Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Глава 6
«Кара»

Боец неторопливо стянул с головы топфхельм. Из под его стального края на меня взглянуло немолодое лицо. Карие, равнодушные глаза. Песочного цвета волосы, больше напоминавшие неряшливый сноп соломы. Высокий лоб, перечёркнутый тонкой змеёй старого шрама. Правую щёку и губы пересекал ещё один рубец, ещё не успевший потерять краску. Вокруг него на коже виднелись два ряда небольших пурпурных отметин. Похоже кто-то пытался стянуть рану грубой ниткой и не слишком в этом преуспел.

Перед нами стояла средних лет женщина, которую изрядно помотала жизнь. Стояла и сверлила нас пристальным, изучающим взглядом. Так вот почему мне её фигура показалась несколько странной. Айлин в кольчуге выглядела примерно так-же. Только не прятала лицо за забралом.

Молчание затягивалось. Казалось, воздух потрескивал от разлившегося в нём напряжения. Или это едва слышно потрескивали тетивы взведённых арбалетов.

Наконец, она заговорила.

– Что ж, я представляла вас… другими, – бросила женщина. Её голос, так же как и взгляд, был сухим, равнодушным и уставшим. Если что-то её и удивило, то она ничем этого не выдала, – Однако сути дела это не меняет.

– Было бы неплохо к ней сразу и перейти. У нас не так много времени, – заметил я, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Хотя, конечно, тот факт, что элитным отрядом храмовников командует женщина, меня слегка озадачил. А я то думал, это только мы такие прогрессивные…

– Для того, у кого есть всё время пустоты, слишком уж вы спешите, – покачала головой храмовница, – Да-да, не смотрите на меня так. Мы прекрасно знаем, кто вы, а вернее – что вы такое. А вы… – она мрачно ухмыльнулась и указала взглядом нам за спины, – Прекрасно знаете, что наша вера велит с вами сделать, раз притащили с собой столько солдат.

– Вот как? – наигранно ухмыльнулся я, как бы невзначай щёлкнув пальцами. Это был знак моим людям: «Внимание. Опасность. Приготовиться!» Бойцы тут же поудобнее перехватили щиты и положили руки на эфесы клинков. Командирша храмовников тоже заметила это, но даже бровью не повела. Лишь едва заметно ухмыльнулась, одними уголками губ.

– И в кого же вы верите, позволь поинтересоваться. Мы за последнее время встречали достаточно тех, кто называл себя служителями трёх. Однако потом выяснялось, что одни верят в деньги, другие в своё положение в ордене, третьи…

– Все они – еретики, – отрезала храмовница, – Поклоняющиеся ложным богам. Что те, кто истово верует в троих, что те, – она окинула нас насмешливым взглядом, – Кто верит лишь в звон монеты. Есть лишь один бог. И его пророк, что вскоре придёт с севера.

Ну да. А какого ответа я ещё ожидал от того, кто пытается выдать себя за агента Альрейна. Впрочем одну ошибку, позволяющую заподозрить её во лжи она всё-таки допустила. С севера придёт спаситель, а не пророк. По крайней мере все подручные епископа называли своего босса именно так. Для простого человека, разницы, конечно, особой нет, но с точки зрения того, кто хоть немного разбирается в религии она принципиальна. Вот только радостно тыкать носом храмовницу в эту маленькую оплошность определённо не стоит. Если указать на ошибку сразу – она станет осторожнее. А вот, если сделать вид, что ничего не заметил – глядишь ещё каких косяков напорет, и тем самым окончательно выдаст себя.

– И вы, надо полагать, работаете на этого пророка? – с лёгкой усмешкой поинтересовалась Айлин. Похоже девушка тоже заметила прокол, но, как и я, решила не говорить об этом напрямую.

– Работает чернь в полях. Работают, такие как вы, прельстившиеся блеском золота, – храмовница едва заметно качнула головой, – Мы же идём тем путём, который он нам укажет.

– Что ж… – я достал из сумки небольшой тубус, открыл его и извлёк на свет охранную грамоту, которую когда-то давно передал нам Альрейн. Немного помедлил, внимательно наблюдая за реакцией храмовницы. Та даже бровью не повела, когда увидела до боли знакомую печать. Я протянул грамоту ей.

