Текст книги "Уютная, родная, сводная (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Как узнала, что беременна? – Сон приснился, – просто ответила. – Белая лошадь,

мне перед Максимом тоже эта лошадь снилась, купила тест, сейчас рекламируют,

«узнайте до недели» – узнала, – она улыбнулась, да уютно так! – Ты ненормальная, -

Марк сиял. В машине продолжал улыбаться, как и всю дорогу домой. Теперь они жили в новом жилом комплексе, с огромной детской площадкой, подземным паркингом, с парком рядом и окнами на него. – Билеты придётся сдать? – Марк посмотрел на Катю. – К врачу сначала, потом к родителям. – Я по Максиму соскучилась, – заскулила Катерина. – Никуда врачи не денутся, там схожу, не в тайге живут, в городе. – Ты уверена? – с сомнением глянул на жену. Первую беременность

Катерина ходила легко, не было никаких осложнений, только плановые осмотры.

Для срока «две полоски», наверное, ещё и осмотров не придумали. Вторая беременность задержалась, первые месяцы они переживали, потом перестали думать об этом, решив, что после отпуска сходят к врачу вдвоём, а пока получали удовольствия друг от друга и жизни. – Уверена. – Отлично, – он подал руку жене,

когда она выходила из машины, – сам соскучился по Максу, как думаешь, ему понравится наш подарок? – Спрашиваешь! Полицейская машина, в которой можно ехать! Да я сама бы на ней каталась! – Ты не очень-то ездишь и на своей, – он кивком показал на красный Вольво, когда-то названный пьяненькой Катериной «красная бибика», и кличка так и приклеилась. – У меня муж заботливый, он меня привозит-отвозит. Мне повезло. – Не-а, это твоему мужу повезло с тобой, мамочка моей будущей дочери. – А вдруг мальчик? – Придётся ещё раз рожать, и постарайся в следующий раз сообщать такую новость в более приличном месте, а то, что детям рассказывать будем? – Главное, чтобы было, что вспомнить, – довольно улыбнулась

Катерина и прижалась к мужу. Она была худенькой, уютной и до дрожи родной.

Дома Марку, конечно, влетело, ведь он всё-таки съел кусок торта, тем самым нарушив эстетику праздничного стола, что подходило под расстрельную статью по личному рейтингу провинностей от Катерины. Да и идея открыть маринованные грибы к лососю в карамельном соусе показалась странной, но он только улыбался,

как блаженный, и сносил все шуточки своей жены, а так же её крик, когда она обнаружила свои любимые туфли не в чемодане, который она уже собрала для поездки, а в обувнице. Марк попросту опасался, что Катерина однажды переломает ноги на этих штуках, которые кто-то назвал «шпилькой», но это была не шпилька,

это была Эйфелева башня среди шпилек.

  Эпилог. Часть 3

   Сошли с самолёта они поздним вечером, жара стояла, как оказалось, по всей стране. Марк всё равно накинул на плечи Катерины кофту, несмотря на то, каким взглядом его смерили и почти уничтожили. Весь полёт Катерина наглейшим образом флиртовала с молоденьким белобрысым стюардом. Он был худым,

высоким, волосы забраны сзади в куцый хвостик, а на лице выделялись скулы и серые глаза. Так же Катерина прошептала Марку, что у стюарда «оргазмические»

руки, и Марку сразу захотелось эти руки переломать, конечно, после того, как оторвёт голову хвостатому переростку. – Вот почему ты мне так бессовестно верен?

– возмущённо зашептала Катерина. – Неужели нельзя хотя бы немножечко мне изменить, у тебя же такие девочки в офисе, загляденье, я бы сама себе с ними изменила! – Ничего не поделаешь, я люблю свою жену, – он широко улыбнулся

Катерине, подмигнув ей. – Ты совсем о ней не думаешь, – возмущённо дёрнула носом. – Сейчас бы я смогла наставить тебе рога с Алёшей... а так, у меня даже повода нет. – У него и имя есть? – усмехаясь. – Конечно, на бейдже указано! -

Прости, котёнок, я засмотрелся на глаза Алёшеньки, – протянул слог в

«Алёшенька», почмокал губами и закатил глаза, посмеиваясь над чудящими гормонами Катерины. В аэропорту их встретил отец, довольно улыбаясь и обнимая,

