Текст книги "Игра не для слабых: Кошмар мага (СИ)"

Автор книги: Мстислав Коган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Глава 3
«Кошмар без лица»

Тяжелые свинцовые тучи неторопливо ползли по низкому небу. Накрапывал мелкий дождик. Круги от его капель расползались по зеркалам тёмных, маслянистых бочагов, кутающихся в шарфы из бледного, чахлого мха. На их бережках шелестели крошечными серыми листьями карликовые деревца. Их стволы были скручены какой-то неведомой силой, а ветки, словно иглы свернувшихся ежей торчали в разные стороны.

Чуть поодаль в воздухе плавали мелкие камушки. Их неспешно затягивал внутрь себя невидимый водоворот. Когда они все скапливались в его центре, раздавался хлопок и гальку вновь выбрасывало на край воронки и процесс начинался заново.

На тропе, ведущей к массивному чёрному силуэту башни, разделившему серый горизонт надвое, стояло существо. Уродливая тварь, обтянутая мертвенно-бледной лоснящейся кожей. Её тело отдалённо напоминало человеческое. Но на количестве рук, ног и голов сходство заканчивалось. Конечности существа были неестественно длинные. Кисти рук были увенчаны пальцами, в которых было куда больше суставов чем нужно. Те же оканчивались короткими, крючковатыми когтями. Как раз такими, чтобы схваченная тварью жертва не могла вырваться. Такие же когти, только уже на ногах, впивались в мягкий мховый ковёр, из ран которого уже начинала сочиться болотная тина.

Но мой взгляд был прикован не к подрагивающим от предвкушения когтям существа. Он неотрывно следил за овальной головой, обтянутой серой, лоснящейся кожей, без намёка на волосы. Нет, тварь не имела усеянной клыками пасти, из которой тянулась бы тонкая нитка кровавой слюны. У неё не было чёрных, бездонных глаз, мелкого носа, больше напоминающего две дыхательные щели, бровей, да и надбровных дуг. У неё вообще не было лица. На его месте клубилась тьма. Бездонный чёрный провал, из которого на меня смотрело нечто. Нечто настороженное. Нечто голодное. Нечто чужое.

Внезапно прозвучал голос. Нет, я не услышал его ушами. Скорее – почувствовал прямо внутри своей головы. Почувствовал острой вспышкой леденящей, парализующей боли. Боли, заглушавшей смысл произносимых слов.

Тварь пришла в движение. Медленно. Неестественно медленно вырвала свою лапу из мокрых объятий мха и поставила её вперёд. Сделала шаг. Её голова покачнулась на тонкой шее. Несколько тонких лоскутов мрака выплеснулись наружу. Их тут же слизнул и принялся втягивать в себя водоворот, между камушками которого начали проскакивать крохотные голубые молнии. Существо не обратило на это никакого внимания. Оторвало вторую ногу от земли и сделало ещё один шаг. Затем ещё один. И ещё.

Чем ближе оно подходило, тем слабее становилась боль. Она всё ещё пульсировала внутри моей черепушки, но больше не дробила мысли и не смешивала их осколки. Вместо них в голове воцарилась тяжелая пустота. Пустота, которую в следующее мгновение вновь наполнил голос.

«Лица… Я не помню их лиц… Как я верну их, если не помню их лиц…»

Фраза повторялась. Раз за разом, настойчиво долбилась в виски кровяными молоточками. Выжигалась на обратной стороне черепа. И с каждым повторением тварь подбиралась всё ближе.

Дёрнуться не получалось. Схватиться за оружие тоже. Не удавалось даже закрыть глаза. Оставалось только стоять и смотреть, как тварь медленно приближалась, судорожно покачивая головой и нервно подрагивая когтями. Смотреть и слушать звучавший в голове голос, который постепенно переходил в истеричный крик.

Дойдя до меня тварь замерла. Несколько секунд она стояла неподвижно, едва заметно покачиваясь из стороны в сторону. Затем сгорбилась. Согнулась почти пополам, наклонившись к моему лицу. Пристально вгляделась в меня своим бездонным чёрным провалом. По спине пробежал холодок. Руки попытались дёрнуться к оружию, но тело парализовало. Захотелось закрыть глаза. Закрыть, просто чтобы не видеть, что дальше произойдет. Но и это не получилось.

