Текст книги "Хантер-Киллер. Пенталогия (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 59 страниц)

Глава 10

Я сидел перед зеркалом в одном из своих укрытий. Позади меня было точно такое же зеркало, и они стояли под углом, чтобы я мог увидеть свою спину.

Рядом на столике был разложен военный хирургический набор. Я не был настоящим рвачом, но уже успел научиться разным вещам, ведь мне не раз приходилось оказывать помощь себе или кому‑то из товарищей. И вот этот момент настал снова.

Чуть в стороне валялся бронежилет. Передняя часть была полностью порвана, так что даже мишень на нем было невозможно разглядеть, но на пластине осталось всего несколько царапин и сколов. А вот задняя пластина оказалась раскрошена в кашу.

Но жаловаться тут все равно было грех, потому что если бы не она, то пуля пробила бы меня насквозь. А так, почти вся ее энергия ушла на пробитие пластины, и этот снаряд, уже сильно фрагментированный, смогла остановить подкожная броня.

Правда, осколки пули застряли под кожей, и сейчас я занимался как раз тем, что доставал ее.

Взявшись за скальпель, я завел руки за спину и сделал очередной аккуратный надрез. Из ранки потекла кровь, я схватился за щипцы, осторожно ввел их в прорезь и подцепил осколок. Вытянул, после чего бросил на тарелочку, где уже было несколько таких же.

Сколько там их еще? Вижу три. Нужно вытащить все, иначе будут проблемы, нагноение точно ни к чему хорошему не приведет. Значит, придется опять резать себя. И эта работа требовала максимального сосредоточения.

Еще один небольшой разрез, снова щипцы внутрь, и снова вытянуть наружу осколок пули. Я поежился, очень хотелось свести лопатки, но это вызвало бы только дополнительную боль. И пусть я ее чувствовал только как легкую щекотку, благодаря большой дозе обезболивающего, но все равно, лишний раз бередить рану мне не хотелось.

Бронежилет спас меня и второй раз, когда меня сбила машина. Пластины в плотно подогнанном чехле сыграли роль корсета, и я не сломал ни одного ребра. Там, конечно, скорость была совсем невеликая, но все равно, выжил чудом. Мог ведь приземлиться на голову или на шею, да и сломать ее себе к чертям собачьим.

Но все же, кто в меня стрелял? И вопрос был даже не в этом, это мог оказаться любой наемник Новой Москвы. Волновало меня совсем другое: кто сумел вычислить мое укрытие. Или, может быть, за мной следили от Квартала? Все‑таки я наследил там, все видели здоровенного мужика, который вломился в лабораторию.

А я еще и не стал уезжать далеко, да и за хвостом тоже не следил, просто проехал к ближайшему укрытию, как раз на Казанской.

Черт.

Вывода из этого можно сделать два.

Во‑первых, а самое главное, впредь нужно быть аккуратнее. Большая награда за мою голову соблазнит многих, и я уверен, что они попробуют меня убить. Чаще менять машины, следить, нет ли за мной хвоста, и реже появляться в убежищах, в которых я уже бывал. К счастью, у меня есть несколько таких, как это, тут, например, я не появлялся уже месяца три.

Во‑вторых, в действительности лучше несколько дней посидеть тихо, даже не выходить из дома. Вряд ли мои преследователи решат, что я отбросил копыта, думаю, что наниматель потребовал именно голову, но это ослабит их бдительность. Заодно и раны залечу.

Ну а в‑третьих, мне нужно встретиться с Грачом, тем самым решалой, который разместил заказ на мою смерть. И выяснить, кто его ему выдал. Нет, конечно, гоняться за преступниками и бандитами – это весело, но забывать о собственной безопасности тоже нельзя.

Но это потом, попозже. А пока сидим тут, пялимся в телек, читаем полицейские дела и сводки, и ждем, пока Шерлок что‑нибудь нароет.

