таких операций, пока врачи не убедились, что все бесполезно. Я хочу, чтобы ты знала; даже после всего, что ей пришлось перенести, я не перестал находить ее привлекательной. Ее шрамы никогда не вызывали у меня отвращения или неприязни. – Он нежно погладил Стеллу по волосам, как заботливый отец любимого ребенка, и взволнованно продолжил; – Даже когда Лиз умерла, она казалась мне такой же красивой, как в первый день нашей совместной жизни. Когда я влюбился в нее, это совсем не означало, что мне понравились только ее кожа, грудь, волосы или что-либо другое. Красота проявляется не только внешне, Стелла. Красота проистекает прежде всего из души человека. – Он замолчал и глубоко вздохнул. – Настоящая красота идет от сердца. Когда ты смотришь на кого-нибудь, то видишь и отражение его души.

Стелла чувствовала, что грудь Сэма размеренно поднимается и опускается. Его слова казались ей необыкновенно приятными, но за ними скрывалось нечто большее, что-то такое, что невозможно было выразить словами.

Он все понял.

В этот момент Стелла действительно поверила в то, что он может принять ее такой, какая она есть на самом деле. Она не сомневалась в том, что этот человек может подарить ей настоящую любовь, к которой она всегда стремилась и на которую не был способен Брэд. Но сможет ли он до конца понять ту боль, которую она носит в своем сердце? То ощущение, которое гораздо отвратительнее, чем самый безобразный шрам на теле?

– Я долго ходила на прием к психоаналитику, – тихо сказала Стелла. – Это было много лет назад, вскоре после пожара. Я хотела вспомнить все обстоятельства трагедии, но так и не смогла этого сделать. Мною занималась очень толковая женщина-психиатр, и я согласилась на несколько сеансов гипноза, понадеявшись, что хоть таким образом смогу что-нибудь припомнить.

– Ну и как? – спросил он. – Тебе удалось что-нибудь вспомнить?

– Да, кое-что, – уныло ответила Стелла. – Но это были лишь отдельные фрагменты, напоминающие старые фотографии. Передо мной проносились лишь отдельные картинки той ужасной ночи. Но я до сих пор не уверена, что они имеют что-то общее с реальностью. Может быть, они были привнесены в мое сознание психоаналитиком.

– Почему ты так говоришь?

– Я помню лицо отца, – сказала Стелла дрогнувшим голосом. – Оно было искажено страхом и ужасом, а затем я увидела, как что-то вспыхнуло у него в руках.

– Продолжай, – сказал он.

– Я не могу сказать в точности, что именно я видела, – пробормотала Стелла, уткнувшись в грудь Сэма. – Сперва мне показалось, что это был нож, но потом я сообразила, что нож не мог быть таким большим. К тому же этот предмет не был блестящим, какими обычно бывают ножи. Напротив, он был темным, а может, даже ржавым и отдаленно напоминал садовый инструмент или что-то в этом роде. Я видела, что мой отец держит этот предмет довольно высоко, как будто собирается ударить меня по голове.

– Ты думаешь, что твой отец поджег дом, Стелла? – удивленно спросил Сэм, шокированный ее путаным рассказом.

– Нет, – решительно ответила Стелла, подняв голову и посмотрев ему прямо в глаза. – Отец никогда бы не смог сделать подобное. Он очень любил меня. Нас связывали необыкновенно теплые отношения. Как и все Каталони, он был темпераментным человеком и часто выходил из себя, но вплоть до той ужасной ночи никогда не поднимал на меня руку. Он был основательным человеком, трудягой, из тех людей, что превыше всего ставят семейные ценности и уважают чужое право на жизнь.

– Ты хочешь сказать, что он не позволил бы тебе сделать аборт?

