Текст книги "Хантер-Киллер. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 59 страниц)

– Надежда – это ошибка, – прохрипел я. – Все, чего я хочу – это воссоединиться с вами. Тишины и покоя.

– Твои руки и ноги на месте, голова тоже. Ты можешь бороться, сопротивляться. Тебе нужно только дождаться подходящего момента. Тебе нечего терять. Ты можешь либо победить и вырваться, либо умереть в бою.

– И меня устроят оба варианта…

Я рванул рукой один раз, второй, потом взялся и потянул на себя медленно и ровно, в надежде вырвать крепление для петли, которая удерживала меня на месте. Нет, бесполезно, уж слишком крепкое.

Да уж, вроде бы побывал в куче самых опасных ситуаций, а помру вот так вот. И чертов хакер меня бросил. А с другой стороны, какие у него варианты? Не думаю, что он из тех парней, что могут схватиться за ствол и ворваться в тюрьму корпорации.

Это я мог бы при желании. А так.

– Бейся до конца, Федя, – проговорила Алиса. – Держись. Ты ведь всю жизнь бился, поднимался с низов.

Это выглядело странно. Такие речи не были характерны для нее. Может быть, меня и не посетила никакая жена? Возможно, дело вообще в другом: это мое подсознание сгенерировало для меня картинку. Мне нужно было, чтобы кто‑то убедил меня в том, что еще не все кончено. Вот оно и показало мне самый близкий образ – жены. Ну не отца‑наркомана же, в самом деле, верно?

Я не верю в мистику. В судьбу еще, может быть, в Бога. Но определенно не в то, что мертвецы могут ни с того, ни с сего посетить меня. Она сейчас лежит в южном колумбарии, где я ее так и не посетил.

На самом деле это все бред. Отходняки после наркотиков, которыми меня накачали корпораты. Но, пожалуй, эти слова разумны, я действительно могу еще что‑то попробовать. Ведь меня повезут на место, где будут проводить испытание. Им нужно будет оставить улики от меня. И судя по тому, что меня еще не убили, я им нужен живым.

А это означает, что у меня есть шанс.

Слезы высохли сами собой.

И тут послышался скрип отъезжающей створки. Дверь палаты отворилась, пустив в нее мертвенно бледный свет ртутных ламп, и силуэт моей жены тут же исчез, растаял в воздухе. Я прищурился, чтобы не было ясно, что в сознании, и увидел человека, это определенно был мужчина. Когда он подошел ближе, я смог разглядеть его: совсем молодой парень, но уже со шрамами на лице, одет в форму сотрудника службы безопасности корпорации. На груди – пистолет пулемет, в кобуре – пистолет.

Он явно таился, шел медленно, чтобы не поднимать лишнего шума. И он определенно не понял, что я его заметил. Это еще что такое? Меня все‑таки решили убрать? А для чего он тогда крадется, завалить меня можно было бы и гораздо проще, да и со светом это, наверное, удобнее было бы.

Он подошел ближе, наклонился надо мной, толкнул меня за плечо и позвал:

– Эй, Хантер. Ты слышишь меня?

– Кто ты? – прохрипел я, открывая глаза.

– Потом расскажу. Я пришел тебя вытащить. Ты как, идти сможешь?

Глава 10

Он наклонился, и принялся отстегивать ремни. Сперва разобрался с ногами, потом с руками. Я попробовал сесть, и с первого раза у меня не получилось. Только со второго я оказался на краю кушетки с свесил вниз ноги. Помотал головой, пытаясь встряхнуться. Нет, ни хрена.

– Держи, – он протянул мне шприц. – Долбани и пойдем.

– Это что? – спросил я.

– «Геракл», – ответил он. – Должен знать, что это такое.

Да, я был в курсе. Стимулятор, разработанный специально для военных, комплекс противошокового, общеукрепляющего и бодрящего, боевая химия. При этом минимум побочных эффектов и нет эффекта привыкания. Кроме психологического, потому что действует эта штука неплохо, и некоторые умудряются подсаживаться.