Крохотный язычок мрака оторвался от «лица» твари. Коснулся моей щеки. Её тут же пронзила острая, почти нестерпимая вспышка боли. Боли и холода, который тут же начал расползаться по моим венам. Сковал лицо, ухватился за шею и пополз вниз. Туда, где медленно но верно разрастался комок липкого обессиливающего страха. Я уже видел это. Я знал, что дальше произойдет. И я ничего не мог сделать. Даже пошевелиться.

Тварь подняла когтистую лапу. Поднесла её к моему лицу. Осторожно коснулась щеки. А затем едва заметно нажала. Коготь проколол кожу. Впился в мясо. Я этого почти не чувствовал. Замораживающее дыхание твари сделало своё дело. Просто знал. Видел своим внутренним взором. Существо подняло вторую лапу. Её когти впились в другую щёку. Медленно поползли вниз отделяя мясо от костей. По подбородку заструилась кровь. Я попытался дёрнуться. Отшатнуться. Но всё тело сковал парализующий холод. Тварь же сделав первый надрез принялась методично скрести когтями по костям черепа отделяя от них мясо и жилы. Периодически она останавливалась и вновь начинала пристально вглядываться в меня, словно бы оценивая результаты своей работы.

Кровь сочилась за ворот гамбезона. Текла по спине и рукам. Жгучая боль раздиравшая голову боролась с ледяной, оставшейся от касания мрака. Тварь методично работала отделяя жилы и мясо от костей. Срезая хрящи и кожу. Она забирала моё лицо. В голове мог бы крутиться вопрос – зачем? Прикрыть уродливый чёрный провал? Отнести своему хозяину? Сожрать?

Но места для мыслей там не осталась. Была только боль. Вспышки боли. Ледяные сменялись обжигающими, а затем снова ледяными. Слова того, кто забыл чьи-то лица тонули в них. Мысли тоже. Боль выжигала остатки личности. А может их забирала тварь? Забирала вместе с моим лицом? Ответов не было. Да и вопросы быстро рассыпались на фрагменты. Обрывки мыслей. Тонули во всепоглощающей боли.

Тварь в очередной раз остановилась. Немного помедлила. Ухватилась за края кожи и потянула на себя. Плоть отделилась от черепа с тошнотворным, чавкающим звуком. Существо поднесло кровавый ошмёток к своему провалу, откуда тут же вытянулись несколько язычков мрака. И кожа начала медленно прирастать к краям серого лысого черепа. Очертания твари тоже стали меняться. Она уменьшалась. Ноги и руки становились короче и толще. Кожа, обтянувшая череп приобретала здоровый, розоватый оттенок. Сквозь неё пробивались первые ворсинки волос. Она превращалась в человека. В меня…

Спустя минуту я смотрел на точную свою копию. Всё, чего ей недоставало, чтобы сойти за нормального человека – языка и глаз. Стоило мне об этом подумать, как руки существа, оканчивавшиеся самыми обычными пальцами, вновь протянулись к моему лицу. Впились в глазные впадины. Новая вспышка боли взорвалась прямо у меня в черепе. Мир моментально утонул в мутной, кровавой дымке. И… Я проснулся.

Тело само рванулось вверх. Рука уже выхватила кинжал из ножен и вытавила его прямо перед собой, пытаясь ткнуть остриём во врага. Во врага, которого не было. Тварь исчезла. Оставила после себя лишь легкую головную боль, да солоноватый привкус металла во рту. Вокруг были не бескрайние топи, а надёжные каменные стены нашей маленькой комнатушки на втором этаже барака. Рядом под одеялом ворочалась и сдавленно постанывала Айлин. Девушке тоже снился кошмар.

Внезапно послышалось лёгкое потрескивание. Я скосил взгляд на свою левую руку. Из кончиков её пальцев то и дело выстреливали бело-голубоватые молнии. Моё тело настолько привыкло к присутствию магии, что начало использовать её рефлекторно. Я прикрыл глаза и усилием воли рассеял скопившуюся в ладони энергию. Разогнал её по телу тёплой, пробуждающей волной. Спрятал кинжал обратно в ножны и откинулся на подушку.

