Текст книги "Героический эпос народов СССР. Том первый"

Автор книги: Автор Неизвестен

 
Люди Самрау зла не знают,
Никого не мучают, не убивают,
Как же могу я коварством и злобой
Отплатить за добро падишаху Самрау?!
Невинную кровь проливать разве можно?
Злодеями стать – нам не пристало.
Как мы вернемся домой – подумай -
С кровью запятнанною душою?!
Если полюбит тебя дочь Самрау,
Станет тогда тебе женою
И сама Акбузата подарит.
Нет, Шульген, мы с тобою
Должны идти за мечтой другою -
Надо дивов злых уничтожить,
Открыть невольникам темницы,
Надо со злым Азракой сразиться
И воды из родника живого
Добыть народу для бессмертья.
 
 
Однажды к Хумай Шульген тайно явился,
Тихо положил на плечо ее руку,
Слово свое сказал, говорят,
Любовь открыл, так говорят.
 

Шульген

 
Сама ты, Хумай, как-то сказала -
По делам человеку воздается...
И я так думаю – между нами
Нет злого умысла, кровавой свадьбы.
К тебе свое слово я обращаю -
Дружбе сердце мое открыто,
И буду предан я ей неизменно.
 
 
Как только я во дворец явился,
Как только тебя увидел,
Сразу сердце мое ты пленила,
Но на меня и не взглянула,
Может быть, ты испугалась
И за зло испытать решила -
Уважения не оказала
И закрыла меня в темнице?!
 
 
Может быть, после беседы нашей
Или с приходом брата Урала
Сердце твое опять смягчилось -
Ты во дворец меня пригласила,
И вижу я, что во всем мире
Ты всех добрее и красивей.
Дашь ли ты мне свою руку?
Пойдешь ли за меня с любовью? -
Так я думал, душой встрепенувшись.
Захочешь – останусь рядом с тобой,
Полюбишь – сделаю женой,
А если откажешь – тогда придется
Мне выбирать другую дорогу
И совершить то, что задумал.
 

Хумай

 
Егет, я к тебе давно присмотрелась,
Узнала и думы твои и дело.
Я – старшая дочь падишаха Самрау,
Теперь ты, егет, меня послушай.
Пусть мысли твои делами станут
И никого никогда не обманут.
При всем народе, на большом майдане
Соберу я егетов на состязанье.
И там ты силу свою покажешь.
Есть у меня конь Акбузат,
Его мне мать подарила,
Он на майдан к народу прискачет.
И если ты за узду схватишь,
И ловким прыжком на коня сядешь,
И снимешь с седла меч булатный, -
Значит – ты батыр настоящий,
Тогда подарю тебе Акбузата,
И буду отца просить о свадьбе,
И одной тропою пойду с тобою,
И стану тебе любимой женою.
 
 
Так, говорят, Хумай решила,
И Шульген с ней согласился.
 
 
Устроила Хумай майдан, говорят,
Акбузата позвала, говорят.
Сразу гром загремел-загрохотал,
Буря поднялась на всей земле,
Белесый, как светлое небо,
Усеянный звездными крапинками,
Акбузат-тулпар разгоряченный
С неба слетел, говорят,
Словно звезда летящая,
К красавице Хумай подскакал
И голову перед ней склонил, говорят.
Потрепав по шее коня Акбузата,
Хумай слово свое сказала:
 
 
"Ты прискакал ко мне без батыра,
Ни одного не счел себе равным.
Взгляни – здесь собрались егеты,
Они ждут тебя, надеясь,
Что ты изберешь, который по силе,
По красоте тебе не уступит.
Тогда тебе он товарищем станет,
А для меня возлюбленным станет".
 

Акбузат

 
Красивый егет мне не подходит,
Вряд ли в седле моем усидит он.
Когда тучи с громом в небо приходят,
Когда над землею буря бушует, -
Птицы в небе еще летают,
И даже перекати-поле
В овраге укрытье себе находит.
 
 
Но я поскачу, и буря такая поднимется сразу,
Что даже скалам не удержаться,
Даже воды в реках взбурлятся,
И рыба плыть по волнам не сможет.
Ударю копытом – и Каф-тау -
В одно мгновенье рассыплется прахом.
 