Мне же сама по себе идея употреблять боевую химию после того, чем меня накачал местный доктор, не нравилась. Но стоило признать, что своими силами я не справлюсь. Уйти я не смогу ногами никуда, это однозначно.

Взяв инжектор из руки парня, я вогнал его себе в бедро, нажал на поршень. Выдохнул, и в голове резко прояснилось. Легче стало практически мгновенно.

– Держи, – он бросил на кушетку сумку. – Одевайся.

Я дернул молнию, вытащил наружу одежду, и увидел такую же форму, как и та, что была на нем. Ну что ж, не так уж и плохо, она удобная. Быстро стащив с себя пижаму, я принялся одеваться, и через несколько минут уже не отличался внешне от него, если не считать шрама на виске.

Пощупал, дернулся от боли. Обработали, кстати говоря, но наскоро, особо не стараясь, просто залепили биоклеем. Но могло быть хуже, так рана хотя бы не откроется в самый неподходящий момент.

Ботинки оказались чуть малы, примерно на полразмера, но я все равно натянул их. Лучше уж так, чем босым, а потом можно будет сменить, если удастся выбраться. А если уж не получится, то и черт с ним.

А на самом дне лежала маска, почти такая же, как та, с которой я ходил в мегабашню, только явно попроще. Даже материал на ощупь как‑то подешевле. Тем не менее, я натянул ее на лицо, размял шею. Все, теперь меня даже узнать будет не так уж и просто.

– Ствол, – протянул я руку парню, пришедшему мне на помощь.

– Нам бы тихо выйти, – ответил тот. – Без пальбы. Ты в целом за охранника сойдешь, так что.

– Ствол, – повторил я. – Давай сюда.

Он выдохнул и расстегнул кобуру, которая была у него на бедре, протянул мне. Я закрепил ее, нащупал рукоять – да, нормально, дотянуться можно. Вытащил, дослал патрон – так понадежнее, да и не выстрелит, предохранитель же на спусковом крючке.

Два запасных магазина отправились в карман форменной куртки. Ну что ж, уже неплохо, одет, и даже при оружии.

И какой‑то союзник у меня имеется, пусть товарищем я его назвать и не могу, а, значит, с ним придется держать ухо востро.

– Пошли, – проговорил он. – Иди за мной след в след, старайся держаться, как будто все нормально.

– Принято, – спокойно ответил я.

Я действительно чувствовал себя спокойно. Боец, который так и не представился, двинулся на выход из палаты. Я вышел следом за ним, и дверь закрылась за моей спиной. Мы оказались в коридоре, обстановка тут была достаточно строгой и лаконичной: стены оказались покрашены салатовой краской, на полу лежала бежевая плитка. И двери, такие же одинаковые, металлические. И никаких украшательств.

Зато камеры висят, причем, много, и одна ровно над нами. Интересно, а как это мы сейчас под ней выбираться будем?

– Камеры зациклены, – сказал парень. – Так что, если не будем шуметь, то сможем выбраться без особых проблем.

– Ты кто такой вообще? – спросил я.

– Снаружи расскажу.

Темнит. Я бы напрямую спросил бы, не послал ли его Шерлок, но не стану. Лишняя информация, которую выдавать точно не стоит. Были еще и мысли о том, что этот побег мне устроили сами корпораты, в надежде проследить за мной, и что я выведу их до Шерлока, но это уже какая‑то слишком сложная схема. Да и должны они понимать, что это не я с ним связываюсь, а он со мной.

Ладно, вот он – шанс, про который говорила Алиса во время моего бреда. Теперь главное – не упустить его. И все зависит исключительно и полностью от меня. Ладно, справимся.

Насколько я понял, это все‑таки была не тюрьма, а клиника. Не имелось тут никаких решеток, которые перегораживали бы коридор, и ничего подобного, так что мы вполне спокойно прошли до самого конца, до двери. Мой проводник приложил ладонь к считывающему устройству, и он отъехала в сторону, спрятавшись внутри стены.

Однако, как все интересно. Все на NFC‑чипах, которые в ладонях, культура. Никаких ключей.

