Текст книги "Вольно, генерал (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Тебе нравятся деспоты, – хмыкнул Легион. – Даже сейчас тебе приятно распекать меня.

– Не играй с огнём, – прошипела Анри.

Моргенштерн вздохнул. Что ж, по крайней мере, от темы брака они ушли далеко. Меньше всего ему хотелось испытывать любовь появившейся из ниоткуда матери на прочность. Вдруг её и так – кот наплакал? И она устраивает разборки для галочки в пункте «порядочная мать». Потому что знакомый ему список «порядочного отца» вызывал лишь отвращение. Легион был формалист в том, в чём не разбирался.

– Довольно, – зажмурилась Анри и подняла руки. – Делай что хочешь, но теперь дети будут со мной!

– Очнись, он взрослый мужик! – яро возразил Легион. – Поздно, поезд ушёл!

– Если у тебя иссяк запас любви, то не говори за меня, – сухо возразила Анри обиженным голосом. – Для меня никогда не поздно быть матерью. Как для тебя не должно было стать поздно быть отцом. Люциста и Люциан – во веки веков мои дети. И первое, что я сделаю, так это попробую заслужить их прощения за твою глупость, чёрствость и жестокость! – женщина вновь ударила мужа по щеке. – Скотина!

– Твоя любимая скотина, – ухмыльнулся Легион.

– Не пользуйся моими чувствами, лицемер! Сколько у тебя было любовников и любовниц после меня, а? Люциан! – вскрикнула Анри. – Твой отец женился во второй раз!

– На своём отражении если только, – хмыкнул демон.

Далее он в ругань родителей не вмешивался – даже по стеночке отходил к входной двери, чтобы поскорее кончился этот странный сон. Он почти дошёл до конца, как вдруг Анри поняла, что сын уходит от важного разговора.

– А ну стой! – она скрестила руки на груди. – Куда это ты собрался?

– Погулять с друзьями? – с усмешкой ответил Люциан.

– Никаких друзей, пока я не познакомлюсь с твоей женой, – Анри быстрым шагом приблизилась к сыну.

– А отец?..

– Не волк – в лес не убежит, – хмыкнула женщина и подмигнула Люциану.

– Что ж, ты сама этого хотела, – вздохнул генерал.

========== Оказия 31-2: Благословение. ==========

Они стояли в военном штабе перед кабинетом Молоха.

– Милый, а зачем нам сюда? Хочешь отпроситься у начальства? – наивно поинтересовалась Анри.

Генерал поморщился, хотя предвкушал интересную сцену.

– Вроде того.

Несколько минут спустя из-за двери донёсся язвительный голос Молоха.

– Хватит маяться под дверью, принцесса, я твой запах за километр услышу.

– Принцесса? – непонятливо переспросила Анри.

Люциан многозначительно кивнул, мол, это такое издевательское прозвище ради воспитания и дисциплины. Демону было интересно, насколько далеко можно зайти и когда мать всё поймёт сама.

Молох встретил Люциана заинтересованным взглядом, ведь при нём не было папок, зато – какая-то странная демоница. Он одними глазами спросил, какого чёрта происходит, но Люциан лишь помахал ладонью.

Анри тишина надоела быстрее всех.

– Господин главнокомандующий, – она поклонилась Молоху. – Прошу, отпустите моего сына ненадолго. Я наконец смогла его увидеть и хочу убедиться, что он счастливо устроил свою жизнь, несмотря на участие отца-узурпатора. Пожалуйста, я очень хочу увидеть его невесту.

Молох поднял брови, пока слушал, и потом ухмыльнулся. Люциану эта ухмылка совсем не понравилась.

– Знаете, мадам, я бы тоже очень хотел увидеть его невесту. Вы ведь не против?

В глазах главнокомандующего читались издёвка и «я убью тебя, когда этот фарс закончится».

– Что вы, конечно, нет! – улыбнулась Анри, выпрямляясь. – А вы разве не были на их свадьбе?

– Конечно, был, – Молох охотно развивал тему, наблюдая за реакцией Люциана, который уже себя ругал за начатое. – И был, я думаю, просто неприлично важным гостем. А расскажите о своём сыне, – он вышел из-за стола и взял Анри под руку. – Ужасно хочу знать как можно больше о своих приближённых.

