Текст книги "Пасынок империи (Записки Артура Вальдо-Бронте) (СИ)"

Автор книги: Наталья Точильникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

– Ты от двух недель с ума сходил.

– Не сошел. Сделал все, что было надо. Не умер. Глеб, да все нормально будет!

– Нагорный рядом с тобой сидит?

– Да.

– Передай ему, что мы с отцом добровольно, мы не заложники, как тут пишут некоторые идиоты. И если он знает, что такое честь, пусть подождет десять минут.

– Громкая связь, – сказал я. – Вы, что там до победного конца воевать собрались? Втроем?

– Самураи хреновы, – бросил Нагорный.

– Все гораздо проще, – усмехнулся Глеб. – Десять минут.

– Про взрывчатку правда?

– Конечно.

– Вы что взорваться собираетесь через десять минут?

– Увидите.

– Глеб!..

Но он уже отключился.

– Артур, а Митте ты знаешь? – спросил Нагорный.

– Очень шапочно.

– Я хочу с ним поговорить. Можешь ему позвонить?

– Попробую.

– Минуту. Я должен предупредить Даурова.

– Хорошо.

– Георгий Петрович?.. Артур лично знает и Глеба, и Германа Митте… Да… Уже пытался. Что если мы попробуем держать их на связи? Поможет? В подвале? То есть вы до них не успеете добраться? Понятно… Все слышите?.. Ничего себе!

– Что там? – спросил я.

– Представляешь, у них Митте два года под особым наблюдением. Весь дом напичкан жучками и датчиками. Они в подвале, так что БПшиком их не достать. Было бы хорошо их оттуда выманить. Так что звони. И попробуй на меня перекинуть.

Митте ответил сразу.

– Да.

– Герман Маркович, это Артур. Вы меня помните?

– Помню.

– С вами Александр Анатольевич хочет поговорить.

– Нагорный?

– Да.

– Мне не о чем с ним говорить.

– Буквально минуту, – сказал я, – Герман Маркович, не отключайтесь. Я был в Центре, нет в этом ничего ужасного.

Он хмыкнул.

– Артур, ну причем здесь Центр?

– Тогда в чем дело? Зачем вы заминировали дом?

И я пустил в разговор Нагорного.

– Герман Маркович, – сказал он, – я все понимаю. Но вы зря пытаетесь стереть всю информацию со всех носителей. Мы уже все знаем. Салаватов нам очень подробно изложил.

– Он всего не знает, – усмехнулся Герман Маркович, – и до одного носителя информации, самого полного я не дам вам добраться.

В тот же момент мне на кольцо упало сообщение от Нагорного: «Связывайся с Дауровым и держи его в курсе. Ретранслируй все основные моменты разговора в режиме сообщений».

Я послушался и продублировал Георгию Петровичу начало разговора.

– Я понял, – сказал Нагорный Митте. – Вы стерли все с кольца и теперь собираетесь взорвать себя, чтобы до информации, записанной в клетках вашего мозга, мы тоже не добрались. Это ваш выбор и ваше право. Но причем здесь ваши сыновья? Это не их война. Отпустите.

– Я их не держу. Они выйдут перед тем, как…

– А если не выйдут? В этом возрасте молодые люди склонны к бессмысленному героизму. Артур уже с Глебом разговаривал. Что если они не покинут дома, а вы уже пошлете сигнал на взрывное устройство? Вы хотите их смерти?

– Я проверю. Они мне передадут, что они в безопасности.

– А если не передадут?

– Вы передадите. Вы же человек слова.

– Хорошо, – сказал Нагорный. – Договорились.

А мне пришло сообщение: «Передай Даурову. Сейчас выйдут Никита с Глебом. Пусть стреляют по ним из БП на малой мощности, чтобы потеряли сознание где-то на полчаса. Нам хватит».

Я естественно передал.

– Они пошли, – сказал Герман Маркович.

– Ждем, – сказал Нагорный.

Через пару минут мне пришло сообщение от Даурова: «Ребят отключили. Они еще в доме. Сейчас вынесем и отправим в больницу». И я перекинул его Александру Анатольевичу.

– Что там? – спросил Митте.

– Герман Маркович, они еще в доме, – ответил Нагорный. – Подождите.

Еще минут через десять пришло новое сообщение от Георгия Петровича: «Глеб и Никита едут в больницу. Все тихо. Журналисты не знают». Я перекинул его Нагорному и получил ответ: «Даурову: попытаюсь выманить наверх. Действуйте».