 
К золотой луке седла дорогого
С алмазным лезвием меч привязан -
Долгие годы его закаляло
На своем пламени солнце.
Огонь, способный всю землю обуглить,
Его не сможет даже расплавить,
Ничто на свете его не затупит.
 
 
Кто не поднимет и в небо не кинет
Тяжесть в семьдесят батманов,
Тот не достоин батыром зваться.
Тот, кто мечом взмахнуть не сможет, -
Мне в наездники не годится.
Слабосильный мне не товарищ.
Только тот меня получит,
Которому равных нет – ни по силе,
Ни по ловкости, ни по сноровке...
 
 
Так Акбузат сказал, и люди,
Чтобы узнать – кто всех сильнее,
Весом в семьдесят батманов
Разыскали огромный камень.
Подошли к нему и руками
Хотели все вместе сдвинуть с места.
Толкали месяц, год толкали -
Но так и не сдвинули этот камень.
Хумай посмотрела на Шульгена
«А ну подними!» – ему сказала.
 
 
Бросился Шульген к тяжелому камню
И от земли отрывать начал.
Так он напрягся, что по колено ушел в землю...
Месяц с камнем Шульген возился,
Год, говорят, поднимал камень,
Но сдвинуть не смог...
Изнемогая,
Отошел в сторону, совсем уставший.
 
 
Хумай взглянула тогда на Урала,
Поднять ему камень приказала.
 
 
Урал рассердился, – камень тяжелый
Покрыл позором его брата, -
И так кулаком по нему ударил,
Что камень по земле покатился.
Урал подхватил его ловко и кинул
Высоко в небо со всего размаха.
Стрелою, свистя, улетел камень -
И вскоре из глаз скрылся...
А люди стояли
И головы в небо задирали.
Утро прошло, и настал полдень,
Полдень прошел, и настал вечер, -
А камня в небе еще не видно...
 
 
Пронзительный свист над землею раздался -
Это камень назад возвращался.
Люди, попадав, прикрылись руками.
А Урал ловко схватил камень,
Поймал, говорят, на лету камень,
Спросил – где живет падишах Азрака
И в ту сторону камень бросил.
 
 
И тут Акбузат подошел к Уралу,
Склонил перед ним голову низко,
Сказал: "Теперь мною
Ты один владеть будешь..."
А Самрау руку подал,
Сказал Уралу: «Будь моим зятем...»
Всю страну на пир созвали,
Несколько дней свадьба длилась,
И все люди Уралу сказали:
«Будь отныне страны батыром!»
 
 
Шульген, увидев, как славят Урала,
Все больше и больше хмурил брови.
Хумай и Урал, его жалея,
Решили отдать Айхылу ему в жены
И посоветовались с Самрау.
Падишах согласился с ними,
Решил вернуть Айхылу и снова
Большой туй устроить,
Сказал: "Проведем свадьбу,
Сердце Шульгена подобреет,
И все кончится тихо и мирно..."
 
 
...Шла еще свадьба Хумай и Урала,
И вдруг, говорят, земля задрожала,
Народ, ничего не понимая,
Смотрел в небо, а там – пламя,
А что там горит – никто не знает,
Отчего земля затряслась – непонятно.
Разные думы думали люди,
Но так ничего и не узнали...
 
 
Наконец увидели:
С плачем, с воплем
Что-то черное, одетое в пламя,
Клубком катится прямо на землю.
Урал схватил клубок руками,
И весь народ от испуга замер -
Это клубком Айхылу катилась.
Когда она домой возвращалась,
Пламя ее, говорят, охватило.
 

Былины. Худ. П. Соколов-Скаля.

Айхылу

 
Видела я, как Урал подбросил камень в небо
И как снова, поймав на лету, в сторону кинул.
Летел камень со свистом,
Через моря летел, через горы
И в стране падишаха Азраки
Упал, и земля раскололась,
И пламя взметнулось высоко в небо.
Оно меня собой захлестнуло,
Повергло в ужас, лишило силы,
И я упала, изнемогая...
А придя в себя, сюда поспешила...
 
