Текст книги "Хантер-Киллер. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 59 страниц)

– Триста пятьдесят, раз, – проговорил ведущий. – Триста пятьдесят, два. Триста, пятьдесят три. Продано джентльмену в пятом ряду.

Да, действительно, араб. Интересно, у них там многоженство до сих пор в ходу? Не удивлюсь, если девчонку ожидает участь гаремной девки, причем, вряд ли первой жены. А ведь многие сами желали познакомиться с иностранцем для того, чтобы продать себя в гарем. А некоторые еще и девственностью торговали отдельно. Удивительно, насколько некоторые мужчины могут ценить кусок мяса. Впрочем, они целиком к таким относятся как к куску мяса.

– Лот номер три.

Картинка снова сменилась, и на этот раз девушка было другой, не похожей на остальных. Нордическая голубоглазая блондинка, худая совсем, бедра узкие, грудь маленькая. Ни татуировок на теле, ни шрамов, ничего такого. И тут уже отреагировали негры, загомонили громко, на весь зал, так, что почти все обернулись. Один из них стал что‑то втолковывать другому, не обращая внимания на то, что он привлек всеобщее внимание. Тогда вмешался аукционист:

– Попрошу соблюдать тишину! – сказал он, взмахнув рукой. – И делайте же ваши ставки, господа. Начальная цена – двести пятьдесят тысяч.

Выиграли негры, выложив аж пятьсот тысяч. Ну да, такая у них на черном континенте определенно будет иметь успех. И ведь даже, получается, из какой‑то из колоний приехали. Важные персоны, мать их.

Лоты шли одни за другим. Я периодически делал ставки, но небольшие, и почти всегда выбывал в первом‑втором круге. Я все‑таки надеялся на то, что на аукцион выставят кого‑то из «Кровавых». Зря тратить деньги мне не хотелось.

– А теперь кое‑что интересное, – проговорил аукционист. – Все вы знаете о банде «Кровавых», которая некоторое время терроризировала город. Среди наших лотов есть несколько из них. Уж поверьте, они очень темпераментны и знают толк в постельных утехах. А еще при должной обработке из них выйдут хорошие телохранители. Итак, первая из них.

Изображение моргнуло, и я увидел Рику, тоже абсолютно голую. Ее тело во множестве мест оказалось покрыто татуировками с логотипами банды, самыми разными, но в основном там были девичьи лица, которые плакали красными слезами. Ее появление вызвало в зале оживление, похоже, что это заинтересовало многих.

«Кровавых» похищали они же. И это в какой‑то мере хорошо, это означает, что можно будет привлечь их на свою сторону. У них тоже есть боевики, и команда таких девчонок будет совсем не лишней, когда мы станем разбираться с этими ублюдками. Но веот ведь.

– Начальная цена – пятьсот тысяч рублей, – сказал ведущий. – Ваше слово, господа?

Я тут же выставил цену в шестьсот. Девчонка мне была нужна, тем более, что я ей обязан. Да, я буду очень стараться, но далеко не факт, что у меня получится вытащить остальных. И если я спасу хотя бы ее.

Перед глазами появилось изображение других ставок. Кто‑то давал пятьсот двадцать, кто‑то пятьсот тридцать, пятьсот шестьдесят. Моя ставка была самой большой.

– Шестьсот тысяч, – проговорил он. – Кто даст больше?

Перед глазами всплыла новая ставка в шестьсот пятьдесят. Скрипнув зубами, я добавил еще сто тысяч, добив цену за девчонку до трех четвертей миллиона. Меня бесило то, что приходилось участвовать в такой мерзости, неимоверно злили люди вокруг, и даже окружение с этими мрамором и позолотой вызывало ярость. Но делать было нечего.

– И так семьсот пятьдесят. Напоминаю, что девушка снабжена большим количеством боевых имплантов. Может быть, кто‑нибудь даст больше?

Да уж, эти ублюдки любили делать шоу. Обычные ведь по триста‑четыреста тысяч уходили, а за нее начальная – уже пятьсот тысяч.

Я поставил восемьсот тысяч, но мою ставку тут же перебили еще на сто. Аукционист что‑то говорил, но я уже особо не слушал, меня и без того бесило то, что он расхваливал живого человека, словно это товар. Плюнув на все, я выставил миллион. Больше у меня нет, но оставалось надеяться, что за нее больше и не дадут.