Посмотрев на скальпель в своей руке, я скривился. Оставались еще осколки, и с ними надо было разобраться как можно скорее. Поэтому запрокинув руки за голову, я сделал очередной разрез, и сразу еще один. Вытащил из них осколки, после чего промокнул раны и стал щупать, чтобы убедиться, что там больше ничего не осталось.

Нет, вычистил. По‑хорошему, надо бы в это место дополнительный полимерный слой загнать, потому что в броне это по‑любому прореха, но пока такой возможности у меня нет. Впрочем и так сойдет.

Заштопывать рану я не буду, просто продезинфицирую и заклею. Все‑таки шить самому себе спину – дело такое, даже если делать это специальным медицинским степлером.

Хотя, самый крупный разрез, тот, где сидел большой осколок, лучше все‑таки подшить. Иначе кровить будет долго.

Взяв бутылку с дезинфицирующим средством, я полил ее на рану, чуть скрипнув зубами. Да, есть антисептики, которые не щиплют, но, как ни крути, эти работают лучше. Да и стоит потерпеть, чтобы потом не вскрывать уже нагноившиеся раны, не вычищать их. Тем более, что сам этого проделать я не смогу точно.

Залив рану, я взялся за степлер, приложил его к коже и нажал. Раздался щелчок, и скоба прочно стянула прореху. Сжав края раны второй рукой, я продолжил делать это, пока не скрепил ее окончательно. Потом, все‑таки, подумав, наложил по одной‑две скобы на остальные разрезы, вытер насухо это место стерильным тампоном, и заклеил повязкой пластырного типа.

Все‑таки, не удержавшись, развел лопатки и поморщился. Ощущения не из приятных, но терпеть можно.

Так, с этим все. Одежду я, естественно, уже сложил в мешок, туда же отправил и покоцанный бронежилет. Это все придется сжечь, чтобы не оставлять лишних следов. Уж что‑что, а броник с остатками мишени на груди заинтересует многих и может навести на мой след.

Мешок с окровавленным тряпьем валялся в углу, и я собирался избавиться от него в ближайшее время. А здесь, в укрытии, «Бастионов» у меня не было. Имелись другие образцы, да, не такого высокого класса защиты, и лучшим из них был «Корунд‑ВМПКЗ», модифицированный образец старого бронежилета с пластинами пятого класса. Он был хуже «Бастиона», потому что банально тяжелее, да и из‑за напашника под курткой его уже не спрятать, нужно что‑то подлиннее носить, но может получиться так, что броник понадобится уже сейчас. И его лучше подготовить.

Я пинцетом поигрался с осколками пули, которые лежали на тарелочке, обычной, столовой. Сейчас кровь уже стекла, и мне оставалось только покачать головой. Что‑то явно крупного калибра, как бы не пулеметная. Получается, у стрелка был доступ к крупнокалиберным снайперским винтовкам.

А прикрытие его ходило со старыми Стечкиными и «укоротом». Или они вообще отдельно действовали? Черт его знает.

Выдохнув, я поднялся, и принялся собирать набор обратно, упаковал все в кейс, мусор кинул в тот же пакет с тряпками, который тоже сожгу, потому что у нас преступников ищут в том числе и по ДНК.

А потом открыл шкаф и достал тот самый «Корунд». Там же валялась пара баллончиков с белой краской и трафарет. Приложив его к той части, где находилась грудная пластина бронежилета, поближе к сердцу, я принялся распылять на него пахучую краску.

– Что ж, – пробормотал я, оторвав кусок пленки от кевларовой поверхности, и убедившись, что мой символ оказался вполне узнаваемым. – И так сойдет.

Теперь нужно было подобрать оружие, да сложить все так, чтобы можно было легко собраться и свалить в случае чего. Бронежилет я отложил в сторону, краска быстросохнущая, пусть полежит. А сам полез в шкаф за оружием. Магазины я хранил без патронов, чтобы пружину не попортить, но их лучше сейчас снарядить.

