Текст книги "Наши уже не придут 6 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – браво козырнул Удальский.

– Здравия желаю, товарищ генерал-майор, – улыбнулся ему Аркадий и тоже отдал честь. – Как семья, как дети? Почему тебя давно не вижу?

– Виноват, товарищ генерал-полковник, – ответил Бронислав. – Семья – в порядке. Дети – подрастают и учатся. А ваши как? Действительно, давно не виделись, хоть в одном городе живём…

– Тоже всё в порядке, – кивнул Немиров. – А дивизия твоя как?

– На завершающем этапе подготовки, – ответил Удальский. – Все очень сильно хотят в Румынию.

– Там впору очередь из желающих формировать… – вздохнул Аркадий, глядя на марширующих красноармейцев. – Но немец ошибок не простит – торопиться нельзя. Могу точно сказать, что все навоюемся ещё. По самое горло.

Мимо промчал новенький Т-14АМ-2, оснащённый дополнительными бронеплитами.

Немцы очень быстро адаптировались к новым условиям и уже нашли рабочее средство противодействия – 75-миллиметровую пушку StuK 40.

В прошлой жизни Аркадия такое орудие появилось на немецких танках и САУ только в 1942 году, резко внеся коррективы в планы Союзников и Красной Армии. Это был фурор, разделивший войну на два этапа: до 1942 года техническое превосходство было на стороне Красной Армии, но немцы перехватили его на целый год, а затем снова утратили, но уже насовсем.

Вероятно, сказался ряд предвоенных конфликтов, совокупно показавший, что будущее за толстой бронёй, поэтому немцы быстрее поняли, что нужно достойное средство противодействия.

Если бы они так же хорошо сообразили всё в прошлой жизни Аркадия, например, начали выпуск длинноствольных KwK 40 к началу 1941-го года, это была бы катастрофа для Красной Армии.

Это орудие, которое бы точно помогло немцам взять Москву: не было бы возможно никаких героических эпизодов обороны одиночных танков, неуязвимых для любых танковых орудий, которые имелись у немцев – 37, 47, 50 и короткоствольные 75. А ведь именно эти эпизоды, когда красноармейцы самоотверженно останавливали целые танковые роты и батальоны, уничтожая вражеские танки десятками. Всё это тормозило наступление и сильно портило Гитлеру его блицкриг. «Барбаросса» провалился не только поэтому, но массовый героизм Красной Армии сыграл в этом не последнюю роль.

– Расчехлили экранирование? – спросил Аркадий.

– Приказ Верховного главнокомандующего, – ответил Удальский.

В конструкции Т-14 была изначально предусмотрена опция установки дополнительных экранов. На заводах были произведены новые комплекты усиленного бронирования – «КУБ-АМ-2», увеличивающие толщину лобовой брони танка на 25 миллиметров, бортовой брони на 15 миллиметров и кормовой на 10 миллиметров. Впрочем, кормовая броня усиливалась больше для противовеса, нежели из реальной необходимости.

Экранированный Т-14АМ-2 имеет толщину лобовой брони корпуса – 60 миллиметров, бортов – 50 миллиметров, а кормы – 45 миллиметров. Башня, благодаря тому же «КУБ-АМ-2» обзаводится круговой бронёй толщиной в 60 миллиметров, но ценой сильного снижения скорости поворота башни.

Против бронебойного снаряда новой немецкой пушки этого уже недостаточно, но предел по допустимой нагрузке платформы П-10 уже достигнут – дальнейшее наращивание бронирования будет идти только во вред моторесурсу и динамике.

Бронетанковым войскам Красной Армии остаётся уповать лишь на Т-24, уже потихоньку поступающий в хранилища.

Изначально Аркадий сомневался в целесообразности пуска в производство машин на базе платформы П-20, но конструкторы, которым он официально озвучил свои сомнения, обосновав их техническими выкладками, сумели внедрить ряд передовых узлов на эту платформу. Первые испытания экспериментальной платформы показали, что нельзя недооценивать конструкторов, жаждущих результата.

Т-24 не смог «удержаться» на конвейере в исходном виде – в ходе производства первой партии Кошкин и Морозов разработали модель Т-24А, в которой впервые в истории были применены сварочные автоматы.

