Текст книги "Фигляр дьявола"

Автор книги: Мюррей Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 37 страниц)

Господь в лице отца Уитли, похоже, не посчитал грехи Джардина тяжкими, и отпущение грехов ему обещали в обмен на прочтение нескольких молитв.

Джардин вышел из исповедальни и некоторое время провел на коленях в молитве. Отец Уитли тихонько сидел в кабинке, размышляя о натуре этого высокого, сложного человека, чей голос ему хорошо знаком. Священнику было около сорока пяти лет, и он хорошо понимал, когда в ходе исповеди прибегают к своего рода зашифрованным выражениям, чтобы избежать затруднительных ситуаций.

Но этот человек со шрамом на лице с самого начала своих нерегулярных визитов с легкостью профессионала зашифровывал слова исповеди, и отец Уитли посчитал это для себя интеллектуальным вызовом, пытаясь в точности угадать, кем же все-таки является в жизни Дэвид Джардин. Для этой цели он отказался от расспросов, надеясь только на свой ум. И вот однажды мальчик, прислуживавший у алтаря, сообщил священнику, что его мать, работающая шофером в гараже Министерства иностранных дел, как-то раз во время мессы толкнула его локтем, показала на высокого мужчину и прошептала на ухо, что этот человек шпион. Услышав новость, отец Уитли улыбнулся. Он все еще не понимал смысла исповедей этого человека, но раскрывать их смысл – это уже не его дело.

Джардин вышел из церкви, пошел по Саут Одли-стрит, потом по узеньким улочкам вышел на Парк-лейн и, пройдя по Найтсбридж, зашел в пиццерию, где заказал плотный завтрак, пофлиртовал со стройной и симпатичной австралийкой, которую, судя по табличке на груди, звали Джессика, и принялся просматривать воскресные газеты.

Он решил для себя даже не думать о Кейт: она права, их любовная связь могла бы стать полным сумасшествием. И все-таки он вспомнил легкий запах пудры, исходивший от ее чудесных грудей.

Джардин дошел до музыкального раздела «Санди таймс» и прочитал статью о постановке оперы Перселла «Волшебная королева», которую ему очень хотелось бы послушать. И в этот момент за столиком у окна, выходящего на Найтсбридж, он заметил высокую, стройную девушку с чудесными длинными волосами. Она оживленно разговаривала с мужчиной лет шестидесяти, выглядевшим внушительно даже в рубашке для игры в поло и в какой-то штормовке, которые обычно носят бейсболисты.

Черт побери, почему ему знакомо его лицо? Дик Лонгстрит. Конечно же. Предпоследний посол Соединенных Штатов при Сент-Джеймском дворе. Миллионер, банкир из Бостона, добившийся выдающихся успехов в ходе ведения дел с большинством британских политиков. Человек, добившийся успеха своими силами, любезный, острый как бритва, близкий друг нынешнего и бывшего президентов США. Летчик морской пехоты во время войны в Корее. Дик Лонгстрит убежденный англофил, он входит в состав совета директоров крупнейшей в Великобритании пароходной компании, в результате чего очень часто бывает в Лондоне.

А девушка, прямо-таки излучающая добрый смех и холодную самоуверенность… где же он раньше ее видел? Бывший посол широко улыбнулся, покачал головой и рассмеялся от слов девушки, и вдруг Дэвид Джардин вспомнил, что это та самая девушка, которую он заметил в Херефорде, дома у Джонни Макалпина. Она вышла тогда из машины вместе с женой Джонни и двумя десантниками-телохранителями. И их она тоже рассмешила. Он еще слышал их голоса, доносившиеся с кухни, но, когда они с Джонни пошли на кухню выпить чаю с Шейлой, девушка, умевшая смешить людей, уже ушла. И вот теперь она здесь. Но какого черта она делает в компании Лонгстрита?

И вдруг все встало на свои места. Досье 8/2007=Р/ч 411, Форд, капитан Генри Майкл Алькасар, Шотландский гвардейский полк, специальный воздушно-десантный полк. Жена, Элизабет, Ледбиттер в девичестве, место рождения Форт-Уорт, штат Техас, двадцать семь лет. Образование: Хьюстонский университет, колледж леди Маргарет в Оксфорде. Отец умер. Мать состоит в повторном браке с Ричардом Лонгстритом, президентом компании «Лонгстрит бэнкинг корп.». Бывший посол Соединенных Штатов в Лондоне.