– Вы такой внимательный! – хохотнула Анри. – Я знала, что-то, что о вас говорят, наглые сплетни. Понимаете ли, – она нахмурилась. – Раньше Люциан в основном всегда был по мальчикам, – последнее женщина прибавила шёпотом. – И я переживала, как бы он не женил на себе какого-нибудь малолетнего наглеца. Представляете, да? Мой Люциан и какая-то гаремная подстилка! Ужас. Но сейчас… – она с любовью посмотрела на сына. – Мой сын женат на, пожалуй, лучшей из всех, я уверена!

Молох скалился в сторону, пряча злорадство. Его разрывал изнутри гомерический хохот.

– Сколько-сколько у него было мальчиков?

Главнокомандующему было невероятно сложно представить, что его принцесса могла кем-то овладевать. Быть грубой и настойчивой. Серьёзно? Это точно про его Люциана? Здесь нет ошибки? Может, он ещё корчил из себя брутала в кожанке? Нет?

Моргенштерн выпучивал глаза, всем своим видом приказывая Молоху замолчать, но тот вальяжно отмахивался от него, внутренне ликуя.

– Наверное, штук десять, уже не припомню, – нахмурилась Анри. – Все они были так себе, прямо скажем… Без обид, милый, – она улыбнулась сыну, который отвернулся к окну, чтобы не краснеть на радость Молоху. – Это было давно. Легион писал мне, что Люциан особенно после академии совсем от рук отбился. Знали бы вы, сколько слёз я выплакала, – женщина тяжело вздохнула, но после – повеселела. – Но ничего! Сегодня всё встанет на свои места.

Молох сверлил взглядом спину Люциана, мол, «ты чего отвернулся, поганец! Ты ещё не расплатился за невесту».

– Жена у него что надо, – кивнул главнокомандующий. – Вы бы видели засосы на его шее. Замучился делать ему замечания, обязательно повлияйте на него. Невыносимый развратник, – и качал головой, сдерживая смех и старательно изображая строгость и участливость.

Люциан с прищуром смотрел на него. «Ненавижу тебя, скотина ты рогатая».

Анри мечтательно вздохнула.

– Чудесная, должно быть, женщина!..

– Любите жёсткие характеры? – галантно поинтересовался Молох. Пытаться умещаться в новом амплуа оказалось для него внезапно очень весёлым занятием. Сердитое сопение Люциана было для него аплодисментами.

– На самом деле да, – понимающе закивала демонесса. – Это моя слабость…

Моргенштерн не выдержал и резко развернулся.

– Достаточно! – прикрикнул он. – Хватит с меня этого фарса. Мама, я не женат.

– Как так? А кольцо? – вскинула брови Анри.

Люциан закатил глаза.

– Я замужем.

Женщина бы осела на пол, если бы её не придерживал Молох, немного раздосадованный, что игра так быстро кончилась. Может, он ждал возможности поковыряться грубым пальцем в розовом люциановском мирке?

– Как! – слабо всплеснула она руками. – За кем же?.. Только не говори, что за тем блондином, который вытаскивал из тебя нервы…

– Н-нет, – замялся Люциан. – Я замужем за… Вот за ним, – и указал на Молоха, закрыв лицо рукой.

Анри шокированно посмотрела в лицо главнокомандующего, чтобы увидеть, не шутит ли Люциан. Молох старался быть максимально серьёзным.

– Он врёт, мадам. Он беспринципный лгун.

– Что?! – возмутился Люциан. – Да как ты смеешь отпираться?

Молох буквально сочился удовольствием от заигравшегося Люциана, которого явно следовало проучить.

– Мне обещали невесту, и я её жду.

Люциан хотел что-то сказать, подняв палец кверху, но потом замялся и не нашёлся. Неужели Молох хотел от него признания?

– Какая же ты скотина, – тихо прошептал Моргенштерн. Лишать Молоха секса в наказание было бесполезно – он придёт и возьмет, так что демон был безоружен.

Пока они разбирались, Анри всё осмысливала. Да, пожалуй, с невестой она прогадала… Но какой замечательный малый этот главнокомандующий! Он не шёл ни в какое сравнение с лицемерным Легионом, а уж она-то имела право сравнивать. Она почувствовала и досаду, и воодушевление.