Автором инновации выступил Евгений Оскарович Патон, придумавший концепцию автоматической сварки высокопрочных сталей под флюсом – за это его коллектив получил Ленинские премии I-й степени и 20 отечественных легковых автомобилей от Наркомата Обороны.

Т-24А показал большую прочность под обстрелом из разнокалиберной противотанковой артиллерии, а также обзавёлся новой башней, которую Кошкин просто не успел довести до ума к первой серии производства.

Новая башня оснащена многослойной лобовой бронёй – внутрь помещаются пакеты из десятков 5-миллиметровой толщины стальных листов, скреплённых болтами. При прямом попадании снаряда в башню и пробитии внешнего 30-миллиметрового гомогенного броневого слоя, повреждённый снаряд сталкивается с наклонёнными стальными листами, которые склонны деформировать и отклонять снаряд.

Испытания показали, что новая многослойная броня снижает эффективность 57-миллиметрового бронебойного каморного снаряда, при условии попадания в башню под углом 90 градусов, на 63%. Если же снаряд попадает под углом 30 градусов, то на все 80%.

Броня не работает против экспериментального 107-миллиметрового бронебойного снаряда, а также почти никак не влияет на новейший 85-миллиметровый бронебойный каморный снаряд.

Очевидно, что против немецких «окурков» и 50-миллиметровых «недомерков» броня работает отлично.

Расчёты показывают, что и против новой 75-миллиметровой пушки броня себя покажет отлично.

– Как красиво смотрятся… – произнёс Аркадий. – Даже и не скажешь, что это экраны установлены…

– Это да, – улыбнулся Бронислав. – Пройдёмте в штаб – там стол накрыли.

– Никита Сергеевич, идём, – позвал Немиров.

В штабе уже накрыли очень приличный стол – видно, что последние деньки перед отправкой на фронт. Алкоголь не предусмотрели, так как Удальский убеждённый трезвенник и приказом запретил спиртное на территории части. Выпить у него можно только в увольнительную и только подальше от части.

– Я вам трофейную технику отправлял… – произнёс Аркадий, отведав наваристого борща.

– Получили, – покивал Бронислав. – Отработали на ней всё, что только можно. Даже условный бой устроили. А в конце расстреляли в условиях, приближенных к боевым.

– И как они вам? – поинтересовался Немиров.

– Танки – к ходовой части вопросов нет, с этим у них всё хорошо, – начал генерал-майор Удальский. – Ход плавный, на малом можно и в движении стрелять, только непонятно, для чего? Мы отстреляли весь переданный боекомплект и установили, что их танковые орудия не пробивают даже списанный Т-14АМ-1 без экранирования. Это я говорю о немецком Т-3.

– Это хорошо известно, – произнёс генсек. – А штурмовые орудия?

– Эти тоже хороши, когда речь о ходовой и комфорте езды, – ответил Бронислав. – Они большие молодцы – хорошо сделали. Но вот орудие… Хотя, они же обещали исправиться.

– Уже исправились, – сказал на это Аркадий. – Длинноствольная 75-миллиметровая пушка – это не слухи. Она уже есть и производится. Поэтому-то Шапошников и дал приказ экранировать все новые танки вторыми «КУБами».

– Нам бы тоже такие штурмовые орудия не помешали, – произнёс Удальский. – С более мощным оружием, конечно же.

– Никто ещё не знает, но кое-что будет, – улыбнулся Аркадий. – Только я тебе этого не говорил…

Генштаб уже в курсе о секретном проекте «Ягуар» – это разработка перспективной ПТ-САУ, оснащённой орудием 85 миллиметров. По сути это Т-14АМ-2, без башни и экранов, но с сильно переработанной лобовой частью. Борта остались с той же 35 миллиметровой толщиной, корма 40 миллиметров, но монолитная лобовая бронеплита обзавелась внушительными 75 миллиметрами толщины, под углом 55 градусов.

Испытания экспериментальной ПТ-САУ показали, что 57-миллиметровая пушка её лоб не пробивает, 85-миллиметровая пробивает в 45% случаев, а экспериментальная 107-миллиметровая пушка лишь в 80% случаев. Такая статистика вызвана высокой долей рикошетов, что обусловлено острым углом наклона брони.