– Какие новости? – спросил Герман Маркович.

– Они не выходят, – сказал Нагорный. – Ждем.

«Наши люди в доме», – написал Дауров.

– Почему так долго? – спросил Митте.

– Возможно, они решили разделить вашу участь.

– Не говорите ерунды.

– Герман Маркович, я не могу утверждать, что они в безопасности, я не знаю.

– Вы лжете!

– Если я буду точно знать, что они в безопасности, я вам тут же скажу. Они с вами связывались?

– Нет.

– Тогда почему вы считаете, что я лгу? Поднимитесь наверх и посмотрите, что происходит.

– Чтоб вы тут же накрыли меня из БП?

– Просто не подходите к окнам.

«Мы заняли все комнаты, кроме одной, той, где Митте. Там бронированная дверь. Он заперся. – сообщил Дауров, – люди наготове».

– А если они еще в доме? – спросил Митте.

– А если в доме ваши сыновья? Выйдите хотя бы в другую комнату, поближе к лестнице наверх. Вы услышите, если они в доме.

– А если ваши люди дежурят под дверью?

– Вы думаете, что для того, чтобы взять вас живым, мы будем рисковать людьми?

– Будете, – сказал Герман Маркович, – вы будете.

«Нам надо, чтобы он подошел к двери и коснулся ее рукой», – сообщил Дауров.

И я скинул Нагорному.

– Подойдите к двери, – сказал Александр Анатольевич, – вы услышите, если там кто-то есть.

– Я уже слышал какое-то шевеление.

– Может быть, это ваши сыновья.

– Скорее кто-то пытается вскрыть ее деструктором.

– Это легко проверить. Она же нагреется. Будете знать точно.

– Пожалуй…

И разговор прервался.

У Даурова

– Молчит, – сказал Нагорный, – все, тишина.

Я залез в новости. О взрыве ничего не было.

Зато пришло сообщение от Даурова: «Нагорный гений. Мы взяли Митте. Живой. Дверь была под током. Через вентиляцию шел усыпляющий газ, и он уже плоховато соображал. Но мог еще догадаться, что происходит. Так что подстраховались».

Было около одиннадцати, когда меня вызвали по кольцу.

Глеб Митте.

– Артур, где отец? Что вы с ним сделали?

– Он жив, – сказал я. – В СБК. Вы в больнице? С вами все в порядке?

– Ну, насколько в порядке можно быть после того, как в тебя залепили из БП. Кого нам благодарить?

– За его жизнь? Нагорного.

– И Даурова, – подсказал Александр Анатольевич.

– И СБК, – сказал я.

– Понятно, – сказал Глеб. – С ним можно будет увидеться?

– Думаю, пока нет. Вопрос к СБК.

– Вопрос к Герману Марковичу, – заметил Нагорный. – В тюрьме СБК во время следствия могут и не дать свидания с родственниками, в ПЦ дадут обязательно. Но мне кажется, что Герман Маркович согласия не подпишет.

Я пересказал это Глебу.

– Я тоже так думаю, – сказал он. – Передай Нагорному, что мы с Никитой благодарны. Отец этого не хотел, но мы предпочитаем видеть его живым. Все, спасибо.

И он отключился.

– Благодарят, – сказал я Александру Анатольевичу. – Правда, холодновато.

– Да я ни на какую благодарность не рассчитывал. Здесь реакция может быть самой неожиданной. Отлично, если благодарят.

В течение пяти минут после звонка Сеть взорвалась новостями: «Задержан бывший начальник СБК в кабинете Даниила Данина Герман Маркович Митте», «Сыновья Митте попали под огонь БП и доставлены в больницу», «Сыновья Митте пришли в себя».

– О! СБКоиды разрешили журналистам писать, – прокомментировал Нагорный. – Как из пушки!

Дома я был в половине первого. Маринка уж спала. Да и мне Александр Анатольевич посоветовал поспать и разрешил не приходить на работу раньше двенадцати.

– Будем передавать дело в СБК, так что вряд ли будет что-то интересное, – сказал он.

Заснуть, правда, я не смог, и часов до двух смотрел новости в Сети.

На следующий день пришел на работу к полудню.

– Артур, тебя Нагорный хотел видеть, – с порога сказал Венгер, – зайди к нему.

Александр Анатольевич сидел на светло-бежевом диване в гостиничной части кабинета и пил кофе.

– Присоединяйся, – сказал он.

Я уселся рядом.