Девушка, заставляющая людей смеяться, – это же жена Гарри Форда. И вот она сидит в пиццерии со своим отчимом. Джардину захотелось подойти и познакомиться, но что он скажет? Здравствуйте, я шпион, вы еще этого не знаете, но ваш отважный и бесстрашный муж будет рисковать жизнью, потому что теперь работает на меня.

Да, глупее не скажешь, потому что Гарри не разрешалось контактировать с окружающими, и его жена не знала, что он снова в Англии, хотя жена Джонни Макалпина Шейла сообщила ей по секрету, что Гарри больше не участвует в опасных операциях, и, возможно, она скоро увидит его. Поэтому Джардин решил не обращать на них внимания, с удовольствием закончил завтрак, дочитал газету, расплатился с Джессикой – хорошенькой официанткой-австралийкой, и вышел на улицу. Когда он выходил, Элизабет Форд бросила на него взгляд, в котором сквозило что-то вроде… заинтересованности?

Дэвид сделал вид, что не заметил этого, и направился пешком назад в Челси.

Служебная машина, на этот раз темно-синий «ягуар», сразу после родительского собрания в школе Эндрю в Дорсете провезла Джардина по шоссе А303 мимо Иллминстера, выехала на автостраду № 5, направилась на север, потом свернула на запад в сторону Уэльса, и в двадцать минут первого доставила его к домику ночного сторожа «Дайлиф-хауз», как официально именовалась «пасека».

Дэвид сразу отправился спать, а в семь утра его разбудил Бенедикт – отставной главный старшина королевских ВМС, который управлял «Дайлиф-хауз» со строгостью морского старшины и любезностью дворецкого 30-х годов. Бенедикт поставил на прикроватный столик кружку крепкого кофе и раздвинул шторы. Комната сразу же наполнилась солнечным светом.

– Доброе утро, сэр. Небольшой туман, но небо голубое и чистое. Правда, во второй половине дня обещали небольшой дождь.

– Доброе утро, мистер Бенедикт. Как поживает миссис Бенедикт?

Джин Бенедикт была поваром и главным диетврачом. Она могла приготовить обед, достойный королевской семьи, или различные блюда с высоким содержанием протеина, калорий и углеводов, необходимые «Пакету» и «Багажу» на начальной стадии их суровых испытаний.

– У нее все отлично, сэр. Эта операция по замене ребра прямо-таки вернула ее к жизни.

– Очень здорово, что им это удалось.

– Она передает спасибо вам и миссис Джардин за цветы. А миссис Джардин еще и за то, что она навестила ее в больнице.

– Рад, что у нее все в порядке. Как наши новенькие?

– Ну, если вас интересует мое мнение… – Бенедикт прекрасно понимал, что Джардину очень хорошо известна вся подноготная обоих агентов. – Один из них отличный спортсмен, он из спецподразделения или что-то вроде этого, так что с физической подготовкой у него все в порядке. Да и психологически вполне подготовлен. – (Он имел в виду те моменты, когда их в любое время суток поднимали с постелей, сажали в камеры, валяли в грязи и допрашивали.) – Он уже проходил раньше через все это, так что с точки зрения физической подготовки эта неделя для него – сущая безделица. А вот второй бедняга, которого они называют «Багаж», похоже, готов убить его за это. Он все время злится, но, на мой взгляд, с мозгами у него получше.

– «Багаж»? Ох ты боже мой.

– Это бывает в самые первые дни. – Словно по волшебству в руке Бенедикта появилась щетка, он встал на колени и один за другим до блеска начистил ботинки Джардина, потом посмотрел на него. – А что, надо ускорить подготовку, да?

Сидя на кровати и прихлебывая кофе, Джардин встретился взглядом с Бенедиктом.

– Вовсе нет. Я не посылаю неподготовленных агентов.

