Текст книги "Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1"
Автор книги: Надежда Башлакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)
– Замолчи ты, она просто ещё ребёнок.– Заступилась за Девочку старшая из рабынь.
– А я вам говорю, ничего путного из неё не выйдет и закончит она свою жизнь на помойке горкой протухшего мяса.– Не унималась темноволосая спорщица. Она единственная среди всех девушек не была светлокожей, будь то блондинка или брюнетка.
– Попридержи свой язык. Нельзя насылать проклятья на чужую голову, как бы потом не поймать их на свою.– Одёрнули её.
– Тьфу ты.– Сплюнула темнокожая, которой очень не понравилось последнее предположение.
В приоткрытую дверь заглянула ещё одна девушка, с любопытством окинув взглядом новенькую, она прошептала:
– Хозяин ждёт в своих покоях. Карен спрашивает, она сама пойдёт или прислать кого с верёвкой.
Все без исключения девушки воззрились на Девочку.
– Ну, что, сама пойдёшь?– Спросила старшая.
– Ку-куда?– Спросила та, прекрасно понимая, куда именно её собирались препроводить, при этом отступая на шаг.
– Понятно.– Печально вздохнула старшая.– Скажи Карену, пускай присылает кого-нибудь, с верёвкой или без.
Девушка кивнула и вновь скрылась за дверью.
Спустя уже несколько минут, Девочка была перекинута через плечо высокого темнокожего парня. Пытаясь вырваться и крича, она всколыхнула своды богатого дворца.
– Ну, вот, все труды насмарку.– Печально вздохнула старшая.
– Хотя с другой стороны, господину нравятся дикие одноразовые кошечки.– Тихо добавила разом присмиревшая темнокожая красотка.
Кому-кому, как не им, знать, что последует за всем этим.
Дорогая накидка из тончайшего шёлка порвалась в двух местах, несколько белокурых прядей выбилось из общей массы волос, на ногах не доставало одного шлёпка.
Вот так растрёпанная Девочка предстала перед своим новым господином. Чернокожий увалень, по хозяйскому кивку, лениво бросил её на кровать и, поклонившись, удалился из покоев.
Покои покоями, а в жизни Девочки покоя, похоже, не предвиделось, по крайней мере, в ближайшее время.
– Ну что, светловолосая кошечка, решила показать коготки? Царапаемся, значит?– Обнажённый по пояс хозяин, в широких штанах шароварах, весело ухмыльнулся.
Девочка затравлено смотрела на него, поднявшись из положения лёжа на четвереньки, но, по-прежнему, оставаясь на перине из множества подушек, сразу же, как только ушёл тот, кто её на эту самую перину сбросил.
– Что ж, я люблю, когда мне сопротивляются.– Пожал плечами новый господин.
– Но я не хочу, пожалуйста, господин.– Зашептала Девочка, загнанным зверьком отползая назад.
– А вот тебя, моя дорогая, спрашивать никто не собирается.– Невозмутимо произнёс он и двинулся в её сторону.
– Нет. Нет. Нет.
Ей ответил лишь его заливистый весёлый хохот.
Битва пятидесятилетнего мужлана и двенадцатилетней девочки оказалась короткой. Несколько минут и Девочка уже была подмята под крупное темнокожее мужское тело. От лёгкой накидки, что на неё набросили несколькими минутами ранее, не осталось и следа. Точнее следы-то остались, да только валялись теперь мелкими лоскутами по всей комнате.
Как бы Девочка не вырывалась, как бы не царапалась и не кусалась, но её сопротивление, не шло не в какое сравнение с тем натиском, что оказывал крепкий взрослый мужчина. К тому же точный удар в лицо заставил её голову на мгновение откинуться назад, и разнокалиберные звёздочки тут же заплясали перед глазами. Слёзы затмевали её взор и душили, а ком в горле этому всячески способствовал, а тут ещё тонкая липкая струйка заструилась по подбородку.
– Не надо, пожалуйста, не надо.– Из последних сил взмолилась Девочка, собирая воедино остатки своего сопротивления.
