Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Глава 11
«Покинутая застава»

– Осторожно! – проводник ухватил Айлин за плечо и с силой дёрнул назад. Девушка неловко покачнулась, стараясь сохранить равновесие, отступила на шаг. Но не сумела. Подошвы ботинок заскользили по жидкой грязи и она тихо ойкнув села на задницу, прямиком в лужу. Села и непонимающе уставилась на проводника, сжимая в руках древко копья.

– Я говорил, след в след. Ни слева. Ни справа. Ни сбоку. Ни спереди, – голос проводника был бесцветен и холоден, но в нём всё равно угадывалось недовольство. И на то у него была причина. После того, как первая опасность миновала, мы все немного расслабились и успокоились. Внушили, что это место, быть может, и не такое опасное, как нам казалось с самого начала. Нужна была встряска, чтобы вернуть нас к пониманию суровой реальности, в которой смерть может таиться за каждым углом. И лучше уж пусть эта встряска будет в виде мокрой задницы, чем в виде кровавых ошмётков, разбросанных по всей округе.

Я подошёл к Айлин и помог ей подняться. Вся группа вопрошающе уставилась на проводника. Тот же присел на корточки и ткнул пальцем в сторону кустиков серой, пожухлой травы, покрывавшей всю обочину насыпи.

– Свормова паутина, – бросил он, подняв с земли небольшой плоский камушек. Немного помедлил и резким, отточенным движением бросил его прямо в траву. Раздался едва различимый треск. И только тогда мы заметили, как над серым ковром в воздух поднимаются тонкие, почти прозрачные обрывки нитей.

– Если влезешь в такую, то поначалу ничего не произойдет, – продолжил проводник, – Но через два часа ты начнёшь блевать кровью. А через четыре – сдохнешь, выхаркав собственные внутренности. Одежда от этого не спасает. Единственный выход – внимательно смотреть себе под ноги и не влезать в это дерьмо. Урок окончен, – он встал и повернулся к нам спиной, – Двигаем дальше.

Небо темнело. Стальные тяжелые тучи нависали всё ниже. Мелкая морось сменилась редкими, но крупными каплями, барабанившим по шлему. В вышине голодным зверем завывал ледяной ветер. Завывал и метался, пытаясь продраться сквозь промозглую серую мглу. Иногда у него это всё-же получалось. В такие моменты, кроме горстей холодных капель, летевших нам прямо в лицо, он приносил на своих крыльях обрывки ещё одного звука. Ритмичного скрежет металла о камень. Словно кто-то раз за разом ударял по панцирю или шлему чем-то тяжелым. Чем дальше мы шли, тем громче и отчётливее они становились.

Топи постепенно заканчивались. Бочаги стали попадаться реже, карликовые кривые деревца всё чаще сменялись пятнами молодой, но ровной поросли. Она переплетала свои корни, скрепляя топкий берег болота, и не давая воде разливаться дальше. Насыпь, по которой тянулась дорога тоже понемногу сходила на нет. В её конце нас ждал ещё один путевой камень. На его мокрой, покрытой бледным мхом и мелкими водорослями спине было выцарапано одно единственное слово. «Гронесбург». И рядом цифра тринадцать.

Возле камня проводник снова остановился. Присел на корточки, достал из поясной сумки толстый грифель и начертил им небольшой крестик, на месте, в котором камень ещё не успел порасти лишаём. Затем встал и повернулся к нам.

– Пограничье мы прошли. Это была самая лёгкая часть пути. Дальше будет гораздо труднее, так что будьте настороже. И да, – он выразительно посмотрел на Айлин, затем на меня, – Поменьше машите своими железками. Урочище этого не любит.

– А этот звук… – начала было Сюзанна, но проводник тут же её оборвал.

– Ничего опасного. Если что-то будет не так, я дам вам знать.

Сказал, повернулся к нам спиной и потопал вперёд, периодически проверяя дорогу своим щупом. Мы отправились следом.

