Текст книги "Секс и эротика в русской традиционной культуре"
Автор книги: Наталья Пушкарева
Соавторы: Елена Левкиевская,Владимир Петрухин,Игорь Кон,Иван Морозов,Т. Листова,К. Логинов,Петр Богатырев,A. Плотникова,Ольга Белова,C. Толстая
Жанры:
Научпоп
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)
ЕЛЕ-ЕЛЕ…
Зап. в 1987 г. В. Л. Кляусом и А. Г. Игумновым в д. Карабула Богучанского р-на Красноярского края от К. Е. Рукосуева, 1911 г. р.
Место хранения: личный архив В. Л. Кляуса.
С НЕРЗАВОДА В ОНОХОЙ
Зап. в 1992 г. В. Л. Кляусом, Л. Витковской, Е. Трубохиной в п. Аргунск Нерчинско-заводского р-на Читинской обл. от М. С. Федореевой, 1910 г. р.
Место хранения: личный архив В. Л. Кляуса.
Нерзавод, Олочи, Ишага, Аргунск, Домосовка, Онохой, Борщовка, Ключи, Луговуха, Комора, Тарасянка, Слюдянка, Федосово, Усть-Уров – бывшие казачьи станицы по Аргуни. Сегодня из них существуют только первые четыре.
М. С. Федореева полностью текст вспомнить не смогла.
После слов «Разворочила шугу» при вторичном исполнении добавились строки:
С Ишаги на Усть-Борщовку —
Закатала девок чертовка.
После слов «По четыре на дворе» при вторичном исполнении добавились строки в окончании:
А Аргунска на прикрасе —
По четыре на запасе.
А с Аргунска в Комару,
Комара стоит на рынке —
Утонула матушка в крынке.
Исполнительница стеснялась произносить непристойные слова и заменяла их. Точное содержание строк с замененными словами было выяснено в последующей беседе:
– С Нерзавода в Онохой – хоть на девкам хорохорь… много девок. С Нерзавода, эта… С Онохоя на Олочи… А с Олочи на Ключи – хоть на девкам хохочи. Там девки были корявы, все хохотали, мужики косматы были, вот и… Так, с Ключей на Луговуху. Луговуха стоит в яме, огорожена вашим делом.
– Чем? Хуями?
– Но, огорожена вот этим делом. Ну вот, а с Луговухи в Ишагу, Разворо… э, с Ишаги. Усть-Борщовкой вот тут… С Усть… закатала матушка-чертовка.
– Закатала что чертовка?
– Но, как мужчина с женщиной имеет, такая штука.
– Закатала чего?
– Доебла девок чертовка.
– Понятно, дальше.
– С Усть-Борщовки в Домосовку. Домосовка на бугре – по четыре на дворе.
– По четыре бляди?
– Бляди. А с Аргунска… Но с Домосовки на Аргунска, вот видишь тут вроде много девок по четыре.
– В запасе?
– Но… Комара стоит на рынке – утонула пизда в крынке. Вот и все. Больше не знаю.
НА МОРОМСКОМ МОСТУ
Зап. в 1992 г. В. Л. Кляусом, Л. Витковской, Е. Трубохиной в п. Аргунск Нерчинско-заводского р-на Читинской обл. от М. С. Федореевой.
Место хранения: личный архив В. Л. Кляуса.
Полностью вспомнить текст М. С. Федореева не смогла, она стеснялась произносить непристойные слова и в большинстве случаев заменяла их. При вторичном исполнении прозвучало следующее:
Как то… Мешок сошил,
Сухарей насушил,
Сухарики съел,
Мешок надел на его…
– Вот это я запомнила тоже хорошо…
У начальницы самой
Обросла она, гыт, травой,
Траву выкосила,
Ее выбросила.
Мужик… не… Коршун крякал над избой,
Мужик плакал над пиздой…
– А больше ничего не знаю.
Б. П. Кербелите
ДРЕВО ЖИЗНИ
К вопросу о реконструкции фольклорных образов
В фольклористике последних лет особого внимания удостоен образ мирового древа, или древа жизни. Интерес к нему, возникший еще в XIX веке [699]699
Афанасьев А. Н.Древо жизни. М., 1983. С. 214–227.
[Закрыть]и проявившийся в многочисленных исследованиях, [700]700
Элиаде М.Космос и история. М., 1987; Holmberg U.Der Baum bes Lebens. Helsingfors, 1922.