– Как давно вы женаты? – тихо спросила Анри.

– Не знаю, о чём вы, – посмеиваясь в кулак, прошептал Молох, за что получил от Люциана локтем в живот. Началась бы потасовка, если бы не присутствие матери генерала.

– Около полугода, – ответил с готовностью Моргенштерн.

– Вас благословили? Хоть кто-нибудь? – обеспокоенно спросила женщина.

Молох вопросительно посмотрел на Люциана: какого чёрта его должны благословлять? Да что себе позволяют эти демоны! Захотел – взял, и черта с два тут кого-то спрашивать. Благословение… Ерунда какая-то.

– Нет, – всё ещё смущаясь, ответил Люциан.

– Неси стул! Быстро! – велела она сыну, а потом повернулась к Молоху. – Будьте так любезны, пусть принесут риса и нож.

Молоха подкупила эта вежливость.

– К вашим услугам.

Хватило нескольких минут, чтобы обеспечить Анри всем необходимым. Она забралась на стул, чтобы стать на одном уровне с Молохом.

– Вы такой высокий, – кокетливо заметила женщина. – Такой широкий.

– Хоть кто-то оценил, – фыркнул Молох и посмотрел в сторону Люциана, который щёлкнул его по плечу пальцами.

– А теперь, пожалуйста, закройте глаза, – попросила Анри и сделала надрез на своей ладони. Кровью нарисовала знак на лбу Молоха, затем – Люциана. С нежностью посмотрела на обоих. И вскоре обсыпала их горстью риса.

– Асха-кари, – промурлыкала она на языке огня, что значило «благословляю в долгий путь».

Слуга, который с острым любопытством наблюдал за этим, стоял раскрыв рот. Молоху не понравилось такое вмешательство в его частную жизнь. Он посмотрел на слугу, и того тут же разорвало на части. Тело разлетелось на куски и обагрило весь кабинет. Люциан уткнулся лицом в ладони, точно уверенный, что всё пропало. Молох ухмылялся, довольный собой. Если Анри не убежит с визгами после такого зрелища, то, пожалуй, и можно было бы потерпеть и не один ритуал.

Но женщина и не собиралась убегать. Она посмотрела на кровь вокруг, а потом улыбнулась и немного похлопала Молоха по щекам.

– Вы такой милый! Можете звать меня «мамой»!

– Мама… – закатил глаза Люциан. Конечно, хорошо, что она была падка на всякого рода психопатов, но и… нехорошо.

– Не ты! – Анри потрепала сына по голове.

Молох подумал, что так воткнёт ещё одну булавку в общую подушечку для булавок под названием «Люциан».

– Мама! – как можно мягче произнёс Молох и обнял женщину.

Люциан ненадолго выпал из реальности, размышляя, на каком перекрёстке его жизнь свернула не туда.

– Я одного понять не могу… – пробормотал генерал. – Ты же была против того, чтобы я был с мужчинами, а теперь благословляешь нас.

– Ох, Люциан, – вздохнула женщина, не без помощи Молоха слезая со стула. – Я была против, потому что все твои прошлые пассии были откровенно жалкими. Правда. Без прикрас. Но узнав, что ты замужем за таким прекрасным демоном… Ох, лучшего я и не могла для тебя пожелать! – и обняла сына.

– Но он же чёртов садист и больной ублюдок…

Анри покачала головой и приложила палец к губам Люциана.

– Следи за языком, молодой человек!

«Вот-вот», – добавил бы Молох, но обошёлся одним взглядом. Люциан был готов разорвать его на куски. Дивное, дивное чувство. Именно с таким настроем надо тащить генерала в постель. Чтобы он хотел реванша, яростный, неистовый, упрямый. Вот он хочет что-то доказать, позволяешь ему немного, а затем – резко пресекаешь. И любуешься этой злостью в глазах. Моргенштерн сердито сопит, ожидая нового шанса, и потом вновь пытается отыграться. И пытается до тех пор, пока Молох не утолит свою телесную и душевную жажду по своенравному генералу.

