Текст книги "Мгновение длиною в бездну. Рождение Топаз. Книга 1"

Автор книги: Надежда Башлакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

   Топаз, Кий и Алгорн пребывали в полной растерянности. Какого бы приёма они не ожидали, но явно не такого.

   – С кем ты там разговариваешь так грубо, Прокла?

   – Да бродяги какие-то, попрошайки.

   Доброжелательный Кий только вяло улыбнулся. Топаз же с Алгорном сошлись в возмущённом возгласе.

   – Так подай им милостыню.– Послышался голос за воротами.

   – Давала, говорят мало.

   За дверью послышалась какая-то возня. И голубой глаз вдруг сменился карим. В свою очередь любопытство в нём сменилось возмущением.

   – Какие же это бродяги Прокла. Я всё расскажу Почтеннейшей, несносная девчонка.

   Послышался озорной смех и лёгкие шлепки удаляющихся шагов, по-видимому, босых ног.

   – Кто вы? И что вам нужно?

   Все трое тяжело вздохнули.

   – Где-то я это уже слышал.– Тихо произнёс Алгорн.

   Топаз вкратце изложила кто они и что им на самом деле нужно.

   За воротами нависло задумчивое молчание, глаз на какое-то мгновение исчез из поля видимости, но потом возвратился на своё место.

   – Освятите себя солнечным крестом.– Произнёс всё тот же голос.

   Топаз привычно совершила сиё действо.

   – Каждый я сказала.– Жрица храма Макоши была непреклонна.– А то нынче ходят тут всякие. Пойми кто кресть, а кто некресть.– Беззлобно добавила она, когда все трое перекрестились, и, открывая небольшую калиточку, в огромных воротах.– Проходите.

   Алгорн хотел, было, сказать, что они не всякие, но вовремя опомнился и промолчал.

   Жрица тем временем смело провела рукой по пятнистой шкуре парды, Гелео не стала уворачиваться по своему обычаю.

   – Такая редкость, встретить ручную парду.– Произнесла жрица, с любопытством воззрившись на путников, будто решая для себя, кто же из них является её непосредственным хозяином.

   Она оказалось худощавой женщиной лет шестидесяти, но если судить по внешнему возрасту знакомых Топаз жрецов, то ей запросто могло уже быть за добрую сотню. Вот только Топаз не знала, распространяется ли это правило и на жриц земли.

   – Я провожу вас к Почтеннейшей, ведь как я поняла именно это вам и надо.

   Она пошла впереди. Две молоденькие жрицы, забрали у путников лошадей и бесстрастно увели их куда-то. Ни одна из них не бросила на Алгорна того взгляда, которого он только и ждал.

   – Для тебя нет ничего святого.– Яростно прошипела Топаз.

   – Все мы из плоти и крови.– Развёл руками бывший разбойник, провожая покачивающих пышными бёдрами жриц вожделенным взглядом.

   Девушка негодовала. Но это её настроение быстро исчезло. Внутренний дворик храма напоминал о другом подобном, только более родном. Не хватало разве что беспечно прогуливающихся варнов, да мужчин вместо жриц, пожалуй, было привычней видеть для Топаз.

   Храм был восьмигранным, так как был как бы повторением священного восьмиконечного знака, что представлял собой наложение прямого и косого крестов. Внешний круг храма, не считая воздвигнутой стены, конечно, с восемью кострами представлял собой храм Рода, проход из него открывался на юг, там же на юге и располагался его камень. Внутренний круг, смещённый к северу, там находилось восемь же священных камней, являл собой храм матери Макоши, проход из него открывался на севере, где и располагался её камень. Подземное помещение под центральной плитой храма Макоши, издавна считалось храмом Мары. Вот такой вот парадокс! Храм Мораны, оказывается, располагался тут же в храме матери, только под землёй. Хотя, с другой стороны, любое погребение это и есть храм Мораны, ведь она богиня смерти и болезни. Встречались и люди, которые полностью поклонялись ей и Чернобогу, и строили им храмы отдельно от светлых богов, и это было довольно крупные постройки. Наглядным примером поклоняющихся Моране людей были те воины, что уже на протяжении нескольких месяцев преследовали Топаз и её друзей. Но речь сейчас не об этом.

