Текст книги "Фигляр дьявола"

Автор книги: Мюррей Смит

Зашипев от ярости, полицейский оттолкнул столик и вскочил, выхватив незаметно пистолет и направив его на незнакомца. Бах! Бах! Но эти два выстрела утонули в опередившей их очереди, вырвавшейся прямо из кармана пиджака незнакомца. От вылетевшего из пистолета пламени пиджак задымился. Табио рухнул навзничь, пять из четырнадцати имевшихся в магазине пуль сбили его с ног.

Он умер еще до того, как повалился на опрокинутый стул, но незнакомец продолжал стрелять, пока вообще ничего не осталось от лица маньяка-полицейского.

В наступившей жуткой тишине незнакомец вытащил пистолет из кармана пиджака, выбросил на ладонь, обтянутую красной перчаткой, пустой магазин, и в мгновение ока вставил новый. Пистолет у него был «ЗИГ-Зауэр Р-226». В этот момент все и заметили красные шерстяные перчатки – единственная деталь, на которой сошлись в едином мнении все свидетели.

Незнакомец направился мимо Бобби Сонсона и Мурильо, которые вскочили в готовности к действиям, держа в руках «узи» и «кольт» калибра 0,45 дюйма.

– До встречи, – любезно бросил незнакомец, проходя как раз мимо их столика, не обращая внимания на оружие, только глядя на них спокойным и каким-то пугающим взглядом.

Пытаясь описать впоследствии этот взгляд, оба телохранителя смогли сказать только, что это был взгляд профессионала, в котором можно прочесть: «Для вас я не опасен, ребята. Но шутить со мной не стоит». Не каждый день приходилось Бобби Сонсону чувствовать такой холодок, пробежавший в тот момент по спине.

У ребят с телевидения была с собой аппаратура, они сделали снимки убитого капитана и в шестичасовых новостях объявили об этом событии, повторив слово в слово вынесенный убийцей приговор. А еще убийца мимоходом попрощался с какими-то двумя неизвестными вооруженными мужчинами, выглядевшими просто оторопелыми. Они сразу же потихоньку удалились с места преступления.

Он сказал: «До встречи…»

А еще красные перчатки, все заметили, что на убийце были красные перчатки.

Группа детективов, решивших покончить с капитаном, осталась очень довольна.

Дэвид Джардин просмотрел видеокассету с записью телевизионных новостей, специально присланную сотрудником секретной службы из британского посольства в Боготе. Он смотрел ее в своем кабинете в компании с Ронни Шабодо, который вытащил из холодильника две бутылки пива «Дос Эквис» и, не отрывая глаз от экрана, передал одну из них шефу.

– Хорошее начало, Дэвид, – заметил венгр, и Джардин наклонил голову в знак согласия.

Пабло Энвигадо пришел в ярость. Его имя совсем не было упомянуто, что противоречило приказу. Потом раздался телефонный звонок, звонил начальник службы безопасности Хесус Гарсиа. Когда Пабло выслушал, как было дело, – какой-то выскочка украл у него возможность совершить правосудие и разрушил план казни убийцы детей, – ярость его стала еще неистовей.

Но затем, как и предсказывали психологи секретной службы, дон Пабло рассмеялся. Ярость улетучилась, он развалился в кресле во внутреннем дворике дома в Медельине, где его спрятал Хесус Гарсиа после налета на виллу «Постель маршала» в окрестностях Санта-Фе.

Смех его был естественным и настолько громким, что из дома выскочили телохранители и Луис Рестрепо.

– Что случилось, хозяин? – спросил один из телохранителей.

Продолжая смеяться, Пабло Энвигадо повернулся к Рестрепо.

– Это чистый грабеж! Какой-то засранец разрушил наш план. Этот болван пристрелил маньяка-полицейского!..

– Что требуется от меня, дон Пабло? – задал вопрос Рестрепо. – Убрать Бобби Сонсона и Мурильо?

Вдоволь нахохотавшийся Пабло Энвигадо покачал головой, хватая ртом воздух и широко улыбаясь.

