Текст книги "Ведьмина дорога (СИ)"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц)

* * *

Когда Магда вошла в замок, к ней подошёл фенрих Менно и передал, что барон велел идти сразу в таблиний. Бывшая ведьма покачала головой. Раньше с ней всегда разговаривали внизу, в зале.

Барон сидел в своём кресле, похожем на трон, Вир и Вейма стояли рядом. Оборотень обнимал жену за плечи, прижимая к себе. Вампирша казалась скорее смущённой, чем довольной.

– Я рад, что ты пришла, – вместо приветствия сообщил барон и, помолчав, добавил: – сама.

Магда поклонилась, не зная, что отвечать. Барон кивнул.

– Ты нарушила мой приказ и приказ союза баронов. Я мог бы казнить тебя или изгнать из своих владений.

Бывшая ведьма снова поклонилась. На душе было… на месте души была пустота. Лишившись колдовской силы, Магда перестала быть привязана к земле и могла идти на все четыре стороны. Запоздало мелькнула мысль о сестре, но как-то далеко и холодно, как будто сестра была героиней баллады, которую поют на деревенском празднике.

– За тебя… – барон покосился на оборотня и его жену, – просили. И мне объяснили, что разбойник Медный Паук увёл тебя силой и угрозами. Это так?

– Да, ваша милость, – равнодушно ответила бывшая ведьма.

– Ещё мне объяснили, что ты утратила волшебный дар. Это так?

– Да, ваша милость.

– Мне жаль это слышать. Ты можешь его вернуть?

– Нет, ваша милость.

Вейма кашлянула и выразительно посмотрела на подругу.

– Мне об этом ничего неизвестно, – пожала плечами бывшая ведьма.

– Что ж… В таком случае я объявляю тебе своё решение. С этого дня и до моего возвращения с собрания союза баронов ты будешь жить в замке, в доме Илисы и Кобо.

Магда недоуменно моргнула, не сразу вспомнив, что речь идёт о родственниках Виля-батрака.

– Да, – кивнул барон, – никто не смог сказать ничего против этих людей, но я не могу держать в замке семью разбойника и убийцы. Ты займёшь их дом, Менно тебе его покажет. Еду будешь брать в дворовой кухне. Вместе с прочими женщинами на тебе будет стирка, уборка, кормление кур и прочая работа. Я требую – и предупрежу Менно, – чтобы ты не покидала пределов замка.

– Я пленница?! – вспыхнула бывшая ведьма. Вир отвёл взгляд. Вейма прикусила губу.

– В Тафелоне творится недоброе, – с неожиданной мягкостью в голосе ответил барон. – Ты оказалась втянута в события, на которые больше не можешь повлиять. Если твой дар к тебе вернётся, я буду рад, что сохранил тебя до его возвращения. Если же нет… Быть живой всегда лучше, девочка.

Магда склонила голову. Было похоже, что барон, как и оборотень, уверены, что ей грозит какая-то опасность. Какая, от кого? Магда задумалась о том, как по-разному вёл себя Вир в стане Аларда и здесь, в замке барона. Здесь он был почтительнее и… как ни странно, свободнее.

Оборотень.

– Ты, что, шпионишь для его милости? – ляпнула Магда прежде, чем успела остановиться. Вейма фыркнула и, отстранившись от мужа, скрестила руки на груди, барон улыбнулся, лицо оборотня исказила кривая ухмылка, а после он отвесил девушке торжественный поклон.

– К вашим услугам, прекрасная госпожа, – проговорил он, во многом подражая молодому Арне.

– Значит, ты вовсе не хочешь, чтобы Дюк вернул себе трон? – не отставала бывшая ведьма, понимая, что её вопросы могут звучать наивно и глупо, но не желая остановиться.

– Если я сейчас скажу тебе «да» – в присутствии его милости, – а потом наедине попрошу не выдавать меня баронам, кому ты поверишь? – заухмылялся оборотень. Фирмин расхохотался.

– Браво, мой мальчик!

Вейма снова возмущённо фыркнула.

– Значит, ты всё это время знал, что я здесь? – вдруг спросила она. Вир перестал ухмыляться и виновато покосился на жену.

– Ну, знал, – пожал он плечами. – Его милость написал мне, когда ты появилась в его владениях. Я заверил, что доверил бы тебе свою жизнь и душу, и этого оказалось достаточно.