Унификация с платформой П-10 утеряна почти полностью, так как серьёзно переработаны двигательно-трансмиссионный отсек и подвеска, по причине необходимости снижения силуэта ПТ-САУ, но в результате получен эффективный «убийца танков», идеально подходящий для засад и оборонительных действий.

Вдохновлялся Аркадий Jagdpanzer 38, более известным под прозвищем «Хетцер». Машину эту он оценивал как крайне удачную, поэтому посчитал, что такая точно нужна Красной Армии.

Но в войска СУ-85 поступит только вместе с Т-24, когда настанет подходящий момент.

Это ни разу не штурмовое орудие, но эту нишу в войсках сейчас занимает С-14, оснащённая 130-миллиметровой пушкой. Свои задачи она выполняет прекрасно – жалоб и предложений не поступает, а противотанковые свойства САУ, наоборот, вызывают похвалу. Правда, 130-миллиметровый бронебойный снаряд, с его 159 миллиметрами бронепробития на дистанции в 1000 метров, избыточен для современных танков и САУ противника…

– О Воронове что слышно? – спросил Аркадий.

– Кукует на Линии Ленина, – усмехнулся Бронислав. – Жалуется, что немцы какие-то нерешительные пошли – он помнит их другими. Да и я тоже помню, что не было страшнее врага.

– Они и сейчас такие, – покачал головой Немиров. – Может, даже хуже. Просто у них на западе ещё нет задачи прорывать нашу оборону. И если они решатся, то мало никому не покажется. Не стоит недооценивать врага.

– Полностью поддерживаю, – сказал Хрущёв. – У меня сын в 11-м истребительном авиаполке – говорит, что немцы очень зло дерутся.

Старший лейтенант Леонид Никитович Хрущёв сражается в небесах над Польской ССР, причём отлично – на его счету уже 8 сбитых истребителей. Был ранен 17 июня, но вернулся в строй уже 25 июня и продолжил выходить в боевые вылеты. Единожды был подбит, но дотянул свой И-7 почти до аэродрома.

– Нам бы немецкие броневики ещё посмотреть, – вдруг сказал Бронислав. – Танки и САУ теперь знаем хорошо, но с броневиками пробел.

– Никита Сергеевич – запиши, – попросил Аркадий. – Как буду в Москве, похлопочу, чтобы вам отправили что-то из свежих и относительно целых трофеев.

– Спасибо, товарищ генерал-полковник, – улыбнулся Удальский.

После обеда Аркадий вышел к построенному личному составу и выступил с речью – Хрущёв подготовил для него актуальную статистику, поэтому Немиров зачитал вражеские потери личного состава и техники, а также напутствовал красноармейцев безжалостно бить врага и служить образцово.

А после речи, когда личный состав разошёлся, он, неожиданно для себя, увидел старшину Говорова.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – браво козырнул тот.

– Здравия желаю, товарищ… старший лейтенант, – улыбнулся ему Аркадий, рассмотревший погоны. – Прошёл, значит, инструкторские курсы?

– Так точно! – ответил тот.

– Идём в курилку, – указал Аркадий на беседку.

В курилке он кивнул, разрешая закурить.

– А какими судьбами тебя сюда занесло? – поинтересовался он, когда Говоров раскурил папиросу.

– Командировали, чтобы помог подготовить сапёрно-штурмовые батальоны, – ответил Иван Анатольевич Говоров. – А они тут уже и так готовые – считай, зря командировался. Но скоро в Урумчи поеду – тренировать штурмовиков 75-й мотострелковой дивизии.

– Ну и как оно тебе? – спросил Аркадий.

– Нормально, товарищ генерал-полковник, – вздохнул Говоров. – Но чую ещё, что не совсем тем занимаюсь. Всё ещё тянет меня туда… Пусть и не так сильно, как раньше, но тянет…

– Это хорошо, что не так сильно, – улыбнулся Немиров. – Значит, хорошо поработали психологи. А с женой как?

– Ай… – махнул рукой Говоров. – Зря её с этими психологами свели – теперь не отцепляется почти… Одно хорошо – командировки есть.

– За жену-то держись, – посоветовал ему Аркадий. – Мало кому так везёт, что жена готова жизнь за него положить. Твоя – готова. Кто-то бы всё в жизни отдал, ради такой жены.