[Закрыть]возродился в связи с работами языковеда и исследователя мифологии В. Н. Топорова, в которых поддерживается гипотеза, что образ мирового древа является всеобъемлющей моделью мира. [701]701
Топоров В. Н.О структуре некоторых архаических текстов, соотносимых с концепцией «мирового дерева» // Труды по знаковым системам, 5. Тарту, 1971. С. 9–62; его же. О космогонических источниках раннеисторических описаний // Труды по знаковым системам, 6. Тарту, 1973. С. 114–116; его же. Древо мировое // Мифы народов мира. Энциклопедия. T. I. М., 1987. С. 399.
[Закрыть]
Нас настораживает та легкость, с которой применяются космогонические толкования: обнаруженные в фольклорных текстах различных жанров упоминания определенных деревьев объявляются порой без всякой аргументации отражением модели мира, а соответствующие произведения – «космогоническими текстами». [702]702
Launnkiene N.Mito atšvaitai lietuviy kalendorinese bainose. Vilnius, 1990; Velins N.Senoves baity pasauležiyra. Struktüros bruožai. Vilnius, 1983.
[Закрыть]
Символические образы деревьев нашли отражение как в произведениях разных жанров фольклора, так и в памятниках древней литературы. Это говорит о важности данного образа в системе представлений древних людей. Однако, если все образы деревьев свести к универсальному образу древа жизни, мирового древа или древа познания, который, как утверждает В. Н. Топоров, был самым архаичным, а кое-где и единственным художественным образом, [703]703
Топоров В. Н.О происхождении некоторых поэтических символов. Палеолитическая эпоха // Ранние формы искусства / Сост. С. Ю. Неклюдов. Отв. ред. E. М. Мелетинский. М., 1972. С. 77–103.
[Закрыть]трудно согласиться с устоявшимся толкованием: непонятно, почему древних людей в первую очередь волновало строение космоса, а не другие проблемы бытия человека.
Если в сюжетах литовских сказок и других повествований выделить элементарные сюжеты (ЭС) и сгруппировать их по целям героев, получится пять классов. Цели героев ЭС оказываются целями общечеловеческими: стремление к свободе от чужого окружения, добывание средств существования, стремление к равенству в роде, поиски идеального брачного партнера и стремление к целостности и полноценности рода или семьи. Среди упомянутых целей самые древние – первые две. Человек есть часть природы, и названные цели сродни естественным инстинктам самосохранения и продолжения рода. Стремление обезопасить себя, повысить урожайность посевов и плодовитость скота, а также обрести и сохранить потомство проявляется наиболее ярко в обрядах и магических действиях, которые совершались в календарные праздники и во время значительных перемен в жизни человека. Когда герои ЭС добывают сведения о существенных особенностях и намерениях «чужих», они получают преимущество, которое затем используется при устранении опасности, освобождении из-под власти «чужих» или добывании необходимых предметов. Получение знаний о космических явлениях (напр., ответа на вопрос: «Почему солнце три дня не всходило?») или об устройстве иного мира представлено в тех ЭС, в которых изображаются испытания младших членов рода для предоставления им равных прав или более высокого статуса. Примечательно, что сведения о потустороннем мире довольно часто сообщаются героям, которые демонстрируют, что они не узнают объекты иного мира, то есть негативные ЭС о не выдержавших испытания трансформированы в позитивные ЭС. Все это говорит о том, что космогонические представления не были основой самых древних повествований и художественных образов. [704]704
Кербелите Б.Историческое развитие структур и семантики сказок: на материале литовских волшебных сказок. Вильнюс, 1991.
[Закрыть]
Исследователями, трактующими в качестве модели мира образ мирового древа, или древа жизни, приводится немало фактов, которые явно противоречат подобному толкованию. К ним можно отнести графические изображения мирового древа, или древа жизни, делящиеся, в свою очередь, на мужские и женские символы. [705]705
Топоров В. Н.Древо мировое. С. 399.
[Закрыть]Так называемые жезлы с отверстием, которые обычно соотносятся с символом мирового древа, также имеют мужские знаки или их пары. [706]706
Топоров В. Н.О происхождении некоторых поэтических символов.
[Закрыть]В. Н. Топоровым отмечено, что изображения регионального варианта древа жизни, а именно родового древа, встречаются на свадебных халатах нанайских женщин: с этими изображениями «связывались представления о плодовитости женщин и о продолжении рода». [707]707
Топоров В. Н.Древо родовое // Мифы народов мира. Энциклопедия. T. I. С. 400.