– Ты же оборотень! – возмутилась Вейма. – Проклятый! Как ты можешь говорить о своей душе?!

– А почему бы и нет? – хмыкнул барон. – Сейчас не время для богословского диспута. Вир, меня интересует другое. Ты оставил там сына старого Вилтина. Я не уверен, что ты сможешь туда вернуться, чтобы увести мальчика. Как ты мог так оплошать?

Вир пожал плечами. Барон перевёл взгляд на ведьму и вздохнул.

– Я не могу осуждать тебя за неуместное рыцарство, но ты сделал Вилтина заложником самозванца и будешь отвечать перед ним самим, если с мальчишкой что-нибудь случится.

– Не случится, ваша милость, – решительно возразил оборотень. – «Дюк», может быть, и дурак, но ваш старший сын – отнюдь. Как только они причинят вред юному Арне, они лишаются заложника. Если же они будут угрожать его жизни, они разрушат образ доброго государя, который пытаются создавать.

– Вилтин не сможет выступить против самозванца, пока его сын находится в его стане! – стукнул кулаком по подлокотнику кресла барон. – Ты лишаешь меня самого надёжного союзника!

– Арне не такой уж дурак, каким кажется, ваша милость, – упрямо отвечал оборотень. – Он сможет пронаблюдать за тем, что творится в стане у «Дюка», если только ему не подвернётся очередная прекрасная дама для спасения.

Магда густо покраснела.

– Самозванца?!

Вир посмотрел на неё с жалостью. Потом покачал головой и жалость на его лице сменилась холодным расчётом.

– Я был очень благодарен тебе за то, что ты появилась так вовремя. Если бы я не боялся, что брат Флегонт, вернувшись, убьёт тебя, я бы постарался задержать тебя подольше. Когда ты пришла, Алард окончательно забросил дела, а его и раньше нельзя было назвать усердным правителем. Когда с ним заговаривали, он только глупо улыбался и соглашался со всем, что бы ему ни говорили. Жизнь в стане превратилась в вечный праздник.

Он хищно улыбнулся.

– Я даже думал задержать брата Флегонта подальше. Я мог бы подкараулить его на дороге и напугать его лошадь…

– Нет, – вмешался барон. – Мы это обсуждали.

Оборотень развёл руками и пояснил:

– Его милость не желает, чтобы проклятые открыто вмешивались в его дела. Это может испортить его репутацию.

– Самозванца?! – снова спросила Магда. Она чувствовала себя оплёванной. Вейма грозно нахмурилась и Вир, угадывающий малейшие изменения настроения своей жены, немедленно перестал ухмыляться.

– Даже Арне заметил, что Алард врал.

– Но ему поверили уважаемые бароны! – возмутилась Магда. Вир снова жалостливо уставился на бывшую ведьму.

– Заступник с тобой! Речь идёт о переделе страны. Кому какое дело до истины?

– Но он любит меня! – выпалила Магда и покраснела ещё гуще.

– Я разве сказал, что не любит? – поднял брови оборотень.

Барон вздохнул.

– Пора заканчивать этот разговор. Магда, Вир сказал, что ты дочь рыцаря. Я прошу тебя дать мне слово чести, что ты не покинешь замка без моего разрешения.

– И вы поверите мне, ваша милость?! – всё ещё ошеломлённая, недоверяющая и растерянная спросила ведьма. – Какая у меня теперь может быть честь?!

Барон вздохнул и пристально посмотрел на возмущённую ведьму.

– Я поверю тебе, девочка. Я не требую, чтобы ты сдержала слово ценой жизни, но я настаиваю, чтобы ты не покидала замка даже ради своей любви.

– Так я, что же, не пленница, а заложница?! – осенила Магду новая мысль. – Вы хотите угрожать Аларду через меня?!

Барон покачал головой.

– Мой сын, ставший братом-заступником, крепко держит Аларда в своих руках. Даже если самозванец любит тебя, он не сделает и шага, чтобы защитить тебя от костра. Флегонт же… давно подбирается к тому, чтобы устроить суд именно в моих владениях. Ты можешь верить своему возлюбленному, но не брату-заступнику. Так ты даёшь мне слово?

