Текст книги "Уютная, родная, сводная (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

пока, в конце концов, просто не послал её по всем известному адресу. В общем-то,

Марка мало заботил факт измены, и даже с кем ему наставили рога, и в любое другое время он бы дрогнул, повёлся на влажные губы и заволок бы Милку в пустующую кафедру, заставив её в наказание как следует отсосать. Не любила его бывшая глубокий горловой минет, умела, но не любила, а вот извинялась она всегда таким образом – позволяя трахать себя в рот столько и так глубоко, как этого хочется Марку. Марк словил какой-то странный кайф от того, что не изменял

Катерине. Чудеса, да и только. Наверняка, это не продлится долго, эффект новизны уйдёт, и адью, поминай, как звали Её Величество Моногамность. Но пока Марк был верен, как банный лист – заднице банщика. И ладно бы только Милка, у той из достоинств только пышная грудь, да в периоды раскаяния – минет, трахалась она обыкновенно, чудес изобретательности не демонстрировала и любила пофилонить,

позволяя просто драть себя, уткнувшись головой в подушку. Марк отказался от встреч с Леной. Он пришёл к ней, как и договаривались, когда её хахаль проводил время с законной женой и детьми, изображая примерного отца и мужа. Южные широты молодого ненасытного организма уже били в там-тамы и ликовали в предвкушении, когда Лена открыла дверь в длинном прозрачном пеньюаре, и это была единственная одежда на ней. Она плотоядно улыбалась и наглаживала сквозь брюки стоявший, как кол, член Марка. Пробегалась пальчиками по дорожке волос,

уходящей под широкий ремень, и потом такими же играющими движениями -

вдоль ремня, по окружности, до поясницы, там ныряла руками под брюки, сразу с бельём, и сжимала ягодицы Марка, прижавшись при этом всем телом, оставляя поцелуи на шее и ключичной выемке. Потом возвращалась на исходную позицию и снова гладила сквозь ткань, чтобы потом дразнить лёгкими царапающими движениями пальцев. Марк изнывал, он плавился под руками Лены, он забыл про всё и вся, и даже своё имя вряд ли вспомнил бы, когда оказался лежащим на её кровати, уже не только без брюк, но и без белья. – Мальчик мой, – шептала Лена члену, играя с мошонкой, наглаживая место ниже, устраиваясь между разведённых мужских ног. Лена знала, как сделать приятно Марку, как довести его до исступления ртом, она кружила языком между ягодиц, вбирала в рот яички,

посасывала их, легко-легко, потом снова опускалась ниже, лаская мягкой тёплой ладонью ещё влажную от слюней мошонку. Поднималась языком по стволу,

облизывала, как тающее мороженое, и насаживалась ртом, играя при этом языком,

всасывая, то сильнее, то полностью расслабив рот. И так, казалось, целую вечность,

но потом остановилась всё же на самом члене, видимо выбрав его в «жертвы», и стала посасывать, постепенно набирая темп, не сбиваясь с ритма, довела до оргазма, лаская одной рукой яички, а другой сосок. В глазах на минуту потемнело,

пока Марк приходил в себя и медленно открывал глаза, перед лицом нарисовалась

Лена. Она, конечно, была красавицей, даже после таких фортелей у неё не сбилась причёска и не потекла тушь, губы она предусмотрительно не красила. Пахло от неё просто одурманивающе – духами, сексом и пороком, чистейшим пороком, высокой пробы. А вот целовать её не захотелось... и вообще, больше ничего не захотелось,

только встать и уйти, причём молча, без объяснений. – Не поцелуешь меня? – Лена проводила рукой по груди Марка, животу, ниже, и, что удивительно, то, что ниже,

несмотря на совсем недавний оргазм, было готово встретить рассвет нового дня в бою. – У тебя сперма во рту осталась, следы спермы, – попытался отмазаться Марк,

понимая, как глупо это звучит. Действительно глупо, как это может остановить и,

главное, когда останавливало? – Смеёшься? – Лена сощурила глаза и внимательно пробежалась взглядом по парню. От ногтей на ногах до взлохмаченного затылка. -

Хорош, – щёлкнула языком и впилась поцелуем в губы Марка. Он, конечно,

ответил, а как не ответишь? Когда член, приободрившись, уже через пару минут требовал завалить и отодрать, если напрашивается, а Лена не напрашивалась, она буквально брала то, зачем позвала Марка. И он, конечно, дал, откатал программу без заминок и ошибок. Девять и девять десятых присудили бы судьи и отдали

Марку медаль за стойкость, сноровку и, чем чёрт не шутит, отвагу. В дверях, уже к ночи, Марк посмотрел ещё раз на женщину и, не найдя лучших слов, сказал просто.