   В общем, жрица умолчала о наличии под храмом Макоши, подземного помещения храма Мораны, кстати, любое имя Мары считается производным от слова мор, но это так, к слову. Для Топаз же и не требовалось её объяснений, она и сама всё это прекрасно знала, ещё по храму Почтеннейшего. А Кию и тем более Алгорну этого лучше было не знать, если они ещё не знали, конечно, ведь, как говорится, меньше знаешь, лучше спишь. И это верно!

   Итак, следуя по проторённому пути, жрица показала гостям, где был заложен камень Рода, камень Макоши, камень Волоса, к слову сказать, он располагался на востоке, и даже камень самой Живы-Живаны, что находится на юго-востоке. Топаз всё это было известно по другому храму, но она всё равно взирала на всё в каком-то своём суеверном восхищении.

   Из-за колон и камней изредка выглядывала пышнотелая хихикающая Прокла, по-видимому, очень довольная своими проказами. Сопровождающая гостей жрица беззлобно прикрикивала на неё и та снова исчезала.

   Топаз с возмущением заметила, как зажёгся взгляд изголодавшегося по женской ласке Алгорна, когда он увидел и хорошо разглядел не только симпатичную мордашку Проклы, но и все её достаточно пышные выпуклости и вогнутости.

   – Алгорн, не смей.– Зашипела на него девушка.– Мы в храме богини. Не ужели ты осквернишь эту святыню?

   – Ты забываешь, что это богиня любви и жизни. Так что не думаю, что она будет против любви в её лоне и зарождения жизни в чреве её жрицы.– Невозмутимо ответствовал бывший разбойник.

   – Ну, ты и подлец.– Гневно прошипела девушка и, гордо вскинув голову, прошествовала мимо него, специально задев плечом.

   – Ты что?– Возмутился Алгорн. А затем, расплывшись в довольной улыбке, догнал её и, мурлыча, прошептал.– Ревнуешь? Так я не предам тебя, если ты будешь ко мне сегодняшней же ночью более благосклонна.

   Топаз только фыркнула в ответ и слегка пробежалась вперёд, пойдя чуть ли не вплотную к сопровождающей их жрице.

   – Расшифровываю данный ответ, как не дождётесь. Что ж, хоть какая-то реакция лучше, чем полное безразличие.– Алгорна, привыкшего к отказам Топаз, очередное отступление не очень-то и расстроило. Он уже начал привыкать к её отказам, это стало не смыслом его жизни, а как бы её непременным сопровождением.

   Но вернёмся к описываемым событиям.

   Непосредственно сам храм занимал сравнительно не так много места, как вся занимаемая им территория. Здесь ведь жрицам приходилось жить, заниматься хозяйством, вести огороды и взращивать одно из самых лучших в округе поголовье ослов. А вообще-то во всём здесь явственно ощущалось присутствие женской руки, что и отличало сию обитель от храма Отца Сварога.

   Они свернули не к жилым помещениям, а в самую сердцевину непосредственного храма. Видимо главная жрица сейчас находилась именно там.

   Но не успели они дойти до главного священного строения, когда навстречу им вышла высокая женщина с царской горделивой осанкой, опирающаяся на длинную клюку. Длинные седые волосы, морщинистое лицо и бесцветные глаза указывали на долгую прожитую жизнь. Возраст её невозможно было определить, так же как и у других жриц и жрецов. Ей могло быть одинаково пятьдесят лет, сто или двести, а то и вовсе как самому Почтеннейшему, о котором никто из ныне живущих не знал, когда же он точно появился на свет божий.

   Она приветливо улыбнулась и только тут Топаз с удивлением отметила, что та бесконечно слепа, ещё одно связующее звено между ней и Почтеннейшим.

   – Почтеннейшая.– Беззвучно прошептала Топаз, так как не могла никак иначе назвать эту женщину. Словно и она и тот другой Почтеннейший, бок о бок с которым ей пришлось прожить столько лет, являлись и не людьми вовсе, а какой-то другой неведомой расой людей, святых или священных, Топаз точно сказать не могла.