Дорога петляла между холмами и прогалинами, на которых расположились клоки поросли молодого леса. Сосны были молодыми и стройными, высотой чуть превосходя человеческий рост. Однако что-то с ними всё-таки было не так. Ветки их крон скрутила и вывернула какая-то чудовищная сила. Иглы и ствол покрывал тёмно-серый налёт, делавший деревья блёклыми и совершенно невзрачными. Вместо запаха свежей, молодой хвои от них тянуло сыростью и разложением. Иногда порыв ледяного ветра застревал в их спутанных кронах, и в такие моменты округу наполнял странный, ни на что не похожий скрип. Казалось, что сосны переговариваются. Лязг металла становился всё громче.

Вихри стали попадаться чаще. Большая часть из них расположилась на склонах сильно просевшей насыпи. Вырывали из них кусочки земли, мелкие камушки, веточки пожухлых корней и крутили свою нехитрую добычу в медленных, едва заметно подрагивающих хороводах. Пространство меж корнями деревьев то тут, то там поблёскивало тёмно-красными каплями. Но иногда они всё-таки преграждали нам путь.

Когда мы зашли за поворот, проводник в очередной раз вскинул сжатую в кулак руку, приказывая отряду остановиться. Впереди возле обочины лежал старый, прогнивший остов телеги, длинные оглобли которой, почерневшие от влаги и времени, тянулись к серому, ребристому остову. Когда-то это без сомнения была тягловая лошадь, однако время, ветер и дождь изрядно потрудились над её телом, оставив лишь гнилые обрывки упряжи да кучка истёртых костей. Возле неё расположился ещё один вихрь. В нём, помимо грязи и мелких камушков неспешно плавал круглый обод одного из колёс телеги. Тоже почерневший от времени, но всё ещё не рассыпавшийся во влажную труху.

Прислонившись спиной к боку повозки сидел человек. Вернее то, что от него осталось. Белый, обветренный костяк, укутанный в грязно-серые изорванные лохмотья. Его иссохшие пальцы крепко сжимали ручку металлической кружки, едва заметно поблёскивавшей своими неестественно гладкими, отполированными боками. Вообще-то в таком климате она должна была сгнить за несколько лет или, на худой конец, покрыться толстым слоем ржавчины, но…

– Приготовьте монеты. Сколько не жалко, – нарушил тишину проводник, присаживаясь на корточки рядом с трупом. Он немного помедлил, затем вытащил из кармашка медный кругляш и одним лёгким движением запустил его прямо в жерло кружки.

Я ожидал услышать звон металла о металл или треск старых, рвущихся сухожилий, не удержавших костлявую кисть. Но ответом мне был лишь тихий шелест дождя по мелкой гальке дороги, да едва различимое гудение вихря, с трудом удерживавшего массивное старое колесо.

– Зач… – начал было Альберт, но Сюзанна тут же легонько пихнула его локтем. До колдуньи видать, чуть быстрее дошло, что лучше не задавать лишних вопросов, а просто делать так, как он говорит. Она тоже достала монетку, подошла к трупу и на мгновение застыла в растерянности. Затем всё-же кинула её в кружку и отошла в сторону, уступив место Альберту.

Растерянное выражение лица появилось и у мага, когда он заглянул внутрь металлического цилиндра. Он хотел было что-то спросить. Даже открыл было рот, но увидев взгляд проводника тут же передумал и просто отошёл к остальным.

Когда подошла моя очередь, я тоже достал медяк. Подошёл, присел на корточки и… замер, как вкопанный. На дне кружки ничего не было. Лишь отполированная до зеркального блеска поверхность, на которой застыли несколько крупных капель.

По спине пробежал лёгкий, неприятный холодок. Холодок, заставивший усомниться в реальности всего происходящего. Я ведь своими глазами видел, как в эту самую кружку до меня кинули четыре монеты. И у неё есть дно. Там не провал в бездну, не вход в подпространство, ни чёрная дыра. Обычная, натёртая до блеска металлическая поверхность. Так куда, скажите на милость делись все предыдущие…

Я чуть приподнял взгляд и внезапно на самом краю поля зрения увидел расплывчатый, тёмный человеческий силуэт, склонившийся над останками лошади. Но повнимательнее его рассмотреть не успел. В следующий миг на плечо легла рука проводника и мягко, но настойчиво, толкнула меня чуть в сторону. Так, чтобы я всё ещё мог видеть кружку, но не странного, потустороннего гостя.