одобрительно хлопая сына по плечу. При выходе они столкнулись с четой Владюши и Аделаиды, сзади, отставая на пару шагов, шёл высокий парень, Марк узнал в нём того самого толстого мальчишку, который с неуёмным аппетитом трескал в ресторане больше пяти лет тому назад. Бронислав и Владлен коротко поздоровались, перекинувшись пару слов, из которых стало ясно, что младший поступил в медицинский, и они всей семьёй летят обустраивать будущий быт отпрыска. Аделаида смерила Катерину уничтожающим взглядом. Вернее, она думала, что взгляд её выглядит суровым и высокомерным, возможно, так бы и было, если бы за массивными щеками были видны глаза. Аделаида год от года набирала вес, спустя пять лет та, прошлая Аделаида казалась Марку балериной

Большого театра против бульдозера, который стоял сейчас перед ними. Интересно,

сколько лет очередной «девоньке» её благоверного? – Интересно, что с Лолочкой? -

как бы между прочим, спросила Катерина Бронислава, тот кинул взгляд на сына,

едва заметно усмехнулся и спокойно ответил: – Насколько я знаю, вышла замуж за какого-то француза, живёт на Лазурном берегу, к родителям не приезжает, чаще они к ней. – Понятно, – протянула Катерина, явно неудовлетворённая ответом. Не сгинула, не пропала, не провалилась сквозь землю, шансов, что стала уродиной,

тоже немного... Жизнь предстала перед Катенькой во всём своём несправедливом обличье. Марк усмехнулся. Перед ним тоже стояла та же жизнь, в том же обличье, и была такой же несправедливой. Что же справедливого в том, что Катерина всю дорогу флиртовала с Алёшенькой-вырвать-ему-ноги, сокрушаясь о верности собственного мужа, а самого мужа не забывает попрекнуть коротким перепихоном с Лолой, хоть бы получил удовольствие тогда... и далась ей Долорес! На кухне суетилась Лопоушка, Марк замер, в очередной раз поражаясь сходству Катерины с матерью. Людмила сдержанно обняла Марка и совсем несдержанно – дочь, после чего они стали одновременно говорить, перебивая друг друга, при этом удерживая нить беседы, слыша и отвечая. Мужчины предпочли не вмешиваться в семейное общение. Они спокойно поговорили в отельной комнате, пока их не позвали к позднему столу, там поужинали, довольно переговариваясь и смеясь, и Марк с

Катериной отправились в свою комнату, по пути заглянув к уже спящему сыну.

Присев рядом с кроваткой в виде ракеты, Марк еле сдержался, чтобы не разбудить непоседу. Тёмные кудрявые волосы отросли и торчали в разные стороны, делая

Максима похожим на одуванчик. Щёчки покрылись румянцем и лёгким загаром. -

Иди сюда, – прошептал Марк, когда Катерина, наконец, угомонилась и, после душа,

перебирания вещей и разговоров, стала устраиваться на плече мужа. – Давай спать,

– Катерина развернулась к мужу пятой точкой, что совсем не помогло в воплощении плана. – Потом. Марк прижал спину Кати к груди и провёл ладонями по её телу,

останавливаясь на груди, сжимая, ощутимо сдавливая и тут же отпуская, вспомнив о деликатном положении жены. Его руки продолжили своё путешествие по знакомым изгибам, точно зная, где правильней надавить, а где попустить, где можно ущипнуть, а какую зону лучше обойти вниманием. Катерина лежала, не шевелясь, лишь интуитивно подаваясь на ласки, никак не отвечая, не поощряя,