– Я не приду больше. – Влюбился, мой хороший, – она утверждала, усмехнулась только, но не злилась. – Нет! – Марк же не влюбился, нет, да и смешно даже подумать, что Марик Исаев влюбится, да ещё в Катерину – занозу эту с чернющими глазами и запахом малины. – Ну, нет, так нет, – Лена улыбнулась. – А жаль, хорош, -

щёлкнула языком и открыла дверь парню, тут же закрывая за его спиной. И больше он к Лене не ходил, не было желания откатывать программу. А ведь откатать хотя бы пару эпизодов с Катериной не всегда удавалось. То родители были дома, и Марк не рисковал, то самой Катюшки не было, она принимала участие в школьной самодеятельности и всё свободное время проводила на репетициях, да и на каждый эпизод Катерину приходилось уговаривать или подталкивать. Она старалась, что уж! Марк не давил на неё, чаще уступая ей, чем своим необузданным желаниям. В

конечном итоге, парадокс был в том, что любой из этих малюсеньких эпизодов -

неумелых или несмелых, сомневающихся и недовольно фырчащих, – приносил

Марку такое удовольствие и такой спектр эмоций, что никакая полная программа ему и не была нужна. Да и куда она денется, это программа? Вот нос дорастёт у

Катеринки – и всё будет. Она девчонка боевая, упрямая, любопытная и, главное -

чувственная. По настоящему чувственная, искренняя, неподдельная, уютная,

родная, его...

  Глава 11. Часть 2. Прошлое

 Новый год решили встречать дома, Марк согласился с доводом, что это семейный праздник, и даже сам привёз здоровенную ёлку, водрузив её на кособокой треноге в большой комнате. Наряжать вызвалась, конечно, Катерина, и они вдвоём провозились половину дня, украшая всё пространство дома. Огромных усилий стоило Марку держать свои мысли и похотливые глаза при себе, периодически приходилось поправлять младшего собрата по несчастью в штанах и обещать ему компенсацию в ближайшее время. Собрат был согласен на банальную мастурбацию, но лучше всего – поставить Катеринку к стеночке у дверного косяка,

нагнуть и войти сзади, потом удерживать её ноги на весу, а самой ей будет удобно держаться за косяк и... Но по дому сновала Лопоушка и иногда поглядывала на парочку, довольно ворча себе под нос, и Марк оставил эту идею до лучших времён.

Потом пришёл отец, и они все вместе ели и о чём-то говорили, обсуждали меню и подарки, планы и новогодний концерт, в котором принимает участие Катерина,

решив прийти на премьеру артистки всей семьёй. К ночи, когда Лопоушка уже ушла спать, Марк возился с треногой под ёлкой, не внушала эта конструкция доверия, надо было купить новую или хотя бы закрепить крепче эту. – Кхм, -

услышал Марк за своей спиной отца и повернулся, встречаясь взглядом. – Занят?

Марк кивнул и продолжил крутить отвёрткой, прикидывая в уме, где и когда они запалились с Катериной. Хотя вряд ли... но отец явно чувствовал себя не в своей тарелке, это ощущалось в воздухе, даже спиной Марк впитывал напряжённость отца. Наконец вылез из-под ёлки и посмотрел на Бронислава. Тот сидел на диване,

смотря на мягкий ковролин, и нервно сжимал ладони. – Что случилось? – Марк сел рядом, не зная, что ожидать, готовый послать всё и всех к чёрту, даже если их с

