Текст книги "Наши уже не придут 6 (СИ)"

Автор книги: Нариман Ибрагим

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 27 страниц)

Глава двадцать вторая

Кайзеррейх

*19 октября 1940 года*

В кабинете сидели двое – Немиров и Калинин. Ожидался Сталин, но он, почему-то, задерживался.

– … ну… – изрёк Аркадий. – Эта неделя, мягко говоря, странная.

– Не то слово, – поморщился Михаил Иванович Калинин. – Безумная, я бы сказал.

Только что, через голландское посольство, пришло предложение переговоров от Германского рейха.

То, что Гитлера прикончили, как и всю нацистскую верхушку, а в Германии реставрирована монархия, стало известно сначала через нелегальную агентуру, а затем подтвердилось через официальные каналы.

Заговорщики, называющие себя Сопротивлением, привели к власти Вильгельма Прусского, (1) которого скоро экстренно коронуют под именем кайзера Вильгельма III.

Для этого им пришлось срочно эвакуировать августейшую особу прямо с передовой – во время заговора, новоиспечённый кайзер находился на линии боестолкновения, буквально, под обстрелом «Градов».

Кайзер Вильгельм III – это устраивающая всех говорящая голова, нравящаяся германской общественности. После нацистов, немцы готовы уйти под власть нового кайзера, настолько их доконал этот режим, хотя, в Ноябрьскую революцию, они чуть не перевернули страну вверх дном, лишь бы уничтожить монархию.

«Эх, Гитлер продержался недостаточно долго…» – с сожалением подумал Аркадий. – «Ещё чуть-чуть и немцы были бы рады кому угодно, лишь бы не Гитлер. Например, коммунистам».

К сожалению, события происходят слишком быстро, в разных уголках мира, поэтому он просто не успевает на всё правильно отреагировать. Японию и её действия определили в категорию «события с низким приоритетом», куда отправилась и Британская Индия, в которой Ежов начал разводить нездоровую активность, что напрямую связано с Индокитаем.

Максимальный приоритет – это Германия. На её фоне даже Балканский вопрос меркнет и уходит на второй план.

Впрочем, Балканы уже улаживаются сами собой. Местных коммунистов и тех болгарских коммунистов, которых, в своё время, пригрел на своей необъятной груди СССР, проинструктировали: никаких поблажек монархистам, националистам, социал-демократам и прочим контрреволюционерам. За Коммунистической Партией Болгарской ССР стоит Красная Армия, поэтому все недружественные элементы должны быть арестованы, пока не рассеялся «туман войны».

Также в Болгарии проводится последовательная денацификация – кто-то ведь выдавал евреев, цыган, коммунистов и социалистов Гестапо и СС…

В Румынии происходят аналогичные процессы – расчистка политического поля от контрреволюционных элементов и денацификация.

Уже после войны начнутся ликбез и коренизация, как со всеми братскими республиками, а затем референдум и вступление в СССР.

«Ах, да, есть же Китайская ССР», – вспомнил Немиров.

Китайская ССР – это единственная братская республика, не нуждающаяся в коренизации, так как китайская культура сама кого хочешь коренизирует…

Но ликбез там проводился с подключением всех образовательных ресурсов СССР, так как уровень безграмотности оказался крайне высоким. В настоящий момент процент грамотного населения доведён до 97%, а охват детей школьным обучением составляет 100%.

Статистика, естественно, скоро будет «испорчена» освобождёнными территориями, на которых Чан Кайши занимался чем угодно, кроме повышения грамотности населения…

Миграция китайцев из Китайской республики в Китайскую ССР не останавливалась никогда, но сейчас, в связи с боевыми действиями, усилилась многократно. Люди ищут лучшей жизни, сравнивать им есть с чем, поэтому выбор очевиден.

– Можно утверждать, что всё идёт по плану? – спросил председатель Президиума Верховного Совета.

– Пока что – да, – кивнул Аркадий. – Мы заложили троекратный запас сил на каждое направление, поэтому план предусматривает даже сценарии, в которых что-то идёт не так.