[Закрыть]Нанайцы считали, что на родовом древе помещаются птички омиа – души детей, и шаманы призывают их к женщинам и этим обеспечивают рождение ребенка. [708]708
Лопатин И. А.Гольды амурские, уссурийские, сунгарийские. Владивосток, 1922. С. 199.
[Закрыть]Как мировое древо – космогонический образ – интерпретирует Н. Велюс елочку или так называемый «сад», которые подвешиваются над свадебным столом в восточных и юго-восточных регионах Литвы, а также изображаются на сундуках для свадебного приданого. [709]709
Velins N.Указ. соч. С. 39–40.
[Закрыть]Чтобы объяснить, почему символ модели мира изображается именно на сундуках для приданого, автору приходится выстраивать сложную цепь взаимосвязей. Такие изображения якобы вызваны тем, что в сундуках хранились льняные ткани, а лен в загадках сравнивается с дубом, который литовцами почитался как древо жизни – символ мироздания. [710]710
Там же.
[Закрыть]
Заметим, во-первых, что в сундуках хранились не только льняные, но и шерстяные ткани и одежда, изготовленные литовскими девушками до замужества. Во-вторых, сравнение двух объектов необязательно означает их эквивалентность. Хотя сравнение может быть основой для возникновения символа, его функции часто сводятся лишь к поэтизации сравниваемого объекта. Наконец, из свидетельств о том, что древние литовцы почитали дубы или дубовые рощи, необязательно следует, что дуб символизировал мироздание.
Уместно вспомнить, что сундуки для приданого – весьма важный атрибут свадьбы. Не вызывает сомнения, что подвешиваемые верхушкой вниз над литовскими, молдавскими и другими свадебными столами елочки, украшенные яблоками, являются символами. Аналогичное значение имеет и свадебное украшение из соломы в виде двух пирамид, сложенных основаниями (к этой центральной фигуре подвешиваются такие же фигуры поменьше и соломенная птица, иногда – изображение мужчины), которое называется «садом». В песнях поется, что в саду много яблок; участники свадьбы должны «купить сад» – только после этого свадебный полк может сесть за стол. [711]711
Vysnianskaite A.Lietuviy šeimos tradicijos. Vilnius, 1967. C. 34.
[Закрыть]В названии свадебного украшения и в песнях явственно просматривается символика не только дерева, но и яблок. У алтайцев на свадьбе срубается береза (священное дерево, которое в обычное время рубить нельзя) и ставится в новом аиле, приготовленном для молодоженов. Комель березы ставится в место для очага, а верхушка просовывается в дымовое отверстие (этими сведениями мы обязаны фольклористке Т. Садаловой). Если все эти символы деревьев воспринимать в качестве модели мира, их присутствие на свадьбе трудно объяснить: свадьбы устраиваются не для того, чтобы поговорить на космогонические темы. Хотя при заключении брака учитываются трудовые, имущественные и прочие интересы, главная его цель во все времена совершенно ясна: забота о продолжении рода. Именно с этой заботой неразрывно связаны не только свадебные пожелания, магические действия, но и символика, значение которой более понятно, нежели значение елочек или «садов». Например, в некоторых регионах Литвы сохранился обычай вешать в конце свадьбы чучело свата или имитировать, что вешают самого свата. У чучела или свата нередко подчеркивается при помощи морковки мужской признак. Литовская фольклористка З. Путейкене присутствовала в 1984 году на свадьбе в местечке Аланта Молетского района. Свадьба отличалась архаичностью: на ней были даже такие редкие и древние элементы, как персонаж «медвежья мать», угощавшая всех особым напитком – «медвежьей кровью». В конце свадьбы вешали чучело свата с традиционной морковкой. Когда молодежь вдруг начала смеяться над этим изображением, старик очень серьезно урезонил шутников: «Над этим смеяться нельзя. Это древо жизни». К сожалению, мы располагаем единственным свидетельством такого рода. В многочисленных описаниях свадебных обрядов, хранящихся в рукописных фондах литовского фольклора, и в исследованиях этнографов не находится больше прямых указаний на мужской признак как древо жизни. По свидетельству литовской фольклористки Б. Стунджене, еще недавно на ее родине (в Пасвальском районе) свадебный глашатай вешал себе на грудь морковку и две луковицы. По поводу применения такого всем понятного символа в предсвадебное время никто не возражал, хотя в другом контексте он воспринимался бы как предосудительная непристойность. Примечательно, что так же относятся и к пению некоторых календарных и свадебных песен: исполнители подчеркивают, что петь их вне обряда неприлично. [712]712
Рукописные фонды литовского фольклора Института литовской литературы и фольклора. LTR 6163(93).