Мысли путались. Часть из них всё ещё оседала обрывками ночного кошмара. Другая уже устремилась в день грядущий. В день, который должен был стать для нас «крайним» на большой земле. Или последним. А то нахватался, блин, от Бернарда суеверий.

Сделать предстояло немало. Утрясти все оставшиеся конфликты, раздать последние распоряжения, подогнать и набить вещмешки. Хотя-бы немного отдохнуть и привести себя в порядок перед тяжелой вылазкой. А ведь ещё эта встреча с храмовниками. И хрен знает, чем она закончится. Твою то мать…

Сквозь щель между неплотно прикрытых ставен первыми тусклыми лучами пробивался серый рассвет. Было совсем раннее утро. Однако со двора уже доносились резкие окрики команд, ржание лошадей и скрип тяжело груженых телег. Солдаты сенешаля покидали крепость. Границы урочища слишком близко подобрались к её стенам и оставаться в Раудхофе было слишком небезопасно. От тварей лезущих из разлома высокие стены ещё могли бы спасти, но вот от всего остального – вряд-ли.

Нашему каравану тоже предстоял переезд. По плану сенешаля мы должны были занять тот самый постоялый двор, на котором бандиты убили нашего человека. Вряд-ли хозяин будет от этого в восторге, но и выбор у него невелик. Сам же Сенешаль занимал дом «губернатора» – тому он всё равно уже без надобности, а гарнизон крепости частично переводили в казармы ополчения, а частично – в бывшее убежище когтя. Его солдаты зачистили от нечисти несколько дней тому назад. Все эти перемещения давали нам фору. Совсем небольшую, но её должно было хватить, чтобы добраться до башни. Хотя, как любили говорить местные, в урочище нет прямых путей…

– Твою мать, идиот косорукий! – со двора донёсся голос одного из сержантов сенешаля. Ему предшествовали грохот упавшего ящика и лязг железа, – Ты у меня, сука, всё это отмывать своим языком будешь! И хер выйдешь из оружейки пока не отполируешь до блеска!

– Вас понял…

– Господин сержант! Тебя в ополчении не учили, как нужно обращаться к старшему по званию

– Вас понял, господин сержант…

– Понабирали, блин долбоёбов…

Городское ополчение тоже было тут. Вернее то, что от него осталось. После недавнего строевого смотра командиры сенешаля разжаловали большую его часть в чернорабочие. Оно, в общем, и правильно. Ни духом, ни умениями эти люди не годились в солдаты. Так что теперь они таскали ящики, чистили конюшни, вывозили помои и делали другую чёрную работу для настоящей армии. Ну и для нас тоже. Раз уж всё обернулось так, что появилась возможность немного разгрузить моих парней, грех было не воспользоваться.

Айлин снова принялась ворочаться и глухо стонать во сне. Но теперь сквозь стоны иногда слышалось сдавленное, невнятное бормотание. Я замер. Прислушался.

«Нет… Нет, уйди… Прошу… Сгинь… Не приближайся…»

Кошмар входил в свою решающую фазу. Похоже настала пора её будить. Толку от такого сна всё равно не будет никакого. Только больная голова и трясущиеся поджилки.

Я осторожно коснулся плеча девушки. Та нервно вздрогнула. Сжала кулаки, но не открыла глаза. Лишь глухо простонала в ответ. Я потряс. Опять ничего. Лишь глухой, сдавленный стон. Я осторожно перевернул девушку на спину и собирался было осторожно шлёпнуть её по щеке, как вдруг её глаза открылись.

И в них была лишь бездонная, непроглядная тьма. Ни зрачка, ни радужки – только чернота. Я уже видел такое. Дважды. И ни разу это не предвещало ничего хорошего для тех, кто оказывался рядом. Тело среагировало быстрее, чем голова. Я подскочил. Навалился на неё сверху. Руки тут же вцепились в её запястья – вокруг кистей девушки уже начинала клубиться тьма. Айлин дёрнулась. Попыталась вырваться. Не получилось. Силы оказались не равны.