– Но что делать со всем этим безумием? – поинтересовался Михаил Иванович. – Мы же теперь воюем не против нацистов, а против…

– А нацисты разве успели улететь на Луну? – нахмурил брови Аркадий. – Они ещё ответят за лагеря смерти, за истреблённых красноармейцев, попавших в плен в первые дни войны, а также за остальные преступления. Никто не уйдёт. И смена режима в Германии принципиально ничего не меняет. Мы будем добивать их – кровь за кровь. Вплоть до присоединения всех этих территорий к Германской ССР.

Никакой ГДР Немиров формировать не планировал. Германия войдёт в состав СССР, как братская республика. Иных сценариев не рассматривается.

Административный аппарат в Кёнигсберге уже готов и ждёт часа «Х», то есть, полного освобождения территории Германии. Набраны компетентные люди для оккупационного правительства, которое будет действовать в течение следующих пяти лет, пока идёт полная денацификация и адаптация немецкого народа к новому общественному строю.

Работа предстоит большая, ведь задача масштабная: нужно выявить каждого нациста и отправить в исправительный лагерь или казнить, если будут доказаны совершённые преступления.

– Я не опоздал? – зашёл в кабинет Сталин.

– Нет, – покачал головой Аркадий. – Проходи, товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович посмотрел на настенные часы, прошёл к окну и вытащил из кармана френча трубку и пачку «Герцеговины Флор».

– Я принимал у себя Берию, – произнёс он, зажигая спичку и подкуривая трубку. – Беседовали о «Стекле».

– И как успехи? – поинтересовался Немиров.

– Лучше, чем ожидалось, – улыбнулся Сталин. – Но это не та тема, которую нужно сегодня обсуждать. Как быть с мирным предложением от новой германской власти?

– Они обещают начать денацификацию, демилитаризацию и готовы к территориальным уступкам, – произнёс Калинин. – И, разумеется, к репарациям.

– Это ничего не значит, – покачал головой Немиров. – Знаю я, как они будут проводить денацификацию… Это будет очередное перемирие на двадцать лет, а затем всё повторится.

– Предлагаешь проигнорировать предложение? – уточнил Иосиф Виссарионович.

– Нет, – покачал головой Аркадий. – Предлагаю сделать контрпредложение, предусматривающее полную капитуляцию Германии. Без каких-либо условий с германской стороны. Мы слишком долго готовились к этому, чтобы теперь довольствоваться малым. Необходимо нейтрализовать саму возможность новой войны – для этого Германский рейх должен прекратить своё существование и стать Германской ССР.

А он ведь сильно недооценил результаты собственного труда и очень сильно переоценил мощь рейха…

Он готовился к войне минимум до 1943 года, допускал возможность применения ядерного оружия и предполагал, что Великобритания и Франция, в конце концов, присоединятся к войне, ведь к этому вели все предпосылки.

Но у Великобритании и Франции есть слишком серьёзные проблемы на востоке – война с Японией. Вероломное нападение на колонии в Юго-Восточной Азии не могло остаться без ответа, поэтому война начата, британцы и французы ослабляют свои атлантические флотилии и перебрасывают их на восток, чтобы отбить колонии и поставить японцев на место.

А японцы чувствуют себя очень уверенно – нефть поставляется из СССР, армия сконцентрирована на островах, никакой Квантунской армии в Маньчжурии нет, против китайских националистов она не воюет, поэтому все эти огромные силы могут быть направлены на борьбу против Союзников. Но самая обнадёживающая новость для них – США поразительно пассивны. Они смотрят на происходящее с Филиппин и до сих пор не отреагировали на это вообще никак.

«Что об этом думает Курчевский?» – подумал Аркадий.

Леонид благополучно прошёл все проверки лояльности, поэтому считается одним из самых надёжных нелегальных агентов. Это лучшее внедрение, не только потому, что очень раннее, но ещё и потому, что агент отличается особой лояльностью и подходящими для агентурной деятельности врождёнными талантами.