========== Сардиния. ==========

Молох лежал в шезлонге возле небольшого домика и курил сигару. Скалы желтели под жарким средиземноморским солнцем. Где-то внизу тихо шипели волны, омывая небольшой пляж. Домик располагался совсем недалеко от маленького утёса, под которым тот находился. Казалось, если разбежаться и прыгнуть, то можно плюхнуться прямиком в воду. Молох много раз доказывал Люциану, какая это дурацкая затея, потому что тот не долетит и наверняка сломает себе шею. Он понимал, что генерал вряд ли его послушает, так что просто надеялся на его благоразумие.

На Сардинию главком прибыл не потому, что выбил себе отпуск. Отчасти поэтому, но главной причиной стало приглашение Анри Моргенштерн, матери Люциана, для которой остров являлся исторической родиной.

– Странно, – говорил тогда Молох. – Вы что же, получается, итальянка? И это недоразумение тоже? – главнокомандующий кивнул на Люциана, но без насмешки, так что это никто не воспринял как оскорбление.

– Ну, – смущенно улыбнулась Анри, собрав волосы под платок, чтобы ни один не попал в макароны, – здесь много католиков. Внешне я похожа на здешних итальянок, они принимают меня за свою. Perche no? – и пожала плечами, вернувшись к готовке.

Молох возражать не стал. Его тёща действительно была смуглой и черноволосой, не такой тощей, как европейки, так что спорить – бессмысленно. И незачем. Видимо, предыстория Люциана такова, что сюда приехал Легион Моргенштерн со своими немецкими замашками, возможно, как захватчик, и Анри полюбила его, так как испытывала слабость к хладнокровным убийцам. После чего Легион увёз Анри к себе, попытался подмять под себя, а она оказалась не робкого десятка. Разошлись во взглядах – и так Анри отлучили от детей. Женщина пролила много слёз в кружевной передник фрейлины, но потом просто решила выждать.

«Если кто-нибудь убьёт моего нерадивого муженька, я снова их увижу. О владыка, пожалуйста, да будет так», – думала она каждый раз перед сном, но следующий день начинался так же, как и остальные. Пока ей не повезло. Или не повезло. В один печальный день она перестала ощущать действие проклятия Легиона и помчалась к семье.

Люциану встреча с матерью пошла на пользу. Он проводил с ней много времени, и Молох не возражал. Конечно, главнокомандующий никогда не имел дела с матерями за отсутствием оной, однако пытался понять опытным путём, что это такое. И наблюдал.

Анри шутливо смеялась, когда видела мрачный и задумчивый взгляд. Она делала то, на что никто другой бы и не осмелился. Женщина подходила и легонько, ласково похлопывала зятя по щекам. Молох тут же выходил из задумчивости – и притом забавным образом, чем веселил Анри. Он не мог злиться на неё: всем своим видом женщина была похожа на повзрослевшую игривую девочку, умеющую делать серьёзный вид, когда это нужно.

Люциан смотрел на мать, когда она смеялась. В её чёрных глазах начинали плясать хулиганские искорки, и вся она будто сияла. Улыбка озаряла лицо, обнажались жемчужные зубы, и нельзя было не улыбнуться в ответ. Он понял, что жизнь без матери была скудной и мучительной. За него редко кто так беспокоился.

Именно поэтому Анри часто интересовалась почти всем подряд.

– Слушай, Мо, – заговорила женщина, раскладывая пышущие жаром макароны по тарелкам. – Я давно хотела спросить тебя, – она сняла передник и повесила на спинку стула. – Легион мне об этом только писал… Но я хочу услышать из первых уст. Что произошло, когда Люциан попался с контрабандой? Я не про крест, но… Как он освободился? Ты же явно приложил к этому руку! – Анри похлопала главнокомандующего по плечу, как будто это он был её сыном.

Люциан вздохнул, насаживая на вилку макароны.

– Мама, серьёзно? Тебе так нужно это знать? – ему было неловко из-за того, что упоминали о его ошибке.

– О, разумеется, расскажу, – загорелся интересом Молох, заметив, что этим можно поддразнить генерала. – Даже сам Люциан не знает, правда ли я приходил к нему или нет. Приходил. Да, – он кивнул удивлённому генералу, – тебе это не приснилось. И Легион пришёл не потому, что он такой альтруист.

Анри хлопнула в ладоши, сложила их вместе и прижала к щеке.

– Как же? Как же тогда?