Внезапно девушка рванулась вперёд. Её руки плечи едва не вывернулись под неестественным углом. Зубы щёлкнули прямо у моего носа. Я невольно отпрянул, судорожно размышляя, что ещё можно сделать. Бить не хотелось. Но иного варианта привести её в чувство не просматривалось. Из ладоней девушки уже торчали призрачные, усеянные десятками мелких зубов пасти. Ещё несколько мгновений и они вцепятся мне в спину. Минута – и будут доедать мои ошмётки, размазанные по стенам комнаты.

Тело опять среагировало быстрее, чем в голову пришла мысль. Закрыло глаза, подалось вперёд и ударило. С размаху. Лоб в лоб. В голове яркой вспышкой боли взорвался сноп искр. Тело девушки обмякло. Глаза закрылись. Она откинулась на подушки и замерла.

Лишь на мгновение. Но и его хватило, чтобы меня прошиб холодный пот. Перестарался? Довёл до сотрясения? Или, может, вовсе… В животе всё похолодело. Я просто отказывался в это верить. Не мог допустить мысли, что всё закончилось вот так глупо. После всего того, что мы вместе…

Додумать мысль я не успел. Девушка глухо застонала и открыла глаза. Нормальные. Человеческие. Я невольно выдохнул. Отпустил её запястья, отодвинулся в сторону и откинулся на подушки. Мать вашу, ну и побудочка.

Айлин снова глухо застонала, затем осторожно коснулась лба, посреди которого уже начинал наливаться лиловый синяк. Закусила губу, но не смогла сдержать болезненный стон. Вопросительно посмотрела на меня. Я прикрыл глаза.

– У тебя опять это случилось.

– Приступ? – голос девушки нервно дрожал. Тяжелый, вязкий кошмар, перемешавшийся с болезненным пробуждением ещё не отпустил её.

– Угу, – кивнул я, тоже невольно потирая лоб. Похоже сегодня мы оба будем чрезвычайно «красивыми», – Надо бы что-то с этим уже сделать. Они становятся всё чаще и чаще.

– Еслиб я знала, что, – девушка тяжело вздохнула и немного помолчала, о чём-то задумавшись. Затем всё-же добавила, – После того, как это однажды выпустишь, его уже не запихнуть обратно. Оно… становится частью тебя. И медленно, но неотвратимо растёт, поглощая всё остальное. Иногда мне кажется… Что то, чем я тогда стала в замке – и есть моё истинное лицо. А это – лишь часть маски, которой я пытаюсь убедить себя и окружающих в том, что всё в порядке. Не знаю, есть ли нечто подобное у тебя, но если вдруг обнаружится – постарайся не выпускать это. Потом это кровавое безумие удержать не получится.

По моей спине пробежали мурашки. Нет, не потому что в комнате вдруг стало холодно. Просто я уже слышал эти слова. В одном из своих снов. Вот только сны те не сулили нам в будущем ничего хорошего. Лишь пламя, кровь и смерть. И, похоже, они потихоньку начинали сбываться. Быть «пророком» тоже своего рода проклятие. Ты знаешь, что будет дальше, но не можешь сделать ничего, чтобы это изменить. Впрочем, так может только казаться.

Я осторожно подвинулся ближе. Коснулся плеча девушки. Обнял. Она нервно вздрогнула, но не отстранилась. Едва слышно всхлипнула

– Всё-всё, тихо… – я осторожно прижал её к себе, – Мы со всем справимся. И с этим тоже. Найдем способ. Или тех, кто отыскал его до нас.

– Во сне… – девушка отстранилась и тыльной стороной ладони вытерла навернувшиеся слёзы, – Там была тварь и… Она пыталась украсть моё лицо.

– Знаю, – я кивнул. Немного помолчал, сел на край постели и добавил, – Тоже видел эту хрень. И тоже не мог ничего сделать – ни убежать, ни дать сдачи. Но это был всего-лишь сон. И он уже закончился.

– Не думаю, что это был просто сон, – девушка тоже села на край постели и достала из тумбочки небольшое зеркальце. То самое, которое я одолжил у Алерайских пиратов, – Скорее послание. Мол, даже не думайте в урочище лезть. Иначе там и останетесь.