Бывшая ведьма долго молчала. Её друзья стояли рядом и молча ждали её решения. Вир настороженно, Вейма сочувственно. Не было правильного ответа и верного пути. Раньше Магда бы просто… знала, как ей поступить. Она потеряла этот дар, когда последовала за своим сердцем.

– Я даю вам слово чести, ваша милость, – глухо произнесла девушка. – Я не покину замка до вашего возвращения, если мне не будет угрожать опасность.

– Я принимаю твою клятву, – ответил барон. – Иди, Менно проводит тебя. Вейма принесёт твои вещи.

Он посмотрел на оборотня и вампиршу.

– Мы выезжаем завтра на рассвете. До того вы оба свободны… хотя, нет. Вир, останься. Что это за история про чудовище?

Он махнул девушкам, чтобы они уходили, и те молча повиновались.

* * *

Вейма оставила подругу в домике в замке – напоминающем тот, в котором Магда разговаривала со старшей сестрой. Оба были одинаково покинуты настоящими хозяевами. Бывшая ведьма чувствовала себя грабителем. Вейма, впрочем, скоро вернулась. Она забрала из их общего жилища только те вещи, которые не имели отношения к ведьмовству.

– Я подумала, что колдовские снадобья лучше хранить в тайне, – пробормотала вампирша, присаживаясь рядом с подругой на лавку. Магда как раз закончила выметать сор и собиралась скрести стол. Хоть какое-то занятие.

– Ты тоже так думаешь? – спросила бывшая ведьма.

– А? – удивилась вампирша. Не очень правдоподобно.

– Ты тоже думаешь, что Алард самозванец?

– Я не знаю, – растерялась Вейма. – Но если Вир сказал…

– Ты ему веришь? – угрюмо спросила Магда. Вейма всегда была такой… независимой. Ведьме приходилось видеть девушек, после замужества начавших петь с голоса мужа. Но от Веймы она такого не ожидала.

Вампирша со свистом втянула воздух. Выдохнула.

– Он умный, – сказала она. – И хитрый. Я не такая умная, как он.

– Ты училась в университете! – резко перебила Магда.

– У меня не очень получается риторика, – усмехнулась Вейма. – Без этого нельзя победить на диспуте.

– Ты просто думаешь о всяких мелочах и стараешься побольше о них сказать. А надо думать о том, что поймёт собеседник, – пояснила бывшая ведьма. – И как он это поймёт.

– Это часть проклятия, – проворчала Вейма. – Вампиры очень мелочные.

– Вампиры кровь пьют, – парировала бывшая ведьма.

Вейма снова втянула воздух и Магда поняла, что подруга принюхивается к её состоянию.

– Не надо, – попросила бывшая ведьма, неловко поёжившись.

– Знаешь… – потянула Вейма. – Ты думаешь, что ты всё потеряла, но ты… ты по-прежнему многое можешь. Правда.

– Перестань!

– Нет, в самом деле. Ты не чувствуешь, когда поступаешь правильно, когда нет, не можешь наугад вытащить целебное растение… Но ты по-прежнему умеешь находить нужные слова. Ты умеешь понимать. Почему ты думаешь, что это неважно?

– Не надо! – взмолилась бывшая ведьма. Вейма молча положила руку ей на плечо.

– Я хотела бы всё изменить, – сказала вампирша после долгого молчания. – Ты больше не любишь свою сестру? Раньше любовь к ней была во всём, что ты делала. Слабый запах, но он был всегда. А когда ты вспоминала о ней, от твоей любви можно было задохнуться.

– А что я сейчас чувствую? – не удержалась бывшая ведьма.

– Боль. Обиду. Разочарование. Гнев. Немного, – Вейма принюхалась, – впечатлений, которые тебя позабавили. Сестра… нет, ты её любишь, конечно. Но не думаешь о ней… не так. Она стала просто… сестрой. Не костром в ночи, к которому ты шла. Знаешь, мне старый Ватар, ну, мой… ну… тот. Ты поняла.

Магда кивнула.

– Он рассказывал. Далеко-далеко есть место, где только один песок. Много-много песка. Можно идти день, неделю – и будет один песок. Там есть… немного, правда, озёра, а вокруг растут… ну, что там растёт. И иногда впереди ты видишь такое озеро. И его никогда там нет. Можно вечно идти за ним, а его там нет. Чтобы найти, надо знать точное место.

– Колдовство? – спросила сбитая с толку бывшая ведьма.