Все «няньки», приставляемые к Курчевскому, уехали несолоно хлебавши – к его работе претензий нет, он выполняет поставленные задачи не только следуя букве, но и духу. И он настолько хорошо вжился в роль алчного миллиардера, что у спецкомиссии даже возникли сомнения в его лояльности Центру… Но это лишь блестящая игра.

«Нужно будет запросить подробный отчёт о том, что делает и говорит Рузвельт», – сделал себе зарубку на память Аркадий.

– Твоё мнение по вопросу Германии мы давно и хорошо знаем, – вздохнул Михаил Калинин. – Его разделяет большинство народных депутатов, желающих поскорее закончить эту войну и вернуться к мирному строительству. Но что делать с Великобританией и Францией?

– Их время ещё придёт, – улыбнулся Немиров. – Они так же, как и Япония, относятся к «низкому приоритету», пока не сделают свои ходы. А там уже посмотрим. Товарищи, предлагаю не забивать голову. Как сказал Михаил Иванович, неделя выдалась безумная, поэтому лучше не терять концентрацию и обдумывать наиболее важные вопросы, а не пытаться объять необъятное.

– Верно, – согласился Иосиф Сталин. – Значит, будем идти до конца?

– До победного конца, – кивнул Аркадий. – Нельзя дать этим паскудам времени очухаться и перегруппироваться. У нас есть преимущество, и мы будем реализовывать его полноценно.

– Что ж, – вздохнул Калинин. – Тогда я сформулирую мнение председателя СНК и генерального секретаря, а завтра внесу его в повестку Верховного Совета.

*19 октября 1940 года*

Немиров вернулся в Кремль и направился в 14-й корпус, в генштаб Красной Армии. Ему нужно к генерал-майору артиллерии Григорию Ивановичу Яковлеву – Аркадий не может просто так шляться по полигонам и смотреть на испытания, поэтому нужно согласовывать свои турне с начальником ГАУ.

А начальник ГАУ сегодня заседает в генштабе, где у него очередной раунд совещания по принятию на вооружение 107-миллиметрового танкового орудия Ф-27Т. Красная Армия хочет именно это орудие, так как Грабин завершил доводку и добился бронепробиваемости в 213 миллиметров на дистанции 100 метров. 100-миллиметровая Ф-20Т тоже не стояла на месте и на той же дистанции пробивает 189 миллиметров гомогенной стали.

Теперь из соревнования двух орудий исчезла неоднозначность и стало понятно, что Ф-27Т лучше, но ГАУ упирается – под Ф-20Т есть огромные запасы фугасных снарядов, в хранилищах ВМФ, поэтому выгоднее принять на вооружение её и не морочить никому голову. К 107-миллиметровому орудию тоже есть запасы осколочно-фугасных снарядов ещё царских времён, но их значительно меньше и экономического смысла их применение почти не несёт.

Поэтому если где-то и можно было встретить генерал-майора Яковлева в рабочее время, то только в генштабе.

Аркадий шёл по коридору и размышлял о том, что его ждёт на полигоне, но остановился, когда услышал шум, доносящийся из кабинета Шапошникова.

– … невозможно! – расслышал Немиров возглас Бориса Михайловича. – Прожектёрство и авантюризм!

– Никак нет, товарищ генерал армии! – выкрикнул в ответ, судя по голосу, Рокоссовский. – Всё рассчитано, ручаюсь за этот план!

– Согласен с товарищем генерал-лейтенантом, – поддержал его другой голос, принадлежащий Жукову.

– Смирно!!! – вдруг проревел Шапошников. – Отставить!!! Смирно!!!

Немиров решил, что пора вмешаться. Он впервые слышал, чтобы Борис Михайлович «строил» кого-то из генералов…

– Я войду? – совершенно не по уставу спросил он.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – среагировал Рокоссовский.

– Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! – вторил ему Жуков.

– Здравия желаю, – козырнул Шапошников.

– Здравия желаю, – улыбнулся Аркадий. – Что здесь происходит?

– Обсуждаем прожектёрство и авантюризм, – ответил генерал армии.

– В чём суть конфликта? – поинтересовался Немиров.

