Текст книги "Вольно, генерал (СИ)"

Автор книги: Надежда Житникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Моргенштерн присвистнул. Он потом спросит, почему Молох не рассказал ему раньше, и укусит за что-нибудь особенное нежное.

– А какое предложение ты сделаешь мне? – Люциста улыбнулась и поболтала вино в бокале. В пепельнице тлела неизвестно откуда взявшаяся тонкая ментоловая сигарета.

– Чины тебя вряд ли интересуют, – предположил Молох.

Девушка поджала губы и демонстративно закивала, зазвенев серёжками.

– Люциана на неделю я тебе тоже отдать не смогу, – главком говорил так, будто рассуждал о приставке или машине. – С другой стороны, у меня есть доступ к Архивам. Я дам тебе десять минут. Что ты успеешь извлечь, то и твоё. Согласна?

– И крохотный чемоданчик с бриллиантами сверху, пожалуйста, – мило улыбнулась Люциста. – Я знаю, что адская валюта в переводе на человеческую стоит очень много. Малой толики твоего состояния хватит, чтобы обеспечить меня.

– А ещё семья называется, – Люциан покачал головой, с укором глядя на сестру.

В него снова прилетел чипс.

– Демон с причёской дьячка для меня не авторитет, – фыркнула Люциста и стукнулась кулаками с Молохом.

========== Оказия 23: Да, отец ==========

– Я не ослышался? Вы женаты?

Воцарилось молчание, которое никто не решился бы нарушить. Ворвись сюда сам бог Шива и начни танцевать прямо на столе – все бы просто презрительно на него посмотрели и начали шикать. Легион смерил бы его тем же взглядом, что и своего сына. Люциан в свою очередь мечтал провалиться сквозь землю.

Ещё сегодня утром всё начиналось благополучно. Люциан, конечно, понимал, что вводить отца в курс дела будет непросто. Однако Молох так приятно пах пеной для бритья – и демону казалось, что всё должно пройти замечательно. Генерал стоял в дверях и наблюдал, с какой тщательностью бреется главнокомандующий.

«Неужели это всё для того, чтобы понравиться моему отцу? – с улыбкой думал Моргенштерн. – Он же выше всех по рангу… Он может щёлкнуть пальцами и закрыть моего отца глубже, чем Люцифера. Но нет. Вместо этого он бреется и думает, какого цвета галстук лучше надеть».

Похоже, к этой встрече готовились все. Люциан никогда не помнил своего отца таким чистым и аккуратным. К слову, он сильно изменился после их последней встречи. От бороды не осталось и следа – взгляду представало грубое лицо, будто вытесанное из камня. С кустистыми бровями, Легион был похож на хмурого филина. А с зачёсанными назад волосами – на хмурого хозяина проклятого поместья. Обычно именно такие прячут сумасшедших жён, подобных призракам, под замок и рассказывают леденящие кровь истории о старом доме.

Отец подучился манерам: стол был сервирован по всем правилам этикета. С подсказкой прислуги, но Легион выбирал для каждого блюда свой столовый прибор. Люциан недоумевал о причине такой грандиозной перемены. Впрочем, отец выглядел довольным: похоже, наконец нашёл, в чём выразить весь свой педантизм.

У Люциана не было трепетных воспоминаний детства, связанных с отцом, потому что основную роль в них играла мать. Демон помнил мягкие женские руки и колыбельные. Старый дворецкий играл на лютне, и тогда ещё совсем маленький мальчик чувствовал себя средневековым принцем. А сколько сказок он успел послушать под ту же лютню – быть может, многие из них Моргенштерн до сих пор помнит.

Отец же для Люциана был чем-то сродни памятнику на площади. Медное холодное изваяние, претерпевающее любую погоду. Оно всегда укажет, куда идти, облюбованной голубями и протянутой к светлому будущему рукой. Люциан до сих пор не определился, благодарен ли он Легиону за то, что тот так уверенно определил ему военное будущее.

Сын смотрел на отца всегда так, будто видел впервые. Молох не понимал тонкостей семейных отношений, поэтому предпочитал молча наблюдать. Люциста разделяла его взгляд на такие вещи. Девушка тихо сидела за столом и не поднимала головы. По её дрожащим рукам было видно, что если будет произнесено лишнее слово, в чьей-то глотке тут же окажется нож для мяса.