Катериной секрет Полишинеля стал-таки достоянием народа. Катерина уже взрослая девушка, уж кому-кому, а Марку это доподлинно известно. Они, в конце концов, не воруют, а встречаются... или как назвать? – Тут такое дело, – прервал отец мысли Марка. – В общем, как ты смотришь на то, что у тебя братик будет или сестричка?.. – Чего? – от неожиданности парень выронил отвёртку. Отец намекал явно не на то, что сменит Лопоушку на очередную «маму» с очередным «братиком»

или «сестричкой». – Уже... это... – хотелось сказать «заделали» или «залетела», но не поворачивался язык говорить в таком тоне о Лопоушке. – Людмила в положении? -

наконец нашёл нужные слова. – Она же шампанское сегодня пила, ты обалдел, что ли! Нельзя беременным алкоголь! Из ума выжил? – начал кипятиться Марк. – Вы чего это?! А если что с ребёнком случится? – он аж встал от возмущения и уставился на отца, призывая к ответу за столь легкомысленное отношение к своему,

ещё не рождённому, родственнику. – Да сядь ты, не в положении она, это я так,

заранее... – А от меня-то ты чего хочешь? – Марк сел, как и велел отец, и в недоумении смотрел на пыхтящего Бронислава Евгеньевича Исаева. Жаль камера далеко – записать бы для истории. – Тебя научить? Или ещё какая помощь нужна, -

не удержался от похабной шутки Марк и тут же получил подзатыльник. – Не учи отца, – парировал Бронислав. – Я заранее, думаем мы, понимаешь, тянуть смысла нет, возраст... Людмила настаивает на разговоре с тобой, хочет быть уверена, что ты нормально к этому отнесёшься. Ну, там, детская ревность, и всякое такое... – Опа, -

Марк заржал в голос. – Мне двадцать лет, какая ревность? Ладно, Люда твоя, она и вправду с причудами, включит «мамочку» – легче в жару меховую шапку надеть,

чем объяснить, что на дворе лето, но ты-то чего? Не буду я ревновать, наоборот,

прикольно, – Марк засиял, как начищенный пятирублёвик. Мелкий будет чернявенький, как отец, вряд ли он блондином родится, как Лопоушка. – Классно же! – Вот и хорошо, – вернулся прежний Бронислав с фирменной самодовольной улыбкой. – А то: «У мальчика будет моральная травма, у мальчика будет моральная травма!» – он так забавно передразнил Лопоушку, что Марк едва не покатывался по полу от смеха. – Пойдём, накатим, – Боря прошёл на кухню и разлил коньяк по бокалам. – Только это, – вдруг остановился Марк, – ты же понимаешь, что если

Люда того, то уже никаких разводов? – Понимаю, – кивнул Бронислав, – это, сынок,

наверное, уже до смерти у нас с Людочкой. Прикипел я... – улыбнулся, выпил и отправился в спальню. На новый год Марк с каким-то особенным удовольствием выбирал подарок Лопоушке и Катерине, не хотелось отделываться простой формальностью. В открывшемся магазине «Русское серебро» он увидел серьги,

маленькие капельки какого-то светлого камня, с тоненькой паутинкой рисунка на мочке. Услужливая продавщица, конечно, рассказала, что это за камень и про его,

якобы, магическую силу, что-то про гороскопы и влияние на женский организм. Но вылетело это из головы Марка так же быстро, как и влетело. Ему просто понравились серьги, он представлял, как они будут смотреться на инопланетной

Лопоушке и улыбался. Эти серьги просто просились в торчащие ушки Людмилы.

Катерине официально под ёлку он положил пенал, огромный, красивый, с какимито птицами или цветами, подарок был нейтральный, не вызвал подозрений и был вполне девчачий. Неофициально же он отвёз Катюшку в магазин, где она перемерила все платья подходящего размера и, в итоге, остановилась на сочнокрасном, как сказала консультант – мареновом. Ох, и взрослая в нём становилась

Катерина, она кокетливо улыбалась и даже вильнула пару раз попой перед Марком,

прежде чем убежать в примерочную. Сначала ей не понравилась идея платья, где, в самом деле, она спрячет его? И вообще «дорого» «не надо» «перестань, дурак», но

Марк убедил её, сказав, что родители уезжают после нового года на пару дней, и он пригласит Катерину в ресторан. Разве ей есть в чём пойти? Не было у Катерины вещей для подобных выходов, а если была вещичка на такой случай, то точно не похожая на мареновое платье с кружевной спиной, мягкими складками подола,

которые стекает по бёдрам и заканчивается у коленок... Отцу Марк подарил ручку

«Паркер», незамысловато, но что ему дарить? У него всё есть. Лопоушка смутилась от подарка даже больше, чем ожидал Марк, но всё-таки надела серьги и красовалась в них за праздничным столом. Катерина сидела в простеньком платье,

без разрезов, глубокой линии декольте и средней длины. Но смотрелось оно на девушке отменно и не скрывало форм, в отличие от остальных её «нарядов».

