Текст книги "Хантер-Киллер. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 59 страниц)

Заключённый дико заорал, а я стал бить его кулаком в грудь. Один раз, другой, третий, четвертый.

А потом, рванувшись назад и всё‑таки оторвав чертов хрящ, ударил его в лицо. Во все стороны брызнули гнилые зубы, и он медленно сполз по стене.

Я выплюнул изо рта кровавый ошметок, подошёл к тому из зеков, которому вбил в глаз заточку, выдернул ее, а потом резким движением перерезал горло. Двинулся ко второму, вогнал лезвие ему в ухо, вбивая чуть ли не на десяток сантиметров. Добил третьего и четвертого и повернулся на звук открывающихся дверей. Увидел группу людей в экипировке тюремного спецназа. Те, что были дальше, оказались вооружены пистолетами‑пулеметами, ближние же – дубинками и щитами.

Позволят они мне сдаться? Черт его знает. А позволю ли я это себе сам, после того, как эти уроды пытались убить меня чужими руками?

Оглашая коридор диким ревом, я рванулся вперёд. Строй щитоносцев разошелся, и вперёд вышел из стрелков. Он спустил курок, и что‑то влетело мне в лоб. Мир погрузился в темноту.

Глава 4

Я открыл глаза и осмотрелся. Карцер. Клетка метр на два и ещё на полтора, в которой даже нельзя встать во весь рост, и остаётся лежать. Лежак на полу, который даже с обычной тюремной койкой ни в какое сравнение не идёт, вентиляция в потолке, через которую не пролезет даже крыса. И дверь. Крепкая металлическая, такая, что ее не выломать.

Руки свободны, но роба с головы до ног залита кровью. Насколько я помню, чужой, потому что порезать меня так и не смогли. Разве что из ссадин натекло немного. Не переодели.

Болело все тело. Особенно лоб. Я поднял ладонь, дотронулся до него, нащупал огромную шишку. Понятно. В меня выстрелили травматической пулей, резинкой, которая меня попросту вырубила. Почему не долбанули шокером? Черт его знает. Подозреваю, что если бы я не рухнул с копыт, то следующий выстрел был бы уже боевым патроном. А так…

Жив. Вопрос только в том, надолго ли. За мои художества меня однозначно не простят, и я только что записал на себя ещё сотню‑другую кровников. И они попытаются до меня добраться.

Пощупал лицо. Ссадины, синяки, ничего особенного. В целом жив – это главное. Даже драться смогу, если придется.

В животе жалобно заурчало. Нам нужно много есть, потому что энергетические надобности наших организмов гораздо выше, чем у людей три десятилетия назад. Это плата за возможность пользоваться аугментациями. Они ведь работают на тех же молекулах АТФ, что и остальные клетки нашего организма.

Сколько я тут уже лежу? Скосил взгляд на часы во внутреннем интерфейсе. Ага, уже разгар дня. Получается, что я тут почти двенадцать часов валяюсь. Интересно, а следы устроенной мной бойни уже убрали?

Снаружи послышались шаги. Ещё кого‑то привели? Черт его знает. Но могут ведь попытаться меня удавить в карцере. А потом сказать, что достать забыли, что от жажды сдох. Нужно подобраться.

С большим трудом я смог подняться, встал, согнувшись. При моем росте почти в два метра стоять прямо под таким низким потолком просто невозможно. Это плохо, но делать нечего.

Хотя, если меня действительно пришли убивать, то просто долбанут шокером и удавят. В карцерах камер нет, это я знаю точно. Да и записи, если что, можно подтереть. И никаких свидетелей.

Шаги остановились рядом с моей дверью. Пискнул замок, очевидно, к нему приложили ключ‑карту. Створка отъехала в сторону.

Снаружи стояли двое: Ибра, как его называли местные заключённые, начальник тюрьмы и местный хозяин, и незнакомый мне мужчина в деловом костюме. Пиджак, сразу видно, я таких с первого взгляда отличить могу. Неужели это то, что я думаю? Вербовать пришли?

Когда корпорат увидел меня, его брови поползли вверх. Ну да, видок у меня тот ещё. Как у человека, который жестоким образом убил полтора десятка заключённых, пользуясь при этом самодельным оружием. Которое у этих же зеков и отобрал.

– Он буйный, – сказал Ибра. – Вырвался из камеры во время сбоя и убил пятнадцать заключённых. Особо опасных, между прочим, все сидели на пожизненных.