– Да, отец. Мы поженились. И приехали именно по этой причине. Я бы не стал беспокоить тебя по пустякам, – голос Люциана немного дрожал. Между каждым предложением он делал короткую паузу.

Молох никогда не видел генерала таким подавленным. Даже после порки он не выглядел, как жухлый пук зелени. Главком посчитал необходимым ободряюще погладить генерала по колену.

– Люциан, просто объясни мне кое-что. Почему, когда я тебя вижу, у тебя случается что-то из рук вон выходящее? Сначала ты попадаешься на контрабанде, теперь – это. Не в обиду, мой командир, – формально, но с видимым отвращением извинился Легион, обратившись к Молоху. – Разве этого я для тебя хотел? Разве я говорил тебе, чтобы ты становился мальчиком для битья, а теперь уже – пожизненно? Ты хоть примерно представляешь, что такое демонический брак и на что ты подписался?

– Нет, ты же так и не женился на моей матери, – с вызовом ответил Люциан, сжав в руках вилку. – Ах да. Я забыл. Ты отказываешься даже говорить о ней!

– У меня есть причины молчать, – жёстко возразил Легион. – И не смей заводить этот разговор, когда тебе вздумается, – он снова посмотрел на главнокомандующего и ссутулился.

Молох вздохнул и нахмурился. У него была семья, а значит, представления о том, какой она должна быть. Демон никогда не имел шаблона, по которому стоит действовать, поэтому импровизировал. Он вспомнил свою жену, Рене – и подумал, что, пожалуй, всё сложилось благополучно. По крайней мере, он никогда ни с кем не ругался за столом. А здесь хуже, чем на поле битвы: никого не заткнёшь прицельным ударом в голову. Он шёпотом озвучил эту шутку, наклонившись к Люцисте, и она засмеялась.

– Это он ещё добрый, потому что нашёл себе какую-то пассию, – тихо прошептала девушка. – Хуже всего было после смерти матери. Он ходил злой, как чёрт, и у них с Люцианом были тёрки и посерьёзнее.

Молох покачал головой, будто действительно понимал, о чём идёт речь. Некоторым в этой комнате требовался психотерапевт гораздо больше, чем ему.

– Я хотел, чтобы у тебя была счастливая семья. Чтобы мои внуки прогремели на всю Преисподнюю! А ты… – Легион отмахнулся от сына. – Я отдал тебя в Академию. И какой результат? Ты вступаешь в брак с тем, кто насиловал тебя, когда ты был ребёнком! – демон разошёлся так, что даже забыл об извинениях. – Скажи мне, разве это правильно? Неужели среди тех девиц, которых ты поливал шампанским, не нашлось той, что выносила бы твоё семя?

– Отец! – Люциан ударил кулаком по столу, лицо его покраснело. – Я признателен тебе за всё, что ты для меня делал, пусть я в этом до конца не уверен. Но я прекрасно понимаю, что я делаю. Ты знаешь меня. Я всегда смеялся над браком. Всегда думал, что буду одиноким волком.

Молох тепло усмехнулся, всматриваясь в лицо Моргенштерна.

– Но всё сложилось иначе, – продолжал демон. – Да, Мо насиловал меня. Так это выглядит для тебя до сих пор. Возможно, ты и нынешний наш секс назовёшь насилием, – главком хмыкнул. – Но мне это нравится. Мне нравится всё, что он со мной делает. Ни с кем я не испытывал того, что ощутил с ним. Только он решил проблему, которая мучила меня на протяжении нескольких лет. Хотя, конечно, – это Люциан сказал чуть тише, – и был её причиной… Я не могу без него. Если ты проклянёшь этот брак, я пойму. И ты никогда меня не увидишь, – он сглотнул. – Да, он мой начальник. Да, это выглядит так, будто я подлизываюсь. Но почему-то никто не заметил, что после свадьбы я как был генералом, так и остался, – Люциан красноречиво посмотрел и на сестру. – Я… Я не знаю, что ещё сказать. Прошу меня простить, – быстро пробормотал демон и вышел из столовой.