– Да понимаю я, но… – поморщился Иван. – Да что мы об этом-то? Вы же в высокие кабинеты вхожи – подскажите, когда уже Таубин свой автоматический гранатомёт доделает? Он очень нужен Красной Армии.

– Гранатомёт на стадии доработки, – ответил Немиров. – Пока что, придётся обходиться ручным гранатомётом.

– Поскорее бы АГТ… – вздохнул Говоров. – Я с ним столько всего интересного придумал…

– Как будет – так будет, – произнёс Аркадий. – Задача сверхсложная, сам понимаешь.

– Эх, жаль, что я о нём знаю, – посетовал Иван. – Не знал бы – не ждал.

У Таубина дела идут не очень, но гораздо лучше, чем у остальных. В Туле уже смирились и приняли, что не сделают автоматический гранатомёт, а Таубин добился снижения массы гранатомёта до 45 килограмм, а также безотказной стрельбы на 70 выстрелов подряд – это прогресс за два года напряжённой работы. Ему никто не мешает, Аркадий способствует его работе, как одной из важнейших, поэтому Яков Григорьевич планомерно совершенствует своё главное детище. Президиум обещал ему, что если Красная Армия получит рабочий автоматический гранатомёт, то Ленинская премия I-степени ему гарантирована.

Ниша между пулемётом и миномётом пуста. Однозарядный гранатомёт РГ-32 метает осколочную гранату на дистанцию до 200 метров, тогда как таубинский АГТ уже сейчас способен прицельно метать 40-миллиметровые гранаты на дистанцию до 1200 метров.

– Но на фронт ты больше не попадёшь, – сказал Аркадий. – Ты уже слишком старый – тебе смену инструкторов готовить надо. Готовь их, чтобы твой штурмовой опыт не пропал зря.

– Часто вспоминаю, как мы японцев под Иркутском… – произнёс Говоров. – Вот времена были…

– Да, были времена, – вздохнул Аркадий.

Глава седьмая

От меча

*8 июля 1940 года*

– … цель – квадрат E17, юго-запад, удаление – 600, азимут – 230! – услышал капитан Сергей Новиков из динамика. – Скопление бронетехники противника! Не менее 12 танков! Приём!

– «Свердлов», это «Люксембург», – заговорил он. – Координаты приняты! Конец связи!

Он раскрыл планшет и посмотрел на карту местности.

На прозрачной плёнке он отмечает юго-западный сектор, отмеряет 600 метров согласно указанному азимуту, а затем измеряет расстояние до цели – 11,3 километра.

«Азимут – 185», – высчитал капитан Новиков. – «Угол возвышения – 28 градусов».

Времени считать на бумажке у него нет, бронетехника может уехать в любой момент, поэтому считал он в уме и очень быстро.

Мысленно пересчитав всё, чтобы исключить ошибку, он дал команду:

– Третья машина! Направление 185, угол 27, пристрелочным!

Расчёт навёл установку согласно указанным настройкам, а затем раздался рёв трёх реактивных снарядов.

На такую дистанцию снаряды будут лететь 33–36 секунд.

– «Люксембург», это «Свердлов»! – заговорил воздушный корректировщик. – Точно легло! Как принял? Приём!

– «Свердлов», это «Люксембург», принято! – ответил Новиков. – Конец связи.

Он снял наушники.

– Батарея – огонь! – выкрикнул он.

И заревели снаряды.

Кто-то называет их ракетами, но в руководстве их называют снарядами и только снарядами. Да и ракеты – это Циолковский, которым Сергей зачитывался в подростковом возрасте. Это космос, это очень серьёзные расчёты космической ракеты…

А у них тут снаряды, созданные исключительно для того, чтобы убивать людей. Это капитан Новиков считал главным отличием его снарядов от ракет. Но дилетанты не видят особой разницы, поэтому иногда называют батареи РСЗО ракетчиками.

И всё же, реактивные снаряды – это красиво.

Стальные направляющие трубы, окрашенные в цвет хаки, вспыхивали адским пламенем, отправляя в небеса семидесятикилограммовые стрелы смерти, оснащённые двадцатью пятью килограммами тротила.