   Девушка могла поклясться, что не произнесла этого слова вслух, о чём свидетельствовали и лица её друзей, что по-прежнему с нескрываемым почтением, к которому призывало всё её естество, взирали на вышедшую к ним женщину. Но сама жрица, именно эта женщина, повернула голову в сторону Топаз, будто расслышала обращённое к ней слово.

   – Да, дитя моё?!– Неопределённо произнесла она высоким мелодичным голосом.

   Кий и Алгорн не понимающе обернулись к молчаливой Топаз. Та же словно потеряла дар речи. Она не могла до конца понять, являлось ли это ответом на её обращение или же это высказывание само по себе было вопросом на внутренние терзания её души.

   Топаз только понурила голову, тупо уставившись в каменные ступеньки, и покачала головой.

   Почтеннейшая понимающе улыбнулась, чуть склонив голову.

   – Как тебя зовут, дитя?

   – Топаз.

   – Камень солнца. Олицетворяет божественное благоволение, твёрдость веры, силу, мудрость, честность, верную любовь.– Мягко произнесла женщина.

   – Это вы сейчас о ком?– Ухмыльнулась Топаз.

   – Как о ком?– Растерялась жрица.– О тебе, конечно.

   – Да среди всего вышеперечисленного хорошо ещё, если одна четверть обо мне, да и то, с натяжкой.– Скептически заметила Топаз, скривившись.

   – Ты ошибаешься, Топаз. Что-то в тебе уже есть, например, как твёрдость веры и честность, а что-то, да вот хотя бы мудрость, приходит с годами.

   – Вот именно, мудрость приходит с годами, как и к любому другому из нас.– Победно улыбнулась Топаз, но Почтеннейшая тоже не собиралась сдаваться, истинно веря во всё, о чём говорила.

   – Это не совсем так.– Она многозначительно покосилась на хихикающую Проклу.– Некоторые, коли, не набрались ума в двадцать лет, не набираются его и в сорок, и уж тем более не в шестьдесят или восемьдесят, когда вышеупомянутая субстанция уже плавно переходит на убыль.

   Эти последние слова древней, а, следовательно, умудрённой большим жизненным опытом, женщины, заставили Топаз немного задуматься.

   В храме Макоши они провели несколько дней, отдыхая с дороги. Топаз передала письмо от Почтеннейшего настоятельнице, но почему-то у неё зрело такое чувство, что это всё лишь формальность, а сама главная жрица уже знает всё, что ей и следовало знать. Но в задачу Топаз ведь входило, чтобы все формальности были соблюдены и это главное.

   Топаз ознакомилась с уже знакомой ей жизнью в храме. Жизнь в женском храме, мало, чем отличалась от жизни в мужском. И опять девушка отчётливо почувствовала, что всё это не её, Топаз, призвание. А тут ещё выяснилось, что главная жрица Макоши, что, как известно, является и богиней прорицания, до сего момента и сама обладавшая даром точного прорицания, потерпела в своей долгой жизни первое фиаско. Она не могла более проследить ход событий в далёком храме Отца Неба, словно что-то тёмной ширмой загораживало её сознание от сознания Почтеннейшего. От того-то она и решилась послать одну из своих верных жриц в долгое и опасное путешествие на другой конец Марионы.

   Переживания Почтеннейшей в большей степени передалось и Топаз, что уже очень переживала о судьбе своих оставленных ею друзей и названных братьев. Кий был готов следовать за ней куда угодно. Алгорн, безусловно, был с ним в этом полностью солидарен, чего нельзя было сказать об очарованной им Прокле. Девушка готова была следовать за возлюбленным, хоть на край света, даже, вопреки его собственному желанию, а вот к Топаз относилась с большой ревностью и готова была сделать многое, только бы дороги Алгорна и Топаз разошлись в разные стороны. Так что, когда троица покинула храм Матери Земли, все жрицы вздохнули с облегчением. Отчасти потому что устоять против магнетических чар Алгорна было и для них делом не простым, отчасти оттого, что они надеялись, что когда сей жеребец для любовных утех покинет их храм, Прокла наконец-то встанет на путь истинный, перестанет лить слёзы и поймёт в чём её истинное счастье и предназначение.