Молох поднялся, чтобы пойти за ним, но Люциста опередила его. Жестами она посоветовала ему остаться и поговорить с Легионом. Главком вспомнил всё, чему его учил Слайз на дипломатических переговорах.

– Понимаю вас, – через несколько секунд раздумий произнёс демон.

Легион посмотрел на него с иронией.

– При всём уважении, мой командир. Я ничего не имею против вас. Я знаю, на что вы способны. Для меня честь принимать вас в своём доме. Но то, что мой сын… И вы…

– Не врите, – перебил его Молох. – Не в лицо. Вы не обязаны любить меня. Мы сейчас не в штабе. Просто перестаньте тиранить своего сына. У меня самого есть семья, и я понимаю ценность родственных уз. Никому нельзя верить, но близкие хотя бы засомневаются, когда соберутся предать. И вы до сих пор не вылетели с работы как раз потому, что вы отец моего… гм, моего…

– Мужа, – с кислым лицом произнёс Легион.

– Точно, – кивнул главком.

Как же сложно было называть этого нелепого Люциашку своим мужем. Дьявол. Кто вообще придумал? Пока он пробовал слово на вкус, Люциста привела генерала обратно. По её лицу было видно, что между ними произошёл серьёзный разговор.

– Я в порядке, – Люциан сел рядом с Молохом и похлопал главкома по плечу. Выглядел он так, словно увидел привидение.

На десерт подали бисквитный торт с фруктами. Молох почти не чувствовал веса чашек, в которые наливали чай. Он их рассматривал, но сжать свою не решался. И ручка такая тоненькая, и сама она какая-то… Лёгкая. Вновь воцарившуюся тишину прервала Люциста, которая вывела отца на разговор об экономике. Молох понял это как возможность поговорить с Люцианом.

– И что это было? – тихо поинтересовался главком, наклонившись к демону.

– Что именно? – убито прошептал Люциан, ковыряясь в куске торта. – Что мой отец ненавидит мой выбор и будет только рад, когда это всё кончится? Так всё очевидно, объяснения не требуется.

– Я не об этом, – Молох покачал головой. – Ты вышел. Почему? Обычно ты так легко не сдаёшься. Я думал, ты запрыгнешь на стол и начнёшь призывать своих теневых приятелей.

Люциан немного повеселел.

– Нет, совсем нет. Когда дело касается семьи, я тихий. Всё-таки он мой отец. Просто… Мне казалось, ещё немного, и я скажу, что… люблю тебя. Дьявол… Мне до сих пор неловко это говорить, – Моргенштерн чувствовал, как нагреваются щёки. – Твою мать, я, пожалуй, снова выйду…

– Стой, – жёстко приказал Молох и железной хваткой удержал его на месте. Присутствующие это заметили, но Люциста нервно засмеялась невпопад, и это немного разрядило обстановку. Удивительно, что сработало.

– Даже если ты скажешь, то что? Думаешь, я убью тебя за это? – глядя в глаза, требовательно спросил главнокомандующий.

– Ну… Что-то вроде этого, – Моргенштерн отвёл взгляд, стараясь смотреть в основном в пол. – Просто… Мне кажется, ты ненавидишь такую приторность. Ведь ты совсем не такой. Ты военный. Тебе тысячи лет. А тут я, мелкая сошка, которая даже до колен твоих не достаёт и кричит со своей крохотной лесенки о какой-то ерунде.

– Если бы мне надоело тебя слушать или я бы этого не хотел, я бы вырезал тебе язык, – Молох говорил задумчиво и даже взялся за нож, отчего Люциану стало не по себе. – Ты удивишься, но я не убью тебя, если ты лишний раз напомнишь мне, что, ну… в общем, очень меня ценишь, – позже главком прошептал генералу на ухо. – Если бы не этот ужин, я имел бы тебя на этом столе до зари.

– Но сейчас только восемь часов вечера…

– Рад, что мы друг друга поняли, – Молох поднял брови и положил нож на место.

Перешёптывания демонов не ускользнули от взгляда Легиона. Он беседовал с Люцистой, при этом постоянно наблюдая за виновниками торжества. Конечно, демон до сих пор не одобрял этого брака, потому что прекрасно помнил, чем закончился последний союз Молоха. Легион не хотел, чтобы его сын, хороший военный и смекалистый малый, закончил свою жизнь на скалах. Для него решение Люциана было равносильно тому, что он выбрал бы себе в супруги бешеного гризли. В то же время Легиону показалось, что Молох очень чутко относится к ситуации. Хотя, конечно, и действует не без помощи Люцисты. Тут что, все против него, чёрт возьми?