Особенно красиво это лицезреть ночью – выглядит, как адская магия. Но корректировщики говорили ему, что настоящий ад разворачивался в целевой области…

– «Люксембург», это «Свердлов»! – заговорил воздушный корректировщик. – Полное накрытие! Как принял? Приём!

Сергей никогда ещё не видел, какой результат у его работы, но очень подробно наслышан о нём. Людей рвёт на куски, грузовики разбрасывает по окрестностям в виде острых обломков металла, танкам срывает башни, а иногда тоже рвёт на куски, если попадает точно в цель…

– «Свердлов», это «Люксембург», принял отлично! – ответил Новиков. – Ухожу на пересменку! Конец связи. Батарея – по машинам!

Теперь нужно срочно переезжать на свободную позицию, во избежание контрбатарейного удара.

Болгар, держащих укрепления на юге, поддерживают немецкие артиллеристы, а уж они-то умеют играть в контрбатарейную игру…

Собрав все принадлежности, артиллеристы погрузились в транспорт и боевые машины, после чего отправились на согласованную со штабом 4-го миномётного полка позицию.

Через десять минут после их отъезда по уже пустой позиции отработала тяжёлая артиллерия.

*8 июля 1940 года*

– «Сокол-1, цель перед нами, укреплённая позиция с бронетехникой!» – сообщил капитан Виктор Олегович Смоляков. – «Первым заходом ФАБ, затем работаем ракетами. Отрыв на юг. Приём!»

– «Сокол-2, принял! Иду за тобой!» – ответил ему ведомый.

Капитан Смоляков вывел свой Ил-10Ф в пологое пике, нацелившись на два близко расположенных друг к другу ДЗОТа. (1)

На высоте 300 метров, две 250-килограммовые бомбы отсоединились от держателей и рухнули ровно на крышу западного ДЗОТа. Его ведомый, лейтенант Павел Дмитриевич Кузнецов, должен сбросить свой груз на крышу восточного ДЗОТа.

Замедлители на взрывателях бомб установлены на 10 секунд, что позволяет уходить от цели бомбометания без лишнего риска – нередко бывает, что штурмовики повреждаются осколками собственных бомб, при использовании взрывателя мгновенного действия.

Капитан Смоляков и лейтенант Кузнецов полетели конкретно «за головами» ДЗОТов – никого искать было не нужно, они знали точное их расположение. Авиаразведка сделала кадры, которые разобрали в штабе разведки, цели на кадрах были идентифицированы, на них была создана «разнарядка», которая досталась звену Смолякова.

Изначально его звено состояло из четырёх самолётов, но двоих они уже потеряли – старший лейтенант Аубакиров с лейтенантом Мироновым погибли при отработке по крупной колонне противника.

Формально, звено Смолякова более корректно называть парой, но ради этого документы никто переделывать не будет – к тому же, возможно скорое пополнение.

Уйдя в отрыв, капитан Смоляков набрал примерно восемьсот метров высоты и начал резкий разворот.

ДЗОТы рванули – в небеса взметнулась чёрная земля, вперемешку с пламенем и дымом. Капитан отметил для будущего рапорта о выполнении полётного задания, что пламя было выше, чем обычно бывает – вероятно, произошёл подрыв боекомплекта внутри ДЗОТа.

По ним открыли запоздалый огонь зенитные орудия болгар. Это 20-миллиметровые немецкие FlaK 30, их всего четыре штуки.

– «Сокол-1», подавляю зенитки! – сообщил своему ведомому капитан. – Работай по ПТО и траншеям!

– «Сокол-2», понял! – ответил лейтенант Кузнецов.

Виктор взял прицел и выпустил десяток ракет из подвесных блоков по зениткам, режущим воздух красными трассерами. Он резко отвернул и увидел, как заработали молчавшие до этого зенитки, замаскированные в густом кустарнике.

Это была охота на живца – атаковав открытые зенитные орудия, он подставился и поплатился за это. Виктор ощутил глухой удар, сотрясший всю машину. Вероятно, попадание в фюзеляж.

Рули резко стали тяжелее, но контроль над машиной капитан не утратил.

– «Сокол-2», ПТО и траншеи отработаны, – сообщил ведомый. – Ты дымишь – уходи из боя! Захожу на зенитки!

– «Сокол-1», принято, – ответил ему капитан Смоляков. – Закончишь – сразу за мной!