– Товарищи Рокоссовский и Жуков предлагают поддерживать одинаковое давление на всех фронтах, что я считаю неоправданной тратой людских и материальных ресурсов, – объяснил Шапошников.

– Так, – кивнул Аркадий.

– Считаю разумным сконцентрировать все усилия на основных направлениях Западного и Восточного фронтов, – продолжил генерал армии. – Норвегия, Балканы, Чехословакия и Венгрия – это всё второстепенные направления, на которых нет особого стратегического смысла торопиться. А в Германии торопиться смысл есть.

– Разрешите обратиться! – попросил Рокоссовский и, после короткого кивка, продолжил. – Но у нас есть ресурсы, чтобы добиться успеха на всех направлениях!

– Ресурсы есть, но потребности нет! – ответил на это Шапошников. – Зачем впопыхах губить бойцов, когда можно планомерно додавить противника тщательно спланированными операциями?

– Разрешите обратиться, – попросил Георгий Жуков.

Аркадий кивнул.

– Предлагаю за десять минут полностью расписать наш план, – произнёс генерал-лейтенант. – Мы были на местах, всё рассчитали и предусмотрели. Почему мы сейчас здесь? Из-за политической ситуации в Германии. Как бы потом не сложилось, сейчас мы считаем необходимым форсировать наступление по всем актуальным направлениям.

– Хорошо, – вздохнул Немиров. – Давайте выдохнем. Сейчас мы сядем за стол, успокоимся и внимательно послушаем. А дальше, с холодной головой, обдумаем ваш план и примем решение. Сойдёт?

Далее Жуков и Рокоссовский начали объяснять свой план на подробной карте Восточной Европы и Германии.

По сути, это была углубленная детализация изначального общего плана Шапошникова, разработанного по требованию Немирова – то, что называли «авантюрой» и то, что реализуется в настоящий момент.

Жуков и Рокоссовский предлагают не просто высокое давление на противника на всех фронтах, а форсированный захват Норвегии, молниеносное вторжение в земли бывшей Югославии и уничтожение чехословацкой армии.

Это нужно для того, чтобы создать угрозу Дании и вынудить её к сдаче, окружить Венгрию, выйти в «подбрюшье» Австрии и на границы Италии. Это будет шах, который подорвёт противнику волю к сопротивлению – постоянно ухудшающаяся стратегическая обстановка будет вынуждать его совершать ошибки и растягивать коммуникации.

Правда, коммуникации будут растянуты и у Красной Армии, но с логистикой у неё дела обстоят гораздо лучше, чем у противника, напрочь утратившего инициативу.

«Ось» уверенно вошла в статус обороняющейся стороны, даже не надеющейся на перехват инициативы.

– Это потребует очень больших ресурсов и грозит существенными потерями среди личного состава, – покачал головой Шапошников. – И от этой авантюры слишком сильно воняет политикой.

– Больших потерь, и людских, и материальных, при правильном исполнении плана, можно избежать, – не согласился с ним Жуков. – Вспомните Румынский фронт – восьмисоттысячная группировка войск противника была рассечена, дезорганизована и взята в плен. Сопротивление оказать смогли лишь некоторые части и то, лишь до тех пор, пока не поняли, что немцы их бросили. При достаточной концентрации танковых и механизированных дивизий, мы можем рассчитывать на аналогичный исход – я в этом уверен. И согласен с вами – вы правильно обозначили приоритеты противника – эти направления, действительно, второстепенны для «Оси». Их военно-политический блок практически распался и столь идеального момента для массированного наступления может больше не предоставиться. Предлагаю выделить необходимое количество войск из резерва Ставки Верховного главнокомандования и нанести противнику смертельный удар.

– Так… – заговорил Шапошников. – На Данию оказать давление через Норвегию, с помощью Северного и Балтийского флотов…

– Да! – закивал генерал Рокоссовский. – А с юга, в направлении Югославии, ударят 11-я и 22-я танковые армии и приданные им горнострелковые дивизии…

Немиров понял, что начался конструктив – судя по всему, стреляться на стихийной дуэли генералы не собираются и драки точно не будет. А это значит, что можно уходить.