[Закрыть]
Лирические песни многих народов построены на параллелизме образов дерева и человека (юноши или девушки). Довольно часто вторая часть песни (изображение человека) отсутствует, и деревья воспринимаются как символы или метафорические замены. Например, ива в значении «возлюбленный» встречается в узбекских песнях. [713]713
Турдимов Ш. Г.Поэтические символы в узбекских народных лирических песнях. Автореферат дисс. на соиск. степени канд. филол. наук. Ташкент, 1987. С. 18–19.
[Закрыть]В литовских песнях юноша заменяется кленом или березой (в литовском языке она имеет название мужского рода), а девушка – чаще всего липой. В русских песнях береза, ива, рябина воспеваются вместо девушки и т. п. В «Младшей Эдде» при перечислении кеннингов скальдической поэзии говорится: «Скальды <…> зовут человека «ясенем», либо «кленом», либо «лесом», либо другими словами мужского рода, обозначающими деревья <…>, в кеннингах женщин применяются все названия деревьев женского рода». [714]714
Младшая Эдда / Изд. подгот. О. А. Смирницкая и М. И. Стеблин-Каменский. Л., 1970. С. 124.
[Закрыть]
Приведенные факты убедительно свидетельствуют о том, что значения образов деревьев в фольклорных произведениях и обрядах могут быть разными, но чаще всего они соотносимы с человеком, а не с космосом. Значение конкретного символа необходимо устанавливать в контексте.
В сказках, мифологических рассказах и обрядах дерево или его часть нередко применяется как магическое средство. Чаще всего оно используется не по прямому назначению, а в качестве метафорической замены или символа. Все иносказания, являясь средствами выражения содержания произведений или семантики действий, как и любые другие языковые средства, могут иметь сходное значение в текстах разных жанров, поэтому их сопоставление правомерно. Исследователями уже раскрыто сходство метафорического языка у разных народов. Учет аналогий также может помочь выяснению значений символов: вполне вероятно, что в какой-либо культуре эти значения известны или их легче расшифровать.
Попытаемся ниже предложить на основе структурно-семантического анализа и сопоставления различных текстов толкование образа древа познания, или древа жизни, а также попробуем «прочитать» несколько песен, которые другими исследователями соотнесены с последним.
Для выяснения семантики художественного образа желательно рассматривать его в контексте сюжетного произведения: назначение предметов легче уловить, когда они фигурируют в действиях персонажей, их применение вызывает определенные последствия и т. п. В известных нам фольклорных произведениях мировое дерево или описывается статически, или же изображенное дерево не имеет наименования – еще требуется доказать, является ли оно интересующим нас символом или представляет собой обычную поэтизацию реального дерева. Единственное известное нам сюжетное произведение, в котором безусловно фигурирует древо познания, – библейское сказание о грехопадении первых людей и их изгнании из рая. О фольклорном происхождении этого сказания писал еще Д. Фрэзер. [715]715
Фрэзер Д.Фольклор в Ветхом завете. М., 1986. С. 29–48.
[Закрыть]Оно воспринято устными традициями многих народов и получило в них развитие, что косвенно свидетельствует о его фольклорной основе. Коротко напомним сюжет сказания.
Бог, создавший Адама и Еву по образу и подобию своему, оставил этих людей в саду рая, разрешив вкушать плоды со всех деревьев, кроме древа познания. Ева поддалась искушению змея, сорвала плод и вместе с Адамом вкусила его. Бог понял по их поведению, что они содеяли, и изгнал их из рая.
Рассмотрим структуру и семантику данного произведения. Его сюжет – это один элементарный сюжет,в котором изображается важная перемена положения первых людей. Герой ЭСколлективный – Адам и Ева, антипод– Бог, создатель всего сущего, в том числе и героя. Герой полностью зависим от антипода, не имеющего статуса. Начальная ситуация ЭС:герой находится в раю, то есть в идеальных условиях во владениях антипода. Далее выделяем акцию распоряжения:Бог велит первым людям находиться в саду, но воздержаться от совершения одного действия – не рвать плоды с определенного дерева. Это распоряжение антипода сопровождается акцией побуждения:антипод призывает героя поступать правильно, сообщая о негативных последствиях неправильного поступка (если люди вкусят плод, они умрут). Вторая акция побуждения– змей (в анализируемом сюжете он – нейтральный персонаж)подталкивает героя поступить неправильно, сообщая о хороших последствиях (люди станут подобными Богу). Акция героя:Ева срывает яблоко с древа познания и вместе с Адамом вкушает его. Результат:герой лишается бессмертия и изгоняется из идеального места, получая взамен трудную жизнь на земле и возможность иметь детей. В библейском сказании эксплицитно не выражена, но легко подразумевается этиологическая концовка: от поведения первых людей во времена творения мира зависят условия существования всего человеческого рода.