– Миллион! – воскликнул он, картинно раздвинув руки. – Среди нас нашелся настоящий ценитель. Что ж. Миллион раз. Миллион два. Миллион…

Мою ставку перебила новая, сразу на двести тысяч больше. Миллион двести. Все, тут уже торги закончились, в них и так никто не участвовал кроме меня, и еще одного мудака, которому уж очень сильно хотелось приобрести «Кровавую».

– Миллион двести, – проговорил ведущий. – Кто даст больше? Миллион двести раз. Миллион двести два…

Он специально тянул время, а у меня уже в ушах кровь стучала от злости.

– Итак, господин в третьем ряду, – аукционист показал на толстяка, который очень сильно потел и периодически промакивал лоб носовым платком. – Продано за миллион двести тысяч рублей.

Я скрипнул зубами. Ублюдок. Этого я убью лично, и тут ведь не гордость, тут его желание обладать диковиной. У него еще и внешность как с антикапиталистических плакатов, где были изображены именно такие мужчины, только непременно с цилиндрами и моноклями. И они делят между собой мир.

– Сделаем небольшой перерыв, господа, – проговорил ведущий. – И перейдем к самым интересным лотам. Жду вас здесь же через пятнадцать минут.

Толстяк, который перекупил Рику, встал и двинулся на выход, за ним потянулось еще несколько. Я, сам не знаю почему, пошел за ними, в туалет мне не хотелось, курить тоже, от этой привычки я практически избавился, пусть периодически и тянуло, но не особо сильно, так, терпеть можно.

Большинство повернуло направо, в сторону курительной комнаты, а вот толстяк пошел прямо по коридору. Он что, свалить решил, все деньги потратил?

Нет, он повернул в закоулок, ведущий к туалету, дверь закрылась за его спиной. Я вошел следом, и увидел, как спина исчезает за дверью одной из кабинок. Убедившись, что остальные кабинки пусты, и туалет свободен, я защелкнул замок на двери и быстро рванулся за ним, перехватив дверь.

А потом схватил его за шею, одновременно зажимая рот. Толстяк дернулся, попытался ударить меня локтем, но кабинка была и без того слишком тесная для него, а тут еще и я набился.

Черт, говорили мне, что импульсивные решения никогда не ведут ни к чему хорошему. И что же мне теперь делать? Сломать шею? Утопить в унитазе? Так это ни к чему хорошему не приведет, рано или поздно труп найдут, и тогда остальные точно начнут разбегаться.

Оставался только один вариант – удушение. Схватив его за галстук, я рванул его назад, и принялся тянуть изо всех сил. Толстяк захрипел, забился, но сил вырваться ему не хватало. Его затылок покраснел, потом посинел, и на нем появились капельки пота.

Галстук хороший, шелковый, крепкий. Я ткнул толстяка под колено, заставив его упасть вперед, после чего стал душить его уже по‑настоящему. Прошла минута, другая, и интерфейс вывел сообщение:

        Удушение. Нарушение доступа кислорода к мозгу. Смерть.

Одновременно с этим послышался булькающий звук, и резко завоняло дерьмом. Все, опопрожнил кишечник. Возиться с ним теперь. Но ладно, делать нечего, да и есть у меня идея, что с этим ублюдком сделать.

Перехватив его подмышками, я перевернул, пусть ворочать такую тушу и было очень трудно, и усадил на унитаз. Проверил пульс – его не было. Мертв, определенно. Теперь нужно сделать еще несколько вещей.

Я поправил галстук, затянул его еще туже, и сунул один из концов в ладонь. Так, душил он сам себя. А теперь еще одна вещь:

Спустив с него штаны, я хмыкнул, увидев очень маленькое хозяйство, но, как бы противно мне не было бы, засунул ему его в руку. Теперь все должно быть складно: насмотрелся на красивых девчонок, да еще и одну из таких прикупил. Перевозбудился, пошел в туалет, решил заняться делом, одновременно немного придушив себя для пущего удовольствия. Перестарался, потерял сознание, а потом и умер. Тут и дерьмо в штанах тоже легенде на пользу играет.

Ладно, вроде нормально. Теперь нужно сваливать.

Я запер дверь в кабинку, схватился за верхнюю часть перегородки, одной ногой наступил на бочок унитаза, и с огромным трудом протиснулся между стенкой и потолком. Спустился вниз, отряхнулся. Вышел, подошел к рукомойнику, открыл воду и принялся намывать руки.

