Текст книги "Фигляр дьявола"

Автор книги: Мюррей Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 37 страниц)

– Секрет этого напитка, старина, – сообщал Маберли на ушко Дэвиду Джардину, который опрометчиво осушал уже третий хрустальный бокал «Кровавой Мэри», – заключается в правильном количестве сельдерея с солью, ну и еще, конечно, тонны крепкой водки.

Джардин усмехнулся и сделал еще один глоток. Опуская бокал, он заметил премьер-министра, разговаривавшего с дряхлым и сутулым, но широкоплечим парламентским пэром от партии тори лордом Греффейком, чья поддержка важна даже для премьер-министра. Премьер внимательно слушал собеседника, но задумчиво смотрел в сторону Джардина. Когда их глаза встретились, премьер-министр кивнул мастеру шпионажа, и Джардин отметил для себя, что это был теплый и дружелюбный жест.

Потом Дэвид заметил молодого человека лет тридцати четырех, стройного, крепкого, уверенного в себе, в почти безупречно сшитом костюме светло-серого цвета с рисунком, безуспешно претендующим на рисунок шотландки «Принц Уэльский». А еще на молодом человеке – а именно таковым и считал его Джардин – был старый итонский галстук, что являлось явным признаком плохих манер. В городе не носили итонские галстуки, и даже Дэвид Джардин, окончивший всего лишь классическую школу, знал это.

– Думаю, ты знаешь Майкла? – спросил Алек даже как-то чересчур невзначай.

– Мы встречались.

Майкл Уотсон-Холл был очень способным, высокопоставленным служащим Министерства финансов. Пока Джардин и Алек Маберли говорили о Майкле, в комнату вошла стройная и симпатичная Николь Уотсон-Холл, ее безупречную фигурку обтягивало платье из черного шелковистого джерси. Волосы она постригла в стиле уличных мальчишек 20-х годов: сзади коротко, а впереди прелестная челка. Николь откинула челку со лба, мило улыбнулась Алеку, как хозяину, а потом ее взгляд на секунду задержался на Джардине, который мрачно кивнул ей. Затем Николь повернулась к мужу.

– Николь чертовски привлекательна. Как ты считаешь? – как бы невзначай поинтересовался Алек Маберли.

– Очень хорошая девушка, но я предпочитаю более пухленьких.

– Я слышал, что она беременна.

Алек налил себе из хрустального графина своей смертельной «Кровавой Мэри», бросив при этом внимательный взгляд на Джардина, хотя Дэвиду это, может быть, просто показалось.

– Хороший возраст для создания семьи, – ответил Дэвид, отгоняя от себя образ Николь, перегнувшейся через кресло в маленькой квартирке в Сент-Джеймсе, блестящей от пота, вцепившейся в ручки кресел, задыхающейся и кричащей: «О, да, да, ублюдок!»

Она смотрела в зеркало, как он входил в нее, и оба чувствовали себя на вершине неповторимого блаженства. Высокопоставленный разведчик оглядел комнату, равнодушно прислушиваясь к разговорам людей, обладающих властью.

Он заметил, как премьер-министр что-то тихо сказал лорду Греффейку и отошел в сторонку, встретившись взглядом с Джардином.

– Теперь твоя очередь, старина, – пробормотал Алек Маберли, чьей обязанностью было не пропускать ничего.

Джардин направился в угол, отгороженный дубовым книжным шкафом и креслом с подголовником, что создавало этакую отдельную кабинку. В комнате насчитывалось несколько таких кабинок, и отнюдь не случайно.

– Вижу, вы отважились попробовать «Кровавой Мэри» Алека, – премьер-министр улыбнулся.

– Не смог устоять, – честно признался Джардин.

Подождав несколько секунд и убедившись, что их не слышат, премьер-министр спросил:

– Как продвигается наш проект?..

Джардин был чрезвычайно доволен, ему не пришлось самому поднимать этот вопрос.

