Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Глава 9
«Тихий мир»

Лесополосу миновали без особых приключений. По пути нам встретились лишь несколько вихрей, да ещё одна паутина. Эта была уже куда менее приметной, чем та, что попалась нам на дороге. Тут капли ползали меж переплетённых корней вековых ёлок, то и дело теряясь в густом зелёном мху. Почему они не сожрали и то и другое – оставалось загадкой, но влететь в такую ловушку и правда было – раз плюнуть.

Только когда лес начал редеть нам встретилось первое серьёзное препятствие. Прямо над дорогой между деревьями протянулись несколько тонких серебристых нитей. Они были почти невидимы на фоне серого неба, и еслиб не проводник, да случайный порыв очень вовремя поднявшегося ветра – мы бы с лёгкостью в них вляпались.

– Это – мухоловка, – пояснил проводник, – Дрянь, которая иногда растёт на деревьях. Видите вон ту ёлку? – он указал на старое, дерево, стоявшее по правую сторону дороги, – Посмотрите на её ствол.

Мы присмотрелись. А в следующий миг Сюзанна тихо ахнула от неожиданности. Ствол дерева был буквально облеплен этой серебристой дрянью со всех сторон. Но поразило колдунью отнюдь не это. К ёлке были приклеены иссушенные тела. Одно лежало у её корней, утопая в серебристой паутине. Другое обхватило скрюченными руками ствол, как будто пытаясь его обнять. Третье повисло между могучих веток, с ног до головы замотанное в липкую, шевелящуюся дрянь.

– Стоит вам голой рукой или лицом коснуться этих нитей, и всё – пиши пропало, – продолжил проводник, окидывая окрестности пристальным взглядом, – Превратитесь в одного из этих высохших.

– А если не голой? – поинтересовалась Айлин.

– Может попытаться забраться под одежду и присосаться там, но риск гораздо меньше, – пожал плечами проводник, – Оно реагирует на живую кровь. Металл, ткань и прочая дрянь ему безразличны.

Я прислонил копьё к плечу, отстегнул от пояса латные рукавицы и неторопливо принялся их надевать, со значением поглядывая на спутников. Те несколько мгновений потупили, а затем тоже потянулись к своей экипировке. Так-то лучше. Конечно, риск влететь в похожую дрянь лицом всё ещё остаётся, но хотя-бы за руки она нас уже не схватит.

Глядя на наши приготовления проводник мрачно усмехнулся и добавил:

– Говорят эта херовина только хозяина башни не трогает. Он иногда ходит, собирает из них тела для каких-то своих чёрных дел. Так, где там была наша тропка…

Он на мгновение замер, затем вновь размотал свой щуп и свернул с дороги, периодически проверяя дорогу перед собой. Мы двинулись следом.

Тропка, протоптанная охотниками и проводниками ходившими тут до нас вела прямиком в чащу, по левую сторону от дороги. Судя по примятой траве, шли мы тут не первые. Ловушка наверняка выросла давно, и попасть в неё могли разве что совсем зелёные новички вроде нас. Да и то, если поскупились на опытного проводника.

– Слышите? – шёпотом сказала Сюзанна.

– Что? – переспросила Айлин.

– В том то и дело, что ничего, – ответила ей колдунья, – Вообще ничего. Ни птиц, ни мошкары, ни зверья. Только мёртвая тишина.

– Потому что тут нет ничего живого. На ваше счастье, – отозвался проводник, – Всё, что в урочище есть живого – захочет нас убить. Поэтому, чем дольше мы будем избегать встреч с ним, тем лучше.

Сюзанна зябко поёжилась, как сделала бы любая другая женщина на её месте. Айлин же поудобнее перехватила копьё и машинально потянулась проверить, насколько легко отстёгивается арбалет от перевязи. Всё-таки роль командира, пускай и совсем небольшого взвода, ощутимо изменила характер девушки. В лучшую ли сторону – сказать сложно, но прожить она точно сможет подольше, благодаря новоприобретённым чертам.

– А если людей встретим? – поинтересовался я, – С ними, как быть?