Снаружи в дверь застучали, послышался крик. Черт, я ее открыть забыл. Я схватился за ручку, повернул ее, впуская внутрь еще одного пиджака, который вошел с явно недовольным лицом. Поморщился: пахло дерьмом, но это нормально, туалет же, как ни крути. Я огляделся еще раз, и не увидел ничего подозрительного. До конца аукциона этой маскировки хватить, а дальше…

Если все пройдет так, как я подумал, никто ничего и не заподозрит.

– У нас не принято закрывать дверь общественного туалета, – проговорил он на гортанном языке, который интерфейсом определился, как фламандский.

– Простите, – ответил я, и принялся сушить руки под потоком горячего воздуха.

Сейчас вернусь в главный зал. Придется кого‑то купить. Противно, но подозрений вызывать нельзя, неудачник, вернувшийся ни с чем, точно запомнится. А потом…

Потом, пожалуй, я нанесу визит Шнайдеру. Какие‑то данные на него у меня есть, так что нужно найти логово, или где он там прячется, и поговорить с ним лично.

Глава 7

Аукцион закончился часа через три, всех девчонок в итоге выкупили, и даже я приобрел пару, просто для конспирации, из самых дешевых Но на месте нам их действительно не отдали, пообещали, что свои лоты мы получим через три дня, а пока мы можем насладиться гостеприимством Новой Москвы. Так что получалось, что у меня есть три дня для того, чтобы разобраться, где именно находятся эти девчонки, освободить их и начать отстрел покупателей и организаторов. И это нужно было сделать кровь из носа, до того, как их раздадут покупателям.

Шерлок пробил все данные по лицам, которые мне удалось отсканировать. В большинстве своем – пиджаки, причем иностранные, но в базе информация о них очень скудна, как и обо всех других импортных. А вот с организаторами получалось интереснее. Они как раз ни в одной банде не состояли, а работали исключительно с наемниками. Выяснить что‑то конкретное удалось только об одном из них.

Его звали Кул, и он был владельцем подпольного банка, оборудованного в одном из жилых домов города. Такие периодически встречались, и там хранили деньги наемники и бандиты, оттуда же выдавали ссуды и кредиты под грабительский процент. Там вообще много чего творилось. Делец был опытным, перехватил он бизнес после того, как прошлого владельца банка нашли мертвым в одном из хранилищ, как и перебитую охрану. И не только не потерял клиентов, но и приумножил их, за два года заработав себе внушительную репутацию.

И получалось все так, что именно он был организатором аукциона. Проблема только в том, что у него было несколько укрепленных логовищ по городу, включая сам банк, куда пробиться просто так не получится. А еще деньги. У него их было столько, что, пожалуй, позавидовал бы бюджет какой‑нибудь небольшой европейской страны. Тем более, что это были не какие‑нибудь обесценившиеся национальные валюты, а крепкий российский рубль, котирующийся на мировой арене.

Но теперь он был на втором месте в моем списке. А первым – Шнайдер. И если уж у кого можно было достать точные списки по участникам и организаторам аукциона, то это у него. А еще его нужно было убить, причем, желательно, не оставляя следов. Вторая смерть, связанная с этим аукционом, конечно, будет уже подозрительной, но выбора не было.

Поэтому сегодня я отправился в отель под личиной Хантера‑Киллера, в бушлате, бронежилете, и с маской на лице. И помимо пистолета и ножа у меня с собой был шприц, наполненный ядом. Одна из уличных разработок, сделанная на основе той, что используется для смертельных инъекций: она воздействует избирательно на сердце и останавливает его, а доработанный состав еще и не определяется практически никакими анализами. Так что смерть должна выглядеть естественно.

И, что немаловажно, даже если его попытаются спасти, то первым же делом реанимационная бригада вколет ему адреналин. А при взаимодействии с ним, эта дрянь становится еще более токсичной, так что скорая его и добьет.

Я не сомневался в том, что у пиджака есть страховка, причем, той бразильской компании, которые больше боевики, чем парамедики, и их основная задача – спасти клиента и эвакуировать его из опасного места, а уже потом оказывать помощь. Но ведь и вызов должен пройти, иначе это будет выглядеть подозрительно.

Значит, после того, как я сделаю дело, нужно будет валить как можно скорее. Но у меня был план: я собирался спрятаться на самом видном месте, в снятом в этом же отеле номере.