– У него хороший шанс на успех, сэр, – ответил Джардин, с удовлетворением отметив, что на лице премьер-министра моментально появилось озабоченное выражение, – если только мне дадут достаточно времени для подготовки моих… игроков.

В этом и состоял смысл всего разговора, премьер сразу понял это, задумался, затем внимательно посмотрел Джардину в глаза и наконец тихо спросил:

– Сколько вам нужно времени?

– Четырнадцать недель, господин премьер-министр. По правде говоря, двадцать, но хватит и четырнадцати. Для полной подготовки.

Позади них послышался шум разговора. Джардин инстинктивно почувствовал, что Дороти заметила, что ее муж беседует с самим премьер-министром и будет очень заинтригована и горда.

– Мне думается, вы серьезно нарушили дисциплину, обратившись ко мне с этим вопросом.

– Я тоже так думаю, сэр.

– Но если бы вы этого не сделали, то другого случая могло бы и не представиться.

– Совершенно верно.

Джардин посмотрел на лидера нации, в глазах которого появилось что-то, похожее на огоньки.

– Будем считать, у нас не было этого разговора?..

– Какого разговора, сэр?

– Я посмотрю, что смогу сделать.

– Благодарю вас, господин премьер-министр. – Они посмотрели друг другу в глаза и улыбнулись. Глубоко удовлетворенный Джардин отвернулся, чтобы поставить свой бокал на полку книжного шкафа. – С удовольствием прочитал о том, что ваша дочь признана лучшей в латинском… – Джардин хотел еще немного поболтать, но премьер-министр уже отошел, вернулся в комнату, улыбаясь присутствующим. Он улыбнулся и директору колледжа Магдалины, который низко склонил в ответ голову и тихонько толкнул Дороти, увлеченно говорившую ему что-то.

Дороти посмотрела на Дэвида. Он легонько пожал плечами, а довольная Дороти покачала головой.

10
Ресторанчик «Морта да Паста»

Боль, вызванная бегством Сиобан с каким-то венесуэльцем по имени Ричард или Рикардо, отрицательно сказывалась на отношениях Юджина Пирсона с женой Мараид. А также на его деятельности в суде.

Подобные душевные травмы по-разному сказываются на разных людях. Пирсон, который никогда не был общительным человеком, сейчас совершенно ушел в себя. Он даже перестал заходить в бар отеля «Шелбурн», куда обычно приходил после работы пропустить стаканчик виски, и его отсутствие там стало очевидным, как заметил один остряк из редакции «Айриш таймс».

Мараид тоже ужасно тревожилась за дочь, ведь девочка только недавно закончила школу. Она знала, хотя Юджин и не показывал этого, что муж проклинает ее за ту очевидную легкомысленность, с какой она предоставила девушке свободу действий. Позволила ей поступать по-своему.

Но по крайней мере Мараид уверена в одном – здесь не замешаны наркотики, потому что она несколько раз обсуждала этот вопрос с Сиобан и дочь все поняла, хотя в Дублине, улицы и благотворительные приюты которого заполнены наркоманами, употребляющими героин и опиум, существует масса возможностей приобщиться к наркотикам. Нет, мать и дочь всегда были откровенны друг с другом, любят друг друга без излишней сентиментальности и собственнических инстинктов, которые, к сожалению, проявлялись в том, с каким обожанием судья относился к Сиобан. В своих самых потаенных мыслях Мараид все же несколько раз задумывалась, а что, если… но нет. Жена будущего министра юстиции обязана прогонять подобные мысли из всех закоулков разума. И если бы такая проблема возникла, то Сиобан наверняка рассказала бы ей об этом.

Судья Юджин Пирсон был бы просто потрясен, узнай он об этих тайных, призрачных подозрениях Мараид. И даже не о подозрениях, а вообще о таких мыслях. Но у него есть и другие проблемы, кроме Сиобан и будущего поста министра юстиции. Военный совет ждет от него плана организации отдельной тайной группы для получения и распространения нескольких тонн чистейшего кокаина среди преступных европейских синдикатов в обмен на ежемесячные выплаты двух миллионов долларов.

