Текст книги "Уютная, родная, сводная (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Марк сбавил ход, почти остановившись, еле катился, так, что казалось, Маринка его сейчас обгонит, не прилагая усилий. – Не знаю, – буркнула Марина и сжала губы. – Давай, подвезу, что ли, – всё равно  нечего делать, домой не хотелось, а так -

всё же занятие. – Ладно, – шмыгнула носом и забралась в салон, принося запах каких-то сладких духов, улицы и слякоти. – Ты их видел, да? – спустя время выпалила Маринка, развернувшись всем телом к Марку. – Видел? – требовательно. -

Кого? – понял кого, но обсуждать с Маринкой потную рожу Серёги почему-то не хотелось. – Серёжку и Милу. – Нет, – соврал слишком быстро и как-то неубедительно, так, что даже наивная Маринка не поверила бы. – Я была там, -

прошептала себе под нос и всхлипнула. – Да ну... – Марк попытался вспомнить. Но не было там Маринки, на лестнице никого не было, возле подъезда сидели две старухи из разряда «всех осудим» и шла молодая мамка, волоча за руку упирающегося, орущего ребёнка, санки другой рукой несла, держа их над землёй.

Погодка-то не для санок. – На качелях сидела, – уточнила Маринка. – Нафига? -

Марик даже нажал на тормоз от неожиданности. – Каждый день сижу... – глубоко вздохнула и заёрзала на сиденье, – а он каждый день приходит к ней, как дурак! -

Точно, дурак, – подтвердил Марк, потому что не знал, что сказать. Дурой-то была

Маринка, приходя каждый день и любуясь, как её бывший идёт к другой, но говорить этого Маринке не хотелось. Да и не поймёт она. И дело это не его... И

вообще, он сейчас довезёт Маринку домой, а сам забурится в какой-нибудь кабак,

хоть с Сафроном, и оттянется там от всей души. Выпьют, снимут девочек, а лучше не по одной, а нет – так посидят, потрещат в своей компании. Достали  «девочки»

всех мастей. Блондинки, брюнетки, шатенки, все одним миром мазаны. Рыжих -

туда же. – Вот чем я хуже? – проскулила Маринка. – Почему? – Рот опасно скривился, и Марк понял, что он попал. Выставить ревущую Маринку из машины он, пожалуй, не сможет. И объяснить ей, чем она хуже Милки, тоже не получится.

Если верить Серёге – всем хуже. Это – нельзя, туда – невозможно, то настроения нет,

то месячные, то ещё какая-нибудь отмазка... – Не знаю, – Марк пожал плечами. – Помоему – ты лучше. – Правда? – громко шмыгнула носом, Марк поморщился. -

Правда, лучше? – Да, – для убедительности кивнул головой. – Ты стройная, ноги у тебя длинные, фигура улётная, и на лицо симпатичная, особенно когда красишься,

когда накрашенная – ты вообще красавица. – Не люблю я краситься, – вздохнула

Маринка, ещё раз, видимо, для убедительности, шмыгнув носом. – Я бриться не люблю, но бреюсь, – усмехнулся Марк. Маринка вздохнула. – Но ты и без косметики очень даже красивая, – поспешил заверить Марк. До дома Маринки остался один квартал, так что, врать придётся недолго. Да и как сказать – «врать»...

не очень-то Марк и врал. Маринка была худой, немного нескладной, буратинистой при движении, но ноги у неё были стройными, попа кругленькой, да и грудь вполне тянула на уверенную двоечку. Русые волосы слегка вились, лицо бледное, а отсутствие косметики при белёсых ресницах и бровях подчёркивало это, но не портило сильно. В целом – Маринка была милой, симпатичной, и не будь она

Маринкой... и не... – Зайдёшь ко мне? – вдруг услышал Марк. – У меня родители к бабушке уехали, их ещё часа три не будет, чаю попьём. – Ладно, – Марк пожал плечами. Он никогда не бывал у Маринки дома, стало интересно. Ничего особенного не обнаружилось. Типовая трёшка – распашонка. В одной из боковых комнат расположилась Маринка. Кровать, письменный стол, шкаф с большим зеркалом, всё типично, по-домашнему, обжито, как-то... почти уютно. – Правда, я красивая? – повторила свой вопрос Маринка, и Марик понял, что он «попал» уже всерьёз. Просто ощутил всем позвоночным столбом – сейчас она будет Серёге мстить, и делать это будет с помощью Марка. И как-то не сильно и хочется... член,