– Тогда, наверное, у руководства какая-нибудь глупая идея…

Джардин подумал, что старшина Бенедикт прочитал его мысли и громко и четко высказал их. Не стесняясь в выражениях. Тщательная подготовка Стронга и Форда обусловливалась тем, что Ронни Шабодо явно был не согласен с указаниями сверху. Нельзя взять человека с улицы и хорошо подготовить его за пять недель. Если только речь не идет о военном времени.

– Отличный кофе, старшина. Передавай привет Джин.

Бенедикт кивнул, поставил ботинки рядом с кроватью и вышел из комнаты, не сказав ни слова.

В восемь пятнадцать утра Джардин уже находился в кабинете начальника школы, представляющем собой библиотеку с деревянными стеллажами, на которых хранится вся необходимая литература, касающаяся шпионажа.

У секретной службы имеется несколько таких загородных домов по всей стране от Корнуолла до Росса и Сатерленда в северных горах Шотландии. Некоторые из них используются как конспиративные квартиры для работы с перебежчиками, другие – как дома отдыха, где агенты восстанавливают физические силы и лечат нервы. И только несколько таких домов приспособлены для подготовки очень небольшого количества мужчин и женщин, завербованных для работы, о которой не имеет понятия Министерство иностранных дел, во всяком случае, уж девяносто пять процентов его сотрудников. Это тайные агенты, чьи личности известны только их вербовщикам и лишь нескольким людям из отдела кадров. Плата этим агентам и прочие финансовые вопросы не проходит по бухгалтерским документам отдела. И любая проверка со стороны вражеской или дружеской, но любопытной разведки, должна подтверждать достоверность их легенды.

Скажем, если по легенде агент торгует в Китае компьютерами, значит, он должен состоять в штате настоящей компьютерной фирмы, которая руководит его действиями, выплачивает жалование и комиссионные с каждого проданного компьютера. Руководство фирмы должно считать его своим постоянным служащим, укрепляя таким образом его легенду.

Именно это важно для безопасности и защиты Стронга и Форда, известных руководству как «Багаж» и «Пакет», а их подготовку следует осуществлять под руководством опытных инструкторов при полном соблюдении анонимности.

Вот почему в настоящий момент они только вдвоем проходят подготовку на «пасеке», и это максимальная безопасность, которую можно обеспечить.

Начальником этого специального курса подготовки является Ронни Шабодо. Он налил две чашки чая, добавив себе молоко и сахар и молоко для Джардина. Отвернувшись от стола к окну, он усмехнулся, обнажив в усмешке крупные зубы. На Ронни надеты темно-коричневые брюки из рубчатого плиса и темно-синий рыбацкий свитер поверх цветной клетчатой рубашки – типичный образец английского джентльмена.

– Я решил крепко взяться за них, Дэвид. Солдат чувствовал себя как рыба в воде, а юристу все это было поперек горла, но теперь, я уверен, он наш человек. Или будет им, если хватит времени как следует его подготовить….

У Джардина имелись свои соображения на этот счет. Он взял чашку с чаем и посмотрел в окно.

– Там сейчас очень опасная ситуация. Новый президент Гавириа пытается смягчить напряженность в стране, а Пабло объявил войну вновь избранному правительству Колумбии. Первой его целью намечался предыдущий президент Колумбии Барко, а следующим за ним начальник тайной полиции генерал Маза. Тайная полиция считает, что она вплотную подобралась к Пабло и обложила его в Антьокии, в чем я лично сомневаюсь. После того как на смену Барко пришел Гавириа, тайной полиции разрешено объявлять о награде за поимку менее опасных членов картеля. Пошла речь о сделках, Ронни, а тайная полиция с января потеряла девять тайных агентов, и все местные колумбийцы…

– Использовать колумбийцев опасно, Дэвид. Слишком много шансов, что их легенды не выдержат проверки.

Джардин бросил взгляд на окно, где на когда-то белом подоконнике лежало несколько дохлых мух.

– «Пакет» и «Багаж»… Возможно, именно так мы о них и думаем. Да мы просто жалкие негодяи.

– Почему каждый раз, когда мы делаем это, ты ведешь себя, как нецелованная девочка?.. Уделяешь этому максимально возможное внимание?

– Потому, Ронни, что каждый раз мешают какие-то политические и ведомственные глупости.