Пирсон смог взять себя в руки. Он работает на организацию с 1970 года, рискуя репутацией, свободой, семьей и жизнью, именно такую логическую последовательность выстроил для себя Юджин Пирсон. А товарищи, с которыми он вместе руководит организацией, это серьезные люди, искренне и страстно желающие, чтобы «временная» ИРА и ее политическое лицо партия «временная» Шинн фейн были признаны реальной силой в деле решения ирландской проблемы.

Он смог отделить личные и семейные проблемы от своего основного задания, и, как ни странно, исчезновение Сиобан (именно так он к этому отнесся) сыграло свою положительную роль. Коллеги Юджина Пирсона и чиновники из Министерства юстиции знали о несчастье с дочерью, поэтому без всяких возражений предоставили судье по его просьбе двухнедельный отпуск по семейным обстоятельствам.

В противовес общественному мнению, созданному средствами массовой информации в Англии и США, службы безопасности Великобритании и Ирландии сотрудничали очень тесно в плане наблюдения за действиями и обезвреживанием «временных». И только благодаря профессионализму и опыту «временным» удавалось выжить и продолжать свою деятельность даже с некоторой степенью эффективности. Именно профессионализм в плане тайной деятельности и привлекал колумбийский картель. Совещания Военного совета в полном составе проходили в условиях строжайшей конспирации и как можно реже, только тогда, когда этого требовали решения практических вопросов.

В графстве Керри, между Киллорглином и Гленбеем, находится небольшое лох, как на гэльском языке называется озеро. Киллорглин представляет из себя небольшую деревушку, где раз в год осенью крестьяне и торговцы лошадьми, мужчины и юноши, женщины и девушки собираются на древний языческий праздник злого духа-проказника. На покосившуюся деревянную башню высотой футов сорок водружают живого козла, и несколько баров Киллорглина оглашаются звуками дешевых свистулек, старых барабанов с натянутыми на них шкурами, смехом и шумом сделок по продаже и покупке лошадей.

Деревушка Гленбей примерно такого же размера, а может, чуть поменьше. Сюда на машинах приезжают ирландцы из Дублина и Корка, чтобы насладиться лучшей рыбалкой и лучшим гольфом во всей Ирландии (по вечерам здесь можно слышать традиционные жаркие ирландские споры, сопровождаемые такой же традиционной ирландской выпивкой).

Во время гражданской войны в Ирландии, когда сразу после провозглашения независимости ИРА бросила вызов законно избранному правительству Имона де Валера, многие семьи в районе Киллорглин-Гленбей раскололись из-за вражды; братья, сыновья и отцы вели ожесточенные перестрелки друг с другом в зависимости от того, на чьей они были стороне. К последнему десятилетию нашего века раны, нанесенные этой кровавой гражданской войной, зажили, но глухая вражда сохранилась между потомками тех, кто воевал, и, конечно же, между состарившимися бывшими врагами.

Лох называлось Караг-Лейк.

Юджин Пирсон и его соратники из Военного совета сидели на солнышке на крутом, поросшем лесом склоне возле озера, наблюдая за маленькой, деревянной, обшитой внакрой шлюпкой в нескольких сотнях ярдов от берега. Находящиеся в ней двое мужчин ловят рыбу, на дне лодки под рукой у них лежат карабины М-16. И еще не менее четырнадцати телохранителей, главным образом из местных, наблюдают за окрестностями. За исключением двоих, они не были террористами в том понимании, как это считали власти. В организации насчитывается всего только двадцать шесть активных боевиков, действующих в шести графствах, Англии и Европе, поэтому расточительно использовать их просто для охраны. А кроме того, члены Военного совета – которых ни специальный отдел Ирландии, ни даже англичане не могли ни в чем обвинить – не хотели рисковать на тот случай, если их обнаружат в обществе, или хотя бы даже по соседству с разыскиваемыми террористами, потому что среди правящей элиты организации не только один Юджин Пирсон вел двойную жизнь, о чем и понятия не имели республиканские политики.