выдавая себя только участившимся дыханием. Он знал – это затишье перед бурей,

Катерина перевернётся в его руках и начнёт отвечать на ласки, сейчас она, как аккумуляторная батарейка, вбирала заряд и не спешила отдавать его. – Я люблю тебя, – Катерины потонуло в губах Марка, когда он ослабил руки, и она перевернулась лицом, потеревшись животом о внушительную эрекцию мужа. Марк любил целовать Катерину, было в этом что-то магическое: вкус, запах, тактильные ощущения, дыхание – всё это создавало ощущение полёта. Он любил смаковать поцелуи, растягивать их бесконечно долго, переходя от неистовых, жарких, к лёгким, поверхностным, и обратно. Если бы другие части тела Катерины не нуждались в губах Марка, он бы не прекращал этот поцелуй. Больше, чем целовать губы, Марк любил целовать только то место, куда его беззастенчиво направили руки Катерины, а ноги в этот момент широко раскрылись, даже не приглашая, а настаивая. Кто же откажется? Точно не Марк. Обведя вокруг клитора пару раз,

ощущая, что Катерина готова вот-вот кончить, он немного потянул удовольствие,

крепко прижимая бёдра жены к кровати. – Обожаю, когда ты такая... – он любовался видом Катерины, лежащей на спине, с расставленными бёдрами, максимально раскрытой, готовой, требующей, с тёмными сосками и блудливым блеском глаз.

Откровенная, похотливая, жаждущая, получающая. – Чего ты ждёшь? – прохрипела.

Вход дёрнулся, сжимаясь, Марк нервно облизнулся, ощущая уже немного болезненную эрекцию. – Сейчас, котёнок, – переместил руки ближе к вожделенному месту и начал аккуратно дразнить пальцем по клитору, выводя круги с амплитудой,

при которой Катерина точно не кончит, зато её мысли вылетают из головы и растекаются по постельному белью, как тёмные волосы, оставляя узоры на ткани.

Она металась на подушке, давилась стоном, на лбу выступил пот, широко раскрытая, беспомощная и, одновременно, приказывающая. Ослабив хватку, так и не доведя до кульминации, Марк дал выбор Катерине, она тут же подскочила,

толкнув Марка на спину, перекинула ногу через его бёдра и скользнула на член,

упираясь клитором в лобок, пару раз качнувшись, закричав, вцепившись в шею ногтями. Марк приподнял Катерину и начал двигаться, быстро, не давая прийти в себя, остыть, расслабиться, он двигался таким образом, чтобы задевать и клитор, а

Катерина только держалась, а потом безвольно висела на его шее, позволив держать себя за поясницу, и всхлипывала, пока совместный оргазм не накрыл двоих. – Ты такой гад, – отдышавшись, проговорила Катерина. – Я беременная, а ты дразнишь. -

Ты не похожа на недовольную, – Марк усмехнулся. – Довольная, но больше так не делай. – Оргазм по первому требованию? – Да! – не колеблясь, ответила. – Как скажешь, Катерина, – Марку стала смешно. Что ж, желание беременной женщины -

закон. Не говоря уж про желание беременной любимой женщины. Пожалуй, это тянет на закон мироздания. Может, не глобально и не во всём, но оргазм по первому требованию он сможет устроить. Тем более, ими ещё не использован стимулятор «бабочка», должно быть, это весело – нажать на пульт управления, когда Катерина занимается домашними делами. Надо погуглить, насколько это безвредно в её положении... множественные оргазмы в течение дня... – Штаны надень, мечтатель, -

услышал Марк. – Утром Максим прибежит, – в него полетели пижамные штаны.

Сама Катерина уже была в симпатичной пижаме с изображением каких-то зверей.

Марк не очень-то любил такие наряды на Катерине, не вызывали в нём умиление дебиловатые рисунки, но это лучше, чем кружево и ажур на теле полуголой матери,

когда в семь утра в спальню врывается малолетний сын. Семейная жизнь. Конечно,

утром их разбудил Максим, треща без умолка. Он хвастался своими поделками,

которые сделал с бабушкой, рыбалкой, на которую ходил с дедушкой, новыми качелями и горкой во дворе, машиной, которую привезли родители, расхваливая её достоинства и то, что он уже покатался на ней по дому и немного на улице, пока бабушка не заставила завтракать противной кашей. Удивительно, как много событий происходит в жизни трёхлетнего человека. Если спросить взрослого, что случилось летом, он, скорей всего, пожмёт плечами и ответит «ничего особенного»,

а у трёхлетки всегда гора событий и впечатлений. Так, под разговоры с сыном,

прошёл день, и ближе к вечеру на задний двор, оборудованный парой беседок,

стали перемещаться ёмкости с едой, накрываться большой стол под специально натянутым тентом, бодро стругаться салаты и разливаться спиртное «для настроения». Вскоре подъехал Глеб, выпуская из машины жену и троих детей.