– Нет, черт побери, они хорошие ребята. Я скажу, что от тебя требуется, дорогой Луис… Найди этого парня. Мне нравятся манеры этого сукина сына.

Пабло несколько раз щелкнул пальцами, словно приказывал принести еще один салат.

– Найди его и приведи ко мне. Я с ним пообедаю, а позже, может быть, и… позавтракаю?

Он обвел взглядом присутствующих, и все рассмеялись. Они помнили, что случилось с Германом Сантосом Кастанедой, обреченным на смерть братом Рикардо, который упустил в Нью-Йорке ирландскую девушку Сиобан Пирсон. Завтрак с Пабло мог стать последним.

18
Матадор

Мелкий, но нескончаемый дождь, слегка косой от легкого ветерка, завис над всем районом Ламбет, тот самый дождь, который англичане называют моросящим. Он шлепает по мелким лужам и стекает тонкими струйками в канаву, как раз рядом с пивной «Гуз энд Фиркин» на Боро-Хай-стрит невдалеке от Сент-Джорджз-серкус и массивного стеклянного здания, где аналитики, руководители операций, криптографы, начальники отделов, ученые, работники службы безопасности и специалисты по планированию трудятся в поте лица на благо секретной службы своей страны.

Дэвид Джардин, обутый в сапоги из мягкой кожи, сшитые несколько лет назад на заказ в Перу, брел под дождем по мокрому тротуару, увлеченно беседуя с Ронни Шабодо, который держал в руке большой зонт с надписью «Гардз поло клаб». На Джардине потрепанная, старая, непромокаемая охотничья куртка на молнии с дырками от веток и несколькими заплатками из более светлого материала. Дэвид покосился на манящую вывеску бара, к которому они подходили. Он уже решил для себя, что закажет бутерброд с салатом и ветчиной и прошибающей до слез крепкой английской горчицей «Коулман».

– Сведения насчет Виго проверяются, – заметил Шабодо.

Он имел в виду анонимную, а значит, и весьма подозрительную информацию, поступившую из Дублина, где приводились очень точные данные о некоей неизвестной группе «Лорка» «временной» ИРА и ее отношении к колумбийскому кокаину, поступающему в Европу.

– По нескольким каналам?.. – спросил Джардин, уверенный в том, что если несколько источников подтвердят информацию из Дублина, то, какую бы игру ни вел отправитель, такие классные разведывательные данные пойдут только на пользу его отделу.

Да и на пользу его собственной репутации, хотя он всегда ставил личную репутацию на второе место, потому что субъективизм в оценке разведывательных данных так же опасен, как жгучее солнце для крыльев Икара.

– Этим занимается испанская резидентура. Они очень осторожно следят за этой компанией по транспортировке и спасению грузов, проверяют имена директоров и основных сотрудников. Сделали несколько фотографий девушки и пожилого мужчины. Отдел по борьбе с терроризмом подтверждает, что это, возможно, Рози Хьюз и святой отец Имон Грегсон.

– Возможно?..

– Ты же знаешь Дэниса. (Дэнис Уэстон – это начальник разведки отдела по борьбе с терроризмом.) Он всегда отвечает «возможно». Что-нибудь слышно от криминалистов?..

Когда Дэвид Джардин вернулся домой на Тайт-стрит вечером после обеда в итальянском ресторане «Миммо», который неизбежно закончился в квартире матери Элизабет на Киннертон-стрит, он не очень удивился, обнаружив в почте, среди счетов за электричество, квитанций за автомобильную стоянку и рекламных предложений «Американ Экспресс» толстый конверт со штемпелем Дублина.

Четыре страницы тонкой бумаги были покрыты беспорядочным набором букв, не имеющим смысла. Закодированное послание, ключом к которому, как говорилось в пришедшем в загородный дом письме, служили строчки стихов У. Б. Йитса, изданных в библиотечке поэзии издательства «Пингвин».