 
Люди ее словам удивились,
А Самрау, радуясь, думал:
"Вот наделали Азраке шуму!
Сколько хлопот ему причинили!"
Тут и Шульген, говорят, понял,
Смекнул, говорят, что все изменилось, -
Девушку, которая с неба скатилась,
Ему Азрака отдал в жены,
За дочь свою ее выдавая.
Но все тогда обманом было -
Айхылу, оказывается, дочь Самрау,
Вот, оказывается, она какая!
 
 
Шульген подвел Айхылу к Самрау
И рассказал, что они женаты,
Их Азрака женил, но вскоре
Оба они испытали горе -
Азрака их счастье разрушил,
Заточив Шульгена в подземелье,
Но ему удалось бежать из плена...
Айхылу, любившая Шульгена,
Сразу поверила обману.
А Самрау думал: "Два брата,
Два батыра со мной породнились..."
 
 
И только Хумай насторожилась,
В ней сомнение зародилось.
Шульген – она знала – пришел с Заркумом,
Так где же он со змеем сдружился
И почему вместе с ним явился?
 
 
Она осторожно сошла в подземелье -
Хотела правду узнать у Заркума.
За нею Шульген следил и понял -
Заркум его выдаст и, ради спасенья,
Всю вину на него свалит.
Теперь он решил волшебную палку
Во что бы ни стало взять у брата,
Потом всех затопить водою,
Всех уничтожить, все разрушить,
Сесть верхом на Акбузата
И, захватив Хумай с собою, бежать к Азраке.
Так Шульген задумал.
А брату сказал:
"Хочу добыть славу -
Пойду в страну падишаха Азраки,
Один завоюю... Дай мне палку!"
«Пойдем вместе», – Урал ответил,
Но Шульген не согласился.
Урал не стал с братом старшим спорить
И палку отдал...
С женой не встречаясь,
На глаза Самрау не попадаясь,
Шульген к подземелью прокрался,
Он одного опасался,
Как бы Хумай у Заркума правду
О его предательстве не узнала
И брату Уралу не рассказала.
 
 
У двери подземелья остановился,
Волшебной палкой о землю стукнул,
И сразу вода все захлестнула.
Заркум, превратясь в большую рыбу,
Схватил Хумай... и тут же Солнце
В небе безоблачном затмилось -
Оно знать Акбузату давало,
Что дочь Хумай в беду попала.
 
 
Бросился Акбузат в воду -
Вода с гулом вскипела.
Загородив поток своим телом,
Акбузат отрезал Заркуму дорогу.
Заркум отпустил Хумай и скрылся...
И Солнце в небе опять засияло,
Вода, укрощенная, спадала,
Уже не поток, а ручьи журчали,
С каждой минутой все больше мелея..
 
 
Хумай во дворец к Уралу вернулась,
О коварстве Шульгена рассказала -
Молча сидела рядом с Уралом,
Ни одним словом не утешала.
Теперь только понял Урал, говорят,
Что Шульген – его родной брат
С душою предателя оказался,
Из зависти врагам предался...
 

И начал Урал страшную, многолетнюю битву с падишахом Азракой, дивами, драконами и змеями, которых возглавляли Кахкахи, Заркум и предатель Шульген. Азрака, чтобы в небе птицы не летали и по земле люди не ходили, велел водою залить землю, а небо поджечь. И залилась земля водою, небо пламенем озарилось. Но Урал ни огня, ни воды не боялся, месяц бился, год бился, защищая небо и землю, людей тонущих защищая.

 
В битвах прошло много лет.
Дети, рожденные на свет,
Давно выросли, возмужали,
Многие егетами стали.
И вот однажды к батыру Уралу
Группа всадников подскакала -
Впереди четыре батыра,
За ними следом еще четыре...
 

Это Урала разыскали его три сына – Идель, Яик и Нугуш. Четвертым был сын Шульгена, рожденный от Айхылу, егет по имени Хакмар. И с ними четыре друга-батыра. Нугуш, рожденный от матери по имени Гулистан, рассказал, как убил змея Заркума. Урал по-отцовски обнял сыновей, радуясь, что они выросли богатырями, вскочил на Акбузата и повел своих сыновей-батыров в бой.