во всяком случае, с подозрением отнёсся к перспективе отомстить Серёге, и Марк был с ним солидарен. Это же Маринка, чёрт возьми! А с другой стороны... Марик и член в раздумьях смотрели на девушку. Ничего не потеряют они, не приобретут,

скорей всего, но большие потери не предвидятся точно. Маринка тем временем сняла свитер через голову, отложив его на стул, и осталась в одной майке, через которую просвечивал тёмно-синий лифчик с кружевами на лямочках. Она сделала шаг вперёд и, кажется, забыла, как дышать. Соблазнять Маринка не умела, совсем.

– Марин, – Марк посмотрел с сомнением. – Давай, не надо... – сам себе не поверил,

для убедительности даже отошёл на пару шагов. – А говорил – «красивая», -

обречённо вздохнула и потянулась за свитером, запутавшись в рукавах, нервно перебирала шерстяную тряпку и никак не могла найти с какой стороны надевать. -

Пффф, – Марик ещё раз глянул на Маринку, что за ерунда-то, почему он отказывается? Девчонка же классная, майка обтягивает грудь, животик плоский -

почему нет? – Подойди-ка сюда, – он обнял за талию Маринку и прижал к себе, она замерла, как памятник Ленину на площади через дорогу. Пальцы Марка скользнули под тугой пояс джинсов. Кожа у Маринки была горячая, покрытая мурашками, она вздохнула и подняла к Марку лицо. Он нагнулся, чтобы поцеловать. И поцеловал, в губы. И это стало приятным. Целовалась Маринка странновато, как-то отстранённо,

но старательно, и прижималась крепко, особенно к паху, где незамедлительно ответили на столь откровенные действия и потребовали продолжения. Марик подтолкнул к кровати Маринку, уложил её и, расстегнув пуговицу на джинсах,

потянул их вниз, они застряли на пятках, но общими усилиями были побеждены.

Носки Марк тоже тут же снял, почему-то носки ему показались лишними. Потом расстегнул защёлку бюстгальтера и поднял белую майку, уставившись на грудь

Маринки. Симпатичная острая грудка, с бледными ареолами и маленькими сосками. Марк не очень любил такую форму груди, но вот Маринке она шла,

подходила ей такая грудь. К её бледной коже и русым волосам, к худому телу и мурашкам на руках – эта острая грудь была идеальной для Маринки. Маринка извивалась под Марком, вздыхала и поскуливала, гладила его по плечам и пару раз задела уже освобождённый из плена джинсов и белья член. Потом подмахивала и старалась не сбиться с ритма, целовалась и гладила Марка по спине, держалась за поясницу и ягодицы. Даже кончила, тихонечко так, почти незаметно, следом кончил

Марк, так же – без восторгов. Скатившись, он лежал рядом и не знал, что сказать,

единственное его желание было – встать и уйти. Но не уйдёшь так просто, надо было что-то сказать. Он, конечно, нашёл слова, Маринка, молча, кивнула и закрыла за ним дверь, запахивая на себе махровый халат почти у самого горла. – Ты же не придёшь больше? – только и пробурчала. – Марин, я... спешу сейчас, – даже на дежурное «позвоню» его почему-то не хватило. – Ладно, – она поморщилась, – зато этот козёл у меня теперь не единственный, – и победно вздёрнула нос. «Вот и отлично», – подумал Марк и, посмотрев на часы, отправился домой.

  Глава 10. Часть 2. Прошлое

 Благополучно проскочив мимо Лопоушки, только почувствовав взгляд на спине, проигнорировав его, Марк зашёл в комнату и завалился на кровать в чём был, не утруждая себе переодеванием в домашнее или хотя бы тем, чтобы бросить валяющееся рядом покрывало на чистое постельное бельё. Надо было подумать. В

том, что Марк переспал с Маринкой, не было ничего особенного, но всё же таилось в этом что-то противоестественное. Отталкивающее. Сама Маринка его не отталкивала, нет. Маринка была классной девчонкой, ей и осталась. Ситуация тоже не была из ряда вон, сколько Марк поимел таких вот, случайных «Марин»,