Мальчишки уже ходили в младшую школу, а дочка только готовилась в будущем к этому знаменательному событию. Сафрон был таким же. Серые треники. Мяч. И

обожающий взгляд на свою семью. Его жена – хохотушка и болтушка, такая, что иногда казалось – отваляться уши, смотрела на своего Глебушку точно так же. И

Марк не мог сказать, что она была особенно красивой и чертовски привлекательной, но обаяние этой женщины плескалось, как стакан, наполненный до краёв, и хватало совсем немного времени, чтобы слегка влюбиться, в самом широком смысле этого слова. Потом в гараж въехала машина такси, и оттуда выбрались Серёга с Маринкой и их отпрыски. Марку понадобилось время, чтобы привыкнуть к новой Маринке, весом килограмм сто, цепким взглядом зорко следящей за Серёжей и, заодно, за всем его окружением, повторяющей вслух:

«Знаю я вас, кобелей, вот где вас держать надо», и показывающей кулак с толстенькими пальцами. Она обрезала волосы, которые не были особо густыми и теперь висели невнятными сосульками вдоль лица. Маринка шла впереди, Серёга с виноватым лицом семенил сзади, неся на руках четвёртого ребёнка – Дашеньку, как и хотела Маринка. После приветствий и шуток раздалось грозное Маринкино за спиной, даже Марк сжал плечи с непривычки. – И чтоб ни-ни мне! – и показала кулак в сторону мужа. – Что, накосячил? – сочувственно проговорил Марк,

показывая глазами на холодную бутылку водочки. – Пока не видит, давай чуть. – А,

давай, – удивительно смело согласился Серёга. Склонность к суициду проснулась в мужике? – Что в этот раз? – зубоскалил Глеб, поглядывая на площадку, где старшие дети Серёги приглядывали за младшими всей компании. – Да... – понизил голос, -

есть у нас диспетчерша одна, сороковник ей, разведёнка. Горячая штучка, поджарая такая, худая, жопа как орех, несколько месяцев ходил вокруг, пока не дала. -

Хорошо дала-то? – Глеб продолжал зубоскалить. – А то! Раздраконила – так раздраконила, подмахивала, как надо, отсосала, в общем, всё по высшему разряду, -

довольно перечислял Серёга. Марк закатил глаза, чем-то этот разговор напоминал

Владюшу-переростка, но дело не его, сами разберутся, кто кого раздраконил, и кто кому подмахивал. – И ты, конечно, попалился? – продолжил Глеб. Серёга всегда палился, уж как так получалось у него, но все его загулы, большие и маленькие,

были известны Маринке. Каждый раз она орала, как сирена о воздушной тревоге,

потом выгоняла на улицу, он пару дней жил в подъезде, потом заволакивала его домой, и полгода он ходил шёлковым, боясь даже подумать о сексе, не то что с кемто, с Маринкой тоже, что последнюю и устраивало. – А ты не палился? – вернул слова приятеля Серёга. – А я жене не изменяю, – усмехнулся Глеб. – Вот такая в жизни ерунда. – Скажешь тоже... присунуть-то хочется, а у жены то эти дни, то голова болит, то дети под ногами... – Тут ты прав, конечно, с тремя детьми в двушке не разбежишься, и малая с нами ещё спит, выкручиваемся как-то. – Нет у меня таких проблем, – усмехнулся Марк и отпил пива из бокала. – Молчи уж, буржуй,

сколько у тебя сейчас комнат? И няня у Макса. На работе, поди, красотки ходят, на всё готовые. – У тебя красоток не меньше, – ответил Марк. – Комнат пять, – пожал плечами, – так мы разрастаемся, пригодятся. – В каком смысле – разрастаетесь? – В

прямом, – он глянул на Катерину, болтающую с Маринкой, женой Сафрона и

Лопоушкой. Четыре абсолютно разные женщины, каждая со своей правдой и убеждениями, со своим опытом, и каждая нашедшая свою любовь, подходящую именно ей. Женщины, ставшие для своих мужчин самыми уютными и родными.