– Этих тоже лучше не встречать, – бросил проводник, – Ещё хуже тварей будут. Те хоть охотятся открыто. А эти, если решат, что с нас поиметь что-то можно, до последнего будут прикидываться дружелюбными, пока не улучат момент нанести удар в спину.

– Странно, что в Гронесбурге за такое не вешают, – заметила девушка, – Как ни крути, а это разбой чистой воды.

– Вы никогда не слышали присказку «Урочище забрало»? – поинтересовался проводник, – Должно быть слышали. Так говорят про тех, кто не смог вернуться обратно, на большую землю. А по какой причине они не вернулись – поди разберись. Ежели человеку правильно кровь пустить, так от его тела на следующий день даже костей не останется. Здешняя живность растащит всё до кусочка. И поди потом выясни, сам он издох, влетел в ловушку или же те же твари его и сожрали. А то, что его товарищ за день до этого принёс целую кучу диковин – так тож фарт чистой воды. Урочище дало, урочище взяло. Тут нет никаких законов. И лучше бы вам тоже уяснить это до того, как мы встретим других людей. Выживает только тот, кто ведёт себя тихо в тихом мире.

– Принято, – кивнул я, стараясь не отставать от проводника.

Некоторое время шли молча. Подлесок быстро редел. Сквозь кроны деревьев всё чаще прорывались лучи тусклогосвета. Тяжелые свинцовые тучи давно закрыли небо и сквозь них пробивалась лишь серая хмарь. Поднялся ветер. Его ледяные пальцы то и дело швыряли нам в лицо горсти промозглой мороси.

– Надо же, даже погода своя, – тихо проговорил Альберт, – Сложно поверить, что всё это было сотворено лишь одним человеком.

– Скорее безумцем, у которого был доступ к бесконечной энергии, – поправил его я, – И то, сильно сомневаюсь, что творил он сам. Мы уже имели дело с двумя сорвавшимися магами. От личности там мало что остаётся. Всё поглощает одержимость.

– Уж поверьте, одержимых магов я видел побольше вашего и прекрасно знаю, что именно они из себя представляют, – раздражённо бросил Альберт, – Просто в силу своего возраста.

– Видеть то, может и видел, – в голосе Айлин прозвучали философские нотки, – Но многих ли из них ты убил?

Ответом ей была лишь тяжелая, давящая тишина. Похоже девушка попала в болевую точку. Несмотря на то, что нам в этом мире был в лучшем случае год от роду, на нашем счету было на два обезумевших мага больше. Альберт или не сражался с ними вовсе, или не преуспел в этом деле. Вообще глядя на его «успехи» в борьбе с орденом, возникало серьёзное сомнение в его боевых навыках. Талантливый алхимик – вполне может быть. Хороший боец… очень не факт.

– И тем не менее, размах поражает, – нарушила молчание Сюзанна, – Эту бы энергию да в созидательное русло… Можно было бы поменять мир.

Я легонько хлопнул проводника по плечу, жестом попросив того остановиться. Затем повернулся к колдунье и пристально посмотрел ей в глаза.

– А с чего ты взяла, что её можно направить в созидательное русло? Или кто тебе сказал, что это урочище – не созидательное русло, – я на мгновение замолчал, оценивая реакцию Сюзанны. Колдунья не отводила взгляда и не показывала никаких эмоций. Честно говоря, трёхсотлетнего старика в молодом теле она напоминала куда больше, чем её любовничек.

– Ваш обезумевший дружок ведь тоже создал нечто новое. И это нечто новое угробило пять тысяч человек только в момент своего появления. Хрен знает сколько – лишило крыши над головой. И ещё хрен знает сколько сгинули тут после. Ну и как, нравится то, что можно создать с помощью этой энергии?

– Можно ведь создать и другое, – чародейка смерила меня равнодушным взглядом, – То, что послужит на благо всему человечеству. Наш, как ты выразился, обезумевший дружок, достиг определённого прогресса в этом. Да, по дороге сошёл с ума. Да, какое-то количество людей погибло. Вот только в этом вся суть науки. Она не бывает без риска. А иногда – и без жертвы. Их безусловно стоит оплакать, но отказываться от прогресса, который может спасти много больше, чем погубил – попросту неразумно. Поразмысли над этим, пока мы будем идти, – Сюзанна на мгновение замолчала, затем мрачно ухмыльнулась и добавила, – От твоего ответа на этот вопрос может зависеть многое.

