Текст книги "Ведьмина дорога (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Вейма мельком задумалась о странностях символов. Люди, сражающиеся под знамёнами своих сюзеренов, надевали рыцарские рубашки с их цветами, а те, кто служил мирно – нашивали гербы. Интересно, что носит Вир, когда одевается официально и одевается ли он так хоть когда-нибудь?..

Когда девушки оделись, они вышли к барону и его фенриху Менно, который, глядя куда-то в сторону, сообщил вампирше, что в отсутствие мужа он, Менно, будет иметь честь сопровождать её на совет баронов. Вейма оглянулась на сюзерена, тот кивнул, и она приняла предложенную руку. Нору в большой зал вёл отец. Когда они пришли, столы, составленные из козел и досок, были куда-то убраны и рядами стояли скамьи. Они были заняты незнакомыми людьми в разноцветных рыцарских рубашках. Большинство было зрелыми мужчинами, но некоторые привели с собой сыновей, а кое-кто – и дочерей. На одной скамье сидела, поджав губы и сложив руки на коленях, пожилая женщина с постным выражением лица. Барон, продолжая лукаво улыбаться, повёл своих спутников к креслу, стоявшему на небольшом возвышении недалеко от прудика в центре зала. Кресло походило на трон ещё больше, чем то, которое осталось дома, в таблинии. Позади стоял лёгкий стульчик, предназначенный для Норы и короткая скамья для её спутницы. Барон усадил дочь, Менно подвинул скамью для Веймы и встал за спинкой баронского кресла.

Все зашумели. Барон остался стоять. Нора и Вейма завертели головами, осматривая большой зал. Сейчас по стенам зажгли светильники, и можно было рассмотреть сюжет на шпалерах – что-то аллегорическое, посвящённое приходу весны. Между шпалерами висели полотна с гербами собравшихся баронов.

Люди всё прибывали и прибывали, и Вейма с интересом принюхивалась к запаху совместности и взаимопонимания, который здесь царил. Перед ними встал герольд в красной рубашке и ударил в пол тупым концом копья.

– Благородные бароны! – возвестил он. – Вы собрались на совет союза баронов! Так выслушайте же вашего предводителя!

Все взгляды обратились к барону Фирмину. У Норы округлились глаза. Вейма открыла рот.

– Благородные бароны, – начал Фирмин и его голос разнёсся по всему залу. – Прежде чем начать говорить в нашем собрании, я повторю перед вами клятву, которой следовали мой отец и дед. Перед вами, друзья мои, перед Создателем и Заступником клянусь, что во всём следовал я обычаям рыцарства. Клянусь, что правил своим владением по совести, по законам союза баронов, по обычаям моей земли и по заветам Заступника. Клянусь, что не было в моих словах или действиях лукавства и чисты мои помыслы в этом совете. Клянусь, что не заключал я союзов ни с одним из вас втайне от остальных. Клянусь, что не присоединял я к себе земель других баронов, за исключением деревни, переданной моей первой женой в качестве брачного дара. Клянусь, что свободно моё владение от наследственных притязаний других баронов и будет, неделимое и неприсоединённое, передано по наследству дальше. Перед вами – моя дочь и наследница.

Он не глядя подал дочери руку и она встала рядом с ним.

– Я клянусь, – дрожащим голосом повторила Нора то, что прошептал ей на ухо отец, – перед лицом Создателя и Заступника, перед союзом баронов, перед своим отцом клянусь, что чиста я душой и телом. Клянусь я принять своё наследство, Фирмин, когда придёт мой час. Клянусь, что буду править им по совести, по законам союза баронов, по обычаям моей земли и по заветам Заступника. Клянусь, что не будет в моих словах или действиях лукавства и чисты будут мои помыслы перед вами. Клянусь не заключать союзов ни с кем из вас втайне от остальных. Клянусь, что не присоединю Фирмин к владениям моего мужа, кого бы ни послал мне Заступник. Клянусь не передавать своему мужу голоса в этом совете. Клянусь не присоединять к своим землям чужих земель, больших, чем одна деревня за всю мою жизнь. Клянусь передать своё владение, Фирмин, единым и неделимым, одному наследнику, рождённому мной в браке от благородного мужа и с ним же – моё право предводительствовать нашим союзом.