– Ну… – усмехнулся Молох. – Мне пришлось настойчиво попросить его.

– Уверен, что он отпирался и говорил, что я сам должен платить за свои ошибки, – хмыкнул Люциан, пробуя на вкус пасту к макаронам.

– Мне пришлось доходчиво объяснить ему, как он неправ, – с прищуром улыбнулся главнокомандующий, и Анри восхищённо посмотрела на него, а затем – на Люциана.

– И как вы только нашли друг друга!

– Это не та история, которую ты хотела бы услышать… – уткнулся в тарелку генерал.

Молох рассказал и это безо всякого стеснения, пользуясь почётным положением в глазах матери Люциана. Поначалу она хмурилась, негодовала, сердилась, сетовала, но постепенно её лицо светлело и отображало всё больше радости. Так бывает при просмотре грустного кино, радующего неожиданной позитивной развязкой.

– Как же это романтично… – прошептала Анри, забыв о том, что у неё стоит чайник на плите, и кипяток давно заливает конфорку.

Быстрее всех среагировал главнокомандующий, будучи в тонусе оттого, что можно так много рассказать. На самом деле, Молох давно ни с кем так долго не говорил о Люциане и об отношениях в принципе. Он нашёл это весьма приятным. Круг семьи был очень уютен.

Сейчас главнокомандующий лежал в шезлонге в тени оливкового дерева и периодически стряхивал с сигары пепел, который уносило ветром. Глазами он следил за Моргенштерном, который всё-таки решился прыгнуть с утёса. Он не разбился только потому, что в ответственный момент использовал крылья. Молох готов был дать ему по голове, однако свидетелей не было – так зачем? Главнокомандующий решил подарить Люциану возможность порезвиться. Ведь вечером он придёт в постель уставший и не станет сопротивляться.

Анри ничего не имела против того, чтобы они спали вместе. Наоборот, она отдала им свою спальню с широкой кроватью, лишь бы тем было удобно. Перед тем, как это сделать, демоница носилась с постельным бельём, чтобы Молох выбрал то, которое ему нравится больше всего. Такое внимание казалось главнокомандующему странным, он зависал на несколько секунд – и решение помогал принимать Люциан. На ночные стоны Анри тоже никак не реагировала. Даже не комментировала. Но в одно утро она всё же не удержалась.

– Люциан… – удивленно посмотрела она на сына, сошедшего со второго этажа домика в кухню. – Это что такое страшное?..

Поначалу Моргенштерн вскидывал брови и начинал ощупывать место, но когда уже дотрагивался, то вспоминал, что к чему.

– Это засос, мам…

– А-а-а… – протягивала задумчиво Анри, будто видела перед собой что-то доселе неизвестное, и пальцем тихонько гладила жуткое бордовое пятно. – Жутенько.

Люциану было неловко, но больше – досадно: от довольной ухмылки Молоха, спустившегося следом и заставшего процесс. Похоже, отрезанная от демонического мира Анри много о чём не знала. Когда демоница была фрейлиной, то в основном отбеливала воротнички, стирала, гладила – и на интриги не хватало времени. Если же наступало время отпуска, она возвращалась на Сардинию. Вот и всё. Поэтому за обеденным столом Анри с детским любопытством спрашивала:

– А Владыка не собирается подниматься наверх? Как он там? Что сейчас говорят? – и внимательно смотрела на Молоха, так что Люциан почти ревновал к нему свою мать. Шутливо, конечно. Но в каждой шутке…

Молох усмехался и многозначительно закуривал.

– Сейчас его в основном оправдывают. Говорят, что он пал, потому что безумно любил Творца и хотел быть с ним. Да, как мы с Люцианом. Но Творец отверг его по никому не известным причинам и был таков. И Люцифер летел с неба, разбитый и отверженный, – Молох покачал головой, стряхивая пепел. – Поверить не могу, что это можно так романтизировать. Вздор для кокетливых барышень. Может, такие, как Люциан, и учитываются подобной ерундой, но я думаю, что это чушь собачья. Если бы всё произошло именно так, я бы или обратно на небо залез, или пошёл скитаться, чтобы не сидеть в Аду с эмо-Сатаной.

Люциан засмеялся в голос и ничего не сказал, в то время как Анри печально вздохнула и покачала головой.