– Дела такие, – начал Нагорный. – Нас с тобой приглашает Дауров.

– Зачем? – спросил я. – Никак подозревают в причастности к заговору, который мы раскрыли вместо них.

– Боже упаси. Полный мир. Им помощь нужна. Митте хочет, чтобы мы присутствовали на допросе. Они его с десяти пытаются разговорить. Совершенно безрезультатно. Немой допрос. Знаешь, что такое немой допрос?

– Нет.

– А это когда, следователь задает вопрос, подозреваемый или обвиняемый молчит, а следователю ничего не остается, как смотреть на СДЭФ. Тоже информативно, конечно. Лучше, чем ничего.

– А под БП? – спросил я.

– Ты обратил внимание, как человек под БП отвечает? Односложно, четко на поставленный вопрос. Чтобы это было эффективно, надо уже немало знать. Есть, конечно, режимы, в которых можно вызвать поток сознания, а потом долго фильтровать информацию. Под детектор, потом опять под БП, потом опять под детектор. Долго, муторно и не очень полезно для клиента. Если есть возможность разговорить – лучше разговорить. Так что сейчас у нас Герман Маркович первый претендент на поездку за тысячу километров.

– Так что летим к Даурову?

– Точно. Я спросил, чего хочет Герман Маркович, придушить нас или в ножки поклониться. «Не знаю, – сказал Георгий Петрович, – придушить не дадим, а в ножки пусть кланяется». Кстати, давно хотел тебе показать. Знаешь, с чего все началось? Почему тебя к Салаватову направили?

– С чего?

– А вот с этого документа.

И Нагорный скинул мне на кольцо маленький файлик. «Служебная записка, – гласил текст. – Просим обратить внимание на деятельность следователя прокуратуры Салаватова Руслана Каримовича, поскольку он замечен в регулярном общении с объектом, находящимся под особым наблюдением СБК». И подпись: «Следователь СБК, полковник СБ Ермилов».

– Это и есть материал из СБК? – спросил я.

– Да, – кивнул Нагорный.

– Я не знал, что ты виртуозно умеешь врать.

– Спасибо за комплимент. Но это бессовестная лесть. Вру я посредственно за отсутствием регулярной практики. Формально я вообще не солгал. Ну, есть же материал.

– На одну страничку, – сказал я.

– Он нам очень помог. Если бы не эта записка, работал бы Салаватов дальше, а твой отец и Леонид Аркадьевич уже взорвались в гравиплане.

– Саш, а что тебе предлагал Салаватов? Что за предложение, которое ты никак не мог принять? – спросил я, когда мы уже летели в СБК.

– О! Это было замечательное предложение. Он предлагал мне трон и корону, то бишь императорское кольцо. Сразу, минуя стадию принца империи. Без психологичекой подготовки в заведении Евгения Львовича. Без одобрения НС. Я заминаю дело, возглавляю их заговор вместо Митте, мы убираем Хазаровского. Ну, он же мне доверяет, и я к нему вхож. Нож, яд, табакерка. И я становлюсь императором. Честно говоря, было большое желание влепить ему пощечину. Или хотя бы наорать. Еле сдержался.

– В этом предложении положительно что-то есть, – заметил я.

– Я тебе сейчас влеплю пощечину, все равно к Ройтману ехать. Так, объясняю по пунктам. Насколько они меня любят, они мне уже объяснили очень доходчиво. На ступенях суда. При помощи лазерного деструктора. И я их люблю примерно в той же степени, только у меня методы помягче. Не скажу, что власть мне совсем неинтересна, это неправда. Интересна. Но не как самоцель, а как средство для того, чтобы что-то сделать. И здесь у меня с Хазаровским полное взаимопонимание. Не единомыслие, нет. Есть разногласия. Но мы оба считаем, что врать нехорошо, а воровать еще хуже. Мы оба хотим идти вперед и тянуть за собой страну, а не пятится назад и тянуть из страны. У Хазаровского и так полно, к тому же для него, по-моему, богатство было не целью, а побочным продуктом его бурной деятельности. Для меня оно вообще не значимо. Денег должно хватать: еда, одежда, крыша над головой, комфорт для семьи и детей. А все, что сверх того, то от лукавого. Никогда не понимал, зачем нужны золотые унитазы. И я знаю, что Хазаровский не будет мне мешать в моей работе. А с этими ребятами у меня взгляды разные. Совсем. Уж, не говоря о моральной стороне вопроса. Все-таки перед Хазаровским у меня есть определенные обязательства.