поддавшись настроению или обстоятельствам... Но всё же, от всей этой истории разило чем-то неприятным. От того, что Серёга был его другом, пусть и в прошлом? Или ещё от чего-то... Хотел бы Марк в этом разобраться, когда потягивал пиво, купленное по пути домой, и смотрел на экран выключенного телевизора с таким выражением лица, словно его любимая команда проигрывает. Подумать не дали, в дверь постучали и тут же открыли, на пороге стояла Лопоушка, а за её спиной возвышался Серёга. Отлично! Змей Горыныч с прищемлёнными яйцами, не меньше, только что из ушей огонь не пускает. – Марик, к тебе Серёжа, -

проговорила Лопоушка, как церемониймейстер, отступила в сторону, пропуская

Серёгу, поглядывая на него с опаской, и, развернувшись, всё ещё косясь на парня,

ушла в сторону кухни. Всё-таки есть в мелких женщинах инстинкт самосохранения, подумал Марк. Как-то ощущают агрессию, которая буквально завибрировала в комнате, когда взгляды Марка и гостя столкнулись. – Ты урод, -

Серёга покрутил головой, издав щёлкающий звук шеей, как боец перед боем, и ринулся на Марка, размахивая кулаками как мельницей, издавая при этом звук летящего авиалайнера. От двух ударов Марк увернулся, на третий ответил апперкотом, четвёртый, пропустил. Серёга орал отборным матом на весь дом и грозился «закопать прям здесь за его Маринку», чем вызвал смех Марка и ещё большую злость в себе. – Твою? – Марк прижал парня к полу и давил на шею захватом, смотря на бордовое лицо и слюни, которые вытекали из искривлённого от переизбытка эмоций рта. – Твою? Когда это она стала твоей, когда ты Милку трахал? – Не имеет значения. Только я, только моя, – сипел Серёга и стал задыхаться, Марк ослабил хватку, ему и драться-то не хотелось, и без того как-то подозрительно тихо стало в доме, не иначе  перепуганная Лопоушка рванула к отцу в гараж, тут же, на участке. – Была твоя, просрал ты её, – Марк резко отпустил

Серёгу и стал подниматься. – Она тебя, придурка, из армии ждала, как пионерка, не то что в клуб или в бар, даже днём, с подружками, гуляла редко. После техникума домой шла и там сидела, ждала. Чего тебе надо-то было? Нашёл это с Милкой, так и пиздуй к ней, живите долго и счастливо, а Маринку не трогай, не про твою честь девочка... Он ещё что-то собирался сказать, но не успел, Серёга накинулся, как разъярённый павиан, не дав Марку очухаться. На инстинктах тот ответил, и тут же получил в обратку. Так и стояли, как два самца в период гона, готовые в любой момент ринуться в бой не на жизнь. У Серёги нервы сдали первыми. С

нечеловеческим сипом, он набросился на Марка, пока тот отбивался и наносил удары, не различая окружающей обстановки, того, что они уже выкатились в коридор, что где-то на задней плане раздалось Лопоушкино: «Боря! Боренька,

быстрее!», ещё какой-то глухой звук и звонкий отборный мат. Звук был от удара табуретом по спине Серёги, а мат из Катерининых уст. Серёга смотрел круглыми глазами, держась за спину, размазывая по лицу кровь, на Катерину с тем же табуретом в руках, в сиреневой пижаме с изображением зайца и высоким хвостом,

который держал бант. Бантик в волосах, заяц на пижаме и воинственно поднятый табурет. Не хватало надписи: «За нами Москва – отступать некуда». – Ах ты, сучка, -

зашипел Серёга, и это было последнее, что запомнил Марк. Следующее его воспоминание было странным, он ровнял Серёгин профиль об пол, сидя на приятеле верхом, за две руки его пытались оттащить Лопоушка и Катерина, отец же сидел возле стены, держась рукой за голову, а между пальцев сочилась кровь, много крови. – Марик, Марик, милый, перестань, ты же убьёшь его, Марик, – причитала,

кажется, Лопоушка, держа его руку с одной стороны, не давая шваркнуть ещё раз об пол голову Серёги. А потом Марк почувствовал боль, резкую, приводящую в себя – он, было, дёрнулся, но понял, что это Катерина вцепилась зубами ему в предплечье и шепелявит сквозь зубы: «Отпушти его». Отпустил. Даже успел испугаться – жив ли Серёга, но тот, матерясь, сплёвывая кровь и зубы, сел рядом с