Звонок в дверь отвлёк от разглядывания подарков и беседы, оказалось – пришёл

Серёга и, что интересно, с Маринкой. Лопоушка гостеприимно пригласила, но они отказались, сославшись на то, что их ждёт праздничный стол. – Я это, – начал

Серёга, – я извиниться пришёл, Маринка говорит – нельзя в новый год со старыми долгами идти. – Проехали, – отчего-то у Марка не было злости на Серёгу, он даже понимал его, при одной мысли, что его Катерина может с кем-то замутить, да ещё и так, походя, становилось дурно и хотелось махать кулаками направо и налево.

Хорошо, что Катерина до этого не додумается, а додумается – так все её мысли, как на ладошке, читаются на личике. – А вы что, снова это? – Марк неопределённо взмахнул руками, не зная, как сформулировать вопрос. – Мы заявление подали, -

серьёзно сказал Серёга. – Вот, приглашение тебе принесли, придёшь? – Если зовёте,

конечно, – он ошарашено смотрел то на Серёгу, то на Маринку, и прикидывал в уме,

кто из этих двоих больше ненормальный. Кто сейчас создаёт семью в двадцать лет?

Как можно было до такого додуматься? Конечно, Серёга накосячил с Милкой, но

Маринка ему ответила, за ничью это считать грешно, но всё же... Видимо, как у

Милки был способ извиняться горловым минетом, так у Серёги – походом в ЗАГС.

У Серёги была своя однушка, квартира досталось ему от деда, лет пять назад,

стояла в убитом состоянии, но можно сделать ремонт и так жить – «гражданским»

браком. Для чего в наше время ставить штамп в паспорт? Но посмотрев на цепко держащую за руку Сергея Маринку, Марк понял, кто создаёт семью в двадцать лет,

и уж точно – все эти эксперименты «пока поживём так» не для Маринки. -

Поздравляю, – Марк искренне поздравил друга крепким рукопожатием, чем чёрт не шутит, а вдруг есть это «долго и счастливо», и именно у Серёги и Маринки оно сбудется. У Сафрона родители поженились, когда матери его ещё восемнадцати не было, ясное дело, по залёту, а живут по сей день, скорей всего, так и будут жить, в малюсенькой квартире, где умещается не только семья из трёх человек, но и два кота, и огромная восточно-европейская овчарка. Красавица – так и зовут её -

Красавица или просто Кася. Обнимать на прощание Маринку Марк не стал, увидев,

как та сделала пару шагов в сторону, потом смотрел с крыльца, дыша морозным воздухом, как они, толкаясь, залезают в такси и смеются, громко, заливисто,

особенно Маринка. Под бой курантов загадали желание, Лопоушка с важным видом всем разложила по тарелкам оливье и заявила, что Новый год – не новый,

если на столе нет оливье, и все покорно стучали вилками и смотрели телевизор.

Более нелепого способа встретить новый год Марк не смог бы придумать:

загадывать желание под бой курантов, а потом есть оливье, поглядывая на зорко следящую, чтобы доел, Лопоушку, и смотреть телевизор. Обычно Марк уезжал с приятелями, они снимали коттедж на всю компанию, разбивались там на пары и комнаты, предварительно затаривались салатами из кулинарии магазина отца и алкоголем. Возвращался домой Марк дня через три-четыре после таких встреч, но довольный и под впечатлением. Ещё раньше, пару раз он уходил к Глебу, его мама всегда была рада Марику, даже когда поймала его с сыном на курении, не сильно ругалась, а лишь отвесила затрещину и отправила в магазин за сметаной для солянки. А ещё раньше – сидел болванчиком рядом с отцом, изображая дружную семью с очередной мачехой, потом забирал себе недопитую бутылку шампанского и выпивал её, играя в компьютерные игры. В том возрасте он ещё даже до порнухи не дорос, а вот шампанское на новый год пил. В отличие от Катерины, которой демонстративно Лопоушка налила в высокий фужер компот. Компот! Марк наблюдал, как гневно Катерина дёргает кончиком носа и поджимает губы. Не очень-то она хотела шампанское, Катюшка была равнодушна к алкоголю, если сигаретами баловалась, то от любого алкоголя морщилась и отворачивалась с таким лицом, будто её сейчас вырвет. Но такая демонстративность мамы злила Катерину.

Даже Марку стало не по себе, да и Боря посмотрел на Лопоушку с вопросом в глазах, но Люда была непреклонна: «Катерина ещё ребёнок». Позже этот ребёнок сидел у Марка в комнате и смотрел фильм, то ли про султана, то ли Алладина,

Марк не смотрел особо на экран. Взяв едва ли не официальное разрешение

Лопоушки на совместный просмотр фильма в его комнате, на что получил согласие,

захватив с собой компот и конфеты, Марк устроил на полу уютное «гнёздышко»

для Катерины из пары одеял, задрапировав всем этим бутылку шампанского,

которую захватил из кладовки. Иногда Лопоушка заглядывала в комнату, но всё было пристойно: рядом с Катериной стоял бокал с компотом, валялись фантики от конфет, сама она восседала посредине комнаты, как мамонтёнок на льдине в океане,

и смотрела в экран, похоже, там проходили нешуточные страсти. Сам же Марк сидел или на диване, или за компьютером, решая задачки программирования. -

Катерина, Марику спать пора, – проговорила зашедшая в очередной раз Лопоушка,

она уже сняла туфли на каблуках и стояла босиком. – Потом досмотришь, иди в свою комнату. Катерина недовольно покосилась на маму и сделала вид, что не слышала. – Люд, перестань, – подал голос Марк. – Пусть досмотрит свой фильм,

интересно девчонке, новый год же. – Ей спать пора. – Выспится, что ещё завтра делать? – улыбнулся как можно более очаровательно, не хотелось ему конфликтовать с Лопоушкой, но... компот этот, проверяет поминутно, причём,

смотрит не на Марка – собственно, на прямую угрозу Катерине, – а на экран. Что там патлатый герой делает, не узнает ли Катерина слово «жопа» от аморального голубого экрана. – Но... Она же мешается тебе, – это Лопоушка проговорила тихо,

почти прошептала, отчаянно жестикулируя, стоя за спиной Катеринки, чтобы она не видела. Марк в ответ махнул рукой, не говори, мол, глупость. – Люд, иди спать,

что может случиться? Сейчас досмотрит свой фильм и тоже спать ляжет, а я ещё посижу, покручу тут... – показал глазами на схему на мониторе, – извилинами пошевелю. – Ладно, – после внутренней борьбы сдалась Лопоушка и отправилась спать, какое-то время она ещё шлёпала по коридору босыми ногами, в ванную,

обратно, потом бегала вниз и пронеслась пулей мимо открытой комнаты Марка, с бутылкой шампанского, и он еле сдержался, чтобы не крикнуть вслед, что нечего ему брата делать под градусом. Взрослые же люди! Экран погас, в доме стало тихо,

иногда доносился смех из комнаты родителей, Катерина кусала губу и не уходила,

так и смотрела на мерцающие серые полосы на экране. – Фильм понравился? -

догадался Марк по блеску глаз. Ещё бы, какой герой – отважный, красивый, с фигурой атлета, а как на лошади сидит, что уж говорить про пару пикантных сцен в конце фильма. Марк бы разрешил трёхлетке смотреть такие «пикантности», но

Катерине этого хватило, чтобы она сияла, а щёчки стали бордовыми. Ох уж эта

Катерина. – Спать хочешь? – спросил Марк, разглядывая девушку... да она возбудилась... знает Марк этот взгляд... За стеной было тихо, может, уже спят или стараются, ребёнка в поте лица делают... Марк двумя шагами подошёл к Катерине и сел рядом, погладил шею – подалась на ласку, как кошка, даже сама ближе придвинулась. Опустил руку на грудь, обвёл аккуратно – она вторую подставляет.