Некоторое время я методично заряжал оружие: два пистолета и автомат

Укрытие представляло собой обычную квартиру, но с одним нюансом: вход в нее был заложен, зато пробит еще один, в соседнюю, и скрывался он за платяным шкафом. В соседней квартире не было ничего, она совершенно пустая, а мои вещи располагались в этой. Имелся и запасной выход: в окно. Там можно было допрыгнуть до технического балкона, пусть и с определенным риском для жизни. А потом вниз, в переулок, до машины и прочь.

Отход я всегда планировал очень детально.

И укрытие для меня было местом, в котором я хотел все‑таки иметь возможность расслабиться. Поэтому и ко всем мерам предосторожности подходил тщательно.

Любую систему защиты можно обойти, поэтому ни на какие замки я не рассчитывал. И отдавал преимущество системам, в которых не было ни электричества, ни современных технологий, из‑за чего насторожил у двери соседней квартиры хлопушку – запал без замедлителя от старой Ф‑1, такие использовали для растяжек. Но только вот самой гранаты на нем не было, так что вместо взрыва с разлетом осколков и всеми сопутствующими, она должна была произвести только хлопок. Достаточно громкий, так что не услышит его только глухой.

Вторая такая же стояла в дверях платяного шкафа. Первый хлопок – нужно хвататься за ствол, второй – палить прямо через тонкую пластиковую загородку. Потом гранату туда же и в окно.

Естественно, сейчас все эти ловушки были насторожены.

Убедившись, что вещи готовы, и что я ни о чем не забыл, я открыл морозильник и вытащил из него замороженный обед для микроволновки. Из холодильника достал пару бутылок пива, после чего отправился готовить себе ужин. Ну, если это, конечно, можно было назвать готовкой: сунуть лоток в печь, нажать на кнопку, да дождаться, пока оно все разогреется.

С домашней стряпней оно, конечно, не сравнится, но я уже не помню, когда ее в последний раз ел. Да, наверное, еще когда Алиса жива была. А так: либо в баре каком‑то поешь, но там тоже без души все, либо вот такие вот полуготовые обеды. Впрочем, мне без разницы, лишь бы брюхо набить, да получить свои законные белки‑жиры‑углеводы, да калории. А мне сейчас этого много нужно, потому что ранен, да и крови потерял.

Взял пульт, включил телевизор, который уже был настроен на исторический канал. Техника была дешевой, экран относительно маленький, матрица тоже никакая, так что цветов она особо передавать не должна. Но ярко было.

На стилизованной под средневековую карте друг к другу двигались фигурки всадников. Один – в пластинчатом доспехе, и в остроконечном шлеме, да с красным щитом, вооруженный прямым коротким мечом, а второй – в легком стеганом халате, странной меховой шапкой на голове, и с луком. Ага, история древней Руси. Причем, похоже, самые горькие ее события: монгольское завоевание. Что ж, это можно посмотреть.

– И здесь, на реке Калка произошла битва между древнерусским войском и монгольской армией под управлением Субэдэя и Джэбэ. События, который во многом предопределили будущее Руси.

Я сделал глоток пива и откинулся на диване, размял шею.

– На реке Калке встретились две армии, одна из которых представляла объединенное войско древнерусских князей и половцев, а другая – монгольское войско под командованием Субэдэя и Джэбэ. Русские князья и половецкие союзники осознавали опасность, исходящую от монголов, и надеялись остановить её на дальних подступах.

Странное дело. Вроде бы сколько с этими самыми половцами воевали, а теперь в союзе выступили. История – это важно, не зная ее, никогда не получится избежать старых ошибок. Она, правда, не предохраняет от того, чтобы наделать ошибок новых.

Хотя, разве я не так же поступаю?

– Но союз этот был непрочным. Между князьями не было согласия: каждый стремился к лидерству, и общее командование было скорее номинальным. Это разногласие ослабило дисциплину войска и привело к разобщенности в решающих моментах боя. Монголы же, напротив, действовали единым и слаженным фронтом.

На экране появилось несколько парсун с ликами князей. Наверное, на самом деле они выглядели вовсе не такими благородными, это те еще бандитские рожи вроде меня. Собственно, они ведь потому и княжили, что просто оказались достаточно авторитетны, чтобы собрать вокруг себя банду, да еще и правильного происхождения.