Поэтому мужчины (и три молодых женщины), охраняющие Военный совет, были не активными боевиками, а просто надежными, сочувствующими движению людьми. Только пятеро из них вооружены, хотя все умеют обращаться с оружием. Остальные полагаются на портативные радиостанции и систему наблюдателей, которые непременно засекли бы, если бы люди из специального отдела даже просто пересекли границу графства.

У «временных» имелся твердый приказ, запрещающий открывать огонь или даже стрелять в ответ по ирландским гражданам, включая и полицейских, если только к этому не вынудят исключительные обстоятельства. Поэтому меры предосторожности для редких заседаний Военного совета, обязательно проводившихся в безопасных местах на территории Ирландии, направлены главным образом на то, чтобы избежать опознания и нарушений правил безопасности, что могло бы поставить под угрозу жизнь и свободу членов Военного совета. Мужчины (и одна женщина), входящие в Военный совет, никогда не брали в руки оружие или взрывчатку, и тщательно следили за тем, чтобы их ни в коем случае не увидели в обществе известных боевиков. Правда, некоторые из них в качестве политических представителей партии Шинн фейн присутствовали на похоронах некоторых «временных», а Юджин Пирсон был заснят с убитым Венецианской Шлюхой на руках, с забрызганным кровью и мозгами лицом и фальшивым паспортом в кармане. Да, Брендан Кейси крепко подцепил его на крючок.

Теплые, золотистые лучи солнца, проникая сквозь ветки, освещают стволы сосен и ильмов. Сухая трава пахнет торфом, как тогда, много лет назад, когда Мараид было восемнадцать, когда по вечерам в пятницу и по утрам в субботу они играли в регби, и самым жестоким испытанием для честного студента-юриста Юджина Пирсона было похмелье.

– Итак, Юджин. Как я понимаю, ты пришел… к определенному соглашению между нами и людьми из страны танго.

Пирсон посмотрел на руководителя Военного совета, выбранного коллегами для руководства вооруженной борьбой. Деклан Бурк был идейным марксистом-самоучкой, и Пирсон не сомневался, что в любой стране и в любое время Бурк оказался бы твердым сталинистом. Именно он в середине 80-х годов вступил в контакт с Юрием Полганиным – работником Первого главного управления КГБ, действовавшим в Дублине под «крышей» корреспондента Агентства печати «Новости». А когда над странами Варшавского договора нависли темные облака перестройки, Юрий Полганин свел в Вене «временных» с двоюродным братом Каддафи. Результатом установления контактов явился подарок ливийского лидера в виде четырех судов, груженых пластиковой взрывчаткой «семтекс», автоматическим стрелковым оружием, ночными прицелами, ручными ракетными установками. Сейчас все это хранится в подземных бункерах в Ирландии, Англии и Европе, и только недостаток средств не позволяет в полной мере использовать кровавый потенциал этого груза.

– Я посчитал себя обязанным согласиться, – ответил Пирсон, не глядя на Брендана Кейси, сидевшего, прислонившись спиной к сосне, и попыхивавшего своей трубкой «Петерсон» из вереска.

Ароматный дымок смешивался с запахом травы и теплого дерева. На верхушках деревьев каркали вороны, и где-то черный дрозд кликал самку.

У Бурка была сложная судьба. В начале 70-х годов его интернировали, и в тюремном лагере Лонг-Кеш он отвечал за поддержание дисциплины и безопасности в своей группе, несколько членов которой уже в то время являлись активными сторонниками «временных». Бурк участвовал в голодовках и похудел на девяносто шесть фунтов к тому моменту, когда британцы сдались и удовлетворили требования бастующих.