У Шерлока был доступ ко всем системам отеля, им с ним поделился Нано, который зачем‑то уже взламывал местную сеть, оставив в ней кучу лазеек для себя. Так что хакеру не доставило никаких проблем арендовать номер на левое имя. И с камерами он тоже разберется. Моя задача – не попасться персоналу, сделать все быстро и чисто.

Сейчас я ехал на лифте. Шнайдер занял номер средней ценовой категории, достаточно высоко, но не на самом верху. Мой номер был на том же этаже, так что никаких проблем мое появление там не вызовет.

Швейцар смотрел на меня с интересом, все‑таки тут больше отдыхали корпораты, приезжающие на разные конференции и деловые встречи с разных частей нашей страны. Впрочем, в базах была фальшивая информация, меня выставили как одного из кураторов ЧВК «Клинки», моей родной, кстати говоря, прописали достаточно высокий пост, так что у тех, кто был в курсе, мое появление удивления не вызывало.

Наконец‑то лифт доехал наверх, я вышел, оказавшись в просторном коридоре, стены которого были отделаны композитом под дерево, а на полу лежал ковролин. Горшки с искусственными цветами стояли в нишах, да и в целом все было симпатично. И камеры висели, но управление ими было перехвачено, так что увидеть меня никто не мог. Шерлок снова курировал операцию лично, но мы в этот раз избегали прямой связи. Но, если что, он меня наберет.

Дело важное, как ни крути.

Я двинулся по коридору по маршруту, который он мне продолжил, чтобы я мог избежать встречи с персоналом. Пришлось попетлять, но в конце концов, я добрался до места и приложил свой электронный ключ к замку. Он должен был открывать только мой номер, но система была взломана, так что я получил универсальный, примерно такой же, как у персонала.

Замок пискнул, и я вошел в помещение и увидел Шнайдера, который как раз выходил из ванной комнаты с мокрыми волосами и полотенцем на плече. Надо же, после тяжелого дня решил расслабиться горячим душем. Ну что ж, остаток для я ему испорчу, это гарантировано.

Схватив его за горло, но сильно не сдавливая, чтобы не оставить следов, я толкнул пиджака к стене и приставил пистолет к груди, там, где сердце. А потом прошипел в лицо.

– Дернешься – пристрелю. Понял?

– Ты кто такой? – спросил он меня. – Какого хрена ты тут делаешь? Да ты хоть знаешь, кто я такой?

Забалтывает, чтобы успеть подать сигнал о помощи. Тогда я двинул ему коленом в живот, а когда он нагнулся, схватил за голову и левой рукой вставил в разъем на шее блокирующий чип. Ну все, теперь хочешь – не хочешь, а тебе помощи уже не вызвать. Разве что только кричать остается.

Спрятав пистолет в кобуру, я заломал ему руки и потащил в номер. А ничего такое местечко, и обставлено хорошо, и кровать кинг‑сайз с неплохим даже с виду бельем, и техники достаточно. Хорошо пиджаки устроились. Впрочем, и цены за ночь в этой гостинице конские.

Оглядевшись, я увидел в углу кресло, и толкнул его туда, усадил. Снова выпустил пистолет, направил в его сторону:

– Руки на подлокотники, и не двигать ими, – сказал я. – Иначе тебе будет очень больно, можешь мне поверить.

Бить и пытать его нельзя, следы останутся. Никаких химических составов использовать для допроса тоже, их могут потом на экспертизе найти, да и хрен знает, как они отреагируют с ядом, может так получиться, что нейтрализуют. Никакого удовольствия, короче говоря. А я ведь этого ублюдка на куски бы порезал с удовольствием, да медленно, чтобы мучился. Потому что мучения, на которые он обрек девчонок – это все равно слишком много по сравнению с тем, что

Но он ведь не знает, что я пытать его не стану. Так что напугать можно.

– Ты кто такой? – прохрипел он наконец‑то отдышавшись. Все‑таки приложил в живот я его здорово. Но там пресс, и синяков обычно не остается, как бы не бить.

– Хантер‑Киллер, – спокойно ответил я. – Слышал про меня?

– Слышал, – проговорил он. Уже лучше, не так сипло, по‑видимому, отошел немного после моего тычка. – Говорят, ты полный псих и отморозок.

– Может быть, так и есть, – я криво усмехнулся. – Но ты людьми торгуешь, да еще и женщинами. Похищаешь, продаешь их за границу. Так что не тебе меня судить.