– Может и так, – я взял со спинки стула штаны и принялся их натягивать. Сил на постельный спорт в последнее время не было ни у меня, ни у Айлин, так что и шмотки поутру не приходилось собирать по всей комнате, – Но говорит это лишь об одном – тварь, что засела в центре урочища сама боится нас. Боится, что у нас всё получится. Боится, что мы доберёмся до башни и затолкаем ей зубы в глотку до самой задницы.

– В таком случае, чем быстрее мы с ним покончим, тем лучше, – резюмировала девушка.

– Ага, – хмыкнул я, – может хоть тогда у нас получится нормально поспать.

Глава 4
«Третья сила»

Отряд покинул крепость далеко за полдень. Сборы заняли гораздо больше времени, чем я предполагал. Пока собрали все пожитки, пока загрузили телеги… Ещё и ось у одного фургона сломалась под тяжестью наших пожитков. Пришлось вытаскивать из него всё барахло и менять на скорую руку. В общем времени потеряли изрядно.

Двигались медленно и тяжело. Ночью прошёл дождь. Дорогу размыло. Колёса загруженных до предела фургонов утопали в грязи. Душный, пропахший мокрым багульником воздух гудел мошкарой. Лошади нервно фыркали и били бока хвостами, пытаясь её отогнать, но назойливый гнус уже почувствовал горячую кровь и отступать не собирался. Люди молчали.

– Знаешь, – Айлин легонько ткнула свою кобылу пятками в бока и поравнялась со мной, – Мне всё не дают покоя те трое, что тебе периодически снятся.

– В последнее время снятся мне только кошмары, – я покачал головой и напротив придержал поводья Гневко, слегка осаживая коня.

Относительно кошмаров я был не одинок. С тех пор, как край урочища подобрался почти под самые стены крепости они мучали всех без исключения. Командиры ходили злые. Солдаты – уставшие и раздражённые. У прислуги всё валилось из рук. Судя по рассказам местных, для урочища это было обычным явлением. Внутри его границ спать и вовсе не получалось ни у кого. Были, конечно, отчаянные смельчаки, которые пытались вздремнуть, нацепив на голову шлем или забравшись в какую-нибудь землянку. Вот только почти все они или сгинули в топях или сошли с ума от увиденного. А те немногие, кто каким-то чудом сохранил рассудок, давно покинули эти края.

– И всё-же… Как думаешь, почему они именно до нас докопались? – настаивала девушка, – По миру ходят сотни, если не тысячи итераций.

– Сложно сказать, – я равнодушно пожал плечами, – Возможно они догадываются, кем были наши прошлые итерации. А может им кто-то об этом рассказал.

– И боятся, что мы решим им отомстить за предательство? – Айлин отпустила поводья, достала из сумки белый платочек и смочила его отваром кровоцвета. Приложила ко лбу, по которому уже вовсю растекалось фиолетовое пятно. Всё-таки я перестарался, когда пытался её обезвредить.

– Именно, – кивнул я, и тут же едва заметно поморщился. У самого голова тоже побаливала. Последствия сотрясения снова напомнили о себе после того удара. Но к кровоцвету я старался не прибегать. Пусть он и слабый, но всё-таки наркотик. Не стоит использовать его без веской на то причины, – И хотят сыграть на опережение. Хотя, у всего этого может быть куда более глобальная причина.

– Система? – поинтересовалась девушка.

– Она самая, чтоб её, – хмыкнул я, снова натягивая поводья. Коню всё не терпелось перейти в аллюр, но тяжело груженые возы и солдаты, месящие ботинками жидкую грязь за ним просто бы не поспели, – А вернее старый конфликт вокруг того, как её можно остановить.

– Ты говорил, что разлад мол вышел из-за того, что мы предложили новую модель, – задумчиво бросила девушка, пряча пузырёк с кровоцветом в карман на поясе, – Мол, все мирятся, никто не умирает, система не получает данные для своего развития, а агенты – время на то, чтобы наладить связь с внешним миром. А приверженцы старой идеи хотели продолжать убивать всех возрождающихся агентов настолько быстро, насколько это вообще возможно.

– Ага, вроде того, – кивнул я, – Не сошлись в методах и не поделили рычаги управления. У тех, кто заигрался в большую политику, такое случается регулярно.