– Не стоит смотреть на них слишком долго. Если не хочешь сам присоединиться к ним, – холодный голос прозвучал спокойно и ровно. Однако что-то в нём было такое, что заставляло подчиняться незамедлительно и беспрекословно.

Я бросил монетку. Посмотрел как она беззвучно отскакивает от стенок кружки и ложиться на дно. Моргнул, лишь на мгновение выпустив её из вида. А когда вновь открыл глаза, монета уже исчезла. На меня вновь смотрело лишь пустое, до блеска отполированное нутро металлической кружки.

– Можем идти дальше. Нас пропустили, – коротко бросил проводник, вновь разматывая свой причудливый щуп.

Мы неторопливо двинулись дальше. Но когда дошли до следующего поворота дороги, я всё-таки не удержался и оглянулся назад. Тёмный, неподвижный силуэт стоял посреди насыпи, смотря нам вслед. Так мне показалось на одно единственное мгновение, пока он был на краю зрения. Стоило мне сфокусировать взгляд на том месте, где он стоял, как мираж исчез. Позади нас никого не было. Лишь старое, рассохшееся колесо от телеги неспешно крутилось в причудливом танце вихря.

– Что это было? – тишину нарушил голос Альберта. В нём уже не чувствовалось ни уверенности, ни надменности. Напротив, теперь легко угадывались нотки липкого, тягучего страха. Человек, привыкший воспринимать мир через призму собственного разума впервые столкнулся с тем, что просто не мог понять.

– Привратник, – сухо ответил проводник, – Тот, кто стоит на границе между миром живых и…

– Миром мёртвых, – закончила за него Айлин. Проводник ничего не ответил. Лишь многозначительно хмыкнул. Трактовать это можно было как угодно.

Но в чём-то девушка была права. Мы шли уже несколько часов, и нам до сих пор не встретилось ни единого живого существа, если не считать растений. Но и они едва ли могли претендовать на то, чтобы быть живыми. Тусклые, скрюченные, покрытые серой, почти бесцветной листвой, они напоминали скорее наброски из картины, нарисованной каким-то безумным художником, чем своих собратьев с большой земли. Нет, тут обитали лишь бесплотные духи, да отголоски давно прошедшей эпохи. Мир мёртвых. Мир, в котором навсегда застыло одно единственное мгновение. Мир, которому чужда любая жизнь. Что-то в этом определённо было. И это ещё больше пугало.

– И что было бы, если б мы ему не заплатили? – поинтересовалась Сюзанна. Колдунья держалась лучше, стараясь не выдавать своих эмоций, но вид у неё был не менее озадаченный.

– Вас не пропустили бы дальше, – пожал плечами проводник, – Хочешь что-то взять, значит придётся что-то отдать. Так этот мир устроен.

– Суеверная чушь, – попытался возразить Альберт, но последние остатки былой уверенности давно покинули его голос. Колдун всё ещё пытался найти этому хоть какое-то рациональное объяснение, но кружка в которой изчезают монеты окончательно выбила у него почву из-под ног.

– Если так хочешь, можешь вернуться и попробовать пройти мимо привратника не заплатив, – проводник равнодушно пожал плечами, даже не поворачиваясь в нашу сторону. Он больше ничего не сказал. Но и без него было ясно, что в таком случае магу предстояло на собственной шкуре убедиться в том, насколько порой такая «суеверная чушь» бывает полезна.

Дождь прекратился. В ковре тяжёлых серых туч появились рваные дыры. Сквозь них тут же пробились лучи солнца. По округе расплескался мертвенно-бледный свет. Вот только не грел. Напротив, обжигал своим холодным прикосновением. Забирался под одежду, вынуждая моих спутников то и дело зябко поёживаться, нервно оглядываясь по сторонам. В застывшем мире не было тепла. Мёртвым оно ни к чему.

Скрежет металла усиливался. Теперь он звучал как гулкий грохот, волнами раскатывавшейся по округе. Мы подошли совсем близко к его источнику.