Брониславом, так же подперев стену, пока Лопоушка вызывала скорую, перечисляя возможные травмы. – Прости, – Катерина сидела рядом с Брониславом и всхлипывала, – я нечаянно промахнулась, испугалась, я не специально. – Она ещё что-то бубнила и пыталась заглянуть в лицо Бори. – Ой, ой, ой, – завизжала, когда увидела красное месиво над глазом, – ой, ой, ой. – Молодчина, так и надо, -

проговорил Бронислав. – Промахнулась, но целилась правильно, всегда бей, что под руку попалось – тем и бей, а лучше – беги, что есть силы. – Ладно, – всхлипывала

Катерина, – меня теперь в тюрьму посадят, да? – обречённо посмотрела на маму,

которая подходила с перевязочными материалами. – Нет, – улыбнулся Бронислав,

половиной лица без повреждений. – А его? – она покосилась на Марка. – А этих не помешает суток на пятнадцать закрыть, орлы, чуть не зашибли девчонку. – Мне

Марик не дал, – прохрипел Серёга, видимо, горлу всё-таки досталось. – Это хорошо,

что не дал, я бы тебя сам живьём закопал, понял?! – Брониславу было больно поворачивать шею, но морщась, он развернулся и посмотрел на Серёгу уцелевшим глазом. – Я за своих детей любого к праотцам отправлю, запомни это крепко. Потом явилась милиция и скорая, милиция не нашла состава преступления, даже намёка на него, сжимая в руках купюры, они отправились восвояси. Скорая же повезла в травматологию двух бойцов и сопровождающее их лицо в виде Лопоушки. У Марка не нашли ничего, заслуживающего внимания травматолога. – Как ты его? – спросил

Марк, когда отмылся и переоделся, то же самое сделала Катерина. – Табуреткой, ты

Серёгу повалить успел,а  я испугалась и кинула... она папе твоему по лицу попала,

он даже упал... и головой ещё ударился. Мама к нему подбежала, а он рукой машет,

на тебя показывает, мы подумали, ты убил Серёжу... – Нос я его убил точно. – Мама сказала, там, на переносице, место опасное... мог и убить. – Лучше, чем если бы он тебя ударил, – проговорил Марк, а у самого нехороший холодок прошёлся по спине,

противный, склизкий. Даже поблагодарил проведение, что единоборствами он почти не занимался в детстве, и драться, в общем-то, не умел, удар у него был поставлен так себе... Марка интересовали компьютеры, программое обеспечение,

конструирование, физика, математика, иногда он ходил в драматический кружок или на хор, но исключительно ради симпатичных девчонок. Или участвовал в школьной самодеятельности по просьбе классного руководителя. Драки – не его конёк, неверное, поэтому он не убил тогда Серёгу.

  Глава 10. Часть 3. Прошлое

 Из задумчивости Марка вывела тишина, странная, какая-то неуютная, Катерина ушла в свою комнату, что само по себе не понравилось Марку, а уж закрытая дверь – тем более. – Катерина, – постучал в дверь. Тишина, даже сопения не слышно. -

Катерина? – тишина. Словно нет никого в комнате, но раз изнутри закрыта, значит,

в комнате Катеринка. Может, плачет? Испугалась? Марк вспомнил что-то про постсрессовый синдром, чаще о нём говорили по телевизору, когда упоминали военные действия или военнослужащих, но стресс Катеринка точно получила, и точно ведёт себя ненормально... – Катерина, открой, – ударил ногой, дверь колыхнулась на петлях и защёлке и вернулась на место. Крепкая, сука! – Катерина!