Когда девушка закончила и барон позволил ей сесть, Вейма так и осталась смотреть на подопечную с открытым ртом. До вампирши внезапно дошло, что её воспитанница – наследница трона в их стране… Хотя у страны и не было ни повелителя, ни трона. Никто, кроме девушек, не был удивлён случившимся, только несколько юношей в рыцарских рубашках посматривали на Нору со странным и каким-то не очень добрым любопытством. До Веймы, наконец, дошло, почему барон так переживал о замужестве дочери. И почему он нанял ей учительницу, намереваясь позднее сделать её ещё и советницей Норы. Она была не только наследницей относительно небольшого владения, она была ещё и будущей правительницей всего Тафелона. И только что она прилюдно пообещала править этой страной самостоятельно. Много ли найдётся мужчин, которые согласятся жениться на своей будущей повелительнице? Пусть предводитель союза баронов – звание не такое громкое, как Дюк, возможным женихам от этого легче не становилось. Или интереснее. Вейма покосилась на воспитанницу. Нора сидела бледная как молоко. Что именно она сейчас думала, вампирша не знала, но чувствовала, что мысли девушки скачут как пьяные скоморохи.

Собрание шло своим чередом. Вейма не прислушивалась к подробностям, она сидела, взяв Нору за руку, и прислушивалась одновременно к настрою людей и к переживаниям девушки. Нора вцепилась в руку наставницы с такой силой, как будто прикосновение холодных пальцев вампирши действительно могло кого-то ободрить. А бароны тем временем обсуждали разбойников на дорогах к Тамну и к Раногу, и что делать со старым трактом, перекрыть ли его окончательно или восстановить, а то сейчас там не пойми кто шляется?.. И для поддержания порядка в общем владении, Корбиниане, нужно выделить больше отрядов, собранных со всех владений, включая земли простых рыцарей. И, кстати, что там с податями, все ли собраны?.. И, конечно, результаты смотра ополчения.

Вейма подавляла зевоту. Она была невыспавшаяся, злая и никак не могла сосредоточиться на всех этих господских хлопотах. Когда-то Вир научил её разбираться в том, как управляется феодальное владение, но его больше интересовал сбор податей, и, кроме них – чтобы везде было налаженное хозяйство, никто не голодал и не бездельничал. Где больше потребовать, где меньше, а где совсем ничего, а кому велеть объединить хозяйства или вовсе – отправить батрачить, потому что на своей земле с человека толка не будет. Здесь было то же самое, но обширнее, к тому же Вир управлял самовластной рукой, а баронам приходилось друг с другом как-то договариваться. Они вовсе не по всякому вопросу были согласны. И по поводу ополчения тоже заспорили. То есть состав вопросов не вызывал – там были вояки хоть куда, и действовать слаженно они умели, а вот вооружение как-то подкачало…

Нора дёрнула наставницу за рукав и Вейма поняла, что всё-таки задремала. Перед их возвышением стоял какой-то немолодой горожанин в синей, плохо штопанной куртке.

– Этот человек был пойман недалеко от Тамна, – сообщил барон. – По словам наших людей, он прельстил их быстрой наживой и скупил столько оружия, что его хватило бы на отряд всадников. При этом человеке оружия не оказалось, но все наши люди указывают именно на него.

– Вы ошибаетесь, – тихо сказал горожанин. – Я не покупаю оружие. Я всё вернул.

– Кто он такой? – раздалось откуда-то из зала. – Пусть назовёт себя.

– Да, да, пусть назовёт!

– Я – магистр алхимии по имени Ханк.

Вейма нахмурилась.

– Он не имеет права! – прошептала она Норе.

Её услышал Менно, который наклонился к повелителю и что-то прошептал. Барон повернулся и вопросительно посмотрел на девушку.

– Говори, – приказал он.

– Он не имеет права называть себя магистром! – громче произнесла вампирша, поднимаясь на ноги. – Степень магистра присваивается университетом! Только тот, кто выучился семи свободным искусствам, может звать себя магистром! Или глава рыцарского ордена. Он не имеет права! Ни в одном университете не изучают алхимию!