Как и планировал до этого, он продолжил свой путь к генерал-лейтенанту Яковлеву.

Жуков и Рокоссовский молодые и амбициозные – им хочется вырвать из сложившейся на фронтах обстановки возможный максимум, а Шапошников уже пожил, поэтому предельно осторожен – ему лучше методично разбить противника по кусочку за раз. Оба подхода имеют свои преимущества, но Аркадий склонялся к плану «молодых», так как он отвечает его стратегическим целям в Европе.

– Ну, товарищ генерал-майор, что вы для меня приготовили? – вошёл он в кабинет начальника по боевой подготовке, где тоже шёл свой спор.

*20 октября 1940 года*

– Это же неразумно, – произнёс Ванечкин.

– Да, это опасно, – вторил ему Хрущёв. – Давайте лучше я!

– Нет, – отверг возражения Аркадий. – Потом ещё постреляете.

Он извлёк из деревянного ящика РПГ-2 и смахнул с него солому.

Весит этот противотанковый гранатомёт три килограмма и двести грамм, имеет калибр 40 миллиметров, но стреляет надкалиберной 85-миллиметровой противотанковой гранатой.

Бронепробитие противотанковой гранаты ПГ-4 составляет 170 миллиметров гомогенной стали, чего достаточно для уверенного поражения любого из существующих танков, даже Т-24АМ.

Но сегодня испытывается не гранатомёт, успешно производящийся и пополняющий армейские склады десятками тысяч экземпляров, а динамическая защита «Застава-1» – плитами облеплен танк Т-14АМ-2.

Обстрел каморными снарядами другого испытательного образца проведён в полдень и показал, что «Застава-1» полностью бесполезна против подобных снарядов. Впрочем, это было установлено ещё на предварительных испытаниях – вылетающая навстречу снаряду стальная плита неспособна хоть сколько-нибудь существенно повредить каморный снаряд, в основном потому, что он очень тяжёлый, а плита тонкая.

Зато было доподлинно установлено, что подкалиберные снаряды с неотделяемым поддоном теряют до 20% бронепробития.

Но эти снаряды – совсем не то, против чего разработали «Заставу-1».

Немцы и их союзники начали применять кумулятивные снаряды и мины, способные поражать советские танки довольно-таки убедительно, с серьёзным ущербом для экипажей и чувствительных внутренних узлов. Они делают на кумулятивные снаряды основную ставку, так как это единственное, если не считать 88-миллиметровых и 105-миллиметровых зениток, против чего уязвим новейший Т-24АМ.

Единственный логичный ответ – динамическая защита. А вместе с ней Немиров решил выпустить из бутылки джина – противотанковый гранатомёт.

Дистанция – 70 метров, хотя максимальная прицельная дальность у гранатомёта, согласно заявлениям конструкторов и результатам войсковых испытаний, составляет 120 метров.

– Сигнализируйте, – приказал Аркадий и положил гранатомёт на правое плечо.

РПГ-2 является многоразовым гранатомётом, хотя есть уже РПГ-3, являющийся некоей инсинуацией на тему ещё не существующего здесь «Панцерфауста 60».

Сигнальщик на вышке замахал флажками и все задействованные приготовились к началу стрельбы.

Генерал Немиров переместил флажок прицела на семьдесят метров, навёл гранатомёт на борт танка и произвёл выстрел.

Противотанковая граната с шипением пролетела дистанцию и врезалась в левый борт башни танка. Сверкнул взрыв и мишень заволокло дымом.

Аркадий принял у Хрущёва новую гранату и зарядил её в гранатомёт. Снова прицеливание и выстрел.

На этот раз граната влетела в переднюю часть борта корпуса. Взрыв был столь же яркий и громкий, с таким же облаком дыма, ненадолго закрывшим танк почти полностью.

Третий выстрел Немиров произвёл в заднюю часть борта корпуса, с тем же зрелищным эффектом.

– Идём, – сказал он и выбрался из окопа.

Исследование бортовой брони показало, что Аркадий не добился ни одного пробития. Динамическая защита, по заявлениям конструкторов, снижает эффективность кумулятивных снарядов на 50–80%, что существенно увеличивает боевую живучесть танка.