Эта система шифрования так же стара, как и сам шпионаж. Ее использовали крестоносцы, древние греки и даже фараоны. Отправитель знает (лучше всего, если держит в памяти) несколько строчек текста – проще запоминаются поэтические строчки, – и только еще один человек в мире знает эти строчки, то есть тот, кому адресовано зашифрованное сообщение. Обычно расшифровывающий начинает с какой-либо заранее обговоренной и произвольно выбранной буквы в тексте и далее движется вперед или назад, вверх или вниз, в зависимости от указаний в начале сообщения.

Физически уставший, выжатый словно лимон, Дэвид Джардин не намерен был утруждать свои мозги, поэтому позвонил ночному дежурному в офис, и тот прислал за письмом тощего молодого парня с собранными в «конский хвост» волосами и серьгой в ухе на мощном мотоцикле «БМВ». Первое письмо и томик стихов Йитса уже лежали на третьем этаже у криптографов.

Когда на следующее утро в девять часов куратор направления «Вест-8» явился в свой кабинет, миссис Браунлоу подала ему кофейник с горячим крепким кофе, хлебцы, поджаренные с маслом, и пластиковую папку с расшифрованным посланием, пришедшим на Тайт-стрит. Ключ к шифру содержался в нескольких строчках из поэмы Йитса «Башня».

 
«Я сам создал Ханрахана
И отвел его, пьяного или трезвого, на рассвете
Из никуда в соседние хижины.
Но, попавши в сети старика,
Он спотыкался, падал взад и вперед,
И остались у него только переломанные кости,
Да яростный огонь желания.
Я все это придумал двадцать лет назад».
 

Удивительный подтекст этих строчек заставил Дэвида заняться выяснением личности тайного корреспондента. Поэтому, кроме указаний о слежке за группой «Лорка» на предмет связи с колумбийцами, он приказал начальнику службы безопасности Тони Льюису отправить конверты экспертам-криминалистам секретной службы, а также специалистам по почерку и психологам, чтобы они высказали свое мнение относительно содержания письма и попытались набросать портрет отправителя.

– Криминалисты, – начал Дэвид в ответ на вопрос Шабодо, – сообщили, что бумага изготавливается в Гемпшире, продается по всей стране, а также в Ирландии.

– Что ж, это другая страна, Дэвид.

– Ты меня прекрасно понял.

– Но война пошла на убыль.

– Война продолжается, Ронни. Чернила, похоже, от «Болл пентел», марка R50, изготовлены в Японии, фиолетовые. Первый конверт, который пришел ко мне в загородный дом, хорошо известной тебе фирмы «Базилдон бонд». Второй – обычный, длинный конверт из серии, которой пользуются ирландская государственная служба и Министерство юстиции.

– Все вроде бы указывает на то, что это не фальшивка.

– Все указывает на то, что это собственная инициатива какого-то человека из штаба братьев. – Братьями Дэвид Джардин, называл «временных».

– Образованный господин.

– Они все хорошо образованные, система образования у них лучше, чем у нас. Но согласен с тобой. Выбор стихов не случаен, это многое говорит о человеке, выбравшем их.

– Если только они не выбраны совершенно наугад, – осторожно заметил Шабодо.

– Можно провести целый семинар по вопросу случайного выбора. Иногда случайность говорит о многом. У Кейт имеется несколько теорий относительно доли случайности в выборе человека.

Они подошли ко входу в пивную, Ронни в трудом закрыл свой зонтик, и капли дождя застучали по его плечам, пока он открывал дверь для шефа. Уже входя в пивную, он заметил:

– Если этот инициативный дублинский друг не врет, то группа «Лорка» – это просто золотое дно.

– Это точно, – согласился Джардин. – Настолько интересно, что и представить трудно. – Последние слова его означали, что он не намерен дальше обсуждать эту тему.

Венгр пожал плечами, и они вошли в зал. В пивной было шумно, много народу, главным образом, студенты, служащие местных контор и персонал глазной больницы. Худощавый, средних лет человек в черном костюме, похожий на итальянского владельца похоронного бюро, сидел за стареньким пианино. Дэвид обратил внимание на черную повязку у него на глазу. «Пират-владелец похоронного бюро», – подумал он, с легкостью пробираясь между столиков к бару.