Сама Вейма, выучившаяся семи искусствам вне стен университета, с трудом подтвердила своё право на это почётную степень. Обычно Раногский университет девушкам не отказывал, но Вейму уж очень хотелось «провалить», доказать, что навязанная феодалами чужачка никуда не годится. Не вышло, но побороться пришлось. Внезапно Вейма подумала, что Раног – не единственный город, в котором есть университет. И не лучший. Не будь ей так трудно и страшно путешествовать, пошла бы куда-нибудь… говорят, за Лейдом, рекой, которая ограничивает Тафелон с запада, есть отличный университет, где учат медицине, а ещё дальше и чуть южнее – отличный факультет права.

Не то чтобы вампиры вообще не испытывали трудностей, когда пересекали текущую воду, но, к счастью, не такие ужасные, как предполагали люди. Куда сложнее обеспечить питание. И – как быть с кланом? Ни один вампир не позволит чужачке проходить через свою территорию. Но долго предаваться мечтам не было времени. Мысль мелькнула – и пропала. Ханк – почтенный Ханк, вспомнила вампирша рассказы подруги – смотрел на девушку с негодованием.

– Мне присвоила это звание гильдия алхимиков! – возмутился он.

– Гильдия не имеет права присваивать звание магистра, – парировала девушка. – Только мастера.

– Какая гильдия? – внезапно вмешалась Нора, поднявшись со своего и встав рядом с отцом. – Какого города?

В зале послышалось шушуканье. Баронская дочка спросила правильно. В каждом городе была своя гильдия и ткачи Ранога не имели ничего общего с ткачами Тамна, разве что переписку поддерживали, да уговаривались подмастерий не сманивать.

– Кто она такая? – возмутился граф Дитлин, кивая на Вейму. – Кто эта женщина, которая осмеливается говорить в присутствии баронов? Жена шателена? Придворная дама? С каких пор мы позволяем женщине?..

– Я приказал ей говорить, – мрачно заявил Фирмин. – Это советница моей дочери.

– Любой из нас может дать слово своему доверенному помощнику, – вмешалась пожилая женщина, чьё лицо в самом начале собрания показалось Вейме постным.

– Баронесса Кертиан, – хмуро поклонился ей Дитлин, – дать слово – не значит придать ему веса.

– И в каком из её заявлений вы усомнились? – хмыкнула женщина. Она как-то странно – странно для женщины – повела руками. Вейма вдруг поняла – пытается нащупать оружие. Вампирша хмыкнула, принюхиваясь. Оружие, которое баронесса сняла только из уважения к этому собранию. И с которым она умеет обращаться.

Граф Дитлин смерил женщину хмурым взглядом и сел на своё место.

– Тебе задали вопрос, – напомнил барон алхимику. – Получил ли ты звание мастера? В какой гильдии?

Ханк опустил взгляд.

– Вам это ни о чём не скажет. За Лейдом, в Мерне, это единственное место, где алхимики объединились в гильдию. Алхимия – не ремесло, но наука, поэтому вместо звания мастера мы называем друг друга – магистры.

Барон оглянулся на Вейму. Та пожала плечами. Почтенный алхимик лгал всем своим существом и в то же время говорил правду. Точнее у неё угадать не получалось: слишком много людей вокруг было и слишком противоречивые у них мысли и чувства.

– Хорошо, магистр алхимии Ханк, – кивнул барон, подавая знак вампирше и дочери. Девушки уселись на свои места. – Расскажи, что ты делал среди нашего ополчения.

Алхимик приосанился.

– Мне известен секрет получения золота! – с важностью сказал он. По залу пронёсся шёпот – удивления, недоверия, интереса, жадности. – Я открыл способ извлекать из железа благородство, необходимое для создания благороднейшего из металлов. Метафизическая сущность оружия позволяет добиваться этого наилучшим образом. Владелец также оказывает влияние на исход превращения. Меч, отнятый у разбойника, никуда не годится, только оружие честного воина может претерпеть все необходимые трансформации и, отринув низкое, лежащее в его ощутимой природе, явить нам то высокое, что есть в его духовной сущности.