 
И вот, когда битва разгорелась,
Когда в небе пламя забушевало,
Когда разлились морские воды,
Ревели и грозно вскипали, -
Сошлись две силы – Урал с Шульгеном,
Лицом к лицу они столкнулись,
Два брата сцепились между собою.
 
 
По-разному братья в бою бились -
Шульген, держа волшебную палку,
Бросался на Урала коварно -
Хотел его огнем спалить,
Хотел ему голову снести.
 
 
Урал коварства не испугался,
Быстро выхватил меч булатный
И, собрав всю свою ярость,
По волшебной палке ударил, -
Палка вдребезги разбилась,
На кусочки разлетелась.
Громы по небу прокатились,
И море в озеро превратилось,
А дивы, оказавшиеся на суше,
Силы лишились и ослабли.
Сыновья Урала их крушили,
А Шульген, теряя силы,
Не смог Уралу сопротивляться,
На землю упал и не мог подняться.
Хакмар мечом на него замахнулся,
Но Урал задержал его руку,
И Хакмар отца не ударил.
Урал собрал всех людей -
Перед ними у всех на виду
Шульгена поставил.
 

Урал

 
С детства ты коварным был,
Тайком от отца крови испил,
Добрый совет мой не послушал
И отцовский запрет нарушил.
Еще тогда от добра отвернулся
И вот теперь кровью захлебнулся.
 
 
Сердце твое камнем стало,
Лицо отца чужим тебе стало,
Вкус молока материнского забыл ты,
Землю родную огнем спалил ты.
Людей для себя сделал врагами,
А злобных дивов назвал друзьями,
Ты зло конем себе оседлал
И всюду на этом коне скакал.
 
 
Так кто же сильнее – добро и правда
Или зло, с которым ты сжился?
Что человек всех сильней на свете,
Разве ты не убедился?
Отныне тела убитых дивов,
Которых ты считал друзьями,
Превратились в каменные груды,
В скалы, где прячутся дикие звери.
Отныне войско Кахкахи-злодея
Будет ползать, ног не имея.
И если ты, землю целуя,
Не склонишь голову перед правдой,
Не поклянешься словом егета,
Если ты слезы людские
На совесть свою не примешь,
А у отца и матери при встрече
Не станешь вымаливать прощенья,
То я твою голову, как точильный камень,
Метну в небо,
А душу,
Ту, что сейчас мотыльком порхает,
Превращу в туман.
Окровавленную тушу
Зарою в горах Яман-тау,
Возникших из тела твоего друга -
Кровавого падишаха Азраки.
 
 
И ты превратишься в скалу черную,
И ни одна душа людская
Добрым словом тебя не вспомянет.
Эти слова брата Урала
Шульген выслушал и испугался,
Зная, что брат не пожалеет
И убить его прикажет.
 
 
Шульген
Позволь, Урал, брату умыться
В озере, что осталось от моря,
Сотворенного моей злой волей,
Позволь поцеловать ту землю,
По которой нога твоя ступала.
Зло не творя, жить буду,
Наши обычаи не нарушая.
Со всеми людьми в согласии буду,
Всюду, всегда с тобою буду.
 

Урал

 
Лицо от крови растолстевшее,
Разве отмоет вода озерная?
Душа твоя очерствевшая
Найдет ли к добру дорогу торную?
Кровью умытые, огнем опаленные,
Разве забудут люди прошлое
И другом тебя посчитают ли?
От проклятий ставшее каменным,
Против добра восставшее,
Твое сердце ядом наполнилось.
Верю – камень может расплавиться,
Но сердце твое навсегда останется
Твердым, нерастаявшим.
 
 
Если любишь людей и вместе со всеми
Хочешь помочь живущим в бедствии,
Помогай поднять страну на ноги.
А тех, кто против людей идет,
Врагами назови,
Кровь их в озеро преврати.
О прошлом своем задумайся.
И пусть боль обожжет сознание,
Что за горе, тобой причиненное,
Тело твое раздутое черной кровью наполнилось.
Пусть просветлеет душа в страданиях,
Пусть высохнет в сердце кровь черная
И заалеет по-прежнему...
Только тогда ты изменишься,
Тогда ты в стране останешься,
Тогда ты батыром прославишься,
Снова человеком станешь ты...
 