Тогда ему было почти двадцать семь лет. Изможденный, мускулистый, он быстро восстановил физические силы, а после освобождения из лагеря вступил в бригаду «Дерри» и завоевал популярность среди участников движения, взорвав несколько бомб на выбранных вроде бы случайно людных гражданских объектах, таких, как ресторан «Ле Мон» и бар «Дроппин Велл». Действиями Бурка руководил тогдашний Военный совет, в который входили Симус Туми и Рори О’Брейди, а юридическим консультантом являлся молодой юрист по имени Юджин Пирсон, считавший, что крупномасштабная кровавая резня настолько напугает британцев, что правительство Лондона будет вынуждено сесть за стол переговоров и обсудить вопросы вывода британских войск из Северной Ирландии и отказа от этой части страны.

Подобные операции, предложенные Пирсоном и одобренные Туми и О’Брейди, приобретали все больший размах, начались взрывы бомб на территории Англии, и в течение нескольких кровавых месяцев лондонцы слышали глухие взрывы и видели осколки стекла, искореженный металл и куски человеческой плоти.

Однако данная стратегия принесла противоположные результаты, и даже «кабинетные» террористы из США оказались вынуждены посоветовать «временным» более избирательно подходить к убийствам.

Следующим шагом Пирсона стала поездка в Нью-Йорк, где он выслушал сочувствующих ИРА и вернулся домой с новой стратегией, определявшей в качестве объектов террора британских солдат и их семьи, а также королевских констеблей Ольстера. Успех новой стратегии приободрил «временных», и деньги потоком хлынули из США. Финансовая поддержка вместе с поставками оружия и взрывчатки, осуществлявшимися советским КГБ через Чехословакию и Организацию освобождения Палестины, вдохнули новую жизнь во «временных» и позволили им достичь вершины своей деятельности, когда мощным взрывом был разнесен на куски «Гранд-отель» в Брайтоне на юге Англии, в результате которого чуть не погибла премьер-министр Маргарет Тэтчер и были убиты несколько видных консерваторов и их жены.

И вот теперь, спустя семь лет, судья Пирсон и нераскаявшийся бывший террорист и марксист-социалист Бурк сидели в узком кругу единомышленников, продолжая заниматься своим кровавым делом. Яркое свидетельство безжалостного патриотизма и целеустремленности.

– И у тебя есть отличный план… – обратился Бурк к Пирсону.

– Наша задача чрезвычайно проста. – Юджин намеренно обвел взглядом всех присутствующих. – Санчо Пансо (так они называли Пабло Энвигадо) хочет, чтобы мы просто осуществляли прием и основное распространение, соблюдая при этом полнейшую секретность. Кроме того, он хочет, чтобы мы дали советы по дальнейшему распространению и проследили за безопасностью.

Молчание.

– И это все? – притворяясь неосведомленным, спросил Кейси, хотя вся эта затея исходила от него.

– Этой операцией мы убиваем сразу двух зайцев. Так как кто-то, по неизвестной мне причине, рассекретил нашу группу «Лорка» и рассказал о ней адвокату Санчо, то я решил в качестве основного исполнителя использовать как раз группу «Лорка». Это значит, что она не станет принимать участия в других операциях, да и вообще будет держаться подальше от организации, а жаль.

– У тебя есть на примете более подходящая группа? Если так, то я с удовольствием выслушаю твои соображения. – В разговор вмешался Сайаран Мерфи, начальник службы безопасности «временных», который не являлся членом Военного совета, но был приглашен именно на это заседание в силу отличного знания обсуждаемого вопроса.

Пирсон отвел взгляд от Кейси. Наверняка начальник штаба покаялся перед Мерфи в нарушении безопасности, в том, что рассказал колумбийцам о группе «Лорка». И наверняка представил это как основной необходимый фактор переговоров. И внезапно Пирсон понял, что, если отбросить в сторону слепую ненависть к Брендану Кейси, группа «Лорка» и в самом деле идеально подходит для выполнения этой задачи.

– Нет, я выбрал «Лорку», – сказал судья таким тоном, будто это с самого начала была его идея. – И, если бы имелась лучшая группа, я не выбрал бы ее.

Бурк улыбнулся и, прищурившись, посмотрел на двух телохранителей в лодке на озере. Один из них поймал небольшую рыбку, и они смеялись, разглядывая ее.