– Что желаете, господин? – спросил бармен, бывший сержант, служивший когда-то детективом в специальном отделе лондонской полиции, пока не выбрал себе более спокойную жизнь. Если он и помнил Дэвида Джардина по старым временам, то не подал виду.

– Две пинты эля «Боро», два бутерброда с ветчиной и салатом. И если вы не будете называть меня господин, то и я не буду называть вас сержантом, договорились?

Дородный бармен Руди уставился на Джардина, потом выдавил из себя улыбку и отправился наливать пиво.

– Ненавижу, когда меня называют господином.

Джардин потер переносицу. Перелом давно сросся, но не совсем удачно. Двадцать лет назад такие операции делали быстрее и хуже. Капли дождя падали с его шляпы на пол.

– Но ты ведь не собираешься всерьез заняться этим, да? – продолжал допытываться Шабодо. – Я имею в виду дублинские дела…

– Видишь ли, Ронни, не вижу смысла в устранении от них. У меня… не могу совладать с чувством, что действует очень высокопоставленный человек. Близкий к самой верхушке.

– Несогласный?

Они спокойно могли обсуждать свои дела, потому что шум в это обеденное время стоял приличный. Даже звуки пианино разобрать можно с трудом. А тем более говорили они друг другу на ухо.

– Именно так. И этот незнакомец, а мне очень хочется побыстрее выяснить, кто он такой, считает, что его соратники своими действиями приближают политическую катастрофу. Ведь давно известно, что ИРА торгует наркотиками в притонах, танцевальных залах в дюжине стран, в том числе, и в собственной, так разве они смогут остановиться, раз уж связались с этим? Обратной дороги у них нет. Так зачем, черт побери, нам надо рассказывать кому-то об их планах? Будем просто следить за ними, это наша работа. Я на самом деле не считаю своим делом спасать этих ублюдков от самих себя…

Дэвид потянулся к бармену, протягивавшему две кружки пива, и сделал первый глоток.

– Твое здоровье, приятель, – он улыбнулся Руди.

У Рестрепо не заняло много времени выяснение личности убийцы капитана Родриго Табио.

Мурильо и Бобби Сонсон не были так напуганы убийственной стрельбой и ужасной смертью полицейского-маньяка, как остальные посетители ресторана. Они сами закаленные убийцы, так что из них получились более толковые свидетели, чем из официантов, музыкантов, бизнесменов и парней с телевидения. Если красные перчатки Гарри Форда отвлекли всех от его внешности, то для обоих телохранителей это было лишь подтверждением того, что работал профессионал.

И, когда он проходил мимо, бросив на них тот холодный, вгоняющий в дрожь взгляд, проникающий, казалось, в самую душу, они на мгновение застыли, но каждая деталь лица незнакомца отпечаталась в их памяти, как на фотографии.

И, когда оба колумбийца занялись вместе со специалистом из службы Хесуса Гарсии, составлением фоторобота на компьютере, фотографическое изображение Гарри Форда было готово уже через полчаса.

Сотни копий фоторобота раздали своим людям в Боготе, их показывали барменам, в агентствах по прокату автомобилей, банковским клеркам, проституткам, некоторым доверенным полицейским, водителям такси, официантам ресторанов и, конечно же, агентам по найму жилья и персоналу отелей.

Уборщица из отеля «Ла Фонтана», честная женщина из Момпоса в провинции Боливар, посчитавшая, что говорит с местным детективом (возможно, так оно и было на самом деле), без колебаний опознала сеньора Карлоса Нельсона Аррижиада из номера 303.

Бобби Сонсон и Мурильо без труда проникли в номер и в ходе осмотра личных вещей сеньора Нельсона и комнаты обнаружили за холодильником в кухне завернутую в водонепроницаемый пакет металлическую коробку с ружейным маслом и набором принадлежностей для чистки оружия производства чилийской компании, глушитель для автоматического пистолета и сорок три патрона. Судя по биркам, одежду постоялец приобретал по всему миру, от Буэнос-Айреса до Гонконга, Бомбея и Майами. Еще среди вещей имелись туристические карты Сингапура, Марселя, Танжера и Боготы.