   Когда же сам Алгорн покидал сиё гостеприимное сооружение, Проклу пришлось отсюда подальше удалить под благовидным предлогом.

   – На этой недели ты дал жизнь новому человеку,– печально произнесла настоятельница, глядя ровно Алгорну в глаза своими слепыми чуть белесыми глазами.– Надеюсь, его жизнь будет более благоразумна, чем твоя.

   – Его?– Заинтересовавшись, переспросил Алгорн.

   – Его будут звать Алгорн, как и его отца. Он будет достойным человеком, и лично я буду заниматься его воспитанием.

   – Что ж, это ободряет.– Нервно хихикнул бывший разбойник.

   Знавшая его Топаз, удивлённо обернулась на друга. По выражению его лица и нервным смешкам она поняла, что ему сейчас не по себе, хотя она и не смогла разобрать слов брошенных Алгорну жрицей, но его поведение говорило само за себя.

   Почтеннейшая ухмыльнулась, если она могла прочесть будущее, то уж узнать, что скрывает простой человек за стеной своего безразличия, для неё точно не представляло труда.

   – Ступайте с миром, дети мои.– Произнесла она на прощание.– Берегите себя, хотя того, что должно свершиться, уже не изменить.

   Жрица прошлась печальным взглядом по лицам троицы и у Топаз на душе кошки заскребли от плохого предчувствия.

   – Вы что-то знаете о нашем будущем? Что случится с кем-то из нас? Пожалуйста, скажите.– Взмолилась она.

   – Я знаю гораздо больше, чем мне хотелось бы.– Тихо проговорила Почтеннейшая и, развернувшись, пошла прочь, лишь бросив на ходу тихое:– Прости.

   Глава 16 Первый друг.

   – Она что-то знает, но не сказала нам.– Возмущалась Топаз, когда они все трое на отдохнувших лошадях направились в обратную дорогу.

   – Она же сказала тебе, что предначертанное не изменить.– Пожал плечами Кий. Для него это всё было вполне естественно и обсуждению не подлежало.

   – Но этого просто не может быть.– Не соглашалась Топаз.– Я не согласна с тем, что все мы, как стадо баранов, послушно движемся по предначертанному. Я сама хочу творить свою судьбу и творю.

   – Ты прекрасно знаешь, Топаз, что у каждого из нас своя Доля, ещё при рождение привязанная к пуповине прядёной нитью Судьбы.

   – Вот ты и сама, помнится, мне что-то такое втолковывала.– Поддакнул Алгорн.

   Разгневанной Топаз было достаточно только раз глянуть на него, и он тут же, сдаваясь, задрал руки вверх.

   – Всё молчу, молчу.

   – Молчи, молчи.

   – Молчу, так как сам в этом ничего толком не понимаю.

   – Алгорн, ты же сказал, что будешь молчать.– Прикрикнула на него Топаз.– А с тобой, Кий, я всё-таки не согласна или, по крайней мере, не хочу быть согласна.

   Кий промолчал, прекрасно понимая как тяжело бывшей рабыне осознать свою зависимость от кого-то, пусть даже от некой мифической Доли. На том и порешили, разговор стих сам собой и дальше они уже ехали молча.

   У моря они оказались в аккурат через шесть дней. Ночевать рядом с ним ещё одну ночь Топаз отчего-то не хотелось. Суеверный ужас перекрещивался с нежеланием промокнуть до нитки ещё разок и усиливался в несколько раз. Но отказать себе в удовольствии искупаться в солёной воде посередь дня она не могла. На том и порешили. Все и вправду были не против искупаться.

   Да вот только подъехать вот так просто к морю не удалось. Ещё на подъезде Топаз резко остановилась и с опаской уставилась на Гелео.

   – Гео, ты чувствуешь это?

   Большая кошка согласно заворчала, хотя и несколько растерянно.

   – Что случилось, Топаз?– Обеспокоено спросил Алгорн.

   Кий, что-то начиная понимать, стал осматриваться по сторонам, но, не совсем верно истолковав поведение двух кошек, рода человеческого и кошачьего, осматривался в поисках врагов.