– Но мне придется еще кое-что организовать, – заявил Пирсон официальным тоном. – Создать альтернативный и параллельный пункт приема. С одобрения Совета я уеду сегодня вечером, но для будущего успеха операции прежде всего должен быть решен основной вопрос – вопрос нравственности.

Наступила тишина, замолк даже черный дрозд.

И как-то угрожающе прозвучал смех и тихие голоса телохранителей в лодке, замершей на спокойной, похожей на стекло поверхности Караг-Лейк.

– А что это за… вопрос нравственности, Юджин? – тихо спросил Деклан Бурк, не отрывая взгляда от телохранителей-рыбаков.

Пирсон обвел взглядом присутствующих, одного за другим, будто сидел на заседании суда в Дублине (на нем даже сейчас надеты очки в виде полумесяца), и вдруг внезапно ему вспомнилась комната дочери в общежитии Римской консерватории, куда он заходил десять дней назад. В памяти четко проявились два кресла, коврики и стол со стоящей на нем выпускной фотографией Сиобан. И чистый голос дочери, произносящий: «Папа…»

Кровь застыла в жилах судьи.

– Кокаин это зло, – услышал Пирсон свой голос и еще пристальнее посмотрел на своих соратников, у которых столь разные судьбы, разная мораль, но которые безусловно умны и объединены одним общим делом.

– Вопрос нравственности неизбежен, и мы должны решить его. Будем ли мы ради денег способствовать массовому распространению наркотиков в Европе? И будем ли настаивать на том, чтобы это не коснулось Ирландии? Но нам не удастся оградить Ирландию, когда наркотик окажется в руках организованных преступников, не признающих границ. Значит, с одной стороны, мы воюем с уличными торговцами наркотиками в Дублине и Корке, а с другой, будем получать ежемесячно два миллиона долларов за помощь в распространении этого проклятого зелья.

– Но мы боремся с торговцами героином и анашой, – заметил Сайаран Мерфи, – кокаина у нас нет.

– Пока нет. Но из него изготавливают «крэк», а это очень опасный, а порой и смертельный наркотик. Хотим ли мы нести ответственность за распространение этого наркотика в странах, не проявляющих враждебности по отношению к нашему делу? И за его распространение на улицах и в университетских городках на нашей родной земле? Вы должны решить этот нравственный вопрос. И должны решить его сейчас же, на этом заседании.

Жестом опытного адвоката Пирсон левой рукой снял очки.

Рыбаки в лодке на озере успокоились, черный дрозд снова затянул свою песню, стеклянная поверхность озера местами подернулась рябью, слышался даже плеск рыбы.

Деклан Бурк сложил свой серый пиджак и растянулся на земле, подложив его под голову в качестве подушки. На нем надета шерстяная безрукавка, без сомнения, связанная его женой Розин, которая прекрасно рукодельничала, и зимой 1972 года связала носки и шарфы доброй половине заключенных лагеря Лонг-Кеш.

– Вот что я об этом думаю, – сказал Бурк, глядя на ветки над головой. – Из твоего доклада, Юджин, мы знаем, что колумбийцы нацелились на Европу. И с их деньгами они добьются успеха… что бы мы ни предпринимали.

– Так почему бы нам тогда не взять их деньги и не использовать для нанесения последнего удара? – подал голос Кейси.

– А я и не предлагаю отказаться от этой попытки, – сказал Пирсон. – Я просто спрашиваю, действительно ли Военный совет берет на себя моральную ответственность за наши действия? Если так, то таковым и должно быть наше решение.

Кейси бросил на него свирепый взгляд. Было ясно, что Пирсон старается заставить присутствующих задуматься.

– А если перекрыть каналы поступления наркотика в Ирландию? И просто обеспечивать его безопасную доставку в Европу?.. – предложил Мерфи, расценивавший каждое приглашение на заседание Военного совета как возможность участия в формировании стратегии организации.