Несколько бесконечно долгих минут мы молча стояли, наблюдая за выражением лица вражеского командира. Поначалу она ничем не выдавала себя, скользя взглядом по строчкам причудливой вязи. Но чем дальше она продвигалась, тем заметнее её брови ползли вверх. Храмовница явно не ожидала увидеть то, что там прочла.

– Надо признать, я несколько удивлена и озадачена, – бросила она, возвращая мне грамоту. Её лицо почти сразу приняло бесстрастное выражение, а голос почти не изменил свою тональность. Остался холодным и выдержанным, – Не думала, что пророк пойдет на такое. Либо ваша грамота – очень умелая подделка и тогда мне следовало бы прирезать прямо на месте. Либо вы говорите правду и… В таком случае я просто не в силах уразуметь планы пророка, – храмовница едва заметно усменхнулась, – Взять на службу врага, у которого лишь одна задача – разрушить наш мир… Это выше моего понимания.

– На то он и пророк, – пожал плечами я, – Мы в своё время удивились ничуть не меньше. Но раз уж мы перешли к обмену любезностями, можем мы взглянуть на вашу грамоту? А заодно и узнать, как вас зовут.

– Для врагов – Кара, – храмовница холодно улыбнулась одними уголками губ и полезла в свою дорожную суму. Она явно была готова к такому вопросу. Спустя несколько мгновений, она извлекла из неё свиток, перевязанный грубой тесёмкой. Распустила её и протянула бумагу мне. Я пробежался по ней глазами.

Текст почти ничем не отличался от того, что был на нашей собственной грамоте. Печать тоже сходилась. Бумага была изрядно потёртой и в парочке мест слегка надорванной, но нельзя было сказать, что её кто-то специально пачкал, чтобы бумага выглядела старой. Про неё можно было сказать то же самое, что резюмировала Кара про нашу собственную грамоту. Либо она настоящая, либо очень талантливая подделка.

– Полагаю, мы и правда работаем на одного и того же человека, – кивнул я, возвращая свиток храмовнице, – В таком случае, позвольте поинтересоваться, на кой хрен вы пытались натравить на нас горожан и бандитов?

В воздухе на несколько долгих секунд повисла густая, тяжелая тишина. Храмовница стояла и сверлила нас тяжелым, но в то же время ничего не выражающим взглядом. Мы отвечали ей тем же. В конечном счёте ведь она заварила всю эту кашу. И она находилась сейчас не в том положении, чтобы диктовать нам свои условия. Пускай даже делая это одним лишь взглядом.

– Как я уже говорила, с тварями вроде вас у нас разговор короткий, – Кара первой решила нарушить молчание, хоть взгляда и не отвела, – И как вы понимаете, он не предполагает переговоры. По крайней мере, – она мрачно усмехнулась, – в большинстве случаев. Знать о том, что вы работаете на Альрейна мы не могли. Так что сами понимаете.

– Но тем не менее вы как-то узнали, кто мы такие, – язвительно заметила Айлин.

– «Что» вы такое, – холодным тоном поправила её Кара, – К тварям из пустоты, что воруют тела и души смертных не применимо понятие «кто».

Хм, а вот это уже интересно. Зачем нужен был этот ответный выпад? Подколка Айлин вывела храмовницу на эмоции? Храмовница и так едва сдерживает своё отвращение к нам. В ответ на такие уколы оно вполне могло бы прорываться. Будь она мужиком, лет на десять моложе и без богатого боевого опыта, написанного чужими клинками прямо у неё на лице. Но она женщина. Женщина, которая каким-то чудом доросла в церковной иерархии до командования элитным отрядом храмовников, что для этого мира не просто исключение, а исключение из исключения. Выдержка у такой бабы должна быть стальной.

Значит это элемент тонкой игры. Она прощупывает нас на реакцию. Удастся спровоцировать на агрессию или нет? Как у нас самих с выдержкой и контролем эмоций? Мы проглотим, сделав вид, что ничего не было? Ловко парируем? Выхватим мечи и кинемся в атаку? Зараза, она явно читала местного Сунь-Цзы и теперь пытается как можно лучше узнать своего врага. Как там было? «Если ты знаешь врага и знаешь себя, ты победишь во всех сражениях».А значит и сама по себе является врагом исключительно опасным. Но в эту игру можно играть вдвоём. И мы пожалуй не будем давать ей правильных ответов.