 
Молча слова эти выслушав,
Снова Шульген начал каяться,
Просьбу свою высказывал.
 
 
Шульген
Дважды споткнулся мой лев верховой,
И дважды я ударил его
Так, что на теле показалась кровь...
Но и третий раз споткнулся он,
И с мольбой посмотрел на меня,
И поклялся, что никогда
Спотыкаться не будет.
Поверил я, не стал упрекать,
Не стал камчою полосовать.
 
 
Вот и я, брат твой – Шульген,
Дважды сбивался с пути,
Как дважды споткнувшийся лев.
И тревогу вселил в сердце твоем.
Поверь – в третий раз не споткнусь.
Кровью дивов смою позор,
От злобы умою лицо свое
И с просветленною душой
Другом предстану перед тобой,
Поцелую землю у ног твоих,
Буду любить всех людей простых,
И вместе с тобою
Жилище построю...
 

Урал

 
Мужчина, потерявший честь,
Теряет вместе с нею и жизнь.
Мужчина, считающий кости людей,
День свой превращает в ночь.
Для жестокой души нет дней -
День для нее ночи черней.
Того, кто ходит с черной душой,
Всегда радует темнота, -
Потому что в темноте
Легче жертву свою поймать.
 
 
Когда для людей была ночь,
Ты, Шульген, торжествовал,
Потому что кромешную темноту
Ты – днем называл.
Убивая слабых людей,
Ты себе славы искал,
Потому-то и дивов злых
Ты друзьями называл.
Не знал ты, что среди темноты
Все равно для людей взойдет Луна,
А за нею заря взойдет,
А потом и Солнцу дорогу даст.
 
 
Теперь ты видишь – день настал
Для всех обиженных людей,
А для тебя и для дивов твоих
Теперь наступила черная ночь.
Смотри – оживает наша страна.
Поднимаются снова – и млад и стар.
Неужели не понял:
Людей победить злою силою нельзя.
Никому, кто на земле живет,
Коварство победы не принесет!
 
 
И если клятву твоего льва,
Как говоришь, запомнил ты,
Тогда запомни и мои слова:
Ради нашего отца,
Ради матери, что жизнь нам дала,
Испытаю тебя еще раз...
 
 
...Проводив Шульгена в путь,
Урал всех людей собрал
И, радости не тая,
Так, говорят, сказал:
 
 
"Смерть, доступную нашему взору,
Мы в жестоких боях победили,
Уничтоженные нами дивы
Превратились в угрюмые скалы.
Сейчас у нас забота другая,
Из родника, где вода живая,
Черпать все вместе воду будем
И отдадим ее людям.
Тогда от Смерти, невидимой глазу -
От болей, от болезней разных,
От немощи, недугов,
Телесных страданий -
Мы всех людей избавим,
Принесем им счастье и радость,
И бессмертными люди станут".
 
 
Тут из толпы старик дряхлый
Подошел, горестно вздыхая,
С мольбою Смерть к себе призывая, -
Все тело его иссохло,
Кости в суставах расшатались,
Подошел и сказал слова такие:
 

Старик

 
Пережил я многие поколенья -
Ни отца, ни матери не помню,
Забыл и деда, забыл и внуков...
Во многих краях был,
Знал горе и муки.
Я жил тогда еще, когда люди Страха не знали,
Чувств не имели -
Отец сына не признавал,
Сын отца не признавал...
Видел потом я,
Как люди стали
Собираться вместе -
В один род, в одно племя.
Сильные племена грабили слабых.
От змей, дивов и падишахов
Житья не было человеку.
 
 
Теперь я новый мир увидел;
Радостные лица людей увидел
И в том, что человек всех сильнее,
Сам воочию убедился.
Глаза у людей, гляжу, просветлели,
Вижу – вы дивов злых одолели,
И я принес вам слова привета.
 
 
Урал, ты батыром оказался,
Ты, как один зрачок у глаза,
На земле единственным оказался
Батыром, достойным восхваленья
Из поколения в поколенье.
Для того отец подарил тебе жизнь,
Для того мать тебя молоком вскормила,
Чтоб ты стране принес счастье.
Они тебе сердце такое дали -
К врагу оно камнем становилось,
А к другу делалось всегда добрым.
Они вырастили тебя батыром
И первыми на льва посадили.
 