– Не машите оружием, – глухим, тяжелым голосом напомнил проводник, – Помочь оно вам тут не поможет. А вот навредит всем нам на раз.

Я молча кивнул. Айлин напротив, покрепче сжала копьё, не особенно то доверяя его словам. А вот Альберт и Сюзанна выглядели совершенно потерянными. Мало того, что это место лишило их всего магического инструментария, так, похоже, ещё и начисто разрушило привычную картину мира наших учёных. Им требовалось время, чтобы собрать её осколки в нечто новое. Вот только времени у нас не было.

Миновав очередной поворот дороги, мы вышли к небольшой сторожке. Простенькая, сколоченная из нескольких досок будка, в которой когда-то дозорный прятался от дождя. Теперь же дерево потемнело, стенки покосились, а крышу покрыли разводы бледного лишая. Перед ней располагался шлагбаум. Обломок его журавля застыл, уставившись в грязно-серое тяжелое небо.

Чуть дальше виднелся частокол, за которым располагался мрачный силуэт невысокой каменной башни, безмолвно взиравшей на нас безжизненными провалами чёрных бойниц. Одна створка ворот, преграждавших путь во внутренний двор, отпала и валялась прямо посреди дорожной грязи. Вторая едва заметно покачивалась на холодном ветру, пронзительно скрипя старыми, проржавевшими петлями.

Возле входа стояло несколько старых фургонов. Крыши их давно сгнили и порвались. Изъеденные ржой оси прогнулись под тяжестью разбухших от влаги досок. Внутри их кузовов были навалены кучами старые, тронутые плесенью тряпки. Иногда ветер слабо шевелил их лоскуты и тогда из под гнилой ткани показывалось что-то белое.

– Кости… – очень тихо произнесла колдунья, когда очередной порыв ветра чуть приподнял остатки одного из пологов, – Они заполнены человеческими костями.

– Уверена? – с сомнением хмыкнул Альберт. Ветер откинул полог лишь на мгновение и он не успел заметить того же, что увидела Сюзанна, – Может тебе просто показалось? В конце-концов кому бы вообще пришло в голову забивать костями…

Он потянулся к пологу, но проводник тут же развернулся и одним резким движением перехватил его руку. На мгновение замер, а затем оттолкнул мага. Тот отступил на шаг назад, пытаясь сохранить равновесие и с удивлением уставился на проводника.

– Не стоит их беспокоить, – глухо произнёс он, вновь поворачиваясь к нам спиной, – То, что нас пропустили, ещё не значит, что мы можем чувствовать себя здесь, как дома.

Больше он ничего не сказал. А мы не рискнули спрашивать. Да и не знали, что тут можно вообще спросить.

Гул металла доносился откуда-то с внутреннего двора. Что именно его издавало, понять пока было невозможно – уцелевшая створка скрывала от нас источник звука. Первым за неё осторожно заглянул проводник. Несколько долгих секунд он внимательно осматривал двор крепости, затем удовлетворённо хмыкнул и шагнул внутрь. Мы последовали было за ним, но тут же встали как вкопанные, уставившись в одну точку.

Посреди двора сидел человек. Вернее то, что когда-то было человеком. Мертвенно-бледная кожа обтянула череп так, будто под ней и вовсе не было мяса. Клоки грязных, мокрых волос облепили макушку. Чёрный провал рта неестественно широко открыт. Из его уголка свисает тонкая, серебристая нитка слюны. Глазницы запали глубоко внутрь черепа, а за веками вместо зрачков клубится тьма. На его плечах колыхались обрывки одежды, в которых с трудом, но всё ещё угадывался прикид, очень похожий на тот, что носил наш проводник.

В руках это тварь держала камень. Самый обыкновенный булыжник, вытащенный из мостовой где-то неподалёку. Перед ней в грязи лежала начищенная до блеска шапель. Большую часть времени существо не двигалось, но иногда всё-таки рваными, ломанными движениями поднимала свой камень и с грохотом опускала его прямо на макушку шлема. Тогда по двору и окрестностям тяжелой, оглушающей волной прокатывался тот самый металлический грохот, отголоски которого мы услышали ещё посреди топей. После этого оно надолго замирало, вслушиваясь в затихающее эхо. Что-то неразборчиво бормотало себе под нос. И вновь заносило над головой тяжелый камень.