В воздухе запахло непониманием такой силы, что Вейма едва не задохнулась. А алхимик продолжал вещать, призывая древних философов в свидетели гениальности своего замысла, упоминая и идеи, и атомы, и небесные сферы.

– …и я добился успеха, – закончил, сияя улыбкой, алхимик. – Решительного, недвусмысленного успеха! Когда мои выкладки оказались верными – куда я ещё мог побежать, как не к самому храброму, самому благородному, самому лучшему войску в мире?!

Кто-то заухмылялся, довольный этой грубой лестью. Кто-то так ничего и не понял и остался сидеть в полнейшем недоумении, у кого-то непонимание вызвало гнев. Некоторые – их было меньшинство – чуяли подвох и сердились вполне осознанно, но никак не могли облечь свои смутные ощущения в слова. Руки баронов из последних двух категорий зашарили по поясам в поисках оружия.

Вейма принюхалась к своему сюзерену. Он оставался совершенно спокоен, не впечатлившись ни одним словом из произнесённой речи. Ни сложность её, ни обещания, ни лесть – ничего его не тронуло. Это было… интересно. И страшно. Барон Фирмин был сейчас как древний боец на арене, выжидающий, когда можно будет покончить с противником одним ударом так, чтобы и самому не устать, и не разочаровать свою публику слишком быстрой победой.

– Учёная речь, – раздался голос графа Вилтина – одного из тех, кто действительно чувствовал подвох. – Почему бы нам, бароны, не воспользоваться плодами своей доброты?.. Мы отправили эту девушку, придворную даму юной Норы, учиться в университете Ранога. Она выучилась и имеет степень магистра искусств. Несомненно, она найдёт, что ответить своему высокоучёному собрату.

– Он не… – запротестовала вампирша, но стихла под взглядом сюзерена.

– Она будет счастлива, получив позволение говорить, – ответил за неё барон Фирмин.

– Только без этих заумных штучек! – потребовала хмурая баронесса Кертиан. Она как раз просто злилась, ничего не понимая в речи алхимика – Без философов и атомов! И этих, как их там! Фигур речи!

Граф Дитлин как будто собирался возразить, но промолчал. Баронесса явно была очень решительной женщиной, готовой в любое мгновение заткнуть рот тому, кто помешает ей услышать желаемое.

Вейма встала и поклонилась как кланялись в университете. В её платье это выглядело нелепо, но опускаться в реверансах она не умела. Мысли так и прыгали. Ей предстояло произнести речь и, желательно, более успешную, чем все её предыдущие выступления. Вспоминался совет Магды – думать не о риторических фигурах и правилах, а о том, что хочешь донести. Кроме того, надо учитывать, что все устали, слушая запутанное выступление лживого алхимика. И, потом… кажется, ей известно, ради чего он сюда пришёл…

– Благородные бароны! – громко произнесла Вейма. – Я не буду утомлять вас учением об атомах или небесных сферах. Я расскажу вам о золоте страны Офир, которая упоминается в священной книге.

– Мы, что, сказки слушать собрались?! – выкрикнул кто-то незнакомый, сидящий рядом с графом Дитлином.

– Барон Абеларин, – ответили ему с противоположного конца зала, – разве может быть что-то плохое в истории, описанной в священной книге?

– Мы не в церкви! – продолжал возмущаться барон Абеларин, но на него кто-то зашикал, и он замолчал.

– Эта история не описана в священной книге, – возразила Вейма. – Она произошла позже, с отважными мореходами, которые захотели разыскать легендарную страну Офир, где, как известно, золото валяется на улицах вместо мусора. Они долго скитались по дальним морям, прежде чем опасные ветра прибили их к берегу. Из четырёх кораблей доплыл только один, но они радовались – ведь тогда им не придётся делить добычу! Страна Офир была на самом берегу, но золото не валялось в ней на улицах, ему была отведена другая роль. Оружие, кандалы, решётки, ножи и мечи – всё, что у нас делается из железа, было выполнено из золота. Алчность охватила мореходов, но не меньшая алчность завладела и душами жителей Офира. Однако они проявили благородство и предложили обмен. Всё железо, которое было при моряках, они сменяли на золото, всё без остатка, до последнего гвоздя в корабле. Добрые жители страны Офир дали им воды и припасов и отпустили восвояси.