– Интересно, а он верил, что ты согласишься?

– Не знаю, по-моему, просто шел ва-банк. Пан или пропал.

У Даурова мы были примерно в половине первого.

Картинка, увиденная в его кабинете, удивила меня до крайности. На том самом черном кожаном диване, на котором сидел и я во время памятной беседы в СБК, за низким столиком с инкрустацией, Георгий Петрович и Герман Маркович совершенно мирно пили чай из белых чашечек с красными фениксами. Так что широкоплечий и грузный Митте смотрелся этакой глыбой рядом с подтянутым Дауровым.

Пастораль портили браслеты на запястьях Германа Марковича. Они не были соединены, зато на правой руке посередине белого пластика вдоль всего браслета была вплавлена ярко-красная проволочка. Такой браслет я видел у отца. Называется «с функцией мониторинга»: для особо-опасных, склонных к самоубийству, побегу или еще в чем-либо неадекватных арестантов. Именно с такого браслета Ройтман получал информацию об уровне адреналина в крови моего отца и об уровне серотонина в синаптических щелях и бил тревогу, если первого было слишком много или второго слишком мало. Практически детектор, работающий в круглосуточном режиме.

В кресле рядом с диваном сидел еще один человек лет сорока-пятидесяти с круглым лицом и взглядом врача или психолога. Он поднялся нам навстречу и пожал руки.

– Вадим Ермилов, – представился он.

И я вспомнил подпись под «служебной запиской»: «полковник СБ, следователь по особо важным делам Ермилов».

Дауров чуть приподнялся, чисто символически, но тоже пожал нам руки и предложил сесть.

Мы с Нагорным опустились на диван, Александр Анатольевич с улыбкой посмотрел на Митте и сказал:

– Герман Маркович, как же я рад видеть вас живым!

– Не могу разделить ваших чувств, – сказал Митте.

– Да? На мой взгляд, пить чай с милейшим Георгием Петровичем гораздо приятнее, чем валяться в морге, – заметил Нагорный, – но дело вкуса конечно.

– Вы меня не поняли, Александр Анатольевич, я имел в виду, что я нисколько не рад видеть живым вас, – усмехнулся Митте.

Тем временем мне на кольцо упал пароль от модов Митте, и я подключился к детектору. СДЭФ был стабильно высоким и жутко контрастировал со спокойным тоном и вежливыми выражениями Германа Марковича.

– Прошу прощения, – улыбнулся Нагорный, – но никак не мог явиться к вам мертвым. Так зачем вы нас звали?

– В глаза посмотреть, – угрюмо сказал Митте, – человеку, который приказал стрелять в моих детей, а потом говорил, что не знает, что с ними.

– Сейчас с ними все в порядке. Они, к сожалению, пока не могут вернуться домой, потому что сотрудники СБК, ваши бывшие коллеги, не уверены в том, что разминировали дом полностью. Вы бы подсказали, где была взрывчатка.

– Все уже в порядке, – сказал Дауров. – Герман Маркович показал на плане. Разминируют.

– Ну, замечательно, – кивнул Нагорный. – А когда их везли в больницу, я действительно не был уверен в их безопасности, о чем вам и сказал. Ребята молодые, здоровые, но кто его знает, ручной БП – опасная штука.

– Не ожидал от вас подобного цинизма, – заметил Митте.

– Не буду спорить с вами, кто здесь больший циник, – сказал Нагорный, – только благодаря моему цинизму пять человек спасены, а благодаря вашему двое убиты. Вы ведь возглавляли ваше сообщество? Это вас прочили в императоры. Для вас Максим Подогас закачивал деньги из бюджета. Так?

Митте молчал. СДЭФ был высоким, но довольно ровным.

– Да так, – сказал Дауров, – он уже во всем признался.

– Сам? – спросил Нагорный.

– Под БП, – пояснил Георгий Петрович. – Мы уже там были.

– А немой допрос?

– Два часа был немой допрос. Он нам очень помог кстати. Особенно забавно, когда человек молчит и при этом активируется зона мозга, ответственная за ложь. Вот мы по этим вопросам в основном и гоняли под БП. Во время немого допроса Герман Маркович, правда, упорно пытался использовать шпионские методы и уходить в транс, чтобы не реагировать на вопросы, но знания у него теоретические, практического опыта нет, так что мы легко с этим справлялись. Например, вот так.