Мы же оказались в еще одном, гораздо более широком коридоре, и вот тут‑то охрана была. Чуть дальше, у здоровенной двери стояло двое. Они разговаривали между собой, и особо не обратили на нас внимания.

Похоже, что за дверью находилось что‑то секретное, раз возле нее поставили караул. С другой стороны, они совершенно очевидно не ловили мышей. По‑видимому, рассчитывали на другие системы безопасности.

А тут ведь наверняка они есть. Может быть, все на ключ‑картах, а возможно, что прямо на чипах, которые вшиты в ладонь. Сканеры сетчатки и отпечатков пальцев ушли в прошлое, просто потому что многие отказались от своих рук в пользу протезов, а уж оптику носят вообще все.

Государство требовало, чтобы на пальцы протезов стали наносить уникальный узор, имитирующий папиллярный рисунок, ну и чтобы радужку искусственных глаз окрашивали так же. Но увы, производители отнекивались, говоря, что разработать для всех пользователей такое будет невозможно, что это будет повторяться, и что очень легко можно будет подделать и обойти системы безопасности. Тут уж, как ни крути, у людей не получалось повторить то, что природа сделала сама.

Мы прошли мимо, и один из парней проводил нас взглядом, но не подозвал, ничего не сказал. Похоже, что моя маскировка сработала. На самом деле с маской на лице единственное, что меня может выдать – это шрам на виске. Ну либо если кто‑то увидит незнакомую рожу и заинтересуется, кто это.

Когда мы подошли к следующей двери, из нее вышел мужчина, тоже в форме. Увидев нас, он остановился, протянул моему проводнику руку.

– Здорово, Джек, – сказал он. Вряд ли это было имя, скорее всего, просто позывной. Впрочем, ничего удивительного как только людей не называли.

– Здорово, Добрыня, – ответил парень, пожимая ему руку.

– А это кто? – спросил мужчина, протягивая руку уже мне.

С одной стороны, это плохо. С другой… Если он протянул руку, значит, скорее всего, ничего не заподозрил. Иначе не стал бы, все‑таки руку ты протягиваешь тому, кому не доверяешь.

– Это Гриша, – ответил мой проводник. Спешно, слишком спешно, как по мне. – Новенький. Сегодня только прислали, а меня Аля отправила показать ему, что где. Ну, сам знаешь, где и за чем наблюдать, обязательные места проверки, ну и то, куда лучше не соваться.

– Очень приятно, – кивнул Добрыня.

Интересно, это у него родители помешаны на старине, или он заработал такой позывной. Особо на богатыря он не был похож, даже если брать не реальный былинный облик, а того, которого изображали в мультфильмах от «Мельницы». От мысли о них сердце чуть кольнуло, Ваня любил их, и мы под каждый новый год ходили на новые. Ему нравилось, а я не был против, потому что считал это признаком правильного воспитания.

– Взаимно, – проговорил я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– А чего тебя в охрану‑то? – спросил он, вдруг хлопнув меня по плечу. – Ты, вроде, здоровый? Почему не конвои, не на другие операции?

– Да хрен его знает, – ответил я, заметив, что Джек уже открыл рот. Нельзя, чтобы он говорил за меня. – Когда подписывались, предлагали дела чуть ли не как у «Волков». А теперь сказали эту дыру охранять. Я до этого в столичном ОМОНе служил.

– Ну про дыру ты зря, – сказал он. – Тут, понимаешь, будущее разрабатывают. Но рекрутеры часто всякую дичь

– Да посидит пару месяцев тут, – сказал мой проводник. – Пообвыкнет. Испытательный срок, сам понимаешь.

– Ладно, – кивнул Добрыня. – Давай, смотри тут, что как. Зато служба непыльная, сюда никто особо не лезет.

Ну да, оно‑то и видно, что вы тут все расслабились. Наверное, даже если бы я вышел наружу прямо в больничном тряпье, то он подошел бы ко мне, сказал бы, что я одет не по форме, что допустил потерю дорогостоящего обмундирования и буду служить, пока мне не исполнится пятьсот десять лет. И отправил бы охранять какую‑нибудь дверь.