Девушка помолчала и добавила:

– Это очень старая легенда. Её мало кто знает… она записана в одном старом молитвеннике на полях… сыном единственного, кто выжил из тех мореходов…

Эта история пришлась более по вкусу слушателям, чем запутанные рассуждения алхимика. Барон довольно кивал.

– И что же дальше? – не выдержал кто-то. – Офирцы убили их, чтобы вернуть золото обратно?

Вейма покачала головой.

– Нет… офирцы отпустили их с честью.

– Они перебили друг друга, чтобы не делить золото? – предположил кто-то ещё.

Вампирша грустно улыбнулась.

– Нет, они были верными товарищами.

– Не томи! – потребовала баронесса Кертиан.

– На них напали пираты, – пояснила вампирша, когда напряжение в зале стало невыносимым. – Золотым мечом невозможно драться. Отважные мореходы не сумели отстоять свою богатую добычу… и сами попали в рабство. Лишь один сумел вернуться домой – разбитый старик, заставший в живых только одного из своих сыновей.

– Хорошо сказано, – хмыкнула баронесса. – Так, значит, магистр алхимии превращал железные мечи в золотые? И только оружие лучших воинов подходит для этой цели? Когда же нам ждать разбойников, чьи мечи не годятся для преображения? Они уже знают, что здесь есть добыча и нет оружия?

– Я не имел в виду, ваша милость… – забормотал алхимик.

Баронесса перевела взгляд на предводителя союза.

– Фирмин, я всё вижу! – рявкнула она. – Ты что-то припас для нас! Кроме этой истории!

Барон сделал знак Вейме садиться и неторопливо кивнул.

– Да, Кларамонда, – обратился он к баронессе по имени. Та невольно усмехнулась. – Менно, позови сюда Куно-простака, Вимо-рыжего и Одо-весёлого.

Все молча ждали, пока вызванные кнехты не протопали через зал и не вытянулись перед своим сюзереном.

– Начнём с тебя, Куно, – сказал барон Фирмин. – Поклянись говорить правду и расскажи о том, как ты имел дело с этим человеком.

Алхимик, на которого барон указал рукой, уже не пытался сохранить достоинство, он оглядывался по сторонам, не то надеясь на подмогу, не то пытаясь выискать лазейку и убежать.

Куно-простак, здоровенный детина с тупым лицом, пробубнил слова клятвы и начал рассказ:

– Я пришёл к этому человеку, когда увидел, что он толкует с моим дружками, Отто-сильным и Рето-ловким. Они из людей барона Ерсина. Хвастались, что теперь будут богаты и заживут как дюки. Что у них будет много золота. Я сказал, чтобы он мне тоже дал золото. Я люблю золото.

Куно растянул толстые губы в такой дурацкой улыбке, что бароны разразились смешками. Вейма хмыкнула. От него не пахло глупостью. Барон знал, кому поручать разведать, что творится в ополчении.

– Он сказал, чтобы я принёс меч. Я дал ему нож, но он сказал, нож не подходит. Я сказал, что если я отдам ему меч, барон меня убьёт. Он сказал, что с золотом я смогу уйти от барона и зажить по своей воле. Тогда я принёс ему меч. Он ушёл. Вчера я нашёл его и сказал, что если он не отдаст меч или золото, я его голову разобью о стены города. Он сказал, утром всё будет. Я сказал, что утром уже поздно. Тогда он сказал, чтобы я приходил ночью. Я пришёл. Он дал мне вот это.

Куно сунул руку за пазуху и достал оттуда копию меча, которая была меньше настоящего в пять раз. Свет, проникающий через крышу, свет от светильников запрыгал по поверхности странной игрушки.

– Это золото! – ахнул кто-то в зале.

– Настоящее золото! – подхватил граф Дитлин. Все закричали разом.

– Он сказал, что лишнее железо выпарилось, – сказал Куно, не пытаясь перекрикивать баронов. – Сказал, что он ещё может таких наделать. Но ему нужны мечи. Мечи лучше всего.

– Дайте посмотреть! – нетерпеливо потребовала баронесса и выхватила меч из рук кнехта. Она пощёлкала по нему пальцем, повертела в руках и пожала плечами.