Джардину подумалось, что мертвые мухи на подоконнике лежат там еще с прошлого года, с момента неудавшейся операции «Парагон», когда четырех агентов готовили гораздо дольше, чем нужно, потому что начальник оперативного отдела очень нервничал по поводу того, что четырех офицеров из Вест-Индии отправляют на задание без офицера-европейца в качестве няньки. Эта ситуация вызвала изменение в неприглядном расовом подходе к агентам и обусловила появление известного теперь указания начальства относительно темнокожих оперативников. (Тогда Джардину пришлось перевести агентов в низшую категорию, приплести сюда офицера-европейца, и это позволило добиться результатов, до сих пор вызывающих восхищение у начальства из Уайтхолла.) Но это был не тот случай, которым он мог бы гордиться.

– Ты помнишь «Парагон»? – спросил он у Шабодо. – На этот раз проблема как раз противоположная. Как мне обмануть начальство и выцарапать еще несколько недель?

– Зная тебя, могу думать, что ты уже занимаешься этим, – усмехнулся венгр и уставился в глаза Джардину, пока тот не улыбнулся.

Шабодо облегченно вздохнул.

– Слава Богу.

– Так что не очень дави на них, ладно? – попросил Джардин. – Мне кое-что пообещали.

– Я дам им передохнуть, но только слегка. Не думаю, что даже тебе удастся выбить необходимые нам двадцать недель.

– Да, – согласился Джардин, – столько и я не смогу.

– А что тогда?

– Сам полечу в Боготу и завербую агента из местных, – машинально ответил Джардин.

– Я работаю, исходя из худшего. Выбей мне десять недель, и я передам тебе двух агентов, которыми мы все будем гордиться.

Джардин допил чай.

– Сделаю все возможное…

Слабые лучи солнца проникали сквозь окна в дом. Струйки пара лениво поднимались вверх от электрического чайника, стоявшего на полу рядом с переворачивающейся школьной доской. Двое мужчин в серых утепленных тренировочных костюмах сидели за длинным столом, прислушиваясь к отдаленному воркованию диких голубей и щебету снегиря.

Гарри Форд и Малькольм Стронг беседовали с хрупкой, похожей на птичку женщиной по имени Агнес, которая носит очки с сильными, затененными стеклами. Форд предположил, что она австрийка. Агнес было около шестидесяти, и предметом, который она преподносила им спокойным тоном беседы, являлась психология дневной и ночной жизни под чужим именем. Гарри наскучили ее постоянные втолковывания того, что она называла одиннадцатью основными правилами конспиративной деятельности с использованием легенды и фальшивых документов. Прошло уже десять дней с того момента, как он вернулся в Англию, и сейчас половина его мыслей занята войсками специального назначения в Персидском заливе, действующими в тылу на территории Ирака, а вторая половина Элизабет – ее длинными, стройными ногами, страстью и потрясающей сексуальностью. Она самая элегантная, спокойная… и самая чувственная из когда-либо встречавшихся ему женщин. Познакомились они почти два года назад.

Она тогда только что закончила Оксфорд, получив степень бакалавра с отличием, и была очень привлекательна, обладая голосом образованной американки и самоуничтожающим чувством юмора. Они встретились на скачках, когда лошадь, на которой скакал Гарри, пришла последней, но ее участливое отношение к постигшей его неудаче, заставило Гарри почувствовать себя намного лучше.

Он выяснил, что она вроде бы живет с преуспевающим фотографом, который старше ее на двенадцать лет, а ей двадцать четыре. Приглашая Элизабет пообедать, Гарри чувствовал некоторую неуверенность. За обедом последовала поездка в Херефорд, где они провели вечер с несколькими его друзьями в общежитии для семейных офицеров. Потом было еще два свидания, а в субботу они снова пошли на скачки, но на этот раз уже в качестве зрителей. Начался дождь, Элизабет схватила его за руку, и они побежали. Поначалу Гарри думал, что они бегут в поисках ближайшего укрытия от дождя, но они бежали все дальше и дальше под усиливающимся дождем. Выбежав на несколько сот ярдов за скаковой круг, они перебрались через деревянную изгородь и очутились в поле доходящей до пояса и намокшей на дожде пшеницы. Элизабет повалила его на землю, поцеловала жадным, полным желания поцелуем, стянула с Гарри брюки и овладела им сначала нежно, а потом с неистовой страстью. Ветер колыхал пшеницу, и одежда на них моментально промокла насквозь.