Мы двинулись дальше и вошли в не успевший закрыться за Добрыней дверной проем. Он вел на лестницу, и мой проводник уверенно повел меня вниз. Почему не наверх? А, наверное, тут тоже подземный паркинг есть, или что‑то такое. Скорее всего, тут подземелье настоящее, да и сами мы не на первом этаже, там‑то как раз просто клиника.

Я услышал, как по лестнице снизу кто‑то поднимается. Сделал несколько шагов вниз, чуть сместившись в сторону, поднял взгляд и похолодел: это был тот самый доктор, который участвовал в моем допросе. В другой ситуации я бы с большим удовольствием встретился бы с этим уродом, чтобы сломать ему шею, но сейчас, увы, это рандеву было вовсе не в моих интересах.

Но на лестнице больше никого не было, а камеры зациклены. Так что если он спалит нас, я просто убью его и все. И получу от этого удовольствие, потому что такие уроды просто не должны существовать.

Доктор шел вперед, уткнувшись в планшет, и что‑то читал. Наверняка что‑то про результаты своих живодерских экспериментов. Хотя, может быть, я совсем плохо о нем думаю, но они тут явно занимались и мозголомкой.

Теперь я смог прочитать на его бейдже имя: Рожнов Севир Анатольевич. Стоит запомнить, в наше время не так‑то уж просто спрятаться, так что я рано или поздно нанесу ему визит. Если, конечно, смогу выбраться отсюда и переживу заваруху, которая начнется в ближайшее время.

Доктор так и прошел мимо, уткнувшись в планшет, странно, что он вообще не свалился. Миновав его, мой проводник прибавил шагу. Похоже, что ему тоже хотелось свалить отсюда как можно скорее.

Кто же он все‑таки такой? Впрочем, думаю, что скоро я это узнаю. Просто потому что я не поеду с ним никуда, пока он этого не расскажет. Пусть хоть убивает.

По лестнице мы спустились на два этажа, и пусть она шла и ниже, Джек подошел к двери, которая вела наружу, и приложил ладонь к считывающей панели.

Как я и предполагал, мы оказались на подземной парковке. Парень спокойно пошел по ней, не обращая ни на кого внимания. А вот мы наоборот привлекли его: на нас посмотрела группа СБшников, которые курили чуть в стороне. Я старался идти ровно, не сбиваясь с шага, чтобы не вызвать никаких подозрений. Когда проникаешь куда‑то, то нужно действовать так же, как когда врешь: вести себя нарочито уверенно, будто ты полностью контролируешь ситуацию. Тогда тебе поверят.

Окликать нас не стали, проводили взглядами, а потом вернулись к разговору. Секунду спустя, послышался взрыв смеха. Обсуждали, кстати, женщин. Ну что ж, интересы у парней меняются, но женщины всегда будут одним из главных. И слава Богу, лучше уж так, чем если мужики начнут обсуждать других мужиков.

Мой проводник достал из кармана брелок и нажал на кнопку. Лада Людмила, что стояла чуть дальше, моргнула фарами и завелась. Он подошел к водительской двери, открыл ее, я тоже не преминул забраться внутрь. Мы оба пристегнулись.

– Почти, – проговорил он. – Последний пост остался.

Парень тронул машину, и повел ее в сторону выезда с парковки и скоро остановился у ворот. Опустил стекло, повернув голову к установленной на столбе камере, приложил ладонь к считывающей панели.

Прошло несколько секунд, и ворота стали открываться, отъезжать в сторону. Мой проводник поднял стекло, после чего тронул тачку, и выехал наружу. Оглядевшись, я понял, что мы находимся где‑то в центре Новой Москвы: уж очень характерная тут была застройка. Не самый, конечно, где НМГУ и соборы, но не очень‑то далеко.

Первые метров триста после поворота мы проехали спокойно, а потом парень стал постепенно разгонять машину. Подозреваю, что понимаю, что именно он чувствовал в тот момент: облегчение. Мы ведь оба рисковали, только вот меня, скорее всего, попытались бы вернуть обратно в палату, а его попросту убили бы.

После допроса. Или тоже кибердеку из головы вытащили бы, чтобы считать все.