– Я не ювелир, – хмыкнула она. – Но мне приходилось держать в руках золото. Эта штука такая же тяжёлая.

Алхимик немного приосанился, однако Вейма чувствовала, что он не перестал волноваться.

Она собралась передать меч дальше, но барон Фирмин остановил её.

– Удо! – позвал он. – Иди сюда!

– Да ты подготовился, – покачала головой баронесса.

Удо оказался здоровенным крестьянином, больше всех людей, которых Вейма до сих пор видела, он вошёл в грязной в крестьянской одежде, громыхая деревянными башмаками. Он катил перед собой дубовую колоду и тащил на плече топор.

– В зал собрания нельзя входить с оружием! – возмутился барон Абеларин. – Фирмин! Это переходит всякие границы! Что за балаган ты тут устраиваешь?! Зачем ты приволок столько своих вассалов? На прошлом совете, когда мы решали вопрос о твоём сыне, ты сказал, что только бароны могут здесь находиться, а ведь в его жилах течёт благородная кровь. А теперь сам нарушаешь наш обычай!

– Это не оружие, – покачал головой предводитель союза. – Я не буду снова говорить о своём сыне, ибо этот вопрос был решён на прошлом собрании. На этот же раз мои люди здесь, чтобы кое-что вам показать. Удо, действуй!

Крестьянин опустил топор на землю, поставил колоду, без предисловий выхватил у баронессы золотой меч и положил на колоду.

– Эй! – протестующе закричал граф Дитлин, но Удо уже опускал топор на меч.

Тяжёлый звук удара…

Меч разлетелся на две половинки. Куно наклонился и поднял их над головой.

– Вот вам ваша алхимия, – раздался в полной тишине голос барона. – Этот меч сделан из свинца и покрыт тонким слоем золота. Вы хотите послушать Вимо и Одо? Они привезли свидетельство от главы гильдии огневого золочения, что мастер Ханк получил звание мастера десять лет назад. Они привезли также одного из мастеров этой гильдии, который мог бы узнать Ханка лично. Но, мне кажется, в этом нет нужды.

В зале поднялся такой шум, все так заволновались, что у Веймы потемнело в глазах. Кто-то поспешно пробирался к выходу, но она не видела и не чуяла, кто. Она, скорчившись позади своего сюзерена и зажала голову руками и сражалась с наплывающим безумием. Люди… их чувства… это было невыносимо…

– Ты действительно подготовился, – ухмыльнулась баронесса Кертиан. – Но откуда тебе это всё известно?

– Я расскажу тебе об этом позже, – ответно улыбнулся барон Фирмин. – Сейчас я хотел бы узнать у мастера Ханка о том, кто послал его к нам.

Ханку изменили нервы и он упал на колени.

– Никто! Пощадите, ваша милость!

– Я хочу также узнать, – продолжал барон, не слушая фальшивого алхимика, – о том человеке, который стал лагерем в развалинах Гандулы, и о тех разговорах, которые там велись. И ещё я хочу узнать о том, что делали там наши братья, граф Дитлин и барон Абеларин!

Кто-то ахнул.

– Фирмин, ты обвиняешь баронов, не представив равных им свидетелей! – выкрикнул кто-то.

– Тогда пусть они сами возразят мне, – хладнокровно ответил Фирмин.

Все повскакивали со своих мест. Дитлин и Абеларин были теми самыми баронами, которые пробирались к выходу. Не было ещё случая, чтобы кто-то из баронов покидал зал собраний, не извинившись перед собратьями и не получив их общего согласия на свой уход. Такое бегство – это признание в измене союзу.

– Эй! – закричал граф Вилтин. – Сюда! Хартвиг! Никлос! Немедленно разошлите людей к воротам. Закройте их! Приказ союза баронов, задержать Дитлина и Абеларина с их отрядами!

Все закричали тоже, отдавая приказы своим людям, по обычаю ожидавшим господ у входа в зал: по правилам каждый приводил с собой небольшой отряд из пяти человек, которые ждали снаружи. У Веймы закружилась голова. Люди слишком утомительны для обострённых чувств вампира. Девушка упала в обморок.