   Топаз же не стала разубеждать одного и утолять любопытство другого. Резко поддав лошади каблуками, она галопом поскакала к морю. Растерянные мужчины, принявшиеся её догонять, только увидели, как она резво выпрыгнула из седла и, скинув сапоги, прыгнула в разбушевавшееся море. Волны тут же кровожадно её проглотили.

   – Дура, куда?– Заорал Алгорн, пытаясь последовать за ней, но Кий положил руку ему на плечо.

   – Алгорн, ты не хуже меня знаешь, что она не безумна. И если она сделала это, значит это кому-нибудь нужно, возможно, в первую очередь ей самой.

   – Как ты можешь такое говорить, Кий. Я думал ты любишь её.– Возмутился бывший разбойник.– А ты..., ты....

   – Алгорн.

   – Пусти, предатель, она погибнет.– Алгорн попытался вырвать собственное плечо, но рука Кия лежала на нём мёртвой хваткой.– Кий, отпусти.

   – Алгорн, смотри.– Свободной рукой лекарь указал куда-то вдаль.

   И они оба, сломя голову, кинулись в воду, но остановились, зайдя в неё по пояс.

   Топаз смело ринулась в море. Она так отчётливо слышала зов, зов о помощи, издаваемый тем существом мимо которого она просто не могла пройти. Вот только кто именно он был такой, понять так сразу ей не удавалось. Гелео металась у кромки воды, с беспокойством вглядываясь в даль, вот только в разбушевавшуюся стихию кидаться, пока не спешила, понимая, что, несмотря на свою любовь к воде, Топаз она будет только помехой.

   Топаз же смело гребла вперёд, из последних сил противостоя сопротивляющейся стихии. Но вот когда силы стали её понемногу оставлять, непрошенная волна подхватила её и повлекла вперёд, свободно несся и позволяя самой выбирать направление.

   – Не бойся, пока мы живы, вода не зальёт твои глаза, нос и уши. А живы мы будем всегда, пока будет существовать сама жизнь, земля, природа.

   Топаз аж вся завертелась, пытаясь разглядеть того, кто так явственно произнёс эти слова, прежде чем поняла, что они прозвучали у неё в голове, ранее услышанные и забытые, но сохранённые в памяти. Ну, а раз это память, то повспоминать можно и в более подходящей для этого обстановке и Топаз с ещё большим рвением заработала всеми четырьмя конечностями. Если честно, то она и сама до конца не понимала, куда так спешно плывёт и зачем, просто что-то звало её, что-то близкое и очень знакомое, но почему-то забытое, оттесненное вероятно стеною времени. Плыть стало намного легче, благодаря таинственно вынырнувшей испод неё волне, да и значительно быстрее.

   Вот она уже смогла рассмотреть какое-то странное рыжее пятно, до которого оставалось рукой подать. Неужели это к нему она так сильно стремилась? Сама себе удивилась девушка. К какой-то дармовой меховой шапочке, что, распластав по воде свои пушинки, безжизненно маячила впереди рыжей шкуркой? Рыжей шкуркой? В памяти мелькнуло что-то знакомое. Похоже, где-то ей уже приходилось видеть и эту рыжую шкурку и непонятные, из-за такого расстояния и мельтешения морских брызг, разводы на ней. Вот рыжее пятно скрылось из виду, накрытое очередной волной, и откуда-то, словно испод толщи воды, раздалось знакомое жалобное мяуканье. Топаз, затаив дыхание, но, не прекращая при этом катиться на морской волне, смотрела как вода несколько опала, и над водой, слабо шевелясь, замаячила рыжая конечность. Что? Лапа?

   – Кровопийца.– Ошеломлённо прошептала девушка.

   – Кровопийца.– Закричала она уже во весь голос, на который только была способна в тот момент.

   Мужчины на берегу, уже изрядно промокшие, совершая периодические забеги в воду и вылазки из неё, вглядывались вдаль. Полностью не расслышав, что именно она прокричала, они поняли только, что что-то про кровь.

   – Кий, мы не можем оставаться просто так на берегу. Ты слышал, она кричала что-то про кровь, вероятно, на неё что-то напало.