– Да, – твердо сказала Стелла. Черты ее лица стали необыкновенно строгими. – Я знаю, что это сделал Рэндалл. Он хотел таким образом избавиться от меня, а заодно и от ребенка. Он был совершенно незрелым и к тому же эгоистичным человеком, как, впрочем, почти все звезды футбола. Когда мой отец стал настаивать на том, чтобы Рэндалл женился на мне, он просто потерял рассудок от злости и стал орать, что его жизнь будет этим окончательно загублена. Только он мог устроить этот поджог и таким образом избавиться от всех проблем.

– Что ты еще помнишь?

– Ничего, – горестно вздохнула Стелла и уткнулась лицом в подушку. – Эта женщина, психоаналитик, пыталась убедить меня в том, что именно мой отец поджег дом и по этой причине я не могу ничего вспомнить. Она уверяла меня, что отец домогался меня и, возможно, именно он зачал моего неродившегося ребенка. Она сказала, что осознание этого факта было выше моих сил и поэтому произошло вытеснение всех неприятных воспоминаний в подсознание. С тех пор, как только я начинаю думать о том злосчастном пожаре и передо мной возникает лицо отца, у меня что-то обрывается внутри, и я не могу ничего больше вспомнить.

– Ты считаешь, что эта женщина была права?

– Нет, конечно, – решительно ответила Стелла и уставилась в потолок. – Понимаешь, я помню почти все, что было незадолго до пожара. Почему-то этот пласт моей памяти остался незатронутым. Если бы отец приставал ко мне, то я бы обязательно вспомнила об этом. А ребенок? Ведь это не могло произойти за один раз. Чтобы забеременеть, нужно иметь более или менее продолжительные контакты, а об этом я никак не могла бы забыть. Но этого просто не было, Сэм, – уверенно сказала Стелла. – Я всегда чувствовала только родительскую любовь отца и гордость за меня и ничего, кроме этого. Даже когда я вспоминаю его лицо в день пожара и то, что он держал в руках какой-то предмет – а это до сих пор пугает меня, – я абсолютно уверена в том, что он не хотел причинить мне зло. – Стелла замолчала, собираясь с мыслями. Через некоторое время она продолжила: – Никто и никогда не убедит меня в том, что мой отец поджег дом.

– Не будем больше говорить об этом, – предложил Сэм, нежно поглаживая ее упругую грудь, вздымавшуюся под простыней. – Иногда лучше забыть прошлое, чем постоянно тревожить его.

– Неужели ты не понимаешь, что я не могу этого сделать? – сказала Стелла, вытирая слезы рукой. – Меня собираются судить за то, что я якобы убила своих родителей. Я должна найти в себе силы и восстановить в памяти все обстоятельства пожара. Я должна рассказать им всю правду о том, что произошло и кто в этом виноват. Только так я смогу снять с себя все обвинения.

– Но ведь дом поджег Рэндалл, – сказал Сэм с некоторым смущением. – Ты же сама твердила об этом все время.

– Да, – согласилась она, – но я не могу сказать, что уверена в этом на сто процентов. К тому же Рэндалл мертв, Сэм. Любая попытка свалить всю вину на него вызовет у присяжных негативную реакцию. Они сразу же подумают, что я хочу сделать из него козла отпущения, тем более что меня обвиняют в его убийстве.

Будучи адвокатом, Сэм прекрасно понимал трудности, с которыми столкнулась Стелла.

– Чем больше грязи ты выльешь на Рэндалла, – рассудительно заметил он, – тем более серьезными покажутся присяжным твои мотивы для его убийства.

– Именно это я и имею в виду, – подтвердила Стелла. – Что бы я ни говорила в зале суда, мне все равно не поверят. Я должна представить им неопровержимые доказательства того, что именно Рэндалл совершил это преступление. Другого пути у меня нет. Репортеры могут писать все, что угодно. Они могут пересказывать слухи и сплетни, могут строить самые невероятные догадки. Мне на это наплевать. Но дело в том, что потенциальные присяжные будут читать газеты и смогут поверить лживым утверждениям журналистов. Вот что самое страшное.