Я сделал еще глоток пива и продолжил слушать.

– Субэдэй и Джэбэ тщательно продумали тактику боя. Их стратегия основывалась на разведанных сведениях о слабостях русских войск. Они решили искусно использовать ложное отступление, заманив союзников в ловушку. Как только русское войско двинулось вперед, монголы начали притворное бегство, подталкивая врагов всё дальше и дальше вглубь, где ждал решающий удар.

Классический прием, ложное отступление. Монголы понимали, что если тупо переть вперед, то можно нарваться. А вот если заманить врага на свою территорию…

– Русские полководцы, решив, что их атака увенчалась успехом, увлеклись преследованием. Но вскоре монголы резко сменили тактику: отступавшие монгольские отряды внезапно развернулись, а скрытые в засаде силы ударили с флангов. Русско‑половецкое войско оказалось в окружении, растянувшись и потеряв строй.

Пошли нарисованные кадры с конными воинами, которые нападали единой лавой. Топот копыт, лязг стали… Красиво это все. Только вот на самом деле тоже наверняка все было не так. Запах крови, выпущенных кишок, чужая юшка, которая течет у тебя по рукам, из‑за чего рукоять меча становится скользкой и легко может выскользнуть из ладоней.

– Монголы воспользовались этими обстоятельствами, чтобы нанести сокрушительный урон. Русские князья поняли, что битва проиграна, но возможности отступить уже не было. Взятый в плен Мстислав Киевский стал одной из многих высокопоставленных жертв. По преданию, его вместе с другими князьями положили под деревянный настил, на котором монголы устроили пир, что символизировало окончательную победу над союзным войском.

Запугивание. Понятный прием, простой. Убей их, развесь трупы на веревках, чтобы остальные задумались и испугались. И тогда возможно в следующий раз они сдадутся еще до того, как ты вступишь в бой.

Удивительно. Война так сильно поменялась с тех пор, а основные психологические приемы остались такими же.

Нарисовали еще один мультик: пирующих азиатов на помосте, под которым находилось несколько мужчин с явно русскими чертами лица. На которых было выражение жестокой муки.

– Битва на Калке стала первым серьёзным столкновением русских земель с монгольской военной машиной. Осознание того, что грозная угроза пришла с Востока, поразило князей и жителей русских городов. Они увидели, что монголы могут действовать не только силой, но и умной стратегией, что делало их ещё более опасными противниками.

Кстати, это ведь смешно. Но с началом Войны монголы снова напали на Россию и захватили Туву. Ее в итоге им так и отдали. Кто‑то говорит, что нападение прошляпили, другие, что она просто никому не была нужна, и что Кремль, наоборот, был рад избавиться от проблемного региона.

– Это поражение надолго закрепило ощущение уязвимости и стало началом череды трагических событий для Руси. Впоследствии, вместо того чтобы объединиться, князья продолжили свои междоусобные распри, что ослабляло их способность противостоять иноземной угрозе. В результате, когда монгольские войска спустя несколько лет вновь появились на границах Руси, княжества оказались не готовы к массовому вторжению.

Вот оно. Нет единства, нет объединения, которое позволило бы сопротивляться захватчику. Каждый тянул одеяло в свою сторону. И у нас так везде. Да не только у нас, в Европе и Америке наверняка тоже. Только вот как ты заставишь людей работать ради общего блага, если это не промытые какой‑нибудь идеологией болванчики? Черт его знает. Людей можно накормить или запугать, но рано или поздно кто‑то поднимет голову и спросит «почему это так?». Почему это не я делю пищу, и не я машу кнутом? Разве я не лучше всех остальных?

И все снова начнется заново. Такое уже было, когда развалился Советский Союз. И это будет происходить и дальше. И мне не хотелось бы жить в эпоху подобных перемен.

– Монгольское нашествие, которое позже накроет Русь и приведёт к периоду так называемого «монгольского ига», корнями уходит именно в битву на Калке. Она стала первым шагом к порабощению русских земель, оставив не только глубокий след в памяти народа, но и изменив ход истории восточнославянских земель на века вперёд.