 
И вот сейчас я к тебе явился.
Взгляни на меня: я стар и сгорблен,
Крови во мне – не больше капли,
Силы мои давно иссякли,
Скрипят мои иссохшие кости,
Давно развеялись ум и память,
Дышу я пока – и тем существую.
 
 
Молил я:
Пусть Смерть подберет мое тело,
Но принять мою душу
Она не хотела,
Сказала:
"Воды ты живой напился,
И я умертвить тебя не в силах.
Пусть иссохнет твое тело,
Пусть его источат черви,
Но и тогда ты не умрешь,
Из этого мира не уйдешь
И будешь ждать меня напрасно".
 
 
К тебе я пришел, егет, не случайно,
Явился поведать тебе тайну,
Ты меня, старика, послушай:
Если мы жизни закон нарушим,
Будем к бессмертию стремиться,
Не желая Смерти подчиниться,
Этим мы счастья не достигнем.
Потому говорю:
Живую воду из родника живого не пейте,
Не обрекайте себя на муки,
Которые меня сейчас терзают.
 
 
Мир вокруг нас -
Это сад цветущий,
И в этом саду людские души -
Только цветы, что всегда отцветают,
Живут в предназначенные сроки,
А потом без мук умирают...
Одни потомство оставляют,
Другие вянут пустоцветом.
Весною, осенью или летом -
Каждый в свой срок – цветы умирают.
Сад с каждым сроком себя обновляет
И становится еще краше...
В этом и есть бессмертие наше,
Всей земли бессмертие – в этом!
 
 
И я говорю: не ищите бессмертья,
Из родника живого не пейте.
То на нашей земле бессмертно,
Что жизни цветущий сад украшает,
Красоту мира собой дополняет.
Имя бессмертью тому – добро.
Добро – в небо взлетит,
Добро – в огне не сгорит,
Добро – в воде не утонет,
Добро – молва возвеличит,
Всех дел оно выше.
И тебе самому,
И всем людям
Пищей будет добро вечно.
 
 
...Урал слова старца услышал
И всю тайну понял.
И людей позвал идти за собою,
Идти к роднику с живою водою.
Припал к воде, но ни капли не выпил,
Набрал в рот и, распрямившись,
Начал обрызгивать горы, долины,
Луга и холмы, леса и поляны -
Брызгал направо,
Брызгал налево,
Во все стороны брызгал водою,
Живою родникового водою.
 
 
И так говорил: "Леса и горы,
В зеленый наряд оденьтесь, цветите
И всему живому приют дайте.
Пусть мир возликует в своем цветенье,
Пусть птицы радость земли воспевают,
А люди в песнях ее прославляют".
 
 
Там, куда больше воды попало,
Сосны и ели вырастали,
Украшая горы, долины,
Возрождая мертвую землю.
В холод цвет не меняющие,
В жару не увядающие,
Развернулись листья вечнозеленые,
Распустились цветы нежные.
 
 
Весть об этом дошла до Шульгена,
И, радуясь, он так подумал:
"Значит, Смерть остается в мире,
Ей опять пришло раздолье,
Опять помощницей она мне станет.
По одному людей хватая,
Понемногу уничтожая,
Я заставлю их покориться".
 
 
Тайком он собрал уцелевших дивов,
На дне озерном укрывая,
И змеи к нему приползли по зову...
И вот беда началась снова -
Люди, построившие жилища,
Песни поющие в час досуга,
В гости ходившие друг к другу,
Стали недобрые вести слышать.
 
 
Девушек, что за водой ходили,
Мужчин, что в дорогу отправлялись,
Дивы начали караулить,
Хватать и, сердца вырвав,
Высасывать кровь из тела.
А змеи, те, что в камнях скрывались,
Людей начали жалить.
 