Скоро мы выехали на проспект, и он прибавил скорости еще сильнее. Метнулся из ряда в ряд, объезжая две машины. Нам засигналили вслед, но он не обратил на это внимания.

А потом он свернул на узкую улочку, сбросив скорость, и поехал уже по ней. Я подумал, что пришло время узнать, кто он такой. И куда меня везет, что немаловажно. Я же не могу позволить тащить себя, словно козленочка на веревке.

– Притормози, – попросил я.

– Нужно ехать, – мотнул головой парень.

– Притормози, я сказал, – пришлось повторить. – Сперва я решу, хочу я сам ехать с тобой, или нет. Если не захочу, то не поеду. Хочешь на Библии поклянусь? Что хочешь со мной делай, но нет, не поеду.

Он нахмурился, но, тем не менее, повернул руль, выезжая на обочину. Припарковал тачку, но двигатель глушить не стал.

– Я из «РосИнКома», – сказал он. – Работал в «Когисофте» в качестве спящего агента. Три года. Сегодня мне приказали вытащить тебя и доставить в наш исследовательский центр. Вот и все.

«РосИнКом». Очередная корпорация, причем, достаточно крупная, и тоже занимающаяся информационными технологиями. Ну, тут очевидно, что им нужно: вирус.

Любой генеральный директор любой корпорации скажет, что они действуют на благо России, а их продукты – это национальное достояние. На официальных приемах, которые устраивает Красавцев или Сенат, они братаются, заключаются сделки, клянутся в вечной дружбе. Но на самом деле это самый настоящий клубок змей, которые постоянно устраивают друг другу козни, не гнушаясь использовать даже черных хакеров и наемников с улиц.

– И что? – спросил я. – Типа, доставить меня до места, и все на этом?

– Я – всего лишь оперативник, мне всех деталей не говорят. Просто сказали: есть важный пленник, выведи его из центра и отвези к нам. Все.

– Понял, – я выдохнул.

Да уж. Вот так вот, живешь относительно обычной жизнью, если таковой, конечно, можно назвать жизнь бойца частной военной компании, никто тебя не трогает. Любишься с женой и растишь сына. Полгода в горячей точке, потом еще полгода валяешься на диване, да занимаешься домашними делами.

А потом вот так вот, всем, оказывается, до тебя дело есть. Целые две корпорации вдруг заинтересовались, но обе хотят всего лишь тебя использовать. Эти ведь конкуренты, даже если я соглашусь на них поработать, вирус всего лишь прикарманить хотят. И так же выбросить на рынок, только уже как свою разработку.

Ну уж нет. За последнюю пару дней я отчетливо понял, что нельзя связываться с пиджаками. Они попользуют тебя, а потом сольют.

Вытащив из кобуры пистолет, я прижал ствол к его виску и нажал на спуск. Парень дернулся, брызнула кровь, в стекле появилось отверстие.

        Огнестрельное ранение головы. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.

Да уж, парень, ты меня спас, но других вариантов у меня все равно нет. Ты ведь меня просто так не отпустил бы, попытался задержать, а мне оно не нужно. Мне сейчас надо забиться как можно глубже, в какую‑нибудь дыру, а потом попытаться связаться с Шерлоком.

Еще неплохо было бы доступ к сети вернуть. Да и как минимум поесть.

Я отстегнул ремень, перегнулся через труп парня, открыл дверь и вытолкнул его наружу. Пересел за руль, притопил педаль газа, захлопнул створку. Нужно свалить отсюда как можно скорее.

Глава 11

Я ехал в сторону Боевой Зоны. Возможно, это был не лучший выбор, с учетом того, как я себя чувствовал, и того, что из оружия у меня с собой был только пистолет, но это было ближайшее место, где можно было спрятаться. Ехать в Квартал, где меня со стопроцентной вероятностью убьют, мне не хотелось, а в Старой Москве мне банально было нечего делать. Мои преследователи знали этот город гораздо лучше меня, так что они меня найдут там с еще большей вероятностью.