– Но так происходит буквально со всеми уголовными делами, – попытался успокоить ее Сэм. – Чем более громкий скандал разгорается вокруг того или иного процесса, тем труднее найти беспристрастных присяжных. Но это не означает, что их вообще нет в природе.

– Но ты же знаешь: чем сложнее уголовное дело, – продолжала спорить Стелла, – тем более важную роль приобретает общественное мнение. – В этот момент она услышала, как щелкнул замок в соседнем номере, и притихла, прислушиваясь к звуку. – Лучше всего, Сэм, я помню не то, что видела, а то, что слышала в ту ночь, – сказала Стелла, ощущая чрезвычайное напряжение во всем теле. – Это было что-то вроде металлического щелканья, прерываемого каким-то другим звуком – отрывистым и звонким. Затем снова следовало щелканье, подобное тому, что раздавалось вначале. А вскоре после этого я поняла, что моя постель охвачена огнем, и почувствовала отвратительный, ужасный запах, который, должно быть, шел от моего собственного горящего тела. – Стелла вскочила с постели и закрыла лицо руками, не осознавая того, что именно так она закрыла лицо в ту ужасную ночь, когда произошел пожар. – Если бы я только могла определить характер этого звука, Сэм. Я точно знаю, что именно в этом звуке кроется ключ к разгадке.

– Злоумышленник должен был каким-то образом поджечь дом, – задумчиво произнес Сэм. – Может, это щелканье зажигалки?

– Я тоже думала об этом, – уныло сказала Стелла. – Я перепробовала сотни зажигалок, ни одна из них не издавала такой звук. Те щелчки были совершенно другими, более отчетливыми, более звонкими.

Сэм продолжал гладить ее тело под простыней. Его руки нежно прикасались к ее груди, опускались вниз, к животу, добираясь до самых чувствительных мест. Стелла неожиданно убрала его руки, быстрым движением сняла с себя простыню, встала на ноги и посмотрела на него. Затем она, не говоря ни слова, раздвинула ноги, открывая внутреннюю часть бедер, обезображенную шрамами.

Из всех ее шрамов эти были наиболее ужасными и казались ей просто отвратительными. Беспощадный огонь разрушил такой большой участок кожи, что врачам пришлось немало потрудиться при пересадке кожи с других участков тела. Посмотрев на свою тень, отброшенную на противоположную стену, Стелла заметила, что очертания ее ног были неровными. Она вздрогнула, подумав о том, что Сэм увидит ту же картину.

Но он даже глазом не моргнул. Он только вздохнул, с легким присвистом выпустив через секунду воздух из легких. Стелла не спеша повернулась и пошла в ванную, позволив ему увидеть белые пятна на ее спине и ягодицах. Именно отсюда хирурги взяли не тронутую огнем кожу для пересадки. Теперь он увидел все, подумала она. Захочет ли он после этого близости с ней?

Глянув в зеркало в ванной комнате, Стелла высморкалась и снова направилась к кровати. Сэм ничего не сказал ей и только еще крепче прижал к себе. Какое-то время они лежали неподвижно, а потом снова стали ласкать друг друга и занялись, наконец, любовью. Оки так эмоционально воспринимали свою близость, а их чувства были настолько искренними, что, когда Стелла вскрикнула от невыразимого удовольствия, Сэм потерял самообладание и расплакался.

– О, Сэм, – воскликнула Стелла, – что я с тобой сделала!

– После смерти Лиз, – тихо сказал Сэм и вытер глаза краем простыни, – я чувствовал себя таким опустошенным. Разумеется, у меня были другие женщины, но я никогда не испытывал с ними такого восхитительного чувства. Иногда мне казалось, что моя душа совершенно омертвела. Я делал только механические движения, не более того. Короткие мгновения физического удовлетворения не приносили мне радости. Я никогда не считал, что люблю кого-либо из этих женщин. Это был только секс – простой, неприхотливый и неполноценный. Тебе одной удалось убедить меня в том, что я еще живой человек. Ты вдохнула в меня новую и свежую струю жизни, Стелла. Я снова научился чувствовать.