По взаимоотношениям персонажей и наличию акции распоряжения анализируемый сюжет – это типичный ЭС третьего класса («Стремление к равноправному или высокому положению в роде, семье или обществе»). В сказках герои ЭС этого класса (юноши или девушки) испытываются старшими членами рода (стариком, старушкой, тетей, крестной) или мифическими существами, от которых зависит род героя или даже все люди (в том числе испытываются Богом). Если герой не выполняет распоряжения или не имитирует его выполнения, он лишается права жить или получает отрицательный признак. В Библии героя испытывают, можно ли ему дать бессмертие.
Семантическая интерпретация элементарного сюжета во многом зависит от того, как в контексте ЭС понимается акция героя. Нам необходимо выяснить, в чем заключалось испытание первых людей. Предположим, что им надлежало сдержать любопытство – не пробовать вкуса неведомого плода. Возможен также другой вариант – не присваивать плод, которым Бог особенно дорожил. Однако эти интерпретации не увязываются с контекстом, прежде всего – с детальным описанием состояния героя после свершившегося: Адам и Ева прячутся, прикрывают наготу своих тел листьями. Если действия героя – проявление любопытства или «воровство», как нередко интерпретируется грехопадение первых людей, [716]716
Там же.
[Закрыть]испытуемые должны сокрушаться, что испытатель обнаружит пропажу плода. Именно так себя чувствуют старик со старухой, которые в концовке сказки «Горошина до неба» (АТ 804 А) заночевали в саду Бога и вопреки запрету захотели попробовать яблок. Как только старуха сорвала одно яблоко, все плоды упали с дерева. Старуха стала рвать волосы с головы старика и привязывать ими яблоки. Утром яблоки снова были на дереве, но по лысой голове старика Бог догадался о нарушении запрета. [717]717
Каталог литовского повествовательного фольклора (картотека) / Составила Б. Кербелите в Институте литовской литературы и фольклора. АТ 804 А.
[Закрыть]В сказке «Новые Адам и Ева» (АТ 1416) испытуемые тоже не сдерживают любопытства (жена хочет посмотреть, что находится под блюдом) и упускают мышь. [718]718
Там же. АТ 1416.
[Закрыть]
Чтобы понять, почему Адам и Ева начинают стыдиться своей наготы, обратимся к поведению реальных людей. Одежду носят не только для того, чтобы приспособиться к природным условиям – сохранить тепло; некоторые части тела прикрываются и там, где нет необходимости утепляться. Между тем дети не испытывают неловкости от своей наготы. Подростки и взрослые стесняются не наготы как таковой, а избегают показываться неодетыми перед противоположным полом. Значит, по поведению Адама и Евы мы можем судить, что, вкусив запретный плод, они вдруг повзрослели и осознали, что принадлежат к противоположным полам. Мы еще не знаем, что этому способствовало: плод был особым, дающим знание, или действие «вкушать плод с древа познания» является метафорической заменой интимных отношений между мужчиной и женщиной.
Посмотрим, как интерпретируется это действие в фольклорных произведениях, созданных на основе библейского сказания. В литовском этиологическом сказании объясняется, как произошло так называемое «адамово яблоко» у мужчин: Ева подала яблоко с древа познания Адаму, а тот поперхнулся его куском, когда узнал, какое это яблоко. [719]719
Там же. Этиологические сказания. Человек. 1.2.1.8.
[Закрыть]В русских духовных стихах «Об Адаме и Еве» и «Голубиная книга» анализируемое действие объясняется так: «узнали промеж собою тяжкий грех <…> и великий блуд». [720]720
Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым / Подгот. А. П. Евгеньева и Б. Н. Путилов. М., 1977. № 60.
[Закрыть]Таким образом, в фольклорных произведениях действие понимается как в прямом, так и в метафорическом значении.
Если принять, что в библейском сказании действия героя описаны метафорой, оба противоположных побуждения становятся понятными и логически согласованными с результатом. Предупреждая о последствиях непослушания, Бог как бы ставит людей перед выбором: вечно жить или дать жизнь другим, но самим лишиться бессмертия. Первые люди выбрали вторую возможность. Понятно и то, в каком смысле люди станут подобными Богу. Поскольку прежде всего подчеркивается способность Бога создавать людей по образу и подобию своему, змей и людям сулит такую же способность. Можно предположить, почему древо познания добра и зла:в этом определении выражен параллелизм жизни и смерти, наконец – любви и смерти.