Легион понимал, что не был идеальным отцом, но он старался сделать всё ради благополучия своих детей. Да, не заладилось. Но Люциста выросла красивой и сильной девушкой, способной постоять за себя. Люциан… Ну, что выросло, то выросло. С этой мыслью Легион не заметил, как выплеснул на себя горячий чай. Он очнулся, когда Люциста схватила полотенце и начала помогать ему.

– Сильно обжёгся? – девушка ненадолго забыла обиды и смотрела на него так, как обычно это было в детстве. Легион возвращался домой раненый, и девочка, сдерживая слёзы страха, с уверенностью бинтовала его. Люциана не было дома, ведь началась пора его образования, и Люциста помогала, как могла. И в вопросе: «Тебе больно, папа?» – выражалось столько любви и заботы, что Легион неосознанно улыбался. Да, выдался тяжёлый день, полный грязной брани и алчных ублюдков, но чистенькая Люциста в белых носочках и парой хвостиков прогоняла всю его злость. И почему она всё-таки ненавидит женские пансионы?

Легион был жёстким, потому что только его указания могли привести детей к счастью. Он прожил достаточно долго для того, чтобы иметь право планировать их будущее. Однако демон не учёл, что дети – это не те деревянные фигурки, которые ставишь на карту, чтобы победить противника, и переставляешь, когда тебе вздумается.

========== Оказия 24-1: Дымов ==========

Тьма стала живой.

Её масса, состоящая из черноты, обволакивала сыростью. Склизкая и плотная, она душила, и демон увязал в ней, как в болоте. Дышать было почти невозможно. Освободиться из цепей с печатью на плече, блокирующей силу, – задача слишком сложная. Сейчас – точно. Моргенштерн был обычным человеком. Избитым, напуганным и замёрзшим. Пахло ржавчиной, плесенью и тухлыми тряпками.

Единственное, что Люциан различал отчётливо – два горящих во мраке глаза. После того, как они появляются, следует очень болезненный удар чем-то тяжёлым и острым. Кожа рвётся – лезвия полосуют мышцы. По телу проходит судорога. Связанный, Моргенштерн извивается, и цепи бьют по полу. Он уже не чувствует холода звеньев. Демон обдирает колени и локти о дырявый бетон, когда с громкими ругательствами пытается избежать нового удара. Карабкается так, будто находится на раскалённой сковороде.

Иногда вместо лезвий Моргенштерн получает тупые удары ногами. Мыски у ботинок очень твёрдые, металлические. После них сердце колотится, будто собираясь взорваться. Голова кружится, сознание ненадолго угасает. Люциан не знал, чем это объяснить: внутренним кровотечением или слабостью от голода. Всё-таки человеческое тело требует ухода больше, чем демоническое. Генерал давно не умирал, будучи человеком, поэтому не помнил, чем это может кончиться. Впрочем, исход был бы явно лучше, чем нынешняя ситуация.

Особенно саднило и жгло плечо, на котором грубо, но очень глубоко вырезали печать. «Надо сделать татуировку, чтобы никого не утруждать», – со слабой злостью подумал Люциан, ловя ртом воздух. Он мог бы сдерживаться и не кричать, но вопли вырывались из груди сами собой, когда экзекутор молотил его битой по спине. Моргенштерн пытался отползти, скуля от боли и теряя сознание, но предательское тело не слушалось.

Его перевернули на спину.

– Думаю… Я знаю… Кто ты… Ты…

Удар ногой в челюсть не дал ему договорить.

***

Молох весь день провёл с дурным предчувствием, мешавшим работать. С утра главком встал с тем, что похоже на ожидание дурного письма. По дурноте оно могло бы сравниться с полученным по почте отрезанным пальцем. Иногда демон отвлекался от предчувствия, когда был близок к цели. Преступная сеть контрабандистов ускользала, как песок между пальцев. Выследить их было сложно, потому что защищаться от демонов они умели.