– Такой‑то нам и нужен, – пиджак улыбнулся. – Я могу поговорить с ним наедине?

– Вы уверены, что это необходимо? – спросил Ибра.

Надо же, как он с ним говорит, с уважением. По‑видимому, не рядовой менеджер, большая шишка. Хотя все равно ведь сквозь зубы. Не любит пиджаков местный хозяин. Да, с другой стороны, кто их любит‑то?

– Мы оба знаем, что Хантер‑Киллер не трогает невиновных, – проговорил пиджак. – Так что меня он не тронет.

– А вы невиновны?

Похоже, что у Ибры это вырвалось. Пиджак посмотрел на него так, что, казалось, сейчас прожжет взглядом. Тот даже поежился невольно. Я прекрасно умею читать эмоции людей, пусть практически не проявляю внешне своих, так что я это заметил.

– Он может попытаться взять вас в заложники и бежать, – перевел тему Ибра.

– После того, как сдался сам? – пиджак снова улыбнулся. – Да и вообще, он же на ногах едва стоит. Да, я уверен.

– Дело ваше. Если что – кричите. Правда, это вам не поможет.

Ибра развернулся и двинулся прочь. Пиджак дождался, пока его шаги утихнут вдали, после чего призывно махнул мне. Мол, выходи.

Я двинулся наружу. Возможность распрямиться во весь рост воспринималась искренним блаженством. Пиджак уселся на подоконник возле окна, забранного решеткой. Она под током, в случае тревоги там включается силовое поле. Не выбраться.

– Присаживайтесь, – сказал он, кивнув на подоконник. – В ногах правды нет.

– Не уверен, что те, кто сидит на жопе, говорят правду, – ответил я, но все же сел, вытянув ноги.

– Меня зовут Алексей. Я из СНТВ. Не против, если мы перейдем на ты?

Я опасался, что это какая‑то левая корпорация пришла вербовать меня в свои боевики. Такое уже было, причем не раз, всем нужен был профессиональный убийца, умеющий жёстко решать вопросы. Только вот я не такой. Я судья, присяжный и палач в одном лице.

Он запустил руку в карман и вытащил из нее пачку никотиновых стиков от Новомосковской Табачной Компании. Открыл ее, протянул мне.

Я вытащил одну, обнюхал. Пахло табаком, но на самом деле там нет ничего общего. Целлюлоза, пропитанная добавками: синтетический никотин, ароматизаторы, селитра, чтобы лучше горело.

– Можешь взять парочку. Или всю пачку отдам.

– Дай прикурить, – ответил я.

Он щёлкнул пальцами, и на кончике его указательного появился небольшой огонек. Почти бесполезный имплант, исключительно для внешнего лоска. Точно пиджак, только они маются такими безделушками.

Тем не менее, прикурить от него вполне можно. Я так и сделал, затянулся, вдыхая в лёгкие горький дым. Выпустил его под потолок. Сигареты в тюрьме – валюта. Но никто из моих фанатов не додумался купить их для меня через ФСИН‑шоп. Подозреваю, что они просто не знали, что я былподвержен этой пагубной привычке. Бросил, но иногда потянуть все еще люблю.

– Что у тебя за предложение? – спросил я.

– Ты слышал про «Проект Зомбицид»? Насколько я знаю, когда его транслировали, ты был в Мали. Воевал.

Значит, у корпорации есть на меня досье. Ничего удивительного, оно много у кого есть. А у них имеется полный доступ.

– Я как раз вернулся оттуда, – ответил я. – Но мне было как‑то не до того, чтобы смотреть телешоу. В общих чертах знаю, отправили четыре сотни зеков зачищать Казань от зомби. А на самом деле просто зрелищно умирать и мочить друг друга.

– В корень зришь, – кивнул он. – В ближайшее время мы собираемся запустить другое шоу. Больше. Масштабнее. Мы не дилетанты из СТВ.

– Именно поэтому вы добавили букву С к своему названию, когда выкупили эту компанию? – спросил я.

Не нужно, чтобы он знал о том, что я заинтересован в участии в его шоу. Пусть думает, что мне плевать. Говорить нужно прямо, выражать отсутствие интереса. Чем больше он мне предложит, тем лучше.

– Это неважно, – ответил он. – Но мы сделаем так, что смотреть это шоу будут вообще все. У нас на него большие планы, возможно, что рано или поздно нам дадут выход на Волков.

Волков. Город, в котором началась эпидемия, в котором разработали вирус, и в котором он впервые вырвался на свободу. Откуда его получили?