В так называемом жреческом тексте сказания говорится, что первые люди каялись: Адам некоторое время пребывал среди животных мужского пола, а Ева среди животных женского пола. Покаяние суть не только сожаление о содеянном, но и обещание, что впредь случившееся не повторится. Значит, первые люди избрали для покаяния такие условия, при которых повторить содеянное невозможно.
Итак, логико-семантический анализ убедительно показал, что действие «вкусить плод / есть яблоко с древа познания» является метафорической заменой интимной связи между мужчиной и женщиной, а древо познания и плод как нечто произведенное им – метафорической заменой фаллоса.
Интересно, что к близкому толкованию сказания пришел австрийский исследователь Э. Вардиман, опиравшийся на анализ значений слов «знание» и «познание» («иеда»): в древнееврейском и древнесемитском то же слово означает и «зачатие», «сотворение». [721]721
Вардиман Э.Женщина в древнем мире. М., 1990. С. 82–83.
[Закрыть]Глагол «познать» в значении «совокупляться» употребляется в литовском и русском языках. В Библии действия Адама и Евы называются грехопадением. Глагол «согрешить» в литовском и русском языках выступает и в качестве эвфемизма для обозначения интимных (чаще всего внебрачных) отношений.
Семантически сходные с библейским сказанием ЭС имеются в сказках. Так, в литовской сказке «Хранитель огня в аду» (АТ 475) герою велят лежать рядом с девушкой и не думать о женитьбе / не «согрешить». Сходный, но уже трансформированный ЭС имеется в литовской сказке «Волшебное лекарство для отца» (АТ 551): юноша должен зачерпнуть целебной воды из колодца, но не тронуть спящую рядом девушку / не «согрешить» с девушкой. Возможно, что колодец в данном случае – метафорическая замена (об этом речь пойдет ниже).
Попытаемся сопоставить метафорическое выражение акции героя библейского сказания с аналогичными метафорами и символами в фольклоре разных народов. Поделим акцию героя на комплекс действий: «сорвать плод с древа познания», «угощать плодом / передавать плод лицу противоположного пола», «совместно есть / имитировать совместную еду плода / другой пищи». Поскольку фольклорная символика обычно очень емка и лаконична, логично предположить, что аналогии скорее найдутся не ко всей акции, а к отдельным действиям или объектам. Естественно, в первую очередь будем искать такие аналогичные действия, метафорическое значение которых более или менее ясно из контекста.
К сожалению, нам не удалось найти аналогий ко всему метафорическому описанию действий Адама и Евы. С действием «сорвать плод с древа» перекликаются строфы, имеющиеся в нескольких литовских свадебных песнях. Юноша зовет девицу замуж и обещает, что ей не придется тяжело работать: она будет лишь по саду гулять, яблоки срывать / яблоки кушать / яблоки срывать, смородину собирать / сладкие ягоды собирать. [722]722
Kazlauskiene В.Lietuviy liaudies dainy katalogas. Vestuvines dainos jauposios puseje. Vilnius, 1976. Nr. 26, 29, 30, 31, 33, 35.
[Закрыть]
Действие «передавать плод / угощать плодом» в значении «любовь» и т. п. представлено в фольклоре многих народов. Для узбеков метание яблок означало способ выбора возлюбленной; второй день месяца рамазан считался «днем метания яблок». [723]723
Турдимов Ш. Г.Указ. соч. C. 14–15.
[Закрыть]Это же символическое действие отражено в сербских народных песнях:
В сербских песнях девушка бросает вверх яблоко: кто раньше его поймает, за того девушка пойдет замуж. [725]725
Там же. С. 31.
[Закрыть]В сербской сказке яблоко кладется на расстоянии: «кто первым доскачет и возьмет его, за того и пойду». [726]726
Там же. С. 414.
[Закрыть]В некоторых вариантах литовской сказки о невесте – мыши или змее (АТ 409 А*) третий брат роняет яблоко; оно попадает в подземелье к мыши или змее, и он женится на ней.
В Литве намеком на желательность любовных отношений служило угощение девушки яблоком. В литовских свадебных песнях отражен обычай угощать сватов яблоками, орехами или ягодами. [727]727
Kazlauskiene В.Указ. соч. № 109.