– Думаешь, наши предыдущие итерации так гнались за властью? – девушка с сомнением покосилась на меня и покачала головой. Я в ответ лишь пожал плечами.

– Сложно сказать. Может быть, хотели сделать лучше для всех. Найти какой-то выход из сложившейся задницы. Но признаюсь честно, глядя назад, я понимаю, что наша идея о всеобщем примирении звучала красиво лишь на словах. А на деле – была полным дерьмом, ничуть не лучше того плана, которого агенты придерживались с самого начала.

– Это ещё почему? – девушка недоумённо вскинула брови.

– А как ты себе представляешь её реализацию? – я хитро прищурился.

– Ну… – она на мгновение замялась, чуя подвох, – Все договариваются между собой, перестают воевать и умирать…

– Угу. Ходят, любуются бабочками, нюхают цветочки и всячески наслаждаются жизнью. Сама то в это веришь? – хмыкнул я.

– Да не особо, если серьёзно, – покачала головой Айлин, – Может у каждого из нас стало бы и побольше шансов выжить, но глобально ничего бы не изменило. Ну и ещё список потенциальных опасностей стал бы чуть короче.

– Не стал бы, – возразил я, – В процессе эволюции мы стали слишком уж походить на людей. А они – мастера придумывать причины и оправдания для убийства себе подобных. По крайней мере те из них, кто вообще таким заморачивается.

– Невысокого же ты о них мнения, – мрачно хмыкнула девушка.

– На то есть причины, – я снова пожал плечами, немного помолчал и продолжил, – Но возвращаясь к нашей основной теме – чтобы предотвратить гибель итераций нам пришлось бы собрать их всех вместе и отгородить от мира двумя, а то и тремя рядами стен со стражей. Кроме того, пришлось бы изолировать каждую итерацию ещё и друг от друга, чтобы избежать конфликтов со смертельным исходом. А потом ещё и защитить их от самих себя, потому что попав в такие условия многие агенты решат, что проще всего покончить с собой и запустить цикл своего существования заново. На выходе мы получаем этакую супертюрьму строгого режима с мягкими стенами и смирительными рубашками.

– Что-то ни разу не та благостная картина, которая нам рисовалась с самого начала, – кивнула Айлин.

– Вот-вот, – я мрачно ухмыльнулся, – Так что вся та коалиция с нами во главе, которая выступала за мирное решение вопроса, тоже не была такими уж добрыми и правильными ребятами, какими хотела показаться. Просто хотела сменить топор палача на смирительную рубашку. А кроме того у плана наших итераций было ещё одно слабое место.

– Какое?

– В варианте с быстрой гибелью агентов система всё-таки развивалась. Да, медленнее чем предполагалось, но для внешнего наблюдателя это не имело бы особого значения. В нашем варианте – развитие действительно останавливалось. И вот тут мы уже привлекали к себе пристальное внимание.

– Знаешь, – девушка на мгновение замялась, задумавшись, – Мне всё больше кажется, что во всей этой истории была какая-то третья сила, – Она легонько тронула пятками свою кобылу и сдула со лба сбившийся локон волос.

– Почему ты так решила?

– Подумай сам – от той резни проиграли обе стороны конфликта. И мы. И те, кто выступали за продолжение взаимного истребления, – Айлин ухмыльнулась и смерила меня долгим, испытующим взглядом, – Мы умерли. Сторонники истребления потеряли всё. Или почти всё. Обширная сеть влияния, которую они надеялись прибрать к рукам, рассыпалась, как карточный домик. Но кто-то же должен был от этого выиграть?

Я на мгновение задумался. А ведь в словах девушки была немалая толика смысла. Очень похоже, что кто-то просто пытался развалить уже существующую систему, не дав ей переродиться или перестроиться в нечто, ещё более ужасающее. И моя нынешняя итерация даже не стала бы осуждать этого парня. Скорее даже наоборот – поддержала. Оба метода прикрывались благими целями. И оба, на деле, были полным говном. Рано или поздно, но эта мысль должна была прийти кому-нибудь в голову.

– Не уверен в этом, – ответил я чуть погодя, – Но такой вариант не стоит списывать со счетов. Впрочем, как и тот, в котором просто обосрались все. Смешнее всего будет, если вдруг выяснится, что мы сами всё это и саботировали, спровоцировав резню. И обязательства с себя скинули и систему развалили.