Дауров приподнял ложечку над чашкой и резко отпустил, так что она зазвенела о фарфор.

Митте еле заметно вздрогнул.

– С махдийскими резидентами, которых мне приходилось раскалывать еще при Анастасии Павловне, до того, как я ушел к Хазаровскому, было гораздо труднее, – заметил Георгий Петрович. – Но тоже справлялись. Управление модами на браслет и адреналин в кровь. А с Германом Марковичем не понадобилось даже.

– Никогда не думал, что меня будут сравнивать с махдийскими шпионами, – сказал Митте. – Никогда не был врагом своей страны. Единственное, чего я хотел, это чтобы ею не правили вор и легкомысленный мальчишка.

Нагорный приподнял брови.

– Ну, «вор», понятно, Хазаровский. А вот «легкомысленный мальчишка» – это ново. Зачем тогда вы так упорно следили за «легкомысленным мальчишкой»? Я же у вас был под «особым наблюдением», я же ваши жучки в моем офисе горстями собирал.

– Жаль, что только следили, – поморщился Митте, – надо было сразу сажать. А лучше расстрелять, чтобы нам Ройтман кровь не портил со своей психокоррекцией. Я всегда считал, что врага честнее убить, чем перетряхнуть ему мозги. И для себя не делаю исключений. Любой нормальный император послал бы к палачу того, кто пытался его убить. А Хазаровский пошлет к психологу.

– Вам нужно было родиться тысячу лет назад, – улыбнулся Нагорный. – А то и раньше. Когда-то и кодекс Хаммурапи был нормой. А вот Анастасия Павловна, между прочим, уже к психологам посылала.

– Ну, баба, – сказал Герман Маркович, – при всем моем к ней уважении.

– И я пошлю к психологу. Потому что вы мне не враг, вы просто заблуждаетесь. Но надо заметить, что у вас есть реальный шанс загреметь на «F».

– Вы меня «F» хотите запугать?

– Да нет, просто информирую. Народу много, у Ройтмана мест не хватит на «E». Вы согласие собираетесь подписывать, Герман Маркович?

– Нет, – усмехнулся Митте.

– Ваше право, – сказал Нагорный. – Просто, кто раньше подпишет – тот попадет на «Е», кто позже – на «F», а то и уедет в другой город. Такая возможность тоже существует. Вот, Салаватов Руслан Каримович у нас на «Е3» уехал.

– На «Е3»? Он что уже согласие подписал?

– Пока нет, но собирается. Поехал на экспертизу. Но с Ройтманом есть предварительная договоренность насчет «Е3», поскольку помощь Руслана Каримовича была просто неоценимой, хотя и не всегда добровольной.

– Мне «Е3» не светит, – заметил Герман Маркович.

– Не светит, конечно, – кивнул Нагорный, – а вот «Е5» вполне.

– Разница между «Е5» и «F» почти неуловима, – сказал Митте.

– Как сказать! – вмешался Дауров. – На «F» намного больше элементов наказания. Комнаты меньше, прогулочный двор меньше. Никакую технику нельзя включать самостоятельно – все делает только охрана, устройства связи с меньшим набором возможностей, чем даже на «Е», ежедневный полный обыск. На прогулку в наручниках, с прогулки в наручниках.

– Ну, кому вы рассказываете, – хмыкнул Митте. – Если у меня «Е» не имеют право назначить режим, как на «F».

– Это верно, так что ежедневные обыски и наручники вас, скорее всего, не коснутся. Но все остальное в силе. Технику ради вас никто не будет менять.

– Но поместить туда имеют право только, если там никого нет с реальным «F», – возразил Митте.

– А там и нет, – сказал Нагорный.

– Но, если вдруг заведется людоед, будет проблема, – продолжил Георгий Петрович. – Менять психолога нехорошо, значит, перевод в другой город отпадает. И на «Е» к другим фигурантам переводить нельзя, пока у вас психокоррекция не закончена. Так что придется вас на «F» оставить.

– Людоеда в комнате запрут, – сказал Герман Маркович, – так что я его и не увижу. Не говоря о том, что на «F» пять блоков – есть, куда перевести.