 
И опять люди пришли к Уралу,
Обо всем ему рассказали,
Снова прося у батыра защиты.
Урал собрал свое войско,
Во главе отрядов сыновей поставил -
Иделя, Яика и Нугуша
И Хакмара – сына Шульгена.
Снова взял свой меч булатный,
Снова вскочил на Акбузата,
Направился к озеру Шульгена,
Бури на земле поднимая,
Волны на воде поднимая.
 
 
"Озеро это выпью до капли,
До дна его высушу,
Чтобы от дивов,
От вероломного Шульгена
Защитить нашу землю..."
 
 
Сказав так,
Припал он к воде губами
И начал пить...
Вода забурлила,
Волной заходила, закипела -
Это спрятавшиеся дивы
В страхе по топкому дну метались.
 
 
Все пил и пил Урал воду
И дивов вобрал в себя вместе с нею.
Озеро, с каждым глотком мелея,
До самого дна упало,
А дивы, вошедшие в Урала,
Начали грызь его сердце и печень.
Урал распрямился
И выплюнул воду,
Но было уже поздно...
Батыр повалился, теряя силы,
Не смог подняться на ноги,
Не мог повести за собой войско
И упал...
Вокруг собрались люди,
Плакали горько, говорили:
«Был он для всех людей счастьем...»
 

Урал

 
Все вы видели – вместе с водою
В тело мое дивы проникли,
Сердце мое они истерзали,
Лишили рук богатырской силы.
 
 
Народ мой, к тебе последнее слово,
Дети мои, к вам обращаюсь:
Знайте – в озерах, в лужах
Всегда дивы будут водиться,
И стоит только воды напиться,
Как дивы к вам в нутро проникнут
И, зло творя, обрекут вас на муки...
Поэтому, люди, себя жалейте -
Никогда из озер воду не пейте!
 
 
Против дивов я шел войною,
Моря от них очистил,
Помогал жилье на земле построить,
Был конь у меня, как птица, крылатый,
Был солнцем каленный меч булатный,
И много друзей у меня было,
Много помощников отважных,
Но я, возгордясь своей силой,
Понадеялся только на свой разум,
Ни с кем не держал совета
И поплатился за это...
 
 
Народ мой, к тебе последнее слово,
Дети мои, к вам обращаюсь:
Слушайте все – я с вами прощаюсь
И говорю:
Пусть ты самый сильный,
Пусть ты самый смелый и ловкий,
И рука крепка, и грудь могуча,
Но пока ты в скитаниях не закалился,
Пока всю страну не прошел с боями,
Сердце свое не считай отважным,
Зло в спутники не бери,
Без совета дела не твори.
 
 
Сыновья мои, к вам обращаю слово:
На земле, которую я очистил,
Создайте людям такое счастье,
Чтоб каждый радовался жизни.
За мудрость – старшего почитайте,
Его советов не отвергайте,
Молодых голоса не лишайте,
Молодость тоже уважайте...
 
 
Чтобы глаза не могли ослепнуть,
Их охраняют густые ресницы,
Соринки, летящие по ветру,
Всегда собою задержат ресницы...
 
 
Хочу я, чтоб вы такими же были, -
Будьте ресницами для народа, -
Собою любую беду заслоняйте.
Акбузат крылатый и меч булатный
Пусть в награду останутся людям,
Кто смел и ловок, владеть ими будет.
 
 
А матерям привет передайте,
Пусть простят меня и скажут:
«Прощай, Урал...» – и меня не забудут.
А вы по-сыновьи их берегите.
 
 
А всем я скажу слова такие:
"Гордясь званием человека,
Добро для себя конем оседлайте,
От хорошего в сторону не уходите,
Плохому дорогу не уступайте!"
 
 
Так сказал Урал свое слово
И, закрыв глаза, умер...
 
 
Все люди, скорбя,
Над ним склонились.
По небу звездочка прокатилась,
От нее Хумай весть узнала
О смерти батыра Урала,
Снова Хумай перья надела
И попрощаться к нему полетела.
 

Хумай

 
Ах, Урал мой, Урал,
Лежишь ты мертвый,
Тебя живым я не застала
И слов последних не услыхала.
...Я небесная, а не земная
И без тебя буду жить в небе,
Не снимая птичьего наряда,
Не привлекая чужого взгляда.
 