Выходные они провели в постели в ее квартире, расположенной в северной части Лондона в Хайгейте, изумляя друг друга неиссякаемой энергией, нежностью и изобретательностью под песни Тины Тернер и музыку ансамбля «Кьюэ». Элизабет по уши влюбилась в него, а он в нее.

Она позвонила фотографу, который работал в Лос-Анджелесе, и в ходе беспорядочного разговора, длившегося сорок одну минуту, сообщила, что их роман закончен и что она нашла мужчину, с которым не хотела бы расставаться до конца жизни.

Венчание Гарри Форда и Элизабет Лидбиттер состоялось спустя три месяца в гвардейской часовне рядом с Сент-Джеймсским парком в Вестминстере. В специальный воздушно-десантный полк набирали лучших офицеров британской армии, и только примерно восемь из сотни желающих успешно проходили тщательный отбор, требующий отличной физической подготовки и интеллекта. Родным полком, в котором капитан Гарри Форд начинал службу, был полк шотландской гвардии, поэтому они и венчались в гвардейской часовне. После медового месяца, проведенного на Карибских островах, они переехали жить в общежитие для семейных офицеров в Херефорде, где Лиз на удивление легко сошлась и подружилась с молодыми женами офицеров. Молодожены проводили время, занимаясь любовью, посещая скачки, плавая на ее маленькой яхте, подаренной на двадцатитрехлетие отчимом, обедая и выпивая в дружном, поистине семейном кругу офицеров и их жен, чем всегда отличался полк.

Счастливые дни.

– …в не такой уж нереальной ситуации, когда сталкиваетесь с кем-то, кто вас знает, скажем, на корриде в Антьокии, а может, в Медельине? Пабло до сих пор посещает корриду. А если вы справитесь со своей задачей, то и вам придется бывать там. В его свите.

Похоже, Агнес задавала вопрос.

Гарри бросил взгляд на Малькольма Стронга, который вскинул брови, и это означало, что он не знает, как ответить.

– Я не обращу внимания. Особенно постараюсь не встречаться взглядом.

– Хорошо, но они машут вам программкой, пытаясь привлечь ваше внимание. Выкрикивают ваше настоящее имя.

– Вы имеете в виду «Пакет»?.. – простодушно поинтересовался Гарри, а Малькольм усмехнулся.

В наступившей тишине Агнес смотрела на него. Гарри уже начала утомлять эта секретная служба. Он нелегально работал в Северной Ирландии, выпивая в пивных и игорных лавках с самыми опасными мужчинами и женщинами из «временной» ИРА. Курс армейской разведки для этой работы довольно сложен. Откровенно говоря, капитан войск специального назначения не понимал, зачем ему нужно выслушивать всю эту болтовню. Он говорил по-испански, объектом его деятельности была Южная Америка, возможно, Колумбия, куда он уже выражал добровольное согласие отправиться служить в составе полка. Гораздо проще было бы указать ему цель и сказать: «Вперед, Гарри, проникай в этот или тот кокаиновый картель. Вот твои документы, чрезвычайные связники, радиочастоты для спутниковой связи, таблица передач и шифры».

И вот теперь его всему этому обучали. Гарри даже начал подумывать, что хваленая секретная служба понятия не имеет о том, как другие подразделения готовят агентов и проводят тайные операции.

И не такие уж они все хитрые. У Агнес только что вырвалось то, о чем он, да безусловно и «Багаж», все время подозревали: главной целью всей этой операции был Пабло Энвигадо.

В то время как «Пакет» и «Багаж» сидели с Агнес на «пасеке», Пабло Энвигадо заканчивал завтракать на веранде ранчо, расположенного в восьмидесяти милях к югу от Санта-Фе-де-Антьокия. Ранчо принадлежало преданному и надежному другу, который благоразумно уехал по делам в Чили. В пампасах, тянущихся за верандой, несколько парней объезжают лошадей, прислуживают в доме преданные картелю слуги, охраняют ранчо вооруженные телохранители. Гостями Пабло, завтракавшими вместе с ним, были человек, называвший себя Рестрепо, и Герман Сантос, миллионер, отвечавший за распространение кокаина в Майами, и брат Рикардо Сантоса Кастанеды, убитого (после того как его всю ночь пытали Мурильо и Бобби Сонсон) Рестрепо по приказу Пабло. Его тело без головы и рук не должны обнаружить еще несколько недель, а пока оно покоилось в иле на дне Ист-Ривер.