– Может быть, – кивнул Дауров, – но все равно неприятно. Мало ли что. Вроде бы мелкие детали, а Анри Вальдо взвыл через три месяца. Я тогда некоторое время вел его дело. На суде он еще хорохорился, пока был в тюрьме – это же только изоляция, а не наказание. А как только приговор вступил в силу, он понял почем фунт лиха. Жаловаться не жаловался, но Ройтман нам рассказывал, как себя чувствует клиент. «Как там Анри? – спрашиваю. – Буянит? Бунтует? Отказывается пить лекарства?» «Да, нет, – говорит Евгений Львович. – Все замечательно. Он серную кислоту готов пить, не то, что КТА, только, чтобы пообщаться хотя бы с психологом».

– Анри Вальдо плохо гнулся, но легко ломался, – заметил Митте, – он слишком привык к болтовне со своими ублюдками и к их восторгам. Мне этого не надо.

– Да, – сказал Дауров, – вы ведь тоже вели его дело.

– В качестве вашего начальника, если помните.

– Ну, как такое забыть? Если бы не вы, я бы, может, и к Хазаровскому не сбежал. Я помню, как начались заказные дела. Сначала ручеек при Анастасии Павловне, а потом и мутный поток. По свидетельству тех, кто остался. Мне и ручейка хватило.

– Не было никаких заказных дел, – сказал Митте, – все это сплетни.

Дауров только вздохнул.

– После психокоррекции ваши оценки, боюсь, изменятся, Герман Маркович, – заметил Нагорный.

Чай был выпит. Дауров аккуратно поставил пустую чашку на блюдце с фениксом.

– Ну, что ж, продолжим, – сказал он, – Герман Маркович попросил у нас тайм-аут для встречи с вами, Алексей Анатольевич и Артур, и я был обеими руками «за», поскольку вы, думаю, знаете несколько больше, чем записано в протоколах допросов Салаватова, и сможете помочь нам правильно сформулировать вопросы.

График СДЭФ Митте резко скакнул вверх.

Сам же Герман Маркович равнодушно пожал плечами.

– Ну, давайте продолжим.

– Тогда я сейчас вызываю вашего адвоката, – сказал Дауров и связался с кем-то по кольцу.

– А сейчас у нас была просто светская беседа? – спросил Нагорный.

– Конечно, – кивнул Георгий Петрович, – Герман Маркович не возражал, и поэтому мы отпустили Ивана Захаровича пообедать.

– Это радует, – сказал Александр Анатольевич, – а то я уже чувствовал себя абсолютным садистом. Я на диванчике не допрашиваю.

– Так и я на диванчике не допрашиваю, – улыбнулся Дауров, – на диванчике я исключительно веду светские беседы. Мы сейчас вон туда пойдем, – и он указал взглядом на дверь слева у окна. Герман Маркович знает, мы там уже были.

И на СДЭФ Митте снова вылетел пик.

А Георгий Петрович связался по кольцу еще с кем-то. Говорил вслух.

– Алексей? Ты пообедал?.. Да?.. Заходи, мы продолжим беседу с Германом Марковичем, так что нужна твоя помощь.

На фоне этого казалось бы невинного разговора график с детектора Митте резко пошел верх.

– Алексей психолог? – спросил Нагорный.

– Да, – кивнул Дауров, – специалист по биопрограммеру. Методика у нас стандартная для таких случаев. Учитывая то, что Герман Маркович совсем не хочет с нами сотрудничать, а дело очень серьезное, у нас есть два пути, как говорит Алексей. Первый: построить нейронную карту и проанализировать связи и сигналы. Так как «Е5», мы имеем на это право без согласия на психокоррекцию и суда. Метод надежный, но долгий. В ПЦ все равно будут делать, и психологи нам спасибо скажут, но, если нам нужна оперативная информация, лучше отфильтровать поток сознания. Так что с этого, и начали.

– Герман Маркович какие-нибудь новые фамилии назвал, кроме тех, кого мы уже знаем? – спросил Александр Анатольевич.

– Нет пока, – сказал Георгий Петрович.

– Герман Маркович обронил замечательную фразу, когда собирался подорвать себя, – проговорил Нагорный, – а именно, что Салаватов далеко не все знает.

– Видимо, это так, – кивнул Дауров, – мы узнали много нового, правда, в основном о планах общества, а не составе участников. В свете последних событий я счел, что это важнее. Но ничего срочного.

– Меры приняли?

– Конечно. Из интересностей: они хотели все свалить на Анри Вальдо и отчасти на Реми Роше. В том числе покушение на вас. Месть тессианского террориста и его спонсора-миллиардера. Поэтому так активно использовался голубой гравиплан, принадлежащий Реми, и еще один такой же.

– А Реми не знал?

– Скорее всего, нет. Но проверим, конечно.