«Предупредить… нужно. Скоро… вернётся. Есть… Хочет есть…» – обрывки фраз, которые он бросал, на первый взгляд были совершенно бессмысленными. Но волосы у меня на спине всё равно встали дыбом, а руки судорожно вцепились в древко копья.

На наше появление существо не обратило никакого внимания. Ему вообще ни до чего не было дело, кроме камня в руках и лежащего перед ним шлема. Камня, который давно должен был расколоться от постоянных ударов. И шлема, который давно должен был смяться в лепёшку от такого обращения. Но ни того, ни другого не происходило. И меня это уже не удивляло.

Проводник подошёл к нему поближе. Снял заплечный мешок. Достал из него сухарь и полоску вяленого мяса. Присел на корточки и протянул угощение существу. Тварь оторвалась от своего занятия. На мгновение замерла. А затем повернула к нам своим бледное, ничего не выражающее лицо. Из её рта по-прежнему свисала тонкая серебристая нитка слюны.

Оно не было живым. Но в то-же время и не было мёртвым. Как будто застряло на границе двух состояний, не в силах сдвинуться в одну или другую сторону. А может и вовсе, оно не было существом? А лишь безвольной куклой. Марионеткой, которую дёргает за ниточки невидимая глазу сила? Но ведь когда-то это всё-таки было человеком…

Существо протянуло длинную, костлявую руку. Взяло угощение с ладони проводника. Одним точным, выверенным и в то же время рваным движением, забросила его в чёрный провал рта и принялось ритмично жевать чёрными пеньками зубов. Слюна из уголка рта потекла сильнее, начав размазываться по его рубищу. На землю полетели крошки и маленькие кусочки мяса. Но ему не было до этого никакого дела. Существо вновь подняло свой камень и принялось колотить им по макушке шапели, заполняя весь внутренний двор оглушающе-громким лязгом металла.

Проводник встал, повернулся к нам и жестом поманил нас за собой. Он ничего не сказал, да и не было в этом никакого смысла. Всем и так хотелось убраться поскорее из этой проклятой крепости.

«Хочет кушать… Скоро вернётся… Предупредить…» – когда мы проходили мимо, существо продолжало бубнить даже с набитым ртом. Разве что теперь его бормотание стало ещё более невнятным и отрывистым. На нас оно по прежнему не обращало никакого внимания.

Проводник тем временем размотал свой щуп и проверял дальнейший маршрут. Ворота заставы были выломаны и валялись в грязи. Но путь под аркой преградил очередной вихрь. Он лениво крутился прямо над брёвнами, периодически вырывая из них тёмные кубики гнилого дерева. Проход был рядом. Часть частокола обвалилась и образовала дыру, через которую вполне можно было пролезть. Но прежде чем соваться в неё, проводнику нужно было убедиться, что там ничего нет. Он кинул щуп раз. Другой. Третий. А затем замер, как вкопанный.

Мы тоже замерли, не понимая, что происходит. Замерли, судорожно вслушиваясь в окутавшую нас, тяжелую, мокрую тишину. Тишину…

Я резко повернулся, пытаясь понять, почему прекратились удары. Выставил перед собой остриё копья, ожидая атаки со спины, но… Посреди двора никого не было. Ни твари, ни камня, ни шлема по которому она колотила. Наши следы огибали пустое место в жидкой грязи. Будто там никогда никто и не сидел.

– Твою мать, – в голосе проводника впервые за всё время нашего путешествия послышалась тревога, – А вот это уже дерьмово. Очень дерьмово.

Глава 12
«За что вы сражаетесь?»

– Все внутрь, живо! – рявкнул проводник, с места рванув ко входу в башню. Мы несколько секунд стояли, глядя ему в спину, но затем все, как один кинулись следом.

Первой добежала Айлин. Она была ближе всех к проводнику и раньше всех, сообразила, что нужно делать. Когда я заскочил в тёмное нутро башни вслед за Сюзанной и Альбертом, девушка уже взводила свой арбалет, стоя возле одной из бойниц первого яруса. Я окинул быстрым взглядом будущее поле битвы.