   – Смотри, дурень влюблённый.– Кий снова указал рукой, только на этот раз в сторону пятнистой кошки.– Как думаешь, почему Гелео осталась на берегу, а не прыгнула за ней в воду? Потому что боится воды? Но эта не так, ты и сам это прекрасно знаешь.

   – Тогда почему же, просвети не грамотного?– Зло огрызнулся Алгорн.

   – Вероятно потому, что не хотела ей мешать.– Пожал плечами Кий.

   Топаз только успела увидеть, как рыжая кошачья лапка встрепенулась в последний раз над линией воды и медленно ушла под неё. Ахнув, девушка вдохнула в лёгкие побольше воздуха и поднырнула под воду. Рыжий, распушившийся в воде комок плавно опустился на её подставленные руки. И Топаз мгновенно вынырнула на поверхность. Загадочная волна по-прежнему поддерживала её и не давала пойти ко дну.

   – Таинственный благодетель солёного моря, помоги. Я теряю драгоценные секунды времени. Не дай умереть моему первому другу. Спаси его. Донеси до берега в мановение ока.

   Честно говоря, Топаз и сама не очень-то верила, что эти её слова, хоть как-то помогут свершиться чуду и окажут какое-то воздействие на разбушевавшуюся стихию. Но, значит, она ошибалась. Так как, ещё толком не договорив, она уже почувствовала, как волна подхватила её и понесла с невероятной скоростью, на которую только была способна и которую развивала разве что в девятый вал.

   Топаз прижала Кровопийцу к груди и солёные брызги моря тот час же смешались с солёными каплями её слёз.

   Самое удивительное, что волна держала её словно в колыбели, не позволяя свалиться не в одну из сторон или провалиться внутрь себя.

   – Что за хрень?– Растерянно выкрикнул Алгорн свою коронную фразу, когда Топаз показалась на гребне волны.

   И, не сговариваясь, они вдвоём кинулись навстречу девушке, снова увязнув в воде по пояс.

   – Топаз.

   – Топаз.

   Топаз же неуклюже, но всё же словно из седла, соскочила с волны и оказалась по колено в воде.

   Алгорна и Кия, в своём беспокойстве выскочивших дальше в море, окатило водой и, вместе с обратной волной, чуть не смыло дальше в море.

   – Вот и верь после этого людям.– Смачно сплюнул бывший разбойник, наконец-то покрепче устанавливаясь на своих двоих и выбираясь на берег.

   Кий только замахал из стороны в сторону своей пышной шевелюрой, осыпая всех конфетти из морских брызг.

   Топаз между тем, не обращая на них внимания, поклонилась морю.

   – Спасибо, Хозяин Моря, благодарствую и остаюсь в долгу.

   – Нет, ты уже помогаешь только одним своим существованием. За что мы не можем не ответить тебе взаимностью. Если в жизни твоей настанет серьёзная нужда, и тебе будет угрожать настоящая опасность, если поблизости будет не болото, не лужа, а достойный водоём, хоть маломальский крошечный прудик, бросайся в сей омут с головой. Помоги нам, Топаз. Спаси наш мир.

   Топаз кивнула, оставляя воспоминания до лучших времён.

   – Кий, помоги, спаси его.– Она опустилась на колени перед распятым телом кота.

   Кий опустился рядом, профессиональным взглядом окинув рыжий комок шерсти, что облепил костлявое кошачье тельце. Несколько верных движений руки и из кошачьего рта тоненькой струйкой потекла солёная морская вода. Кот зафыркал и бессильно замотал головой из стороны в сторону.

   – Жить будет.– Констатировал Кий очевидный факт, поднимаясь.

   – Совсем девка сдурела.– Прокомментировал всё увиденное Алгорн.– Уже котов со всей округи тащит и даже из моря. Жизнью своей драгоценной рискует и ради чего? А Кий? Будто у нашего личного колдуна на всех сил хватит. А вдруг на нас нападут?

   Топаз бережно подняла кота на руки и прижала к груди, с вызовом взглянув в глаза Алгорну.

   – Кровопийца, друг мой, самый первый мой друг.

   Алгорн свёл брови на переносице, для стороннего человека это зрелище выглядело несколько комично, ведь мало кто из людей считал настоящим другом даже собаку, а не то, что кота. Хотя люди очень часто ошибаются и этот случай далеко не исключение.