Главнокомандующий старался не использовать силу и блокировать способности, чтобы без проблем следить за целями. Он много раз забирался на крыши с биноклем и сверялся с картами, чтобы отметить точки. Когда ему надоедало лазать по лестницам, то прыгал с одной на другую с тихим кряком.

Как оказалось, технологии бурно развивались. Люциста выдала ему гарнитуру, по которой можно было общаться, не занимая рук. Молох подумал, что не так уж и бесполезно это человечество, если изобретает такие штуки. Не нужно тратить силу, чтобы телепатически связаться с собеседником. Засунул в ухо эту крошку – и иди, куда тебе захотелось. А там, на той стороне, собеседник работает с интернетом и даёт информацию.

– И всё-таки, почему владыка сил Ада лично гуляет по крышам этого скромного городка? – поинтересовалась Люциста, сидя у себя дома и параллельно смотря сериал с кофе в руках.

– Не сказал бы, что скромного. Небоскрёбы будь здоров, – хмыкнул Молох, подтягиваясь на соседнюю крышу. – А по поводу – лично… Поживи с моё, а потом посмотрим, кому ты захочешь довериться.

Девушка усмехнулась то ли комментарию главкома, то ли действию персонажа сериала.

– Кругу доверенных лиц, – с улыбкой хмыкнула она, закидывая ноги на стол. – Близким.

Главком усмехнулся, утирая пот со лба. Солнце светило ярко, а на небе было ни тучки. Появилась бы хоть одна – уже стало бы гораздо легче. Молох достал из-за пояса бутылку с водой и сделал несколько крупных глотков. Не то чтобы спасение, но уже стало легче, и он стал карабкаться с новой силой.

– Ведь подставлять близких так удобно, да?

– Я… – растерялась Люциста. – Я не то имела в виду…

– Нет, – покачал головой главком, – это. У меня всего несколько демонов, которым я могу доверять, и посылать их на почти суицидальное задание – для меня роскошь.

Моргенштерн удивилась и, поправив гарнитуру, отправилась на кухню, где закипал чайник для новой кружки кофе.

– Целиком и полностью доверяешь?

– Это уже другой вопрос, – послышался лязг от погнувшейся под весом мужчины металлической крыши. – Слушай, проверь, что там с Моргенштерном. Я его не чувствую. Мне это не нравится.

Люциста увернулась от резко хлестнувшего кипятка.

– Ты серьёзно? Как я его найду, если даже ты его не чувствуешь?

– Я должен учить тебя работать? – жёстко произнёс главнокомандующий.

Девушка надула губы и быстрым шагом отправилась собираться, наплевав на кофе.

***

– Мы здесь вечность, а ты до сих пор ничего не сказал, – слабым голосом произнёс Люциан, дыша в пол. Он почти не чувствовал щёку из-за холода скользкого бетона.

Его похититель сидел на стуле и почти не двигался. Демону это нравилось больше, чем движения, которые приносят только боль. Солнце взошло, и пробившийся в подвал свет сделал обстановку яснее. Теперь генерал видел, что на лице незнакомца маска, глаза которой горели. Под капюшоном он различал лишь неясные очертания. Этого было достаточно, чтобы убедиться, что она страшная.

– Вряд ли меня так избил бы незнакомый мне человек, – прохрипел демон. – Мы явно знакомы… Эти металлические мыски говорят о многом.

Экзекутор шевельнулся, и генерал вздохнул, вжав голову в плечи. Меньше всего ему хотелось, чтобы по всё ещё горящим ранам прошлось новое пламя. Он был готов грызть бетон под ним, если бы это заглушило боль. Люциан давно сделал предположение, но не осмеливался его высказать. Если это был тот, о ком он подумал, то это вершина айсберга. За то, что произошло, необходимо выплатить баснословный долг.

– Дымов, – произнёс похититель на славянском языке. Голос был изменён до автотюна, но Люциану и этого достаточно. Металл, славянский – что вероятно, чешский – картинка складывалась.

– Вен… – демону не удалось договорить. Как только он начал складывать слово, Дымов поднялся и нанёс удар битой по лицу. Люциан громко взвыл, став непрерывно рычать от боли.

– Дымов, – настойчиво повторил похититель, завершив свою речь сочным ударом по лицу демона.