   Конец истории про Марика и Катерину. 

   Нас ждёт боооольшоооой бонус про Борю и Лопоушку, кому интересна эта 

пара, добро пожаловать. 

 По авторскому скромному мнению, последние штришки и акценты всей 

истории расставлены именно там. 

 Ну, а я беру небольшой перерыв. Может быть, даже, два дня)) 

 Спасибо дорогие мои, что читали, комментировали, хвалили, ругали, 

спорили. За лайки, награды, репосты. 

 зы. напоминаю, по окончанию выкладки, после последней редакции, будет 

открыто скачивание. 

  Бонус. Обложка

  Бонус. Бронислав и Людмила. Часть 1

   Бронислав ещё раз покрутился перед зеркалом в дверце шкафа, заслужив усмешку матери и подзатыльник отца. – Как барышня кисейная собираешься, -

усмехнулся в густые чёрные усы и всё же не сдержался от довольного «кряка», что домочадцами приравнивалось к одобрению. Как бы ни хмурил густые брови отец, а сына своего – Бронислава, названного так по капризу его ненаглядной супруги

Антонины, – любил, гордился им, не упускал случая похвастаться на работе ли,

среди мужиков, на гулянке, а то и постороннему человеку. Слыханное ли дело,

первый в их роду в институт поступил, инженером будет, учёным человеком, да и статью Бронислав вышел, лицом. Что ни скажи, а парень видный. – Я пошёл, -

крикнул уже из дверей Бронислав и, махнув рукой в знак прощания, двинулся в сторону автобусной остановки. Странная привычка у матери, пока не скроется из вида высокая фигура сына, не отойдёт от окна, так и будет стоять, смотреть вслед, а то ещё и перекрестит втихую, пряча руки под шалью. Бронислав, когда был младше, и они только переехали в новую квартиру, злился, а сейчас махнул рукой.

Всё равно будет стоять, сжимать в руке уголок шали и крестить. Начнёшь ругаться -

ещё от отца подзатыльник словишь. – Мал ещё судить, – коротко отвечал отец.

Антонина часто болела, кашляла, врач, единственный, который был в их посёлке до того, как они перебрались в этот город, говорил про слабый иммунитет. А здесь, то лечили сердце, то бронхит, а то и вовсе астму. Евгений решил, что попросту «не климат» его супруге здесь, и собирался переехать на юг, ближе к морю. Заработки были хорошие, особенно когда удалось перебраться в город и устроиться в центральную автоколонну, так что, через год-другой – и переедут, уже и городок присмотрели... Автобусы ходили по расписанию, он пропустил два, а в третий вошёл, сразу на заднюю площадку, передавая деньги за проезд. Держась за поручень на задней площадке, всегда в это время, ехала Ирина. В компании подружек, которые хихикали и бросали взгляды на Бронислава, но он их не видел,

он смотрел на Иру. Красивая она у него, что и говорить. Коса тёмная до самого пояса, а брови и ресницы, почему-то, светлые, не рыжие, но светлее кос, глаза с прозеленью, как шапки сопок, что видны из окон института, и румянец на половину лица, когда улыбается ему. Ниже лица Бронислав старался не смотреть, хотя всё видел. И полную грудь, и ремешок платья на талии, и то, как колышется ткань на бёдрах в тот момент, когда автобус подпрыгивает на кочках. – Ты в институт опоздаешь, – журила потом Ира, когда они нарочито медленно шли по высаженной несколько лет назад аллее, с ещё хиленькими деревьями, к медицинскому училищу,

где и училась Ирина. – Не-а, – беззаботно каждый раз отвечал Бронислав, и не опаздывал. Велико ли дело, три остановки пробежать, он автобус мог обогнать,

который еле пыхтел, тарахтел и издавал звенящие на всю округу звуки, когда перекатывался по крутому мосту через речушку с причудливым названием. Потом в институте, в разговорах с приятелями и закадычным дружком Богданом, тот был секретарём комсомольской организации, день проходил быстро. После обеда возвращался домой, всегда нужна была помощь матери или какие-то задания, а вечером шёл встречаться с Ириной. Сегодняшний день мало чем отличался от любого другого. – Собрался? – Бронислав зашёл за Богданом и стоял в дверях его дома, поздоровавшись с его родителями и младшими сёстрами и братьями. Всего их было семь человек, они визжали, дрались и перебивали друг друга, пока не появлялась мать Богдана – дородная женщина, – не издавала громогласное «Ааа-сь»,