– И тем не менее… – настоял я, выбрав настолько нейтральную формулировку, насколько было возможно. Брови храмовницы едва заметно дёрнулись вверх. На одно короткое мгновение. Но и его хватило, чтобы понять – Кара удивлена. Она ожидала чего угодно, но только не этого. Впрочем, спустя мгновение её лицо приняло обычное, непроницаемое выражение. А затем последовал новый выпад.

– Ваши люди очень много болтают, – Кара улыбнулась одними уголками рта, – Особенно когда выпьют. Вам ещё никто об этом не говорил?

Мда уж, тут она, к сожалению попала в точку. Длинные языки наших людей уже второй, а то и третий раз подводят нас под монастырь. Впрочем, тут мы сами виноваты. Надо было держать свои «таланты» в секрете. А теперь уже поздно метаться и пытаться заткнуть им рты. Не просто же так говорят: «Знают трое – знают все».

Должно быть в этот момент уже я чем-то выдал себя. Брови дёрнулись или руки непроизвольно сделали какое-то движение. В следующий миг храмовница снова едва заметно улыбнулась, добавив у себя в голове очередной штришок к нашему портрету.

– И тем не менее погибли трое моих людей, – настал мой черёд давить, – Одного зарезали со спины. Двое – в схватке с бандитами. По вашей вине или незнанию.

– И мир остался только в выигрыше, – храмовница и бровью не повела. Укол был не слишком умелый, – Твои люди не были святыми. Да и добропорядочными их тоже назвать нельзя. Они – просто ублюдки, которые любят убивать и получать за это деньги. Бандиты Когтя – были такими же ублюдками, которые любили убивать и получать за это деньги. По итогу ваших разборок мир только выиграл.

Вот теперь мне и правда захотелось её ударить. Даже не выхватить кинжал, а просто зарядить латной перчаткой в лицо. А затем повторять это до тех пор, пока оно не превратиться в кровавое месиво. Так наверняка я бы и сделал полгода тому назад. Но сейчас… Сейчас я уже достаточно пожил, посмотрел на некоторое дерьмо и, чтобы держать себя в руках.

– Мы можем долго спорить о том, от чьей смерти мир останется в выигрыше – от смерти тех, кто убивает за деньги или от смерти тех, кто убивает во имя богов, – я равнодушно пожал плечами, – Но полагаю мы встретились не за тем, чтобы вести теологические споры. Поэтому предлагаю перейти к делу. А вернее – к расстановке границ.

Лицо храмовницы вновь на миг приняло удивлённое выражение. Должно быть она надеялась спровоцировать меня последним своим выпадом. Он и правда был хорош. И у неё могло получиться. С агентами предыдущих поколений, эмоции которых были более простыми и прямолинейными. Но… Иногда жизнь любит преподносить сюрпризы.

– Прежде чем мы к этому приступим, следует решить ещё одну проблему, – холодно бросила Кара, – У вас мои люди. Я хочу их назад. Их. Или их тела, чтобы подобающе их похоронить.

Я ухмыльнулся. Уже не скрывая. Напротив, так, чтобы храмовница непременно это заметила. Затем повернулся к шеренге своих солдат и крикнул.

– Бернард. Освободи пленника.

Лейтенант кивнул. Отдал короткий приказ и спустя минуту к нам подошли трое. Двое моих парней и один из храмовников со завязанными за спиной руками. Блеснул кинжал, но я тут же жестом остановил солдата.

– У нас хорошая верёвка лишняя? – поинтересовался я у вытаращившегося на меня бойца, – Потрудись развязать. Кто знает, – я снова перевёл взгляд на Кару и ухмыльнулся прямо как она, одними уголками рта, – сколько раз она ещё нам прослужит.

Храмовница ничего не сказала и никак не отреагировала. Лишь сопроводила всё действо своим холодным и равнодушным взглядом. Если укол и попал в цель, то она никак этого не выдала.