Он только ухмыльнулся ей в лицо, обнажив белоснежные зубы, что явственно выделялись на чёрном лице. Затем наклонился и лизнул её окровавленный подбородок.
– Обожаю свежую кровь.– С этими словами он распустил пояс своих штанов и, совершив несколько обратно-поступательных движений нижней частью тела, избавился от них, обнажившись полностью. Он не торопился, по-прежнему оставаясь на одном и том же месте и демонстрируя ей своё тело, тело, которым по-настоящему гордился.
Девочка не то чтобы испугалась мужской наготы, как раз таки её она видела частенько и раньше, правда не в такой близости, но всё же лицезреть полностью обнажённого мужчину чёрной скалой нависшей над ней и над всей её короткой доселе жизнью было по-настоящему страшно. Поэтому, когда он начал медленно опускаться, наступая на неё, она тихо вскрикнула и попробовала отползти назад. Вот только когда она поняла, что то, что происходило с ней на корабле, то были только цветочки, а ягодки же она вкушала теперь. Ведь теперь ей по-настоящему не куда было бежать, а её драгоценная девственность больше никем не береглась, разве что только ею самой.
Грубо раздвинув ей ноги коленом, он вошёл в неё стремительно и жёстко.
Тут же громкий крик боли и страха прорезал тишину притаившихся покоев, но они ко всему оставались безучастны, они уже столько раз видели несправедливость, боль и унижение, что кроме равнодушия эти крики у них больше ничего не вызывали. Покои оказались под стать своему хозяину, который в данный момент двигался резкими рывками на маленьком съёжившемся теле своей рабыни. Его не остановило даже то, что у него у самого имелась дочь пятнадцати лет, которая сейчас с нянечкой гостила у тётки. А ведь Девочке, плачущей сейчас под ним, было всего двенадцать. Хотя откуда мы можем знать, какие извращённые фантазии таит ум другого человека.
– Нет, пожалуйста, не надо, мне больно. Пусти господин.– Шептали пересохшие мигом губы.– Пожалуйста, не надо.
Боль, усталость и унижение навалились все разом. После первоначальной борьбы, сил сопротивляться больше не было. Только слёзы текли по щекам, да лёгкая корочка крови засыхала на подбородке и губах, даже шёпот и тот уже давался с трудом. Гримаса боли то появлялась на лице, то исчезала, неожиданно на неё накатила волна полного безразличия. Она и вовсе перестала сопротивляться, закрыв глаза и мечтая о тех временах, когда она впервые будет свободной, а это должно произойти уже скоро, тогда, когда она взойдёт на небеса. После того унижение, что выпало ей на долю и что ей ещё только предстояло вынести, жить ей оставалось не долго, уж она-то об этом позаботится.
Почти сутки она провела в покоях нового господина. Он то исчезал, то появлялся, чтобы вновь удовлетворить свою животную потребность. Всё это время Девочка не ела, не пила, хотя поднос с пищей стоял рядом со столиком, и вообще не вставала с того места, на которое её повалил насильник. Жизнь, которая и раньше-то не вселяла в неё никакой надежды, теперь и вовсе потеряла для неё всякий смысл. Теперь только оставалось ждать, когда ею окончательно натешатся, тогда ей должна будет, просто обязана будет выпасть возможность покаяться перед богами и отойти в мир иной.
Когда в очередной раз хозяин вернулся не один, она поняла что наступает перемена и, возможно, её мучения скоро подойдут к концу. Но она была права и ошибалась одновременно. Перемена неизменно наступила, да вот только, к сожалению, не в лучшую для неё сторону, и основную массу боли и унижения ей тогда ещё только предстояло вынести.
– Забирай её Карен, она мне наскучила.– Безразлично махнул рукой господин.– К тому же я в ней полностью разочаровался.
– Что не девственницей оказалась, мой господин?
– Да нет, почему же, девственницей, да только я ожидал получить в её лице страстную и яростную кошку, а в результате только позабавился с загнанным в угол и безразличным ко всему котёнком.
Карен понимающе кивнул и на мгновение в глазах его, как показалось Девочке, промелькнула искренняя жалость. Но только лишь на мгновение, и, может, всё-таки показалось?