Стал гладить по бедру, до белья – не отодвинулась, только молча смотрит на Марка чернющими глазами. – Хочешь, поцелую? – прошептал, дверь так и была открыта.

Катерина утвердительно мотнула головой и сама потянулась к Марку. Кто в своём уме откажется от такого чистейшего наслаждения?.. Она отвечала на поцелуй и,

наверняка, представляла себя героиней только что просмотренного фильма,

засранка мелкая, а вот её ладонь, опустившаяся на пах Марка, была  не вымышленной, а самой настоящей. – Катерина, – Марк отпрянул, – я не сдержусь.

Отодвинул её руку, продолжая целовать, слушая в пол-уха, не хлопает ли дверь в родительской спальне. Но когда Катерина делала так, как ей сказали? Правильно -

никогда. Она продолжала настойчиво гладить Марка, а он едва не взвыл, то ли от удовольствия, то ли от боли – давненько не было у них с Катериной, – то ли от нетерпения. – Издеваешься? – Марку казалось, что он пробежал кросс или два подряд, пульс зашкаливал, адреналин разносил по крови ещё большее возбуждение,

Катерина выдохнула и прижалась всем телом к Марку. – Издеваешься, -

резюмировал в итоге. И ведь даже упираться не стала, лишь покачала головой в знак согласия. – Я с этим стояком уже часа два сижу... добить хочешь? – прошептал возле её губ и лизнул их – малиной пахнут. Катерина покачала головой, отрицая попытку добить, значит, будет непредумышленная попытка убийства путём отлива крови из головы прямиком в южные широты, где уже началось революционное движение, и массы требовали если не завалить Катерину тут же, то хотя бы отвести её в ванную и попросить минет, благо, она уже почти умело его делала, хотя Марку хватило бы любого, даже самого неумелого. Лишь бы сбросить этот груз. Лишь бы кончить! Он покосился на дверь, туда же посмотрела Катерина перед тем, как дёрнула пряжку ремня Марка и тут же начала расстёгивать клёпки на джинсах.

Быстро, лихорадочно перебирая пальцами, на лбу Катюшки выступил пот, она сама начала целовать Марка в шею, за ухом, запомнила же... Подняла его футболку и,

видимо, чтобы окончательно добить, стала осыпать мелкими, тёплыми поцелуями живот и грудь парня. Он мог только сидеть, как войлочный памятник самому себе,

и смотреть на Катерину, иногда поглядывая на дверь. – Ах, ты, извращенка мелкая, -

Марк усмехнулся, поворачивая девушку к себе спиной. – Ой, смотри, Катерина,

застанут нас – жениться тебе на мне придётся, – прошептал на ухо и надавил на плечи, укладывая на пол, лицом вниз, к себе ближе попой. Поднять подол -

секундное дело, справиться с презервативом – плёвое, снять уже влажные трусы с

Катерины – тоже пара мгновений. Возбудилась, и не на шутку возбудилась

Катюшка. Хмельной коктейль – романтический фильм, шампанское, которое она попивала, пока смотрела, и страх быть пойманной, – двигал девушкой, она подалась на палец Марка и застонала. – Тшшшш, – почти зашипел на ухо и вдавил своим телом Катерину в одеяло, раздвигая коленом её ноги и входя, почти резко, еле сдержался первую пару фрикций – сила привычки, а потом уже не сдерживал себя,

только держал ладонью рот Катерины, а другой придерживал за поясницу, чтобы не отползала с одеяла. Прижимал Катерину и трахал, трахал и прижимал. Она не кончила, да и вряд ли смогла бы, в такой позиции и при такой амплитуде, но лежала с такой блаженной улыбкой, как будто достигла вершины Олимпа и смотрит на человечество сверху вниз, со своей недосягаемой высоты. – Ну, Катерина, – всё, что нашёлся сказать Марк. – Ага, – довольно проговорила Катюшка, встала и, виляя бёдрами, довольная собой, ушла к себе в комнату. Марк так и остался сидеть на полу с ощущением, что его использовали, нагло, беспринципно, и главное – кто?!