– Не судите, да не судимы будете, – кивнул он, зачем‑то ввернув цитату из Библии. Как по мне, так совершенно ни к месту. – Чего тебе нужно? Ты из‑за аукциона?

– Именно, – кивнул я. – Мне нужна информация. Где держат девчонок. Кто организовывает аукцион? Все, что знаешь.

– Я не в курсе, – он покачал головой. – Серьезно, не в курсе, где их держат. Это должны были ваши, местные обеспечить, а я отвечал только за то, чтобы сюда покупателей из других стран созвать. Международные связи.

Говорил он, кстати, на русском, причем, вполне себе неплохо. Да и внешне похож. Не удивлюсь, если у него есть русские корни.

– А кто все это устроил?

– Кул, – ответил он, и я поставил в уме отметку: он подтвердил нашу информацию. – Похищали наемники, которые на него работают. Организовал все он.

Значит, все‑таки подпольных банкир. Он и на аукционе был, причем вроде как никого не купил. Лично, значит, явился посмотреть, что все нормально. Что ж, значит, пришло время и ему отправиться в переработку. Уж не знаю, как я это сделаю, но придется что‑то решать. И решу, куда деваться.

– Кто‑то из корпораций с этим связан? – на всякий случай спросил я.

– Не знаю, – он покачал головой. – Насколько я в курсе, это все инициатива Кула, и если кто и знает, то это он.

– Как ты с ним познакомился?

– Обналичивал через него деньги, – он пожал плечами. – Когда приезжал сюда, нужно было провести дело мимо моей основной работы. Предложили его. Четыре года назад еще.

Говорит спокойно, открыто. Не боится, получается? Черт знает, вроде как бы и нет. Но почему‑то все рассказывает. Интересно, почему?

– Почему так спокойно рассказываешь? – спросил я, слегка улыбнувшись. – Думаешь, я тебя пощажу, если ты будешь послушным?

– У меня нет выбора, – Шнайдер криво усмехнулся. – Если ты сюда пришел, значит, всё уже решил.

– Да, я решил, – согласился я, откинувшись назад и сложив руки на груди. – Ты либо помогаешь мне, либо умираешь здесь и сейчас. Третьего не дано.

– Так чего ты хочешь? Я всё сказал.

– Не всё, – возразил я. – Слишком много пробелов.

– Мне нужны организаторы, все до единого. И точка.

Шнайдер замялся, глаза метнулись к двери, словно проверяя, не случится ли вдруг чуда. Может быть, ждет кого‑то? Нет, вряд ли, меня бы предупредили.

– Я не знаю, – наконец сказал он. – Это на стороне организаторов. Я только свожу людей. Данные покупателей у меня есть

– Слушай, – он поднял руки в жесте примирения. – Кул. Спрашивай у него, он тебе все расскажет. Если ты, конечно, сможешь до него добраться.

Похоже, что он в это не верил. Впрочем, оно само по себе маловероятно, но с помощью хакера… Почему бы и нет? Единственное что, делать это придется в одиночку. Если покупателей наемники смогут пощипать, то пытаться наехать на крутейшего в городе криминального банкира… За это никто не возьмется, так еще и инфу ему сразу сольют. Исполнителю предъявлять не принято, это негласный закон, только вот оно не всегда так работает. А тот, кто попытается сделать это – живой труп.

– С ним я позже разберусь, – ответил я. – Мне нужны данные по покупателям. Вся информация о них.

– Ноутбук, – ответил он, кивнув куда‑то в угол. – Там все есть, все контакты, договаривался с ними я. Забирай. А я свалю из страны сегодня же.

– И даже не попытаешься их предупредить? – задал я вопрос.

– Нет, мне до них дела нет, – он покачал головой. – Бабки уже у меня. Я получил тридцать миллионов. Отпусти меня, и я отдам их тебе. Прямо сейчас переведу на твой криптокошелек.

– Что, жизнь дороже, чем деньги? – я посмотрел ему прямо в глаза.

– Денег я еще заработаю, – спокойно ответил он. – А вот жизнь у нас одна. Я бы на твоем месте тоже задумался бы. Мне есть что тебе предложить, Хантер.

– И что же? – спросил я.

– Работу, – ответил он. – Работу у нас, в Германии. Спецы твоего уровня пригодились бы нам, тем более, что ты ведешь дела очень жестко. И никто из твоих недругов до тебя не дотянется.