– Слишком холодна, мой господин?– Спросил он между тем деловито.
– Да, но думаю, для моих воинов это не будет таким уж большим упущением.– Лукаво произнёс хозяин.
– Ваши люди рады любому подарку от уважаемого и достопочтенного господина, господин мой.– Поклонился тот, что звался Кареном.
– Вот и отлично, тогда забирай её вниз.
– Что потом с нею делать, мой господин?
– Если останется жива, поступишь по своему разумению, не какое твоё решение, каковым бы оно не было, я не буду оспаривать и осуждать. Твоя верность и преданность известны мне многие годы, потому поступай так, как велит своя голова на плечах. В общем, как знаешь.– Он раздражённо взмахнул рукой.
– Спасибо, мой господин.– Старый воин подошёл, перекинул лёгкое обнажённое тельце через плечо и направился к выходу.
– Карен.– Окликнул его хозяин.
– Да, мой господин?
– Пришли мне рабыню для утех, кого-нибудь пожарче, да пошустрее.
– Слушаюсь, мой господин.– Старый воин слегка поклонился, что было не очень удобно сделать из-за того, что перекинутая через его плечо, на мир равнодушно взирала маленькая поруганная Девочка.
Большинство воинов и вправду приняли такой подарок с радостью и благодарностью. Послышались одобрительные возгласы, шутки и смех. Некоторые правда сразу отошли в сторонку, кто-то из брезгливости не желал прикасаться к маленькой окровавленной рабыне, а в ком-то ещё жила жалость, которая, впрочем, ничем больше не подкрепляясь, не позволяла вступиться за Девочку, но и не допускала своего владельца к общему беспутству.
Воинам ведь и не требовалось, чтобы она приняла ванну, надела тонкую накидку, благоухала благовониями. С них было достаточно и того, что посреди их воинской обители лежала маленькая беззащитная Девочка, подаренная хозяином и находившаяся полностью в их власти. И совсем уже не важно было то, что она была ещё совсем ребёнком и её, похоже, не слишком-то воодушевляла мысль отдаваться всем и каждому, и что кровь на внутренней стороне её бёдер только-только, как успела засохнуть. Потому как для того, чтобы почувствовать свою власть над слабыми мира сего, не обязательно нужно было чувствовать и присутствие совести, скорее даже наоборот. Да всё это было и не важно. Они просто с вожделением смотрели на неё, как хищники, которым только что принесли свежее мясо, со струйками стекающей тёплой крови. Человеческая жестокость и чёрствость порой доходит до крайностей, мало укладывающихся в обычный рядовой смысл бытия, но так бывает и, к всеобщему сожалению, отнюдь нередко.
И вновь пошла череда мужских лиц, за исключением разве что того, что теперь они были разными, а не принадлежали одному и тому же человеку. Девочка, ещё вначале попробовав вырываться, уже полностью признала свою беззащитность и уязвимость, а значит, по её мнению и не следовало лишний раз искушать судьбу и совершать какие-то бессмысленные попытки вырваться. Тем более что она уже заработала достаточную долю этих самых тумаков, синяков, пощёчин и ссадин, чтобы понять, что это не очень хорошая идея, на счёт того чтобы подороже продать свою честь, тем более что и продавать-то было уже особенно нечего. Их же здесь было столько, уже прошедших через неё и ещё только ждавших своей очереди.
Она молча смотрела в сторону на белую потрескавшуюся стену кухни, по которой пару минут назад пробежал большущий откормленный таракан, и только жгучие слёзы уже не прокладывали более на её щеках две мокрые дорожки, а уже свободно бежали по ранее проторённым не пересыхающим уже больше суток протокам. Но скоро и они иссякли, как иссякает лишённый души ручей. Иногда Девочка теряла сознание, так как боль вскоре стала превозмогать над всеми иными чувствами, потом она снова приходила в себя и взирала на всё ту же стенку глазами до краёв наполненными вселенской пустотой.