«Я думал, что Молох избавился от него. Какого чёрта происходит», – шевеля головой, чтобы волосами стереть слёзы, думал демон. Если бы только ему удалось стереть печать… Силы бы это не уровняло, но Люциан мог бы сопротивляться. Трогать кольцо, подаренное Молохом, он боялся, потому что Дым сразу бы отнял его.

Наступил момент, когда послышался лязг открывшейся двери. Дымов вышел, и Моргенштерн выдохнул. Стараясь перетерпеть изголодавшуюся по его страданиям боль, он заполз на одеяло, постеленное на полу. Всё горит. Как будто до сих пор от тела Люциана отрывают по кусочкам. Одеяло воняло мочой. Дела шли паршивее некуда. Понадобилось много времени, чтобы снять кольцо, а потом прижаться к нему губами. Моргенштерн никогда не молился, но сейчас теплилась надежда, что его услышат.

***

Слайз не ожидал, что когда-нибудь увидит девушку в штабе. Ящер оформлял бухгалтерию, когда Люциста вломилась в его кабинет, закинула одну ногу на стол и взяла того на мушку. Какой у неё разрез платья…

– Соберись, – оборвала его Моргенштерн. – Тебя ждёт работа поинтереснее.

– И ты здравствуй, Люци, – с усталым зевком кивнул Слайз. – Что там? У тебя такое лицо, будто этому миру нужен герой.

– Почти, – она убрала ногу со стола, так как ящер всё ещё туда смотрел, чтобы пристыдить её. – Мой братец, похоже, опять куда-то вляпался.

– Босс не посвящал меня в свои планы, – пожал плечами секретарь. – Он взял тебя, так что действуй.

Люциста нахмурилась, не понимая, был ли нанесён удар самолюбию Слайза или он просто такой формалист. Ничего в нём не говорило об обиде.

С таким же скучающим видом демон раскладывал документацию по ящикам.

– У меня слишком много информации, чтобы определить, какая конкретно тебе нужна, – Слайз улыбнулся, и перепонки на его шее дрогнули. – Конечно, я знаю, зачем ты пришла. По другому поводу сюда никто не заходит, даже если у меня день рождения. Судьба второстепенных героев, так сказать, – бросил он невзначай и подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж со стеллажами. – Ты уже была в Архивах и понимаешь, что здесь лишь малая часть полезных сведений. Но за любую такую папку, – Слайз держал дело в руках, перевязанное алой лентой, – можно убить или заплатить несколько тысяч декоинов. Не то чтобы я смел опустошать Архив, но туда приходят всегда в первую очередь, и самое полезное ускользает от этих остолопов.

Девушка ухмыльнулась. Пока Слайз говорил, она рассматривала антикварную чернильницу на столе. Бумага в кипе тоже на вид была дорогой и шероховатой, кремового оттенка.

– Обычно после таких слов в меня должна лететь пуля, – Люциста подняла голову, отставив и статуэтку, изображающую греческого спортсмена, в сторону.

– Если тебе доверяет босс, половину моего доверия ты уже имеешь, – отозвался демон сверху.

– Это очень подозрительно, знаешь?

Слайз хмыкнул, спускаясь и останавливаясь на первых двух ступенях.

– Если я доверяю тебе, ты должна ответить тем же. Из двух половинок сложится одна, и мы сможем продуктивно поработать.

Люциста неторопливо и грациозно подошла к демону. Минуту они молчали, она стряхнула с его лацкана невидимые пылинки.

– Интересно, продолжай…

– Есть один радостный дурачок, работающий с контрабандой, – демон протянул Люцисте папку с документами. – Его я знаю дольше Люциана, человек надёжный. Я ему дарю лишние годы жизни, а он развлекается как хочет.

Девушка покачала головой, заглянув в дело. Глазам предстал плутоватый мужчина лет тридцати.

– Райвас… – удивлению не было предела. – Ты связался с ним? – в голосе прозвучала почти издёвка.

– Нас многое связывает, в том числе и незаконное, – уклончиво произнёс Слайз. – Найди его, а он в свою очередь даст тебе наводку.

– Я так понимаю, я у тебя в долгу, – улыбнулась Моргенштерн. – И мой чемодан с бриллиантами тебя не интересует?

Слайз повёл плечом.