и все затихали, как мыши, даже Бронислав пугался этого грозного не то рыка, не то шипения. Отец Богдана всегда был в отъездах, его Бронислав видел редко,

невысокий, сухопарый мужичок, с вечно торчащей беломориной между зубами,

готовой шуткой на все случаи жизни и примесью восточной крови. В этом

Бронислав не разбирался, калмыка от казаха отличить не мог, а может и китаец, кто знает. Разговаривал он исключительно матом, сюда его жизнь забросила прямиком из станицы Ростовской области, так что, если и были там восточные корни, то вымылись русской водочкой и сквернословием. – Пошли, – вышмыгнул в дверь

Богдан, на ходу поправив колготки маленькой сестрёнке, едва ли трёх лет. – Весело у тебя, – заметил Бронислав. – Повеситься можно от веселья, – буркнул дружок. -

Ушёл бы в общагу, да матери помощь нужна, опять, похоже... и когда остановятся? -

сплюнул. – Женюсь когда, детей у меня вообще не будет. – Это, как? – усмехнулся

Бронислав. – Залетит всё равно. – Да так, аборты пусть делает, я этими детьми сыт по горло, – провёл торцом ладони у шеи. – Рожают и рожают, блевать охота, как подумаю... – он скривился и перевёл тему. Бронислав согласился, если до конца не понимая друга, то поддерживая, да и разговаривать о подобном не хотелось.

Сегодня его с Богданом пригласили в гости. В общаге от училища, где жила Ирина,

на вахте была тётка Глаша, дежурила она всегда без воспитателя и позволяла «молодёжи посидеть». Правда, после одиннадцати вечера она стучала во все комнаты, где загостились парни, и выпроваживала, как бы ни уговаривали её и ни пытались подкупить. – Повезло тебе с Ириной, – прошептал Богдан, когда она вышла на общую кухню в конце длинного коридора. Вторая подружка, для Богдана,

ещё не пришла, а соседки не было. Ирина сказала, подселили новенькую, с первого курса, и она обещала погулять где-нибудь эти несколько часов. Никто не был против компании, но, по словам Ирины, девчонка была совсем маленькая, так что,

лучше ей держаться подальше от «взрослых». – Ага, – подтвердил Бронислав. – Отец – первый секретарь обкома, – проговорил дружок. – Поднимешься, если правильно раскинешь карты. – Какие карты? – отмахнулся. – Ирка – она хорошая, без секретарей. – Если женишься, – посмотрел на друга, как на идиота, и продолжил. -

Хорошая, конечно, красивая даже, а с отцом в комплекте ещё лучше. – Да отстань ты, – отмахнулся, как от надоедливой мухи. – Слушай, а что она в этой дыре забыла? – Потом в медицинский институт пойдёт, после училища, говорит, проще поступить, в Москву хочет или тут, в области, а училище только здесь и в Ленинске.

– Ясно, – только и успел проговорить Богдан, как в комнату влетала Ирина, неся большое блюдо с пельменями, а за ней подружка, рыженькая Милана, с тарелкой жареного хлеба и горячим чайником в руках. – Будем пировать! – объявила Ирина после знакомства Богдана с Миланой. Они хорошо проводили время, было уже почти десять, когда раздался гром, и тут же с грохотом ливануло за окном, стуча по стёклам и железному карнизу. – Как домой добираться будешь? – обеспокоилась

Ирина, придвинувшись ближе к Брониславу, прижавшись плотней. – Доберусь, -

довольно проговорил Бронислав, он был больше занят мыслями о тепле Ирины, её груди, которой она касалась его тела, он плотней прижал к себе Ирину и обнял двумя руками, тут же пожалев о том, что в комнате ещё были Милана и Богдан.