– Вы закончили? – в голосе проводника проскочили раздражённые нотки. Это была первая эмоция, которую у него прорвалась за всё время нашего с ним знакомства, – Тогда закройте рты. Если, конечно, не хотите познакомиться со здешними обитателями раньше времени.

Я отвернулся от колдуньи и молча кивнул. Айлин, похоже, была права. Пошли с нами эти двое отнюдь не из альтруистических побуждений. Они хотели наложить лапу на технологии, разработанные Адальбертом. Наложить и применить их по своему усмотрению. В разговоры, где звучала фраза «на благо всего человечества», честно говоря верилось с большим трудом. Вернее – не верилось вообще. Обычно такой фразой прикрывали личную корысть, жажду власти или ещё какое-нибудь дерьмо, которое в приличном обществе принято прятать за ширмой из красивого, но такого тошнотворного лицемерия. Меня аж невольно передёрнуло.

Однако почти тут же я поймал себя на забавной мысли. А ведь эти двое не так уж отличаются от храмовников. Те уничтожают магов и все их изобретения, до каких только могут дотянуться, тоже прикрываясь благом простых людей. Ну как, все… Совершенно не гнушаясь использовать те инструменты, которые могут существенно расширить их влияние. Тоже один из слоёв лицемерия. Маги сея хаос и смерть тоже прикрываются благом людей, хотя по сути просто реализуют свои собственные амбиции. И мы… Нами тоже движет благо людей. Оно и деньги, которые нам пообещали за решение проблемы урочища. Так чем мы глобально отличаемся ото всей этой мразотно-лицемерной братии?

Я не стал слишком уж концентрироваться на этой мысли. Она могла помешать работе. Философия – это конечно хорошо, но ей не прокормить ни себя, ни своих людей. Доспехи она тоже подлатает вряд-ли, да и сильно сомневаюсь, что кружку наполнить сумеет. У нас есть дело. Его надо сделать. Всё остальное – пустой трёп и бессмысленные самокопания.

Подлесок вскоре тоже поредел и мы снова вышли на дорогу. Тянулась она по небольшой насыпи, по обе стороны от которой раскидывались бескрайние болота, утопающие в густом, сером тумане. Карликовые, изломанные деревца с пожухлой листвой. Чёрные, маслянистые заводи бочагов. Тяжелый, неподвижный, пропахший багульником воздух. Едва различимые, неестественно длинные, тощие силуэты, периодически проступающие то тут, то там, сквозь клубящуюся молочно-белёсую мглу. И тишина. Тяжелая. Давящая. Такая, от которой закладывает уши.

– Мёртвые топи, – пояснил проводник, – Тут лучше не задерживаться. Идите за мной и не смотрите по сторонам. Если нам повезёт, то место будет тихим и спокойным. Но порой оно показывает всякое. Ежели позволите себя обмануть – присоединитесь к бесчисленному сонму призраков, обитающих тут. Всё поняли?

Я молча кивнул.

– Тогда пошли.

Проводник размотал свой щуп, и отряд вновь двинулся вперёд. Первое время ничего не происходило. Лишь проводник периодически останавливался проверяя путь на наличие скрытых ловушек.

Пару раз мы обходили вихри по широкой дуге. Тогда приходилось сильно прижиматься к краю насыпи, и наши взгляды невольно падали на чёрные заводи бочагов. И когда это случалось – по спине пробегал холодок. Там что-то было. Было в глубине этих маслянисто-мутных глаз. Оно наблюдало за нами. Изучало. И ждало. Ждало удобного момента.

Оно было голодно. В топи давно никто не заходил и оно давно не ело. Я чувствовал это буквально кожей. Чувствовал, что спокойно нам пройти не дадут.