Из вежливого разговора с одним из портье выяснились данные чилийского паспорта Нельсона, а уже через семь часов Хесус Гарсиа получил компьютерное досье на Карлоса Нельсона из Интерпола, иммиграционной службы США, колумбийской тайной полиции и полиции Гонконга. И еще досье из чилийского бюро по борьбе с наркотиками, из которого стало ясно, что Нельсон является торговцем марихуаной, разыскивается многими странами за контрабанду наркотиков, одно время активно работал вместе со Спенсером Перси, королем марихуаны, отбывающим срок в тюрьме Батнер, Северная Каролина, где, по слухам, собирается изучать право в рамках договора тюрьмы с местным университетом.

Хесус Гарсиа и Рестрепо получили эти данные вместе с отчетами о всех передвижениях Карлоса Нельсона, за которым теперь осторожно следила целая армия лучших наблюдателей картеля, куда входили и элегантные парочки, и юноши-студенты, и двенадцатилетние уличные мальчишки.

Шесть дней наблюдения показали, что объект очень осторожно и профессионально ведет дела с серьезными поставщиками марихуаны, приезжающими в город с плантаций для встреч с ним.

По кредитной карточке Карлоса Нельсона быстро установили, что у него имеется счет в отделении Международного кредитно-коммерческого банка в Объединенных Арабских Эмиратах, и еще в его распоряжении находятся несколько миллионов долларов, тайно разбросанных по странам Южной Америки и Карибским островам.

И, наконец, пришло сообщение от надежного высокопоставленного мафиози, чей сын отбывал десятилетний срок в тюрьме. Да, Спенсер Перси помнит Нельсона. Надежный парень, но слегка трехнутый. Безусловно, один из лучших торговцев марихуаной, но с этакими донкихотскими замашками. Из-за девушки запросто может сцепиться с самым опасным бандитом. Иногда и убивает, поэтому миролюбивый Перси и порвал с ним деловые отношения.

Дон Пабло пришел в восторг, услышав это.

– Я же говорил тебе, что мне нравится этот парень, – сказал он Рестрепо, когда они ожидали прихода старого священника, продолжавшего настойчиво вести переговоры о сдаче Крестного колумбийским властям. – Организуй мне обед с ним. Это меня позабавит…

Судья Юджин Пирсон сидел в своем кабинете в Дублине и пытался сосредоточиться на документах сегодняшнего дела, представляющего собой апелляцию против выдачи Англии бывшего мелкого дипломата, который продавал ирландские паспорта нелегальным иммигрантам и террористам с Ближнего Востока, будучи сотрудником ирландского посольства в Лондоне. Аргумент защиты на этот раз не был как всегда стандартным: подзащитному не гарантирован справедливый суд в Англии; нет, на этот раз защита ставила вопрос так: хотя преступление и совершено в Лондоне и на севере Англии, подзащитный пользуется дипломатическими привилегиями и не может быть осужден там.

Случай серьезный, потому что на это дело в дальнейшем будут ссылаться как на прецедент. Политического давления на него тем или иным способом не оказывали, и Пирсон склонялся в решению об отмене решения о выдаче дипломата, но этот человек опозорил Ирландию, и судья решил позвонить обвинителю и договориться, что если решение о выдаче будет отменено, то дипломат подлежит немедленному аресту по обвинению в краже собственности ирландского правительства и преступном заговоре. Но проблема заключалась в том, что, в случае заговора, он просто всегда отказывал в выдаче преступника, так что британская пресса с удовольствием упрекнет его в непоследовательности.

И чем глубже судья Пирсон размышлял над этой проблемой, тем больше сосредоточивался над более важными проблемами своей жизни.