– Не знаю. Кажется, нет. Просто такое место. Вот сестра была для тебя таким озером.

– Только костром в ночи? – уточнила бывшая ведьма.

– Да, – вздохнула Вейма. – А теперь это просто… сестра.

– А… Алард?.. – спросила Магда, уже боясь услышать ответ. – Что ты про него скажешь?

– Ты стараешься о нём не думать, – пожала плечами вампирша. – От него не слишком приятно пахло – тогда, на кухне, когда я вернулась.

– Ты же его не видела, – нахмурилась бывшая ведьма.

– Но он там побывал. Побывал с тобой. Я чуяла его запах. С трудом смогла проветрить наш дом.

– А… – растерянно потянула Магда. – И… что?

– Самовлюблённый, – хмыкнула вампирша. – Очень хорошего о себе мнения. Убеждён, что с ним должны случаться разные замечательные и волшебные вещи и ты – одна из них.

– И всё? Чем же он тебе так не понравился?

– Ты не должна «случаться» с каким-то самовлюблённым типом, будь он хоть трижды Дюк и наследник династии! – разозлилась Вейма. – Ты не должна быть… быть… быть просто частью его истории! Как в том последнем романе, который я переписывала в Раноге, о придурке, который ездил по разным замкам и там влюблялся в каждую новую девушку, выступал на турнире в её честь и – вперёд, навстречу приключениям!

– Ты переписывала романы? – спросила Магда, чтобы немного отвлечь подругу от её злости. Рядом с разгневанной Веймой становилось неуютно.

Вейма почувствовала это и раздражённо фыркнула.

– Хорошая работа для вампира, – призналась она. – Мы очень точные и аккуратные. И быстрые. А ещё так можно читать все новые тексты. Я отдавала книги быстрее, чем другие переписчики, но не настолько, чтобы кто-то что-нибудь заподозрил. Я прочла – ну, и переписала, конечно, – много романов про рыцарей. Ещё, конечно, богословские трактаты и кое-что из церковного права, потом всякие городские истории про прачек, нашлись чудаки, которые их тоже записали.

– Почему ты там не осталась? – удивилась ведьма. Вампирша оскалилась.

– Я разозлилась. Я выучилась, я знала все тексты наизусть, а мне так и не дали докторской мантии. Зачем вообще тогда всё? Я так долго и трудно к этому шла – и ничего не вышло!

– А барон тебя хвалит, – раздался с улицы глубокий голос оборотня и Вир вошёл в дом. Вейма немедленно на него накинулась:

– Я думала, ты пройдёшь мимо! Кто тебя звал, вмешиваться в чужой разговор?

– Ну, прости. Я подумал, ты захочешь пойти со мной в деревню. Собираюсь там с людьми пообщаться.

– Позже, – прошипела вампирша. – Иди без меня.

Вир усмехнулся, притянул к себе жену и поцеловал в макушку. Она гневно развернулась в его объятьях, упёрлась руками в грудь, а потом как-то вся… обмякла? Скорее, расслабилась, решила бывшая ведьма.

Они долго молчали, глядя друг на друга, пока Магда не заметила, что губы оборотня шевелятся, хотя в доме не раздаётся ни звука.

Они слышат не так, как люди, догадалась она. У них острый слух. Они разговаривают.

Магде стало неловко, как будто она подсматривала за чем-то слишком личным. Она даже немного разозлилась: это её дом, а они ведут себя так, как будто одни!

Когда муж и жена разжали объятья, от ещё недавно переполнявшей Вейму злости не осталось и следа. Но, когда Вир потянул её к двери, вампирша решительно вырвала руку.

– Позже, – неумолимо произнесла она и, встав на цыпочки, поцеловала мужа. – Иди, родной.

– Извини, – буркнула Вейма, когда они остались с Магдой одни. Бывшая ведьма покачала головой.

– Я никогда не видела тебя счастливой.

Вейма вздохнула.

– Вот за это я его и люблю.

Глава третья
Тайны проклятых

Когда вампирша подходила к деревне, день уже шёл к вечеру. Она была задумчива: ведьма, успокоившись, не захотела больше разговаривать о своих переживаниях и вместо того попросила Вейму об одном очень неприятном одолжении. Вот так всегда. Ты готова сделать что угодно, лишь бы порадовать подругу, ну, там, убить дракона, выступить на турнире или даже сшить парадное платье, а тебя просят именно о том, что ты никогда, вообще никогда не взялась бы делать! Отказываться, впрочем, было не в правилах Веймы.