– Да уж, смешнее некуда, – с сарказмом в голосе подметила девушка.

Дальше ехали молча. Мошкара звенела. Лошади фыркали и били хвостами. Колёса телег скрипели. Дорога петляла между корнями могучих деревьев. Лес постепенно редел. То тут, то там встречались свежие пни и кучи веток, ещё не успевших сбросить листву. Следы недавней вырубки.

Вскоре показался тот самый камень. Послышался звук топоров. Резкие окрики команд. Где-то вдалеке натужно заскрипело падающее дерево. Отряд выбрался на выжженую прогалину, окружавшую город.

Сегодня тут царило небывалое оживление. Возле кромки леса стояли несколько палаток, рядом с которыми сновали горожане. Несколько человек рубили дерево. Ещё с десяток обтёсывали от веток уже сваленный ствол. Трое грузили готовое бревно на подводу, которая должна была направиться прямиком к частоколу. После того, как сенешаль взял власть в свои руки, его восстановление заметно ускорилось.

Лагерь лесорубов охраняла дюжина бойцов королевских сил. Шесть арбалетчиков и шесть пикинёров. Все одеты в тяжелую броню. И все на взводе.

Это была не пустая мера предосторожности. В последние дни зверьё лезло из урочища с утроенной силой. Командиры южной и северной заставы докладывали, что им пришлось отозвать все патрули и выставить тройные дозоры на стены. По крайней мере такие вести два дня назад до нас донёс гонец. Последний из тех, что добрался до Розенхофа. Что стало с заставами после – одним богам известно.

Но в городе тоже было неспокойно. Твари прущие из урочища начали нападать на жителей. Монстры, конечно, и до этого не стеснялись на них охотится, но всё-таки не настолько наглели. Делали это только по ночам, да и то, на тех скорбных разумом, которых нелёгкая выносила за городские ворота.

Однако теперь твари атаковали даже днём. Не далее, как вчера целая стая болотожоров вышла из чащи и напала на одну из бригад лесорубов. Из пяти человек лишь один сумел добраться до городских стен. После этого группы рабочих увеличили и приставили к ним вооруженную стражу. И не зря. Бойцы сенешаля уже успели прикончить несколько десятков трясинников, дюжину измененных и одного лешака.

Тварей это не останавливало. Они как одержимые перли и пёрли из леса, бросаясь на всех, кого увидят по дороге. Хавель назвал это явление «великим гоном». На его памяти такое случалось лишь раз. Несколько лет тому назад урочище резко раздалось вширь, похоронив в своих границах с пяток мелких деревень. Тогда из него тоже дуром пёрли твари. Охотник говорил, что в прошлый раз его рост спровоцировала группа отчаянных смельчаков, которым почти удалось прорваться к башне. Что могло взбудоражить урочище сейчас Хавель не знал. А вот мы с Айлин догадывались. Но предпочитали молчать об этом в тряпочку.

Возле городских ворот нас встретила дюжина солдат Сенешаля. Шесть пехотинцев на дороге и шестеро стрелков, разместившихся на двух, наскоро сколоченных дозорных башнях. В отличии от городского ополчения эти на посту не спали. Но и нельзя сказать, что были сильно рады нас видеть.

Когда наши лошади поравнялись с воротами, командир дозора смерил меня уставшим, раздражённым взглядом и невнятно буркнул:

– Вверх по улице. Вас уже ждут.

– Может заодно подскажете, как пройти в библиотеку? – не удержалась от подколки Айлин. И я не стал её осаживать. Мы уже были на постоялом дворе и боец прекрасно об этом знал. Да чёрт возьми, об этом весь город прекрасно знал. Но видать этот сержант считал нас за идиотов.

– Проезжайте уже, остряки самоучки! – устало бросил он, – Не задерживайте мне тут движение!

Движения в воротах никакого не было. Брёвна подвозили прямиком к проломам в частоколе. Но и желания препираться с этим засранцем у меня не было никакого. Сказывалась усталость. Я просто махнул рукой и караван двинулся дальше.