Глава 11

Я почувствовал запах, который в Новой Москве был очень редким: запах свежескошенной травы. Справа от меня звенел кузнечный молот, удары сыпались один за другим. Слева звенели клинки. Оглядевшись, я увидел, что нахожусь во дворе деревянного двухэтажного дома, рядом расположены какие‑то подсобные помещения, а вокруг – деревянный забор. Подворье, да, именно так оно называлось в том документальном фильме, который я смотрел по историческому каналу. Была там реконструкция жизни воина дружины.

И тут я заметил, что сижу на небольшой деревянной скамье, а под ногами у меня педали. Покрутив их немного из любопытства, я увидел, как большой точильный круг передо мной стал раскручиваться, и чем быстрее я крутил, тем большую скорость набирал инструмент.

В моих руках откуда не возьмись появился меч. Точно такой же, как тот, который я видел у древнерусских воинов: прямой и короткий, достаточно тяжелый. Но поразило меня не это, больше я удивился своим рукам: они были настоящими, не кибернетическими протезами, и такими, из крови и плоти. От костяшек пальцев до локтей из покрывали густые волосы.

Повертев в руках меч, я понял, что должен привести это оружие в порядок, ведь от него зависит моя жизнь. В прошлой жизни я не раз правил свой нож, и пусть предпочитал делать это обычным бруском, все навыки заточки на механическом круге имел. Вот и приложил клинок к камню. Из него полетели искры, крутить педали стало чуть сложнее, но я продолжал это делать.

Занятие это оказалось достаточно медитативным, так что я продолжал точить клинок, пока не почувствовал, что все, хватит. Закончил, проверил заточку пальцами, после чего встал. Огляделся и увидел ножны: красивые, кожаные, резные, с узорами. Вставил в него меч, перехватил его рукой за ремень, и двинулся в сторону входа в дом. И из него вышла… Алиса.

Она выглядела так же красиво, как в жизни, одета оказалась в вышитый сарафан, а в руках держала керамический горшок. Я даже взгляду своему не поверил: действительно, керамический.

– Испей перед дорогой, – протянула она его мне.

Я продел руку в ремни, протянул руки, взял горшок, поднес к губами. Заглянул внутрь, и увидел, что там плещется что‑то чуть кремового цвета. Сделал глоток, один, второй, третий. Это было молоко. Причем, не просто молоко, а еще и топленое, чуть сладковатое. В прошлой жизни мне приходилось пробовать такой напиток всего один раз в жизни, и это запомнилось мне на всю жизнь.

С каждой секундой я убеждался, что действительно умудрился попасть в средневековье. Здесь все было таким настоящим: синее небо без единого облачка, зеленая трава, вкусное молоко и запах жены.

Не удержавшись, я оторвался от крынки с молоком и впился своими губами в губы жены. И они тоже были настоящими и такими же сладкими.

Даже если это сон… Жизнь в Новой Москве такая синтетическая, искусственная, что даже сны иногда кажутся более реальными. Но мне почему‑то казалось, что это совсем не так.

И честно сказать, я мечтал об этом всю жизнь. Оказаться в таком вот более простом мире, быть честным воином, дружинником на службе у князя. Ловить и вешать разбойников, охранять торговые пути, ездить собирать дань.

– Тебе пора в путь, – проговорила Алиса.

– Куда? – не понял я.

– Забыл что ли? – она улыбнулась. – На Смоленском тракте разбойники шалят. Князь лично собрался против них идти с небольшим отрядом. Сейчас слуг кликну, облачиться помогут.

И действительно, секунду спустя из дома вышло четверо мужчин, которые тащили какую‑то одежду. Первым я натянул стеганый поддоспешник, а сверху мне помогли надеть пластинчатую броню. Слуга затянул шнурки, я развел в стороны плечи и понял, что тяжести практически не ощущаю, привычно. Что ж, получается я, действительно воин.

– Дай мечом тебя опоясаю, боярин, – протянул один из них руки.