[Закрыть]
Метафора или символическое действие «совместно съесть / имитировать еду / поделить на две части какой-либо объект» также обнаруживаются в фольклоре разных народов. В Литве в канун Рождества хозяин с женой съедали поделенное пополам яблоко, «чтобы весь год иметь успех в своем хозяйстве». [728]728
Pasakos. Sakmés. Oracijos. Surinko M. Davainis-Silvestraitis/ Paruoše B. Kerbelyte ir K. Viščinis. Vilnius, 1973. С. 279.
[Закрыть]Примечательно, что яблоко ели только муж с женой, хотя в тот день все члены семьи и домочадцы обязательно ужинали вместе, то есть можно предположить, что это действие должно было обеспечить согласие или любовь между супругами. В литовской сказке «Благодарные животные» (АТ 554) говорится, что королевна со своим женихом поделили пополам яблоко и съели – в итоге их охватила любовь. [729]729
Рукописные фонды литовского фольклора. LMD I 133(169).
[Закрыть]Есть вместе яблоко – символ любовных отношений в узбекских песнях. [730]730
Турдимов Ш. Г.Указ. соч. С. 16.
[Закрыть]Следует добавить, что яблоко, а также другие плоды – горошина перца, горошина выступают в сказках разных народов как магическая пища, от съедения которой рождается необыкновенный ребенок (АТ 301 В, 312 Д). В некоторых литовских вариантах сказки «Конь помощник» (АТ 532) говорится, что супруги поделили пополам яблоко и съели – как следствие у них родился мальчик.
Как залог любви, как намек на любовь, как знак согласия на брак выступает совместная еда или ее имитация. У тувинцев сосватанные жених и невеста одновременно хватали зубами кусок мяса (об этом нас информировал тувинский фольклорист Г. Н. Курбатский). По свидетельству фольклористки Р. П. Матвеевой, в Забайкалье на русской свадьбе молодым подавали курицу, которую они должны были одновременно рвать. Считалось, что так можно было узнать, чей «верх» будет в семье, и каждый старался оторвать кусок побольше. На современных свадьбах жителей Забайкалья курицу иногда заменяют булочкой. В Литве сохранились двойные свадебные кубки – из них одновременно пили жених и невеста (об этом поется и в свадебных песнях). При встрече молодых в доме мужа они одновременно отламывают по кусочку от общего куска хлеба. [731]731
Vysniaushaité А.Указ. соч. С. 31, 116.
[Закрыть]В русских народных песнях совместная еда символизирует соединение любящих; [732]732
Астафьева-Скалбергс Λ. А.Символика в русской лирической любовной песне. Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1971. С. 7.
[Закрыть]намеком на любовь считается, когда юноша и девушка едят из одной тарелки.
В фольклоре разных народов яблоко обозначает девушку или юношу или служит эпитетом (напр., в сербских песнях: «Ой, Елена, яблоко зелено…» или «Ах ты, сношка, яблоко златое»). [733]733
Сербские народные песни… С. 27, 43.
[Закрыть]В карельских причитаниях брат, муж, жених или сын – «мудрых милостивых яблоко», «яблоко взращенных», «мое яблоко». [734]734
Степанова Λ. С.Метафорический мир карельских причитаний. Л., 1985. С. 180, 182, 192, 195.
[Закрыть]
Как нам представляется, приведенные примеры достаточно ясно демонстрируют, что аналогии к библейскому метафорическому описанию любовной связи обнаруживаются и в устном бытовании; метафоры чаще всего сходны типологически.
Вполне возможно, что человек, внесший сказание в Библию, уже недостаточно хорошо понимал его метафорический язык. Иначе трудно объяснить, как появилась вставка, в которой говорится о древе бессмертия: ангелы стали охранять его, чтобы непослушные люди не вздумали сорвать и его плоды. Эта вставка явно противоречит смыслу сказания. Похоже, что древний автор попытался свести в одно повествование два варианта, в которых имелись синонимы – «древо познания» и «древо бессмертия».
Как быть с другими мифическими образами – синонимами «древа познания»? В эпических произведениях народов Сибири упоминается или детально описывается древо мировое,или древо жизни,корни которого находятся в нижнем мире, ствол – в среднем, а вершина – в верхнем мире. На вершине расположены птицы, возле ствола – звери, а у корней – змеи.