С Боевой Зоной были свои резоны. Как минимум, потому что там есть множество мест, где не работает видеонаблюдение. Да, наверняка информация о том, что я там, просочится наружу, особенно если кто‑то узнает во мне человека, который перебил «Дробашей».

Мне срочно нужно было время, чтобы укрыться и обдумать дальнейшие действия. Вмешаться в планы корпоратов по испытанию вируса я уже никак не успевал, и пусть даже они не смогут предъявить властям мое тело, можно ведь будет представить все так, будто я сумел сбежать.

Хотя, что делать, я даже не представлял. У меня не было доступа к сети, сила протезов моих рук была ограничена, примерно так же, как это делали в полицейских управлениях, связаться с кем‑то я не мог, да и выходов ни на кого из дельцов у меня не было.

Поехать в бордель к «Кровавым»? А они меня примут? Мы не друзья, мы ничем друг другу не обязаны, а за то, что я спас их девчонку, они уже расплатились с лихвой. Да и, если учесть, что корпораты знают о наших отношениях, они ведь могут начать искать меня там.

Чтобы не выделяться, я ехал в привычном для городе скоростном режиме, около восьмидесяти. Несколько раз миновал посты ДПС, но они не обратили на меня никакого внимания, пропустили мимо. Явно правил я не нарушал, машина с виду была в порядке, в угоне числиться была не должна, а сама она ничем не отличается от множества таких же, еще и недорогая. Значит, взять с меня в общем‑то и нечего.

Выехав на улицу, что вела к границам Боевой Зоны, я отметил, что состояние окрестных домов порядком ухудшилось. Мусора на улицах стало больше, фонари работали через один, на стенах то тут, то там появились незакрашенные граффити. Опухоль на теле Новой Москвы распространяла свои метастазы по всему городу.

Погасший биллборд справа от дороги вдруг мигнул и зажегся. На белом фоне появился черный текст. Я не сразу понял, что это такое и проехал мимо, а потом резко нажал на тормоз. Это можно было делать спокойно, потому что других машин тут не было.

Включив задний ход, я отъехал немного назад, и увидел, что диоды, из которых был собран экран биллборда, продолжает гореть. Да, местами они сбоили, моргали, а то и вообще не зажглись, но на нем можно было отчетливо прочитать надпись.

“Солдата Корзуна, 26, третий подъезд. Езжай туда. Шерлок».

И меня вдруг накрыло каким‑то теплым ощущением. Хакер не слился, хакер нашел возможность связаться со мной. И пусть он всего лишь использует меня для достижения своих целей, сейчас он – единственный мой союзник во всем городе. Это дорого стоит, и это очень приятно.

Потыкав по экрану бортового компьютера машины, я вывел на него навигатор, а потом забил туда адрес. Он проложил маршрут, который вел меня дальше, вглубь Боевой Зоны. Достаточно далеко, практически на противоположную ее окраину.

Что меня там ждет? Черт его знает. Но пока что у меня не было причин сомневаться в хакере. Он вытащил меня из заварухи у казино, по его приказу меня подлечили, а в мегабашне, если бы не он, я бы превратился в такого же безумца, как и все остальные. Это ведь он предупредил меня о газе.

Биллборд моргнул и снова погас, из управляющего блока вырвалось несколько искр. Перегорел или, может быть, хакер сам его поджарил, убедившись, что послание получено? Просто, чтобы не оставлять следов.

Ладно, чего уж тут гадать. Нужно ехать.

Я снова тронул тачку вперед. Проехать через Боевую Зону само по себе будет непросто, но я очень постараюсь. Тем более, что чувствовал я себя не так уж и плохо, препарат, которым угостил меня шпион «РосИнКома» все еще действовал. Вряд ли это продлится долго, так что лучше поторопиться.

Навигатор на улицах Боевой Зоны будет бесполезен: местами дороги перекрыты баррикадами, а где‑то слишком много самостроя. Но я, по крайней мере, знаю направление, что само по себе уже неплохо.

Через несколько минут я въехал на территорию беззакония. Здесь все выглядело совсем иначе: часть домов, таких же стандартных человейников, стояли совсем без света. Кое‑где можно было увидеть разбитые окна. В одном из них я заметил голого парня, который высунулся и курил. Интересно, что он там делает, квартира же наверняка разгромлена.