Я, недолго думая, отдал ему меч, и он действительно помог мне, затянув ремни на поясе. Я сделал шаг назад и обнажил оружие, отчего все кроме жены отпрянули.

– Дай сына повидаю, – проговорил я.

Я почему‑то знал, что здесь у меня тоже есть сын, и что его зовут Иван. И что я ращу из него такого же воина, как и я сам.

– Ванька! – крикнула Алиса. – Отец повидаться хочет!

Из‑за дома с гиканьем выскочил мальчишка, который держал в руках деревянный меч, полную копию моего. Он подбежал ко мне, обхватил руками, после чего проговорил:

– Батька, возьми меня в поход!

Сердце вдруг засвербило. Мальчишка был гораздо старше моего сына, ему было девять. А в это время его наверняка уже следовало если не брать в походы, то учить серьезным делам.

– Куда детскому в поход! – неожиданно строго проговорила Алиса. – Городище охранять будешь.

– Точно, – кивнул я и хлопнул сына по плечу. – Мать береги, самое главное.

– Буду беречь! – он отстранился и твердо глянул мне в глаза. У него они были настоящими, такими же, как в прошлой жизни. Ну еще бы, ему еще не успели поменять их на оптику.

– Охотник! – крикнули из‑за забора. – Твои построились уже, мы выходим скоро.

Выговор у него был какой‑то странный, окающий. Я в последний раз прижал к себе Алису, удивившись тому, что она пахнет точно так же, как и в прошлой жизни, после чего проговорил:

– Прости, милая, служба.

– Ты, главное, вернись, – проговорила она в ответ, и я увидел, как у нее из глаза вытекает слеза. Глаза были такими же зелеными, как и в прошлой жизни, вот только почему‑то у меня сомнений не было, что они настоящие, что это не оптика камер.

Я двинулся к выходу со двора, открыл калитку и там меня встретил Курц, только вот выглядел он совсем иначе. Лицо у него оказалось гораздо шире, распаренное, красное, и вместо привычного всесезонного комплекта обмундирования он оказался одет примерно так же, как и я: пластинчатый доспех поверх стеганого поддоспешника.

– Здорово, – поприветствовал я его, протягивая руку.

Не знаю, в ходу ли такой жест на этой земле, но мне было привычно, да и он пожал руку.

– И тебе поздоровью, – он кивнул, даже будто чуть поклонился. – Все с женой миловался?

– Да, – коротко кивнул я.

– А ты все так же слов на ветер не бросаешь, – он хохотнул.

– Пошли, – сказал я. – Там воины ждут.

– Так зачем идти‑то, лошади нам на что даны? – удивился он. – Сейчас до конюшни, а дальше уже на место верхом поедем.

Я понятия не имел, куда мне идти, и двинулся за ним. Потом пришло понимание: мы с Курцем держим одни конюшни на двоих, подворья у нас соседние. Все‑таки дело это достаточно накладное, но в складчину нам удается все это содержать. А в целом мы парни небедные. Воины бедными в это время не бывают.

И действительно, мы вошли в достаточно просторное помещение со стойлами. Курц взял седло, я прихватил точно такое же, огляделся. И увидел пепельного цвета коня, тяжеловеса, такого, что точно смог бы переносить мой немаленький вес вместе со всей сбруей.

Сразу понял, что это мой, и двинул к нему. И принялся седлать.

В прошлом я не то что ни разу не ездил на лошади, я даже не видел их никогда. А тут руки делали все сами собой. Точно так же я понял, что стременем я не пользуюсь, зато то, что надо присовокупить к этому уздечку. Нашлась и сложная ременная система, но я быстро понял, как цеплять ее на лошадиную морду.

Я вывел коня первым, сразу же за мной вышел и Курц.

– Заводных брать не будем, недалекого идем, налегке, – пояснил он. – Дело недолгое: разбойников найти, порезать всех, да домой.