Он выдал главную операцию организации, а за это бывает только одно наказание. И, хотя перспектива разоблачения ввергла его в состояние, близкое к панике, он не испытывал сострадания к членам группы «Лорка», обреченным на муки. О британцах говорили, что они, по вполне понятной причине, с особой жестокостью расправляются с солдатами «временных», застигнутыми на месте преступления. Независимо от пола.

Судья не сомневался, что его поступок правилен с точки зрения этических норм и идеологии, потому что кокаиновому проекту Брендана Кейси нет оправданий, и, что хуже всего, он грозил огромными неприятностями всему их делу.

Но этот чертов англичанин из секретной службы, Джардин, не предпринял никаких шагов в ответ. В своем шифрованном письме Пирсон просил в знак подтверждения получения информации поместить в колонке частных объявлений «Дейли телеграф» следующую фразу: «РЖ любит ночную Флоренцию. Помни о 9-м».

Этого объявления в газете не появилось.

Пирсон решил попробовать еще раз, включив на этот раз в сообщение больше подробностей: псевдонимы, даты, каналы тайной связи. На душе у него было тяжело, и неудивительно, что он никак не мог всерьез сосредоточиться на каком-то мелком засранце, продавшем несколько паспортов.

А еще и Сиобан. Боже, как он любил свое дитя. И вот теперь она настоящая заложница в руках колумбийских наркобаронов. Что же он за отец, если настолько запутался в политике, что подвергает риску собственное дитя?

Хорошо хоть она сейчас пишет, а Рестрепо пообещал, что Сиобан вернется домой вместе с ним, когда он прилетит в Боготу с заключительными деталями операции и кодом к компьютерным дискеткам, где подробно расписывается операция «Законнорожденный», как именовались контрабанда и распространение в Европе колумбийского кокаина.

В глубине души Юджин Пирсон осознавал чудовищность своего положения. Если уж ступил на скользкую дорожку предательства, то назад возврата нет. Несколько намеков могли и не убедить британскую секретную службу. Надо отправить им копии двух дискеток вместе с кодами, чтобы уж точно уничтожить все шансы на успех операции «Законнорожденный».

«Но ведь не ради денег, Юджин, – подумал он. – Не ради поганых тридцати сребреников». В дверь постучали, в кабинет просунул голову Дэнис Мэллори, служивший у него клерком в течение последних шести лет.

– Я только хотел напомнить вам, судья, что сейчас десять минут первого.

– Спасибо, Дэнис, – поблагодарил Пирсон, и клерк скрылся.

Падрик О’Шей, будущий премьер-министр Ирландии, если верить предварительному подсчету голосов, позвонил ему утром во время завтрака, когда у них с Мараид как раз разгорелся спор по поводу Сиобан и спокойствия Юджина, ведь она находится на краю света с незнакомыми людьми, а он не настаивает на ее немедленном возвращении домой. Да любой мало-мальски любящий отец полетел бы в Венесуэлу, где их любимая девочка гостит в горах у какого-то пианиста, и привез бы ее домой следующим же самолетом. И так далее, и тому подобное…

Падрик попросил Пирсона уделить ему несколько минут, может, они съедят по бутерброду и выпьют по стаканчику чего-нибудь в обеденное время в кабинете Падрика в здании ирландского парламента.

Юджин Пирсон согласился, он предполагал, что речь пойдет о должности министра юстиции, на которую решил согласиться. Когда он закончил говорить по телефону, Мараид поостыла, потому что почти так же сильно, как судьба Сиобан, ее заботила перспектива стать женой нового министра юстиции.

Без четырех минут час Пирсон уже входил в центральный вход здания парламента, отвечая на приветственные кивки и вопросы типа «как дела?». Он радовался, что слухи в Дублине распространяются быстро, а в парламенте не было ни одного человека, ни мужчины, ни женщины, который не знал бы о его предполагаемом назначении на пост министра юстиции. На самом деле жизнь не так уж и плоха. А когда в его руках будет такая власть, он сумеет употребить ее для уничтожения врагов организации.