– Вельзевул всё так же ухаживает за ним?

– Да, – кивнул главнокомандующий, – он топит лёд, делая из него воду, и поит Люцифера. Если он когда-нибудь освободится, то обязан будет на нём жениться. Лилит плевать на него, но Вельзевул… Нет, более верной сиделки во всём Аду не найти, – фыркнул Молох. – Все верят, что лёд оттает, и он освободится. Дурачье.

– Ну, нет, – возразил Люциан. – Говорили, что если убить Люцифера, дать уйти в Инферно и воскресить, то это вытащит его изо льда.

– Вельзевул никого не подпустит к нему – это раз. Вельзевул никогда не поднимет руку на Люцифера – это два, – расставил точки Молох и отправил сигарету в пепельницу.

Анри сидела в мечтах.

– Он ничего не потеряет! – легонько вспылил генерал. – Ну, убьёт – так Люцифер вернётся через Инферно. А если не получится, ну, подуется Владыка немного и регенерирует.

Молох поморщился, будто услышал полную чушь.

– Творец не был бы Творцом, если бы всё было так просто, – а потом наклонился и пальцем постучал по столу. – Никому не нужно возвращение Люцифера. Что будет? Бойня. А это слишком для сластолюбивых демонов. Все прекрасно варятся в своём соку сами, и о бунте ни слова. Зачем? Если на коленях симпатичный мальчишка, в руке – бокал виски. Я люблю войну, но только если она обещает мне победу. Один раз Люцифер уже вышел против Творца, и что? Наш курорт с лавовыми гейзерами цветёт и пахнет. Туристический сезон всё не кончается, – Молох откинулся на спинку стула и пригубил вина.

Анри очнулась от своих мыслей, удивлённая.

– Как это? Не нужен? Он же наш Владыка! – и всплеснула руками, зацепив фартучек.

– Ваш, – кивнул Молох и потёр переносицу. – Я пока ещё имею право на независимую точку зрения. Как бы то ни было, вы поняли. Торчит себе кубиком льда в этом адском коктейле – пусть торчит. Всем плевать.

Анри погрустнела и обеспокоенно посмотрела на сына, будто вопрошала, почему ей не рассказали об этом раньше. Демоница не была консервативной, однако сознавала, как отстала от жизни. И как досадно от этого чувства. Люциан погладил мать по руке и подлил ей ещё вина. Такая резкая и определённая точка зрения на политику не испортила её отношения к Молоху, наоборот – он казался ей смелым и удивительно рассудительным.

========== Сардиния-2. ==========

Люциан сидел на заднем дворике, где Анри приспособила небольшой кусочек земли под огород. В тени было гораздо прохладнее, чем на солнце, да и ветерок дул освежающий. Генерал присел ненадолго отдохнуть, прежде чем продолжить окучивать морковь. Растянутая футболка и большая соломенная шляпа придавали ему очень забавный вид. Молох посмеивался над ним, поскольку всегда был немного загорелым, и солнце его не обжигало.

Главнокомандующий стоял между грядок в одних штанах с подвёрнутыми штанинами. Люциан отсюда видел, как стекают капельки пота по его мощному телу, и мечтательно вздыхал, уносясь вдаль на крыльях пошлых фантазий. Молоху поручили вечерний полив, когда солнце становилось уже не таким злым, и он ловко орудовал шлангом. Люциан уже отпустил множество шуток на эту тему, и последняя спровоцировала главнокомандующего на ответ.

Молох направил струю воды в сторону Люциана, который тут же вскочил с места.

– Эй, хорош! – возмутился генерал и бросил в мужчину комком земли.

– Гадёныш, – фыркнул Молох и начал поливать генерала более интенсивно. В конце концов, намокая, футболка всё лучше прилегала к телу – было на что посмотреть.

– Ты этого хотел, да? – Люциан указал на облегающую влажную ткань и отбросил шляпу в тень.

– Ага, – довольный, подтвердил главком и направил струю мужчине в голову. Моргенштерн засмеялся и толкнул Молоха, чтобы тот перестал над ним издеваться, и они оба упали рядом с кустом крыжовника, придавив мятные заросли.

– В кого ты такая сволочь, – фыркнул Люциан, нарочно выжимая на Молоха прохладную воду, и тот поморщился, ощутив контраст, – солнце его изрядно пригрело. Вода будто зашипела на коже.