Спустя минуту солдат закончил возиться с узлом, а его товарищ легонько толкнул пленника в спину. Тот повинуясь шагнул вперёд. Затем повернулся. Окинул нас неуверенным взглядом. И поплёлся к шеренгам ревнителей веры выстроившихся за спиной Кары.

– Считайте это жестом доброй воли, – бросил я, повернувшись к храмовнице, – Вам вероятно будет недостаточно моих заверений в том, что все ваши люди живы и с ними хорошо обращаются, поэтому он, – я жестом указал в сторону освобождённого пленника, – Их подтвердит.

Храмовница хотела было открыть рот, но я её опередил, продолжив мысль.

– Остальные же люди пока останутся у нас. Как гарантия, что вы больше на нас не нападёте. Видите ли, после недавних событий у нас нет ни малейшего повода вам доверять. Так что теперь именно вам придётся довериться моему слову. Не трогайте нас и мы отпустим всех до единого в целости и сохранности, когда закончим свою работу здесь.

– Могу я поинтересоваться, какую работу? – Кара едва заметно нахмурилась. Я же в ответ покачал головой.

– Нет, не можете. Это как раз одна из тех границ, которые я собираюсь установить. Мы уже выяснили, что действуем в интересах одного и того же человека. Этого более чем достаточно, чтобы не вставлять друг-другу палки в колёса. Мне абсолютно насрать чем вы занимаетесь в этих краях вблизи урочища. Вы же не лезете к нам и не мешаете нам делать свою работу.

Кара едва заметно ухмыльнулась и махнула рукой своему сопровождению. Теещё мгновение стояли неподвижно, а затем повернулись к нам спиной и неторопливым шагом двинулись к строю храмовников.

– В таком случае я уже услышала всё, что хотела, – уже через плечо бросила командирша белорясников направляясь вслед за ними, а затем громко скомандовала, – Отряд – в две колонны построиться. Мы уходим!

Мы молча стояли, провожая храмовников взглядом. Над лысью висела тяжелая тишина, нарушаемая лишь редкими всхрапами лошадей, тихим лязгом железа, да шёпотом ветра в кронах деревьев. Переговоры были окончены. И оставили они после себя странное впечатление.

– Ну, – девушка шумно выдохнула, когда последние солдаты веры скрылись в глубине лесной чащи, – Мы по крайней мере не поубивали друг-друга прямо на месте. Хотя и успешными их назвать трудно.

– А вот тут ты не совсем права, – я покачал головой, немного помедлил и затем махнул рукой своим людям, мол возвращаемся к отряду, – Многое прояснилось.

– Например?

– Например, что эти храмовники нам совершенно точно не друзья и не союзники, – ответил я, – А скорее прямые враги. В лоб атаковать не станут. Хотели бы – сделали бы это сегодня, но слишком уж опасаются поражения или больших потерь. Наша маленькая демонстрация силы всё-таки сделала своё дело. Однако стоит нам расслабиться и повернуться к ним спиной – они скорее всего в неё ударят. Даже несмотря на то, что мы, похоже, работаем на одного и того же человека.

– Думаешь, это всё-таки люди Альрейна? – поинтересовалась девушка.

– Вполне вероятно, – я кивнул и немного помедлив добавил, – Разве что синод решил пожертвовать целым отрядом элитных бойцов, чтобы разыграть перед нами небольшой спектакль и рассорить нас с Альрейном. Но я в этом сильно сомневаюсь. У святош сейчас большие проблемы в столице, благодаря Гайеру, так что им попросту не до нас. Остаётся один вариант: Кара – действительно агент епископа и она и вправду получила приказ устранить нас, если мы полезем туда, куда не следует.

– В урочище… – задумчиво протянула девушка, – А вернее – к башне, где могут оставаться чертежи, а быть может и ещё один готовый вариант железной девы.

– Ловишь на лету, – я едва заметно улыбнулся, – Засранец профукал одну игрушку, по дурости подарив её синоду, и теперь хочет найти или собрать себе другую. Потому и отправил сюда лучших бойцов. Но в своих планах он не учёл Алерайцев, которые погнали наш караван с воющих степей на зелёный тракт. Так что, когда мы объявились тут, нашему общему другу пришлось импровизировать на ходу.