Город встретил нас неприветливо. Почти безлюдной улочкой. Хмурыми взглядами нескольких выпивох, которые тут же поспешили убраться с дороги. Закрытыми дверьми и ставнями. Люди нас откровенно боялись. Впрочем так же они боялись и солдат сенешаля и храмовников, ошивавшихся где-то поблизости. Опыт общения с людьми Когтя убедил их в одном – от людей с оружием можно ждать лишь беды. Даже если эти самые люди вас защищают. И я не имел желания их в этом переубеждать.

Впрочем, вскоре стали попадаться и те, кому на нас было просто плевать. Несколько мужиков таскали свежеобструганные доски и складывали их в кучу возле сгоревших руин. Ещё пара человек рубили обломки и оттаскивали их в сторону. Один, судя по всему старший, командовал, то и дело покрикивая на рабочих. Город всё ещё восстанавливался после недавних погромов.

Нас они встретили равнодушными кивками. Мол да, помним, были тут такие. Один хотел было подойти и о чём-то заговорить с моими бойцами, но старший тут же прикрикнул на него: «Херли отлыниваешь! Возвращайся к работе!» Отряд двинулся дальше.

Затем навстречу попалась русая женщина средних лет, одетая в простое крестьянское платье. Она подошла к одному из моих ребят… Кажется его звали Йорик. Из новоприбывших. И передала ему крынку свежего молока и какой-то увесистый свёрток. Тот, закинул всё это в ближайший фургон и послал женщине воздушный поцелуй, от чего та тут же залилась румянцем. Всё-таки некоторые горожане помнили, от кого именно наш отряд их избавил.

К нашему приходу постоялый двор уже пустовал. Лишь у ворот опершись на копьё дремал одинокий стражник. Завидев нас он встрепенулся и встал по стойке смирно.

– Сир Генри. Двор в полном распоряжении ваших людей. Бойцов барона же попрошу проследовать за мной!

– Вольно, солдат, – скомандовал я и немного помедлив спросил, – Личная охрана барона разместиться в другом месте?

– Так точно, – кивнул тот, – Им предоставят часть городских казарм, а самому Барону с прислугой предоставил дом один из городских купцов, – боец немного помялся и добавил, – Вы бы всё равно на постоялом дворе все не поместились.

– А ещё не пристало барону жить в такой дыре. Я понимаю, – я улыбнулся. С одной стороны, конечно, слегка задевал тот факт, что нам с Айлин ничего подобного не предложили и даже не поставили в известность, а с другой – сир Пенёк будет меньше на глаза попадаться. И чем реже он будет это делать, тем лучше у меня будет настроение.

– Вот и славно, – кивнул боец, – Хозяин поможет вам расположиться. А мы с бойцами барона сейчас отправимся к казармам.

– Не торопитесь, – возразил я, – Сначала отправьте барону весточку. Скажите, что мы выступаем немедленно. Он поймет о чем речь.

– Эрик, Рейнар, – рявкнул один из бароновских десятников, сопровождавших караван, – Бегом к дому губернатора. Одна нога здесь, другая там!

Двое бойцов молча кивнули и тяжелой трусцой, побрякивая ножнами и пластинками тяжёлых бригантин побежали в сторону главной площади. Я же повернулся к своим людям и скомандовал:

– Ларс, Мигель. Ваши десятки разгружают возы и обживаются. Сходите к хозяину двора, он покажет куда их поставить. Только сильно не кошмарьте его, он поди от нашего прошлого визита штаны ещё не отстирал, – Эйнар, твоя десятка готовит два воза для добычи и раненых. Остальным спешится и оставить в караване все пожитки какие есть. Если дойдет до драки – успеете заново набить карманы.

Бойцы, которым посчастливилось ехать на козлах телег, принялись неохотно спрыгивать на землю. Другие начали забрасывать тюки и поясные сумки в кузов одного из фургонов. Иногда слышались шутки, а на лицах виднелись наглые ухмылки, но в целом энтузиазма по поводу предстоящего похода отряд не выказывал. Все понимали, храмовники – не бандиты, способные лишь крестьян пугать. Это хорошо экипированная, тренированная и сплочённая фанатичной верой сила, в схватке с которой ты точно не отделаешься малой кровью.