Открывай, – не унимался Марк, – я дверь выбью! – снова тишина. Марк сделал два шага назад и выбил дверь одним ударом с разбега, влетев в комнату,

распластавшись посредине, как тряпочная игрушка на верёвочках. – Уйди отсюда, -

Катерина стояла у окна и всем своим видом показывала, что вступать в переговоры она не намерена. – Не уйду, – упёрся Марк, разглядывая возмущённо дёргающийся кончик носа и прищуренный взгляд, уютный такой, родной. – Ненавижу тебя, -

почти по слогам проговорила Катерина и спокойно прошествовала мимо опешившего Марка. Просто мужичок с ноготок в спокойствии чинном! – За что? -

он даже моргнул пару раз, прикидывая в уме, не галлюцинации ли у него. – Между прочим, – почти прошипела Катерина, – я знаю, за что тебя Серёжа приходил бить! -

И за что? – Марка захлестнуло возмущение. Его и отца отметелили в собственном доме, отца ладно, отцу досталось от Катеринки – это почти не считается, он бы и сам не возражал получить по голове табуретом, лишь бы Катя не пострадала, но обидно. Обидно такой тон слышать, пострадавший он, в конце концов, или нет?! Во всех приличных девчачьих фильмах пострадавшему положен поцелуй или даже секс. – Ты с Маринкой его переспал! – Она не его Маринка, и он переспал с Милкой,

это ты не слышала? – Ерунда! – заявила Катерина. – Ты переспал с Маринкой, и правильно он тебя бил! – Ты что, не слышишь меня? Серёга спал с Милкой! Я видел это, как вижу тебя! – И что ты ждёшь от меня?! – Сочувствия, может? – Марк опешил ещё больше. – Тапочки теряю, сочувствовать тебе! Недолго ты горевал,

пошёл и с Маринкой переспал, потом ещё с кем-нибудь переспишь, а то не знаю я тебя, только и делаешь, что трахаешься целыми днями! То с этой, то с той, то со мной! Ненавижу тебя! – Постой, постой, – Марк наступал на Катеринку, которая не шелохнулась и не отступила,  точно не хватает плаката «за нами Москва отступать некуда». – Что значит «то с той, то с этой»? Да, Милка была, но она моя девушка, в прошлом. Маринку вообще можно не считать... это нечаянно как-то получилось... и всё, не сплю я больше ни с кем, кроме тебя, – почти не врал Марк. Оставалась

Лена... но с ней он ни разу не уснул, уснёшь с такой... уговаривал себя Марк. А

остальных он и не помнит толком. Катеринка сжала губы и уставилась в стену,

изучая причудливый рисунок на обоях. Молчала. И Марк молчал. – А давай, ты будешь моей девушкой? – сделал шаг в сторону Катерины и заглянул в мгновенно покрасневшее личико. – Настоящей. Будем встречаться, в кино ходить, в кафе... и спать я буду только с тобой, зачем мне кто-то, когда у меня есть ты. – Когда Милка была твоей девушкой, ты и со мной... – недоверчиво пробубнила Катерина.

Сообразительная, а верить хочется, ох, как ей хочется верить Марку, да и ему хочется верить себе! До онемевших пальцев хочется. В то, что будет Катерина его девушкой, будут они ходить в кинотеатр, единственный в городе, и целоваться там,

а на обратном пути заходить в кафе-мороженое, не в бар же вести Катюшку,

накурено, и пялиться будут на неё, вот она какая – уютная! Что не станет он ей изменять, никогда-никогда, а как такой изменишь? Стоит, дышит тяжело, а в глазёнках слезы, так бы и слизал их, да и впился в губы, а потом в шею, ниже,

облизнул сосочек... – Мне мама не разрешит, – вернула на грешную землю, к решению проблемы Катерина. – Я ещё маленькая. – Не такая ты и маленькая, -

проговорил Марк. – Это ты для мамы маленькая, а подружки твои уже встречаются с парнями, я же не в загс тебе предлагаю. А будешь маму бояться, до сорока лет будешь у неё маленькой. Давай, я поговорю с твоей мамой? – Нееет, – вздохнула

Катерина, – ты её не знаешь, она очень строгая. – Лопоушка-то? Прости, Людмила строгая? – чуть не рассмеялся. Конечно, Лопоушка излишне опекала Катерину,

доходя порой до абсурда, но она же безобидная, как котёнок, только шёрстку топорщит, думает, что хищник. – Хих, – Катерина улыбнулась. – Лопоушка?