 
А тебя схороню у дороги,
По которой скакал ты на Акбузате,
Схороню в горе, по которой ходил ты,
И гора, омываемая морем,
Скроет тебя в своих объятьях.
Все люди тебе родные братья
И будут помнить тебя вечно...
 
 
Так Хумай на прощанье сказала...
И гора, в которой его схоронили,
С тех пор называется Уралом.
 
 
...Прошло много лет.
И Хумай, тоскуя,
К Уральским горам прилетела,
На скалу у могилы села
И задумалась об Урале.
Потом она лебедушкой стала,
Вывела птенцов и вскоре
Дружные лебединые стаи
По всему Уралу расселились,
И люди на белых птиц дивились,
Детьми красавицы Хумай считая,
На них охотиться не стали.
 
 
И были Уральские горы
Пристанищем птиц перелетных,
И бык Катилы привел свое стадо,
Чтоб на отрогах пастись привольно.
И Акбузат пригнал табун свой
И подружил коней с человеком,
И стали кони послушны людям.
 
 
Каждый день и каждый месяц
На Урал приходили новые звери,
И, отмечая дни их прихода,
Люди названья месяцам дали.
 
 
Еще годы прошли...
И тело захороненное истлело.
И земля вокруг засветилась.
Люди диву такому дивились,
Принесли к могиле земли по горсти...
Позже на том месте, говорят, золото появилось.
 
 
Годы все шли.
На просторах Урала
Все живущее процветало,
Птицы и звери размножались...
Воды для питья не стало,
А из озер пить воду боялись...
И тогда пришли люди
К четырем батырам -
К Иделю, Яику, Нугушу и Хакмару,
«Что нам делать?» – спросили.
Идель взял в правую руку меч булатный,
Вскочил на крылатого Акбузата
И призвал пойти войной на Шульгена,
Чтобы отнять у него воду.
 
 
Но тут Хумай к нему подлетела
И такие слова, говорят, сказала:
 

Хумай

 
Егет, я вижу, ты растерялся,
А к лицу ли растерянность батыру?
Разве забыл ты – Урал, умирая,
Призывал жить в мире,
Злобы не зная. Не сказал ли он:
"Люди, себя жалейте,
Из озер воду не пейте,
Себя опасностям не подвергайте..."
Пусть ты пойдешь войной на Шульгена,
Пусть разгромишь его,
Но пользы от его воды не будет -
Не утолит она жажду людям,
Не станет им молоком материнским...
 
 
Идель задумался, сошел с Акбузата,
Выхватил меч отцовский, булатный,
Взошел на гору, встал половчее
И поднял меч над головою.
Идель
Эта булатная сталь сверкала
В руке отца моего Урала.
Без воды тоскует земля родная,
Люди задыхаются от жажды.
Вправе ли я
Называться мужчиной,
Если бессилен найти воду?!
Так Идель воскликнул
И, ударив мечом булатным, рассек гору,
И серебристый ручей с журчаньем
Побежал вдоль горы проворно,
Но на пути преградой черной
Встала гора Яман-тау,
Возникшая из тела Азраки.
 
 
Яростно Идель размахнулся -
Пополам перерубил гору,
И ручей побежал дальше
И, наполняясь белой водою,
Стал настоящей, большой рекою.
 
 
Гора, на которой стоял Идель,
Иремель-горою стала зваться,
А место, по которому меч ударил,
Стало Кыркты именоваться,
А реку назвали в честь егета -
И теперь ее Иделью называют.
 
 
К берегам реки подбежали люди,
С наслаждением пили воду,
Радостно говорили друг другу:
"Белую реку открыл Идель,
Она с журчаньем бежит по долине
И грустные думы уносит...
Отныне сладкие воды реки Идель
Смоют с лица нашего слезы..."
 
 
Братья – Яик, Хакмар и Нугуш
Пошли искать новые реки
И так, как Идель, они прорубили
В горах высоких ручьям дорогу.
И, по-братски разделив землю,
Вдоль этих рек построили жилища.
 
 
...Спят Уральские горы спокойно,
Их сон баюкают четыре речки
С именами четырех батыров.
Не замутняются белые воды,
И все живущие здесь народы
Из поколения в поколенье
Помнят и чтут славных батыров.