Она толкнула дверь кабака и на мгновение закрыла глаза. Люди. Много людей. Пот. Вино. Страх. Интерес. Муж.

Вир сидел посреди зала и вовсю развлекал общество рассказами о чудовищах и опасных зверях, которых он убивал или ловил.

– Кинопея извергает пламя, но похожа на лошадь. На людей она не охотится, но может напасть, если её напугать. Левкрота приходит с востока, у неё огромная пасть и человеческий голос, а догнать её мог бы разве что вампир, но зачем вампирам за ней бегать?.. На них я не охотился, в наших краях они редкость, но старики рассказывали, и даже показывали шкуры. У мантикора приятный голос, похож на флейту, а вообще тварь походит на льва, только очень прыгучего. Знаете, что такое лев? Это огромный кот с большой гривой. Но у нас он не водится. Мантикор жрёт людей как семечки. Этого видел. Охотиться – поганое дело. Приманка почти никогда не выживает. Хорошо если есть кто больной или убийца, которого никому не жалко. Кстати, тоже царапает стволы, метит землю, где решило поселиться. А вот вульпис – маленький безобидный зверёк, навроде лисицы, так что, если куры пропадать не стали, чего тут переживать?.. ловить его сложно и шкура никуда не годится. Онагр опасен только весной, когда нападает на всякого, кого принимает за соперника. Он чешет о деревья свои огромные рога, оставляя глубокие царапины, и страшно ревёт. Весной охотиться на него лучше с самострелом, но в любое другое время можно устроить облаву.

Вейма закашлялась. Она тоже читала этот старинный бестиарий[31]31
  Бестиарий – здесь – сочинение о зверях и чудовищах.


[Закрыть], но муженёк к нему приплёл много отсебятины.

Вир немедленно повернулся к жене и обнял за талию со столь самодовольным видом, что, не грози ей это потерей сознания – непременно бы выцарапала глаза.

– А оборотень? – спросил кто-то из толпы слушателей.

– Оборотень? – усмехнулся охотник. – Ну… С оборотнями поступаем так…

Он наклонился вперёд, упираясь руками в колени, толпа придвинулась, Вейма, сердито фыркнув, отошла в сторону. Любимый развлекался. Он давно так не развлекался и не хотел упустить ни мгновения из этого удовольствия. Вампирша со злостью вспоминала какую-то бабу в деревне, где они жили с Виром, которая приходила за своим благоверным со скалкой наперевес, вытаскивая его то из кабака, то из дома шателена, то просто от приятелей. Надо было у неё поучиться…

– Значит, так, – преувеличенно серьёзно сказал оборотень. – Берёте баклажку вина получше. Идёте в лес. Не-не-не, не толпой. Одного хватит, зуб даю! Садитесь там на пенёк или ещё куда. И, когда стемнеет, кричите погромче: «Э-эй! Разговор есть!». Баклажку, главное, откройте. Он и учует. Подойдёт ближе. Тут главное – не орать, не убегать и в штаны тоже…

Вейма стремительно шагнула и толкнула муженька в плечо так, что он едва не скатился с лавки.

– Не пугаться, я хотел сказать, – засмеялся оборотень, ловя жену за руку. – Оборотни этого не любят. Вот когда появится, вы и говорите примерно так…

Люди затаили дыхание. Вейма поймала вопросительный взгляд Рамоны и покачала головой.

– «Слушай, мужик, выпить хочешь?» – торжественно произнёс оборотень.

Мгновение стояла тишина, а после весь кабак, как один человек, грянул хохотом. Вампирша вырвалась из цепкой хватки мужа и выразительно скрестила руки на груди. Вир сделал вид, что этого не заметил.

– А если это баба? – спросил Риг, когда все немного успокоились.

– И-и-и… – покачал головой оборотень. – С бабами – оно сложнее. Бабы – они же такой народ…

Он увернулся от ещё одного тычка жены и продолжил:

– Главное – своя баба потом со света сживёт.

– Вир, – прошипела разъярённая Вейма, – прекрати немедленно!