– Ба, старая знакомая, как тесен мир. А ты, вероятно, думала, что уже никогда больше не увидишь меня. А зря, теперь я твой самый страшный кошмар. Ну, что, маленькая шлюшка, я же говорил, что всегда получаю то, что захочу.
Девочка неуверенно повернулась на голос. Вообще-то она не обращала внимания на те моменты, когда один из её мучителей сменялся другим, но эти слова и голос заставили её уставшее тело всё же повернуть голову.
Их глаза встретились, взгляды пересеклись, и в обоих сквозила жгучая ненависть.
– Из-за тебя, красавица, я потерял кучу денег и любимую работу, за счёт которой прожил несколько лет. Разве за это не стоит доставить тебе наивысшее наслаждение, как ты думаешь? А?– Он вышел из неё и снова с силой ворвался в её измученное лоно.– И тут больше нет твоего боевого кота и жадного капитана, так что и помочь тебе больше не кому.
Девочка еле слышно застонала, несколько слезинок вновь вытекли из болезненных покрасневших глаз.
– Эта работа наёмника и твоя боль, несколько компенсируют мои неудобства, но я считаю, что этого всё равно недостаточно. Ты мне за всё заплатишь, тварь.
Девочка молчала. Тогда он снова рывком вошёл в неё, причиняя тем самым огромную боль. На этот раз она не смогла сдержаться и вскрикнула, слёзы же вновь стали прокладывать по грязным щекам две мокрые дорожки.
– Эй, новичок,– послышался голос Карена,– ты там девчонку-то не угробь. И вообще давай заканчивай, ты тут не один такой возбуждённый. Герой любовник выискался.
– Мы с тобой ещё встретимся, дрянь.– Гневно прошептал старый знакомый, избавляясь от груза своего возбуждения, и резко поднимаясь.
Тяжёлый сапог с каким-то радостным удовлетворением врезался в обнажённый девичий бок. Девочка не произнесла не звука, только изогнулась всем телом и изо рта тонкой струйкой вытекла желчь.
Многие, если не все, засмеялись, не находя в себе жалости и сострадания.
И только старая слепая бабка беспомощно махала клюкой в разные стороны, сидя в дальнем углу помещения. Кем она была, и как здесь оказалась, для Девочки оставалось загадкой.
– Что же вы делаете, ироды, отпустите ребёнка.– Беззубо шамкала она, вот только никто её не слушал.
По морщинистым впалым щекам текли жгучие слёзы, которые, казалось, уже давным-давно высохли в повреждённых слепых глазах.
Девочка отвернулась к стене, вновь высушивая слёзы и не смея больше обращать внимание, на череду сменяющих друг друга мужских лиц и тел подле себя.
Она и сама не заметила, как боль сменилась блаженством, вначале она не могла понять, умерла ли она или просто заснула, но оказалось второе. Она видела мать, маячившую где-то вдалеке, она пела ей колыбельную песню и ласково улыбалась. Девочка почувствовала, как кто-то нежно потёрся о её щёку.
– Мама.– Прошептала она, но, уже мгновение спустя, поняла, что это была не мать.
Испугавшись, она нервно открыла глаза и увидела рядом с собой маленького розового котёнка. Именно розового, он был очень смешной, по крайней мере, Девочке не приходилось встречать таких раньше, и он ей таковым казался. Он был ужасно пушист и длинношерст, на круглой мордашке особенно выделялись большие круглые глаза и маленький приплюснутый носик.
Котёнок нежно тёрся о её щёку и мурлыкал.
– Привет.– Прошептала Девочка.
– Мяу.– Приветственно мяукнул котёнок.
Девочка через силу протянула руку, двигаться ужасно не хотелось, и дотронулась до мягкой шёрстки. Мягкой и пушистой, вот какой была на ощупь розовая шерсть.
– Ты кто? Капелька мёда в бочке дёгтя?– Прошептала Девочка.
– Мяу.– Ответил котёнок.
Девочка осмотрелась, по всему было видно, что на дворе ночь. Вокруг не было не души. Все, вероятно, разлеглись по своим койкам в соседнем помещении. И только бедная измученная Девочка оставалась на том самом месте, где её вчера и оставили.