– Было у кого учиться, – с хрипотцой произнёс главнокомандующий, ничего не предпринимая, ведь, чтобы выжать футболку, генерал задирал её. Люциан понял не сразу, почему Молох не сопротивляется, а когда до него дошло, то немного смутился.

– Сволочь!.. – тихо подытожил он, слезая с главкома.

– Принцесса, – хмыкнул ему Молох вслед и полоснул струёй воды по ягодицам. Люциан подскочил от неожиданности и был готов вновь на него броситься, но веселье пресекла Анри.

– Как дети, честное слово, – вздохнула она, приложив ладони к щекам. – Ну, уж мяту-то могли не давить.

Молох тут же поднялся и посмотрел на заросли, чтобы оценить ущерб. Он побрызгал на смявшиеся листочки водой, и они немножко взбодрились.

Люциан не стал говорить, кто начал первым.

– Извини, мам.

– Да ничего, – покачала головой Анри. – Главное до конца полейте и ступайте к ужину. Мо, – она улыбнулась, обратившись к главнокомандующему, – будь добр, закрой на ночь помидоры.

– Конечно, – кивнул мужчина, смазывая с живота землю, которой в него бросил Люциан.

– Да уж, не опаздывай, – хмыкнул Моргенштерн и подмигнул главкому, оттянув футболку. На их языке жестов это означало, что сейчас генерал пойдёт эротично переодеваться, но Молох этого не увидит, ведь будет занят. Главнокомандующий усмехнулся и языком надавил на щёку, давая генералу понять, что ночью он его всё равно настигнет.

Люциан шлёпнул себя по бедру и ушёл, оставив Молоха накрывать помидоры и фантазировать о том, как смачно он отшлёпает этого наглеца ближе к ночи.

Анри приготовила на ужин запечённое мясо с овощами, сочившееся соусом из уксуса и чеснока. Острота разгоняла аппетит, и было невозможно оторваться, не доев до конца. Овощи мягкие, тающие во рту, перемежающиеся со свежими, сочными помидорами. Молох подумал, что мог бы так жить бесконечно. Он чувствовал себя сыном очень толковой и заботливой матери.

– Мама, – галантно обратился к ней главнокомандующий, – а расскажите, каким был Люциан в детстве.

– О, – женщина подняла голову от тарелки и обрадовалась вопросу, как будто искала возможности хоть кому-то рассказать о сыне. – С радостью!

Люциан посмотрел на Молоха так, будто лишил бы его ночью секса за такой вопрос, да не мог, ведь тот подошёл и взял бы сам.

– Правда, я немного расскажу, – вздохнула Анри. – Я помню Люциана где-то до двенадцати лет. Знаешь, это был очаровательный и бойкий мальчик. Вечно встрянет в какую-нибудь переделку! И довольный всегда стоял, когда я ему заклеивала царапины на лице. Уж не знаю, где он лазал, чтобы так окарябаться… Когда мы были вместе с Легионом, то дети жили тут. Я ещё кур тогда держала… Люциан обожал за ними бегать. Мало того, он облазал все крыши здешних домов. Уж сколько я жалоб от соседей выслушала, невозможно… Но сколько не наказывай этого сорванца – не слушает! – посмеялась Анри и погладила Люциана по голове. – Правда, после поступления в Академию он очень изменился. Если верить письмам Легиона, то кардинально. Я понимала, что Люциану плохо, что ломается его характер… Пыталась воздействовать на Легиона, а ему хоть бы хны. Говорил, что не вечно Люциану держаться за мою юбку, – женщина начала сердиться, как только вспомнила о муже. – Ох, если бы у меня тогда было достаточно сил…

И дальше Анри в основном причитала. Молох отвлёкся на собственные мысли. Он рассматривал Люциана и пытался представить его в двенадцатилетнем возрасте. Определённо, Моргенштерн был милый и прекрасно сложенный мальчик с дивной гладкой кожей и певучим голосом. Молох подпёр голову рукой, представляя, как ему было бы весело наедине с таким сладким мальчишкой, но Люциан вытащил его из омута пошлых фантазий лёгким тычком в плечо.