– Работу, говоришь? Хочешь взять меня к себе в команду?

Шнайдер пожал плечами, стараясь выглядеть спокойным. Видно, что он и сам не особо верил в то, что говорит. Просто пытается выкрутиться. Или все‑таки выиграть время?

– А почему нет? Такие, как ты, без дела там не пропадут. Ты умеешь решать вопросы, а у нас за это хорошо платят. Можешь жить спокойно, с новой личностью.

– И что, ты думаешь, я куплюсь на это? – спросил я, скептически приподняв бровь. Меня начал забавлять этот разговор. Так почему бы не поиграть с ним в эту же игру? – Я – тот, кто я есть. Меня не переделать.

– Это не так важно, – ответил он. – Главное – результат. У нас в Мюнхене есть люди, которые оценили бы твои таланты.

– Мюнхен, говоришь? – спросил я, глядя ему прямо в глаза. – Ты ведь боишься, Шнайдер, очень сильно. И даже если я соглашусь, ты попытаешься меня убить. Разве не так?

Он стиснул зубы, но не отвернулся.

– Так. Потому что ты – псих. Таких, как ты, не предугадать. Я привык работать с людьми, которые договариваются, а ты просто ломаешь всё и идёшь дальше.

– Ты же знаешь, что я с тобой не договариваюсь, – сказал я, подойдя ближе. – Ты сейчас просто пытаешься выкрутиться.

Он молчал, потом выдавил:

– Ну а что мне остается? Убьешь – ничего не получишь. Деньги‑то я тебе в любом случае отдам, прямо сейчас. И судя по тому, что ты еще не запытал меня до смерти…

– Тебе про меня много сказали, – ответил я. – Только вот самое главное упустили. Я не продаюсь.

Что ж. Похоже, все, что я хотел знать, он мне уже сказал. А теперь пора разобраться с ним. Сидит в кресле, так что вполне естественно выглядит: нехорошо стало, решил отдохнуть, присел и умер, не успев вызвать помощь.

– Ты что делаешь? – спросил он, когда я убрал пистолет и наклонился над ним.

– Что ж я могу сказать, – прошептал я ему в ухо. – Ты ошибся.

Я резким движением выдернул у него из головы чип, а потом вогнал иглу инъектора в ногу. Она совсем маленькая, меньше комариного укуса получится, следа не останется. Потом выдернул, спрятал и чип и шприц в карман, после чего сделал шаг назад, посмотрел ему прямо в глаза. У него была сине‑голубая оптика, очень качественная, от настоящих глаз отличить очень сложно.

Он содрогнулся, а потом схватился за сердце, хватанул ртом воздух. Яд действует практически мгновенно.

– Что это? – прохрипел он. – Что ты мне вколол?

Я сделал еще шаг назад, Шнайдер оттолкнулся от кресла, встал, сделал нетвердый шаг, а потом рухнул. Его тело содрогнулось еще несколько раз, а я спокойно смотрел, как он умирает.

Он это заслужил. Почти все, кого я убил, это заслужили. Может быть, те подопытные, которых мне пришлось убивать, и нет, но там имел место акт милосердия. Я не убиваю невиновных, это мой путь.

И я давно решил для себя, что если убью кого‑нибудь невиновного, то сам сдамся полиции. Рассказывать ничего не стану, да и долго, скорее всего, не проживу, кровников в тюрьме у меня достаточно. Но спокойно жить после этого я определенно не смогу.

Он прополз несколько метров в мою сторону, а потом остановился, только руками заскреб по ковролину пола. Его сердце, скорее всего, уже не билось, и это было остаточное, агония.

Через полминуты он затих. Я наклонился, пощупал его пульс. Сердце не билось. Значит, отряд парамедиков уже мчится сюда, и мне нужно уходить.

Огляделся. Все вроде бы выглядело естественно: упал с кресла, пополз, остановился. Сердце прихватило у человека, вот он и отключился, а потом умер. Нормально.

Об отпечатках можно было не заботиться, пальцы «базук» абсолютно гладкие, да и клеток, выделяющих жир, там естественно нет. Больше следов я никаких не оставил. Осталось добраться до номера, не попавшись никому на глаза, и просто выждать несколько часов.

Я забрал ноутбук немца и двинулся к двери, и в этот момент в нее постучали:

– Открывайте! – послышался с той стороны требовательный крик. – Полиция!