Известно, что самый распространенный способ гиперболизации в фольклорных произведениях – сопоставление изображаемого объекта с другим, величина которого уже известна. В фольклоре и в реальной жизни определением «очень большой / великий» подчеркивается значительность воздействия объекта или лица на окружение, выражается уважение или почитание. Поэтому и мировое древо соотносится с представлением о трех уровнях мира с целью его гиперболизации. Описание древа отражает реальные «привычки» живых существ, но оно не является неотъемлемой частью изображения строения мира. Многие народы (в том числе литовцы, славяне) делят мир на три уровня – небо, землю и ад, – но при этом не описывают мирового древа.
Нам известен один вариант мифа тувинцев, который был записан Η. Ф. Катановым в 1889 году (опубликован оригинал и два перевода на русский язык). Перескажем один текст и укажем важнейшие отличия второго перевода.
Старуха Кёд еля / Куделя пришла к человеку, пасшему овец, и спросила, каков его детородный член / кодак. Он таков, что шею лысого черного барана обхватит три раза / втрое толще шеи барана. Старуха сказала, что член мал. Она пришла к верблюжьему пастуху и спросила о том же. Член обхватит / втрое толще шеи лысого черного верблюда. Член коровьего пастуха обхватит три раза / втрое толще шеи лысого черного быка. Старик, сгребавший навоз, сказал старухе, что его член / кодак обхватит три раза / втрое толще горы. Этот старик и старуха обнялись и соединились. От них родились мальчик и девочка. По члену старика потекла вода. Прилетела сорока на голову члена и стала клевать, поэтому дети упали в воду. Старуха свила веревку из волос вокруг ее «кот» и силками вытащила детей из воды. [735]735
Катаное Η. Ф.Опыт исследования уренхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского края. Ч. 5. Образцы народной словесности. Казань, 1903. С. 54–55; Образцы народной литературы тюркских племен, изданные В. Радловым. Ч. IX. СПб., 1907. С. 124–125.
[Закрыть]
Нам кажется, что совпадения в описании мирового древа и «кодака» очевидны, хотя в пересказанном тексте гиперболизация и не доведена до абсолюта: объект сравнивается с видимыми объектами реальности. В фольклоре разных народов (напр., тувинцев, литовцев, русских) известна эротическая сказка о мужчине, член которого Другие люди принимают за бревно (мужчина загораживает им дорогу).
Напомним, что некоторые народы (в том числе тувинцы) сохранили культ фаллоса до недавних времен. Этот культ отмечен в древних цивилизациях. Например, в античности фаллос был символом производительной силы и плодородия. [736]736
Словарь античности. М., 1989. С. 674.
[Закрыть]Э. Вардиман упоминает финикийскую статуэтку из глины, которая была найдена на Кипре. Она представляет трех женщин, танцующих, взявшись за руки, вокруг столба, который поразительно напоминает фаллос с листьями. [737]737
Вардиман Э.Указ. соч. С. 71–72.
[Закрыть]Тот же автор сообщает, что у некоторых народов перед домом новобрачной пары ставился фетиш в виде столба. В начале статьи мы приводили примеры – березку на алтайской свадьбе, «сад» или елочку – на литовской или молдавской. Свадебное дерево «рай» известно на Украине. [738]738
Потебня А. А.Объяснения малорусских и сходных народных песен. Т. 2. Варшава, 1887. С. 236–237.
[Закрыть]Майские деревья (высокие шесты с венками на вершине) ставились не только на деревенских площадях, но и перед домами избранниц; это означало свадебное предложение: если девушка не ломает и не выбрасывает дерева, значит, она согласна выйти замуж. В 1422 году суд Пражской консистории признал законность такого свадебного договора. [739]739
Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы: Конец XIX– начало XX в. Весенние праздники. М., 1977. С. 233.
[Закрыть]С символикой фаллоса связаны скорее всего и столбы с колесом (обычно его смолили и зажигали), которые русские ставили на масленицу, а литовцы – в праздник летнего солнцестояния. Жердь и колесо использовались на литовской свадьбе: утром, когда будили молодых, такое сооружение ставили у клети. [740]740
Pasakos. Sakmés. Oracijos. C. 179.
[Закрыть]В разных странах во время календарных праздников тащили бревно или колоду. Характерно, что бревно волокли парни или незамужние девушки / старые девы; колоду привязывали к ногам старых холостяков. К тому времени, когда упомянутые обряды были зафиксированы, совершавшие их люди уже смутно знали значение символического действия, но контекст обряда говорит о том, что он должен был способствовать созданию новых семей и их плодовитости. Это дает основание предположить, что в древности все эти «деревья» или «сады» были символическими изображениями фаллоса.