Но мы продолжали идти вперёд. Медленно. То и дело останавливаясь, чтобы проверить дорогу. Вперёд, сквозь молочно-белёсую мглу, в глубине которой то появлялись, то вновь растворялись тощие, неестественно вытянутые силуэты.

Впереди показался путевой столб. Ну как, столб. Старый, обросший мхом, покосившийся камень, на котором кто-то грубо нацарапал надпись «Гронесбург» и рядом цифру пятнадцать. Она должно быть означала мили. Чуть ниже виднелись и другие надписи, выведенные углем, взятым тут же, из небольшого кострища, расположившегося прямо на обочине.

«Грэхен и Хромой. Десятая вылазка. В этот раз мы дойдем»

«Клюв, Коготь, Буч. Идём назад».

«Мужики, оставляйте дрова. Мясник Альфред»

«Охотник Освальд. Сиплый погиб. Помяните.»

Возле камня проводник остановился и тоже подобрал уголь. И в этот момент меня прямо таки прошибла интересная мысль. Они же все умеют писать. Да не просто писать, а писать грамотно. Какого, блин, хрена? Все крестьяне, за исключением разве что некоторых старост, не умели не то, что писать, а даже читать. А тут, мясники, охотники, какие-то проходимцы…

– Слушай, а ты давно писать научился? – поинтересовался я у проводника, старательно выводившего буквы на путевом камне.

– Никогда не умел, – ответил он, продолжая своё занятие, – А что?

– Как бы тебе помягче сказать, – хмыкнула Айлин, тоже с интересом разглядывая надписи, – Ты это делаешь прямо сейчас. Причём довольно грамотно.

Проводник бросил на нас короткий, непонимающий взгляд, вернулся к своему занятию и пробубнил себе под нос:

– А, вы про это? В урочище оно само приходит. Уж не знаю почему. Тут я знаю, как мысли перенести на камень или бумагу, а стоит выйти – сразу навык теряется. Тут у всех так.

Хм… Забавно конечно. Видать прорыв магической энергии влияет на мозги гораздо сильнее, чем мы предполагали. И делает он это весьма странным образом. Как будто бы смешивает или как-то соединяет сознание всех, кто находится в урочище между собой. Или, как минимум, с сознанием Душелова. Кроме нашей маленькой экспедиции из живых, только он в этом урочище должен уметь писать.

Что ж, это по-крайней мере объясняет, почему сознание тех, кто слишком долго находится в урочище так сильно меняется. Почему их так тянет обратно. И почему приближение к башне сворачивает бедолагам мозги набекрень. Должно быть там связь начинает заметно крепнуть, и далеко не каждый разум может выдержать смешение двух, а то и многих сознаний. Грёбаные маги, какой же говёный ящик Пандоры вы открыли на этот раз…

– Слышите… – внезапно встрепенулся Альберт, оторвав меня от размышлений – Будто на помощь зовёт кто-то.

– Я ничего… – начала было Айлин, но проводник тут же её перебил.

– Это говорят топи. Постарайтесь не слушать и быстрее шевелите ногами, – немного помолчал, размышляя о чём-то своём и добавил, – Сегодня прогулка спокойной не будет.

Он тоже это чувствовал. Он знал, что топи начали за нами охоту. Но пока-что не паниковал. Значит и нам сильно рыпаться не следовало. Но кое-что предпринять всё-таки стоило.

– Айлин – иди в авангард, сразу за проводником. Сюзанна, Альберт, по центру. Я буду замыкающим, – скомандовал я, проверяя, насколько легко достать из кармана на поясе импровизированную бомбу, которую выдал мне Родрик. Крупную тварь убить такая, конечно не сможет, но наверняка отпугнёт или хотя-бы ошеломит на время. Хватит, чтобы со всего маху ткнуть в неё копьём.

Спорить хвала Одину, никто не стал. Отряд перестроился и мы отправились дальше. Что ж, по крайней мере у нас прикрыты фронт и тыл. Айлин сумеет поддержать проводника, если какая-нибудь тварь выползет на насыпь впереди. Я же смогу дать какой-никакой отпор, если на нас нападут сзади. Как минимум с двух сторон наши слабые звенья уже прикрыты. Если же полезут с фланга, то мы увидим это ещё до того, как тварь окажется на насыпи. И успеем перестроиться.