– Нет. Мы сочтёмся, когда потребуется.

Люциста поблагодарила его, но перед уходом не удержалась и бросила:

– Из тебя вышел бы первоклассный крёстный отец.

***

Прессовать человека гораздо проще, чем демона. Лиши последнего рук или ног – он всё равно возьмёт своё. Человеку же останется утопать в жалости к себе и догнивать свой век, пока над ним кто-нибудь не сжалится.

Когда пришло время еды, Люциану бросили кусок плесневелого сыра. Вряд ли его привезли из Франции специально для генерала, поэтому он предусмотрительно объел участки, казавшиеся наиболее аппетитными. Количества было достаточно, чтобы сыр не вздумал пойти обратно. Кислый молочный вкус казался самым приятным, что можно было почувствовать в этот момент. Демон смаковал кусочек, болтал по всему рту и наслаждался им. Он и не знал, что сыр может быть таким восхитительным.

Спустя некоторое время Моргенштерн почувствовал прилив сил. Кошмар длился второй день. Чтобы хоть как-то фиксировать время, он старался следить за солнцем. Впрочем, бывали и облачные дни, так что могло пройти и не два дня.

В комнате не было совсем ничего, что можно было бы использовать для побега. У Люциана имелась только голова на плечах, от которой никакого толку. И печать прижечь нечем… Всё равно на теле уже не было живого места. Моргенштерн чувствовал себя чашкой, которую раз за разом разбивали и склеивали. Ждали, когда же она наконец станет пылью.

Раны гноились и зудели. Демон пытался чесаться и сдирал засохшие слои, и всё снова кровоточило. Но Люциан испытывал немыслимое облегчение, когда наконец чесался. Одна из его немногих радостей в настоящем.

Демон и сейчас облюбовывал потемневший от его крови бетонный угол – от углубления для двери. Неожиданно Люциан замер, когда услышал классическую музыку. Это был отрывок из какой-то оперы. Женский голос, эхом отскакивающий от стен, показался ему неописуемо красивым. Моргенштерн остановился и весь отдался мелодии, увлекшей его далеко отсюда.

Этой ночью Люциан вновь пламенно молился кусочку металла.

***

Молох крутил пустой барабан револьвера, будто собирался играть в русскую рулетку. Он не чувствовал Люциана третий день и потому был очень нервным. Чтобы как-то сорвать немую злость, главнокомандующий всё же зарядил пистолет и выстрелил в мраморный бюст в коридоре. Тот разлетелся на куски, и принёс немного успокоения.

Демон оставил себе гарнитуру, чтобы иметь быструю связь с Люцистой. Благодаря этому он узнал, что в Аду существует аналог сотовой связи. Консультанты были рады помаячить в штабе, чтобы продать всё втридорога. Слайз справедливости ради выкрал у одного из них бумажник.

– Душечка, не пали почём зря, – Люциста впорхнула в комнату, как приносит свой душистый аромат весна после долгой сухой зимы.

Молох не нашёл, что ответить. Он ожидал услышать всё через гарнитуру, иначе на кой-чёрт затраты. Главком молча снял её и положил на стол. Сложил руки в замок и положил на них подбородок. Выжидал.

– У меня дивные новости, – мурлыкала девушка, извлекая из-под плаща поверх платья небольшую папку. – Вот тот, кто нам нужен.

Молох нахмурился.

– У тебя вся шея в засосах, – строго заметил он. – Постыдилась бы, – а папку взял и стал нетерпеливо листать. Взгляд нервно забегал по строчкам.

Люциста горделиво хмыкнула и вздёрнула нос, поправляя лямку сползающего платья.

– Всё для фронта.

– Более лживого патриотизма я ни от кого не видел, – так же хмуро отпустил комментарий главнокомандующий. Впрочем, его лицо светлело, когда он прочитывал данные. Мысли о том, что скоро можно устроить кровавую баню, а заодно и Люциану помочь, пробуждали в нём второе дыхание уже сейчас.

– Дымов, – довольная, произнесла Люциста. – Нашла через дружественную контрабандную сеть. Крупная рыба, появился на рынке труда совсем недавно. Карьерная лестница, как в сказке.

Молох демонстративно посмотрел на её засосы.