Несколько синяков и ссадин, разбитый подбородок, поруганная гордость и ужасная боль между ног, вот что она вынесла из своего нового жизненного опыта.
Неожиданно в помещение ввалилось двое молодых воинов, потных, запылённых и во всеоружии.
– Что новая девчонка?– Громко спросил один из них, кивнув в сторону скрутившейся калачиком обнажённой Девочки.
– Да, а вы что не знали?– Послышался голос из дальнего угла.
Девочка даже не заметила, что находилась в большом помещение не одна, потому и вздрогнула в испуге не от голоса вошедшего, а оттого, что кто-то откликнулся в темноте позади неё самой.
– Да мы ж только что с караула, откуда нам знать. Что ж, пойдём что ли, снимем напряжение сегодняшнего трудного дня.
– Идите, идите, вас там только пока и не было.
Все трое зашлись в общем смехе.
Котёнок неприветливо зашипел, но был осторожно отстранён в сторону грубой мозолистой рукой.
Девочка прикрыла глаза, пытаясь сдержать слёзы, прекрасно понимая, что именно за этим последует. Только-только начавшие затягиваться раны, всколыхнулись новой болью, что превосходила даже ту, что ей случилось вынести до этого.
Она не могла потом вспомнить, сколько их было, и лишь одно знакомое лицо запечатлелось в её светлой памяти. Он пришёл к ней снова уже ночью, после двух тех запоздалых воинов. И ей снова пришлось вынести всю мерзость общения с ним. Несколько пощёчин, унизительных слов и ненавистная близость.
"Если я всё же останусь жить после всего этого, я никогда больше не буду рабой и никогда не дам прикоснуться к себе ни кому из мужчин, если на то не будет моей воли, и если это не будет противоречить моим принципам".
– У кошачьих ведь девять жизней, маленькая шлюха, так что не расстраивайся. Ничего, раны свои ты залечишь. Просто считай, что после сегодняшнего, у тебя их остаётся ещё как минимум восемь.– С ухмылкой произнёс он, вновь отрываясь от её тела.– Надеюсь, мы с тобой встретимся ещё не раз, моя дорогая, ведь твой должок ещё не исчерпан.
Девочка что-то тихо прошептала.
Не расслышав, что именно она произнесла, мучитель приподнял её голову, накрутив на руку длинные спутавшиеся волосы, как и когда-то на корабле.
– Что ты там бормочешь, убогая?
– Теперь ты мне должен, сволочь. Надеюсь, мы с тобой встретимся ещё только однажды и славно, что в отличие от меня, у тебя жизнь всего только одна.– Собравшись с силами, выдавила из себя измученная Девочка.
– Сука. Ах ты, сраная сука.– Гневно выкрикнул наёмник и, отпустив её волосы, со всей силы ударил Девочку под дых.
Она скрутилась от боли, морщась, но на губах её играла удовлетворённая улыбка. Она достигла желаемого, ей удалось его разозлить и это радовало, даже через такую боль.
Сплюнув, наёмник быстро вышел, скрепя сапогами.
А чуть позже вернулся Карен, к слову сказать, он не притрагивался к ней и пальцем, за исключением того случая, когда принёс её сюда, вниз. Он был не один, с ним пришла молоденькая старшая рабыня.
– Дай ей что-нибудь из одежды, пускай уходит, если сможет.– Тихо произнёс он, затем обратился уже к самой Девочке, стараясь говорить громко и отчётливо.– Я тебя отпускаю, слышишь? Стража на воротах пропустит тебя. Если повезёт, то ты выберешься, если повезёт ещё больше, то выживешь. Дашь ей, что она попросит,– это уже относилось к другой, видать более удачливой рабыне,– да... и еды какой собери ей на первое время.– Вспомнив, добавил он. Затем резко развернулся на каблуках и вышел.
– Да, господин Карен.– Прошептала ему девушка вдогонку.
– Поднимайся.– Она взяла Девочку под руку и помогла подняться на ноги.– Не повезло тебе, милая.