Второй отрыв, уже на север, вывел его на линию траншей, не отработать по которым было бы грешно…

Капитан сровнял штурмовик с линией траншей, удостоверился, что там есть живая сила противника, и отстрелял остаток ракет, а затем открыл огонь из автопушек.

Каскад взрывов сильно потрепал траншеи, унеся неопределённое количество жизней, а вот пушечные снаряды оказались более наглядными в своём действии – Виктор увидел, как группа солдат в серых гимнастёрках, бежавшая по траншее к отводу на вторую линию, была, буквально, изорвана в клочья.

Совершив последний заход, капитан Смоляков почувствовал, что с машиной что-то не так. Левый двигатель начал звучать как-то натужно и протяжно.

– «Сокол-2», израсходовал весь БэКа, зенитки кончились, – сообщил лейтенант Кузнецов. – Следую за тобой! Дотянешь?

– «Сокол-1», принял, – ответил на это капитан Смоляков. – Должен – значит, могу. Дотяну потихоньку.

Они перелетели Дунай, а это значило, что под ними уже свои.

Левый двигатель кашлянул в последний раз и окончательно заглох. Лопасти винта замедлились, а затем встали.

– «Сокол-1» «Цицикару»! – вызвал Смоляков аэродром. – Подбит – потерял левый двигатель. Приготовьтесь встречать!

– «Цицикар» «Соколу-1», – сразу же ответил диспетчер. – Уже видим тебя и команда готова к встрече.

Капитан щёлкнул тумблером выпуска шасси, но индикатор левого колеса не сработал.

– «Сокол-1» «Цицикару»! – связался Виктор с аэродромом. – Левое шасси неисправно, буду садиться на «брюхо».

– «Цицикар» «Соколу-1», – ответил диспетчер. – Видим! Действуй!

Виктор вернул правое шасси обратно, сбросил пустые контейнеры из-под ракет и приготовился к не мягкой посадке…

*8 июля 1940 года*

– … ДЗОТы ра№% ны – летуны сделали там красиво! – услышал старший лейтенант Артём Фёдорович Сергеев из динамика радиостанции. – На усиление к ним шла группа из двенадцати танков – этих покрошили артиллеристы, сколько смогли. Три танка точно уцелели, возможно, больше, поэтому будьте готовы к сопротивлению.

Комбат, подполковник Кульчий, не выбирал выражений – ситуация крайне напряжённая и шаткая.

– «Дон-4» «Шилке-1» – принято, – ответил старлей Сергеев и переключился на внутреннюю связь. – Доложить о готовности!

– Механик-водитель – готов! – ответил сержант Михаил Баторович Хунгуреев.

– Наводчик – готов! – ответил лейтенант Казимеж Якубович Гросицкий.

– Заряжающий – готов! – ответил старший сержант Торал Ренатович Сейдиев.

Артём переключился на канал взвода.

– Рассредоточенный боевой порядок! – скомандовал он. – Лейтенант Гришин и лейтенант Кумаров – в боевое охранение, я – в резерве. Лейтенант Цаплин – за нами.

Последний – командир взвода мотопехоты на трёх броневиках Б-14.

Танковый взвод поехал со скоростью 10 километров в час, чтобы, в случае чего, можно было вести прицельный огонь на ходу. Гироскопические вертикальные стабилизаторы на Т-14АМ-2 позволяют довольно-таки прицельно стрелять на скорости до 25 километров в час, но более медленная скорость позволяет лучше реагировать на возникающие угрозы.

Танки выехали на небольшую возвышенность и им открылся вид на изорванную снарядами местность, напоминающую чем-то описание поверхности безымянного спутника планеты 51 Пегаса b, где происходила битва между космическими рудокопами из книги «Иго погибели».

Но тот спутник тысячелетиями обстреливался метеоритами из космоса, а тут поработали люди. Артёму при чтении той сцены казалось, что генерал Немиров вспоминал своё боевое прошлое в Империалистическую войну. Теперь же он понял, что такие пейзажи – это обычное дело при любой войне…

Боевое охранение остановилось за триста метров до ближайших укреплений противника и открыло огонь из вспомогательных 30-миллиметровых пушек.

Б-14 поддержали их огнём – стреляли по любым подозрительным кустикам.