На следующее утро, в девять часов, Стелла повезла Сэма в аэропорт. Он улетал в Даллас, а она решила на какое-то время остаться в Хьюстоне. Бренда Андерсон уже устроилась в гостинице «Холидэй инн» и приступила к расследованию, да и Стелле пора было действовать. Сэм убедил ее оставить взятую им напрокат машину и не пытаться брать другую – на свое имя. Высадив Сэма на обочине, Стелла вышла из машины и крепко обняла его.

– Все будет хорошо, – стал успокаивать ее он. – Ты справишься с этими трудностями. Я в этом уверен.

– Дело не в этом Сэм, – сказала она. – Я обнимаю тебя потому, что хочу сказать: наша ночь прошла слишком быстро.

– У нас будет еще много ночей, Стелла.

– Хорошо бы, – ответила она, поцеловала его и направилась к машине.

Удаляясь от аэропорта, она еще долго видела его в боковом зеркале машины. Он казался очень красивым в своем темном в мелкую полоску костюме, с атташе-кейсом в одной руке и небольшой дорожной сумкой – в другой. Как ей хотелось повернуть машину, подъехать к нему и уговорить остаться. Но она не могла этого сделать. Стелла лишь сильнее нажала на педаль и помчалась прочь. Ей предстояло много работы. Если она не сможет отвести от себя обвинения, то, несомненно, потеряет его. А теперь она точно знала, что не может позволить себе этого.

Когда ее задержали, она часто думала, что скажут об этом люди и как арест отразится на ее служебной карьере. Она просто не могла представить себе жизнь вне общества. Будет ли у нее теперь шанс занять достаточно высокое положение? Брэд часто говорил, что она ничего не понимает в жизни и не отдает себе отчет в том, что представляет собой истинную ценность. Теперь Стелла признала, что ее муж был прав. Любовь к Сэму казалась ей теперь гораздо более важной, чем любое успешно проведенное в суде дело или суетливая возня в ее офисе. Она могла выиграть все судебные дела в мире, но удовлетворение от ее служебного успеха ни за что не сравнилось бы с тем чувством радости, которое появилось у нее благодаря любви Сэма. Думая о жизни с Брэдом, она признавала, что воспринимала его любовь как должное и пренебрегала своими супружескими обязанностями даже в то время, когда у него еще не было другой женщины. Но сейчас уже было поздно. Она ничего не могла изменить в прошлом, и ей оставалось лишь бороться за будущее. Щурясь от яркого утреннего солнца, Стелла быстро гнала машину, используя все свое мастерство водителя. Она взглянула в зеркало у ветрового стекла, отбросила со лба волосы и внимательно присмотрелась к шраму на щеке. Она уже и так слишком тяжело наказана. Нет, она не позволит им упрятать ее в тюрьму за преступление, которого не совершала. Она будет использовать любую возможность. Она похоронит Холли Оппенгеймер в невообразимой куче бумаг, которые представит на судебное разбирательство.

Вспомнив про Марио, Стелла почувствовала страх. Она решила отложить на время встречу с Брендой Андерсон и, резко повернув руль, направилась к дому своего брата. Во дворе она сразу заметила машину Марио. Стелла быстро поднялась по ступенькам и стала изо всех сил колотить кулаком в дверь. Услышав легкий шум шагов, она отошла в сторону, чтобы он не смог увидеть ее через дверной глазок.

– Кто там? – прозвучал громкий голос за дверью.

Стелла не ответила ни слова. Затем она снова протянула руку и постучала.

– Я вас не вижу, – сказал Марио сердито. Но любопытство в конце концов победило, и он резко распахнул дверь.

Стелла вышла из своего укрытия. Увидев ее, Марио попятился и попытался захлопнуть дверь перед ее носом.