– Козочка моя! – пропел оборотень, дёргая вампиршу так, что она упала ему на колени. – Не злись, родная. Отдохни, развейся… поешь… вина выпей…

– Я уже поела, – процедила вампирша, ещё больше злясь на то, что муж привлекает внимание к тому, как она питается. – Нам домой надо, скоро стемнеет!

– А я обо всём договорился! – заявил оборотень и приветливо кивнул кабатчице. – Тут заночуем! Тут лучше… спокойнее… к людям ближе…

– Вир, я тебя убью, – неслышно для всех остальных пригрозила вампирша.

Оборотень притянул её ближе к себе и прижался губами к её губам.

– Не мешай, я делом занят, – также неслышно ответил он. – Потерпи.

Кто-то – кажется, Риг – что-то выкрикнул и заулюлюкал, но Вейме вдруг стало всё равно. Она слишком давно не целовалась с мужем, чтобы сейчас отвлекаться на какого-то… человека. Люди… люди просто… мешали… и были… неважными… совсем-совсем неважными… Вир наполнял её спокойствием и уверенностью. Вир наполнял её силой, которую она не могла бы добыть обычным для вампира способом. Вир… просто был. И ей было с ним хорошо. Когда он вот так вот, с ней и только с ней… хорошо…

Когда они оторвались друг от друга, в зале стояла странная тишина. В углу кто-то ненатурально кашлянул. Вейма потрясла головой, пытаясь вернуть себе ощущение реальности.

– Моя козочка, – ласково, по-крестьянски обратился к ней оборотень. – Ты не могла бы расколдовать этих достойных людей?

Вейма оглянулась по сторонам. Почти все люди в кабаке стояли или сидели с остекленевшими глазами и дышали очень-очень медленно. Вампирша в смущении спрятала лицо на груди мужа. Он коснулся губами её волос.

– Да, – мягко сказал оборотень. – Они тебе мешали. А теперь отпусти их.

– Я даже не заметила, как я это сделала, – расстроенно прошептала девушка. – Я не знаю…

– Постарайся, – уже встревоженно попросил оборотень. От него запахло тревогой и это было невыносимо.

Вампирша вздохнула и заглянула куда-то вглубь себя. В ней было столько раздражения на всех этих людей, которые совершенно напрасно оказались с ней под одной крышей, и столько злости, что отыскать среди царящего в её душе водоворота усилие, сковавшее кабак, было непросто. Но, кажется, это оно. Вейма напряглась изо всех сил. Сначала ничего не происходило, а потом вдруг все разом задышали и заговорили. Кабак наполнился гулом и теплом человеческого присутствия – в противоположность тому не-присутствию, которое царило в нём только что. Вейма бессильно обвисла в руках мужа. Нет ничего хорошего в том, чтобы управлять такой толпой людей, да ещё до того, как погаснет закат, до того, как они уснут.

Вир погладил её по голове.

– Выпей, козочка моя, тебе полегчает, – предложил он, заставив жену скрипнуть зубами в бессильной ярости. Вейма ненавидела запах вина. На самом деле вампиры могли пить любую жидкость без вреда для себя, но и безо всякой пользы. Только кровь или молоко, выпиваемое вместе с жизненными силами, поддерживали их жизнь. Но вино… учитель пытался приучить Вейму охотиться на пьяных. Это легче и так проще объяснить, почему жертва ничего не помнит со вчерашнего вечера. А ещё вампир от этого тоже пьянеет. Но Вейма ненавидела саму ситуацию, когда человек теряет разум, перестаёт управлять своим телом, мыслями, движениями, речью… от этого неправильно пахло!

– Ты же знаешь, я не…

– Йаган, дружище, – отмахнувшись от жены, позвал оборотень. Виноградарь подошёл ближе и в его глазах, очень… бодрых и настороженных, вампирша увидела, что он не уснул под её чарами. – Она у меня такая привередливая… у тебя найдётся что-нибудь получше? Хорошее что-нибудь, а?

Виноградарь кивнул, отцепляя от пояса флягу. Судя по его виду и запаху, он отлично знал, кто перед ним, и не хотел купиться на дружелюбный тон оборотня. Вейма ненавидела его фальшивое дружелюбие. Мало кто замечал, когда Вир врёт, но вампирше фальшь резала слух.