Нервы вражеских бронебойщиков не выдержали. Загрохотали противотанковые ружья, но продлилось это недолго, так как наводчики танков и БМП не спали и быстро подавили всяческое сопротивление.

– Три танка на десять часов! – раздался в динамике шлемофона выкрик лейтенанта Цаплина.

– Гришин, огонь по «семёрке»! – среагировал лейтенант Сергеев. – Кумаров – на тебе правый фланг и тамошнее ПТО!

«Семёрка» – это чехословацкий ST vz. 37. Это крепкий танк, неуязвимый для 30-миллиметровых пушек, вооружённый 47-миллиметровой пушкой vz. 38. Эта пушка – дальнейшее развитие противотанковой пушки vz. 36. Основные изменения коснулись длины ствола и противовеса, что увеличило бронепробитие и улучшило стабильность наведения орудия.

– Есть! – ответил лейтенант Гришин.

– Есть! – ответил лейтенант Кумаров.

– Цаплин – бей по «шестёркам»! – приказал лейтенант Сергеев командиру мотострелков.

«Шестёрка» – это LT vz. 36. Броня у него тоньше, а ещё он оборудован двумя башнями, в одной из которых 37-миллиметровая пушка, а в другой – 12,7-миллиметрового калибра Браунинг М2.

– Гросицкий! – переключился Артём на внутреннюю связь. – Огонь по центральному танку!

Башня довернула на несколько градусов, а затем раздался выстрел.

Бронебойный снаряд врезался в почву рядом с нижней лобовой деталью. НЛД – это самая главная уязвимость этого танка, обладающего толстой бронёй, имеющей рациональные углы наклона.

Наводчик, лейтенант Гросицкий, чертыхнулся и внёс поправку в прицел. Заряжающий быстро дослал снаряд и доложил о готовности.

Следующий выстрел был более удачным. Vz. 37 успел выстрелить, а затем ему в нижнюю лобовую деталь врезался 57-миллиметровый снаряд, пробивший её и уничтоживший, как минимум, трансмиссию и механика-водителя со стрелком-радистом.

Вражеский снаряд врезался в лобовую броню танка Кумарова, но отрикошетил куда-то в небеса.

– Гросицкий, добей «семёрку»! – скомандовал Артём.

«Шестёрки», почти непрерывно обстреливаемые из автопушек, начали пятиться, ведя беглый огонь в ответ.

Сергеев решил узнать, по кому садят лёгкие танки противника и посмотрел в триплекс командирской башенки. Он увидел, что враги сконцентрировали огонь на впередиидущей Б-14. Пули и снаряды рикошетили от эквивалентной танковой лобовой брони БМП.

Тем временем, Гришин дал дополнительный выстрел по «семёрке», что совпало с выстрелом Гросицкого. Вражеский танк такого сурового обращения не выдержал и запылал изо всех щелей и люков.

– ПТО подавлена, – сообщил лейтенант Кумаров.

«Шестёрки» отстрелили дымовые шашки перед собой и быстро скрылись за завесой. Гришин дал один выстрел, как и Гросицкий, но результатов видно уже не было.

– Пехота отступает! – сообщил механик-водитель Хунгуреев. – Уходят за завесу!

– Лейтенант Цаплин – занимайте траншеи, – приказал Артём. – Недобитков мы подожмём.

– Принято! – ответил командир мотострелков. – «Коробочки» – вперёд!

– Взвод – вперёд! – приказал лейтенант Сергеев. – Кумаров, Гришин – на боевом охранении, я – в резерве.

Танки поползли вперёд, не торопясь, чтобы ненароком не догнать вражескую пехоту. Близкие контакты с пехотинцами категорически запрещены, поэтому боевой устав требует, чтобы дистанция соблюдалась неукоснительно.

Все три БМП стреляли на ходу – автоматический огонь из 30-миллиметровых пушек безальтернативно подавлял любое возможное сопротивление из траншей…

Дымовая завеса продержалась меньше двух минут, после своего исчезновения явив миру догоревшую «семёрку» и одну покалеченную и брошенную «шестёрку». Левая гусеница лёгкого танка разорвана, а люки распахнуты настежь – экипаж спешно покинул бронемашину.

«Счёт 2:0», – отметил про себя Артём.