Девочка чуть не упала. Она не ела уже двое суток и у неё ужасно кружилась голова, к тому же от долгого лежания в неудобной позе, всё тело затекло. А после вандального акта насилия совершаемого над ней в течение длительного времени, ещё и ломило.
Девочка не выдержала и расплакалась. Девушка помогла ей сесть на лавку, сбегала, принесла её кружку тёплого парного молока и кусок свежего хлеба, накрыла её плечи драным полотенцем. На кухне и во дворе, похоже, всё шло своим обычным чередом.
Девочка приняла молоко с благодарностью и выпила его настолько быстро, насколько смогла.
– Спасибо.
– Я найду тебе одежду.– Произнесла служанка, собираясь уходить.
– Белую.
– Что?– Не понимающе спросила девушка.
– Ты можешь мне найти белое длинное одеяние, почти до пят.
– За... зачем?
– Я должна очиститься, так надо для моей веры.– Пояснила Девочка.
– Ладно, белое найду, но максимум до лодыжек.
– Это подойдёт, спасибо.
– Я уважаю чужую веру.– Пояснила рабыня.
– Скажи, а воины спят вон за той дверью.– Девочка указала рукой в сторону двери, за которой скрылась основная масса мужчин, надругавшихся над ней.
– А зачем тебе?– Подозрительно спросила девушка.
– Боюсь, как бы они не проснулись, пока я не успела уйти. Я, знаешь ли, подустала немного и хотела бы, чтобы не кто из них ко мне больше не прикасался.– Устало и с печалью в голосе пояснила Девочка.
– А,– понимающе протянула рабыня,– да они там, но ты не переживай. Вечером они всё время напиваются, и ночь спят как убитые, утром опохмеляться и только тогда станут дееспособными. Сейчас утро, но ещё слишком ранее, поднялись только слуги и рабы, чтобы всё уже было готово к подъёму господина. Так что они тебя не тронут, хоть убей, даже не заметят.
Грустная ухмылка тронула губы Девочки.
– Хоть убей, говоришь?– Едва слышно прошептала она.
– Ладно, ты посиди, я сейчас приду, и не бойся, больше никто сюда не войдёт.– Девушка вышла.
А Девочка тут же мгновенно поднялась, погладив розового котёнка, что крутился у ног, она неровным сбивающимся шагом направилась в то помещение, где ночевали воины.
Тихо скрипнула дверь. Но кроме храпа оттуда по-прежнему не раздавалось не звука. Девочка принюхалась. Обоняние у неё всегда было отменное, к тому же она ещё с корабля, если не раньше, возможно даже, ещё с самой первой их встречи на берегу, помнила его запах. Вот и сейчас не обращая внимания на темноту, в которой видела на редкость не плохо, она пошла вперёд, доверившись одному из своих чувств. Хотя они все здесь пахли не как лепестки розы, его запах всё же несколько выделялся из ряда остальных, по крайней мере, для её обострённого обоняния. По пути она вытащила у кого-то из ножен меч, мельком взглянула на блеснувшую в свете луны сталь и двинулась дальше. И вот чутьё подсказало ей, что вот он наконец-то перед ней.
Приглядевшись, она и правда узнала черты ненавистного лицо, но только сейчас оно было тихое и спокойное, не выражавшее ни злобы, ни жестокости, умиротворённое, как у младенца. Девочку это не удовлетворило, она не могла просто так причинить вред, если не младенцу, то человеку с мягкой искренней улыбкой на устах. Она поднесла отточенное лезвие к его горлу и слегка нажала на него.
Глаза мужчины мгновенно раскрылись, при чём надо отдать ему должное, он не шелохнулся и не издал ни звука, и лишь на его лицо вернулось презренное жестокое выражение.
– Сука.– Неслышно прошептали потрескавшиеся губы.
– Твои мечты сбылись, мы снова встретились. Но твой резерв, увы, исчерпан, на этот раз наша встреча последняя. Упокойся с миром, сволочь.