Двери не было. В проёме на старой ржавой петле болтался, тихо поскрипывая сырым металлом, небольшой деревянный обломок. Сама же створка лежала на каменном полу, погнутая и раскуроченная. Будто бы её вынес таран. На первом этаже было четыре бойницы. Две возле двери, и две смотревшие в углы внутреннего двора. Хреновая позиция, но лучше у нас под рукой ничего нету.

– Сюзанна, давай ко второй, – команда с хрипом вырвалась из внезапно пересохшей глотки, а рука сама собой указала на бойницу с противоположной стороны двери, – Альберт, твоя позиция слева от прохода. На свет не суйся. Как только тварь покажется в проёме, бей под ребра и постарайся удержать копьё в руках.

Скомандовал и тут же занял позицию справа, чуть в глубине помещения. Свет на улице хоть и тусклый, но благодаря ему всё равно разобрать, что происходит внутри башни довольно трудно. Даже для глаз какого-нибудь зверя или местной твари. Хорошее преимущество против врага, который придёт один. Пока он будет подслеповато щурится, пытаясь понять, где кто засел, мы с магом уже успеем засадить ему копья под рёбра, надёжно зафиксировав ублюдка. Сюзанна и Айлин в случае чего довершат дело стрелами или рапирами.

– Не стрелять без команды, – полушепотом бросил я, пристально всматриваясь в проём дверной арки, сквозь которую внутрь просачивался холодный серый свет.

На несколько мгновений наступила тишина. Лишь обломок двери едва слышно поскрипывал на ржавой петле. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Скрип-скрип. Будто ножом скребли по оголённым нервам.

– Вы что, сдурели? – раздражённый голос проводника разорвал сгустившуюся тишину, – Быстро наверх, если жизнь дорога!

Когда я обернулся, он уже преодолел половину узкой, винтовой лестницы, ведущей на второй этаж башни. Ждать нас проводник явно не собирался.

– Айлин, Сюзанна, быстро за ним! – скомандовал я, отступая на два шага назад, – Альберт, медленно отходи к лестнице не спуская глаз с прохода.

– А поч… – начал было маг, но я тут же его оборвал.

– Потому!

Айлин одним ловким движением вытащила болт и на ходу щёлкнула уже разряженным арбалетом. У Сюзанны это заняло чуть больше времени – сказывался малый опыт, но в конце-концов и она добралась до подножия лестницы. И в этот момент откуда-то со двора донёсся глухой, тяжелый удар. Удар, от которого на мгновение содрогнулась земля, а с перекрытий башни посыпалась мелкая пыль.

– Наверх, живо, – полушепотом скомандовал я Альберту, не спуская взгляда с арки входа. Что происходило во внутреннем дворе понять было трудно – маленькая арка входа не давала нужного обзора. Врага, сотрясавшего землю пока не было видно. Но и он, похоже, пока-что не видел нас.

Я осторожно принялся подниматься спиной вперёд, держа копьё наготове. Вряд-ли, конечно, эта зубочистка нанесёт серьёзный урон существу, способному сотрясать округу, но рефлексы брали своё. Нельзя оставлять тылы открытыми. Когда тварь сунется внутрь, то, быть может, мне удастся выиграть пару лишних секунд для остальных. Если, конечно, при попытке протиснуться в узкий дверной проём, она попросту не развалит всю башню.

– Живее! Шевелитесь! – где-то сверху из темноты вынырнуло искажённое страхом лицо проводника. За ним показалась бледная рука. Крючковатые пальцы вцепились в ворот Альберта и с силой потянули его наверх. Это было лишним, ведь маг и так драпал со всей доступной ему скоростью, но по мнению нашего провожатого, его похоже не хватало.