– Тебе не кажется, что наш «общий друг» как то слишком быстро узнал о том, что мы направляемся именно сюда? – с сомнением бросила девушка, – Мы находимся на другом конце мира. Даже опытному гонцу, которого ничего не задержит в пути, туда и обратно добираться с месяц, если не больше. А ты сам знаешь, что сейчас происходит почти на всех торговых путях.

– Мысль дельная, но думаю ему донесли гораздо раньше, – хмыкнул я, – Ещё на развилке в Остранде. Что же до гонцов… Можно ведь обойтись и голубиной почтой. Она в разы быстрее.

– Вот только мы то голубей не держим, – возразила девушка.

– А и не нужно держать своих, – хмыкнул я. Остановился возле Бернарда и жестом дал солдатам приказ, занять своим места в строю, – В уцелевших деревнях на нашем пути точно были голубятни. Осведомителю, затесавшемуся в наши ряды, было достаточно заплатить пару-тройку монет, чтобы доставить сообщение Альрейну дней за пять. Ещё пять дней на то, чтобы отдать приказ Каре. То на то и выходит.

– Выб не трындели так громко о том, что у нас завелась крыса, – бросил лейтенант в полголоса, – Услышит – станет осторожней, и поймать её будет куда как труднее. А нам лучше бы её отловить до того, как она устроит отряду весёлую жизнь.

– Тоже верно, – согласился я, – Займешься?

– В меру своих скромных возможностей, – осклабился Бернард, – Полагаю, от наших «новых друзей» тоже не стоит ждать ничего хорошего?

– Полагаю так, – кивнул я, – Надо бы предупредить сенешаля, чтобы его разведка глаз с белорясников не спускала. Рано или поздно они нападут.

– Хотелось бы в это верить, – проворчал барон, подходя к нам, – Давненько я рясы этих подонков в красный цвет не раскрашивал. Но, коль скоро нынче развлечения не предвидется, предлагаю возвращаться. Меня уже воротит от этих болот.

– Не волнуйся, – хмыкнула девушка, – Не думаю, что храмовники заставят себя долго ждать.

– И это, пожалуй, единственная хорошая новость за сегодня, – ухмыльнулся Байран.

Глава 7
«Прощание»

Ярко-алый диск солнца медленно выкатывался из-за низеньких крыш неказистых домиков, заливая округу тревожно-красным светом. Тяжелый, застоявшийся воздух пах сыростью, багульником, мокрой псиной и конским дерьмом. Под сапогами чавкала липкая грязь, оставшаяся после ночного дождя.

Вдалеке всё ещё слышалось эхо последних петухов. Оно тут же смешивалось с лаем собак, глухим стуком топоров и заступов, доносившихся со стороны частокола. Изредка перекрикивались строители, подгоняя рабочих. Скрипели загруженные брёвнами подводы. Жители пытались успеть закрыть последние участки стены, прежде чем войска сенешаля покинут город.

Но на нашем дворе пока было удивительно тихо. Лишь едва слышно поскрипывал правильный камень, соскребая стружку с щербатого лезвия меча, да изредка шуршала кольчуга. Восемь десятков бойцов, собравшихся тут, готовились к бою в тяжёлой, давящей тишине.

В доме напротив стучал молоток. Мужик, проживавший там заколачивал ставни на окнах. Его супруга сидела на крыльце с небольшой корзинкой перьев и парой десятков заготовок арбалетных болтов. Она методично обрезала перья, а двое её сыновей, расположившихся на завалинке рядом прикручивали их к древкам тонкой льняной нитью. Город готовился принять бой.

Мимо ворот, утопая ободами в грязи проехала тяжело груженая телега. В её кузове виднелись огромные, окованные железом лари, сундуки и какие-то свёртки. На козлах сидел богато одетый мужик и нещадно хлестал животных кнутом, помимо ударов засыпая их ещё и отборной руганью. Некоторые горожане предпочли собрать пожитки и попытать своё счастье в степях. Кто знает, может им и впрямь удача улыбнётся шире, чем нам.