Но тварей пока не было. Никого пока что не было. А группа продолжала идти вперёд, продираясь сквозь плотный белёсый туман, который становился всё гуще. Он уже не клубился у подножия насыпи. Он полз вверх по склону. Высовывал на дорогу густые, мокрые языки, пытаясь ухватиться ими за сапоги. Тени, бродившие в нём тоже как будто стали ближе. Теперь они не бесцельно бродили не где-то далеко, на границе видимости, а неподвижно стояли у самого подножия насыпи, провожая нас поворотами своих безликих и бесформенных голов. Тишина давила на уши.

– Мне кажется или воздух стал как-то тяжелее? – тихо спросила Сюзанна.

– Это багульник, – ответил Альберт, – Он тут повсюду растёт. Он и влажность. От такого сочетания у кого хочешь голова кругом пойдет.

Проводник никак это не прокомментировал. Лишь молча покачал головой и продолжил идти вперёд, утопая по колено в молочно-белёсой мгле. Мы следовали за ним.

Дышать и правда стало труднее. Воздух влажными комками застревал в глотке. Промозглой дымкой осаживался в лёгких, не желая выходить обратно. Голова слегка кружилась. Мысли начали путаться. Сознание – тонуть, в тяжелой серой мути, казалось бы просачивавшейся в мозги прямо через стенки черепной коробки. По телу липким ядом начинала разливаться обессиливающая слабость. Туман доставал уже до пояса. Если так и дальше пойдет, то мы скоро перестанем видеть друг-друга. И поодиночке сгинем внутри этой мглы.

– Отряд стой, – скомандовал я, тяжело оперевшись на древко копья, – Связаться верёвками.

В этот раз споров не было тоже. Немного поколебавшись, мои спутники выполнили приказ. Только проводник посмотрел на нас сомнением, но затем всё-же взял один конец верёвки из рук Айлин, привязав к своему поясу, окинул нас взглядом и сказал:

– Почувствуете опасность – дёргайте за неё. Не вздумайте орать. Иначе привлечёте их внимание. Помните главное – вести себя в тихом мире нужно тихо.

Кого «их» он уточнять не стал. А мы не стали спрашивать. Иногда лучше оставаться в блаженном неведении, чем пугаться каждой тени. Отряд вновь двинулся дальше.

С каждым шагом туман поднимался всё выше. Вскоре уже доставал нам до подбородка. Затем и вовсе накрыл с головой. Низкое, застланное тяжелыми тучами небо, редкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь них, болото, бочаги, насыпь – всё утонуло в непроглядной серой хмари. Видимость сократилась до одного метра. Теперь можно было рассмотреть лишь кусок верёвки, уходящий куда-то в туман, да гравий прямо под своими собственными сапогами.

Тени из тумана сжимали кольцо. Теперь они стояли уже наверху, должно быть по обочинам насыпи. Стояли и пристально смотрели на меня своими бесформенными, вихрящимися лицами. Некоторые – тянули руки. Тянули, но не могли достать. Они не были похожи на те «кошмары» которые мы видели здесь в самую первую ночь. И в то же время до боли напоминали их.

Захотелось зажечь факел. Отпугнуть их. Шагнуть навстречу туману и одним взхмахом руки с горящей в ней палкой развеять жуткие, безмолвные образы. Но я знал, что этого делать нельзя. Буквально затылком чувствовал, что стоит мне чиркнуть огнивом, как призраки тут же заметят меня.

Пока что они меня не видели. Знали о присутствии. Знали о том, что кто-то живой идёт по насыпи. Но не могли понять где. Поэтому тоже стояли и вглядывались в тяжелую белую пелену тумана с той стороны реальности. Или тянули руки, надеясь, что их призрачные пальцы хоть что-то зацепят.

Мои же пальцы судорожно сжимали древко копья, будто пальцы утопающего за обломок плавающей доски. Копья совершенно бесполезного. Нельзя проткнуть того, кто соткан из вихрей тумана. Рассудком я это понимал. Но и ослабить хватку не мог. Копьё – единственное, что всё ещё оставалось реальным в бесплотном, призрачном мире. Копьё и мерно раскачивающая верёвка, конец которой терялся в серой хмари.