– Не смей этого делать! – закричала Стелла, удерживая дверь руками. Ей удалось оттолкнуть брата и войти в квартиру.

– Почему ты хотел закрыть дверь? – спросила она, с трудом сдерживая возмущение. – Почему ты избегаешь меня? Ты даже не пришел навестить меня в тюрьме.

– Я знал, что ты попытаешься всю вину свалить на меня, – тихо сказал Марио, не глядя на нее. – Ты всегда все сваливаешь на меня.

– Нет, я никогда этого не делала, – возмущенно выкрикнула Стелла. Ее голос гулко прозвучал в закрытом пространстве квартиры.

– Нет, делала, – прокричал Марио в ответ. – Я всегда чувствовал вину за то, что ты обгорела. Сколько раз ты говорила мне, что не обгорела бы так сильно, если бы тебе не нужно было возвращаться в дом и вытаскивать меня. Мне иногда даже казалось, что лучше бы я остался в огне, только бы не выслушивать теперь твои упреки!

– Это не так, – более спокойно сказала Стелла, взволнованно шагая по комнате. – Ты только что выплеснул на меня все это дерьмо, чтобы избежать серьезного разговора. Где ты находился, когда убили Рэндалла? Марио, мне нужна только правда. Я должна ее знать и хочу услышать ее прямо сейчас.

– Я провел ночь со своей девушкой, Стелла. Я же не знал, что в это время может произойти преступление.

– С какой девушкой? – допытывалась Стелла. – Со стюардессой?

– Неужели ты думаешь, что это я убил Рэндалла? – спросил Марио, покачав головой.

– Ну хорошо, – сказала Стелла, приближаясь к нему. – Тогда кто же это сделал? Если это сделал ты, то почему бы тебе не признаться в этом? По крайней мере я бы знала, что мне делать.

Марио попытался отойти подальше от сестры, но Стелла преградила ему путь и схватила обеими руками за плечи.

– Я собираюсь заняться делом об убийстве Рэндалла, – сказала она и сильно тряхнула его, как в те времена, когда он был еще мальчишкой. – Я буду раскапывать его до тех пор, пока не докопаюсь до истины. Ты этого хочешь, Марио? Ты хочешь, чтобы я доказала это другим, более сложным путем? Чтобы я нашла улики, из-за которых ты окажешься за решеткой? Ты толкаешь меня к тому, чтобы начать официальное расследование против своего собственного брата, мать твою..?

Марио отпрянул назад, пораженный резкостью ее тона.

– Но это не я… – промямлил он по-детски с невинным выражением лица.

– А как насчет кокаина? – не отступала от него Стелла. – Давно ли ты пристрастился к этому дерьму? – Присмотревшись повнимательнее, она заметила, что его зрачки подозрительно сужены, а вокруг носа от раздражения предательски покраснела кожа. Как же раньше это не бросалось ей в глаза? Она обвела глазами комнату и поняла, что он не выходил из квартиры уже несколько дней. Все пепельницы были забиты окурками, повсюду валялись пустые банки из-под пива, а на кофейном столике она заметила несколько свернутых трубочкой долларовых купюр и лезвие бритвы.

– Ты уже заправился, не так ли? – глухим голосом спросила она, а затем сделала шаг вперед и влепила ему пощечину. – Как ты мог? – застонала Стелла. – Как ты можешь отравлять себя наркотиками после всего того, что я пережила ради тебя? Ведь я спасла тебе жизнь, а ты так бездарно ее губишь!

Марио перестал защищаться и перешел к нападению. Его гнев подпитывался недавно принятым кокаином и раздражением от годами скрываемой вины перед сестрой. Он размахнулся и сильно ударил Стеллу по лицу, сбив с ног. Он равнодушно проследил, как она медленно сползла на пол, ударившись о стену, быстро схватил ключи с кофейного столика и вихрем унесся за дверь.