Впрочем, этих, похоже, не очень смущало присутствие приятелей в комнате, они вытянули ноги на кровати и о чём-то шептались, посмеиваясь, пока Милана не приподнялась к окну, всматриваясь в сплошную пелену дождя. – Ир, там не твоя

Люда? – Где? – Вооон, с той стороны, под козырьком второго корпуса. Четыре пары глаз уставились на серое здание напротив, козырёк крыльца был маленький, туда сплошной стеной бил дождь, и только в самом углу, у стены, было относительно сухое место, где и жалась  девушка в голубом платье и синей кофте. – Она, – Ира нахмурила брови. – Чего это она, бежала бы в общагу... – Милана недоумённо поджала губы. – Дождь сильный, если она сейчас из-под козырька выбежит -

промокнет до трусов, – заметил Богдан. – А так – хоть немного сухой одежды на ней.

– Так шла бы в комнату, – Бронислав посмотрел ещё раз в окно, девушку уже не было видно за сплошным потоком воды. – Не пойдёт она, – проговорила Ирина, – я попросила, – нахмурилась. – Я схожу за ней, заболеет же. – Я сам, – тут же отозвался

Бронислав, решительно вышел в коридор, а потом шагнул под холодный ливень. -

Люда? – он нагнулся над низенькой и худой соседкой Ирины. – Пойдём, –  ледяным подуло в спину, и Бронислав машинально прикрыл собой девушку от шквального ветра и дождя, – пойдём, Ира прислала. Она смотрела, приоткрыв рот, и упрямо пыталась вырвать руку из его ладони. Бронислав даже не мог разглядеть эту Люду толком в полумраке от козырька и ливня. Маленькая, худая, с синими губами от холода. – Пойдём, – дёрнул на себя и вытолкнул под дождь, потянув за собой, чтобы быстрее бежала. Богдан оказался прав, пробежки до козырька и обратно хватило на то, чтобы промокнуть до трусов, но Бронислав хотя бы не успел замёрзнуть, чего не скажешь о соседке, которая тряслась, посинела и громко стучала зубами. – Водкой её надо растереть, – скомандовал Богдан, – и в тёплое, вон, хоть под одеяло, а то заболеет. Милана понеслась на поиски водки, а Ирина отправилась искать сухою одежду для Бронислава, в итоге одолжила огромный фланелевый халат у одногруппницы – высоченной, не в обхват, девицы – Брониславу в самый раз. Так они и сидели. Бронислав в халате на одной кровати, а Люда на другой,

завернувшись в одеяло, стуча зубами. Ирина суетилась, сначала вытирая соседке светлые волосы – та оказалась блондинкой, – потом убежала на кухню с чайником, и развешивать над плитой вещи гостя, в надежде, что они хотя бы немного просохнут. Мила с Богданом незаметно исчезли в общей суете, поставив на стол початую бутылку, кто-то дал по доброте душевной, Бронислав посчитал за лучшее не спрашивать, куда они пропали. Он разглядывал соседку, честно сказать, встреть её на улице, решил бы, что ей лет пятнадцать, не больше. Хорошенькая, очень, даже красивая, только лопоухая и веснушки на носу. Она смотрела светло-голубыми глазами и отбивала дробь зубами, синюшные губы дрожали, тонкие пальцы сжимали края одеяла и тянули на себя в попытке закутаться теплее. – Ир, – спросил

Бронислав зашедшую подругу, – у вас ещё есть одеяло? А то, как бы не заболела, -

он показал на девушку подбородком, та, в подтверждение, чихнула. – Есть, ты на нём сидишь, – он быстро встал, вовремя сообразив одёрнуть халат, и, взяв одеяло в белом пододеяльнике, быстро накинул на Люду, хорошенько укутал и сел рядом.

Она заёрзала, пытаясь отодвинуться, Бронислав усмехнулся. Он в халате, а не вооружён и опасен. – Меня Бронислав зовут, – всё же отодвинулся и решил поддержать беседу, пока Ирина снова убежала на кухню. – Как? – девушка два раза моргнула и нахмурила брови. – Бронислав, – повторил, смотря в распахнутые глаза,

словно он признался, что наследный принц Англии, а не парень с именем

Бронислав. – Люда, – из-под одеяла высунулась ладошка в приветственном жесте.

Они обменялись дружеским рукопожатием, ладонь у Люды была ледяная, а руку она пожала крепко, Бронислав даже удивился. Откуда силы у такой малявки.