– Я не буду… – запротестовала Вейма. Она поняла намёк, и когда-то учитель давал ей хорошее вино тоже. Это было на встрече, тогда она была ещё только-только обращена и все думали, что она скоро бросит свои глупые капризы и станет настоящим вампиром. Ту лозу поливали кровью, над той пели чёрные песни, и вкус вина был ядовитым и горьким, он дурманил разум и придавал силы для самого злого чародейства. У того вина был вкус крови. Отравленной крови.

Вир молча взял у виноградаря флягу и сунул в руки жене. Вейма слишком хорошо знала мужа, и понимала, что с него станется напоить её насильно, если он решил, что ей это нужно, а она будет упрямиться. Девушка пожала плечами и поднесла флягу к губам. Сделала глоток.

Эту лозу поливали молоком, посыпали цветочным нектаром, над этой пели песни о свободе и силе, во вкусе была сладость и свежесть… Вампирша сделала несколько глотков и с усилием остановилась. В голове слегка шумело, но в тело вернулась сила.

– Продашь? – спросил оборотень, глядя на порозовевшее лицо жены и её заблестевшие глаза.

Виноградарь молча забрал флягу, закрыл и повесил обратно на пояс. Отвернулся и пошёл восвояси из кабака.

– Я подумаю, – бросил он через плечо.

– Эй, охотник! – грубо окликнул мельник. – Байки ты здоров травить. А дело-то своё знаешь? Если это оборотень? Они, говорят обычных волков втрое сильнее.

– Вчетверо, – вскользь заметил оборотень, ссаживая жену с колен. Вейма вздохнула и подошла к Рамоне.

– Спасибо, что приютила, – тихо сказала она. Кабатчица кивнула.

– Он действительно хороший охотник? – с сомнением спросила она.

– Лучший, – вздохнула девушка.

– И он твой муж? – уточнила Рамона.

– А что, непохоже? – усмехнулась Вейма. – Мы невенчаны, если ты об этом. Просто…

Вампирша вдруг подумала, что никогда раньше не воспринимала Вира как мужа. Даже как любимого. Или своего мужчину. Он просто… был. Человек – оборотень – мужчина, который удерживал её угрозами и силой. Человек – оборотень – мужчина – который дал ей дом. Который стал её семьёй. Стал бы он жаловаться клану на её нападения там, в той деревушке, где она доила коров, если бы она отказалась остаться? Может быть, и нет. Вир был очень благородным… человеком. Может быть и да. Оборотни никогда не отказываются от своего.

– Просто мы вместе, – сбивчиво закончила девушка. Кабатчица кивнула и понесла в угол горячую похлёбку.

– …никогда не селятся рядом с людьми, – обратила внимание Вейма на голос мужа.

– Это почему же? – нахмурился мельник.

– А зачем? – пожал плечами оборотень. – Свободных земель, хвала Заступнику, хватает.

Он усмехнулся.

– Да простит меня честное собрание, они говорят, от нас дурно пахнет. Дым, железо, навоз, вино, пот… У них же нюх как у волков, а волки выходят к людям только когда в лесу жрать нечего. А оборотни – они же умные, они сами следят, чтобы было что жрать.

Это заявление было встречено недоверчивым гулом.

– Ну ладно! – хлопнул по столу Вир. – Знаю я кое-что. Не хотел к ночи рассказывать.

– А ты нас не пугай! – потребовал Натес. – Мы тут всё видели! Мы вампира судили!

– И кормили, – тихо дополнил кузнец, которому до сих пор припоминали «дорогого сыночка».

– Была когда-то деревня… под Дачсом – это городишко такой, к западу от Корбиниана… там к западу все города мелкие, а баронов почти нет, и деревни подати в город везут.

Вейма вздрогнула. Дачс – это её родной город. Она действительно помнила… что-то было такое… однажды в город пришло много крестьян – оборванных, перепуганных, они не были спокойны прежде, чем оказались под защитой каменных стен и первое время вели себя очень тихо… А ещё среди них было больше детей, женщин и стариков, чем взрослых мужчин. Городу пришлось придумывать работы, чтобы прокормить таких гостей. Выгнать их не поднималась рука. И они никогда, никогда не хотели рассказывать о том, что с ними случилось.

– Там была ведьма, – понизил голос Вир. В кабаке стало очень тихо. – Старая злющая карга, и жила она где-то в овраге. Её никто не любил и она никого не любила.

– Она призвала в деревню оборотней, да? – вылез вперёд сын кабатчицы Куно и увернулся от полотенца, которым попыталась шугнуть его мать.