Вместе мы вывели лошадей из конюшен, после чего я вполне ладно взобрался на своего жеребца и тронул его вперед. И мы поехали по улице. Поехали по улице, если ее так можно было назвать, ведь вместо дорожного покрытия тут была просто вытоптанная земля с редко пробивающейся травой и лошадиными яблоками повсюду. Я все так же с интересом разглядывал все вокруг: дома один к одному вроде моего, но это понятное дело, я не среди голытьбы городской живу, а вместе с такими же дружинниками, да тут еще и бояре есть.

Да я и сам боярин, точно. Причем полусотник. Вот ее‑то мне в бой и вести, мы двумя полусотнями выступаем: моя, да Курца. И как бы он не хорохорился бы, банда там большая, пришлая. Причем, видели в ней узкоглазых: то ли половцев, то ли еще кого.

По этой дороге мы выехали на главную площадь, где уже находилась куча людей и лошадей. В нос ударил запах, такая прорва скотины пахла очень уж характерно. Завидев нас, воины стали забираться в седла, всем хотелось выступить пораньше. Раньше поедешь, раньше вернешься.

А еще я понял, что нам положена большая добыча. Потому что банда успела разграбить немаленький городок, а то, что взято в боя, переходит в наше полное распоряжение.

Среди этих воинов я увидел высокого мужчину, одетого в красный плащ. Меч на его бедре был еще более богато украшен, а конь был даже лучше моего. И я понял, что это и есть Князь – тот, кому я служу.

– Прибыли? – спросил он. – Двинемся тогда, пора уже.

Он первым двинулся в сторону ворот крепости, за ним поехал отряд личных телохранителей, а дальше уже мы.

***

Черный дым на горизонте стал предвестником нехорошего. Увидев его, я почувствовал, как к горлу подкатил плотный ком. Снял с седельной сумы мехи, выдернул пробку, сделал несколько глотков, но легче мне не стало. Я ударил коня пятками в бока, выезжая вперед.

Князь сидел в седле и жевал губами. Он уже понимал, что произошло: кто‑то ворвался в город во время нашего отсутствия. Поход был удачным, мы налетели на не успевших собраться разбойников, порубили их и собрали богатую добычу, которую сейчас везли в обозе из собранных там же лошадей.

Но никто не ожидал увидеть такого.

– Я поеду вперед, Князь! – крикнул я и чтобы хоть как‑то мотивировать свое предложение, добавил. – Если там вражеское войско, то вернусь и предупрежу.

– Возьми с собой десяток, – сказал он. – Это может быть опасно.

– Хорошо.

Я повернулся, кивнул ближайшему десятнику, мол за мной. Они тут же пришпорили коней, а я перешел с места в галоп, не дожидаясь их. Погонял коня все сильнее и сильнее, и в голове у меня была одна единственная мысль: что случилось с Ваней, что случилось с Алисой.

Скоро мы увидели город, и я почувствовал, как сердце начинает биться чаще. Для человека, который в прошлой жизни не имел этого органа, ощущение было чертовски новым. Но я, не обращая на него внимания, поскакал дальше.

Пожаров уже не было, все потухло, стены местами были проломлены, кое‑где почернели от пожара. Тот, кто брал город, не собирался брать его себе, его просто разграбили и сожгли. Это произошло не ранее как вчера.

Сжав зубы, я продолжил погонять коня, вырвавшись вперед. Нет, нет, нет. Мои успели уйти и сейчас прячутся где‑то в лесах. Иначе быть не может, просто не может, нет никаких иных вариантов.

Скоро я оказался возле выбитых ворот. Никаких признаков войска, зато имеется огромное количество трупов: воины, челядь, просто горожане, все вперемешку. Это была настоящая резня, никто похоже, даже не пытался захватить рабов, и ворвавшись внутрь, завоеватели бросились резать всех на своем пути. Я видел только одну причину, которая могла заставить людей поступить так: месть.

– Рассредоточиться! – крикнул я. – Ищите выживших!

Нужно было узнать, кто это сделал, и отправиться в погоню до того, как они успеют уйти далеко. Тогда мы споем песнь мечей и уничтожим всех, кто способен на такое злодеяние.