Только теперь до него дошло, что пора бы было хоть как-то сопротивляться, но было уже поздно. Холодный жестокий металл уже принимал свою очередную жертву. Девочка даже поразилась собственной силе и жестокости, на которую оказалась способна. Горло было перерезано столь быстро и умело, что он не успел издать не звука, а она не успела испачкаться. Лишь панический ужас и явственное осознание смерти отразились на бледном скривившемся лице. А голова при этом почти полностью отделилась от тела.
– До скорой встречи в чистилище, ублюдок.– Прошептала Девочка, вглядываясь в стекленеющие глаза, затем положила клинок ему на грудь и накинула сверху одеяло.
Выплеснув всю свою ненависть на него, она тем самым облегчила себе душу. Ведь он стал для неё воплощением всех тех насильников, через чьи руки ей пришлось пройти.
Она выскользнула такой же незамеченной, как и вошла, и лишь молчаливый котёнок был вольным или невольным свидетелем только что свершившегося убийства. Но его, похоже, это совсем не трогало.
Девочка едва успела сесть за стол, когда спустя мгновение сюда вошла рабыня с принесённой одеждой.
– Есть только это. Тебе подойдёт?
– Да, спасибо.– Девочка даже не взглянула в сторону одеяния.
– Я уважаю чужую веру.– Тихо повторила девушка.
Девочка кивнула.
– Спасибо.
– Я тебе тут еды в дорогу принесла.– Добавила её собеседница.
– Спасибо, но мне не надо.
Рабыня взглянула на неё в недоумении.
– Я не хочу, вот только накидку ты мне свою не отдашь?
– Зачем?
– Я бы хотела надеть своё одеяние, когда вымоюсь в речке, что я видела по пути сюда, а пока мне не в чем идти, не нагой же.
– Да, конечно, бери. У меня есть ещё.– Она скинула с плеч лёгкую коричневую накидку без рукавов и протянула освобождённой рабыне.– Я даже не знаю, завидовать тебе или жалеть, ведь теперь ты свободная, но ты столько перенесла и не известно, сколько тебе ещё предстоит пережить. Ведь жизнь без хозяев так трудна и непредсказуема.
– Хочешь сказать, что с хозяевами она легче и предсказуемей?
Девочка ухмыльнулась, ей почему-то казалось, что за последние два дня она стала значительно взрослее, по крайней мере, она чувствовала себя уже совсем взрослой. Она одевалась, едва шевелясь, до того всё болело, в то время как сочувствующая ей девушка, виновато пожала плечами, и склонилась погладить розового котёнка.
– Ой, что это там у тебя, Розочка, мокрое и такое липкое?– Вскрикнула вдруг она.– Ой, это кровь. Ты что поранилась?
Девочка замерла на мгновение, напрягшись, и обернулась к сидящей на полу парочке.
– Нет, раны не видно, значит она не твоя. Тогда чья? Странно всё это.– Пожала плечами рабыня.
Чуть позже она вспомнит эти несколько капелек крови на розовой и без того шёрстке котёнка, вспомнит вопрос измученной рабыни о комнате воинов для сна. Вспомнит, но промолчит, хотя, может быть, и нет, ведь мир живёт и дышит страхом слабого перед сильным, рабами перед господами.
Вероятно даже, что её, Девочку, примутся искать, но ей это было уже безразлично.
А пока....
– Ну, да ладно.– Девушка поднялась, оставив котёнка в покое.– Ты готова, нам нужно идти. Я тебя провожу немного.
Котёнок, громко мяукая, увязался за ними.
– Да что с тобой сегодня, Розочка?– Тихо произнесла девушка и подняла котёнка на руки.– Хочешь с нами? Пошли.
Девушка по-прежнему несла мешок с провизией, в надежде, что Девочка всё же передумает и согласится взять его с собой.
– Надеюсь, у вас с Кареном всё будет хорошо.– Тихо произнесла Девочка.
– Ты о чём?– Девушка даже замерла от неожиданности.
– Да, ладно. Ты думаешь, я слепая что ли? Я видела, как он на тебя смотрит, с такой нежностью.
– Ты всё не так поняла, просто он..., просто он мой отец. Понимаешь?– Шёпотом произнесла та.