– Юджин прав, Сайаран. – Кейси снова принялся набивать табаком трубку. – Невозможно будет оградить нашу страну от кокаина, когда он заполонит всю Европу, поэтому вопрос заключается в том, сможем ли мы взять на себя ответственность? От имени всей организации? Ведь мы занимаемся рэкетом, контрабандой, массажными салонами, не говоря уж о банковских операциях. И на протяжении многих лет мы спокойно относились к тому, что наши фонды пополняются за счет деятельности не совсем… законной, да простит меня судья. – Он улыбнулся и опять занялся своей трубкой.

– Но это ставит под удар организацию, – не сдавался Пирсон. – Малейший слух, и мы лишимся всякой поддержки. А вас обоих вышвырнут из Шинн фейн.

Последнее замечание Пирсона относилось к Кейси и Мерфи, которые, кроме тайного руководства «временной» ИРА, занимали соответственно посты председателя и заместителя председателя в законной политической партии «временная» Шинн фейн. Она регулярно получала на выборах свыше одного процента голосов демократов в Ирландии и около четырех процентов в оккупированных Англией шести графствах.

– Каждый день происходят вещи, которые по твоему мнению могут привести в ужас наших сторонников, Юджин.

Как только Кейси заговорил, Пирсон вспомнил, как Брендан стоял на склоне холма в Уиклоу и кричал: «…да плевать на всех сторонников», и в голосе его звучало холодное презрение. Безусловно, он не мог позволить себе такой выходки на официальном заседании Военного совета.

– Но ведь ты же ожидал, что они толпами пойдут за нами после взрыва в лондонском Тауэре. – Кейси напомнил о взрыве бомбы в заполненном школьниками зале музея в Тауэре. Это произошло давно, в 70-х годах, но движение жило героическими историями даже шестисотлетней давности, воспетыми в песнях, легендах. А двадцать лет – это почти что вчера. – Или после расстрела из автоматов британских солдат на глазах у их детей. Эти сторонники из числа молодежи жуткие наркоманы, их привлекает насилие, им больше нашего симпатичен Джим Рурк.

Джим Рурк был боевиком «временных», который во время бегства на машине после убийства обычно занимался мастурбацией, настолько сильное сексуальное возбуждение охватывало его после кровавой расправы. В конце концов он был казнен за подрыв репутации движения и похоронен на кладбище в Миллтауне.

– Я считаю, что наркотики – это совсем другое дело, – спокойно ответил Пирсон.

Он заметил как Кейси и Бурк незаметно переглянулись. Боже мой, да ведь они наверняка уже занимались этим.

Бурк посмотрел Юджину Пирсону прямо в глаза.

– Если мы пойдем на это, Юджин, то каковы твои… планы? Не помешает ли это, скажем… твоей основной работе?

Пирсон почувствовал, как внутри закипает ярость, но сдержал себя. Как приятно будет уничтожить этих двоих: Кейси и Бурка. Они предают их дело и вместе с этим прекрасных людей из партии Шинн фейн. Он должен был заметить это раньше. Власть разлагает, а власть распоряжаться жизнью и смертью… это наркотик, в тысячу раз более сильнодействующий, чем кокаин.

Юджин спокойно выдержал взгляд Бурка. Смерть Венецианской Шлюхи, пощечина на вилле «Сан Мишель», махинации Кейси… о да, они за все заплатят. Но не сейчас.

– Приложу все силы для выполнения своих обязанностей. Я политический советник, но никогда не перестану высказывать неприятные факты или говорить о возможном ущербе для нашего… нашего будущего в истории Ирландии.