Сам же в погнал коня в сторону своего подворья. Пришпорил его еще раз, заставляя перепрыгнуть через завал трупов. Изо рта жеребца уже лилась белая пена, но я продолжал гнать его вперед.

Ворота моего подворья оказались выбиты, а из дома как раз выходило несколько человек. Одеты они были не как воины, а как воры или мародеры. Один как раз выносил предмет моей гордости: древнюю икону. Как ни силился, я не мог разглядеть, что за святой был на ней изображен.

Я погнал коня прямо на них, а сам спрыгнул, одновременно обнажая клинок. Жеребец врезался в них, разбросав стороны, но подвернул или сломал ногу, упал и захрипел. Прости, верный друг, но похоже у меня потеря гораздо серьезнее.

Первый, который не успел упасть, бросился на меня, замахиваясь топором. Опасное оружие, если удар придется в голову, то даже шлем и плотный подшлемник не факт, что спасут. Уклонившись от удара, я махнул клинком в ответ и выпустил его кишки на крыльцо.

Второй метнулся в мою сторону с кинжалом, я принял его на броню, махнул мечом, отрубая голову. Третий поднял перед собой руки, выронив дубину, но и его я не пощадил, сперва отрубив кисть, а вторым ударом проткнув грудь.

Последний, тот самый, что нес икону, поднял ее перед собой, будто надеялся, что святой защитит его от моего гнева.

– Где! – заорал я, отталкивая образ святого в сторону и приставляя кончик меня к его шее.

– Кто где? – не понял он и тут же запричитал. – Мы не убивали никого, боярин, мы позже уже пришли, смотрели что где осталось, может быть.

– Женщина, рыжая, с зелеными глазами! – прорычал я. – Парень, девять лет, на меня похож. Где они?

Он понял, что пощады ждать не придется, и замогильным голосом проговорил.

– Там они… Там, на втором этаже лежат.

Перехватив клинок обеими руками, я вогнал ему в грудь, и отчетливо услышал, как мародер испустил последний вздох. Высвободив оружие, поднялся по крыльцу, перешагивая трупы, вошел в свой дом, миновав выбитую дверь.

Наткнулся на труп слуги, которого зарубили в спину, не растрачивая время на проверку других комнат, вышел на лестницу, поднялся наверх. Еще слуги, но уже вооруженные, и тоже все мертвы. Их убивали точными аккуратными ударами, били наверняка.

Пройдя по следам боя, я вошел в последнюю комнату, нашу спальню. И увидел Ваню, который лежал на полу. На его голове был остроконечный шлем, сам он одет в поддоспешник, а рядом лежал клинок, поменьше моего, под его руку. На лице моего сына застыло выражение боли, поддоспешник был пробит на животе, а вокруг дыры разлилось бурое кровавое пятно.

А дальше – Алиса. Она оказалась распята на стене, причем гвозди проходили прямо через ее ладони. Сарафан оказался порван.

Меч сам собой выпал у меня из руки, я рухнул на колени, обхватив голову, дернул ремень шлема, срывая его у себя с головы, и почувствовал, что не могу вдохнуть.

А потом резко вскочил, и обнаружил, что стою на ногах в комнате своего укрытия, а в руках сжимаю «Климова». Голова была мокрой от пота, руки тряслись, а дыхание по‑прежнему перехватывало.

По телевизору шла уже какая‑то совсем другая программа: катились танки с красными звездами, в бой шли солдаты со старыми винтовками.

Кое‑как умудрившись втянуть в себя воздух, я поднял руку и коснулся своего лица, почувствовав под пальцами влагу. Слезы. Вот именно поэтому‑то я и не могу спать, потому что меня постоянно беспокоят сны. И мне снятся Алиса и Ваня.

– Они мертвы, – пробормотал я. – Они мертвы уже больше года. И я отомстил за них.

Выдохнув, я присел, положил оружие на диван, туда, где оно должно было лежать. Потом вытер лоб от пота, провел ладонью по обивке дивана, оставляя на нем жирное пятно. Нет, так дело не пойдет. Сна теперь ни в одном глазу.