Насколько я знал, он был никому не интересен. На него просто забили. Обнесли периметром и забили. Наверняка уже вытащили все, что нужно, все данные.

– Там же руины наверняка одни остались, – сказал я. – Толку туда кого‑то отправлять?

– Старые лаборатории. Интрига, – она достаточно эмоционально жестикулировал, будто играл на камеру. – Но, короче… Раньше, как ты выразился, их отправляли только умирать. Но теперь мы дадим участникам шоу цель. И те, кто ее добьется, выйдут на свободу. Получат амнистию, полное помилование. Станут звёздами и смогут до конца жизни не работать, а только сниматься в рекламе. Даже не сниматься – дадут свое согласие на снятие цифрового образа, и все. Сам ведь понимаешь.

Ну да, теперь актерам даже не надо ходить на площадку. Все делают машины. Поэтому зачастую в современных фильмах мелькают звёзды ушедших эпох, родственники которых дали добро на создание этого цифрового образа. Фальшь все ещё чувствуется, несмотря на то, что технологии совершенствуются с каждым годом.

– Так, что за цель? – спросил я.

– Место действия – Крым, – сказал он.

– Чего? – я чуть не подавился сигаретным дымом. – Крым? Как вы туда собрались людей доставить?

Крым – проклятое место. Не в прямом смысле, конечно, когда‑то он был вполне себе благополучным, курорт. Море, скалы, старые города, основная база черноморского флота. И с военной точки зрения – отличное место для вторжения на территорию Российской Федерации.

Сам я, естественно, не застал тех времён, но слышал, что там творился настоящий ад. НАТОвцы пытались пробиться туда всеми силами, наши раз за разом отражали атаки. И тогда американцы, или кто там это был, решили действовать радикально. Выпустили в Крыму вирус, такой же, как в Казани.

Когда до наших дошло, что происходит, они использовали последний шанс. То, что оставалось на экстренный случай, на случай прорыва. Они использовали климатическое оружие. С тех пор Крым превратился в остров – перешеек просто утонул.

Что‑то подобное произошло и в Питере, крупнейший город России теперь находится под водой. Говорят и про подводных монстров, которых выпустили специально. Но кто это сделал – НАТОвцы или русские – неизвестно.

И вокруг этого острова постоянно бушуют шторма. Азовское и Чёрное моря с тех пор стали очень буйными. И высадиться в Крым буквально невозможно.

– Высотный прыжок, – сказал он. – Со стратосферы. Нам выделяют летучие платформы, орбитальные. Так что…

– Так что нас разбросает по всему полуострову, – я глубокой затяжкой добил сигарету и бесцеремонно затушил ее о подоконник, оставив на композите черный след. – Дай ещё одну.

– Возьми всю пачку, – он протянул ее мне.

– Мне прикуривать нечем, – ответил я, взял ещё один стик и снова прикурил от пальца. – Так, что за цель?

– Отключить климатическую установку. Ту самую, что привела к тому, что с Крымом сейчас происходит.

– Вы серьезно? – спросил я. – Это же секретная технология. И эту миссию доверят зекам? И если они решили начать реколонизацию, то не лучше ли использовать армию или какой‑нибудь спецназ? Тех же «Волков»?

– Тут уж извини, но я скажу прямо. Вас никому не жаль. Стратосферный прыжок – сам по себе большой риск. Кто‑то попадет в шторм в море. Кто‑то разобьется. Поэтому на этот раз мы готовим четыре тысячи участников. Как бы ты не хотел бы этого отрицать, ты – известная личность. Своего рода Легенда. А в проекте участвуют преступники. Сам же понимаешь, что это значит?

– Что я буду валить всех, кого встречу, – кивнул я.

– И зрителям будет интересно. Судя по тому, что ты устроил вчера – ты будешь там настоящим волком в овчарне. Но если ты доберешься до установки и выключишь ее… Ты получишь очень много, понимаешь?

– И вы не кинете победителя, как Молодого?

– Так он сам решил выбираться из Казани самостоятельно. Они по этому поводу запустили отдельное шоу даже.

– Ага, сейчас, – я кивнул. – Именно поэтому он потом пришел и перестрелял весь совет директоров и высших менеджеров в прямом эфире. Я серьезно спрашиваю, в этот раз шансы будут выбраться?

– В этот раз все прозрачно, – заверил он меня. – В контракте нет пункта о том, что корпорация может менять его в одностороннем порядке. Так что… Да, тот, кто отключит установку, сможет покинуть остров.