– Я почти уверен, что ты думаешь о каких-то извращениях, – с наигранным возмущением прошептал Люциан на фоне причитаний Анри о том, как прекрасно могли бы жить её дети.

Молох подмигнул генералу и цокнул языком.

На самом деле, Люциан тоже размышлял о нехорошем. Он хотел представить, каким ребёнком был бы Молох. Генерал был уверен, что это был замкнутый мальчишка-задира, характер которого проявлялся бы в шалостях. Если бы он говорил, то только по делу. Если бы что-то делал, то обязательно небеспричинно. Такой хмурый мальчишка с вечно сжатыми кулаками и волчьим взглядом. Моргенштерн бы проводил с таким очень много времени, потому что хотел бы проникнуть во внутренний мир, посмотреть, как всё устроено, и, возможно, привнести немного гармонии. Читал бы ему сказки, играл бы – и сам бы рядом с ним стал ребёнком.

Чуть позже, когда они оба лежали в постели, генерал решил спросить Молоха кое о чём.

– Слушай, а с какого возраста ты себя помнишь?

Главнокомандующий задумался и закинул руки за голову. Простынь аккуратно прикрывала его пах – и только – а остальные части тела обдувал приятный сквозняк.

– Где-то с четырнадцати, – хмыкнул Молох. – Мы все тогда были одинакового возраста. Горячие, готовые служить всему. Творцу того и надо было – неопытных и легковерных. Таким я, пожалуй, и был. Первым из нас, кто задумывался о том, как поступал Творец, стал Люцифер. Он давал указания, а я исполнял. Это было ещё до сотворения людей. Меня наказывали за драки, но ты себе даже представить не можешь, как чешутся кулаки в таком месте, как Эдем. Тошно видеть всех этих снобов в рясах и не иметь возможности хорошенько вмазать. Хотя за твоей коротенькой юбочкой я бы приударил, – посмеялся Молох, и Люциан с наигранным возмущением шлёпнул его по бедру.

– Можно подумать, что ты рясу не носил, – хмыкнул генерал.

– Нет, – шутливо нахмурился Молох, – я заставил Астарота сшить себе штаны. Творцу не понравилось, остальным – тоже, но мне было плевать. Какого чёрта я должен сверкать своей задницей? Если у них нет чувства собственного достоинства, то у меня для них плохие новости. Плаксивые педерасты.

Люциан не стал спрашивать, к кому относятся они с Молохом, но тот продолжил, будто отвечая на вопрос.

– Они порочат представление и об ангелах, и обо всех остальных. Мне нравилось в Древней Греции. Знаешь, почему? Связь между двумя воинами делала их свирепее. Любовники воевали гораздо лучше тех, кто предпочитает женщин. Я ничего не имею против женщин, подо мной было множество человеческих самок, выносивших настоящих бойцов. Но мужчины казались мне более совершенными.

Моргенштерн повернулся к главнокомандующему и губами коснулся его плеча. Вдохнул терпкий запах тела. Почувствовал, какой Молох сейчас большой и горячий – от кожи до сих пор разило жаром после солнцепёка. Люциан не смог преодолеть желания ежесекундно оседлать бёдра мужчины и стать к нему ближе.

– Мужчин связывает нечто большее? – спросил генерал, испытывая желание поцеловать Молоха.

– Определённо. Но я ценил это только с той стороны, где они становятся эффективными бойцами. Мне было нужно войско, а не толпа геев с копьями.

Генерал фыркнул в плечо, сдержав смех.

– А у тебя много было таких… боевых «друзей»?

– Даже слишком, – Молох накрыл ладонями упругие бёдра Люциана. – Я их убивал, как только они мне надоедали. Слёзы, мольбы, увещевания… Первую сотню лет меня это веселило.

– А потом? – генерал склонил голову набок.

– А потом я стал делать это прежде, чем они начинали ныть. Если они так делали, я убивал их без сожаления, потому что они уже не были мужчинами. Женщины с членами. Что может быть отвратительнее? – Молох поморщился, но после – заправил Люциану прядь волос за ухо. – Мне понравилось, что ты никогда не хныкал, – далее пальцы проскользили по щеке и губам. – Пассивность не умаляет твоего достоинства. Я это уважаю. Тебе будет приятно знать, что до тебя я с мужчинами брака не заключал.