Напротив села Ирина и, хмурясь, посмотрела на Люду, потом сказала, чтобы

Бронислав ушёл за шкаф, который отделял «обеденную зону» от «спальной», будет водкой растирать. Потом чем-то гремели, шептались, Люда пару раз чихнула в подтверждение слов, что рискует заболеть, а Бронислав сидел на табурете и разглядывал потолок в потёках от старых протечек. Здание общежития было новое,

построенное на скорую руку, недочётов хватало, то трубу прорвёт, то из батарей хлещет горячая вода и растекается бурным потоком по полу и стенам. – Ир, -

крикнул, – вы там всё? – Да, можешь зайти, – он зашёл, пахло водкой, Люда сидела с красными щеками, а Ира ставила бутылку на стол. – Может, ей выпить? – бросил взгляд на Люду. Мелкая, конечно, но лучше, чем заболеть. – С перцем. – Я не пью алкоголь, – отозвалась Люда. – Это не алкоголь, а лекарство, – выдал Бронислав,

налил стопку, по-хозяйски поискал перец и сыпанул в прозрачную жидкость. -

Давай, открывай рот. Люда сжала губы и отвернулась. – Люд, что ты как маленькая,

– выдала Ирина. – То под дождиной стоишь, то отказываешься, дело говорят,

выпьешь – не заболеешь. Люда покосилась на рюмку и приоткрыла рот. Одним движением Бронислав удержал девушку, а другим – залил жидкость ей в рот, её передёрнуло, она покраснела, слёзы полились из глаз, морщилась, фырчала, но проглотила и сидела с глазами, похожими на плошки, слушая вполуха разговор

Ирины и Бронислава, пока не облокотилась на парня и не уснула. Он покосился на

Ирину, она только махнула рукой, пусть, мол, спит. Бронислав согласился – пусть спит, разрумянилась, красивая, хоть и лопоухая. К зиме отношения Бронислава и

Иры перешли на новый уровень, он бы раньше пошёл на это, да и Ирина не возражала, но что-то останавливало обоих, они словно сознательно топтались на платонической стороне отношений. Но всё-таки однажды переступили эту черту,

оставшись наедине, Бронислав долго целовал Иру, уложив её на кровать, сетка под ними жалобно скрипела, глаза блестели, дыхания не хватало, когда Ира решительно кивнула, став инициатором близости. Понравилось ли Брониславу? Глупый вопрос!

Он уже был знаком с этим аспектом жизни не понаслышке, опыт был небольшой,

но был, и сильно отличался от того, что произошло у них с Ирой. Отношения закрутились с большим размахом, предстоящая женитьба казалась делом решённым, да и как могло быть по-другому. Бронислав не мог представить другого поворота событий. Он был первым у Ирины, да и не в этом дело. Ира – весёлая, с лёгким характером, в то же время – целеустремлённая, честная, со здравыми суждениями, казалась лучшей кандидатурой в жёны. Он подумывал сделать предложение ближе к лету, как раз Ира закончит училище. Остро стоял вопрос с её дальнейшей учёбой, медицинский институт не подразумевал заочную форму, но и это не казалось большой помехой. Областной центр недалеко, пока можно встречаться на выходных, а потом, когда Бронислав окончит институт, переехать в область, где будет учиться Ирина, и устроиться на завод, инженером,

распределение туда получить даже проще, чем на более престижные места. Иногда

Бронислав делился планами с Богданом, тот поддерживал друга, говоря, что тому сказочно подфартило с будущей женой, и сокрушался, что у первого секретаря обкома больше не было дочерей, да и вообще – не везло ему на девушек. Сплошь простушки деревенские. Бронислав не был согласен с другом, взять хотя бы его

Милану, отличная девчонка, рыжая, да, зато весёлая, готовит отлично, и симпатичная, когда улыбается, невозможно не улыбнуться в ответ, а уж как задорно смеётся. Он знал, что у Богдана есть ещё пара девушек, одна соседка через дом, они вместе росли, дружили с самого детства, из такой же многодетной семьи, а потому понимала Богдана, как никто другой. Про вторую Бронислав слышал пару раз,