Я шёл, мысленно отсчитывая шаги. Один, два, три, десять, двадцать, пятьдесят… Сбился. Один, два, три, десять… Один, два, три… Других мыслей в голове просто не осталось. Чувства времени тоже. Туман забрал всё. И последний кусочек моего сознания тоже теперь хватался за этот отсчёт, стараясь не раствориться в нём окончательно. Отсчёт, который сбивался всё чаще и чаще.

Время перестало существовать. Секунды, одна за другой принялись растягиваться в вечность, растворяясь в серой мгле. Мимо неторопливо проплывали тёмные силуэты сотканные из тумана. Они уже не тянули руки. Не к кому было тянуть. Я стал одним из них. Стал частью мглы. Таким же туманным призраком держащим путь из ниоткуда вникуда. Приговорённым вечно брести по гребню насыпи, протянувшейся посреди бескрайних, бесконечных болот.

Теперь я мог слышать голоса туманных фигур. Обрывки фраз, звучавшие тут когда-то давно. Ещё до катастрофы. Теперь они звучали в глубине моего сознания, заполняя собой образовавшуюся пустоту.

«Ты уверен? Последствия могут быть…»

«Я пожертвовал всем! Понимаешь ты это? Всем! В том числе и ими. А это шанс… Шанс их вернуть!»

«Нельзя обратить смерть вспять. Об этом тебе скажет любой… Тела сожгли, а… Ты не понимаешь, с чем…»

«Знаю. Но с каждым днём я всё сильнее забываю… Образы куда менее чёткие… Лиц почти не помню… Это и так снижает шансы. Если дальше… Тянуть нельзя…»

«Ты готов поставить на карту тысячи жизней, чтобы…»

«Да, готов. Я всё решил.»

«Быть посему. Но я отказываюсь…»

«У тебя три дня, чтобы… Затем начинаю… Справлюсь и без тебя»

Что-то мягко, но настойчиво потянуло меня за пояс, на мгновение ослабив тяжелую, душащую хватку мглы. Верёвка. Она начала раскачиваться быстрее. Потянула вперёд мой пояс и меня вместе с ним. Напомнила, что я ещё жив.

Ноги сами собой ускорили шаг. В сознании, огонёк которого почти потух, вспыхнула робкая искорка безумной надежды. Пальцы судорожно впились в копьё. Мозги – в отсчёт. И принялись судорожно, миллиметр за миллиметром отвоёвывать то, что некогда принадлежало мне.

Фигуры расступились. Принялись растворяться в дымке, распадаясь на серые бесформенные лоскуты. Дышать стало легче. Туман, до этого окутывавший меня плотной, непроницаемой ватой, начал оседать на древке копья и латных рукавицах, сливаясь на их поверхности в крупные мутные капли. Верёвка больше не вела в пустоту. Она цеплялась за пояса Альберта, шедшего передо мной. Сквозь хмарь начали пробиваться первые, тускло-серые лучи солнца.

А в следующий миг всё закончилось. Туман расступился. Стёк вниз, обнажив старую, кое-где осыпавшуюся земляную насыпь. Отряд покинул мглу.

Я невольно окинул взглядом спутников. Альберт и Сюзанна были бледные, словно смерть. У Айлин едва заметно подрагивали губы, а пальцы девушки судорожно стискивали древко копья. Проводник… Выглядел слегка потрёпанным, но он, похоже был единственным, на кого всё происходящее не произвело особого впечатления.

На мгновение меня накрыла эйфория. Мы правда прорвались. Да, перепугались до усрачки, но прорвались полным составом. Топям на этот раз не удалось забрать никого.

Вот только радость моя длилась недолго. Потому что в следующий миг мой взгляд скользнул за спину проводника и уткнулся в старый, поросший мхом путевой камень. Путевой камень с цифрой пятнадцать и пятью надписями, выведенными углём. Последняя гласила:

«Лукан. Тридцать вторая вылазка».