– Всё готово? – поинтересовался я у Бернарда поправляя пояс с мечом. Перевязь слегка давила на плечо, но вместе с ней конструкция получалась на порядок удобнее.

– Да, – кивнул лейтенант, – Сенешаль уже выступил. Его ребята после полудня зайдут в урочище двумя группами. Через «Проклятый мост» и по тропке вокруг «Тихой заводи». Наш отряд и силы барона составят костяк третьей. Пойдем мимо крепости до «Свормова пепелища». Этого должно хватить, чтобы выманить Душелова и большую часть его сил. Дальше в урочище таким крупным отрядом соваться слишком опасно.

– Пойдем сядем, – бросил я, направляясь к одному из ящиков и на ходу доставая из поясной сумки свёрток, где была нарисована карта урочища. Очень приблизительная, составленная по рассказам и описаниям местных охотников. Увы, талантливых картографов в Гронесбурге не нашлось, а если бы и отыскался, вряд-ли он бы сам попёрся в это проклятое место, чтобы изобразить его поточнее.

Я уселся на ящик, развернул перед собой карту и принялся её изучать. Так, проклятый мост у нас находится к западу от крепости. Он пересекает небольшую речушку, уходящую на юг в степи. Говорят во время катастрофы на этом мосту застрял какой-то торговый караван. Да так там и остался. В виде брошенных, прогнивших телег и копошащихся вокруг них бестелесных духов. Местные поговаривают, что ежели в полночь встать на этом мосту, то можно своими глазами увидеть, как оно там обернулось. Вот только смельчаков, сделавших это и сумевших вернуться назад, пока не нашлось.

Свормово пепелище располагалось в паре миль к востоку и чуть южнее. К нему вела дорога от той развилки где произошло сражение с нежитью. Место непростое и интересное. Вообще-то когда-то это была небольшая деревня, снабжавшая старый Гронесбург мехом и древесиной. Но во время катастрофы она сгорела, вместе со всеми жителями. Что сожгло её – неизвестно. Но самое удивительное – остовы домов до сих дымились, а кое-где проглядывали раскалённые угли. Спустя семь лет после катастрофы. Местные охотники говорили, что те, кто рисковал заходить вглубь деревни – нередко вспыхивали, словно промасленная тряпка, на которую попала искра. Но всё равно находились желающие оставить там свои будущие «диковины».

Тихая заводь располагалась в трёх милях к юго-востоку. Почти на самом границе урочища. Местность в общем-то спокойная, если к бочагам не соваться. А вот ежели всё-таки сунуться… Те немногие, кому удалось вернуться, видели там странные вещи. Одни рассказывали про призрачный огонь, вырывающийся прямо из воды. Другие – про глаза мертвецов, наблюдающие за ними прямо из маслянистой болотной воды. Третьи – про невыносимо тяжелый дух и тощие, бледные фигуры, блуждающие в молочно-белёсом тумане. Безликие. Твари, одну из которых я вот уже который день к ряду вижу в своих кошмарах.

– Группы будут далеко друг от друга, – наконец бросил я, прикинув примерные маршруты их экспедиций, – Если Душелов нападёт на одну из них – другие не смогут прийти на помощь.

– Сенешаль считает, что у Душелова осталось не так много сил, чтобы суметь одолеть даже одну группу, – пожал плечами Бернард, – Кроме того, наша же задача не победить его в открытом бою, а выманить на себя. Отвлечь внимание и дать вам время добраться до башни.

– Трупов у него и правда в распоряжении не так много, – согласился я, – Да и те что есть – вчерашние крестьяне или охотники, без нормальной брони и оружия. Бойцы Сенешаля об этом позаботились. Но что, если он попробует призвать к себе на помощь здешних тварей?

– Не сможет, – к нам подошёл Альберт и бесцеремонно вклинился в разговор. Я окинул мага изучающим взглядом.