Если бы танков было двенадцать, а оборона имела полный комплект ПТО, то брать её одним танковым взводом было бы сродни самоубийству. Но штаб внимательно следит за боевой обстановкой и выделил ровно столько танков, сколько нужно для добивания разгромленного артиллерией и авиацией опорного пункта.

Б-14 высадили десант прямо в траншеи. Штурмовики начали прочёсывать основные линии, стреляя во всё, что движется и не движется, в том числе в трупы.

Кое-где вспыхивали ожесточённые, но кратковременные, перестрелки.

– Опорник наш! – сообщил лейтенант Цаплин. – ДЗОТам – амба, их никак не использовать! Тут только раскопки! Взяли четыре пулемёта, три из них сломаны в металлолом! Нашли много личного оружия, в основном винтовки Манлихера и Маузера! Старьё, одним словом!

– Один Б-14 – за нами, – приказал Артём. – Мы дальше идём!

– Принято! – ответил Цаплин.

Два отделения его взвода будут держать оборону до прибытия остальных мотострелков из их батальона, а взвод Сергеева должен устроить неприятный сюрприз контратакующим болгарам…

*10 июля 1940 года*

– Операция «Мамонт» идёт по плану, – сообщил генерал-полковник Шапошников. – Силы продвигаются к намеченным рубежам – несколько подразделений вырвались вперёд, но мы их вовремя придержали и выровняли фронт.

После успешного завершения этой операции Бориса Михайловича ждёт звание генерала армии – это будет высшее, на данный момент, генеральское звание.

Аркадий вполглаза читал рапорт о промежуточных итогах операции. Потери в пределах ожидаемых, но возможное количество пленных, как и в прошлый раз, недооценили.

Болгарская армия оказалась совершенно не готова к встрече с Красной Армией, поэтому терпела решительное поражение – на это играло всё, что было в арсенале РККА.

Вражеские солдаты не успевали отступать, попадали в «котлы», как румыны совсем недавно, а командование их пребывало в шоке и почти ничего не делало для спасения попавших в окружение полков и дивизий.

Немцы заблаговременно ушли дальше на запад, примерно к намеченной Шапошниковым целевой линии. Там тоже сидят не дураки, поэтому генштаб Вермахта верно оценил предельные границы этого наступления. «Откуси» Красная Армия больше, как у неё сразу же начнутся проблемы с логистикой и превосходством в воздухе, чего никак нельзя было допускать.

Вермахт встал на линии Варна, Шумен и Велико-Тырново и начал окапываться. Он знает, что у Красной Армии будет стратегическая пауза на подтягивание тылов, налаживание логистики и доставку подкреплений, поэтому время на строительство хороших укреплений у него есть.

– Как только наладим тылы, можно будет рассмотреть наступление на Плевен, – произнёс Шапошников. – Скоро он станет важнейшим логистическим узлом для Вермахта, но надо дать на это время.

Аркадий мельком посмотрел на карту, висящую на стене, чтобы освежить данные. И, да, Плевен, естественным образом, станет логистическим узлом, так как южнее Дуная и севернее Балкан в Болгарии больше нет достаточно крупных городов.

– Нет, ты это всё планируй, лишним не будет, но имей в виду, что политически и стратегически нам выгоднее занять юг до Турции, – покачал головой Аркадий.

– Да, выгоднее, – согласился Борис Михайлович. – Только там сплошь горный и холмистый рельеф, что всё радикально осложнит. Это может занять много времени. Немцы туда и не идут, потому что знают, что мы не пойдём. Это сугубо болгарская зона влияния и ответственности.

– И вот тут мы их всех удивим, – усмехнулся Аркадий. – Как и Румыния, Болгария должна быть нейтрализована. Политически – это очень серьёзный удар по «Оси», а стратегически – это намёк Турции на то, что она должна сидеть и помалкивать.

Фракия, или Румелия, как её называют турки, будет в одном механизированном броске, а там турецкая пехота с «одной винтовкой на троих», бипланы времён Первой мировой, следовые признаки танков Первой мировой и раннего послевоенного периода, архаичный флот и нерешительный президент Исмет Инёню, не желающий впутываться в мировую войну. Но чтобы у него вообще не было сомнений в этом вопросе, Красная Армия должна стоять с двух сторон.