   Гелео нависла над плечом Топаз, тычась носом в рыжий насквозь промокший мех.

   – Гелео, это Кровопийца, мой самый первый и самый старый друг. В своё время он спас меня, но нам пришлось разлучиться. Кровопийца, это Гелео моя подруга.

   Выслушав такую исповедь Гелео, от избытка чувств, лизнула вымокшую спинку шершавым языком.

   Кий принёс из седельной сумки два одеяла и накинул на Топаз, одно сзади, укрывая спину девушки, второе спереди, аккуратно прикрыв кота.

   Девушка благодарно улыбнулась и, обведя всех взглядом, тихо произнесла.

   – Видно придётся нам всё-таки здесь заночевать. Но не думаю, что на этот раз я проснусь более мокрой, чем сейчас.– Она улыбнулась морю.– К тому же я поняла, что возле моря мне нечего бояться. Там живут не враги, а мои друзья. Они спасли нас с Кровопийцей, не дали утонуть. И, Кий,– она повернулась к молодому мужчине,– спасибо тебе, Кий.

   Ночь прошла спокойно, по крайней мере, мокрее, чем была, Топаз и, правда, не стала. Одежда её снова сушилась на разбросанных по берегу камнях, сама же она спала под одеялом, свернувшись калачиком рядом с Кровопийцей, не смея отпускать от себя старого друга, Гелео и всенепременно Кием и Алгорном.

   С этого дня в их полку прибыло, отряд их пополнился ещё одним полноценным членом команды, который вначале ехал у Топаз на руках, а оправившись, всё чаще в седельной сумке, свесив передние лапки и положив на них мордочку.

   Гелео отчего-то питала к этому коту странную нежность, то и дело, подбегая к лошади Топаз, осведомиться всё ли у него в порядке и непременно мазала его розовым языком по рыжей морде.

   Кровопийца не сопротивлялся, лишь изредка благодарно мяукая.

   Топаз не понимала точно, откуда, но отчего-то она знала как именно рыжий кот, постоянный спутник одного морского разбойника оказался далеко в море, но не на корабле, а в воде. Капитана того корабля больше не было в живых, его нашли утром, с перерезанным от уха до уха горлом, и виновник такого зверства не был обнаружен. Это было странно в двойне ещё и оттого, что каюта капитана была заперта изнутри. Однако же, капитан всё ж таки не мог сам себе перерезать горло, но ответа так и не было найдено. Вот только рыжий Кровопийца куда-то пропал. И никто не предполагал даже, куда могло подеваться животное. Вероятно, кто-то выкинул его за борт, ведь не сам же он туда упал после стольких лет морской жизни? Сколько он боролся за свою жизнь, было неизвестно, но похудел кот сильно и был сильно же изнурён. Знание же кто именно убил капитана и выбросил кота за борт, к Топаз от чего-то не приходило, но когда она начинала думать об этом, голова её сразу шла кругам, и в душу закрадывался непонятный страх. Оттого она и решила забыть обо всём, выкинув допустимые предположения из своей головы.

   Она не могла понять, дала ли ей это знание близость к кошачьим, и было ли это то же самое чувство, что позволило ей узреть опасность для друга, или это ей рассказал во сне всё тот же голос, что тихо произнёс у неё в голове, когда они покидали место своего пристанища у моря.

   – Удачи тебе, Топаз.

   Тогда она лишь улыбнулась в ответ, зная, что хозяин этого голоса как ни кто другой искренен с ней. Теперь, как и прежде, воспоминания захлёстывали её. Какие-то обрывочные, не полные, но постепенно слаживающиеся в определённую картину, пока всё ещё не точные, не сложившиеся в полную мозаику, потому и говорить о них пока ещё было рано.

   Вторая неделя их дороги от храма прошла в относительном спокойствии, но дальше всё пошло наперекосяк. А началось всё с того, что проезжая по уже знакомому редколесью, Гелео вдруг вся напряглась и, тревожно заворчав, забила хвостом по бокам, поджала уши и, по-кошачьи пригибаясь, направилась к впереди лежащим кустам.