Одет он был в стёганку и простенькую кольчугу, которые смотрелись на нём довольно нелепо. Как на новобранце, который смог облачиться в доспех, но ещё не понимал как его носить. На поясе – ножны с длинным, слегка изогнутым у конца фальшионом. На ногах – плотные набивные шоссы. Такие не будут сильно стеснять движение, пока не вымокнут, но и тварь их сможет прокусить далеко не каждая. Голову же прикрывала самая обычная шапель, слегка сползающая набок. Ремень, удерживающий её у подбородка, был ему немного великоват и требовал новой дырки для застёжки.

– Это ещё почему? – Бернард опередил меня с вопросом.

– Потому, что мир ещё не знает такой магии, которая позволила бы взять под контроль тварей из пустоты, и при этом остаться в живых, – покачал головой маг, подсаживаясь к нам и внимательно рассматривая карту, – То, что вы видели на перекрёстке – было обыкновенной некромантией, просто многократно усиленной за счёт энергии башни. В случае с иномирными тварями будет совсем иная магия, пока-что неподвластная смертным.

– У вашей подружки, устроившей бойню на площади трёх божеств, очевидно было другое мнение на этот счёт, – заметил я, не сумев отказать себе в удовольствии поддеть мага. Не знаю почему, но эта высокомерная рожа меня в последнее время изрядно бесила. Так и хотелось порой проходя мимо, плюнуть в неё.

– Как я уже сказал, – холодно заметил Альберт, – Нет способа их контроллировать, оставаясь при этом в живых. Наша, как ты выразился, подружка шла на площадь умирать. Просто умирая, она попыталась забрать с собой столько ублюдков, разрушивших её семью и жизнь, сколько могла. Призывая подобных существ ты жертвуешь свою сущность и свою душу им без остатка. Они пожирают всё, что делает призвавшего их человеком, оставляя после, лишь пустую оболочку, не способную осознать даже саму себя. Так что, в тот момент, когда храмовники до неё добрались, она была не более чем ходячим трупом, в котором оставалась одна лишь ярость. Да и та уже угасала.

Мне очень захотелось добавить, что человеком она перестала быть задолго до того, как открыла разлом призвала тварей. В памяти очень уж крепко отпечатался образ матери, рыдающей над телом собственного ребёнка, у которого было вспорото горло. Но я удержался. Не стоит ссориться с будущими попутчиками накануне смертельно опасной вылазки. Наверное, самой опасной за всё время нашего путешествия.

– Большая часть местной «живности» не пришла из разлома. Она лишь изменилась под влиянием бьющей из него энергии. Если всё так, как ты говоришь, то конечно самых лютых тварей Душелов натравить на нас не сможет, но не стоит думать, что у него совсем уж не осталось тузов в рукаве, – возразил я. Но тут уже вмешался Бернард.

– Вся эта затея – крайне опасная авантюра, – отрезал лейтенант, – Но, как я понял, и выбор у нас невелик. Либо мы попробуем, либо эта срань, которую вы зовёте урочищем, очень быстро поглотит город и выдавит нас обратно в степи. Не знаю, что из этого хуже, но тут нам хотя-бы заплатят. А вот за драку с Арнычарами – хрен там плавал.

– И то верно, – кивнул я, – Ладно, трындеть можно долго, но пора и честь знать. Альберт. Бери свою каску и дуй к Алвору. Пусть подгонит. И подружку поторопи, уж больно долго она копается.

Губы мага скривились в презрительной гримасе, но спорить он не стал. Развернулся и слегка неуклюже потопал по грязи двора к небольшой крытой пристройке, где уже работал молотком наш отрядный кузнец, подклёпывая очередную кольчугу. Я повернулся к Бернарду.

– Отправь с десяток ребят узнать, куда запропастился наш проводник. Мы ему так-то нехилый задаток отвалили. И ежели он решил нас наебать, придётся потом отловить и показательно вздёрнуть эту суку…

– Не думаю, что это необходимо, – ухмыльнулся лейтенант, кивая в сторону ворот, – Вон он идёт.

По улице и впрямь спускался неторопливой походкой странного вида тип. Не знай я, кто он, принял бы за какого-нибудь местного забулдыгу, явившегося на постоялый двор опохмеляться. На нём были одеты какие-то коричневые грязные штаны, с кожаными заплатками в районе коленей. Тёмно-зелёная, порванная в нескольких местах куртка, очень отдалённо напоминавшая стёганку. Отдалённо, потому-что какой-то умелец-самоучка попришивал к её поверхности целую кучу рваных тёмно и светло зелёных лоскутов, хаотично чередующихся между собой. Получалась этакая пародия на камуфляж.