– Итак, дорогой друг Герман, Луис привез хорошие новости из Нью-Йорка.

Герман Сантос похудел на несколько фунтов, выглядел изможденным, хотя обращались с ним любезно, как с почетным гостем. При этих словах Герман расслабился и принял из рук Энвигадо чашку со свежим кофе.

– Они нашли девчонку?

Пабло кивнул, добродушно улыбаясь.

– Да, девчонку нашли.

– Слава Богу, – Герман Сантос перекрестился. – Они едут сюда?

– Конечно, дружище. Может быть, это даже уже и они. – Пабло улыбнулся и посмотрел через плечо Сантоса на прерию. Герман тоже обернулся, увидел всадников на пони и больше не увидел в жизни ничего.

Пабло Энвигадо положил свой девятимиллиметровый «ЗИГ-Зауэр-Р226» на клетчатую сине-белую скатерть, эхо выстрела еще гуляло по веранде. Тело Германа Сантоса медленно наклонилось, и стул упал под его тяжестью. Выстрел разворотил ему голову, превратив ее в темно-малиновое месиво.

Рестрепо встретился взглядом с Энвигадо, который возбудился и даже слегка раскраснелся от физического наслаждения убийством.

– На него уже нельзя было полагаться. Когда-нибудь он все равно узнал бы правду.

Энвигадо кивнул, охватившее его возбуждение уже прошло, на лице появилось печальное выражение.

– По крайней мере бедный Герман не испытал горя после смерти брата.

Даже Рестрепо ужаснулся, увидев, как по щеке Пабло Энвигадо скатывается слеза.

– Да, конечно. Они были отличными ребятами…

Дон Пабло вздохнул, перекрестился и вернулся к завтраку, а двое дрожащих от страха слуг убрали труп.

Дон Мейдер был специальным агентом нью-йоркского управления по борьбе с наркотиками, которое вело борьбу с контрабандой и распространением кокаина в США. Он с большим вниманием выслушал доклад сержанта Эдди Лукко о результатах расследования кровавой бойни в Бельвью.

Они сидели в кабинете окружного прокурора, где, кроме самого окружного прокурора Тони Фассиопонти, находились еще специальный агент ФБР, следователь из управления таможни – потому что если в этом кровавом убийстве замешаны колумбийцы, значит, дело непременно касается контрабанды наркотиков, лейтенант Шнейдер из отдела по борьбе с наркотиками департамента полиции Нью-Йорка и шеф Лукко – начальник отдела по расследованию убийств капитан Дэнни Моллой.

– Ну хорошо. – Лукко оглядел присутствующих. – Вот как на мой взгляд обстояло дело. Малыш Пи Патрис обслуживал всю территорию, поставляя «крэк», героин и марихуану. Его старшие братья работали на него. Десять дней назад отдел по борьбе с наркотиками сел ему на хвост, и в результате был убит детектив. За это я и арестовал Малыша Пи, но во время ареста его подстрелили, потому что он схватился за пистолет. Подстрелил мой напарник. – Лукко внезапно вспомнил темнокожее лицо парня, сбитого на землю подпиленными, с тупым наконечником пулями, выпущенными из 9-миллиметрового «глока» Варгоса. Это лицо выражало удивление и… недовольство тем, что его победили. Да, мальчишка действительно был храбрым. – Малыш Пи находился под охраной полиции в Бельвью, и отдел по борьбе с наркотиками уговаривал его заключить с ними соглашение и выступить в качестве свидетеля. Наверное, они считали его показания чертовски важными, потому что мальчишка все-таки убил полицейского. Значит, он должен вывести на колумбийцев, мне это ясно, так что, Фрэнки, можешь от меня это не скрывать. – Фрэнк Шнейдер служил в отделе по борьбе с наркотиками, а эти ребята никогда не обсуждали свои тайные операции с другими полицейскими. – И Поросенок Малруни обеспечил ему защиту как свидетелю. Теперь, что касается меня. Я тоже кое-что раскопал, расследуя смерть неизвестной девушки от передозировки наркотика, чей труп несколько недель назад нашли на Центральном вокзале. Малыш Пи подсказал мне, где поискать сумочку девушки, и, обследовав это место, я нашел ее фотографию, где она изображена смеющейся где-то в Италии, возможно, в Риме, в обнимку с неким Рикардо Сантосом Кастанедой, являющимся отнюдь не последней фигурой среди колумбийцев.