Дурацкое прозвище, не называй её так, – строго добавила, – не надо говорить. – А

как же мы с тобой встречаться будем? – повернул так, словно дело это решённое и обжалованию не подлежит. – Тайно? – встрепенулась Катеринка, хочется приключений мелкой авантюристке. Встречаться тайно со взрослым парнем даже круче, чем курить тайком от мамы на заднем крыльце. – Хорошо, – подыграл ей

Марк. Тайно – значит тайно, может и к лучшему, что тайно. Неизвестно ещё, как

Лопоушка отреагирует, да и отец... а время покажет, что к чему. – Только знаешь что? – Марк обнял Катеринку и уткнулся носом ей в макушку – малиной пахнет.

Вкусно. План созрел сам собой, был он бетонный, как линия Монергейма, и такой же безупречный, главное – правильно сформулировать. Всё это время, с их первого раза с Катериной, она старательно уступала Марку, вздыхала, приподнимала попку,

морщила нос, держалась за плечи и позволяла... именно позволяла. Марк был вне себя от счастья, он мог поклясться чем угодно, что этот незамысловатый секс с

Катериной был самым сильным его впечатлением, и самым желанным. Но это не значит, что он не хотел немного разнообразить их сексуальные отношения... не сильно, анальный секс и прочие «взрослые» радости могут и подождать, но сменить пару поз, уговорить на минет... о, это было бы классно! И сейчас самое время. – Что? – Катерина заинтересованно наблюдала за ходом мыслей, что, видимо,

отражались на лице Марика. – Знаешь, если ты будешь моей официальной девушкой, я же ни с кем больше не стану заниматься сексом... – А вот с Милкой... -

подбоченясь, начала было Катеринка. – Что ты сравниваешь себя, – с ударением проговорил, – и её, – как можно более снисходительно. – Ты же классная, самая лучшая! Катеринка поджала губы и смотрела довольно, в ожидании, что Марк скажет дальше. – Если ты будешь моя официальная девушка, то давай разнообразим наши сексуальные отношения, ну, чтобы не получилось как у Серёги с Маринкой,

побежал он от неё... – Из-за этого? – глаза стали как тарелки, которые висят на кухне, из свадебных путешествий отца. – Да... – вздохнул, для наглядности, – уж такие мы, парни... если не додали в одном месте – пойдём в другое. А я же не хочу никуда ходить, Катерин, давай немножечко разнообразим, совсем чуть-чуть пока. -

И что ты хочешь? – с подозрением посмотрела, переступая с ноги на ногу. -

Позицию сменить... ну... бочком можно, сверху, сзади. – В попу? – Катерина подпрыгнула. Марк еле сдержался, чтобы не засмеяться – взвизгнула Катеринка так,

словно ужа увидела или паука. – Нет, – категорично заявил Марк, – нос не дорос ещё, – и даже не врал, да какой анальный секс с Катериной-то? Зачем? – Просто сзади, рачком... – Чего это «не дорос», – тут же встала в позицию, ты посмотри на неё, ещё и фырчит недовольно. – Может и дорос! – Сначала, давай, до минета дорастём. – Было невероятно сложно сдерживать смех и довольный клич Кинг-

Конга, одержавшего победу. Как же легко её запутать... какая же она славная,

малиной пахнет, Катерина, уютная, родная... Марк довольно улыбался и, кажется,

был счастлив, как никогда в жизни. Стоя в Катерининой комнате, с разбитым лицом, сбитыми костяшками рук, прижимая к себе Катеринку – он был счастлив.

Едва ли не первый раз за всё время, что он помнил, а может быть, и последний,

хотя нет, потом он тоже был счастлив, но этот, первый раз, запомнился ему пронзительностью и ясным пониманием своего чувства – сильной привязанности к

Катерине. – Я подумала, – разбудила его Катеринка ночью, толкнув в плечо, – давай минет, только ты помойся. – Я мылся, – тут же проснулся Марк и стащил с себя одеяло вместе с бельём. – При мне, – потребовала Катеринка, – чтобы я видела. -

Даже мыло выберешь сама, – просиял Марк, и, натягивая трусы, рванул в сторону ванны, таща за собой Катерину, ноги которой заплетались, а в глазах стоял испуг.