Он прошел по длинному коридору до полированной деревянной двери с черно-белой табличкой с именем Падрика О’Шея. Постучал и вошел.

Комната просторная, с двумя выходящими в город окнами, через которые видны верхушки деревьев.

Падрик О’Шей стоит возле одного из окон, пиджак его висит на вешалке возле двери, а на нем серый пуловер, подаренный Мараид на Рождество три года назад. В глубокой задумчивости он смотрит на верхушки деревьев и крыши домов.

На низеньком столике стоят две тарелки с бутербродами, две банки пива и пластмассовые стаканчики, а сам столик установлен возле кожаного дивана и двух кожаных кресел, очень старых и явно из разных гарнитуров.

– Ровно час, – объявил Пирсон о своем прибытии.

Падрик повернулся, он выглядел постаревшим, уставшим, все перипетии этой чертовой политики ясно отражались на его лице. Он улыбнулся вымученной, печальной улыбкой старой, с отвислым животом, собаки-ищейки.

– Давай-ка, доктор, – начал Падрик, подходя к одному из старых кресел, – выпьем по стаканчику…

– Но только по одному, капитан, – с улыбкой ответил Пирсон, садясь на диван. Капитан и доктор были почетными титулами, которые они присвоили друг другу в Тринити-колледже тысячу лет назад.

Падрик О’Шей открыл банки и молча разлил пиво. Юджин решил, что он создает благоприятную атмосферу и подходящий момент, чтобы перейти к обсуждению состава будущего правительства и места в нем Пирсона.

– Спасибо, Падрик. – Пирсон взял один из пластмассовых стаканчиков, отметив про себя, что слегка нервничает. Да, он проделал долгий и трудный путь от судебного клерка до самой высшей должности.

О’Шей тоже поднял свой стакан:

– Твое здоровье…

– Твое здоровье, – ответил судья.

Они отхлебнули пиво и поставили стаканчики на стол.

«Ну, вот и наступил этот момент», – подумал судья. Он расскажет о нем Мараид, а позже и Сиобан, как о кульминационном пике своей карьеры.

– Юджин… я составлял список своего будущего кабинета и высших правительственных чиновников, и обязан представить его службе безопасности и специальному отделу. Ты, как юрист, должен это понимать.

– О чем речь, обычное дело.

Куда это он клонит?

Падрик О’Шей посмотрел Пирсону прямо в глаза.

– Все отлично, но вот вышла небольшая заминка с твоей кандидатурой.

У Пирсона буквально замерло сердце.

– Что ты имеешь в виду?

– Секретная служба, мы, конечно, ничего не знали о ней, очень маленькая группа, несколько мужчин и женщина. Но исключительные профессионалы. Похоже, у них есть насчет тебя сомнения.

О’Шей продолжал в упор смотреть на Юджина, взгляд по-прежнему дружелюбный, но еще никогда между ними не существовало такой дистанции. Падрик очень осторожный человек.

Пирсон выдержал взгляд лидера партии. Он приподнял плечи и повернул руки ладонями вверх, словно хотел сказать этим жестом: «Мне скрывать нечего». Ему очень хотелось, чтобы дело обстояло именно так, потому что сейчас он чувствовал себя плутом, вроде араба-продавца верблюдов.

– Падрик, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.

О’Шей вздохнул, он явно нервничал.

– Это значит, что у службы безопасности есть возражения по поводу твоего назначения в состав правительства, Юджин. Уверен, что это ерунда, может быть, просто ошибка чертова компьютера. Ты можешь как-то это объяснить? Может быть, есть что-то такое, о чем мне следует знать? – Падрик усмехнулся. – Дикие оргии в камерах суда по ночам? Покуриваешь травку? Долги? Азартные игры? Послушай, если дело только в этом, то признайся чистосердечно. Иногда этого вполне достаточно, чтобы успокоить службу безопасности.

Юджин Пирсон, никогда не отличавшийся особой храбростью, что, кстати, подметил Брендан Кейси и использовал в своих целях, постоянно загоняя судью в новые кошмарные ловушки, был близок к обмороку. Он почувствовал, как кровь отхлынула от головы, и поставил стаканчик с пивом на стол, ощутив дрожь в руках. Сердце бешено колотилось, ему стало трудно дышать.