Голову его прикрывал не шлем и даже не стёганая шапка, а самая обыкновенная чёрная, засаленная бандана. Из оружия на поясе виден был один лишь нож, да и тот сгодился бы разве что на чистку картошки. Ещё была сумка и несколько объёмных карманов, пришитых прямиком к поясу. В общем выглядел он совсем не как солдат, готовый к бою со всякой мерзостью, а скорее напоминал заядлого любителя побухать на природе.

Из этого образа выбивалось лишь лицо. Суровое, обветренное, испещрённое шрамами. Один из них тонкой бледной змеёй тянулся через подбородок, рассекая заросли многодневной щетины. Другой пересекал лоб. Третий прошёл в опасной близости от правого века, задев бровь и переносицу. Взгляд проводника был отстранённый и безразличный. Голубовато-серые глаза хоть и были направлены в нашу сторону, но смотрели как будто сквозь, и в то же время, куда-то внутрь себя. Непосвященный человек мог бы подумать, что этот доходяга изрядно набрался вчера вечером и теперь просто старался не показывать, что его мучает жесточайшее похмелье. Вот только это было совсем не так.

Что-то урочище делало с людьми. Выворачивало им души и мозги наизнанку. И чем больше у такого человека было ходок, тем меньше он походил на себя прежнего. Замыкался. Уходил вглубь себя. И всё чаще и чаще мотался на ту сторону. Урочище тянуло его словно магнит. Он чувствовал себя живым только там, внутри, постоянно находясь на волосок от смерти.

Мы же наняли лучшего проводника, из тех, что были в городе. Так что не было смысла удивляться его заскокам. Но и сомневаться в нем тоже причин не имелось. Все любители острых ощущений, которых он брал с собой возвращались обратно живыми и здоровыми, да ещё и рассказывали, мол, довёл до самого города-призрака. А таким похвастаться мог далеко не всякий проводник или охотник.

– Зря побрякушки на себя напялили, – равнодушно-бесцветным голосом бросил он, подойдя к нам и окинув меня с ног до головы изучающим взглядом, – Против уродов они не сильно помогут. Зато греметь и сверкать будут на всю округу.

– Видели мы этих уродов, – покачал головой я, – И видели как добрая сталь против них очень даже помогает. Штук двадцать таких вон у границы леса отстрелянные болтами или проткнутые пиками до сих пор лежат и вороньё потихоньку кормят.

– Как знаете, – голос проводника был совершенно равнодушен, – Всё равно, ежели вас схарчат я заберу золото с ваших трупов.

– Не заберёшь, – покачал головой Бернард, – Потому, как золото останется в отряде и подождёт их возвращения. Почём нам знать, что ты просто не заведёшь отряд в какую-нибудь задницу и не оберёшь потом трупы.

– А как вы узнаете, что отряд дошёл до места? – поинтересовался проводник, – Уговор был только до границы города. Дальше вы пойдете одни и наверняка погибните, а я хочу получить свои деньги. Как ваш лейтенант узнает, что я выполнил уговор?

– Не беспокойся, узнает, – ухмыльнулся я, – Есть у нас свои способы передавать сообщения, даже из такой задницы. Твоя задача доставить нас до места. Об остальном не беспокойся.

Способ, на самом деле, был прост, как три копейки. Хотя поломали мы голову изрядно, прежде чем додумались до него. Вернее, до него додумался Болек, который, за время управления отрядной казной уже изрядно поднаторел в банковском деле. Расписка, которую я должен буду подписать, только когда отряд доберётся до оговоренного места. Подписать, отдать проводнику, а он её уже обналичит у самого Болека. Если он нас кинет – сопрёт расписку или снимет её с наших трупов, то без моей подписи и печати она ничего не будет стоить. А ежели окажется настолько туп, что попытается её ещё и обналичить после такого, то Бернард проследит за тем, чтобы подох он долгой и мучительной смертью.