– Нет, – неожиданно серьёзно покачал головой охотник. – Никто их не призывал. Ещё там была девчонка…

Он покрутил у виска и все женщины с сочувствием закивали.

– Она даже не разговаривала. Только ходила, улыбалась и мурлыкала под нос песенки без слов. А потом в плохой год у них сгнила на корню вся пшеница.

Люди охнули. Сгнившая пшеница – это дорога к голодной смерти, если только у сеньора нет запасов, которыми он захочет поделиться. Но делает ли запасы город?

– И тогда они решили, что старая карга, которая давно со всеми разругалась, сделала это нарочно. И что девчонка переняла у неё силу и тоже сгноила пшеницу. И её дурацкие песенки – это, конечно, злые чары. Кто-то видел, как она трогала стебли…

Вейма почуяла настроение мужа и, забыв про злость, шагнула ближе к нему, обняла за плечи. Он накрыл её руки своими и продолжал:

– Их сожгли заживо. Обеих. Каргу ещё и пытали. Требовали, чтобы она расколдовала деревню. Она окончательно сошла с ума, когда они подпалили костёр. Девчонка даже не понимала, что происходит. Даже не понимала!

Все отшатнулись.

Вейма крепче обняла мужа. Пальцами, ладонями. Всем телом она чувствовала в нём давнюю боль: «Я не успел. Я пришёл слишком поздно».

– И вот тогда пришли оборотни. Стая оборотней.

– Они всех сожрали? – как зачарованный спросил Куно.

– Нет, – покачал головой Вир. – Меня туда… пригласили. Посмотреть, что там можно сделать. Я видел следы. Говорил с людьми.

Он врал, поняла Вейма. Он был одним из оборотней той стаи. Может быть, это он её и навёл. Он не успел спасти ведьму и сумасшедшую девчонку и жестоко отомстил людям, которые их убили. Не потому ли он спас её от костра? Потому что на этот раз он успел…

– Они не стали никого жрать. Такую падаль оборотни не едят. Они убили – палачей. Тех, кто убивал. Кто пытал. Тех, кто смаковал слухи и сплетни, вспоминал, где и когда видели девчонку и касалась ли она руками колосьев. Они вырезали весь скот. А людей… людей просто… прогнали. Она вон, – он кивнул на Вейму, – родом из Дачса, она их видела.

Все посмотрели на Вейму и девушка закивала. Тогда все снова уставились на охотника.

– Стая оборотней вырезала деревню? – уточнил Вилли-кузнец. Вир кивнул. – Только за то, что они убили ведьму, которая их прокляла?

– Они сожгли этих женщин живьём! – хлопнул по столу Вир. – Враг и все его демоны, девчонка даже говорить не могла! Там были две сумасшедших женщины и беда, которая касалась всех!

– Но зерно сгнило, – настойчиво произнёс мельник.

– Это был плохой год, – пожал плечами Вир. – Деревня стояла в низинке. Ведьма была старая. Она отводила беду, пока могла, но тогда окончательно свихнулась и ослабла. Она не смогла их спасти, но кого это волновало? Они боялись голодной смерти и хотели на ком-то выместить свой страх. Оборотни редко вмешиваются в человеческие дела. Но лес – он общий и для них, и для нас, и для ведьм. Такого они спустить не могли.

– Отводила беду? – переспросил Куно. – Как это?

– Ну, тут уж я не знаю, – развёл руками оборотень. – Но ведьмы как-то с миром договариваются. Даже злые. Бывают и заморозки, и засуха, и дождливое лето может быть, но если есть ведьма, то деревня выдержит. Главное, чтобы хорошая ведьма была. А всякие там привороты-отвороты, наговоры – это так, баловство, чтобы не скучно было.

– Откуда ты это знаешь? – нахмурился мельник.

– Пришлось, – усмехнулся оборотень. – Кто по лесу ходит, с ведьмами дружить должен, иначе не пустит в свою деревню, будешь вокруг кружить, а дороги-то и не сыщешь.

– А, может, ты знаешь, или жена твоя, что с нашей ведьмой-то будет? – спросил мельник. – Говорят, её в замке заперли. Говорят, она убийце помогала. Так что же это будет – казнит её барон, а нас оборотни сожрут и земля родить перестанет?