Катерина. Мелкая, наглая манипуляторша! Извращенка малолетняя! Чертёнок, а не девушка. И нравится Марку её чертовщинка, всё в ней нравится, от волос,

отливающих красным на ярком солнце, до пяток и разноцветного педикюра на пальцах ног. Так бы и облизал каждый пальчик, или даже съел. Тоже – извращенец.

  Глава 12. Часть 1. Прошлое

   Родители уехали к родственникам Лопоушки, оставив Катерину на попечение

Марка. Лопоушка долго сомневалась, до последнего мялась в дверях, хмурила брови и косилась то на Катюшку, недовольно поглядывающую на маму, то на

Марка, который беззаботно болтался между кухней и большой комнатой с тарелкой еды в руках, всем своим видом показывая, что намерен прямо сейчас усесться смотреть хоккей на большом экране. Выдав очередные ценные указания по проживанию двух малолетних, по мнению Лопоушки, детей, напомнив очередной раз про важность четырёхразового питания, подгоняемая Брониславом, Людмила,

вздохнув, вышла за порог дома, где уселась в машину мужа, и они уехали. -

Попалась, – Марк коварно улыбнулся и двинулся в сторону Катерины, шутливо угрожая «съесть её всю». Ведь и съел бы, облизал – точно. В некоторых местах ещё и покусал. Прошла неделя с Нового года, все дни Лопоушка топталась дома, то устраивая внеочередную генеральную уборку, к которой привлекла Катерину и

Борю, Марк же присоединился сам, то заставив всю семью лепить пельмени.

Бронислав пытался выказать недовольство, сказав, что в кулинарии лично для него сделают всё в лучшем виде, но Лопоушка была непреклонна. Одним словом – эта женщина, в отпуске, представляла собой ходячую угрозу установленному миропорядку проживания в отдельно взятом доме, отдельно взятой семьи. – Стой, -

крикнул вслед резво убегающей Катерине, даже догнал и толкнул дверь в её комнату, захватывая в объятья визжащую девушку. Катеринка смеялась, фыркала и дёргала ногами, пыталась вырваться, пока Марк передвигался в сторону кровати,

чтобы упасть на неё, одним движением подмяв под себя Катюшку. Её волосы разметались на светлом покрывале, щёки горели алым, глаза, казалось, сверкали,

как у кошки в темноте, она закинула голову назад, подставляя тонкую белую шею под поцелуи, двигала плечиками, позволяя снять с себя широкую футболку, а потом и лифчик, простенький, из белого трикотажа. – Скучал, – Марк сам не понял, кому он это проговорил, Катерине или грудке, приветливо смотрящей на парня небольшими, острыми сосками. Ему даже почудилось, что она ему подмигнула,

минимум – кокетливо улыбнулась. Эдакая флиртующая грудь Катерины. Марк осыпал быстрыми лёгкими поцелуями всё, куда мог дотянуться, сжимая одной рукой запястья Кати, подняв их над головой. Так у неё было меньше возможности оказывать сопротивление. А она, хоть и шутя, но брыкалась, ёрзала и норовила выбраться из-под Марка, словно это было возможно. – Нет, – протестовала

Катерина, – потом, вечером. – Имей совесть, – Марк впился в губы Катюшки, еле остановил себя, чтобы не укусить с силой. «Нет» не входило в планы парня, целая неделя воздержания, и это при почти ежеминутном присутствии Катерины рядом.

Ему казалось – он стесал себе ладонь за эти дни, его уже тошнило от онанизма,

никакого отказа он слышать не желал. – Нет, – даже отвернулась к стене и губы сжала. Что за девчонка? И почему нет? Критически дни? Не должны быть...