   – Гелео?– Вопросительно произнесла Топаз, тоже напрягаясь.

   Алгорн положил руку на рукоять меча, а Кий переплёл пальцы между собой и, щёлкнув разочек костяшками, размял их, возможно, придётся выпустить парочку другую боевых пульсаров.

   Но навыки как ближнего, так и дальнего боя им в тот раз не пригодились.

   Впереди безразлично икнул ослик.

   – Осёл?– Воскликнула заинтригованная Топаз.

   Все трое ринулись вперёд, и перед ними предстала страшная картина. Давешняя жрица, та самая, что направлялась в храм Отца Неба, лежала вся в крови, что постепенно нехотя впитывала в себя земля. Маленький серый ослик стоял чуть в стороне и с любопытством, молча разглядывал людей.

   Кий тут же соскочил с лошади и подбежал к лежащей женщине.

   – Поздно.– Констатировал он очевидный факт, поднимаясь.

   Топаз кивнула, это было ясно и при первом брошенном на женщину взгляде.

   – Надо похоронить её по-человечески.– Подал голос Алгорн. Он уже ковырялся в своей седельной сумке, примериваясь, чем лучше копать яму.– Топаз, Кий, вы в этом просвещённее, как думаете, что лучше, закопать её тело или сжечь? Наверное, земля всё же предпочтительней, раз она жрица Макоши, я так понимаю?

   Топаз не успела ответить, не успел рта раскрыть и Кий. Земля под их ногами неожиданно дала трещину и вдруг разверзлась. Времени только и было, что отскочить в сторону. Но в планах Земли не было цели поглотить невиновных людей, она ощерилась вокруг окровавленного трупа и начала медленно увлекать его в глубины своих недр.

   – Мать-Сыра-Земля сама хоронит своих детей.– Прошептал Кий.

   – И если уж ей не удастся уберечь меня, то уверена, она с подобающим достоинством примет меня в своё лоно и вознесёт в светлый ирий.– Прокомментировала Топаз. А, увидев, что друзья удивлённо смотрят на неё, пояснила.– Это её слова при нашей встрече, помните?

   – Ну, ребята, с вами и не такого наглядишься.– Промямлил Алгорн, оставляя наконец-то седельную сумку в покое.

   Земля к тому времени уже почти полностью поглотила свою же жрицу, оставив на поверхности лишь нереально чистый в таких обстоятельствах свиток, ни одной каплей крови, ни одним комком земли не был запачкан, сей первозданной белизны документ.

   Топаз наклонилась и взяла его в руки.

   – А это, насколько я понимаю, нам предстоит отдать Почтеннейшему.– Она поклонилась Земле и ловко вспрыгнула на лошадь.

   Алгорн последовал её примеру, а Кий слегка задержался, ровно настолько, чтобы привязать осиротевшего ослика к луке своего седла.

   Кровопийца молча взирал за всем происходящим из своей седельной сумки, поместив свою рыжую мордочку, как и обычно, на передние лапки. Гелео к самому месту трагедии даже не подошла, остановившись несколько в отдалении.

   Дальше здесь задерживаться не имело смысла, и они двинулись вперёд, подстёгиваемые страстным желанием, как можно быстрее покинуть это место трагедии. Ехали молча, желание разговаривать отпало как-то само собой, но это не мешало им думать об одном и том же. Что же случилось с несчастной жрицей? Кто стал её жестоким палачом? За что столь горькая учесть свалилась на бедную женщину? И имело ли это какое-то отношение именно к ним? Вот те самые вопросы, что были сейчас у них главными на повестке дня. Но опять-таки каждый отвечал на них по-своему и про себя, молча. По крайней мере, пока.

   Зато к вечеру Топаз всё же прорвало.

   – Ну, нет, ну, кому же мешала эта бедная не молодая уже жрица? Драгоценностей у неё явно не было, по крайней мере, при себе это уж точно. Да и вообще обычно жрецы ведут скудную жизнь. На объект чьих-то сексуальных фантазий она тоже не очень-то похожа.

   – Не забывай, она была вполне прилично одета, и никто её не раздевал, не одевал.– Уверенно добавил Алгорн.