   То, что случилось в ванной, и минетом-то назвать  нельзя. Катерина в испуге долго смотрела на Марка снизу вверх, потом два раза громко сглотнула, и Марк уже успел испугаться, что она передумает, но почувствовал острый горячий язычок,

который два раза лизнул по стволу и один раз у уздечки, чмокнув напоследок губками прямо в головку. Чмокнув! Марк еле удержался на ногах и едва не кончил только от этого, как дверь ванной комнаты хлопнула – убежала Катерина. Видимо,

посчитала себя справившейся с поставленной задачей. Марк постоял какое-то время, борясь с желанием довести начатое до конца. В паху здорово ломило,

казалось, яйца стали каменными, член налился и почти пульсировал, Марк придавил всё это «добро» рукой, натягивая бельё, в комнате нашёл пижамные штаны и отправился на кухню, заодно убедился, что отец с Лопоушкой ещё не вернулись. Скорей всего, останутся на ночь, врач скорой так и сказал, что будет лучше провести в больнице пару суток. В паре суток Марк сомневался, а вот что

Лопоушка закроет Борю в палате  до утра – сомнений не было. Марк аккуратно открыл дверь в Катеринину комнату и остановился рядом с кроватью. Катерина лежала на боку, в позе эмбриона, и обнимала подушку. Он присел рядом,

пододвигая девушку, вытягивая её ноги вдоль постели. – Ты молодец, – нагнулся и заглянул в лицо. Катерина прикусывала губы и явно некомфортно себя чувствовала.

– Молодец, – он провёл пальцем по носу, спустившись к губам, – мне очень понравилось. – Врёшь! – Катерина зыркнула, как припечатала. – Нет, – Марк улыбнулся. Он не врал. Не врал же! Конечно, это не минет, конечно, Катеринка только раздразнила его, и всё это выглядело как-то глупо, но Марку понравилось,

так понравилось! Эти полторы секунды и чмок в головку члена и рядом не стоял со всем, что когда-либо испытывал Марк. Чудеса, какие-то... да и только. – Я не вру,

Катерина. – В том фильме по-другому делают, – отвернулась. – Ну и что? – Марк пожал плечами. – Ты тоже научишься по-другому, не всё же сразу. – Это страшно, -

да так горестно вздохнула, что Марку захотелось обнять Катеринку, утешить. – Но не противно? – уточнил на всякий случай. – Нет, – уверенно ответила, – точно не противно, только страшно. – Чернющие глаза сверкнули и потупились. – Вот и отлично, – Марк завалился рядом, лицом к лицу, и долго рассматривал Катерину,

словно видел её первый раз и хотел запомнить навсегда. Странное чувство и очень острое. Такое же острое, как запах малины от волос и желание поцеловать,

которому не стал сопротивляться Марик, а прижал свой рот к Катерининому, тут же проталкивая язык между её губами. Он гладил её затылок, немного царапал,

опускаясь пальцами ниже по шее и спине, уже сняв с девушки пижаму. Катерина норовила оказаться на спине, в привычной для себя позиции, но он не пускал,

придерживал одной рукой, другой поглаживая окружности груди и гладкий живот.

На тазовых косточках его пальцы задержались, чтобы потом пройтись в опасной близости от роста волос и переместиться на поясницу, перебирая пальцами позвонки, доходя до лопаток и перемещаясь снова на грудку, играя с сосками.

Катерина была уже без белья, когда Марк закинул её ногу себе на бедро, всё ещё удерживая в этом положении. На боку, лицом друг к другу, так Марк мог целовать

Катерину, ласкать её во всех стратегических местах, доступ к которым становился удобней, а Катерина, хоть сначала поглядывала с недоверием, стала сама тереться грудью о голую грудь Марка и с жаром отвечать на его поцелуи. С ума сойти,

такого Марк не помнил. Когда его палец скользнул по уже влажному клитору,

Катерина не дёрнулась, как это бывало в первый момент, а наоборот, подтянулась ближе и закинула ногу повыше, раскрываясь ещё шире. Марк готов был прокричать победный клич, но Катеринины губы не дали, она сама накинулась на него с поцелуем, вжимаясь в него, перебирая пальцами волосы, а потом держась за шею.