– Хорошо сказано. – Это произнесла Мэри Коннелли, единственная женщина в Военном совете. Мэри читала лекции по прикладной математике в Тринити-колледж в Дублине и имела на своем счету одну боевую операцию на территории Англии – взрыв бомбы в лондонском универмаге «Харродз». Ей исполнилось тридцать шесть лет, родилась она в Белфасте и примкнула к организации после возвращения из Лондонской школы экономики. Прирожденная активистка, она без сомнения погибла бы, попала в тюрьму или примкнула бы к партии Шинн фейн, если бы Брендан Кейси не прочитал ее доклад о нарушениях конспирации у «временных» и о системе отдельных групп, позволяющей исключить утечку информации об операциях. Доклад перекликался с советами, данными Абу Нидалом Кейси и Бурку во время тайной встречи на Кипре, состоявшейся всего за несколько недель до появления этого доклада. Мэри отстранили от активной деятельности и перевели в службу планирования. Потом она переехала в Дублин, поступила на работу в Тринити-колледж и теперь держалась подальше от политиков и известных республиканских активистов.

Она улыбнулась из-под парика цвета воронова крыла.

– Джентльмены, мы не можем бороться еще двадцать лет. А какие-нибудь умные проходимцы опередят нас. Так что давайте заключим эту сделку, получим столько миллионов долларов, сколько она стоит. Выдоим Энвигадо и вышвырнем британцев из Ирландии.

Мужчины засмеялись, а Кейси сказал: «Браво». С озера донеся скрип весел в уключинах, это два телохранителя меняли позицию.

– Есть ли возражения? – спросил Бурк, оглядывая присутствующих и в последнюю очередь судью Юджина Пирсона.

Молчание.

– Отлично. Юджин, ты говорил, что твой самолет вылетает сегодня вечером…

И тогда последние лоскутки наивности начали слетать с излохмаченной совести Юджина Пирсона.

В районе Гринвич-Виллидж в Нью-Йорке есть небольшой ресторанчик под названием «Морта да Паста». Дешевый и оживленный, он расположен между Мерсер-стрит и Пятой авеню, недалеко от Вашингтон-сквер, в самом центре студенческого городка Нью-йоркского университета. А при ресторанчике имеется бар с дешевыми коктейлями.

Исполняющий обязанности лейтенанта отдела по убийствам Эдди Лукко сидел в баре, облокотившись на стойку, слегка повернувшись лицом к залу и бросая время от времени взгляды через окно на улицу. При поддержке Дэнни Моллоя и специального агента из нью-йоркского управления по борьбе с наркотиками Дона Мейдера ему удалось сохранить это дело за собой. И вот теперь он зашел в тупик.

Естественно, все знали, что массовое убийство в больнице Бельвью совершено колумбийцами, «теми самыми колумбийцами», как называли их окружной прокурор и агенты ФБР.

Но какими именно колумбийцами?

Лукко несколько дней не заходил в 110-й полицейский участок, пользуясь услугами детективов и переодетых полицейских, имевших осведомителей и доступ к записям телефонных разговоров, прослушиваемых отделом по борьбе с наркотиками и объединенной бригадой департамента полиции Нью-Йорка и управления по борьбе с наркотиками. Таможенная служба, которая фильтровала колумбийцев в Джэксон-Хейтс, наблюдала за ними, фотографировала, прослушивала телефонные разговоры и подкупала, была загружена до предела.

Если бы только на улицах прошел какой-нибудь слух, объединенная разведывательная служба 110-го полицейского участка и отдела по борьбе с наркотиками узнала бы об этом. Они услышали бы любой разговор в барах, мужских туалетах, по телефонам или даже в некоторых спальнях.

Но никто ничего не говорил. Слух на улицах был – ничего. Ноль.

Это означало, что или они ничего не знают, или убийцы настолько крутые, что о них даже и упоминать нельзя во время разговоров в барах и парикмахерских. Лукко не отдавал предпочтения ни одному из этих предположений. Он был слишком опытным детективом.

Отдел по борьбе с наркотиками в Майами никогда не видел погибшую неизвестную девушку. Рикардо Сантос Кастанеда не появлялся в Майами уже более пяти месяцев. О его брате Германе известно, что он около трех недель назад улетел в Барранкилью. Герман не появлялся в своих излюбленных местах, что очень необычно, потому что ему нравилось держать в своих твердых руках бизнес, оптовую торговлю кокаином и укреплять дисциплину среди представителей картеля в Майами.