Поехал дальше. Боевая Зона не такая большая, как Квартал, но дома здесь гораздо теснее, дороги уже. Зато есть дворы, другое дело, что соваться в них я не рискну. Каждый двор принадлежит банде, причем, не исключено, что даже не одной. Нарываться мне не хотелось.

Снаружи послышался крик, и секунду спустя перед машиной приземлился человек. Я резко нажал на педаль тормоза, и тачка по инерции прокатилась чуть вперед, но все‑таки остановилась.

Упавший не двигался. В свете фар было видно, как по асфальту растекается блестящая кровь. Бедолага, который решил покончить с собой? Или, может быть, ему помогли, попросту выкинули из окна? Здесь возможно всякое.

Вывернув руль, я объехал тело по встречке, а потом двинул дальше. Выглянул, и увидел, как над машиной пролетел дрон, который миновал меня и скоро превратился в точку на небе. Рассмотреть я его успел, не военный, и не что‑то служебное, обычная гражданская птичка, ничего особенного. Я ненавижу дроны, потому что знаю, какое преимущество они дают в бою. Особенно, когда их несколько, и когда картинка с них синхронизируется программой со спутниковыми данными и сигналом с радарных станций, а потом выводится на твою тактическую миникарту. Оставалось надеяться, что у местных не было доступа к таким технологиям.

Впереди был совсем темный участок. Фонари не работали, а из окон света не было. Возможно, что вышел из строя трансформатор или что‑то такое, что тут питало энергией часть района. Я не очень хорош в этих вещах, не электрик.

Честно говоря, мне захотелось свернуть, да только вот альтернативой было двигать через переулки и дворы, где тесно, и придется ехать совсем медленно. А скорость – это мой единственный шанс остаться целым. Нужно перемещаться достаточно быстро, чтобы в случае чего успеть свалить.

Оставалось надеяться, что я в случае чего успею придавить газу, и скрыться от любой угрозы. На относительно широком проспекте у меня в любом случае было преимущество в скорости. Если, конечно, за мной снова не погонятся.

Но что‑то уж слишком часто я участвовал в погонях за последнее время. Надоело.

Скоро я въехал на темную территорию. Фары освещали дорогу, да только вот их свет позволял видеть одно и мешал разглядеть то, что было за пределами светового поля. Может быть, следует все‑таки поменять свои глаза обратно на оптику? Она ведь реально дает немало преимуществ, хоть у нее и есть недостатки.

Из переулка вдруг выбежала девушка, и секунду спустя машина налетела на нее, отшвырнув в сторону. Ее бросило на капот, а потом, когда я нажал на тормоз, выкинуло вперед на несколько шагов. Я остановился, не снимая рук с руля. Первым моим желанием было выйти, посмотреть, что с ней случилось, но только вот имелось какое‑то предчувствие, что здесь все‑таки что‑то не так.

Я медленно повернул руль, чтобы объехать место аварии, когда увидел, как из подъезда ближайшего дома выбежали трое парней: один голый по пояс, с зеленым ирокезом на голове, и двое в кожаных куртках. Наемники?

Это была засада, причем, вполне очевидная. Девчонка бросается по тачку, я сбиваю ее, выхожу посмотреть, все ли с ней в порядке, и в этот момент меня берут тепленьким. И все, финиш.

Я втопил педаль газа в пол, выворачивая руль, чтобы объехать девчонку. В камере заднего вида, заметил, как тот, с ирокезом, вытянул руку вперед, и пластины на ней разошлись в сторону, обнажая интегрированный дробовик. Утопив педаль газа, я бросил тачку вперед, вывернул руль, чтобы уйти с линии прицеливания, но тут заметил вспышку, и машина потеряла управление. Раздался мощный хлопок и тачка тут же просела.

Я снова вывернул руль, но без заднего колеса удержать машину мне уже не удалось, и ее бросило вперед. Мгновение спустя она влетела в столб, и остановилась, ремень больно впился в грудь, а в лицо вдруг ударила подушка безопасности, с хрустом ломая мне нос.