– А зомби…

Впрочем, хрен с ним. Чуть глупость не сказал. Естественно зомби не смогут покинуть острова, там же вода кругом. Даже когда шторма утихнут, я сомневаюсь, что вода уйдет с перешейка.

– Хрен с ними зомби, как их убивать, и так ясно. Ты лучше скажи, что нас там ждёт вообще. Там горы, степь, в которой воды мало, море вокруг. Это понятно. Условия какие расскажи.

– Да в общем‑то всё просто. Отправляетесь с определенным запасом, минимальным. Без оружия, его придется искать. Но будет паек на сутки, запас воды, кое‑какие вещи ещё. Ваша цель – найти установку. Где она, мы сами не знаем, информация засекречена, данные утеряны во время Войны.

Ну да, тогда была утеряна куча информации. Как раз когда начались проблемы в Старой Москве. Сервера‑то как раз были там, так что…

А насчёт установки. Да она где угодно может быть. Сперва проверить Симферополь. Потом, если там ничего не найдем, тоСевастополь. А позже дальше по городам. Они небольшие относительно, население у Крыма само по себе не очень крупное. Зомби, кстати, тоже будут кучковаться в населенных пунктах. С этим разберемся.

– Помимо участников шоу будут сброшены и капсулы с грузами. Там самое разное. Оружие, пайки, лекарства. Местоположение будет неизвестно, но все они оборудованы маячками. Во‑первых, от них исходит сигнал, по которому вы поймёте, что капсулы рядом. Плюс, они будут испускать свет. Только по ночам. Так их можно будет найти.

– А в чем замут? Почему только по ночам?

– Морфы, – ответил он. – Ты не слышал? Те из зомби, что отожрались, прогрессируют. Становятся опаснее. Высшая степень опасности у морфов, а они вылезают исключительно по ночам.

– Понял, – кивнул я. – Что ещё?

– Вы все будете подключены к общей сети. Через спутник. Будет прокачка. Каждому установят интерфейс, за убийства зомби вы будете получать опыт. Наберёте достаточно – повысите уровень. За каждый уровень получаете очки, можно получать навыки. Это информация и новые прошивки для имплантов, они будут загружены из облака.

– Для этого? – спросил я, показав свои убогие протезы, которые мне поставили вместо рук в тюрьме.

– Нет, – пиджак улыбнулся. – Мы зарядим вас по полной. Все за счёт компании, победитель сможет оставить это себе. Только функционал будет ограничен. Получите новые уровни – сможете разблокировать его. Так мы замотивируем вас убивать зомби и становиться сильнее. Чем больше убьете, тем проще потом будет реколонизировать остров.

– Логично, – кивнул я. – А как пойдет трансляция? Через дронов?

– Дроны туда не переправить, – он покачал головой. – Все просто: от первого лица. Прямо с оптики. Шоураннер решил, что так будет даже веселее. Будет доставка со внутренним магазином, но очень приблизительно. Капсулы же с орбиты придется сбрасывать.

– Какая щедрость, – усмехнулся я.

– Спонсоров полно, – ответил мне улыбкой пиджак. – Ты хоть представляешь, сколько заплатит оружейная компания за то, что из их ствола завалят сотню‑другую зомби? Да ещё и за видео от первого лица? Это ж охренеть какая реклама.

– Понимаю, – кивнул я. – А как вы проконтролируете то, что никто не свалит с острова? Это всё‑таки преступники.

– СТВ использовали вживленные в мозги чипы. В Крыму полно блокировщиков сигналов, они до сих пор работают. Там источники питания, рассчитанные на сотни лет, сети местами не будет. Так что… Это просто не нужно. Вокруг море, штормы, пробраться невозможно.

Я чего‑то такого и ожидал. Кроме прокачки. Интерфейс у меня и без того стоит, и навыки прекрасные, отточил за годы войны, что в Мали, что с преступниками. А тут усовершенствованная версия. Ладно.

– И да. В этот раз победить сможет не один человек. Это может быть группа. Амнистию получат все.

Ну это явно не для меня. Я привык работать один.

– Давай контракт.

Он вытащил из дипломата планшет, потыкал что‑то и передал мне. Я посмотрел на экран, принялся за чтение.

С первого взгляда все выглядело прозрачно. Со второго, если честно, тоже. Ну что ж. Я ведь все равно соглашусь, чтобы добраться до тех уродов. Ну и других тоже можно мочить. Они преступники, осуждённые за разную жесть. В основном использовали таких.

Я поставил подпись.