– Брат Германа Сантоса, представителя картеля в Майами?.. – спросил окружной прокурор Фассиопонти, разглядывая свои часы «Ролекс» в корпусе из нержавеющей стали.

Фассиопонти ездил на работу на мотоцикле «харлей лоу райдер» и обычно одевался так, что скорее походил на рокера, чем на юриста. Он считал себя в некотором роде экспертом по организованной преступности, и Лукко думал, что, возможно, именно поэтому он и получил этот пост.

– Именно он. Поэтому я разослал телексы с просьбой выяснить, кто эта девушка и что она делала в Риме с Рикардо. И в какое время она примерно могла там быть. В прошлом году во время каникул? Или в какое-то другое время? Потом мне шепнули, что Рикардо в Нью-Йорке, и тогда мне позвонил Поросенок Малруни, не знаю, может быть, примерно за час до своей смерти. Он сказал, что в городе появились парни, возможно, Рикардо Сантоса, с фотографиями моей неизвестной девушки. Они попросили братьев Патрис помочь разыскать ее. Только ее и никого другого. Похоже, они были уверены, что она еще жива. В конце разговора Малруни сообщил мне, что едет в Бельвью охранять своего свидетеля на тот случай, если эти молодчики захотят расправиться с братьями Патрис, а я сказал ему, что тоже приеду туда.

– Зачем? – поинтересовался сидевший истуканом агент ФБР и посмотрел на Лукко так, словно тот был виноват в той кровавой бойне.

– У меня появилось нехорошее предчувствие, понятно? Малруни сказал, что у него какое-то нехорошее предчувствие, и после его слов и у меня появилось такое же. – Немигающим взглядом Лукко уперся в агента ФБР. – Если бы вы были полицейским, то поняли бы меня.

«Успокойся, Лукко, – подумал Мейдер, – даже агентам ФБР не нравится, когда их оскорбляют».

– Значит, вы решили поехать в Бельвью, чтобы подстраховать его?

– Конечно. Но все уже было кончено.

– За исключением одного, – заметил фэбээровец, – которого вы застрелили. Причем стреляли несколько раз.

– Почитайте мой отчет.

Все несколько смутились, ясно поняв, что Эдди Лукко не любит агентов ФБР.

– Сержант Лукко прибыл на место преступления и действовал, рискуя собственной жизнью, – заявил Дэнни Моллой к немалому удивлению Лукко, потому что они никогда не испытывали взаимной симпатии. Но Моллой не мог позволить, чтобы его отдел обливали помоями.

– Продолжайте, сержант Лукко. – Фассиопонти расслабленно откинулся на спинку кресла и принялся регулировать зажим на своих желто-красных подтяжках. – Вы связываете эту неизвестную девушку с происшествием в Бельвью? Очень хорошо. Я заинтересовался.

«Чудесно, – подумал Лукко. – Фассиопонти „заинтересовался“. Удачный день, окружной прокурор наконец-то вспомнил мое имя». Недавно окружной прокурор пригласил Нэнси выпить с ним в клубе «21» на Пятой авеню. Он и понятия не имел, что гигант-полицейский из отдела по расследованию убийств является ее мужем.

– Я уверен, что это Рикардо Сантос Кастанеда или связанные с ним воротилы картеля отдали приказ убить Малыша Пи, чтобы он ничего не смог рассказать. И они должны были прекрасно понимать, что придется убить нескольких полицейских и просто невольных свидетелей.

– А при чем здесь неизвестная девушка?