Я с трудом пересилил себя, повернулся спиной к двери и тоже рванул следом. Ступеньки были скользкими. Мокрый камень покрывали пятна густого бледного мха. Меж ними лоснился зеленоватый налёт водорослей. Подошва ботинок то и дело начинала скользить и приходилось хвататься свободной рукой за выщерблины в стене. Длинное древко копья цеплялось за балки и тянуло вниз. Но я не рисковал разжать пальцы. Шум падающего оружия может привлечь тварь со двора. А кроме того, оно могло ещё пригодиться.

Чьи-то руки вцепились мне в воротник в тот самый момент, когда ботинок в очередной раз содрал пласт бледного мха и заскользил на нём, норовя стащить меня с лестницы. Они потянули меня наверх и вперёд. Миг и ноги упёрлись в шершавые доски пола второго этажа. Мир вокруг меня на несколько мгновений погрузился во тьму. Со двора вновь донёсся тяжелый, рокочущий грохот.

Первым, что мне ударило в нос, был запах. Запах свежеоструганных, сухих досок. Как он мог сохраниться в башне, покрытой мхом и плесенью, понять было трудно, но после всего увиденного в урочище, я просто устал удивляться. Затем понемногу глаза начали привыкать к темноте. Света, проникавшего с первого этажа и через две небольшие бойницы, расположившиеся в дальнем краю второго вполне хватало, чтобы выхватить из тьмы силуэты Айлин и Сюзанны, вновь натягивающие свои арбалеты. Альберта – привалившегося спиной к каменной стене. И проводника, сидевшего на корточках возле лестницы. Он пристально смотрел на тьму внизу.

– К бойницам не подходите, – тихо прошептал он, краем глаза заметив, что Айлин уже взвела свой самострел и направилась к небольшой полоске света, просачивающегося меж мокрых камней в дальней части второго этажа, – Он не увидит вас, пока вы не будете пялится на него.

– Он, это кто? – тихо поинтересовался я, прислушиваясь к глухим, тяжелым ударам, сотрясавшим внутренний двор башни.

– Шатун, – шёпотом ответил мне проводник и снова смолк, повернувшись к нам спиной. Как будто это название должно о чем-то нам говорить. Хотя, вообще-то оно говорило.

Шатунами обычно называли медведей, слишком рано вышедших из зимней спячки. Такие звери быстро впадают в ярость от холода и голода и начинают кидаться на всё, что движется, пытаясь хоть чем-нибудь набить своё брюхо, чтобы дотянуть до весны. Нередко даже выходят к людскому жилью, в надежде полакомиться домашним скотом или человечинкой. Вот только я ни разу не слышал о шатунах, способных сотрясать стены каменного донжона.

– Медведь что-ли? – глухо прохрипел Альберт, словно бы прочитав мои мысли. Проводник лишь многозначительно хмыкнул, ничего не сказав в ответ. В комнате повисла наряженная тишина, нарушаемая лишь тихой капелью воды, да тяжелыми, раскатистыми ударами, доносившимися откуда-то со двора.

– Я не знаю, как оно выглядит, – наконец нарушил молчание проводник, – Да и никто не знает. Все, кто пытались на него посмотреть, давно отправились к праотцам. Может, медведь. А может у этого и вовсе нет никакой видимой формы, – он ненадолго замолчал, шумно втягивая носом воздух. Будто сторожевая собака, учуявшая запах мокрой, свалявшейся волчьей шерсти.

– В любом случае, нам придётся тут задержаться на некоторое время, – наконец бросил он, отходя от лестницы, – Шатун никогда не уходит сразу. Да и вам, полагаю, требуется время на отдых.

– Это уж точно, – шумно выдохнул Альберт, даже не пытаясь подняться на ноги.

Я прислушался к своим ощущениям. Мышцы слегка ныли, утомлённые долгим переходом в полной выкладке. Поддоспешник стал влажным от пота и сырости. Но в остальном – всё было в порядке. Я мог бы пройти ещё столько же и не охнуть. Айлин тоже не показывала признаков усталости. Напротив, ходила и с интересом рассматривала помещение, в котором мы оказались. Что можно было разглядеть в такой тьме оставалось решительно непонятно.

Маги выглядели хуже. Сюзанна убрала свой арбалет, устало привалилась к стене, стянула с головы шапель и принялась вытирать пот со лба тыльной стороной ладони. Альберт же остался сидеть, где сидел. Разве что дыхание у него чуть выровнялось и руки перестали дрожать.