вредничает засранка. – Почему? – повернул бордовое личико к себе. – Я скучал... -

кончиком языка провёл между губ, не удержался, лизнул нос, от чего Катерина фыркнула и возмущённо уставилась на Марка чернющими глазищами. Её руки были по-прежнему зафиксированы, сама она лежала под Марком, расставив ноги,

он упирался членом в девичий живот, не давая своими ногами свести ей ноги. – Не хочу, – снова отвернулась, но была поймана рукой парня. – Проверим, – сам не понял, как, но умудрился и удержать Катерину, и снять с неё трусы, при этом помочь себе ещё и ногой, окончательно стягивая их вниз. Палец Марка тут же воспользовался ситуацией и прошёлся между складочек, остановившись на клиторе, покружив вокруг, а потом по центру, смотря, как расширяются глаза

Катерины, а потом закрываются. Не хочет, значит? – Не буду, – заёрзала под ним,

тем самым шире раздвигая ноги и подставляя себя под руку Марка, пальцы которого не останавливались, а ласкали, гладили, нажимали и попускали. – Давай,

не будь вредной, – Марк ощущал, что сейчас или кончит, или взорвётся, или у него закончится терпение, и он попросту возьмёт Катерину без её согласия. Тем более,

её отказ сводился к словесному «нет», а вот бёдра едва заметно двигались, стремясь доставить себе удовольствие. – Нет, – продолжила упираться и засучила ногами, в итоге только прижав Марка сильнее к себе, так, что члену стало больно. Он поёрзал немного, пытаясь снять напряжение, но оно только нарастало, а сопротивление девушки ещё больше заводило его. Да и нельзя было сказать, что она сопротивлялась, нет. Руки покорно лежали сверху, формально зафиксированные над головой ладонью Марка, бёдра двигались в унисон движениям пальцев. Так и лежала под ним, розовый перетекал от щёк по шее и до груди, останавливаясь гдето у сосков, живот подрагивал маленьким пупком, ниже виднелись мягкие кудряшки тёмных волос. – Нет? – Марк внимательно посмотрел в глаза Катерины,

прикладывая максимум усилий, чтобы выглядеть серьёзным или даже злым. – Нет!

– подтвердила Катюшка. – Мы, кажется, договорились, – привёл Марк аргумент. – Ты же не хочешь, чтобы я изменил тебе? – Нееет, – Катерина зыркнула, как ледяной водой окатила, Марку показалось, что даже в районе копчика его пробил озноб. -

Ах, нет? – он, было, решил уйти, сделать вид, что обиделся, но разве уйдёшь от

Катерины. Когда она голая, тем более не уйдёшь. Это невозможно! – Нет? Уверена?

Марк сам не понял, как сдёрнул с себя штаны вместе с бельём, а дальше многострадальный член, приветствующий в последнее время только правую руку,

сам юркнул в Катерину, нисколько не смущаясь её отказа. Он скользнул быстро,

даже с силой, до самого упора, резко качнув бёдрами, как бы фиксируя свои права на девушку под ним. Катерина вскрикнула от боли, это не могло быть не болезненно, обычно Марк был более деликатным, но его это не остановило, он ещё несколько раз с силой двинулся, наслаждаясь горячей и узкой плотью. Марк ликовал, член ликовал, они оба получили то, что хотели, и продолжили двигаться в нужном им ритме, при этом Марк целовал губы Кати, шею, маленькое ушко,

запястья, которые сжимал своей ладонью. Кожа там была тонкая, по-особенному ароматная, прохладная как нектар, он не заметил, как оставил следы на тонкой коже – два приличных засоса, что не было характерно для Марка, но почти свело его с ума. Тонкое запястье с его следами и даже лёгким покраснением от сжатия пальцев.

Катя начала двигаться, почти попадая в ритм, пока Марк не прижал её бёдра к кровати, лишая её возможности шевельнуться. Так и двигался в ней, зафиксировав,

а она лежала, тяжело дышала, пока не перешла на тихий стон, который перерастал в громкий и, наконец, пару вскриков. Марк и не заметил, как Катерина подобралась к финалу, её оргазм послужил спусковым механизмом, пульсация и сильное сжатие заставило Марка кончить раньше, чем он понял, как всё произошло. Успел только отдышаться, отпустить руки девушки, тут же ощутив их на своей спине – она обнимала Марка, прижимаясь к нему, глубоко дыша. – Катюша, – наконец нашёл в себе силы, – Катерина, тебе надо помыться, не успел я. – Что не успел? – щёки стали бордовыми, глаза круглыми. – Вытащить... вымыть надо, так себе способ, но может,