– Над этой загадкой я сейчас и работаю. У нас есть ее фотография живой и мертвой. Может быть, она просто девушка Рикардо. Дон, ты мог бы проверить, не видели ли ее в Майами? Может, она приехала оттуда?

– Или из Колумбии. Никто не думал, может быть, она латиноамериканка? – Агент ФБР был не так уж глуп. – Некоторые из них вполне сходят за белых…

– Верно, – согласился Дон Мейдер. – Я пошлю ее фотографию в Управление национальной полиции в Боготе.

Обрывки разговора долетали до Лукко, как холодные брызги волн на пляже. Он вдруг с удивлением обнаружил, что испытывает негодование. Ведь эти… посторонние люди говорили о его неизвестной девушке.

– Пожалуй, мне нужно будет координировать эту работу, – услышал Эдди свой голос.

– Почему? – снова вмешался агент ФБР. – Контакты с колумбийской полицией – это задача федеральных органов.

Моллой хмыкнул и заерзал в кресле.

– Департамент полиции Нью-Йорка расследует групповое убийство, в том числе и семи полицейских. На этой стадии всем занимаемся мы, включая захоронение неизвестной девушки, разрешение на которое получил сержант Лукко. Он является работником отдела по убийствам и расследует причины ее смерти, а поскольку вскрытие показало передозировку наркотиков, то это дело попадает под нашу юрисдикцию.

«Боже, благослови Америку, – промурлыкал про себя Лукко. – А Моллой, оказывается, на моей стороне».

Дон Мейдер, завязывавший шнурки на ботинках, поднял голову.

– Мы можем передать этот запрос по вашим каналам и вместе с тем разошлем собственные запросы.

– Хорошо, – согласился агент ФБР.

– Ну что ж, джентльмены, подведем итоги, – вежливо произнес Фассиопонти. – В течение получаса было девять звонков от начальства. Убито семь полицейских. Люди в ужасе. В настоящий момент наркотики отодвигаются на второй план. Если сможем протянуть ниточку от погибшей девушки к убийцам, то давайте действовать в этом направлении.

На этом совещание закончилось. Присутствующие выходили из кабинета по одному, в коридоре по пути к лифту Эдди Лукко бросил взгляд на Моллоя.

– Спасибо, Дэнни.

Моллой хмыкнул, когда они подошли к лифту, и посмотрел на Лукко.

– Сынок, если ты намереваешься стать лейтенантом, то следует быть более покладистым с ФБР. Они не соперники, а помощники, когда идет работа на таком уровне.

– Лейтенантом?

– Да, – угрюмо ответил Моллой. – Я считаю, что если мы назначим тебя исполняющим обязанности лейтенанта, то это будет выглядеть более весомо. А если добьешься хороших результатов, ты же слышал, как окружной прокурор сказал, что весь город стоит на ушах, то, пожалуй, это звание останется за тобой…

Этим же вечером исполняющий обязанности лейтенанта отдела по расследованию убийств Эдди Лукко повел Нэнси в типичный итальянский ресторанчик в Сохо под названием «Бароло», где они выпили бутылку хорошего вина. Они даже оделись специально по этому поводу, но галстук у Эдди был ослаблен, а верхняя пуговица рубашки расстегнута, так что все равно он оставался упрямым полицейским из Куинза.

Дороти Джардин и руководитель первого телевизионного канала Би-би-си, занятые разговором, стояли в углу отделанной дубовыми панелями библиотеки. Вечеринка проходила в городском доме, построенном в георгианском стиле, парламентского партийного организатора Алека Маберли. Из гостиной, расположенной на первом этаже, с одной стороны лестница вела в библиотеку, а с другой – в зал для приемов. Светлый, устричного цвета ковер покрывал пол от стены до стены, двери из свежеобструганных сосновых досок широко распахнуты, и гости переходили из комнаты в комнату, угощаясь креветками, поджаренными ломтиками хлеба с икрой и другими закусками и попивая превосходное белое бургундское «Пернан-верджелессес-82» или кларет «Шато гильо-83». Для тех, у кого выдался трудный день или кто предпочитал более крепкие напитки, имелся хрустальный графин смертельного напитка «Кровавая Мэри», изготовленного по собственному рецепту Алека Маберли.