– Да, данные дались мне нелегко. Этот Райвас… Ох, ладно… Похоже, что этот Дымов просто чья-то марионетка. У парня в голове жвачка и провода. Что же нужно перевозить, чтобы клеить таких ребят. А, душечка? – Люциста подпёрла голову рукой и закинула ноги на стол.

Главнокомандующий в который раз задавался вопросом, почему он позволяет ей так фривольно себя вести. Ответ был очевиден, конечно, но всё же. Как он до такого докатился. Демон открыл рот, чтобы задать вопрос, но девушка его опередила.

– Наши шпионы уже выходят на этого красавчика. Надевай свой лучший мундир, полковник, а я за попкорном, – Люциста бодро поиграла бровями и вышла из кабинета, насвистывая что-то из французского шансона.

========== Оказия 24-2: Дымов ==========

Дымов был похож на колосса. Люциан смотрел на него, лёжа в ногах, и почти не дышал. Остатки жизни не вышли только потому, что он ждал. Незавершённые дела часто задерживают на этом свете. Моргенштерн уже не считал, сколько раз получал. Он вздрагивал от любого шага и прикосновения. Волчий взгляд не пронзал Дымова, будто тот и не видел его. Наёмник просто пригрозил Люциану лишить его зрения.

– Мне похер, – процедил сквозь зубы демон, но задёргался сразу же, как только Дымов приблизился к нему.

Сил шевелиться не было. В руках похитителя была злополучная бита с гвоздями. Люциан мечтал проснуться, чтобы всё оказалось позади.

Дверь вышибло взрывом. Следом за взрывной волной в комнату кто-то зашёл. Люциан слегка оглох после того, как металлическая дверь с лязгами врезалась в стену, а потом рухнула на пол. Демон смутно слышал тихие шорохи, которые на самом деле отзывались шагами бога войны. Люциан просто тихо и истерически захохотал, когда почувствовал кровь Дымова на своём лице. Вряд ли жаждущий так радуется воде, как Моргенштерн – её потоку.

Неведомая сила схватила наёмника и впечатала в стену. Немногие верующие удостаиваются такой чести: видеть, как их бог сокрушает врагов – обычно приходится делать всё самим. Люциан с трудом перевернулся на живот и прижался щекой к полу. Он пытался рассмотреть, что же будет дальше.

– Мы… ждали выкупа… – прежде устрашавший автотюн Дымова теперь звучал довольно жалко.

Молох остановился. На маске наёмника уже отчётливо отпечатался его кулак. Главком вспомнил кое-что. Остановился только затем, чтобы схватить Дымова и перекинуть его шею через плечо. Локтем демон начал прицельно бить посередине. Из-под кожи начали выглядывать шипящие электричеством провода. Дымов дёргал руками в надежде освободиться и отталкивался ногами, но они скользили. Чем сильнее наёмник сопротивлялся, тем ярче становился азарт Молоха.

– Когда отдам Слайзу твою начинку, то как следует повеселюсь с твоим телом. А потом отправлю к хозяевам. Я заметил, что ты очень любишь играть. Я тоже игрок, приятель. Как ты смотришь на то, чтобы я отымел тебя прямо в глазницу. Выбирай: правую или левую? – Молох больше был в ярости, чем намерен развлекаться.

Когда голова с хрустом отломилась, а тело обмякло, главнокомандующий содрал маску. Под ней красовалось подгнившее лицо.

– Я думал, что втоптал тебя в грязь на достаточную глубину. Оказалось, нет, – сдерживая гнев, чтобы не размозжить голову прямо сейчас, прошипел Молох. – Люциста, хватит пялиться, подними нашу принцессу и пошли. Скажи Слайзу, чтобы прибрал здесь, – он с наслаждением бросил голову Дымова об пол, – я не могу долго нянчиться с нашим новым другом. Разнесу нахуй.

Следующее, что услышал Люциан, это женское «потерпи», после чего плечо обожгла агония, которая сотрясла тело. Гортанный хрип вместо крика вырвался из груди. Моргенштерн заметался по полу, содрогаясь всем телом. Но потом всё застелила эйфория. Печати не было, и регенерация взяла своё. Прохладной ласковой пеленой она накрыла все раны. Люциан почувствовал, что способен свернуть горы. Замечательно быть демоном.