– Великолепно, – произнёс Немиров, поднимая хвостовик противотанковой гранаты. – А что насчёт ДОТов и прочих укреплений?

– Работает неплохо, – улыбнулся Борис Иванович Шавырин, главный конструктор КБ своего имени при Красноярском оружейном заводе. – На испытаниях удалось пробить 450 миллиметров бетона, но поражение за преградой происходит строго по линии движения кумулятивной струи. Один раз даже удалось попасть в амбразуру испытательного ДОТа – в таком случае почти гарантировано его уничтожение с одного выстрела. Это очень хорошее оружие, особенно для сапёрно-штурмовых подразделений.

– Я доволен, – сказал на это Аркадий. – Как только будет завершено оснащение всех танков динамической защитой «Застава-1», ваши гранатомёты сразу же поступят в войска.

Рано или поздно, кто-нибудь всё равно догадается, поэтому он решил, что пусть лучше Красная Армия первой «снимет сливки» с появления РПГ на поле боя…

– Каков потенциал развития «Застав»? – спросил Аркадий у начальника НИИ «Родонит», Анатолия Аркадьевича Благонравова.

– «Застава-2» обещает стать прорывной, – ответил Благонравов. – Работаем в двух направлениях: подбираем рациональный угол наклона внутренней плиты, а также ждём ответа по октогену. Гекфол, конечно, хорош, но для динамической защиты нужно что-то помощнее. Это даст большее воздействие на поражающий технику снаряд – кумулятивная струя будет полностью разрушена, а бронебойный снаряд сильнее отклонён. Также, в перспективе, рассматриваем металлокерамические плиты, но до сих пор ждём ответа от металлургов. Такие плиты дадут больший разрушающий эффект, за счёт более высокой прочности – возможно, это позволит оказывать существенное воздействие даже на каморные снаряды.

– Это очень обнадёживает, – улыбнулся Аркадий. – Когда сможете предоставить первые образцы?

– Выработка первых прототипов займёт до полугода, – ответил Анатолий Аркадьевич. – Получим ответы, обобщим, внедрим, оптимизируем углы и скомпонуем – да, думаю, полгода будет достаточно.

– Замечательно, – ещё шире заулыбался Аркадий. – Значит, через полгода, на этом же месте, протестируем прототип. Я попрошу товарища Берию, чтобы он позаботился об ускорении получения вами ответов. Никита Сергеевич, Степан Александрович – настало ваше время. К огневому рубежу.

Примечания:

1 – Вильгельм Прусский – родился 4 июля 1906 года, в Потсдаме и получил имя Вильгельм Фридрих Франц Иосиф Кристиан Олаф Прусский. Максимилиан Баденский, краткосрочный рейхсканцлер, в ноябре 1918 года, всерьёз обдумывал размещение малолетнего Вильгельма на престоле, под регентством дяди, принца Этеля. Но началась Ноябрьская революция, матросы и солдаты начали учреждать Советы, поэтому решение оказалось запоздалым – германскую монархию сдуло ветрами революции. В 1933 году Вильгельм вступил в неравный брак с Доротеей фон Сальвиати, которая совсем не вышла чином, поэтому он отказался от права первородства на престол, хотя там престолом вообще не пахло. А затем, в 1938 году, начался заговор Остера, предполагавший забить на морганатический брак и посадить Вильгельма на престол. Решено так было потому что… ну, наверное, он всем нравился, как человек, раз это уже второй раз, когда его всерьёз обдумывали как кандидата, без каких-либо веских оснований и вопреки очевидным препятствиям? Зафиксировано несколько встреч Вильгельма Прусского с Хансом Остером, в ходе которых обсуждалось неизвестно что. Также, через Остера, велась беседа с немецкими социал-демократами, которым предлагались некие «условия Вильгельма». И соц-демам эти условия так не нравились, что они их решительно отвергли – вероятно, он хотел, чтобы в Германии установилась не эта конституционная ерунда, как в Великобритании, а что-то в духе «как диды управляли». Но потом Чемберлен всё испортил и заговор как-то замялся. А 23 мая 1940 года старший лейтенант Вильгельм Прусский, сражающийся за интересы нацистов на Западном фронте, под городом Валансьеном, получил осколочные ранения в бедро и в живот, оказавшиеся смертельными – через трое суток он умер, в возрасте 34 лет. После панихиды, 50 000 человек устроили шествие от дворца Сан-Суси к Античному храму, где Вильгельма Прусского захоронили. Это нанесло репутационный ущерб Гитлеру и нацикам, так как митинг не согласовали, а ещё на нём, почему-то, никто не зиговал. В ответ на это, Гитлер издал секретный «Указ о принцах», запрещавший всем принцам княжеских и королевских домов, правивших до 1918 года, принимать участие в боевых действиях. Таким образом он хотел изгнать всех аристократов из вермахта, чтобы историй с Вильгельмами Прусскими не повторялось. Но это же был Гитлер, поэтому естественно, что на его указы, особенно секретные, забивали болт. Губерт Саксен-Кобург-Готский, сын правящего герцога, попытался внести свой вклад в удобрение почвы в Украинской ССР и добился в этом замечательных успехов. Советские ВВС сильно помогли ему, и он насмерть разбился у Великих Мостов на бомбардировщике He-111, но тело забрали и захоронили в Германии – не получилось у него, короче говоря. И братишка Губерта, Фридрих Иосия, вопреки Гитлеру (и это сейчас без шуток), продолжал воевать, даже попробовал, по примеру брата, улучшить почву Кавказа, но вовремя уехал во Францию.

Глава двадцать третья

Гильзовый перезвон

*20 октября 1940 года*

– Да уже, похоже, что всё… – произнёс Хайнц Мельсбах, один из немногих друзей Тристана.

Обер-ефрейтор Диттмар до сих пор ощущал себя обычным рядовым стрелком, ведь он на фронте не так уж и давно. Он получил повышение через ступень, минуя ефрейтора, что было напрямую связано с тем, что он пережил целых три штурма, а это, по мнению фельдфебеля Брамса, свидетельствует о его фронтовой компетенции…

Предыдущий фельдфебель, Герт Гайслер, погиб три дня назад, как и командир взвода, лейтенант Александер Кестнер – их накрыло одной бомбочкой, к несчастью, для них, взорвавшейся сразу.

Вражеская авиация щедро осыпает передовую кассетными бомбами, но это, видимо, делается по остаточному принципу, потому что случается не очень регулярно. А вот куда эти бомбы падают регулярно – это на аэродромы.

Маркус Эггер, самый опытный на фронте, тоже погиб, но его убили во время обороны Даммфорштадта. Танк выстрелил в здание и оно обвалилось.

Тогда, под натиском Красной Армии, им пришлось отступить за Одер, во Франкфурт, но затем 77-й пехотный полк, вернее, то, что от него осталось, отправили на северо-запад, в город Эберсвальде, превращённый в очередной фестунг, который «нужно отстоять любой ценой». Штеттин, предыдущий «самый важный» фестунг, уже пал, причём в этот раз население города не успели эвакуировать даже наполовину.

До Берлина меньше сорока километров.

– Почему «всё»? – спросил Тристан.

– Ну, потому что всё, – ответил на это Хайнц. – Говорят, нужно держаться изо всех сил, но ради чего? Выиграем мы пару-тройку дней – что это даст?

– Потише… – предупредил его Диттмар и ненавязчиво осмотрелся по сторонам траншеи.

– Да это уже открыто все обсуждают, – грустно усмехнулся шютце Мельсбах. – Эти жирные уроды, взявшие власть, уже сбежали в Бонн, а нас оставили удерживать Берлин – ради чего?

– Предлагаешь просто сдаться? – спросил Тристан. – Чтобы всё, что мы пережили, было зря? Чтобы пришли коммунисты и отняли у нас всё? Знаешь, что будет, когда Германия падёт?

– Знаю, – кивнул Хайнц. – Всё это, наконец-то, закончится.