– Юджин, дружище, ты в порядке?..

Боже, как он ненавидел Падрика за его благопристойность.

– Все отлично. Просто очень зол, вот и все. Проклятый Замок. – Он имел в виду Дублинский замок, где работает маленькая, но очень эффективная группа секретной службы. – Да как они смеют?

– Я подумал то же самое. Господи, я рад видеть твою реакцию, наверняка это какие-то грязные игры. Предоставь это мне, я поговорю с Сином (Син Гант был шефом ирландской разведки), но шума пока не будем поднимать. Беспокоиться тебе нечего, ты в моей команде, потому что я этого хочу. Самый подходящий в Ирландии человек для этого поста, так что, черт с ними, с этими шпионами. Бери бутерброд, баранину с томатами…

После этого ужасающего свидания Юджин Пирсон никак не мог собраться с мыслями. Он всегда понимал, что в один прекрасный день и наверняка в самый неподходящий момент его двойная жизнь и длительная тайная деятельность в рядах «временной» ИРА могут выйти ему боком. Но никогда еще катастрофа не нависала так грозно.

К счастью, у него имелось в запасе еще несколько козырей. Вполне достаточно материала для шантажа некоторых высокопоставленных политиков, известных членов правительства, банкиров, адвокатов и столпов дублинского общества, тайно связанных с организацией. Так что ему не грозит ни тюрьма, ни даже публичный скандал. Но совершенно очевидно, что с постом министра юстиции придется распроститься. А Падрик больше всех заинтересован в том, чтобы все было шито-крыто.

И все-таки, удаляясь быстрым шагом от здания парламента, судья продолжал размышлять над тем, как выпутаться. Нежелательным, но отнюдь не нереальным шагом стоило бы открыться Дэвиду Джардину, англичанину из МИ-6, и выложить все о движении «временных», двух подразделениях боевиков на территории Англии, двадцати двух законсервированных группах, двух реорганизуемых подразделениях в Европе, тайных помощниках, конспиративных квартирах и складах оружия. А в обмен на это попросить Джардина тайно поставить в известность Дублинский замок, что он всегда работал на англичан и… взгляд на часы, через пятнадцать минут ему надо быть в своем кабинете в суде и заняться вынесением решения по делу этого мелкого засранца, который направо и налево торговал ворованными ирландскими паспортами.

Тут ему в голову пришла мысль, что на время рассмотрения дела он может упрятать бывшего дипломата в тюрьму, что справедливый судья Юджин Пирсон и сделал через час.

В Элджине Стюарте было что-то такое, что подсознательно нравилось Дэвиду Джардину. Этот человек чрезвычайно проницателен и осторожен, но, в отличие от многих правительственных чиновников, причастных к государственным секретам, Стюарт не кичится своей властью и обладает удивительным чувством здравого смысла. И Джардин не удивился, когда Стюарт решил иметь дело с секретной службой, а не со службой безопасности, специальным отделом или отделом специальных расследований таможенной службы, когда ему понадобилось вступить в контакт с человеком, наиболее полезным для управления по борьбе с наркотиками, и завязать прочные личные контакты. И такое начало он положил в ходе совещания в подземном офисе посольства США, когда резидент ЦРУ проинформировал секретную службу в лице Дэвида Джардина о связях «временной» ИРА с колумбийским кокаиновым картелем.

Тогда Элджин Стюарт опустил взгляд и улыбнулся в ответ на явно наглый, предназначенный для протокола шаг ЦРУ, потому что Джардин точно знал, что этой информацией ЦРУ располагает уже в течение многих месяцев.

И тем более не удивило Джардина, что Стюарт, решив иметь дело с ним, напросился в гости в офис Джардина в Министерстве иностранных дел. Ведь Стюарт воевал во Вьетнаме и знал старую военную поговорку, что ни одна рекогносцировка не проводится зря.