Одновременно с этим система защиты брызнула мне в лицо какой‑то химической дрянью. В глазах потемнело.

После того, как двигатель заглох, я услышал снаружи торопливые шаги. Машина открылась, меня рванули наружу, но из‑за того, что я был пристегнут, сразу это сделать не получилось. От резкого рывка я пришел в себя.

Рука сама нырнула к бедру, легла на рукоять пистолета, большой палец откинул хлястик. Стрелять я начал уже от груди, даже не поднимая оружия.

        Огнестрельное ранение груди. Повреждение легкого. Опасное кровотечение.

        Ошибка. Вероятно наличие подкожной брони.

Мне в лицо прилетел кулак, отбросив меня назад, но ремень снова удержал меня на месте. Я резко разогнул ногу, лягнув того самого парня с иерокезом в грудь, он отлетел на шаг, а я отстегнул ремень и пополз назад, на пассажирское сиденье. Открыл дверь и просто вывалился на асфальт.

Повернувшись налево, увидел ту самую девушку, что бросилась мне под машину. Ее тело транформировалось: лицевые панели разъехались в сторону, обнажая полностью металлический череп, а из рук наружу выщелкнулись клинки. Она побежала в мою сторону.

Какого хрена они это делают? Тачку отжать хотят? Или им просто не нравится мое присутствие на их территории? Черт его знает, но что‑то подсказывает мне, что спрашивать и выяснять попросту бесполезно.

Вытянув руку, я выстрелил, целясь в колено бегущей девчонки. Грохнул выстрел, и она с криком завалилась на асфальт, проехавшись пару шагов на животе.

        Огнестрельное ранение колена. Нарушение подвижности конечности.

Она приземлилась в шаге от меня. Раньше я ударил бы ее рукой, чтобы вырубить, даже металлический череп не сдержал бы удара «базуки». Проломить его мне бы не удалось, но от сотрясения мозгов это все равно не спасло же. Теперь же придется действовать иначе.

Я бросился на нее сверху, уклонившись от удара клинка, прижал ствол пистолета к куртке, точно под левой лопаткой, и нажал на спуск.

Огнестрельное ранение грудной клетки. Повреждение сердца. Мгновенная смерть.

Девушка даже вскрикнуть не успела, как обмякла. А с другой стороны в мою уже бежали двое ублюдков. Тот же, что находился за машиной, вдруг попрыгнул на месте, и секунду спустя приземлился на крышу тачки, проминая ее. Что ж, машина их не интересовала, это определенно.

Увидев, что девчонка мертва, он закричал. Это был вой, полный отчаяния и ярости. Тогда он вскинул руку, прицелившись в меня из своего интегрированного дробовика.

Я понял, что все, это конец. Я лежу на асфальте, ускоритель рефлексов заблокирован, и уклониться я не успею при всем желании.

Но все‑таки привычка биться до последнего никуда не делась. Я рванулся в сторону, и он выстрелил.

Если бы я оказался на долю секунды быстрее, то он бы промахнулся. А так все вышло совсем плохо. Уж не знаю, чем был снаряжен его дробовик, но заряд пришелся в мою левую руку, попросту разрезав ее посередине плеча. Бросив взгляд на срез, я отметил, какой он ровный.

Огнестрельное ранение плеча. Отделение протеза руки.

Наверное, специальные снаряды: две дробины, которые связаны между собой крепчайшей зайлоновой мононитью. Запрещены для использования как военными, так и гражданскими, хотя негласно их применяют спецподразделения. Руки и ноги отрубают на раз, говорят, что могут даже располовинить человека. И вот теперь я остался без руки.

Он чуть довернулся, прицелившись в меня, но на этот раз я оказался быстрее. Вскинул пистолет, навел ствол пистолета ему в голову, нажал на спуск. Грохнуло, он выбросил из башки фонтан крови и мозгов, и рухнул на крышу машины.

        Огнестрельное ранение головы. Повреждение мозга. Мгновенная смерть.

– Он убил Маришку и Графа! – послышался крик. – Вали его на хер!