– О, нет, – покачал головой обер-ефрейтор Диттмар. – Всё только начнётся – они обязательно захотят, чтобы мы отдали всё, что у нас есть. Они ограбят Германию, как когда-то её ограбили англичане и французы.

Он решил, что обстановка спокойная, поэтому можно почистить АГ-37, взятый с тела Эггера.

– Да и что? – спросил Хайнц. – Нам всех этих богатств, всё равно, не видать. У меня мало веры этим холуям, что несут пургу о величии Германии – Гитлер начал эту войну, его уже нет, но кто-то должен заплатить. Можно сдохнуть здесь, а можно…

– Тихо! – остановил его Тристан.

Он увидел странный предмет, падающий с небес, прямо на «ничью землю». Этот предмет упал на землю с металлическим лязгом.

– Что это было? – спросил напряжённый Хайнц.

– Похоже, что кусок обшивки, – пожал плечами обер-ефрейтор.

Время от времени, на позиции или рядом с ними падают такие вот признаки войны в небесах. Иногда россыпью гильз, а иногда пылающими самолётами или вот такими обломками.

– Может и убить, – произнёс Мельсбах, доставая портсигар.

– Отделение! – заорал Тристан. – Все в блиндажи! Охранение – на месте!

Он считается бывалым, кто-то даже думает, что он ветеран, но это лишь на фоне тех, кто прибыл на фронт недавно…

«И все они умрут», – подумал он. – «После каждого штурма остаётся меньше половины».

Пополнение боеприпасов и живой силы очень затруднено – в небе постоянно находятся сотни вражеских штурмовиков. Они уничтожают обнаруживаемые колонны, а это сильно всё осложняет.

Поэтому основную массу грузов возят ночью, но это помогает лишь частично, ведь у противника есть и ночные штурмовики, которые пусть и находят далеко не все колонны, но те, что находят, уничтожают надёжно.

С небес начало падать ещё больше обломков. Они представляют нешуточную опасность, так как падают в огромных количествах и по большой площади.

На землю посыпались гильзы. Сотни. Тысячи.

Они свистели, будто стрелы, а потом бились о землю, с хрустом и звоном, похожим на звук удара цепи по бетонному полу.

Где-то наверху устроили грызню лётчики, уничтожающие друг друга без жалости, не экономя снаряды и патроны.

Скрывшийся в предбаннике блиндажа Тристан Диттмар поглядывал на небо, но сам не понимал, зачем. Это схлестнулись истребители, возможно, последние из тех, что оставались у Германского рейха. У врага же очень много истребителей и нет недостатка в лётчиках, поэтому господство в воздухе за ним.

В небе появился чёрный дымный шлейф, стремительно мчащий к земле. При приближении стало ясно, что это полноценный самолёт, разбрызгивающий пылающее топливо и никем не управляемый. За последние секунды его полёта Тристан сумел разглядеть сорванный фонарь остекления, что свидетельствовало о том, что лётчик выпрыгнул.

«Bf-109», – идентифицировал Тристан самолёт.

Упал он куда-то на позиции Красной Армии или чуть дальше.

Град из обломков и гильз прекратился, поэтому Диттмар приказал отделению покинуть блиндажи и занять позиции.

По всему фронту что-то постоянно происходит, но в траншеях всегда одно и то же – сырость и ожидание. А потом может начаться артналёт, или атака штурмовиков, а если совсем не повезёт, то и полноценный штурм, со всем перечисленным и танками с пехотой.

За прошедшие сутки их обстреливали уже дважды, а ещё один раз прилетало звено штурмовиков. Если сегодня до полудня будет артобстрел, то можно ожидать штурма.

Делать тут особо нечего, они обороняются, поэтому никаких больше манёвров – траншеи выкопаны жителями города, которых уже должны были успеть эвакуировать, а блиндажи они построили позавчера.

Есть противотанковые пушки, а также несколько батарей гаубиц, поэтому они не одни, но так будет не всегда. Когда враг узнает расположение гаубиц и батарей ПТО, их быстро уничтожат, а траншеи смешают с грязью ракетами и снарядами.