– Твою мать! – внезапно выругалась Айлин.

– Что… – хотел было поинтересоваться я, но девушка тут же меня перебила.

– Да копьё на первом этаже оставила. Поставила его у стены, когда арбалет заряжала, а как ты сказал бежать, так и вылетело оно у меня из головы.

– Я тоже, – шумно выдохнула Сюзанна, – Совсем про эту палку забыла.

Я едва заметно покачал головой. В принципе с копьями ничего не случится. Тут, на втором этаже они без надобности один хрен в тесном помещении с ними толком не развернуться. А как придёт время двинуться дальше – заберём там, где они их оставили. Но тот факт, что они разбрасываются оружием посреди схватки не стоит оставлять без внимания. Да и обстановку разрядить не помешало бы. А то до сих пор все шли с такими каменными физиономиями, как будто в штаны навалили, но тщательно это скрывали.

– Что могу сказать – это залёт бойцы! – хмыкнул я, сбольшим трудом сохраняя серьёзное выражение лица, – Вы допустили потерю дорогостоящего обмундирования. Его стоимость будет вычтена из вашего жалованья, и вам придётся служить ещё 510 лет, потому что именно столько лет вам потребуется, чтобы возместить ущерб! Я ясно излагаю?

– Но я ведь не получаю никакого… – начала было Сюзанна, но тут до неё дошло, что это не более чем шутка. Колдунья нервно хихикнула.

– А если говорить серьёзно, – продолжил я, – То в следующий раз, будьте уж так добры, не разбрасывайте свои вещи по полю боя. От них в конце-концов зависят не только ваши собственные жизни, но и судьба всего отряда.

– Ага, – сплюнул Альберт, – А заодно судьба Нового Гронесбурга, Эйденвальда и всего этого проклятого мира в конце-концов. Достойная причина сражаться. Жаль только всё человечество срать на неё хотело.

– Да уж, фанфар, дороги усыпанной лепестками роз и сотен рукоплещущих женщин можешь не ждать, – бросил я, осматривая помещение, – Но баню, выпивку и долю от того, что нам пообещал сенешаль, могу гарантировать.

– А как насчёт рукоплещущих мужчин? – хмынула Сюзанна и по комнате раскатились несколько тихих, неуверенных смешков.

Я хотел было ответить ей, где именно и при каких обстоятельствах обычно мужчины рукоплещут женщинам, но не успел этого сделать. Раздался скрежет кремня о кресало. Тьму прорезал сноп белых искр. А спустя миг возле опорной балки затрепетал огоньком фитиль старой масляной лампадки. Проводник вытащил её из подставки и пошёл вдоль стены, поджигая другие светильники. Вскоре всё нутро башни залил тёплый, оранжевый свет. Вернее, половину башни.

Теперь я мог наконец разглядеть, почему на этом этаже было только две бойницы. Часть его отгораживала стена из толстого свежеобтесанного бруса. На гладкой поверхности дерева маслянисто поблёскивали слёзы свежей смолы. Какого… Я быстро окинул взглядом остальную часть помещения. Пол ровный и гладкий, под стать стене, разделявшей комнату. Факельники новые без малейших признаков ржавчины. Под винтовой лестницей, уходившей на третий этаж башни располагалась стойка для оружия. В ней бликовали металлом несколько новеньких начищенных до блеска клинков и одна секира, лезвие которой, как мне показалось, всё ещё лоснилось от масла. Посреди комнаты, возле двери, лежал ковёр из медвежьей шкуры.

– Как такое возможно? – поинтересовалась Сюзанна, – Там внизу – плесень, разруха и запустение. А тут ещё как будто вчера жили люди.

– В урочище всё возможно, – пожал плечами проводник, подходя к двери и доставая из сумки на поясе небольшую связку ключей, – Тут ведь бывают не только смертельно опасные чудеса, но и вполне безобидные. Вроде этого. Оставь на этом этаже башни какую-нибудь вещь, и она за добрый десяток лет даже пылью не покроется. Не то что плесенью или ржавчиной.