– Понимаю.– Тихо произнесла Девочка. Кому как не ей было знать, что отец у рабыни может быть и рабом, и воином, и королём, только говорить об этом чаще всего не следовало.
– Он мечтает о том, чтобы меня выкупить, только пока хозяин не поддаётся на уговоры.
– Тогда желаю удачи на этом поприще.
– Спасибо.... Всё, я дальше пойти не могу, мне просто нельзя, без господских поручений. Может, всё же возьмёшь еду.– Она протянула туго наполненный мешок.
– А, давай,– решилась вдруг Девочка,– отдам нищим в городе.
Девушка непонимающе нахмурилась. А кому нравится, когда он что-то не понимает?
– Она мне всё равно не пригодится.– Пояснила Девочка, пожимая плечами.
– Ладно, поступай, как знаешь. Я пошла.
Девочка последний раз погладила не желающего прощаться котёнка.
– Пока, подружка. Спасибо за всё и желаю добиться свободы. И спасибо твоему отцу.– Девочка развернулась и медленно передвигаясь, побрела дальше. Ей ведь ещё предстояло отдать поёк нищим, получить благословение за доброту от слепой старушки, выкупаться в реке, переодеться и подняться на высокий утёс, с которого, собственно говоря, и началось наше повествование.
Глава 4 Храм Сварога.
Стоя на утёсе, она просила прощение у своих богов за все, что с нею произошло, за убийство, которое она совершила, и за то, что ей ещё только предстояло совершить.
Затем она стала на самый край утёса, земля испуганно осыпалась у неё под ногами. Девушка когда-то звавшаяся Девочкой, распростёрла руки в стороны, словно крылья, и полетела. Так вначале оно и казалось, и возможно кто-то издалека и вправду поначалу принял её за огромную белую птицу или вилу, но вот сила притяжения Матушки Макоши взяла своё, и девушка, на мгновение зависнув в воздухе, стала стремительно падать вниз, навстречу бурной реке, с её неизменными переходами и порогами.
Впоследствии она уже не помнила, когда именно потеряла сознание, от силы удара или от стремительности полёта. Да это уже было и не важно. Первостепенное значение имело то, что она выполнила свою земную миссию, которую сама же себе и отрекомендовала. Но вот, в какой-то момент её сознание куда-то исчезло, и она погрузилась в пустоту небытия, из которой уже вышла значительно позже.
Как и всё живое и не живое в природе, людей тоже можно классифицировать. Но это в общей массе, а в частности же разговор пойдёт об охотниках. Так вот охотники это понятие общее и относительное, ведь охотники тоже бывают разные. Одни из них это те, что убивают животных только для того, чтобы использовать их себе для пропитания. Действия эти вполне понятны, оправданны и объяснимы. Другие, убивают главным образом пушных животных, ради ценного меха, то бишь шкур. Такое поведение тоже часто оправданно, но не всегда приемлемо. Третьи же, это те люди, что убивают ради удовольствия, ради того, чтобы потешить своё самолюбие и похвастаться перед друзьями новыми ветвистыми рогами на стенке, головой редкого животного, чучелом или просто новым ковриком с разведёнными в разные стороны когтистыми лапами и вполне настоящей головой. Таких людей и людьми-то в полном понимание этого слова назвать трудно. Хотя с другой стороны, что говорить о животных, когда издавна известно, что и человек человеку тоже волк. Так вот речь сейчас идёт о том, насколько ещё труднее назвать людьми тех, кто убивает зверя-мать как раз в тот период, когда она вынашивает или уже вскармливает подрастающих детёнышей, обрекая тем самым несмышлёнышей на голодную и жестокую смерть.
– Мы в растерянности, святой брат. Охотники убили самку парда. К тому времени как мы подоспели, в живых остался только один котёнок, да и она очень слаба. Организм обезвожен, на боку рваная рана, вероятно падальщики постарались. Мы не знаем, стоит ли и дальше её мучить, пытаться спасти, если всё равно нам не разу не удавалось их приручить. Они не созданы для жизни в неволе. Парды не чета нашим варнам.