Марк поглаживал клитор, опускался ниже, входил одним пальцем, потом,

поглаживая запретную дырочку, возвращался и снова входил указательным пальцем, надавливая большим на клитор. Удивительно! Ей нравилось! Ей нравилось всё происходящее. Марку и раньше удавалось довести Катерину до оргазма, но так открыто она себя никогда не вела, никогда не проявляла никакой инициативы, никогда не двигала сама бёдрами и не насаживалась на его палец, и уж точно не хватала его за руку, чтобы задержать немного между ягодицами, при этом издавая почти мурлыкающий звук. Марк чуть не кончил. Просто от трения члена о мягкий животик Катеринки, от того, что его пальцы ныряют в горячую влажность или поглаживают малюсенькую дырочку, до которой когда-нибудь доберётся

Марк... года через три точно доберётся, и от того, что Катеринка своим язычком командует у него во рту. От всего этого Марк чуть не кончил, особенно, когда

Катерина натянулась по струнке, вцепилась в его шею и с протяжным стоном кончила. Перед глазами плыли черные круги, Марк не помнил, как надел презерватив, как придержал девушку, всё так же на боку, как дал ей немного времени, чтобы отойти от своего оргазма, и как кончил сам, почти сразу, с хрипом,

прижимая к себе Катерину, шепча что-то ей в волосы, пахнущие малиной... – Да... -

всё, на что потом хватило Марка. – Мне понравилось, – простодушно ответила

Катеринка и пожала плечами, – даже лучше, чем на спине, только... – Что «только»?

– Марк приподнялся на локтях и посмотрел сверху вниз на алые щёки и чернющие глазища. – Страшно, – выпалила Катерина. – А, ну, это пройдёт, – он усмехнулся и обнял Катерину, пахнущую малиной, сексом, им самим... уютную, родную.

  Глава 11. Часть 1. Прошлое

 Новый год приближался стремительно, наверное, белые медведи обтёрли бока о земную ось, и она и вправду стала вращаться быстрее. Каждый день был похож на предыдущий, и каждый был праздником, подарком каким-то. Отца выписали из больницы через пару дней, чуть позже пришёл отец Серёги и, переминаясь с ноги на ногу, просил поговорить по-мужски, с глазу на глаз. О чём говорили два отца,

Марк не узнал, но Валерий Павлович – отец Серёги, – ушёл довольный, обняв

Бронислава в дверях. – Пацаны, – махнул тот рукой на гневно сведённые брови

Лопоушки и поморщился половиной лица. На бровь ему наложили пару швов, под глазом красовался синяк. Угол табуретки прошёлся ровнёхонько над глазом, пара сантиметров ниже, и ходил бы Бронислав, как пират, с одним глазом. – Боря, -

Лопоушка нарисовалась перед мужем, – человек должен отвечать за свои поступки.

Сергей пришёл в чужой дом, избил Марика, ещё неизвестно, чем бы всё это закончилось! – Люд, – Боря прижал к себе Лопоушку, она уткнулась носом ему в район груди – маленькая. – Брось, кто по молодости не дрался? И в чужом доме, и своём, и на улице. Тем более что Марик твой заслужил, и огрёб справедливо. -

Мальчик мог пострадать! – встала в оппозицию Лопоушка, сверля взглядом Борю. -

Зло должно быть наказано! – Ух, – Бронислав улыбаясь, смотрел на жену. – Может,

накажешь меня? – это он сказал тихо, но наблюдавший мизансцену Марк услышал и с трудом сдержался, чтобы не заржать, а потом выбросить из головы нечаянно появившиеся там картинки с Лопоушкой в образе домины. – Оставлю без обеда, -

отрезала Лопоушка, бросив взгляд на Марка и, развернувшись, протопала, почти промаршировала на кухню, демонстрируя всем длинную шею и красные ушки -

волосы были собраны в хвост. Покраснела, аж до ушей. Один Бронислав уселся с довольным видом смотреть хоккей, как пострадавший он был освобождён от домашних обязанностей и нагло пользовался этим, иногда скорбным голосом прося принести воды. Марк готов был забиться на что угодно, что пятый стакан за час

Лопоушка выльет ему на голову. У Марка было отличное настроение всё это время.

Его не смогла испортить даже Милка, которая, по неведомой причине, снова переключила внимание на Марка и ходила едва ли не по пятам. Он был уверен, что живи они в черте города – она бы его провожала, а то и встречала. Впрочем, она его и так встречала каждый день, у гардероба, и просила поговорить. Сначала Марк изображал из себя оскорблённую невинность, потом, когда надоело, и Милка привела в своё оправдание ошеломительный аргумент – инцидент с Леной, этот придурок Серёжа всё ей рассказал, стал отмахиваться или молча проходить мимо,